ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой я делаю выбор между глупостью и жестокостью, а потом понимаю разницу между сотворенным и сделанным
За что мы могли быть благодарны напавшему на нас кораблю — так это за заметно освежившуюся атмосферу. В кабине теперь было прохладно, да и гнилостный запах исчез.
— Поднимайся, бандитская рожа, — добродушно сказала Лена, усаживаясь на свое место. Она опять легонько пнула пилота. — Поговорим.
Неподвижное тело зашевелилось, пилот то ли отошел от шока, то ли понял, что притворяться дальше бесполезно. Он присел на корточки, поднял руки, сдирая с головы шлем.
«Бандитская рожа» оказалась совсем еще молодой, не старше двадцати пяти лет, и вполне симпатичной. Светловолосый, голубоглазый, при этом лицо не слащавое, мужественное — в общем, тот типаж, на который девчонки липнут моментально.
А еще «бандитская рожа» был очень обижен.
— Братцы, за что вы меня? — с неподдельной горечью спросил он.
Роман захохотал и снова надел свою маску агрессивного громилы:
— Ты дурака не валяй, понял? Я тебе кадык выгрызу, сопляк!
Угроза, что ни говори, была неожиданная. Парень обернулся, будто искал в нас поддержки. Похоже, не нашел. Но упрямо повторил:
— Я же вас не трогал! Зачем вы в меня стреляли?
— Хочешь сказать, ты стрелять не собирался? — вкрадчиво спросила Лена.
— Нет!
Не вставая, Лена ударила парня ногой по ребрам. И нравоучительно объяснила:
— Находчиво, но глупо. Ты приближался к нашему кораблю вплотную, не включая щитов. Так?
— Так, — пробормотал парень.
— И как ты ухитрился дожить до четвертого… или какой там у тебя уровень… при таком поведении? Дальний сектор космоса, незнакомый корабль — ты отключаешь щиты и подходишь к нему вплотную. А если бы мы разрядили в тебя ТЛ-3000? На таком расстоянии — верная смерть.
— Но у вас же… — начал парень и замолчал.
— Верно, — сказала Лена. — У нас нет оружия. Удивительно, да? Но откуда ты это знал? А я тебе скажу откуда. С Плюшки объявили на нас охоту и сообщили, что мы не вооружены.
Я вспомнил слова Романа, что если пилот проследил наш путь через гиперпространство, то он мог догадаться — кроме двигателя на корабле больше ни на что не осталось места. Но, к счастью, парень об этом не подумал.
Может быть, он очень недолго летал на «Сильване» и забыл, что эта посудина мало на что годится.
— Ну слышал, да! — признал парень. — Знал, что вы не вооружены. Но я не собирался в вас стрелять.
— А что ты собирался делать? — сладким голосом спросила Лена. Похоже, допрос с общего молчаливого согласия был поручен ей.
— Я хотел вас припугнуть. — Парень обвел нас честным взглядом. — Стрельнуть по курсу и велеть выбросить мне контейнер. Я бы его подобрал и вернулся.
— Расскажи это своей мамочке, — фыркнул Мастер.
— Мама на Земле, — как-то очень грустно сказал парень. — Не получится рассказать…
Меня эта фраза ничуть не задела. Но, наверное, надо было прожить здесь несколько лет, успеть оплакать всех тех, кто остался на Земле — родителей, любимых, детей, друзей. И Зяма с Ромой, и Лена как-то слегка сбавили обороты.
Впрочем, Лена все-таки буркнула:
— Ты нас не жалоби, мы сами кого хочешь разжалобим. Еще раз спрашиваю — что ты собирался сделать?
— Припугнуть вас и забрать контейнер, — было ясно, что парень теперь будет до конца держаться своей версии, не важно — правдива она или нет. — За контейнер обещан миллион и повышение в уровне…
— Ого. — Лена покачала головой. — Серьезно… Нет, дружок, я тебе все-таки не верю.
— За борт гаденыша, — спокойно сказал Роман. — И не потому, что он бы нас не пожалел. А потому, что врет, гнида!
— Как тебя зовут? — резко спросил Мастер.
— Борис.
Имя парню совершенно не подходило. Но зачем бы ему врать? Разве что по привычке…
— Ты из какого альянса?
— Я не из какого. Я сам по себе.
— Вольный стрелок, значит. А кораблик у тебя хороший… был.
— Повезло, — ответил парень. — Наткнулся на богатый астероид, выпотрошил его…
— Сдается мне, ты не только астероиды потрошил, — снова встрял Роман. — Нет, друзья, я голосую — за борт.
Парень умоляюще посмотрел на Мастера.
— Я пас, — задумчиво сказал тот. — Воздержусь. Мне кажется, он врет, но теперь-то какой от него вред? Года два поработает на шахтах, потом отпустим. Впрочем, как считаете нужным.
— Я, пожалуй, за то, чтобы не убивать, — сказала Лена. И неловко рассмеялась: — Что же я, зря его спасала?
Неужели флюиды смазливого блондина все-таки на нее подействовали? Теперь Борис смотрел на меня.
— Говори, пилот, — сказал Роман. — Мнения разделились, теперь от тебя все зависит.
— Надо же, я получил право голоса. — Я попытался перевести все в шутку.
Но Роман ответил серьезно:
— Да, получил. После того, как придумал пальнуть по нему из ручного оружия.
Борис глянул на меня — мимолетно, тут же отведя взгляд.
Но то, что я увидел в его глазах за эти доли секунды, мне не понравилось. Очень.
— Мне кажется, он врет, — сказал я. — Он бы нас расстрелял.
— Молодец, — одобрительно сказал Роман.
— И вообще, я ему не очень доверяю, — продолжил я. — Очень уж недовольно он на меня сейчас глянул.
Роман засмеялся.
Борис возмущенно воскликнул:
— А как я должен был на вас смотреть? Знаете, как тяжело мне этот корабль дался? А вы его взорвали!
— Но ведь иначе мог взорваться мой корабль, — вкрадчиво сказал я.
Борис замолчал.
И все-таки сейчас он говорил искренне. Он любил свой корабль…
— Ну? — спросил Мастер.
Я вздохнул:
— Пусть на шахтах поработает. Я… не могу я так. Пусть бы он пальнул разок — тогда…
— Тогда бы мы были мертвы, — сказал Роман. — Добрый ты. Обычно это хорошо. Но бывает такая доброта, которая хуже глупости.
— Я тут меньше суток, — ответил я. — Ты, наверное, прав, Роман. Вам виднее, как вы тут живете… Только вас всего пятнадцать тысяч — и вы еще друг друга убиваете. Может быть, иначе нельзя. Может быть. Но я не могу. Пока — не могу. Пусть живет. Даже если он хотел нас убить… есть же разница между «хотел» и «убил»?
Роман махнул рукой. Раздраженно сказал:
— Хорошо. Повезло тебе, Боря… Какое, кстати, у тебя погоняло?
— Прозвище? — невинно уточнил Боря.
— Да.
Парень секунду колебался, будто выбирая между приятной ему правдой и безопасной ложью. Потом сказал:
— Бледный Лис.
— Доброе прозвище, — насмешливо сказал Роман.
— Вы не думайте, это не от поведения! — возмутился Борис. — Это по фамилии — Лисовский. И потому, что блондин.
— Ну-ну, — сказал Роман. — Лена, будь добра, юноша к тебе ближе… Свяжи-ка ему ручонки за спиной. Найдешь чем?
— Найду, — кивнула Лена.
Через три часа, когда мы начинали входить в атмосферу Нигредо, в кабине опять была парная. Климат-контроль упорно отказывался обслуживать пятерых пассажиров. Мастер соорудил из сложенных бумажных листков веер и старательно меня обмахивал. Лена, периодически подаваясь вперед, вытирала с моего лба пот.
Это было очень трогательно, но при сорока градусах помогало мало.
— Что там, на планете? — спросил я. — Как погода?
— Нормальная погода, — мечтательно сказал Зяма. — От минус двадцати зимой и до плюс пяти летом. Сейчас, пожалуй, около нуля…
— Почему она такая черная?
— Не поверишь, — пробормотал Мастер.
— А ты меня убеди…
— Это снег.
— Да ну!
— Он не шутит, — подал голос Роман. — На планете вся вода черная. И снег соответственно тоже.
— Как это могло получиться? Какие-то примеси?
— На том уровне исследований, что я смог провести — ничего особенного. Может быть, примеси. А может быть, различие на физическом уровне.
— Физик, а не можешь выяснить, — поддел его Зяма.
— Я не оптик. Я занимался математической физикой. Потом — искусственным интеллектом. Ты же не просишь гинеколога вылечить тебе насморк?
— Ладно, ладно. Не будем отвлекать пилота, — пошел на попятную Зиновий. — Главное, что эту воду можно пить. Ни кожу, ни даже мочу она не окрашивает. Катран, давай соберись. Пока все идет на автопилоте, и корабль снизится сам. Но вот с посадкой сложнее…
— Почему? — насторожился я.
— У нас тут тайная база, как ты понимаешь. Если бы мы поставили нормальное оборудование на посадочную площадку, никакой секретности бы не получилось — маяки орали бы на всю систему. Так что мы снизимся до километровой высоты… а дальше будешь рулить.
— Да вы с ума сошли, — сказал я.
— Выхода нет, Катран. — Зиновий рассмеялся. — Так сложилось…
Как ни странно, но это оказалось проще, чем я думал. Программу спуска я задал все через тот же навигационный пульт — несколько раз обводил на вращающемся «глобусе» планеты тот район, который указал Мастер. Когда карта достаточно укрупнилась — ткнул в указанное место.
И все. Корабль начал разворачиваться. Несколько раз включались двигатели, подтормаживая нас на орбите. Когда мы снизились до верхних слоев атмосферы, вокруг «Сильваны» возникло оранжевое свечение — горел воздух. Но до тех красочных описаний, что я привык слышать от космонавтов, до всех этих «доменных печей», «топок» и «чистилища» происходящему было далеко. Временами нас потряхивало, но перегрузку, похоже, снимала искусственная гравитация корабля.
Черная поверхность планеты приближалась. Одновременно мы входили в ночь — солнце уползало за горизонт, вокруг темнело, вокруг проступали звезды.
— Садиться будем в полной темноте, — тревожно сказала Лена. — Может, стоило подождать виток-другой?
— У нас терморегуляция считай что сдохла, — ответил Мастер. — Увы…
— Там хоть какие-то посадочные огни будут? — спросил я.
Мастер посмотрел на карту, на приборную доску.
— Будут. Когда корабль приближается к космодрому, навигационные системы включаются автоматически. Если это враги, то прятаться все равно уже бесполезно…
Навигационные огни включились через три минуты. Две белые световые полосы выметнулись от самого горизонта, уперлись в небо. Мы летели ощутимо выше и левее.
— Ты должен вести корабль между лазерными лучами. — Мастер ткнул меня в плечо. — Все очень просто, как в самолете.
— Я не водил самолет!
— Ну в игрушки хоть играл? В авиасимуляторы?
— Нет!
— Штурвал на себя — вверх. Штурвал от себя — вниз. Влево-вправо — поворот. Давай легонечко смещайся вправо… у нас пока есть запас высоты.
В кромешной тьме — если не считать сверкающие в чистом небе звезды, мы приближались к световым полосам. Роман, подавшись вперед, внимательно следил за моими действиями.
— Ты лучей не бойся. Это не лазеры, они не опасны. Представь, что это дорога, а белые лучи — поребрики…
— Сдается мне, Рома, что ты из Питера, — сказал я, цепляясь за джойстик.
— Почему так? — удивился Роман.
Лена хихикнула. Сказала:
— У нас, москвичей, нет привычки отвлекать водителя на маршруте.
— Тьфу, — до него дошло. — Хорошо, назовем эти лучи бордюрами. Только не гробанись!
Вывести корабль между лучей оказалось несложно. Гораздо труднее было удержать высоту, которую они задавали. Мы то оставляли их внизу, то ныряли слишком низко.
— В крайнем случае можешь включать двигатели, — сказал Мастер. — Но не слишком часто. В атмосфере сопла быстро прогорают.
— А где приземляться?
— Мимо земли не промахнешься, не бойся, — ободрил Мастер.
— Там будет подсветка полосы, — сказала Лена. — Если это стандартный комплект, конечно…
Подсветка была. Мы снижались все ниже — и впереди, там, где начинались световые лучи, появилось синее свечение. Длинная, несколько километров, полоса — черная, призрачная. Ждущая. Оптимизма она не прибавляла, наоборот — напоминала, что решающий момент приближается.
— Знаешь, что главное в посадке? — спросил Мастер.
Я искоса глянул на него.
Удивительно. То ли он совсем не боялся смерти, то ли был уверен, что я справлюсь.
— Знаю. Последний дюйм.
Зиновий засмеялся.
— Ага, помню такое кино… Нет, не последний дюйм. Это крепкая скорлупка. Главное, почувствовать ветер. У самой земли бывают резкие порывы… если тебя швырнет на крыло — вот это опасно. Что будешь делать, если начнешь заваливаться?
— Потяну джойстик.
— Куда?
Я подумал секунду.
— В сторону заваливания?
— Нет. Это тебе не занос. В противоположную. И чуть-чуть даешь тягу.
К счастью, это не понадобилось.
С грацией беременного пингвина наша «Сильвана» приблизилась к земле и, чуть не долетев до прожекторов, испускающих в небо белые лучи света, плюхнулась на снег. Синяя полоса заскользила перед нами, я, не задумываясь, слегка надавил педаль «тормоза» — и тут же отпустил, поскольку Мастер рявкнул:
— Ногу с педали, кретин!
Вцепившись в джойстик, я пытался рулить. «Сильвана» постепенно замедлялась.
— Двигатели плавят лед перед нами, — выкрикнул Мастер. — Во-первых, можешь скапотировать. Во-вторых — по плавленому льду резко увеличивается пробег!
— Сам виноват, надо было предупредить! — огрызнулся я.
К счастью, моя ошибка ни к чему трагическому не привела. Корабль остановился.
— Черт побери, мы дома, — сказал Роман, ни к кому не обращаясь. — Получилось!
— И что теперь? — спросила Лена. — Вы нас отпускаете?
— Мы играем честно, — торжественно сказал Зяма. — А что, вы собираетесь лететь обратно прямо сейчас?
— Каким образом? Нам надо заправиться. И хорошо бы привести кондиционер в порядок.
— Тогда пошли, — решил Мастер. — Будете нашими гостями. Накормим, напоим, спать уложим. Наши техники посмотрят эту колымагу… надеюсь, она еще способна летать… Катран, открывай дверь.
Я уже запомнил, какой кнопкой это делалось. Открыл — и в кабину ворвался холодный чистый воздух.
— О, блин, простуда гарантирована! — воскликнул Роман.
Снаружи было темно — только призрачный голубой свет подсвечивал снег. Снег действительно был черным — ветер бросил в кабину несколько снежинок — я поймал одну на ладонь и убедился, что все без обмана. Вначале на ладони лежало ажурное черное кружево, а через мгновение — черная капля. Не мутно-серая, как грязная вода, абсолютно черная, как капля чернил.
— Веселая планета, — ежась, пробормотал я.
— Нас устраивает, — выталкивая из кабины Бледного Лиса Борю, сказал Роман. — Здесь есть и свои преимущества…
Один за другим мы выбрались из корабля. Снег был плотным, он хрустел под ногами, но держал. Вокруг простиралась черная равнина, накрытая черным небом с искрами звезд. Фантастическое ощущение, нереальное, будто во сне!
— О, слышите! — весело воскликнул Мастер. — Едут!
К нам приближался тарахтящий звук. Мелькнули лучики фар — и к кораблю выехали аэросани. Здоровенные, с хороший грузовик размером, с большой кабиной впереди и грузовой платформой сзади, на длинных стальных полозьях. Над санями, в решетчатом коробе, вращался двухметрового диаметра винт. Аэросани производили впечатление кустарного, но крепко сработанного агрегата.
Не доезжая до нас метров двадцать, аэросани остановились — очень резко, похоже, лопасти воздушного винта повернулись и принялись тормозить машину. Дверь кабины открылась, оттуда высунулся человек в чем-то вроде ватника и шапке-ушанке с незавязанными веревочками. В одной руке у него была металлическая бандура, явно имевшая отношение к оружию. На ногах — я не поверил своим глазам — валенки!
В общем, человек был готов сниматься в любом американском фильме, где фигурировали русские в космосе. Не хватало разве что бутылки водки, заткнутой за пояс.
— Мастер, неужели ты? — завопил человек. — Роман, твою налево, и ты? А что за перцы с вами?
— Привет, Орда! — закричал в ответ Роман. — Мы, мы! Или ослеп?
— Вы на чем прилетели? — спрыгивая с саней в снег, воскликнул Орда. — Глазам не верю!
На ходу он засунул руку за пазуху и достал…
Ну вот теперь любой голливудский режиссер взял бы его на роль русского космонавта без колебаний. Тем более что Орда был явным татарином — смуглым, скуластым, узкоглазым.
— За встречу! — обнимаясь с Романом и Зямой, провозгласил Орда. Бутылка пошла по рукам. Отхлебнув, Мастер протянул бутыль и мне — словно обозначая дружеский статус.
На вкус это была либо плохая водка, либо хорошо очищенный самогон. Но после резкого перехода из душной кабины, откуда до сих пор валил пар наших разгоряченных тел, в холодную снежную ночь Нигредо — это был уместный напиток.
Хотя, если честно, чашка горячего чая порадовала бы меня куда больше…
Отхлебнув, я передал бутылку Лене. Та тоже сделала глоток — и вернула бутыль Орде.
— Ага! — глядя на Бледного Лиса, стоящего с заложенными за спину (и крепко связанными) руками, сказал тот. — А блондинчик не удостоен?
— Нет, — твердо сказал Роман. — Он нас едва не сжег при подлете. Даже не спрашивай, как отбились… все равно не поверишь.
— Может, прокатим его до базы в кузове? — предложил татарин.
— Нам что, работники на шахты уже не нужны?
— И то верно, — пряча бутыль, сказал Орда. — Так, забирайтесь, живо!
— Помоги вначале контейнер вытащить, — сказал Мастер. — Там, в кабине.
У татарина округлились глаза.
— Чего? Серьезно? Вы привезли?
— Конечно. — Мастер пожал плечами. — Мы слов на ветер не бросаем.
— Ай, молодцы… — Орда хлопнул руками по бокам. — Ну и дела… Пошли… Мастер, а Костя-то где?
— Костя мертв, — сухо ответил Мастер. — Он тоже там… в корабле.
— Кто его? — В голосе Орды послышалось явное сочувствие. — Какая падла?
— Не заводись. Честная была дуэль. Костик сам виноват.
— Ты? — Орда сразу понял направление его мысли и ткнул в меня пальцем. — Ты Игоря шлепнул?
— Уймись, Анвар, это я его застрелила, — пробормотала Лена.
— Ты меня откуда знаешь? — насторожился Орда. Всмотрелся в нее. — Ты… Ленка! Водила!
В его голосе послышалась растерянность. Видимо, их отношения были сложными. Не враждебными, а именно сложными.
— Да, это я. Ну, что делать будем?
Орда махнул рукой:
— Ай, кто старое помянет… Иди в тепло, мы принесем… все.
Кабина аэросаней оказалась на удивление просторной. Может быть, потому, что здесь царил минимализм военного транспорта — одно лишь водительское кресло, похоже, снятое с какого-то корабля и снабженное привязными ремнями, выглядело прилично. Все остальное — сплошная кустарщина: холодные, некрашеные стальные стены; вмазанные в оконные проемы грубой, похожей на смолу замазкой, стекла; узкие лавочки из железных труб; висевший на стене решетчатый короб, в котором светились раскаленные докрасна спирали калорифера.
Мы уселись позади — я, Ленка, Бледный Лис. Ленка поерзала, устраиваясь поудобнее, потом сказала:
— Задница — она сразу разницу чует между сотворенным и сделанным…
— Это ты о чем?
— Корабли штампует Плюшка. И большую часть вещей делает там же автоматика. Это все немного чужое, не всегда то, что нужно, но удобное. А эти сани делали здесь. Из чего придется. Они, конечно, не очень комфортные, да и дизайнер рядом даже не ночевал. Но это то, что здесь нужно. Это сделано. Руками. Ты когда присмотришься, то сразу будешь понимать — где сотворенное, а где сделанное.
— Чего тут понимать, — буркнул наш пленник. — Сотворенное лучше.
— О да! — легко согласилась Лена. — Конечно! Вот только кондиционер в «Сильване» сразу сдох, когда мы туда вчетвером забрались. И так со всем — ты всегда знаешь, что можно из сотворенного выжать, а что нельзя. А то, что делают руками, всегда имеет запас.
— Ну и что с того? — спросил Бледный Лис.
— Хотя бы то, — усмехнулась Лена, — что некоторых самоуверенных сопляков в дорогих кораблях подбивают из ручного плазмомета, высунув его в люк.
Парень промолчал, только обиженного засопел.
