Глава 10
Сказ о том, что игра стоит свеч. Особенно когда за них платит корона
Посланец начальника гарнизона смиренно ждал часа, когда высокие господа соизволят выслушать принесенные новости. Судя по унылому выражению лица, он был готов ждать долго и отнюдь не горел желанием приблизить миг встречи. Однако деваться было некуда, а потому, вздыхая и кланяясь поясно, подбирая слова для известия, ординарец промолвил, запинаясь:
— Ваше-сь… Воевода наш, нарочитый муж Влас Симеоныч, кланяться вам повелел.
— Угу. Это я уже заметил. Дальше-то что?
— И свое почтение велел вам свидетельствовать. — Гонец явно не хотел переходить к сути дела.
— Че, в натуре рыжий сбежал? — не вдаваясь в светские экивоки, выпалил стоящий чуть позади меня Вадим.
— Так вы уже знаете? — непонятно чему обрадовался посыльный. — Утёк стервец! Как уж из руки вывернулся!..
— Та-ак-с, — недовольно протянул я. — Значит, утёк. А поподробнее?
— Мы как указ о рыжих отроках получили, зараз всю городскую стражу на ноги подняли. На каждой улочке, в каждом закоулочке подзирающих расставили. На всех площадях да в каждых воротах сторoжа.
— Уважаемый, — перебил я вдохновенного оратора, — меня не интересуют предпринятые вами меры. Мне важен окончательный результат.
— Так ведь утёк же! — досадуя на мою дремучую непонятливость, вновь заявил ординарец.
— Еще раз говорю, по-дробне-е, — медленно, по слогам повторил я. — Где это было? Куда побежал?
— А может, ему по жбану навернуть? — участливо спросил Злой Бодун, сострадая моим мучениям. Видимо, этот довод, сопровождаемый выразительной мимикой славного витязя, оказал надлежащее воздействие на речевые способности нашего собеседника.
— Аккурат часов в шесть пополудни юнец, подобный образу, который был описан в розыскном сказе, объявился у ворот, из коих начинается тракт в Саврасов Засад…
— На хрена ты юлишь! — опять возмутился Вадим. — Какой такой засад?
— Саврасов Засад, — насупился стражник, вероятно, уроженец вышеупомянутого населенного пункта. — Город такой. Между прочим, вольный. Именуется в честь Савраса Многославного, коий тамошние пустоши садами засадил да ярмарку устроил.
— Мой друг не силен в вашей географии, — оборвал я пояснения воспрянувшего духом гонца. — Однако не увлекайтесь. Вернемся к рыжему подростку, пытавшемуся выйти через вышеупомянутые ворота.
— Отчего пытавшемуся? — Стражник развел руками. — Прошел ведь. Совсем уж было его за руку схватили, да малец извернулся как-то, да в ров и сиганул. — Он сокрушенно замолчал.
— Ну а дальше?
— А что дальше-то, — пожал плечами представитель начальника гарнизона. — Может статься, что и утоп.
— С чего бы это вдруг? — хмыкнул Вадим. — Если бы плавать не умел, за каким хреном в воду прыгал?
— Так-то оно, конечно, так, — без каких-либо размышлений согласился посыльный. — Да только из наших его опосля никто не видел.
— А в воде проверяли? — задал вопрос я.
— Не-а! Это ж в ров лезть, а народ-то в бронях да кольчугах. Еще неровен час сами потонут.
Мы переглянулись с Ратниковым и вместе, с немым укором, воззрились на Делли.
— Уж чем богаты, — читая по глазам наше негодование, печально вздохнула фея.
— В натуре расслабон нереальный, — презрительно цыкнул Вадим. — Заходи кто хочешь, бери что хочешь. Клин, я вот что себе кумекаю — рубль за сто, пацан выплыл. А раз так, значит, либо где-то схоронился, либо намылился в этот самый Засад. Так что если грамотно облаву на него устроить, может, сквозь частый гребень блоха и не проскочит.
— Может быть, — скептически пожал плечами я. — Хотя я в этом не уверен. Впрочем, насколько я понял, Саврасов Засад — город ярмарочный. Там в толпе затеряться несложно. Сколько до того города ходу?
— Пешим-то, почитай, день пути будет, — не задумываясь, ответил абориген.
— На Ниссане — от силы час, — высокомерно усмехнулся господин подурядник левой руки. — Если сейчас туда ломануться, мы его в Засаде у ворот с музыкой встретим.
— Н-нет, — покачал головой я. — Сейчас ехать бессмысленно. Скорее всего после заката парень где-нибудь устроится на ночлег, но наверняка поблизости от дороги. Если он, не дай боже, твоего конька срисует, то ждать его в конечном пункте будет бесполезно. Не забывай, рыжий тебя уже в гостинице видел. Поедешь завтра ближе к полудню, а Делли пока оформит все бумаги на розыск и облаву. Ну и, понятно, прокорм и минеральные дрова. Все, уважаемый, вы свободны! — Я кивнул ординарцу. — О наложенных взысканиях вашему начальству сообщат отдельно. Ступайте!
— К Русалочьему гроту идем или как? — наконец дождавшись окончания беседы с гонцом, вмешался Громобой Егорьевич. — А то ведь скоро совсем стемнеет, и драконьи следы придется с фонарем отыскивать.
— Да-да, идем, конечно, — согласился я. — Граф, а вы сделайте любезность, проводите гонца к воротам.
— Ступай-ступай! — напутствовал длинноносое сопровождающее лицо нелюбезный ловчий. — Не все тебе без дела околачиваться.
— Вы вот следы драконьи собираетесь смотреть, — мстительно насупился камергер, — а никаких драконов и не бывает вовсе!
— Ты что ж такое несешь, оглоед стоеросовый! — не на шутку возмутился яростный Громобой. — Кто ж тебя такому-то надоумил?! Я ж их как вот сейчас тебя видел! Хотя тьфу! На них и смотреть-то приятней.
— Современная наука утверждает, что драконов нет, а есть непойманные летающие объекты. Их мурлюкские ученые подробнейшим образом изучают да к делу приставляют. Мне сие доподлинно известно! — Он поднес ладони к своему и без того не короткому носу, демонстрируя презрение к погрязшему во тьме мракобесия ловчему.
— Проваливай отсюда, опудало мурлюкское! Знамо ли дело, живого дракона с мурлюкским похмелком сравнивать! — гаркнул на него Егорьевич. — Идемте, господа, я вам следы покажу. Сами воочию узрите.
Следы оказались там, где обещал неистовый драконоборец. Вполне отчетливые и довольно многочисленные. Если верить словам знатока породы, по форме и размеру они в точности повторяли следы во дворе королевской резиденции. Не верить же словам Громобоя Егорьевича не было ни резона, ни, строго говоря, возможности.
Ночью на новом месте мне никак не удавалось заснуть. То чудилась драконья морда, заглядывающая в гостиничное окошко, то вдруг где-то в коридоре на лестнице слышались зловещие шаги. Мне представлялось, что рыжий подросток, который вовсе и не подросток, а перевоплощенная горгулья, подкрадывается к двери, чтобы растерзать недоеденных днем жертв… Как ни крути, для одного дня впечатлений было многовато. Отчаявшись заснуть, я вновь и вновь перебирал в уме увиденное и услышанное, пытаясь из множества имеющихся у следствия разрозненных фактов составить если не ясную картину, то хоть мало-мальски лубок по мотивам совершенного преступления. Знакомая с детства история о похищенной злым драконом красавице принцессе растаяла как дым.
От ночной стоянки крылатого ящера до башни, в которой, ожидая заветного часа, томилась влюбленная невеста, действительно было не более полверсты. Причем по весьма глухоманному парку. Если где-то поблизости и находилась стража, то она тщательно маскировалась от чужих глаз. Я не поленился дойти от Русалочьего грота до Невестиной башни и к немалому удивлению вынужден был констатировать, что из этого строения похитить жертву гораздо проще, чем из церемониальной залы. Во всяком случае, если не слишком шуметь, можно возиться с этим делом всю ночь без опаски, что кто-либо прибежит на помощь несчастной жертве.
Все это так, но дракон перед дворцом был. И принцесса исчезла при большом стечении народа. Налицо какой-то тайный сговор! Предположим, наша дневная гостья, как мы имели возможность убедиться, практикующая всякие волшебные штучки, похитила Машу загодя и подсунула вместо нее колдовскую куклу. А дракон был нужен ей для создания паники, чтобы в нужный момент ликвидировать следы дела рук своих. Тогда вписываются раскатившиеся по полу церемониальной залы жемчужины и лохмотья паутины. Вероятно, это остатки «подвенечного платья» ее высочества. Но к чему неведомой волшебнице приходить сюда в отель? И какое отношение к делу имеет рыжий подросток с его голубиной почтой? Поди разберись!
Я вылез из-под стеганого одеяла и, ступая неслышно босыми ногами по мохнатому тюрбанскому ковру, устилавшему пол, добрел до стола, на котором подобно мусульманским минаретам в тяжелом канделябре возвышались три белоснежные витые свечи. Вадюнина зажигалка из красной прозрачной пластмассы, предмет вожделенной зависти хозяина гостиницы, щелкнула, выплевывая язычок пламени, позволяющий разглядеть в темноте обугленные нити фитилей. Огоньки озорно заплясали на свечах, радуясь неурочному ночному пробуждению, освещая принесенный уже после ужина небольшой портрет совсем юной златовласой девушки с распахнутыми синими глазищами и счастливой улыбкой на чуть пухлых губах. Так вот ты какая, Маша, дочь Базилея, наследная принцесса Груси Золотой, Зеленой и Алой! Хороша, нечего сказать. А если художник в придворном угаре не изольстился, то и вовсе загляденье. Глядишь — душой отдыхаешь. Кто ж на тебя такую покусился?
Точно подслушав мои мысли, таинственная мрачная сила взмахнула черным крылом, слизывая пламя со свеч. Три короткие вспышки — и как не бывало пляшущих веселых огоньков, с юношеской страстностью разгоняющих ночную тьму.
— Проклятие! — через силу прошептал я, чувствуя, как холодеет в животе и тоскливо ноет в том самом месте, где у предков Чарльза Дарвина находился хвост. — Опять колдовство! — Мысль, острая как цыганская игла, пронзила мозг.
Ну конечно, как же я раньше не подумал! С чего бы это вдруг нашей вчерашней гостье с ее-то возможностями, отключив стражу, спасаться от нас бегством? Что мы можем ей сделать? Из нас только Делли представляет для нее опасность, да и то, насколько я помню, не смертельную. Дамочка могла преспокойно напялить себе на голову какую-нибудь шапку-невидимку и отсидеться в отеле, хихикая над чужестранными олухами. А сейчас, когда мы остались одни… Я вновь схватил зажигалку и нервно защелкал ею, пытаясь зажечь свечи. Какое там! Сердце мое колотилось, как спятивший дятел в замурованном дупле. Вот это, кажется, попали! Где там Вадюнин меч? Ни фига, дешево я не дамся! Я нащупал рукоять кладенца, лежащего на табурете возле кровати моего друга. Стоило клинку начать выходить из ножен, как Вадим вскинулся на лежанке, еще не окончательно проснувшийся, но уже готовый ринуться в бой.
— А?! Че такое?! Кто здесь?!
— Тише, это я — Клинский, — зашептал я.
— Вить, ты чего? — Ратников попытался оглядеть нашу спальню в поисках опасности, побудившей друга взяться за оружие.
— Кажется, где-то здесь та самая ведьма, которая вчера…
— Че, правда? — Вадим покрутил головой, пытаясь отогнать остатки сна.
— По-моему, я слышал ее шаги. Но пока все тихо. Будем дежурить по очереди. Я тебя разбужу попозже — сменишь меня. А сейчас спи.
Проснулся я от негромкого, настойчивого стука в дверь. Судя по отметинам солнечных лучей, сверху бивших в витражные стекла, дело уже шло к полудню. Меча, который, помнится, лежал на столе, не было, как не наблюдалось и его хозяина, так и не разбуженного мной вторично для несения ночной вахты. Стук в дверь повторился.
— Кто там? — крикнул я, пытаясь подняться и едва не падая на пол. Затекшие от долгого сидения ноги отказывались повиноваться.
— Это я! Делли! — донесся из соседней комнаты звонкий голосок нашей верной соратницы.
— Одну минутку! — выкрикнул в ответ я, прикидывая в уме, смогу ли одним рывком добраться до одежды, аккуратно сложенной в изголовье кровати. По предварительным расчетам выходило, что смогу. Раз, два, три — поехали!
Спустя несколько минут я, уже минимально готовый к приему дам в своем, с позволения сказать, алькове, сподобился впустить дожидающуюся за дверью фею.
— Привет! — лучезарно улыбаясь, должно быть, моему нелепому виду, кивнула она. — Вот, принесла список приглашенных на свадьбу гостей, как ты и просил. Крестиками помечены те, кого сейчас нет в столице, птичками — чужестранцы. Большинства из них сейчас нет на территории Груси. Но, — Делли развернула принесенный свиток, толщиной едва ли не с полено, которое вождь мирового пролетариата таскал на субботнике, — осталось, как видишь, немало. За день не управиться.
— За день?! — Я мрачно уставился на долгую вереницу герцогов, графов, баронов, послов, их супруг и прочей сановной знати, переживших налет любопытствующего дракона. От множества титулов и отсутствия утреннего кофе мутилось в голове и пестрело в глазах. — Тут и за неделю не управишься!
В прежние времена мне и самому приходилось заниматься рутинной обязанностью скрупулезного опроса свидетелей, а чуть позже требовать выполнения этого действия от подчиненных. Но никогда их количество не было столь обширно, и никогда результаты данного мероприятия не представлялись столь иллюзорными. Однако, как говаривают немецкие тренеры, метод бьет класс. Свидетелей следует опросить и, как бы мне ни было это противно, запротоколировать их показания отточенным гусиным пером на выскобленном пергаменте. Впрочем, у Вадима в рюкзаке лежит моя авторучка.
— Вадим просил передать, — начала фея, вероятно, читая мои мысли, — что он поехал в Саврасов Засад.
Я поморщился от осознания того, что протоколы все-таки писать придется пером.
— Но если что, — увидев мою недовольную гримасу, всполошилась Делли, — я ему зеркальце волшебное дала для экстренной связи.
— И на том спасибо, — кивнул я, понимая, что в решении моей проблемы волшебное зеркальце имеет не большее значение, чем пляски якутских шаманов к цикличности лунных затмений.
— Вадим сказал, что ночью где-то поблизости ты видел или слышал давешнюю волшебницу.
«Надо же, запомнил!» — про себя подосадовал я. А я, честно говоря, надеялся, что забудет. В утреннем свете ночной кошмар казался мне наивным и беспочвенным. Сон разума рождает чудовищ!
— Да ничего, пустое, почудилось! — отмахнулся я.
— Вот и славно, — обрадовалась посерьезневшая было фея. — Однако на всякий случай я поставила вокруг номера магическую защиту. Мало ли чего!
— Ну, теперь осталось лишь проверить, нет ли дракона под кроватью, и дело в шляпе!
Фея вспыхнула от моей неуместной шутки, и мне бы наверняка пришлось извиняться за дерзость, если бы с улицы, вернее, из сада по ту сторону окна, не раздалось грудное воркование голубя. Мы переглянулись и, не сговариваясь, бросились к «почтовому ящику». Птица, довольная жизнью, ходила по подоконнику, склевывая рассыпанное угощение и не обращая ни малейшего внимания на открывшееся окно и появившихся за ним людей, вернее, человека и фею. Впрочем, до таких тонкостей голубиное сознание вряд ли поднималось.
— Благодарю за службу! — Я цепко ухватил птицу поперек спины и, невзирая на ее попытки вернуться к продолжению трапезы, втянул в комнату.
— Вон записка на лапке! — возбужденно зашептала Делли, точно опасаясь, что нас может кто-то подслушать.
— Конечно, на лапке, — согласился я, отвязывая примотанный суровой нитью кусочек пергамента. — Где же ему еще быть?
Освобожденный от груза летун был возвращен к кормушке, я же с неуловимым трепетом начал разворачивать записку, лихорадочно стараясь предугадать, что же в ней сказано.
«Сыщик был во дворце, — гласила записка. — Обследовал залу, затем вместе с Громобоем ходил к Русалочьему гроту». Русалочий грот был подчеркнут дважды. Больше на пергаменте не было ничего. Ни имени адресата, ни подписи человека, пославшего сюда голубя.
— Угу, — кивнул я, вторично пробегая взглядом по лаконичным строчкам послания. — Уже что-то. Делли, посмотри, как тебе это нравится?
— За нами следили? — с явной тревогой в голосе проговорила фея, возвращая мне драгоценный «вещдок». — Но кто?
— Следили вне всякого сомнения, — выкладывая записку на стол, процедил я. — Кто? Уж во всяком случае, не тот, кто писал первое донесение. Обрати внимание — совершенно разный почерк. А ошибки? В первом их было полным-полно. Текст же второго послания, насколько я могу судить, безукоризненно грамотен. Как я и предполагал, мы имеем дело с разветвленной организацией. Посуди сама, наблюдатель у границы, наблюдатель во дворце, колдунья, дракон…
— Ты думаешь, и дракон с ними заодно?! — ошарашенно произнесла Делли.
— Радость моя, здесь черным по желтоватому написано: «Они были у Русалочьего грота». Видишь, даже специально подчеркнуто. О том, что там ночевал дракон, мы узнали только вчера вечером. Громобой знал и раньше, но, как утверждает, и, по-моему, вполне искренне, до нас его об этом деле никто не спрашивал. А тот, кто писал записку, и без нас, и без Громобоя знает, что именно в этом самом месте есть следы пребывания гостившего дракона. Так что, выходит, наш юнец в этой организации вроде диспетчера. К нему стекается информация, а он передает ее «наверх».
— Куда наверх? — встревоженно поинтересовалась фея.
— Если б знать! — нахмурился я. — Ничего, распутаем! Мне вот эта колдунья покоя не дает…
— Это я уже заметила, — съязвила Делли, дождавшись возможности отомстить за мою недавнюю колкость по поводу дракона под кроватью.
Но я лишь пропустил шпильку мимо ушей и продолжил как ни в чем не бывало:
— Она не пользовалась голубиной почтой, а пришла сюда лично. Возможно, случилось что-то экстренное, и это нельзя было доверить пергаменту. Вопрос — что?
Ответа пока не было. Вероятно, вести поиск в данном деле необходимо было, отталкиваясь от той роли, которую колдунья могла играть в противостоящем нам преступном сообществе. Как ни крути, даму с такими выдающимися способностями на «атасе» не поставят. И если мои соображения по поводу остатков подвенечного платья в зале верны, значит, именно наша вчерашняя гостья позаботилась и о дубле ее высочества, и о фокусе с освещением. Магия не магия, а свечи потухли! Что и говорить, операция рассчитана до секунды.
Должно быть, весь этот маскарад затеян для того, чтобы дать похитителю возможность спокойно исчезнуть вместе со своей жертвой. Если это так, то не исключено, что у истинного заказчика похищения есть магическая связь с колдуньей. Вроде Деллиного зеркала. Впрочем, это только домыслы, а факты говорят о следующем: принцесса похищена, но организация продолжает действовать на территории столицы, вовсе, похоже, не намереваясь сворачивать свои гастроли. Значит, конечная цель еще не достигнута. Тогда что же это за цель? Узнаем ее, раскрутим все остальное. Ладно, делать выводы без достаточного набора данных смысла нет. Как ни крутись, без рутинной работы со свидетелями не обойтись.
Впрочем, начинать можно было, не сходя с места.
— Делли, скажи, пожалуйста, ты могла бы на расстоянии… Как бы это сказать… почувствовать присутствие другой феи или, например, волшебницы?
— Конечно, — с толикой удивления в голосе ответила соратница. — Фея всегда чувствует присутствие своей родственницы.
— Родственницы?
— Да, — подтвердила кудесница. — Все феи в родстве друг с другом.
— Понятно. Не знал, — кивнул я. — Но я другое хотел уточнить. С какой дистанции ты могла бы запеленговать свою родственницу?
— Никогда не измеряла, — пожала плечами первая свидетельница. — Но примерно саженей с двадцати — двадцати пяти.
— Понятно. — Я сделал пометку в своей записной книжке. — А волшебницу?
Делли скривилась, точно раскусила зернышко черного перца.
— Если у волшебницы при себе нет всяких штучек для фокусов, разных палочек, колечек или амулетов, — магии в ней немногим больше, чем в заячьем хвосте. Хоть верхом на ней сиди — ничего не почувствуешь.
Картина восседания на закорках у какой-нибудь Бабы Яги, услужливо нарисованная воображением, изрядно повеселила меня, но не сбила с толку.
— Хорошо, уточним вопрос. Если волшебница с соответствующим артефактом начала колдовать, на какой дистанции ты способна ее засечь?
— Ну-у, саженей с пяти-шести, — задумчиво проговорила фея.
— Пять саженей — это уверенная засветка? — уточнил я.
— Да, — согласилась с моим утверждением Делли.
— Угу, отлично. — Я вновь обмакнул перо в стоящую на столе чернильницу и, придвинув к себе стопку чистых листов пергамента, начал тщательно вычерчивать план церемониальной залы. — Посмотри, вот здесь находится алтарь. Здесь — входная дверь. Насколько я понимаю, придворные и гости стояли плотными рядами слева и справа от прохода. Так?
— Конечно. Все, как положено, — подтвердила мои предположения Делли.
— Примерно здесь, — благодарно кивнув помощнице, продолжил я, — место, где исчезла Маша. — Я обвел кружком точку между двумя параллельными прямоугольниками, символизирующими собравшийся в зале люд. — Покажи, пожалуйста, на схеме, где в момент наступления темноты стояла ты, — неожиданно для себя стихами заговорил я.
— Примерно здесь. — Фея взяла из моих рук перо и нарисовала хитроумный значок вблизи алтаря. — Неподалеку от короля.
— М-м… Это приблизительно саженей семь от места происшествия, — предположил я, вспоминая размеры залы.
— Скорее восемь, — уточнила кудесница.
— Поправка принимается, — кивнул я, очерчивая на плане круг, долженствующий означать пять саженей уверенного приема Делли. — Стало быть, в первую очередь нас интересуют люди, находившиеся в дальней от тебя части залы. Если возможно, отметь их, пожалуйста, в списке.
— Остальных сегодня не приглашать? — задала вопрос сотрудница следственной группы, восстанавливая в памяти расположение придворных в момент празднества.
— Увы, приглашать. Во-первых, ты можешь кого-то забыть, не заметить или перепутать. А во-вторых, как утверждает хозяин отеля, номер для нашего беглеца снимал человек, как минимум приближенный ко двору. Сегодняшняя записка также написана кем-то, недурно ориентирующимся в том, что происходит во дворце и его окрестностях. Возможно, этот некто был и среди присутствующих в зале. Во всяком случае, Щек видел его в тот день во дворцовых сенях.
— Ладно, — кивнула фея, соглашаясь с моими доводами. — Значит, будем приглашать всех, кого можно найти.
— Что остается делать? — развел руками я. — Только у меня к тебе большая просьба. Не оставляй меня одного. А то все эти сэры и пэры дырку у меня в ушах протрут.
— Хорошо, — немного подумав, согласилась Делли. — В конце концов, ты ценный сотрудник и нуждаешься в волшебной защите.
После четвертого часа работы со свидетелями я уже нуждался в смирительной рубашке, а больше всего в гильотине. Нескончаемый поток придворной знати потянулся к «Графу Инненталю», едва лишь колокол на ближайшей звоннице пробил полдень. Очередь опрашиваемых выстраивалась от дверей моих покоев вниз по винтовой лестнице до самых ворот гостиницы. Наш тайный агент — почтеннейший Щек Небрит сиял, как одна из тех золотых монет, которых он за сегодняшний день положил в сундук великое множество. Еще бы! С полудня цены на холодные закуски и прохладительные напитки для посетителей гостиницы взлетели в поднебесье, точно жаворонок из-под косы. Конечно, можно было отправиться в какой-нибудь лабаз неподалеку, но придворные с номерками на ладонях упорно продолжали стоять на лестнице и в холле, боясь потерять свое место.
— Следующий! — сквозь зубы цедил я, выслушав исповедь очередного царедворца о нелегких дворцовых буднях и всеобщем заговоре коварных злопыхателей против лично его особы и государя-батюшки. Казалось, весь этот сановный люд только и ждал часа, чтобы поведать кому-нибудь о притаившемся под сенью трона лихоимстве и злой измене. — Укажите место, где вы стояли! — прерывал я поток откровений каждого вновь вошедшего. — Кто был справа? Кто слева? Впереди?.. Позади?.. Что вы видели? Были ли у вас волшебные предметы? Были ли они у ваших соседей?..
Последняя пара вопросов оказалась особо забавной. Судя по чистосердечным признаниям невольных свидетелей произошедшего во дворце, никто из них не имел при себе ничегошеньки мало-мальски волшебного. Но вот соседи!.. Если верить всему прозвучавшему нынче в угловой башне «Графа Инненталя», шабаш ведьм на Лысой горе в сравнении с торжественным сборищем добропорядочных придворных казался унылой лекцией общества «Знание» о вреде суеверий.
— Следующий! — вновь цедил я, и ловкий субурбанец Щек Небрит, добровольно взявший на себя роль дворецкого, впускал очередного барона, качая головой: «Не он». Каждую новую именитую «жертву следствия» предваряло полное собрание кривотолков и слухов, гуляющих по столице. — Следующий!!!
Перерыв на обед немного разрядил обстановку и снял напряжение, порадовав хотя бы уж тем, что от полноты чувств проникшийся щедростью хозяин, уставив вином и яствами стол, изрек с торжественностью: «За счет заведения!» Но трапеза закончилась, и вновь началось: «Следующий! Следующий!! Следующий!!!»
— Не бережете вы себя, — в краткий миг, когда мы остались втроем, участливо вздохнул Щек. — Вон как с лица спали!
В дверь комнаты робко постучали.
— Погодьте, почтеннейший! — Мой доброжелатель высунул голову на лестницу, урезонивая жаждущих общения придворных. — Господин одинец думу думает! Как додумает — вызовет.
Он опять закрыл дверь и, приперев ее для надежности собственным задом, заговорил, обращаясь к нам:
— Не мое, конечно, дело вашей вельможности советы давать, но что ж вы так частите-то? Здоровье, поди, дороже! Куда торопиться? С одним потолковали, дали себе роздых. Другому вопросики позадавали. А то ж так и до лихорадки недолго. — Он осуждающе покачал головой. — А вот хотите, я вам померанцевой воды принесу?
— Следующего зови! — обреченно бросил я.
— Эх-эх-эх! — вздохнул субурбанец, вновь осуждающе качая головой.
О том, что солнце катится к закату, я догадался лишь потому, что заботливый хозяин гостиницы наконец-то зажег свечи. Ни я, ни Делли, увлеченные расстановкой фигурок придворных в тут же созданном феей макете злополучной залы, не замечали подступивших сумерек, а хозяин не слишком торопился обращать в дым и пламень свое кровное добро. Придворные, освещаемые колеблющимися на вечернем ветерке огоньками, выглядели даже более величественно, чем при дневном свете. Но признаться, спина каждого из них радовала куда больше, чем лицо.
— Барон Закумар Закумарский, — докладывал временный исполняющий обязанности дворецкого с завидной ловкостью. — Кравчий его величества. Редкий пропо…
Одна свеча вспыхнула и погасла. За ней одновременно — еще две. Спустя секунд пять вся комната погрузилась во мрак.
— Та-ак! — рыкнул я голосом, не предвещающим ничего хорошего.
— Не виновен! Ваша вельможность, помилосердствуйте, не виновен! — От двери послышался звук тела, падающего на колени. — Не велите казнить!
— Это не магия, — обескураженно произнесла сидящая рядом Делли.
— А что?! — возмутился я. — Комары задули? Великая проблема свечи лить?! Они у вас тут все бракованные! Что за дела?
— Помилосердствуйте! — вновь взвыл хозяин гостиницы. — Не чайнаусские свечи! Наши! Лучшего качества. У комория1 дворцового за большие деньги покупал, для высоких гостей берег!
— Что?! — Я на ощупь схватил фею за руку, чтобы как-то сдержать дрожь волнения. — Что ты сказал?
— Для высоких гостей берег, — почти прорыдал перепуганный Щек.
— Повтори — где взял? — не имея больше сил сдерживаться, взревел я.
— У комория дворцового, — чуть слышно сознался рачительный хозяин. — На свадьбу-то многие тыщи свечей вылили, а оно вон как все обернулось. Ну так и вот… А оно — вот…
— Так, помолчи, — оборвал я путаные покаянные речи субурбанца. — Объяви свидетелям, что на сегодня прием закончен, и волоки сюда все оставшиеся свечи. Да острый нож.
— Все?! — ужаснулся Щек. — Да их же у меня три пуда!
— Десять штук хватит. Давай бегом!
Раздался скрип открываемой двери, и хозяин опрометью бросился вниз по лестнице, вопя на ходу:
— Все, господа, все! Возвращайтесь во дворец! По домам! Нынче господин одинец принимать не будет. Завтра с самого утра милости просим, занимайте очередь.
Дверь вновь скрипнула. В образовавшуюся щель потянуло сквозняком, и чей-то нерешительный баритон тоскливо поинтересовался:
— Вельмо рьяный господин одинец, может, меня-то примете? Я ж целый день тут стою, почитай, с самого утра.
— Кто тут еще? — не удержался я.
— Если позволите, барон Закумар Закумарский, кравчий государев.
— Вы что же, любезнейший, не видите — света нет!
— Ну так я того, подожду, — отозвался придворный. — Меня же уже объявляли.
— Так! Завтра! Все завтра! — настраиваясь на официальный тон, отчеканил я. — Вы будете в очереди первым.
— Суров! — послышалось под аккомпанемент скрипа закрываемой двери. — Суров, но справедлив.
Попытки вновь зажечь погасшие свечи так и не увенчались успехом. Когда б не Делли, подвесившая под потолком искрящийся точно шаровая молния магический светильник, так бы и пришлось сидеть в потемках до возвращения хозяина. Наконец он примчался, неся с собой заказанные восковые изделия.
— Вот, пожалуйте! Отменной работы. Ума не приложу, что с ними сталось?
— Сейчас посмотрим, — успокоил я расстроенного толстяка, укладывая витую колонку на столешницу и начиная препарировать ее вдоль. — Угу. Фитиль по всей длине. Забавно! Я думал, они из фитилька таймер сработали. Что ж тут такое? — Я поднес рассеченную свечу поближе к глазам. — Делли, посмотри, это мне кажется, или здесь кусочек фитиля темнее? — Я ткнул кончиком ножа на треть от начала крученой белой нити.
— Несомненно, темнее, — посмотрев, согласилась фея.
— Вот, похоже, и разгадка таинственно гаснущих свеч. — Я обвел победным взглядом немногочисленных свидетелей моего успеха. — Наверняка здесь фитиль обработан негорючим составом. Ну-ка, приятель, — скомандовал я Щеку, — неси сюда те свечи, что в спальне в канделябре стоят!
— Так… — вновь запнулся хозяин. — Их же днем покоёвка на новые сменила.
— Что значит сменила? Где-то же они есть?! Она же их не съела? Вели нести их сюда.
— Помилосердствуйте, ясновельможный господин одинец! Что ж там нести, их же слуги тутошние весь вечер палят.
— То есть как палят? — чуть не подавился я.
— Ну так ведь у нас так заведено. Что господа не дожгли — слуги дожигают, — пустился в объяснения субурбанец.
— И они горят?!
— Прекраснейшим образом! Я же говорю, первостатейные свечи.
— Все, — отрезал я. — Чертовщина какая-то. Давай, Щек, ступай к себе, я тут… Ну, в общем, утро вечера мудренее.
