Глава 7

Птицы такого полета, как лорд Риторн, ко мне еще никогда не залетали, в смысле, не приходили. Нет, бывали аристократы из старинных семей, чья родословная уходит в глубину веков и насчитывает десятки поколений; появлялись и так называемые «новые дворяне» — те, кто получил титул, отличившись на прошлой войне, или просто купил, когда королю в голову пришла светлая мысль пополнить опустевшую казну за счет продажи дворянских титулов богатым разночинцам. Но вот политиков еще не было.

Я вспомнил все, что знал о лорде Риторне из рассказов герцога Монтойского и доверительных бесед с Гвенни, — официальная биография кандидата в мэры, которая публиковалась в газетах и рекламных брошюрах, о многом умалчивала. Происходил лорд из знатного и богатого рода, чей источник благосостояния крылся в огромных сельскохозяйственных угодьях, на которых паслись стада тучных коров. Стремительно росший город нуждался в продовольствии, и маслодельни и сыроварни, принадлежавшие лорду, снабжали столицу молоком, сметаной, сыром и маслом, а колбасные цеха ежедневно выбрасывали на прилавки рынков и маленьких магазинчиков тонны говядины, телятины и колбас всевозможных сортов.

Горожанином лорд стал сравнительно недавно — лет восемь назад, когда решил оставить огромное поместье в провинции и переселиться в столицу. Никогда не слышал, чтобы он проявил себя на поле боя, зато, перебравшись в город, Риторн прослыл меценатом и покровителем искусств. Он был участником и основателем огромного количества разных комитетов и обществ, занимавшихся благотворительностью, но со слов Гвенни я знал, что истинной целью этих организаций было уклонение от налогов. Такова жизнь — богатеи умудряются, пользуясь разного рода дырами и прорехами в законах, безнаказанно скрывать десятки тысяч золотых рилли, зато обычный человек, вроде меня, утаив медный пятак, рискует схлопотать большой штраф или длительный тюремный срок. Впрочем, жаловаться на несправедливость, творящуюся в этом мире, бесполезно, любые попытки изменить ситуацию к лучшему, как правило, делают жизнь еще невыносимей. Остается принимать все как есть и играть по установившимся правилам.

В политику лорд ударился сравнительно недавно. Многие считают, что у него имеются неплохие шансы сместить с поста нынешнего мэра — маркиза Виттора, который, может, и пользовался поддержкой у королевского дома, зато успел нажить кучу недругов, в основном в бедняцких кварталах. Маркиз опирался на высшую аристократию и средний класс — зажиточных ремесленников и торговцев. Лорд разыгрывал другую карту — в настоящее время он строил из себя друга народа, якшался с лидерами бедняков и пытался переманить цеховых подмастерий. Кто-нибудь, не зная Риторна, мог подумать, что лорд играет с огнем, но на самом деле он просто умело лавировал в пику маркизу.

Эти мысли быстро пронеслись в голове, пока я прикидывал, чего ожидать от внезапного визита кандидата в мэры столицы. Надо отдать должное лорду: будучи прирожденным аристократом и обладая всем набором присущих этому сословию манер, он не был снобом и держался довольно просто.

Его возраст перевалил уже за пятьдесят, рост примерно метр семьдесят — семьдесят два, довольно плотного телосложения, волосы, чуть посеребренные сединой и… потрясающая харизма! Стоит увидеть только один раз, и никогда не забудешь. Он знал о своем обаянии и пользовался им на полную катушку.

— Позвольте представиться. Меня зовут Риторн, лорд Риторн.

— Здравствуйте, лорд. Я вас узнал практически сразу, как увидел. Ваше лицо красуется на каждом втором фонарном столбе.

— Что поделаешь — издержки политики, — грустно вздохнул лорд.

— Я уже представлялся, а это моя сотрудница — Лиринна, — продолжил я.

Эльфийка слегка наклонила голову, и лорд одарил девушку благосклонной улыбкой.

— Для начала возьмите мою листовку, — предложил Риторн, усаживаясь на стул для гостей. Двое телохранителей замерли за спиной, как каменные истуканы.

Я не стал отказываться и, повертев в руках бумагу, на которой подробно расписывались блага, какими лорд осыплет город в случае победы на выборах, засунул в самый дальний угол письменного стола, куда еще никогда не приходилось забираться.

— Надеюсь встретить в вашем лице потенциального избирателя, — излишне самоуверенно начал лорд.

Я решил его осадить.

— На прошлых выборах я голосовал за мистера Никто — поставил галочку в графе «против всех». С тех пор мои политические взгляды не изменились.

— Что же, достаточно честно, — кисло произнес лорд. — Честность — качество, которое редко встречается в политике.

— Интересно, кто в этом виноват: политики или избиратели?

— Если будет угодно, то и те, и другие. Мы, политики, просто говорим вещи, которые хотят услышать.

— В таком случае хотел бы услышать, что вы пришли передать чек на сто золотых рилли, причем безвозмездно, — откликнулся я. — Буду прыгать до потолка от радости.

Риторн рассмеялся хриплым неестественным смехом. На лицах телохранителей не дрогнул ни один мускул.

— Вы не лишены остроумия, Гэбрил, — признался лорд. — Если бы я раздавал по сто золотых рилли каждому избирателю, то скоро остался бы без последних штанов. Но кое в чем вы правы. Вам стоит только захотеть, и чек на кругленькую сумму перекочует из моей чековой книжки в ящик вашего письменного стола, куда вы столь легкомысленно отправили мою листовку.

— Деньги лишними не бывают, поэтому желание получить чек у меня имеется. Смущает одно: что ради этого придется сделать? — напрягся я.

— О, ничего экстраординарного. Я могу доверять очаровательной даме? — Лорд перевел взгляд на Лиринну.

— Вполне, потому что мы работает в паре. Она будет в курсе всех моих дел в любом случае.

Удовлетворенный ответом, лорд Риторн продолжил:

— Не стану скрывать, что жажду победить на выборах и отобрать у маркиза Виттора кресло мэра. К сожалению, шансы на победу хоть и велики, но все же не дают стопроцентной гарантии успеха. Ждать еще пять лет не могу, обстоятельства сложились таким образом, что победа нужна именно сейчас. За спиной маркиза стоит королевский дом с огромными финансовыми ресурсами. Разумеется, я далеко не бедный человек, но с деньгами всего королевства тягаться сложно.

Я кивнул. На вторых выборах Виттор прошел со скрипом, однако кое-кто из королевского дома подмазал нужные механизмы — в результате мы имеем то, что имеем. Почему бы истории ни повториться и на сей раз?

Риторн тем временем продолжил:

— Чтобы свалить Виттора, нужен компромат, причем настоящий, не сфабрикованный, поэтому я решил обратиться к услугам частного сыщика, который сможет в короткие сроки собрать всю интересующую информацию касательно маркиза и его приспешников.

— Узнайте, на какие деньги маркиз выстроил дом в столице, и считайте, что дело в шляпе.

— Э, нет, — протянул лорд. — Взятками сейчас никого не удивишь, это так банально, что вызывает у людей приступ зевоты. Вот если бы маркиза поймать на чем-нибудь скандальном: скажем, он бы оказался замешан в убийстве или в другом способе устранения неугодного человека. В этом случае третьего срока ему не видать как своих ушей.

— Однако! Вы уверены, что такое под силу только одному сыщику? — удивился я, представив вероятный объем работы. Лиринну в такую передрягу я бы предпочел не впутывать — жалко девчонку.

— Почему одному? Есть люди, которые помогли бы найти улики. Поверьте, маркиз Виттор далеко не святой, пусть даже приходится королю дальним родственником. У маркиза за душой столько всего, что, узнав о его темных делишках, вы бы содрогнулись.

— Это вряд ли. Я, знаете ли, не кисейная барышня и в обморок по любому поводу не падаю.

— Прекрасно, мне как раз нужен человек такого склада. Я дам зацепки, вы копнете поглубже и поделитесь всем, что обнаружите, с вашим другом Гвенни. Видите, я не поленился узнать о вас и вашем окружении как можно больше.

Я почесал затылок. Никто не говорил, что моей скромной особой интересуются такие фигуры.

— Думаю, Гвенни не устоит от соблазна напечатать сенсационный материал — а это будет настоящая сенсация, положитесь на меня — в своей газете. Главное, чтобы никто не связывал вас со мной и у людей создалось впечатление, что вы действовали на свой страх и риск.

— А потом?

— А потом я выиграю выборы, и можете мне поверить — тех, кто оказался полезен, я не забываю.

— Почему именно я? В любой газете можно найти как минимум с десяток объявлений от крупных и не очень детективных агентств, которые могут проделать для вас ту же самую работу.

— Не все так просто! — Лорд сделал презрительную гримасу. — В доброй половине детективных агентств работают шантажисты, которые не упустили бы шанс урвать кусок моего пирога. В другой половине — либо бездари, способные завалить любое пустяковое расследование, либо те, кто за деньги продаст и мать родную. Они не подходят. Мои люди самым тщательным образом навели справки и проверили вашу репутацию. Я знаю, что вы считаетесь человеком честным и упертым. Интересы клиента для вас прежде всего, и вы умеете держать язык за зубами. Подходите идеально.

— Большое спасибо за столь лестные отзывы, — сказал я, — но если бы ваши помощники потрудились узнать чуточку больше, тогда они смогли бы рассказать, что я стараюсь держаться в стороне от закулисных политических игр и, завидев любого политика, срочно перехожу на другую сторону улицы. Все, что вы поведали, звучит заманчиво, но я знаю, чем могу кончить, если приму ваше предложение. Не успеет зайти солнце того дня, как вы станете мэром, с меня по вашему приказу спустят шкуру и изрежут на мелкие ленточки. Боюсь, я не имею возможности принять это предложение, поэтому предлагаю вам забыть, что вы приходили, а я в свою очередь забуду все ваши слова.

Лорд встал, его глаза на какое-то мгновение налились кровью. Отказ вызвал у него приступ с трудом контролируемой ярости.

— Жаль, очень жаль, — сквозь зубы процедил он. — Я думал, вы благоразумный человек. Даже не представляете, какими неприятностями в будущем может обернуться ваш отказ. Если не ошибаюсь, лицензия частного сыщика выдается городской мэрией. Полюбуйтесь на нее. Когда стану мэром, позабочусь, чтобы вы забыли, как она выглядит.

— Мне тоже было приятно познакомиться, — сказал я. — Пожалуйста, когда будете уходить, не хлопайте дверью — у меня очень чувствительные уши.

— Мистер Гэбрил, вы честный, упрямый и остроумный дурак — это очень опасный набор. Ваша жизнь будет интересной, но не слишком долгой.

— Спасибо за дурака, — поблагодарил я. — Народная мудрость гласит, что дуракам везет. Надеюсь, это так.

Лорд развернулся и вышел, охрана последовала за ним, как на веревочке. Разумеется, Риторн не внял просьбе, я даже удивился, что дверь не слетела с петель после того, как один из телохранителей, услужливо закрывая дверь за хозяином, захлопнул с таким треском, что стена заходила ходуном.

— Жуткий тип, — призналась Лиринна, — и противный. Меня чуть было не стошнило.

— Он просто человек, — пояснил я. — Человек, который рвется к власти любой ценой и готов идти по штабелям трупов. С каждым годом таких людей становится все больше. Порой я жалею, что король слишком деликатен с мерзавцами подобного рода и позволяет творить все, что заблагорассудится. Рано или поздно они доберутся до него, свалят с трона, сожрут и косточек не оставят. Впрочем, плевать, у короля своя голова на плечах, пусть использует ее по назначению! — отмахнулся я и предложил: — Давай забудем о лорде, как о страшном сне!

Лиринна согласилась. Часы показывали уже пять часов вечера, когда она спохватилась:

— Босс, у меня есть платье, туфли и драгоценности, а в чем пойдешь ты? Вряд ли тебя пустят в ночной клуб в таком виде.

Я улыбнулся:

— Один момент. — И вышел из кабинета.

Сосед — адвокат Марсен, как обычно, работал допоздна. У него даже была шутка по этому поводу: «Стоит только собраться домой, как обязательно приходит клиент, которому что-то нужно, причем срочно. Поэтому я сижу в офисе до тех пор, пока вероятность появления такого клиента не становится равной нулю».

Я постучал в дверь, никто не ответил. Я воспринял это как приглашение и вошел, а войдя, замер, потому что понял причину внезапной глухоты Марсена. Все объяснялось просто: адвокат не отозвался на стук потому, что был слишком увлечен молодой особой противоположного пола, сидевшей у него на коленках. Они предавались старому как мир занятию — самозабвенно целовались и обнимали друг друга. Я еще немного полюбовался на целующихся голубков, дал им дополнительных тридцать секунд удовольствия и только потом кашлянул. Подействовало безотказно.

Марсен и девица отпрянули друг от друга, девушка спрыгнула с колен приятеля и стала расправлять невидимые складки на короткой юбке, подтягивать прозрачные чулки телесного цвета и приводить в порядок пышную прическу, а когда наконец подняла голову и столкнулась с моим взглядом, остолбенела. Признаюсь, что и сам оказался в растерянности — адвокат целовался с Тиной, официанткой из бара Лу. На какой-то миг даже почувствовал укол ревности: неужели Тина, красотка, которая долго строила мне глазки и с удовольствием флиртовала, смогла променять меня на лысеющего ловеласа?

— Привет, Гэбрил, — немного сконфуженно протянул Марсен. — Рад, что зашел, я как раз хотел познакомить тебя с новой секретаршей. Помнишь, я говорил вам с Лиринной, что ищу секретаршу?

Услышав имя Лиринны, Тина немного нахмурилась. Видимо, сменив объект охмурения, официантка все равно испытывала по отношению ко мне какие-то противоречивые чувства. Марсен, к счастью, не заметил внезапной перемены настроения у подруги и, не дождавшись ответа, беззаботно продолжил:

— Я дал объявление в газету, откликнулась Тина, ее так зовут. Прекрасное имя, не правда ли?

Имя как имя, но я согласился:

— Угу!

— Я устроил небольшую проверку и понял, что она настоящий клад, а не девушка! Представляешь, Тина схватывает все на лету, у нее красивый почерк…

У нее много чего красивого — но эта информация сугубо для внутреннего пользования, Марсену предстоит пройти все самому, этап за этапом.

— Она так замечательно стенографирует…

«И целуется», — мысленно добавил я, но вслух произнес:

— Очень приятно, Тина. Я, кажется, где-то уже видел вас, возможно, на прежнем месте работы.

Девушка поняла, что я не хочу «светить» перед Марсеном нашим знакомством, и сразу подхватила игру.

— Да-да, припоминаю, вы часто бывали в баре «Сухая ветка». Я там работала официанткой, поэтому вас запомнила. Вы ведь Гэбрил по прозвищу Сухарь? — Она с таким нажимом произнесла мое прозвище, что мне сразу стало ясно: Сухарь он и в Аф… простите, везде — Сухарь.

— Он самый, — представился я. — Тина, простите, я хочу ненадолго лишить вас общества начальника. Марсен, можно на минуточку? — Я поманил приятеля пальцем, и мы вышли в коридор.

— Слушай, Гэбрил, — заикаясь от волнения, начал Марсен, — как тебе? Чума, а не девчонка! Я с такой еще никогда не имел дела. Еще немного и, честное адвокатское, я на ней женюсь.

— Очень рад, с удовольствием буду свидетелем на свадьбе, — заверил я и обратился к главному, за чем пришел: — Не одолжишь на вечер смокинг?

У нас примерно одинаковая комплекция, разве что Марсен чуточку полнее меня, но его смокинг сидел на мне как влитой — проверено не раз.

— Бери, конечно, — разрешил Марсен. — Только проследи, чтобы на нем впредь не оставалось никаких пятен. Я едва сумел его отчистить после того, как ты умудрился заляпать рукава вином.

На самом деле это было не вино, а кровь, причем не моя, а одного слишком приставучего мелкого уголовника. Я не стал рассказывать приятелю об испытаниях, которые выпали тогда на долю дорогого (очень дорогого!) смокинга, иначе Марсен больше никогда бы его не одолжил.

— Не беспокойся, друг, пушинки сдувать буду, — пообещал я, и удовлетворенный Марсен принес смокинг и пару парадных лакированных туфель.

— Не забудь вернуть завтра, — попросил адвокат. — Мы с Тиной пойдем в оперу, я хочу произвести на нее впечатление.

— Дружище, ты неотразим в любом наряде. — В моем голосе было столько меду, что пчелы удавились бы от зависти.

Марсен отправился на следующий тур общения с новой секретаршей, а я пошел облачаться.

Чтобы соответствовать образу богатого кутилы, пришлось соскоблить наросшую щетину на щеках. Как обычно, не обошлось без жертв — порезался в нескольких местах. Сердобольная Лиринна помогала заклеивать ранки газетной бумагой, чуточку смоченной одеколоном.

Еще через час мы были в полном парадном облачении. Я весь из себя элегантный (плохо, что жена не может увидеть, она сейчас бы кусала локти от досады) — в смокинге; в накрахмаленной манишке с галстуком-бабочкой, туго завязанным на шее; в сверкающих черных, натертых до блеска туфлях; с плащом, небрежно перекинутым через левую руку. Лиринна — сама мисс Очарование, в бархатном платье с волнующими разрезами, облегающем прекрасную фигуру; с драгоценностями в ушах и на шее; и в туфельках-шпильках на красивых длинных ногах. Мы оглядели друг друга и улыбнулись. И не важно, что мой наряд позаимствован из гардероба приятеля, чей офис находится за стенкой, а драгоценности Лиринны на самом деле принадлежат старику-ювелиру. Главное, что здесь и сейчас мы словно окунулись в волшебный мир сказки, в котором каждый из нас — особа королевской крови. Принц и прекрасная принцесса! Герой и героиня! Красавица и чудовище, ой, то есть красавица и красавец.

— Пойдем? — предложил я, и Лиринна тут же откликнулась с радостным предвкушением:

— Пойдем.

Мы торжественно продефилировали по коридору. Жаль, что сейчас он пустовал, даже Марсен умчался по делам. Лишь привратник, тот малый, на которого я точил зуб с того момента, как он «забыл» предупредить, что Карлик Джо и его громилы пасутся возле офиса, разинул рот от удивления, и я его простил, хотя недавно собирался по меньшей мере расквасить ему физиономию. Чувствуя вину, привратник сбегал и вызвал кэб.

Мы помчались в сторону ночного клуба «Серпентарий». Я приобнял Лиринну за талию, она покосилась, но ничего не сказала, лишь чуточку отодвинулась. Потом кэб подпрыгнул на булыжнике, выбитом из развороченной мостовой, кабину качнуло вправо, и Лиринна оказалась почти впритык. Дальше я ее уже не отпускал до конца пути.

По дороге в голову как всегда стали приходить разные мысли. Одна меня удивила. Теперь, после того как мэрия расторгла мой предыдущий неудачный брак, я превратился в холостяка, не связанного никакими узами. Вот она, свобода! Никто не встречает на пороге с недовольным ворчанием, не заставляет совершать идиотские поступки и давать обещания, которые невозможно выполнить. Живи и радуйся! Но почему хочется совершенно иного? Почему, вдыхая лесной запах, пропитавший волосы Лиринны, я снова думаю о семье? О настоящей семье, где каждая мелочь проникнута любовью, заботой и добротой. О детях, жаль, что я до сей поры, не узнал радости отцовства. О доме. Да, в который раз мысли возвращаются к дому, и я, кажется, буду не против, если в один прекрасный день Лиринна станет его хозяйкой. Но согласится ли она? Кто знает, какие чувства эльфийка испытывает ко мне? Сам я боюсь спрашивать и предпочитаю молчать. Так у меня есть хоть какая-то надежда.

Кэб остановился в двух шагах от парадного входа, украшенного разноцветными гирляндами и шарами. Несколько масляных фонарей, освещавших площадку для парковки, создавали иллюзию карнавальной ночи.

— Приехали, сэр, — прохрипел кэбмен.

— Спасибо, — ответил я. — Сколько с нас?

Кэбмен назвал цену (вот мерзавец, пользуется тем, что клиент не хочет уронить себя в глазах дамы), я вышел из кабины, огляделся по сторонам, вдохнул беспечный воздух светской жизни и вытащил из кармана мелочь:

— Сдачи не надо! — Затем помог Лиринне спуститься на землю.

Кэб сразу укатил в темноту, а мы подошли к входу, где стоял швейцар. Выглядел он внушительно — этакая глыба, способная растереть в порошок любого, кто осмелится проскользнуть, минуя контроль.

— Добрый вечер! — поприветствовал он. — Могу увидеть ваш членский билет?

Я показал карточку, которую дал Гвенни. Швейцар поднес ее поближе к близоруким глазам, убедился, что не поддельная, и отдал со словами:

— Все в порядке. А дама?

— Дама со мной, — ответил я.

Швейцар вздохнул и посмотрел с неодобрением. Насколько я знаю толк в заведениях подобного рода, обеспечение дамским эскортом — одна из их специализаций, и гостя, пришедшего со своей спутницей, тут не особенно жалуют: клуб теряет дополнительные барыши. Наконец, не найдя предлога, чтобы придраться и отказать в праве доступа в святая-святых «Серпентария», швейцар произнес с неподдельной грустью:

— Проходите, пожалуйста. Приятного времяпрепровождения.

— Спасибо, — кивнул я и вошел во чрево ночного клуба.

Думаю, при свете дня «Серпентарий» производит не столь яркое впечатление, но в освещении обильного числа люстр со свечами и канделябров заведение выглядит просто шикарным. Повсюду настелены ковровые дорожки, стены задрапированы тяжелыми и роскошными шторами преимущественно зеленого цвета. Очень много ниш, в них стоят мраморные статуи и бьют небольшие фонтанчики. От обилия позолоты на ручках дверей и поручнях лестниц слепит глаза. Повсюду снуют предупредительные и улыбающиеся слуги в ливреях, готовые выполнить любую блажь и прихоть гостя. Лопающиеся от сознания собственной важности господа ходят, окруженные стайками молоденьких смазливых девиц. Большинство девушек по возрасту годятся кавалерам во внучки, но это никого не смущает. Девицы томно прижимаются к плечам мужчин и время от времени смеются над плоскими остротами и бородатыми анекдотами. Периодически раздавались раскаты громкого мужского хохота и притворное хихиканье барышень.

Лиринне здесь сразу не понравилось, я понял это по застывшему выражению скуки на ее лице. Она эльф — дитя леса и природы, где все настоящее, органичное, лишенное притворства и лжи. А в этом мирке мыльных пузырей, затхлой атмосферы и искусственных эмоций Лиринна чувствовала себя потерянной. Мне после ухода жены хорошо знакомо это чувство, но я человек, а, как известно, мы, люди, можем освоиться везде. Бросьте нас в воду, и спустя время следующее поколение отрастит жабры. Наверное поэтому эльфов, гномов и илонов становится все меньше, а нас, людей, наоборот, все больше. Когда-нибудь останемся только мы — хорошо, что я не доживу до этого часа.

— Не переживай, девочка, — ободряюще произнес я. — Мы ненадолго. Поговорим с Никавери, вытряхнем из нее все, что нужно, и вернемся.

Тут меня толкнул плечом очень высокий человек в довольно необычном для этого места наряде — простая куртка из плотной ткани с капюшоном, серые штаны и ботинки на толстой подошве. Длинные русые волосы опускались чуть ниже плеч. Черты лица тонкие, глаза злые и колючие. Интересно, как он здесь оказался? Неужели швейцар пропустил? А может, это какой-то богач, известный своими причудами? Тогда на него никто точно не обратит ни малейшего внимания.

— Простите, — извинился высокий, и поспешил вперед, туда, где перед небольшой сценой стояли уютные диванчики. Мы последовали его примеру.

Публики оказалось немного, основной контингент появлялся за полночь, большинство мест пустовало. Я ощутил голод, эльфийка тоже давно ничего не ела. Что ж, раз мы здесь, почему бы не отведать местной кухни. Понятно, что еда и выпивка стоят немало, но раз пошла такая пьянка — чего скупиться?! Мы сели поближе к сцене, дождались, пока официантка в наряде — змеиной чешуе принесла меню, сделали заказ (прожаренный бифштекс для меня и салат для Лиринны, а также спиртное) и стали смотреть представление, разворачивавшееся на сцене. Оказалось, что вкусы у власть предержащих вполне заурядные.

Конферансье объявил выход Акуры — «самого сильного человека на свете». Маленький оркестр, спрятавшийся в оркестровой яме, грянул туш, и на сцену вышел человек раза в два крупнее швейцара, стоявшего возле входа. Силач был раздет до пояса, и публика с восхищением наблюдала за шарами мускул, перекатывавшимися по телу. Атлет немного поиграл мышцами груди. Мне стало завидно: будь я таким, многие проблемы решились бы сами собой.

Сперва Акура побаловался здоровыми гирями, с каждым заходом число их росло. Потом согнул на шее железный лом, толщиной с кулак, разорвал стальную цепь, а когда по-настоящему разогрелся, стал вколачивать голыми руками гвозди в дубовые дощечки.

Конферансье выступил вперед и объявил:

— Почтеннейшая публика, а сейчас смертельный номер! Слабонервных просим удалиться.

Застучала барабанная дробь. Акура встал на четвереньки, перед ним положили доску, значительно толще тех, что были раньше. Силач взял в руки гвоздь, слегка воткнул в доску так, чтобы не падал, поднял маленькие поросячьи глазки и окинул притихшую публику выжидающим взором.

— Давай, Акура, будь молодцом! — громко крикнули из передних рядов.

Атлет довольно улыбнулся, потом лицо его побагровело и вздулось, пот потек градом. Акура напрягся и вдруг резко ахнул лбом по головке гвоздя — меня аж передернуло, показалось, что в наступившей тишине раздался треск проломленного черепа. Силач приподнялся и с гордостью продемонстрировал вколоченный по самую шляпку гвоздь. Публика взорвалась аплодисментами.

— Чем только вы, люди, не зарабатываете на жизнь! — грустно произнесла Лиринна.

— Как-то раз со мной тоже пытались проделать нечто подобное, — признался я. — Хотели открыть моим лбом стальную дверь. Разумеется, я возражал, но мое мнение почему-то никого не интересовало.

— Может, тебе тоже пора идти на сцену? — хихикнула Лиринна и передразнила конферансье: — А сейчас на манеже гроза всех гвоздей — Гэбрил Чугунный Лоб!

Мы засмеялись, Лиринна постепенно приходила в себя и уже была не столь скованной, как несколько минут назад.

— Дамы и господа! — Конферансье вновь появился на залитой светом прожекторов сцене. — А сейчас, любимица публики, непревзойденная экзотическая танцовщица Никавери исполнит неподражаемый и чарующий танец на тему знойного Востока.

Я замер, услышав знакомое имя. Мужскую часть публики как подменили, многие, очевидно, знали, что предстоит увидеть. Они забыли о спутницах и устремили взгляды на сцену. Заиграла нежная расслабляющая музыка. Покачивая бедрами, вышла закутанная с головы до ног в разноцветное покрывало девушка. Внезапно музыка изменила ритм; тревожно забили, загрохотали барабаны, будоража кровь, отдаваясь стуком в висках. Еще миг, и покрывало улетело в сторону к какому-то господину, вальяжно раскинувшемуся за богато обставленным столиком. Он принял свалившийся на голову подарок с довольной улыбкой и послал танцовщице воздушный поцелуй. Ухажер или?..

Движения девушки стали плавными, она словно плыла по воздуху, оторвавшись от земли и не касаясь пола маленькими стопами ног, на которых в такт музыке позвякивали золотые браслеты в виде ящериц. Темп убыстрялся, но Никавери буквально растворилась в музыке.

Я посмотрел на Лиринну. Она заметила взгляд и усмехнулась. Для нас танец не имел никакого значения. Здесь были только мы — я и Лиринна. Что творилось вокруг — не имело ни малейшего значения.

Внезапно прожектора потухли, а когда загорелись вновь, сцена оказалась пустой — Никавери исчезла.

Зал разразился аплодисментами.

В этот момент подошла официантка с подносом, на котором стояли бокал с вином для меня и коктейль с тонкой соломинкой для Лиринны.

— Скажите, — обратился я к официантке, — как я могу увидеться с Никавери?

Официантка взглянула сперва на меня, потом на Лиринну, которая со скучающим видом посасывала свой коктейль из трубочки.

— Нужно пройти в гримерку для артистов, вход за сценой. Поговорите с ее импресарио, его зовут Глок. Он все устроит, естественно, не бесплатно.

— Спасибо, — поблагодарил я, рассчитался по счету и дал чаевые. Судя по кислому выражению девушки, она привыкла получать гораздо больше, но у меня как-то рука не поднялась отдать вот так, за красивые глазки, сумму, равную среднему заработку за неделю.

Бифштекс по вкусу напоминал подошву от башмака, возможно, его уже кто-то пытался жевать до меня, но не смог осилить и сдался. Я не стал ломать зубы и отодвинул тарелку в сторону — может, тому, кто будет есть это следующим, повезет больше. Лиринна тоже не выглядела счастливой, подцепив вилкой совершенно неаппетитного вида корешок. Кухня не являлась сильным местом «Серпентария» — люди приходили сюда, чтобы продемонстрировать причастность к элите. Им было все равно, чем набивать желудок, — в конце концов, у большинства посетителей имелись личные повара, знавшие, как угодить хозяевам. Здесь правило бал честолюбие, доведенное до абсурда.

— Я больше не могу, — признался я. — Кусок в горло не лезет. Пойдем искать Никавери.

— Наконец-то, — обрадовалась эльфийка. — Я думала, придется сидеть до седых волос, пока ты не прикончишь этот бифштекс.

Я встал и помог Лиринне подняться с уютного диванчика. Сбоку послышалось шевеление, словно кто-то собирался впопыхах. Мимо почти пробежал тот высокий, странно одетый тип, кажется, он сидел по соседству.

Я отставал всего на два или три шага и уже стал нагонять, как вдруг чья-то рука схватила меня за локоть. Пришлось остановиться. Я обернулся и увидел, что за ближайшим столиком сидят несколько офицеров в парадных мундирах королевской гвардии, а во главе компании находится племянник покойного барона фон Бомма. Именно он задержал меня.

— Постойте, Гэбрил, — сказал племянник. Лицо его было багровым от выпитого вина. — Вас ведь, кажется, так зовут?

Я подтвердил его слова кивком и продолжил движение, но Герхард не дал уйти.

— Не спешите, — заплетающимся языком попросил он. — Я отмечаю отвальную — ухожу из армии и возвращаюсь к скучной штатской жизни. Присоединяйтесь, выпейте за мое здоровье. Господа, наполните бокалы моему новому знакомому и его прелестной спутнице.

Я пытался отказаться, но пьяные офицеры усадили нас, и мне пришлось опустошить бокал, чтобы отвязаться. Только после этого мы смогли подняться из-за стола кутившего Герхарда фон Бомма.

За сценой действительно находилась маленькая дверь для персонала. Она была не заперта, и мы, переступив порог, оказались в холодном и мрачном коридоре. Первая увиденная табличка гласила, что напротив находится кабинет маэстро Глока.

Импресарио соответствовал описанию, которое дал старик ювелир. Длинный, смуглый, неприятный тип с зализанными волосами и манерами сутенера, скользкий, как угорь, и вонючий, как хорек. Он что-то писал в амбарной книге, время от времени щелкая костяшками деревянных счетов.

— Господин Глок? — оторвал я его от столь увлекательного занятия.

— Он самый. Чем могу быть полезен? — прищурился тип.

— Меня зовут Гэбрил, — представился я. — Это моя супруга Лиринна. Мы давние поклонники таланта вашей протеже — очаровательной и несравненной Никавери. Хотим с ней встретиться и поговорить.

— Боюсь, сегодня это невозможно, — сказал Глок. — Она устала после выступления и плохо себя чувствует.

— Да, но нам просто необходимо встретиться с ней именно сегодня, — с нажимом произнесла Лиринна.

— Ничем не могу помочь! — досадливо протянул Глок. — Возможно, завтра или послезавтра она будет чувствовать себя лучше. А сейчас — извините…

Он демонстративно пожал плечами.

— Хорошо, — сказал я. — Простите великодушно за вторжение.

— Ничего страшного, — буркнул Глок и вновь погрузился в расчеты.

Мы вышли и остановились в коридоре.

— Что делать, босс? — спросила эльфийка.

— Не хотят по-хорошему, сделаем по-плохому, — ответил я. — Найдем гримерную Никавери и вломимся без приглашения. Боюсь, на следующее посещение этого заведения денег не хватит.

Задаток баронессы и гонорар ювелира давно растаяли, сейчас я тратил последние наличные. Просить у вдовы денег на несколько посещений подряд дорогого ночного клуба было бы весьма опрометчиво. Не факт, что баронесса смогла бы понять меня правильно.

Гримерную разыскали довольно быстро. Встреченная в коридоре артистка в костюме зайчика указала нужную дверь, которая ничем не выделялась от остальных, на ней не было даже таблички. Только я взялся за ручку двери, как позади раздался чей-то недовольный рык. Обернулся и увидел за спиной парочку, состоявшую из Глока и силача Акуры. Атлет успел накинуть на могучие плечи халат и теперь возвышался над импресарио подобно неприступной скале.

— Уважаемые, — начал Глок, — я же предупреждал вас, что Никавери слишком занята. Пожалуйста, отойдите от двери и пройдите в зал. Нашему заведению не нужны неприятности.

— Извините, но нам очень надо, — ответил я и продолжил прерванное занятие.

— Вот вы как! — обиженно воскликнул Глок и, обращаясь к атлету, приказал: — Акура, голубчик, поучи этого зарвавшегося господина хорошим манерам.

Атлет надвинулся, насупив мохнатые брови, а его хозяин стал радостно потирать руки, предвкушая бесплатное развлечение. Глупцы! Они не подозревают о моем суперсекретном оружии, рояле в кустах, очаровашке в вечернем платье. Если еще не догадались — я говорю о Лиринне, мастере эльфийских единоборств.

— Лиринна, деточка, — немного томно произнес я, — разберись с этим невесть что возомнившим о себе дядей. Дай знать, когда все будет закончено.

— Гэбрил, ты что? — зашипела Лиринна, вцепившись в рукав смокинга. — Мне с этой гориллой в жизни не справиться.

Я на миг остолбенел.

— А как же клест? Использование силы врага против него? Акура силен как бык, тем хуже для него. Иди и сделай его как маленького!

— Не пойду, — решительно заявила Лиринна и прошептала, широко открыв глаза: — Мамочка, я его боюсь! Гэбрил, сделай что-нибудь!

Так, план трещал по швам, на помощь струсившей эльфийки можно не рассчитывать. Выполняя ее просьбу, я сделал, то есть попытался сделать хук правой, затем левой, пинок в живот, серия в голову и в корпус. Для атлета мои удары были все равно что слону дробина — Акура лишь плотоядно ухмыльнулся, кажется, таких, как я, он ест на завтрак. Придется отступать.

— Извини, детка, — честно сказал я Лиринне, — сделал все, что мог. Сейчас нас будут убивать. Бежим!

Убежать мы не успели. Из-за двери, ведущей в гримерку Никавери, раздался страшный крик и сразу затих. Вопила женщина, и у нас не было сомнений, что крик принадлежал танцовщице. Не сговариваясь, мы бросились на дверь. Она оказалась заперта, но я врезал ногой и тут же запрыгал от резкой боли. Дверь была гораздо крепче, чем кажется. Нам повезло, что силач не успел еще отбить себе последние мозги. Он быстро сообразил, оттолкнул меня в сторону и с грохотом вынес дверь вместе с косяком, однако не смог устоять на ногах, пробежал по инерции несколько шагов и упал, явив на всеобщее обозрение накачанный зад.

Никавери лежала на полу бездыханной, из перерезанного горла струйкой сочилась кровь, пропитывая ковровую дорожку, расстеленную в помещении. Напротив черной дырой зияло раскрытое настежь окно, ветер теребил занавески и ворошил стопку бумаг, раскиданную на полу. Мелькнула чья-то тень и тут же исчезла, растворившись в темноте оконного провала.

Белый как мел Глок остановился у входа, ему было дурно.

— Кто здесь был?! — закричал я, схватив его за грудки. — Кого ты впустил к Никавери?

— Я… я не знаю, — пролепетал в ужасе Глок. — Приходил какой-то высокий мужчина, искал Никавери. Дал денег, и я показал ему, где гримерка.

В голове словно щелкнуло. Неужели тот самый высокий, который толкнул меня возле входа в клуб? Потом он опередил нас на дороге, ведущей к коридору.

Я бросился к окну. С момента убийства прошло немного времени — убийца не мог уйти далеко. Гримерная располагалась на высоте второго этажа, высокий выпрыгнул из окна и убежал. Я посмотрел вниз. Прыжок означает верный перелом ног — высота метра три с половиной, не меньше, летать я не умею. Внимание привлек козырек над запасным выходом. Он находился чуточку сбоку, и при небольшом усилии я смогу сначала попасть на него, а уже потом спуститься на землю.

— Лиринна, оставайся здесь! — коротко приказал я и залез на подоконник.

Высоко! Тем более с учетом моего роста. Я присел на корточки, спустил ноги, а потом повис, зацепившись за край карниза руками, раскачался и, улучив нужный момент, отцепился. Прыжок закончился благополучным приземлением на краю козырька. Еще мгновение — и я уже бежал по узенькой улице, похожей на каменный мешок. По бокам возвышались кирпичные кладки домов, они уходили далеко ввысь и были лишены окон. Где-то впереди мчался убийца, кажется, я уже слышал его дыхание, и постепенно расстояние между нами сокращалось. Впереди появилась взмокшая спина. Да, я прав, это тот самый, высокий. Он пытался уйти от погони.

«Врешь, не уйдешь», — подумал я про себя и стал увеличивать скорость, выжимая из себя последние соки.

Мы пробежали приличное расстояние, как неожиданно высокий остановился. В руках появился какой-то предмет, я не сразу сообразил, что это складной лук. Убийце потребовалось две секунды, чтобы его собрать и вложить стрелу. Я разглядел кривую усмешку на губах высокого, он спустил тетиву, и стрела запела, засвистела в воздухе.

Кое-чему меня в армии учили, и я еще не успел забыть всех уроков. Мозг рассчитал траекторию полета стрелы. Время замедлило бег. Шаг в сторону, и стрела с жалобным звуком уткнулась в кирпичную стену, раскрошив часть кладки. Слегка задело мелкими осколками каменной крошки, но это так, пустяки. В руках у высокого уже появилась вторая стрела, еще раз он вряд ли промахнется — слишком мала дистанция. Тогда я затанцевал. Есть особый танец, ему учили во время службы в полку Диких Псов, он не позволит врагу хорошо прицелиться и выстрелить. И сложен, и прост одновременно. Главное — не делать повторяющихся движений, чтобы противник не сумел распознать ритм вашего танца и смысл движений. Шаг влево, шаг вправо, безумный поворот, подскок.

Я летал от одной стены к другой, уходил, уворачивался как мог, петлял, словно заяц, делал чудовищные прыжки, как косуля, за которой несется голодный лев. Выигрывал доли секунды и миллиметры расстояния, а главное — жил!

Высокий не мог навести жало стрелы, я ускользал от его взгляда, не давал прицелиться. Возможно, еще немного, и высокому бы не поздоровилось, скрутить его я бы сумел: по сравнению со мной убийца выглядел чересчур щуплым и хрупким. Но враг не был человеком, он оказался эльфом. Случайный порыв ветра всколыхнул прическу, я увидел заостренные кончики ушей, точно такие же, как у Лиринны или Лигреля. Наверное, поэтому я опешил и на какой-то миг запутался в рисунке танца, растерялся и потерял контроль над движениями. Эльф мгновенно воспользовался оплошностью.

Правое плечо заныло от нестерпимой боли, я вскрикнул и упал на колени. Эльф торжественно усмехнулся. Жало еще одной стрелы было нацелено мне в грудь. Один выстрел — и со мной покончено. Жаль, тридцать два года не самое подходящее время, чтобы умирать.

И тут раздался оглушительный выстрел. Стреляли из пистолета, вероятно, из такого, о каком я мечтал, на какой копил деньги в заначке, спущенной на платье для Лиринны.

Выстрел стал спасением. Эльф развернулся и бросился бежать. Стрелок, кем бы он ни оказался, промазал, но зато спас меня, спугнув убийцу. Такой была последняя мыслью перед тем, как наступившая темнота приняла меня в свои объятия. Я словно провалился в бездонный колодец и затаился на самом дне.