Глава 9
Сказ о следах вкруг того пустого места
Что было сказывать о деле? Начальные версии вроде похищения с целью выкупа, сведения политических счетов или же о таинственном воздыхателе, пожелавшем столь экстравагантным способом расстроить свадьбу предмета обожания с удачливым соперником, не находили пока ни подтверждений, ни убедительных доводов против. Гипотезу о гастрономических пристрастиях драконов, предпочитающих на обед именно принцесс, именно в день свадьбы и уж совсем обязательно похищенных при большом стечении народа из хорошо охраняемого дворца, я не то что полностью сбрасывал со счета, но держал про запас. Уж слишком разнородны были в читанных мною в детские годы первоисточниках сведения о разумности и повадках гигантских крылатых рептилий. Как ни крути, здесь без спеца не обойтись. Наверняка в стране, постоянно имеющей дело с подобными чудовищами, должны найтись как практики драконоборцы, так и теоретики монстроведы.
Вкратце поведав безутешному отцу-государю о странных происшествиях последних дней и моих соображениях по этому поводу, я резонно попросил дать нам возможность ознакомиться с местом происшествия и немедленно получил соответствующее разрешение. А в придачу к нему камергера с ключом1 для оказания следственной группе всемерной помощи и поддержки именем короля.
Камергер в шитом золотом колпаке был прям спиной, длиннонос и, судя по круглым, ничего не выражающим глазам, глупым смешкам и шуткам невпопад, — чурбан чурбаном. На груди его красовалась золотая цепь, способная удерживать якорь небольшой шхуны, увешанная массивными блестящими ключами. Сделав нам знак следовать за ним, камергер направился вдаль по коридору, чеканя шаги.
— Пино, сын Карлов, — большой любитель искусств. Когда-то был директором театра, а несколько лет назад запросил у его величества убежища. Потом выяснилось, что он иностранный граф де Бур. Поговаривают, что граф — внебрачный сын тарабарского короля, уж не помню какого именно, — таинственно прошептала Делли.
Я слушал фею вполуха. Признаться, характеристика здешних царедворцев, если только они не имели прямого отношения к нашему делу, интересовала меня не более чем, скажем, бушменов судьба героев мексиканского сериала. Дойдя наконец до нужной нам залы, камергер остановился и, дав фее возможность снять волшебную печать, церемонно вставил нужный ключ в замочную скважину.
— Крэкс, пэкс, фэкс, — гордо провозгласил он, отворяя дверь. — Добро пожаловать, господа.
Оставив сопровождающее нас официальное лицо стоять в дверях, мы осторожно вошли внутрь, стараясь не нарушить порядок вещей в зале. Впрочем, то, что царило в зале, назвать порядком можно было очень условно. Это был полный бедлам, и, судя по разбросанным рукавам, головным уборам и дамским туфелькам, картина безудержной паники вырисовывалась весьма отчетливо.
— Та-ак-с. — Я кинул взгляд на одно из высоких дворцовых окон, в ясную погоду впускавших в помещение целые снопы яркого солнечного света.
Неширокие, но длинные, от пола почти до потолка, стрельчатые окна красовались по обе стороны церемониальной залы, освещая ее как утром, так и вечером. Позолота и зеркала в промежутках между ними довершали картину величия места. Однако так же уродливо, как выглядит дырка в ряду белоснежных зубов, мрачно смотрелся среди оконных проемов один, закрытый снаружи досками вместо валявшейся на полу зарешеченной рамы.
— Угу. — Я направился к выбитому окну. Чтобы вырвать из креплений витую решетку толщиной в два пальца, несомненно, сила требуется драконья или же хороший заряд взрывчатки. Однако следов взрыва не видно. Значит, все-таки дракон. — Угу, — еще раз повторил я, разглядывая погнутую решетку с выкорчеванными из каменной толщи штырями креплений. — Занятно. Делли, покажите, пожалуйста, где находилась ваша воспитанница, когда погасли свечи?
— Здесь. — Фея прошла от двери к все еще стоящему на своем месте свадебному алтарю.
— Раз, два, три. — Я, отмеряя расстояние, направился туда, где сейчас располагалась наша спутница. — Примерно семь — семь с половиной метров. Скажите, пожалуйста, какой длины достигает драконья шея? — поинтересовался я, прикидывая в уме траекторию движения зубастой пасти в затемненной зале, забитой людьми.
— Смотря какой дракон, — пожала плечами сотрудница Волшебной Службы Охраны.
— А здесь какой куролесил? — вновь поинтересовался я.
— Толком его никто разглядеть не успел, — смущенно созналась Делли. — Летел в Тюрбанию, стало быть, предположили, что тюрбанский. А сейчас вот в Гуралию повернул.
— Обалдеть! А если он еще куда вираж заложит?
— Видишь ли, — потупилась фея, — дело в том, что Элизей прав. Не в привычках драконов летать зигзагами.
— Но этот же летает! — перебил ее я. — Заметь, у нас вообще очень странный дракон. Мало того, что он носится над вашим миром очертя голову, сам не зная куда, на него еще и не действуют ваши чары. Хотел бы я понять, как это ему удалось в потемках опознать принцессу среди остальных приглашенных и схватить ее, не задавив никого из присутствующих на церемонии? Судя по вмятине на решетке, удар был очень сильным. Стало быть, голова влетела в помещение как таран и неминуемо должна была покалечить тех, кто очутился у нее на пути. Кроме принцессы еще какие-нибудь жертвы были?
— Н-нет, — задумчиво покачала головой кудесница. — Так, по мелочи в давке кое-кто пострадал, но больше жертв не было.
— Очень странно. Так. Это безнадега! Без экспертов не обойтись. У вас есть спецы по драконам, не знаю уж, как их величают?
— Есть, конечно, — согласно кивнула магическая сотрудница следственной группы. — Граф, пригласите сюда, будьте добры, королевских драконологов.
— В залу, кроме вас, никому входить не велено, — напомнил Пино.
— Не суетись, браток! Подождут в коридоре. — Вадим положил ладонь ему на плечо. — Иди-иди, шевели поршнями!
Камергер, недобро поглядев на неучтивого витязя, удалился, гордо неся на прямой шее свою носатую голову.
— Ладно, с драконами пока повременим, — вынужденно констатировал я. — Что у нас еще на повестке дня?
— Клин, слышь, — отозвался на мой риторический вопрос Вадюня, — у меня чисто мысль образовалась. А может, тут ниндзя работали?
— Кто?! — Я удивленно уставился на Злого Бодуна. — Какие ниндзя? Что ты выдумал?
— Ниндзя — это воины тени. Они подкрадываются незаметно, как сам знаешь кто, — глубокомысленно изрек младший Ратников. — Помнишь, погранцы, с которыми мы медовуху глушили, рассказывали, что когда сюда вломились, все с ног попадали?
— Было дело, — согласился я.
— Ну, так вот же разгадка в натуре у тебя под сапогами. — Вадим ткнул пальцем в жемчужную россыпь, покрывавшую пол почти в том самом месте, где стояли мы с Делли. — Прям тут они и навернулись! Видишь, как жемчуг разбросан. Я по видаку смотрел, ниндзя, когда хотели оторваться от погони, то под ноги самураям точно такие шарики кидали.
— Жемчужины? — изумился я, поднимая с пола коварное оружие воинов тени.
— Не, ну это вряд ли, — пожал плечами Ратников. — Наверное, костяшки. Но тут же типа принцесса на кону! Прикинь, какой расклад. Просачивается сюда такой вот ниндзюк, ну, чисто суперкрутой навороченный мен, и приносит в подарок ящик с жемчугом…
— Шкатулку, — автоматически поправил я, разглядывая перламутровую горошину.
— Ну, пусть шкатулку. А потом, когда свечи погасли, — хлопс! — жемчуг под ноги, принцессу под мышку и…
— Угу. Дракону на шею вскочил и прям на нем дал деру.
— А что, круто! — согласился витязь. — Почем ты знаешь, может, у местных ниндзей ручные драконы имеются.
— Ага, с ручными пулеметами и ножным приводом, — хмыкнул я. — Все хорошо, но не выходит.
— Почему? — разочарованно протянул начинающий Пинкертон.
— В жемчужине просверлено аккуратное отверстие. А в нем что-то вроде нитки, только очень тонкое.
— Да ну, это паутина! Вон ее сколько, — не унимался Ратников, желая до конца отстаивать свою версию.
— Это верно, — кивнул я, еще раз внимательно осматривая помещение. — Паутины много. Одно напрягает. Она либо висит под потолком и по углам, но это понятно — зала стояла закрытая, и в ней не убирали, либо разбросана клочьями по полу. Причем, заметь, только на этом участке пола и нигде больше. Твои ниндзя что, пытались ее высочество поймать сетью из паутины?
— Это вряд ли, — почесал голову Злой Бодун. — Что они, чокнутые, что ли? Такой сетью хрен кого поймаешь.
— То-то и оно, что вряд ли. Делли, ты не могла бы объяснить, откуда это непотребство?
— Ума не приложу, — печально вздохнула фея.
— А жаль, — честно признался я. — Уж лучше бы ты знала. Ладно, тогда другой вопрос. Как ты думаешь, отчего вдруг разом погасли все свечи?
— Они потухли не сразу, но почти одновременно, — уточнила свидетельница.
— Тогда тем более неясно. Если бы погасли единовременно, можно было бы предположить, что задействована магия…
— Никакой магии здесь быть не могло! — возмутилась Делли. — Я сама отвечала за волшебную безопасность церемонии.
— Извини, не подумал. Но свечи все-таки потухли, и поскольку вразнобой, это уж точно не магия.
— Может, их чисто дракон задул?
— Сомневаюсь, — покачал головой я. — Есть три «но». Такое дуновение почувствовали бы все и уж, конечно, не преминули нам об этом сообщить. Ведь так, Делли?
— Так, — согласилась фея.
— Второе «но». Всунув голову в оконный проем, удобно задувать свечи на противоположной стороне. Свечи, находящиеся слева и справа на стенах, таким образом не потушишь. И третье. Тут, правда, надо посоветоваться с драконоведами. Насколько я помню, основной подозреваемый выдыхает либо пламя, либо смрадное дыхание, предполагающее высокую концентрацию в этом, с позволения сказать, выхлопе сероводорода. И если бы наш монстр, не дай бог, дыхнул этим химическим реактивом на открытое пламя, сегодня мы бы разговаривали на пепелище.
— Но свечи-то погасли! — моим вопросом ответил мне же самозваный мздоимец Головного Призорного Уряда.
— Свечи погасли, — согласился я. — И мне бы очень хотелось знать, с чего бы вдруг.
Наша троица стояла, глядя друг на друга, не зная, что и предположить. Я подошел к золоченому бронзовому кусту, выполняющему роль одного из канделябров, и снял с острого граненого стержня оплывшую свечу. Огарок как огарок. Ничего особенного. Обугленный кончик фитиля, понуро склонившийся набок, и причудливые восковые наплывы. Все как обычно.
— Их зажигали после исчезновения королевишны?
— Да. Один раз, следующим вечером.
— Зачем? — сам не зная для чего, уточнил я.
— Видишь ли, — фея поморщилась, — его величеству показалось, что пропала большая королевская печать…
— Что?! — расширив глаза от удивления, переспросил я.
— Ему показалось! Даже с королями такое случается. Хранитель должен был внести на специальном золотом подносе печать для скрепления брачного договора, но не успел. Королю же почудилось, что печать была на месте, то есть на во-он том перевернутом столике у алтаря. Он решил, что в суматохе она упала и куда-то закатилась. И поскольку целый день ее не могли найти, повелел осмотреть и залу. Но ни я, ни хранитель печати ничего не трогали!
— А печать нашлась?
— Да, — махнула рукой Делли. — Позже хранитель вспомнил, что велел отнести ее в сокровищницу. У него, видишь ли, была временная потеря памяти. От испуга.
— Клин, по-моему, это мутилово, — с подобающей честному витязю прямотой поспешил высказать свое мнение Злой Бодун. — Этот самый предохранитель конкретно кого-то хочет развести, как лоха.
Довести свою мысль до логического конца Вадим не успел. Тарахтящей пехотной походкой в залу королевского дворца гордо вступил знатный театрал граф де Бур.
— Дракона заказывали? Подано!
— Не понял?! — Вадюня схватился за меч, висевший на поясе.
— Это он так шутит, — тихо пояснила Делли.
— Брателло, шутки у тебя деревянные! — раздосадованно кинул Ратников.
— Но благородной породы, — не моргнув круглым глазом, парировал сиятельный Пино. — К науке изволите прошествовать или велите ей ждать в коридоре?
— Прошествуем, — хмыкнул я изысканному камергерскому обороту. — Заприте здесь все и никого не пускайте!
— Только тот, у кого есть золотой ключ, может отпереть заветную дверь, — приосанился тощий вельможа, пропуская нас мимо себя. И уж совсем еле слышно добавил себе под нос: — Эх, видел бы меня сейчас отец!
Ученый в черной мантии, подбитой белкой, в высоком колпаке с кисточкой, ждал нас у самого порога, вальяжно прогуливаясь по широкому сводчатому коридору.
— Я Видалскал, — поглядывая на нас с высоты академического насеста, отрекомендовался ученый.
— Эка невидаль! — хмыкнул шедший впереди Вадим. — Я когда в Крым ездил, тоже видал. Даже лазил.
— О чем вы, юноша?! — напыщенно возмутился ходячий кладезь премудрости. — Я архитектон софологии и вардейн истинного знания, почетный гость мурлюкского Собора Просвещенных и тюрбанского Стройного Минарета Ближнего Света. Мои труды по каллиграфии батыльских источников и этимологии понятия «дракон» снискали первую премию на ареопаге посвященных Империи Майна. Мой фундаментальный труд…
— Все-все-все, убедили! Вы лучший! — в ужасе замахал я руками. — Делли, можно как-нибудь прикрутить этот светильник чистого разума?
— Легко. — Фея щелкнула пальцами, и достопочтенный Видалскал застыл с открытым ртом.
— Угу, неплохо, — оценивая результат, прокомментировал я. — А так, чтобы он мог при этом отвечать на вопросы?
— Сложно, но попробуем, — кивнула наша соратница, вырисовывая указательным пальчиком загадочный иероглиф перед остекленевшими глазами драконоведа. — Задавай вопрос.
— Будьте любезны, уважаемый архитектон, подскажите, по каким параметрам мы могли бы установить породу прилетавшего во дворец дракона?
Фея еще раз щелкнула пальцами, видимо, возвращая подвижность языку ученого.
— Все зависит от того, какой смысл вы, молодой человек, вкладываете в аристоматическое понятие такого глобального ценза, как порода. Если следовать основополагающим трудам таких ученых, как Рерьярди и Кано, вряд ли будет вполне корректным вообще оперировать таким архаичным понятием, как порода, ибо территориальный спексус…
— А если не следовать этим трудам? — перебил я его.
— Молодой человек, что за манеры?! Будьте любезны, если вы задали вопрос, выслушать на него ответ.
— Да-да, конечно, — невольно согласился я, пытаясь вернуть многомудрого мужа на стезю прикладного драконоведения. — Но ведь наверняка есть другие, не менее основополагающие труды?
— …Ага, стало быть, вы последовательный сторонник Рубелиуса, этого шарлатана от высокой науки! Ну так, я думаю, вам небезынтересно будет узнать, что глава ареопага просветленных, достопочтенный мэтр Саффари категорически опроверг псевдонаучный постулат вашего хваленого отца учености «О когнатичности рефракции драконьего вида»!
Не дожидаясь моей мольбы, фея вновь щелкнула пальцами, прерывая вдохновенный монолог премудрого Видалскала. Как ни крути, из нашей пропасти невежества при всем желании было невозможно постигнуть стремительный полет высокой академической мысли.
— Слышь, Делли, а этот фраер вообще чисто конкретно что-нибудь в драконах волочет? — Вадим, оглушенный высоконаучной трескотней, без всякой магии, но с большим трудом вновь вернул себе дар речи.
— Сие остается загадкой, — грустно вздохнула фея. — Но на любой вопрос у него всегда есть ответ. Вот только польза от него вряд ли будет. Если что нужно, у драконьего ловчего лучше разузнать.
Путь к вышеупомянутому придворному чину оказался неожиданно долгим. За это время я успел потребовать у Делли и камергера список всех приглашенных на свадьбу, портрет объекта розыска и хотя бы ориентировочные прикидки на тему того, кому могло быть выгодно исчезновение наследницы здешнего престола. Как внутри государства, так и вне его. Наконец поход наш завершился на глухих задворках дворцово-паркового ансамбля, у помещения, которое я по назначению вполне бы счел складом садового инвентаря.
— Это что, типа здесь ловчий живет? — с сомнением оглядев хибару, задал мучивший меня вопрос Вадим.
— Да, и живет, и работает, — пояснила фея. — С тех пор как полвека тому назад его предшественник заключил с драконами мир, у драконьего ловчего работы поубавилось. Так, ездит по стране, проверяет, где кому дракон пригрезился. Совсем выгнать его не могут — вдруг как пригодится, а на полном довольствии держать…
— Дармоедов плодить! — выпалил граф де Бур.
Делли метнула на него гневный взгляд, но тут дверь пакгауза распахнулась, и в проеме показался сухощавый человек лет шестидесяти, подтянутый и энергичный, в куртке явно из шкуры дракона с кинжалом у пояса.
— На себя посмотри, чурка негрусская, тиун смердящий! Привет, Делли! Кто это с тобой?
Выслушав наши рекомендации, поджарый ловчий с неожиданным изяществом поклонился, явно пародируя придворный обычай.
— Глядь-ка, привелось дожить, и обо мне вспомнили. Уж и не чаял! Ну заходите, коли пришли. У меня, правда, не убрано, но уж не мое это дело — полы мести. — Он чуть посторонился, пропуская нас внутрь своей халабуды, и тут же встал поперек двери, заслоняя путь графу. — А ты куда намерился? Под крышей почтенные люди беседы вести будут. Стой здесь — следи за небом. Если что-то пролетит, свищи в ключ — в нем дырка есть. — Хлипкая дверь немилосердно захлопнулась перед носом царедворца. — Понаехали тут! Тарабарцы.
Пока звучала страстная отповедь дубоватому интервенту, у меня было время окинуть взглядом действительно весьма неубранное помещение службы драконьих ловчих. Грубый дубовый стол, покрытый изрядным куском драконьей шкуры, глиняные чарки в виде драконьих лап, топчан, покрытый скомканной рядниной, да висящий напротив входа алый ростовой щит с серебряным витязем, устраивающим поверженному крылатому змею острое поражение дыхательных путей. Вот, собственно говоря, и вся обстановка. Ну и плюс к этому небольшой арсенал в стойке у стены.
— Батька мой, — уловив взгляд гостя, рассматривающего конного драконобойца, пояснил любезный хозяин. — Егорий. Знатный был мастер по этому делу.
— Громобой Егорьевич, — начала Делли, прерывая готовящиеся хлынуть бурным потоком воспоминания ловчего о подвигах отца и собственной нелегкой доле. — У почтеннейшего одинца есть к вам несколько вопросов.
— Да уж чего там, я, поди, сообразил, что вы не просто так проведать старика приволоклись. Что? — с явным превосходством в голосе протянул он. — С драконом дело не клеится?
— Почему вы так решили? — немедленно спросил я, чувствуя подвох.
— Да по кочану.
— А подробнее?
— А что подробнее? Ты следознавец, тебе и кости в руки. Небось уже сам все посмотрел, прежде чем ко мне идти.
— Не все, — честно признался я. — Поэтому и пришел с вами посоветоваться.
— Хе! — Ловчий издал саркастический смешок и крутанул головой из стороны в сторону. — Да неужто! Ну, тады давай советуйся.
— Видите ли, Громобой Егорьевич…
— Ишь ты, на «ич» величаешь! Давай-давай, говори без утайки, чего высмотрел.
— Я не могу понять, каким образом дракон вставил голову в окно, в потемках нашел принцессу и вытащил ее из залы, никого при этом не травмировав.
— Умно, — согласился знаток монстровых повадок. — Еще чего?
— Мне не ясно, чего вдруг дракон начал водить королевича Элизея из стороны в сторону, точно красноперку на крючке, вместо того чтобы лететь, как положено уважающему себя крылатому змею.
— Вот оно даже как! Впрочем, можно было догадаться. Еще что-нибудь вызнал?
— И я хотел бы понять, какой, собственно говоря, породы искомое чудовище. Тюрбанской или гуральской? Ну и, ясное дело, мне нужно все, что известно о повадках похитителя.
— Разумно, — согласился потомственный охотник на древних монстров.
— И еще, — я кинул взгляд в сторону молчавшей Делли, — хотелось бы знать, каким образом этот загадочный разбойник проник сквозь магические заслоны. Конечно, если тут вы сможете мне помочь.
— Что ж, — обветренное лицо опального стража небесных границ Груси неожиданно расплылось в широкой улыбке, — разумная речь нарочитого мужа. Так вот что я тебе на это скажу, почтеннейший одинец. Дело это куда как заковыристей, чем сразу кажется. Дракон возле дворца действительно был, не пригрезился. Я сам его следы изучил.
— Так ведь запрещено же! — возмущенно перебила его фея.
— Да ну, чихать я хотел на все эти запреты! И на заборы, которые вокруг понаставили, — он упрямо наклонил голову, — мне тоже начхать. Мое дело от державы этих жутких тварей отваживать, а я торчу, как пришей кобыле хвост! А случилось, что Машу похитили, хоть одна живая душа ко мне пришла? У меня поинтересовалась, что да как? Дудки! Небось Видалскаловы турусы на колесах выслушивали. Вы, почитай, первые. Вот и сочтите, сколько дней впустую-то прошло!
— Громобой Егорьевич, вы начали рассказывать о следах дракона, — напомнил я, опасаясь, что волна праведного гнева начисто смоет крупицы драгоценной информации, носителем которой, безусловно, являлся возмущенный собеседник.
— Да, так вот. Следы. — Драконоборец кивнул. — Дракон, видишь ли, не дерьмо, чтоб из задницы выпасть да по земле размазаться. Чтоб такую тушу остановить, когда она на посадку заходит, не одну сажень пахоты надо проделать.
— В каком смысле? — с недоумением спросил я.
— Вот смотри. — Егорыч подхватил со столешницы пустую глиняную чашу. — Точно так выглядит драконья лапа, ну, разумеется, побольше. Видите, три пальца впереди, один сзади. Первыми тремя дракон отталкивается, когда взлетает, а задний же выпускает для того, чтоб на земле спешно останавливаться, точно твой плуг или якорь. Вонзает дракон когти в дерн, так и стопорится. Ну, это, конечно, при спешной посадке. Так вот что я вам скажу: двор-то перед хоромами не особо велик, там абы как не сесть. Здесь точно надо знать, где да как, иначе с разгону можно в стену врезаться. А дракон хоть и силен без меры, крепостную стену лбом не прошибет.
— А решетку он выбить может? — поинтересовался я, прикидывая резонность замечания насчет точного знания зубастым похитителем принцесс единственно возможного места посадки.
— Железную решетку? — переспросил Егорьевич. — Отчего ж, конечно, может. Ежели, скажем, головой в нее треснуться. Да только по уму не стал бы он этого делать. И не делал вовсе. Ты, Делли, небось видела под окном следок, точь-в-точь по траве бревно волокли?
— Был такой следок, — согласилась фея.
— Так это тварюка хвостом своим размахивала, чтоб по окну бабахнуть.
— Понятно, — проговорил я. — А потом он вставил башку в церемониальную залу…
— А вот шиш тебе! Не мог он ее туда вставить.
— Это почему же? — Все вместе мы уставились на драконьего ловчего, переживающего звездный час.
— А вы сами судите. — Он внезапно вытащил из ножен длинный кинжал, оказавшийся с одной стороны остро заточенным, с другой — поделенным на вершковые риски. — Во как коготь в землю вошел! Вершков, почитай, на шесть. А земля твердая, утоптанная. И протащило его при этом аж семь саженей! Сам борозды измерял. Стало быть, весу в нем берковцев1 под сто будет. По отвалу видно, что коготь при том загнут вполовину, а не полумесяцем. И изнутри угловатый. А это значит — дракон явно не тюрбанский. У того когти полумесяцем, и не как у этого, а внутри плоские. А полетел он, говоришь, в Тюрбанию? Хм. Экий хитрован! Так вот, думал я, думал, какой же злой ящер здесь подебоширил. Чайнаусский вроде бы и подходит, и шея у него длиннющая, и рогатой диадемы на башке нет, да только тамошние драконы к нам не летают. А кроме того, у этого дракона ноги враскоряку, а у чайнаусских ровнехонько. Когда по земле шествуют, так и кажется, что семенят.
— Да не томи ты! — возмутилась Делли. — Ежели знаешь породу, что ж байками-то потчуешь?
— А ты, милая, не торопи, — насупился высокий специалист, получивший наконец возможность блеснуть знаниями перед заинтересованной аудиторией. — Одинец-то небось мужик дотошный. Ему все досконально знать надо, что да почему, а не просто так — нате вам с кисточкой. Я так себе разумею, — он повертел глиняную драконью лапу и со стуком поставил ее обратно на столешницу, — это был либо молодой гуральский дракон, либо уже зрелый стрессильванец. Скорее первое.
— А это по чему видно? — уточнил я.
— Диадему на драконьей голове небось зрел? — усмехнулся Егорьевич.
— М-м… доводилось, — почти не соврал я, вспоминая картинки в детских сказках.
— Так вот, — удовлетворенно кивнул прожженный эксперт по драконам, — у стрессильванцев она из двух разъятых частей состоит. В полете уши закрывает, а расправляется только на земле. А у гуральца, стало быть, диадема, как воротник.
— Ну и что с того? — не понимая, к чему клонит собеседник, спросил я.
— Коли ты на окно снаружи поглядел бы, то не спрашивал. Там на камнях царапины — в аккурат рога на драконьей короне. Стало быть, монстр сложить их не мог. А раз сложить не мог, то башку втиснуть вовнутрь тоже никакой возможности не имел. Уразумел, следознавец? — Громобой Егорьевич торжествующе поглядел на гостей, любуясь произведенным эффектом. — То-то же!
Что и говорить, «то-то же» было весьма основательное. Единственная мало-мальски понятная вещь во всей этой, черт побери, сказочной истории превращалась в абсурдную загадку. Пролетающий мимо дракон, наглотавшись обезболивающего, притормаживает, чтобы посмотреть на церемонию бракосочетания их высочеств. В момент его посадки случается перебой в подаче, как бы это выразиться, света местными осветительными приборами, и принцесса исчезает, точно изображение в выключенном телевизоре. Кто-нибудь что-нибудь понимает?! Лично я — нет. Судя по взглядам, бросаемым на меня Вадимом и нашей очаровательной соратницей, они явно ждали от руководителя следственной группы хоть каких-то внятных комментариев. Сей-час! Как же, разбежался!
Уж не знаю, сколько могла бы длиться пауза, когда бы пребывающий в прекрасном расположении духа Громобой не пожелал извлечь из воображаемого рукава вполне осязаемый туз, вероятно, заранее подготовленный для финального аккорда.
— И вот еще что я скажу, — растягивая слова, а вместе с ними, несомненно, и удовольствие, промолвил он. — Ты, Делли, дочь Иларьева, коли что, на чары свои не греши. Они дракона остановить не могли.
— Это почему же? — попробовала возмутиться фея.
— Да потому, что ночевала эта тварюка в здешнем лесу, или как его по-нонешнему называют… па-арке. На полянке у Русалочьего грота.
— Это же всего в полверсте от Невестиной башни! — запинаясь, промолвила Делли.
— А?! Каково! — неведомо чему усмехнулся драконоборец. — Если желаете, сию минуту можем на ту полянку сходить. Там небось по сей день следы различимы. А тогда и вовсе отметок было, что на снегу после вороньей стаи.
— Идем! — скомандовал я, открывая дверь хибары.
— Господин одинец, — тощий камергер, не допущенный Егорычем в «ареопаг просветленных», завидев меня, приосанился и объявил заученно: — Вас спрашивает гонец от начальника городской стражи.
— Что ему надо? — несколько раздраженно бросил я.
— Мне ничего не удалось понять из его речей, — честно сознался граф Пино. — Он твердит о каком-то рыжем мальчишке.
