После такого мрачноватого подведения итогов между членами Совета завязалась активная дискуссия, за ходом которой Андрей следил с большим любопытством. А так как Гущин не счел нужным представить всех собравшихся, очевидно, справедливо посчитав эту процедуру пустой тратой времени — все равно гости с ходу не запомнят, кто есть кто, — Андрей присвоил участникам заседания характерные для их внешнего вида прозвища.

— Факт отличного распознавания Переходом образов, порожденных человеческим мозгом, наводит на мысль, что либо он сам, либо его создатели могут оказаться нашими дальними родственниками, — высказал мысль мужчина, на лице которого кроме бороды и огромных очков в толстой оправе трудно было заметить что-то еще. — Мне кажется, необходимо немедленно заняться разработкой программы более осмысленного «контакта» с Переходом, — продолжил Бородач.

— А что прикажете с ним делать до выяснения личности? — поинтересовался Седой.

— Как до выяснения личности, так и после него, наша задача, в первую очередь, обеспечить безопасность людей, а уж потом впадать в эйфорию научных открытий, — вмешался Гущин. — Поэтому я бы попросил членов Совета в данный момент рассматривать возникшую проблему именно в этом контексте.

— Совершенно верно, Владимир Николаевич, — заговорил человек, единственный из всех присутствующих одетый в генеральскую форму сил немедленного реагирования.

Очевидно, все они имели воинские звания не ниже генерала, но то, что только этот человек был в форме, свидетельствовало, что именно он курирует экстренные военные операции.

— Сейчас мы имеем на Земле две зоны высшей степени опасности, — продолжил Генерал. — На одну из них нацелены три боевых спутника с лазерным оружием, способные моментально превратить ее в огромный плавленый сырок, состоящий из песка и горных пород. А наземное боевое оцепление не допустит появления свидетелей как с той, так и с другой стороны. Но точные координаты второй зоны нам до сих пор неизвестны. Уже только то, что она находится в океане, на несколько порядков затрудняет возможность ее эффективного блокирования. Не подумайте, что я сгущаю краски и пытаюсь переместить акценты в сторону проблем военной операции, но мы не знаем, какая информация кроме «последнего» желания оказалась считанной из мозгов наших первопроходцев. — Генерал неуважительно ткнул пальцем в нос голографическому изображению Андрея. — А также кому она досталась, и какие действия на ее основании этот некто посчитает возможными для себя.

— Вот-вот, опять участие военных сводится только к желанию палить во все, что шевелится, — недовольно заметил с другой стороны стола мужчина явно африканского происхождения.

Генерал вознамерился что-то ответить, но Гущин характерным резким движением руки, как показалось Андрею — даже несколько фамильярно, остановил его и обратился к до сих пор молчавшему, пожалуй, самому молодому участнику Совета:

— Мистер Блейк, как обстоят дела с поисками самолета?

— Задействованы все свободные подводные спасательные суда и водолазы плюс резерв. Привлечение к поискам военных специалистов считаю нецелесообразным. Кроме того, поскольку место, где будут обнаружены наиболее крупные части самолета, наверняка не является непосредственно искомой активной областью Перехода, то работы ведутся в тесном сотрудничестве с учеными, исследующими подводное пространство своими методами.

Генерал, недовольно покачав головой, всем своим видом показывал, что он предупредил и тем самым отгородился от ответственности за возможный плачевный исход дела. Что ж, очевидно, жесткая субординация и тяжелые эмоциональные условия службы неизбежно вырабатывают у военных руководителей один и тот же рефлекс — в первую очередь прикрыть свое… место… под солнцем, а уж потом позаботиться о реальном успехе порученного дела.

— Есть также кое-какие косвенные соображения, — добавил Блейк. — Любопытна историческая справка, касающаяся данного участка Атлантического океана. В свое время он имел название «Бермудский треугольник» и «прославился» целым букетом аномальных явлений, от «тривиального» бесследного исчезновения в его зоне судов и самолетов до весьма нестандартных физических явлений, которые удавалось наблюдать более везучим экипажам. Из всех описываемых эффектов, на мой взгляд, самыми интересными, применительно к теперешней ситуации, являются такие: полное исчезновение команды на судне и замедление бортового времени на самолетах, пролетающих над треугольником.

— Если связать эти явления, то можно предположить, что активная область Перехода в этом районе значительно больше, чем в «пещерном» варианте, — заметил Бородач.

— Да, или, что вероятнее, имеет тенденцию менять свой размер, — согласился Блейк. — Поэтому в данный момент она может оказаться достаточно мала и мы просто не сможем ее обнаружить в сотне кубических километров исследуемой зоны океана.

— А чем закончились более ранние исследования треугольника? — спросил Седой. — Ведь наверняка кто-то пытался изучать эти явления.

— Ничем особенно конкретным, — пожал плечами Блейк. — Как и вокруг любых таинственных событий, сразу выросла гора слухов, домыслов и легенд, растворив в себе действительно имевшие место единичные факты. Поговаривают, что некоторые «предприимчивые» судовладельцы стали специально топить в «Бермудском треугольнике» свои полуразвалившиеся суденышки, чтобы получить страховку. В итоге распространилось полуофициальное мнение о том, что среднестатистическое количество несчастных случаев в треугольнике не выше, чем в любом другом районе океана, просто через «Бермуды» пролегает слишком много морских и воздушных путей. Несколько позже, с развитием техники, о проблеме и вовсе забыли. Единственная сохранившаяся конструктивная теория того времени предполагает, что отставание стрелок часов связано с присутствием в этой зоне сильной магнитной аномалии.

— Хорошо, господин Блейк, направьте ваших людей в первую очередь на поиски самолета, — подытожил Гущин. — Мне кажется, он сможет добавить нам пищи для размышления, да и по расчету траектории ученым будет проще обнаружить сам Переход.

Блейк удовлетворенно кивнул, искоса глянув на недовольную физиономию Генерала. Судя по всему, интересы возглавляемых ими департаментов пересекались уже не первый раз.

— А вам, Эдуард Аркадьевич, — Гущин обратился к члену Совета, прозванному Андреем Бородачом, — как ответственному за научную сторону проблемы, необходимо организовать установку в пещере комплекса датчиков и систем визуального слежения во всех участках спектра. Чтобы в случае появления в Переходе постороннего объекта, мы бы имели о нем полную информацию, а не обвиняли потом военных в излишней поспешности.

Теперь хочу довести до вашего сведения новые данные по проблеме, полученные мною перед заседанием. Помните, в отчетах фигурировал обнаруженный в пещере отлично сохранившийся, не считая нескольких ребер, сломанных ему господином Беловым, скелет? Так вот изотопный анализ показал, что его возраст семьсот пятьдесят-восемьсот лет, а китаец, с которым удалось-таки примитивно объясниться, утверждает, что является крестьянином — бойцом освободительной армии Китая, сражающейся с монгольскими захватчиками и с успехом продвигающейся к Пекину. Он, якобы, ночью отошел от военного лагеря по нужде и провалился в какую-то расщелину. Сначала было очень темно, потом увидел светящийся туман, добрался до него, вошел, вышел, потом появились люди в странных одеждах и с очень яркими факелами в руках. Куда делась его одежда, не знает.

Гущин замолчал, ожидая реакции присутствующих.

— А ведь все сходится, — нарушил затянувшееся молчание Седой. — Если мне не изменяет память, речь идет о войне за независимость Китая, а вернее, о ее окончании, то есть примерно 1350–1360 годы. Что мог желать наш «герой», провалившись под землю? Только вернуться к людям, и Переход вернул его к ним, как только они там появились! Таким образом, он повторил «подвиг» Барбары с той лишь «незначительной» разницей, что преодолел не два года, а восемь веков. Но главное не это! Получается, о реальном возрасте самого Перехода и его влиянии на человеческую историю, а возможно, и историю всей жизни на Земле мы можем только догадываться.

Андрей сидел перед экраном терминала, пораженный услышанным и озабоченный неизбежными последствиями наглого вторжения человека в нечто, скорее всего, старое как мир. Члены Совета молчали, действительно, события начинали принимать нешуточный оборот.

— Полагаю, на данный момент мы только можем принять полученную информацию к сведению, — первым обрел дар речи Бородач и, как будто вторя ходу собственных мыслей, тут же спросил: — А откуда тогда появился скелет, примерно такого же возраста, что и живой китаец?

Вопрос был задан в пространство, но Седой, как автор гипотезы, принял его на свой счет.

— Мм… — промычал он, — может быть, чуть раньше или чуть позже провалился кто-то еще, но в результате… например удара головой о камень, не смог добраться до Перехода.

— На черепе скелета были обнаружены следы такой травмы? — едко спросил Бородач, округлив глаза и запустив пальцы обеих рук в бакенбарды, отчего стал похож на ядовитую морскую рыбу.

— Но это только предположение, — возмутился такой агрессией Седой.

— Займитесь и этим, Эдуард Аркадьевич, — вмешался в их спор Гущин.

— Хорошо, — сразу успокоился Бородач, как будто только этого и добивался.

— У вас есть еще что-нибудь к нашим гостям? — поинтересовался Гущин.

— А у гостей?

Андрея волновали кое-какие процедурные вопросы, но он не знал, стоит ли говорить о них сейчас или решить позже, в рабочем порядке. Поэтому, прежде чем он успел убедить себя в достаточной значимости этих проблем для обсуждения на Совете, заговорил до сих пор не проронивший ни слова Сандерс. Его изображение тут же появилось над диском стереовизора по соседству с изображением Андрея.

— Почему вы не пригласили на Совет Барбару? Ее впечатления как участницы наиболее загадочной части событий могли оказаться весьма кстати.

— Мы приглашали, — ответил Гущин. — Но она заявила, что к изложенному в своем отчете добавить ничего не может, и отказалась. Принимая во внимание ее состояние, мы не настаивали.

Сандерс изобразил на лице откровенное удивление такой заботе об отдельной личности, когда на карту, возможно, поставлены интересы всего человечества, но развивать эту тему не стал, резко переключившись на другое.

— У меня в Большой Удаче остался корабль. Я хотел бы его забрать.

— Скажите блокировочные коды, и вам его перегонят.

— Нет, корабль является моей личной собственностью, и заберу я его сам, — без тени сомнения заявил Сандерс. — К тому же в наши с ним планы не входило посещение Солнечной системы. К чему лишняя трата топлива?

Андрей не сомневался, что, вернув себе корабль, Сандерс немедленно отправится на поиски «Новой Земли», и, учитывая его везучесть, это может оказаться не таким уж гиблым делом.

— Хорошо, — сдался Гущин, — вас включат в список пассажиров «Везувия».

«Везувия»! К системе Большая Удача полетит десантный крейсер «Везувий»! Андрей не поверил собственным ушам. У землян пока было всего два боевых корабля такого класса. Огромный по земным меркам «Везувий» нес в своем чреве две сотни истребителей, каждый из которых имел отличное лучевое и ракетное вооружение и мог вести боевые действия как в космосе, так и в атмосферах планет. Отправка «Везувия», имеющего на борту более пятисот человек команды, могла означать лишь одно — Совету известны точные координаты «Новой Земли»!

Увидев две челюсти, удалившиеся на значительное расстояние от остального стереоизображения, Гущин понял, что проговорился. Крякнув, он недовольно изрек:

— Придется вам подписать по еще одной секретной бумаге.

Но поскольку такое заявление не восстановило целостности образов гостей, нехотя пояснил:

— Одной из недокументированных систем компьютерного оборудования всех типов космических кораблей и орбитальных станций является система автоматического считывания бортжурнала. Таким образом, экипаж любого корабля, обменявшись позывными со станцией, инициирует аппаратуру, которая в сжатой закодированной радиопосылке передает на станцию маршрут его предыдущего движения и еще кое-какие параметры. Следовательно, точные координаты «Новой Земли» имеются в недоступной простым пользователям области памяти бортового компьютера орбитальной станции в системе Большая Удача. — И, увидев осуждающие взгляды, тут же пояснил: — Согласитесь, такая мера с учетом сложившейся на данный момент практики полетов просто необходима. Чему мы и получили наглядное подтверждение!

Как ни странно, столь наглое вмешательство государства в деятельность частных компаний, граничащее с промышленным шпионажем, в данный момент Андрея только порадовало. Теперь не придется ждать несколько лет, пока ничего не подозревающий Хиггинс явится за расплатой. Возмездие свершится значительно раньше, вот только если эти деятели напоследок заодно не уничтожили и орбитальную станцию. Да нет — это было бы слишком подозрительно. Взрыв реактора в колонии — невероятно, но, в принципе, возможно, а гибель еще и орбитальной станции… Нет, на это они ни в коем случае не пойдут. Значит, через каких-нибудь полтора-два месяца мы будем иметь «удовольствие» опять лицезреть Хиггинса, если он, конечно, «случайно» не погибнет при захвате.

— Это все? — нетерпеливо спросил Гущин.

— Нет! — спохватился Андрей. — Что будет со мной и Барбарой после окончания срока карантина?

— Вы получите достоверные легенды, далекие от реальных событий, и будете отпущены. Сами понимаете, что, пока мы не имеем даже намека на контроль над Переходом, выносить такую информацию в общество крайне опасно. Возможна паника, религиозная эскалация и прочие деструктивные действия праздношатающихся обывателей.

После этого связь с залом заседаний была прервана, и Совет продолжил свою работу без посторонних ушей.