Глава 24
Здравствуй, князь ты мой прекрасный.
Царевна-Лебедь
Мощная каракка, сторожившая вход в гавань острова Костаматис, с таким радушием встретила «Святую Женевьеву», что невольно казалось, будто эта скромница — частая гостья у здешних берегов. Остроглазый Лис торчал у фальшборта в позе гончей, готовой к броску, выискивая взглядом надпись «Шарлемань» на бортах стоявших в бухте кораблей.
— Блин, ну что за непруха, — бормотал он, провожая взглядом каждое новое изученное им судно. — Капитан, может, они еще не пришли? Может, их штормом куда занесло или там мачта сломалась?
— Возможно. Но я бы на это не надеялся. У них была фора не меньше недели. Думаю, они уже ушли. Но давай сначала разберемся, что к чему. Быть может, Алена здесь, на берегу. Если что, выкупим и дело с концом.
— Выкупим, — недовольно бурчал Лис. — А на какие шиши, позвольте спросить? Старина Фриц, конечно, большой души человек, но денег на подобную операцию он забыл отстегнуть.
— Не жадничай. У нас свои есть.
— Были, — горестно вздыхал Венедин. — Наш добрый мэтр Марно изъявил столько прыти и неподдельного желания идти помогать императору на Сицилию, что пришлось того…
— Что ты с ним сделал? — ужаснулся я, оглядываясь кругом в поисках бездыханного капитана.
— Я сделал? Это он сделал! В общем, пришлось купить у него каравеллу. Так что, господин совладелец судоходной компании «Лис, Камдил и компаньоны», финансовый итог проходящего дня, мягко говоря, неутешителен. Если девочка действительно здесь, то выкупить ее мы сможем разве что в кредит. Как ты думаешь, местный банк кредитными операциями занимается?
— Маловероятно, — вздохнул я.
— Ну шо ж, тогда пошли по базару, поищем кое-какого товару. Ежели найдем, что-нибудь да удумаем.
* * *
Невольничий рынок острова Костаматис был огромен. Сотни покрытых выгоревшими шатрами помостов оглашались громогласными зазывалами, выкрикивающими заученный, а вероятнее всего, унаследованный от далеких предков текст: «Самые прекрасные девушки! Самые сильные мужчины! Самые… Самые… Самые…»
Никакого отношения к выставленному товару эти возгласы не имели, но так было заведено, а нарушать вековые традиции в здешних местах было не принято.
— А вот поглядите! — кричали то справа, то слева. — Только полюбуйтесь! — норовили ухватить за рукав юркие приказчики, стоило хоть на фут отклониться от центральной линии прохода. — Полюбуйтесь на наш товар, это бесплатно.
Сказать по правде, на этом рынке было чем, вернее, кем, полюбоваться. Глаза разбегались от обилия красавец всех мастей, но нам было не до них. Оставив Ансельма на судне, мы велели ему наблюдать за почтеннейшим риббекским купцом, ждущим нашего призыва на княжеский пир, и теперь двигались в разношерстой многоголосой толпе, где тюрбаны гордых почитателей Пророка преспокойно соседствовали с украшенными изящными образками шляпами французов и германцев, колпаками византийцев и разномастными шевелюрами аборигенов. Забыв религиозную рознь, вековую вражду и тому подобные глупости, опьяненные торговым азартом, все эти люди торговались, присматривались к товару, трясли в воздухе тугими кошельками, в общем, с толком проводили время.
— Интересуетесь? — очевидно, заметив наши с Лисом ищущие взгляды, буквально из-под ног возник смуглый сухощавый паренек в шароварах и распахнутой шитой жилетке на голое тело.
— Да, любезный. — Лис положил на плечо самозваного менеджера руку. — Нам нужен товар, привезенный сюда на днях кораблем «Шарлемань». Серебряная монета, если ты отведешь нас туда, где он может быть выставлен.
— Да-да, конечно, — радостно закивал тот. — «Шарлемань» был здесь всего три дня назад.
— Вот видишь, — повернулся ко мне Лис. — «Шарлемань» здесь был целых три дня тому назад!
— О да! Вчера утром ушел обратно.
— Проклятие! — Лис подтолкнул аборигена в спину. — Давай, приятель, веди скорее, у тебя есть реальная возможность сегодня хорошо заработать.
— Сей миг! — Наш добровольный гид повернулся на пятках и устремился сквозь толпу, бойко расталкивая людей локтями и переругиваясь с кем-то на ходу на весьма странной смеси, пожалуй, всех языков народов Средиземноморского бассейна.
Идти пришлось долго. Мы пробивались вслед быстроногому туземцу, когда дорогу нам пересек оборванного вида субъект, явно спешивший покинуть то место, на котором находился минуту тому назад. Он сделал финт влево, вправо, рванулся вперед и рухнул наземь, получив удар между лопаток короткой толстой дубиной со свинцовым шаром на конце. Сваливший его мужчина, по виду вовсе не похожий на местного жителя, отмахнул полу куртки из буйволовой кожи и, сунув за пояс свое страшное оружие, стал деловито шарить в обносках бродяги. Наконец он удовлетворенно кивнул и достал из них вышитый арабесками кошель.
— Что это было? — спросил я у проводника, призывно дергающего за рукав.
— Ничего интересного, воришку поймали. Видать, неместный. У нас с этим строго.
— И что с ним сделают?
— С кошельком? Отдадут хозяину. Десятая часть тайной страже, а все остальное — хозяину.
— Да нет, — перебил я его, — с воришкой.
— С ним-то? — Выражение лица парня недвусмысленно свидетельствовало о крайнем удивлении моему интересу. — Как водится: свяжут и выкинут в море к акулам. Здесь всегда так делают, — видя мое изумление, заметил он. — Очень справедливый закон.
Наконец наш путь подошел к концу. Провожатый остановился у богатого строения, покрытого алым персидским шелком, расшитым золотым орнаментом, возле которого, как, в общем, и везде, горланили островитяне, наперебой расхваливающие выставленный товар.
— С вас монета, — выпалил парень, останавливаясь перед шатром и протягивая руку.
— Держи. — Лис сунул в раскрытую ладонь денарий. — Но погоди исчезать, ты еще можешь понадобиться.
— Всегда к вашим услугам! — расплываясь в улыбке, гордо произнес расторопный юнец. — Хоть до самого Рождества! Один золотой до заката солнца.
— По рукам, — кивнул Лис, оглядывая помост с полуобнаженными невольницами, ласкающими глаз своими гладкими телами, умащенными драгоценными благовонными маслами. — Слушай-ка, дружище, как бы узнать, здесь все или кого-то оставили про запас, так сказать, для ценных клиентов?
— Сей миг! — бойко кивнул юноша. — Я переговорю с хозяином. Это Абдулла Сен-Джеймс, один из самых почтенных купцов на рынке.
— Кто? — переспросил я, услышав столь диковинное для английского уха имя.
— Отец его, Уильям Сен-Джеймс, был начальником княжеской кавалерии, а мать мавританка, здесь же купленная. Жениться он на ней, конечно же, не стал, но когда умирал, кое-какие деньги оставил. Теперь-то сын вон как развернулся, — завершил наш экскурсовод, с неподдельной гордостью указывая на богатый выбор товара. — Так что, спрашивать у хозяина?
— Давай, малый, поторопись, — напутствовал его Лис. — Отрабатывай свое золото.
Парень ужом бросился за помост, спеша выполнить данное ему поручение.
— Ну что, Капитан, — хмуро заметил Лис, когда мы остались одни в толпе покупателей, — Алены здесь нет.
— Сам вижу. Хочется верить, что с ней не случилось чего-нибудь непоправимого. — Мне очень не хотелось называть вещи своими именами, я словно боялся, что слово оглашенное призовет из ниоткуда того, чьим именем оно является. «Не буди Лихо, пока спит тихо», — говорил обычно Лис. Уже и не знаю, когда там оно спало, но после нашего знакомства будить его оч-чень не хотелось.
— А могло, — жестко заметил Лис. — Девочка-то с норовом.
Я гневно посмотрел на него, не в силах противопоставить ничего другого.
— Господа! — вынырнувший из-под чьей-то подмышки малец радостно вцепился в наши руки. — Сеньор Абдулла ждет вас. Он предлагает вам пройти к нему. Я уверил его, что вы достойные люди и, вероятно, хорошие покупатели.
— Это уж точно, — кивнул Лис, — был бы только товар.
Сеньор Абдулла Сен-Джеймс ожидал нас в шатре позади своего роскошного помоста. По всему было видно, что он не являлся плодом страстной любви, а посему природе пришлось немало потрудиться, мешая в единый коктейль худшие черты английской и ливантийской породы. Бесцветно-голубые глаза и светлые волосы уроженца Альбиона соседствовали у него с горбатым восточным носом и крупными губами выходца из Персии.
— Бача сказал, что вы меня искали? — произнес работорговец, ставя на чеканное серебряное блюдо чашу с шербетом. — Зачем я вам понадобился? — откидываясь на подушки и меряя нас оценивающим взглядом, спросил он.
— Почтеннейший монсеньор Абдулла, — начал Лис, вплетая в речь льстивые восточные обороты, — мы счастливы, что именно к вам, человеку, известному своей мудростью и благородным нравом, привел нас Господь в поисках той, чьи безутешные родители…
— Скоро полдень, господа, — прервал его «благодетельный» Абдулла, — и я отправлюсь спать, так что говорите быстрее, что вам нужно.
— Мы ищем девочку, — вмешался я, — она прибыла к вам позавчера на корабле «Шарлемань».
— Позавчера было много кораблей и много девочек. Как я могу упомнить всех?
— Все нам не нужны, только одна. Быть может, это освежит вашу память? — Лис достал из-за пояса кошель с десятком золотых монет.
— Жарко, господа, — пожаловался англоперс, — очевидно, солнце напекло ваши головы. Мои красавицы стоят не менее ста золотых монет каждая. Почему вы думаете, что за несколько жалких солидов я стану портить отношения с теми, кто поставляет мне столь превосходный товар. Если вы не видели ту, которую ищете, на помосте, стало быть, ее здесь нет. А была ли она, кто знает? — Он развел руками.
— И все же постарайтесь вспомнить, — снова заговорил я. — Это невысокая стройная девушка лет четырнадцати со светлыми волосами, с большими серыми глазами, очень приятной улыбкой и небольшой ямочкой на подбородке. У нее овальное, чуть заостренное книзу лицо, гордая осанка…
— Гордая осанка? — с ухмылкой на толстых губах повторил хозяин торжища. — Здесь не бывает таких.
— Вспомните получше, — с едва скрываемой угрозой произнес я. Не знаю, услышал ли эту угрозу торговец живым товаром, но, посмотрев на меня вскользь, он кинул небрежно:
— Назовите мне хотя бы одну причину, по которой я должен утруждать себя, вспоминая какую-то девчонку четырнадцати лет.
— Причину? — переспросил я, переходя с итальянского на английский. — Пожалуйста. Не так часто к вам заходят ближайшие родственники со стороны отца. Не так часто они просят вас о пустячной услуге, чтобы им в ней отказывать.
— Вы мой родственник? — со смешанным чувством недоумения и интереса в голосе спросил «монсеньор» Абдулла, тоже переходя на английский.
— Вне всякого сомнения, — отрезал я. — Вы сын английского рыцаря Сен-Джеймса, носившего имя, — я сделал небольшую паузу, — Уильям. Меня же зовут Уолтер Сен-Джеймс. И я ваш двоюродный брат.
— Вы мой брат? — с интересом повторил работорговец. — Забавно. Чем вы можете подтвердить свои слова?
— Пожалуйста, — склонил голову я. — Есть у вас какие-либо вещи, помеченные родовым гербом Сен-Джеймсов?
— Есть. — Торговец запустил руку под подушку, на которой сидел, и извлек из-под нее плоскую шкатулку для хартий, украшенную гербовым щитом.
— Слушайте, — бросил я, отворачиваясь, чтобы не видеть ларца. — В золотом поле червленый лев с черным вооружением. На верхней лапе у него серебряный обрывок цепи и секира с черным обухом и червленым топорищем в нижней. История сего герба такова: в годы войны Стефана и Матильды, при осаде крепости Орчвик наш славный предок был взят в плен, однако ему удалось освободиться, убив стражника и, невзирая на многие раны, открыть ворота крепости. Вот о чем непреложно свидетельствуют эмблемы нашего герба.
Купец смотрел на меня ошарашенно. Похоже, ему и в голову не приходило, что эта раскрашенная картинка может что-то означать.
— Вы мой брат, — произнес он, еще раз окидывая меня удивленным взглядом. — Вот бы никогда не подумал. Ну что ж, мой долг помогать родственникам. В конце концов в основе всех моих богатств лежат золотые старого Билла Сен-Джеймса. — Монсеньор Абдулла открыл вытащенную шкатулку и начал рыться в записях. — Была такая. Альенор из Штраумберга. Хотя, вероятнее всего, она не Альенор и не из Штраумберга. Скорее какая-то славянская боярышня. Ее купили вчера…
— Кто? — возопили мы, едва не снося своим криком легкий шелковый шатер.
— Мы никогда не знаем имен покупателей. Они хранятся у смотрителя рынка. Но без указа князя он не назовет имена покупателей. Таков закон. Я же вам могу сказать лишь, что это была седьмая сделка за вчерашнее утро, причем от третьей до двенадцатой покупки совершал один человек. Это был евнух, судя по одежде и выговору, вероятнее всего, из Сирии.
— Быть может, ты знаешь корабль, на котором он приплыл? — бросил я, хватаясь за наименование корабля, как за соломинку.
— Нам это и подавно неизвестно, — покачал головой мой «кузен». — Об этом может знать смотритель порта. Но он тоже слова не скажет без веления князя. Пожалуй, это все, чем я могу вам помочь, дорогой мой братец.
Мы не стали оставаться у подобревшего вдруг Абдуллы на обед и, невзирая на полуденный зной, поспешили продолжить наше расследование.
— Ну, Капитан, я потрясен! — хмыкнул Лис, вышагивая за нашим проводником. — «Я не знал, что у меня есть огромная семья»… Огласи, пожалуйста, весь список твоих родственников, проживающих на этом веселеньком острове.
— Отстань! — отмахнулся я. — Самому противно, спасу нет.
— Не, но с Сен-Джеймсом ты это здорово сделал. Откуда ты, кстати, все про него знаешь?
— Это сейчас история герба, так сказать, его толкование, семейный секрет, а у нас — бери геральдический справочник и читай. Сен-Джеймсы род древний, о них много написано. Я даже этого Уильяма вспомнил, если что, могу еще песен напеть. Вот только тошно…
— Да-да, я помню, лианы твоих родословных джунглей переплетаются с самыми знатными родовыми кактусами мира и его окрестностей. Поведай-ка мне лучше, о твоя сиятельная светлость, с высот своего величества, как далеко простираются наши дальнейшие планы?
— Ну, к смотрителю рынка идти смысла не имеет, — начал я.
— Резонно, — заметил Венедин. — А уж если там все дневные сделки регистрируются, то и подавно смысла нет, в очереди не протолкаешься.
— Надо идти прямо к князю. В конце концов у нас имеется императорская грамота, дающая весьма широкие полномочия.
— Да, только не забывай, что теоретически невеста принца Людвига малой скоростью движется в Святую землю. Стало быть, распространяться о том, что мы ищем княжну Алену Мстиславишну, особо не рекомендуется.
— Мы ищем вздорную девчонку Альенор из Штраумберга, которая чем-то приглянулась императору. Насколько я понимаю, поставщики императорского гарема здесь весьма частые гости.
— Хорошо, поставщики поставщиками, но сам князь, как я помню, не является вассалом Фрица. Как же ты планируешь к нему попасть?
— Быть может, при помощи вновь вскрывшегося родства. Эй, малый! Давно умер мой любимый дядя Билли?
— Семь лет тому назад, монсеньор.
— А давно ли правит князь?
— Да уж лет десять.
— Ну что ж, — я улыбнулся, — пожалуй, явление Уолтера Сен-Джеймса с тайным известием его вполне может заинтересовать.
* * *
Остров Костаматис находился в той части Средиземного моря, которую без особого преувеличения можно было назвать райской. Солнечная погода держалась здесь почти круглый год, и бурная растительность, отчасти, видимо, коренная, отчасти завезенная из Рима, Эллады и благословенного Леванта, радуя глаз, покрывала всю поверхность острова, не занятую человеком для своих корыстных нужд.
Но даже там, где рука непоседливого хомо сапиенса оставила образцы своего мастерства, благоуханное зеленое буйство спешило приспособить творения архитектурного гения в качестве подставок и подпорок для молодой яркоцветной поросли. Не исключением из этого правила был и княжеский дворец, воздвигнутый на скале, подобно афинскому Парфенону, но теперь из-за обилия вьющихся растений с красно-золотыми цветами, змеями, взбирающимися вверх по белоснежным дорическим колоннам и свисающими яркими гирляндами с их мраморных капителей он более напоминал затерянный в индийских джунглях дворец из «Маугли».
Впрочем, вместо хвостатых бандерлогов, снующих взад и вперед по лианам, у ворот княжеского дворца нас встречали темнокожие атлеты в легких одеяниях, отдаленно напоминавших римские туники, но при этом в византийских шлемах-колпаках. Вооружены они были кривыми восточными мечами, заткнутыми за широкие золототканые кушаки, и бамбуковыми пиками. Заметив посетителей, островитяне, разморенные жарой, оживились и с чувством важности исполняемого ритуала скрестили свои удочки-переростки.
— Их светлость не принимает! — громогласно объявил один из стражников.
Я едва смерил бдительного цербера презрительным взглядом.
— Вызови начальника стражи, болван! Да побыстрее!
Я не большой любитель величать людей болванами без особой на то причины, и уж, во всяком случае, до личного знакомства. Но, увы, иная манера разговора с блюстителями княжеского покоя была чревата долгими невнятными объяснениями, на которые не было ни времени, ни сил. При таком стиле общения все сразу же становилось на свои места: коль уж человек подходит к стражнику и рявкает на него, заявляя, что он болван, да еще при этом требует начальника стражи, стало быть, такой человек имеет непреложное право именовать стражников болванами и требовать вызова аж самого… страшно сказать кого.
Реакция караульного на мои слова была стремительна и вполне адекватна. Он выхватил из-за витого кушака серебряный свисток и издал пронзительную трель, вызывая искомого офицера. Тот не заставил себя долго ждать. Он примчался во главе еще десятка античных молодцев с пиками и, увидев нас, немедля гордо подбоченился, начиная беседу:
— Кто такие?
— Извольте стать, как подобает, — сквозь зубы процедил я, грозно сдвигая брови. — Я Уолтер Сен-Джеймс, и у меня срочное секретное послание к его светлости князю Матеусу, — я достал из сумы и потряс перед носом обалдевшего начальника караула мандатом с императорской печатью Фридриха. — Дело не терпит отлагательства! Поспеши доложить своему государю о нашем прибытии. Да не задерживайся по дороге, если не желаешь завтра заступить на пост вместо этих идиотов.
В голове грозного представителя младшего командного состава что-то громко перещелкнуло, и в глазах появился смутный проблеск осмысленности.
— Непременно, ваша честь! — выпалил он, спеша выполнить требуемое от него действие. — Сию минуту! Эй! — прикрикнул он на одного из своих солдат. — Проводи господ в бирюзовую залу. Да погляди, чтобы их угостили с дороги. А-а… Этот? — Начальник стражи ткнул пальцем в нашего проводника.
— Пойдет с нами! — резко кинул я.
— Да-да, конечно, — закивал головой неусыпный страж и тут же напустился на своего подчиненного. — Ну что стоишь, скотина?! Сказано было — отвести господ! Марш-марш!
Бирюзовая зала, куда привел нас стражник, именовалась так вовсе не из-за окраски стен, а из-за самой что ни на есть настоящей бирюзы, покрывавшей их тонко подобранными голубовато-зелеными панелями. Свет, проникавший через ажурные переплеты сложноарочных восточных окон, вырисовывал на этой поверхности загадочные орнаменты, напоминавшие мавританскую вязь.
— Хорошо он тут устроился, — оценивая богатство обстановки, констатировал Лис. — Чувствуется, что многотрудное дело коктейлизации общества приносит неслабые дивиденды.
Аромат цветов, казавшихся издали новогодней гирляндой, сладкий до умопомрачения, проникал во все щелочки залы, мешая дышать и дурманя голову.
— Не продохнуть, — пробормотал я.
— Во-во, — поддержал меня Лис. — Дерьмеца бы сюда совсем не помешало. Но это мы им быстро организуем, ежели они не ответят четко и однозначно, какая падла Алену прикупила.
Он, вероятно, хотел еще что-то сказать, но золоченые, в полтора человеческих роста двери, покрытые снизу доверху завитками сплетающихся арабесок, распахнулись, и долгобородый мужчина в алом парчовом киладе, опоясанном витым золотым шнурком, склонив покрытую алой же чалмой голову, произнес:
— Прошу следовать за мной, господа. Его светлость князь Матеус ждет вас.
— Господи, как они тут дышат, — едва слышно пробурчал я, следуя за нашим провожатым, разящим таким мощным благовонием, что все увивавшие дворцовые колонны цветы должны были увянуть от огорчения и досады, не в силах перебить эту чертову благовонь.
Князь и, по всему видать, его ближний двор ожидали «императорских посланцев», возлежа на низких, собранных из планок красного и черного дерева диванах в окружении рекламных представительниц здешнего бизнеса в миниатюрных одеяниях из полупрозрачного муслина. Бассейн посреди выложенной розовым мрамором залы наполнял помещение сладостной прохладой, а бивший в нем фонтан своим мелодичным журчанием навевал мысли спокойные и, я бы даже сказал, лирические.
— Вам следует преклонить колени перед князем, — на ухо прошептал наш бородатый проводник.
— А пыль под его тапками целовать не надо? — расслышав требования местного этикета, ласково осведомился Лис. — Так перетопчется. Тут люди императора пришли, а не хрен с бугра! Вальдар, передай-ка их светлости наш мандат. А то он, похоже, не совсем понял, кто к нему пришел. Заметь, — процедил он, — я пока говорю — пришел, а не вторгся.
Я преклонил перед князем одно колено, и Венедин нехотя последовал моему примеру. Выслушав зачитанный краснокафтанником мандат, князь благосклонно кивнул, повелевая гостям встать, и наконец отверз свои августейшие уста:
— Мне доложили, что вы, сударь, носите имя Уолтер Сен-Джеймс. Здесь же говорится о некоем Вальтере фон Ингварингене.
— Мой отец Ингвар Сен-Джеймс, брат вашего покорного слуги Уильяма Сен-Джеймса, покинул Британию после поражения короля Генриха II. Однако же в отличие от брата он не отправился в Святую землю, а нашел убежище во владениях Империи.
Князь Матеус кивнул, удовлетворенный услышанным объяснением.
— Хорошо, и что же просит у меня мой брат Фридрих?
— Тамбовский волк тебе брат, скотина надушенная, — склоняясь в поклоне, провозгласил Лис на своем «венедском» наречии.
— Что он говорит? — глядя на нашего провожатого, исполнявшего, видимо, при дворе роль толмача, поинтересовался брат «тамбовского волка». Вряд ли тому доводилось когда-либо слышать родной язык моего друга — до его возникновения оставалась еще не одна сотня лет. Я поспешил ответить на вопрос его светлости, дабы не конфузить почтенного переводчика.
— Мой спутник, происходящий из далекой Венедской земли, говорит, что вы своим великолепием и грозной мощью затмеваете всех вельмож, ранее им виданных. — На губах Матеуса появилась довольная улыбка.
— Так о чем хотел просить меня Фридрих?
— Его величество ищет девочку, некую Альенор из Штраумберга. Она была продана два дня тому назад в ваших владениях.
— Какая жалость! — лениво играя кудрями одной из девяностопроцентно обнаженных красавиц, промолвил владетель Костаматиса. — Увы, я ничем не могу помочь моему другу Фридриху. Разве отослать ему в подарок какую-нибудь другую. Или, скажем, десяток. А хочешь, забирай всех этих. Погляди, разве они не хороши?
— Вкус вашей светлости не знает равных в подлунном мире. — Я склонился в благодарном поклоне. — Но по какой-то странной прихоти его величеству нужна именно Альенор.
— Смешно. Прежде мой друг Фридрих никогда не был так привередлив. Скажите, мой милый Сен-Джеймс, чем, к примеру, эта девушка хуже той? Все они одинаковы.
— И все же, — вновь натаивал я, — такова воля государя. Я бы просил вас приказать смотрителям рынка и порта сообщить нам, кто и откуда приобрел ее и на каком корабле она была вывезена с острова.
— Вот еще! — хмыкнул «потомок апостола Матфея». — Еще прадед моего прадеда издал указ, запрещающий разглашать тайну нового обиталища тех, кто покидает мои владения. Так что я ничем не могу помочь императору. Но я обязательно подарю ему дюжину-другую красоток, чтоб в их объятиях он забыл об этой злосчастной девчонке. Ну что, — князь запустил руку под прозрачную занавесочку, прикрывающую грудь прекрасной одалиски, возлежащей у него на коленях, — поедешь на Сицилию к моему другу Фридриху? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Вы только посмотрите, какая прелестница! Она очень украсит имперский гарем. Ступайте и передайте его величеству мои сожаления и пожелания крепкого здоровья. Я не в силах ему помочь.
Однако я не хочу, чтобы племянник моего доброго Сен-Джеймса покидал эти гостеприимные земли опечаленным. Когда-то ваш дядя учил меня управляться с конем. В память о старике Уильяме я выполню любое ваше желание, ежели, конечно, это будет в моих силах.
— Капитан, дай мне пас, — умоляющим тоном произнес Лис на канале связи. — Я хочу долбануть по этим воротам, пока есть чем долбить.
— Счастье видеть столь достойного владыку уже само по себе есть награда, — поклонился я. — Мне не о чем вас просить, но мой друг…
— У меня к нему тайное дело. Всех пусть гонит на фиг.
— А ты на него бросаться не будешь?
— Нет.
— Точно?
— Обещаю.
— …У моего друга есть к вам дело, о котором он хотел бы поговорить с вами наедине.
— Это большая тайна, — поспешил вставить Лис. — И она может быть для вас весьма полезна.
Князь Матеус обвел собравшихся в зале ленивым взглядом и скомандовал:
— Все прочь! Эй! — кивнул он переводчику. — Вызови стражу, пусть на всякий случай будет наготове. Ну и что за тайна? — пытливо глядя на Венедина, спросил князь, когда мы остались одни, не считая, разумеется, стражи и толмача.
— С нами на корабле, — заговорщицким тоном начал мой друг, — плывет один очень богатый купец. Оч-чень богатый.
— И что с того?
— Он входит в правление Ганзейского союза, — негромко добавил Лис, — и у него там, ясное дело, есть могущественные враги. Не всем в Ганзейском союзе нравится… ну, вы сами понимаете.
— Вы хотите продать мне его? — догадываясь о коварстве далекого северного гостя, улыбнулся Матеус.
— О нет! — взмахнул руками Лис. — Что вы! Но мы бы были очень вам благодарны, и нам бы были очень благодарны, если бы, скажем, этот почтенный купец погостил у вас до той поры, пока его родня не привезет вам достойный выкуп. А сумму выкупа вы можете назначить сами, поглядев на богатство его даров, ежели пригласите этого купца на ужин во дворец.
— Хорошо, — змеисто улыбнулся владетель Костаматиса. — Я пошлю за ним. Как называется корабль?
— «Святая Женевьева», ваше высочество, — склонился в поклоне Лис.
— Так, теперь главное — не столкнуться по дороге со стариком Карлом. Попросим, пожалуй, мальчишку показать нам красоты острова. А жаль! Очень хочется посмотреть, какие подарки наш «риббекский беженец» колданет для знакомства с князем.
— Что ты задумал, Лис? — поинтересовался я.
— Я задумал тут устроить такое шоу с цветомузыкой и спецэффектами, чтобы последний день Помпеи им показался рядовым учением по гражданской обороне. Надеюсь, Карл, когда его начнут хватать, не откажется нам в этом помочь. Думаю, утром, по результату полного консенсуса сторон, переговоры продолжать будет куда как сподручнее. Если, конечно, найдем с кем.
Перед заходом солнца, когда мы вернулись на «Святую Женевьеву», Ансельм встретил нас у трапа, явно изводясь от тщетного ожидания.
— О великий! Он ушел вместе со своими людьми. Его вызвали из дворца.
— Да, я знаю, — небрежно кивнул Венедин, поднимаясь на борт. — Эй, капитан! Почтеннейший господин Манро, вели выбирать якорь и ставить паруса. Мы выходим в море.
— Но-о, господин купец… — начал было шкипер.
— Он останется здесь. К тому же это мой корабль или нет?! — гневно осведомился мой напарник.
— Ваш, мсье, — склонился мэтр Теодор.
— Так вот, мы выходим из гавани и становимся на траверзе княжеского дворца, эдак кабельтовых в пяти от берега.
— Но ветер…
— Я знаю и без вас, что вечером ветер дует с моря на сушу, но это ваша забота. Извольте выполнять мой приказ.
Спустя часа два «Святая Женевьева» уже находилась на указанной Лисом позиции, и грозный Венедин, едва не приплясывая от нетерпения у фальшборта, бормотал, вглядываясь в ярко освещенный княжеский дворец:
— Ну шо они там тянут, блин?! Сколько можно?! Тут все уже, блин, готово. Пора начинать!
Словно повинуясь этому высокому указанию, дворец явственно вздрогнул, и одна из поддерживающих двускатную кровлю колонн переломилась пополам, точно сухая былинка.
— О! — удовлетворенно глядя на картину начинающегося разрушения, изрек Лис. — Пошла рубаха рваться!
Между тем из дворца один за другим вырывались золотистые шары молний, хищно ударил в ночное небо ярко-красный язык пламени и заплясал по цветущим гирляндам бешеный танец огненных саламандр. Ревущий смерч, едва не сорвав наш корабль с якорей, поднялся вдруг из воды и с нарастающим гулом направился к дворцовой скале.
— Хорошо пошел, — удовлетворенно констатировал Лис. — Жаль, здесь вулкана нет.
— Это ты уж как-то слишком, — попытался я урезонить друга.
— Ну ладно, уговорил, — снисходительно махнул рукой Венедин. — Хотя с потоками лавы был бы эффектнее.
Ансельм почтительно глядел на «о великого». Похоже, половину того, что сейчас происходило во дворце, все более обращавшемся в руины, он принимал за дело рук своего учителя. Уж во всяком случае, смерч — так точно. Между тем небо над скалой освещалось все новыми разрывами шаровых молний и заревом бушевавшего пожара.
— Ты знаешь, — тоном высокого ценителя сказал мой друг, — судя по оттенкам молний, мне кажется, у Матеуса тоже есть маг.
— Тебя это удивляет? — хмуро бросил я, созерцая картину разрушения архитектурного шедевра.
— Нет. Радует, — жестко отрезал Лис. — Я их… — Мне не удалось расслышать продолжения фразы. Дворцовая крыша, не имея больше возможности держаться на уцелевших колоннах, поехала в сторону и с невероятным грохотом рухнула вниз, вздымая вверх мириады огненных искр. — Вот теперь хорошо. — Лис отвернулся от догорающих развалин. — Мэтр Марно, на рассвете мы возвращаемся в гавань.
Стражи у чудом уцелевших дворцовых ворот не было. Толпа аборигенов суетилась вокруг дымящихся обломков, норовя вытянуть из развалин золотой шандал, кусочки бирюзы, а то и попросту неповрежденный оконный переплет. Среди мародеров порой встречались бросившие оружие стражники, прелестные одалиски с закопченными телами под обрывками муслина, торговцы, забывшие на время о своем нелегком промысле. Но самым желанным для нас был человек в алом парчовом киладе с длинной курчавой бородой. Во время ночной баталии он где-то потерял чалму и теперь наравне с остальными рылся в руинах, надеясь компенсировать эту тяжелую утрату.
— Эй! — Лис, подойдя сзади к согбенной фигуре царедворца, кольнул его кинжалом пониже спины. — Воздвигнись, разговор есть.
Долгобородый резко выпрямился и, увидев нас, испуганно прикрыл рот рукой.
— Узнал? Это хорошо, значит, и мы не ошиблись. — Венедин ласково положил вооруженную руку на плечо таким образом, что острый кончик кинжала фон Зальца уперся во впадину под подбородком. — Послушай, дружище, ваш, надеюсь, покойный князь вчера затруднился ответить на наш вполне, казалось бы, простой вопрос, и у него тут же случилась неприятность. Надеюсь, звезды не предсказывали тебе в самый кратчайший срок последовать за сюзереном?
— Нет, — едва слышно прохрипел приближенный князя Матеуса.
— Вот и славно, — кивнул Лис. — Тогда будь добр, помоги нам с нашим делом, а мы, в свою очередь, поможем тебе с твоим. Я так понимаю, — продолжал он, — у вас на острове произошло небольшое пресечение династии, так сказать, правящий домик рухнул. Но не беда, другой построите. На днях мы будем у императора, он умеет ценить преданных людей. Так что бросай копаться в мусоре, и давай начнем процесс возведения тебя на престол. Понимаешь, о чем я говорю?
Толмач кивнул, едва не напоровшись горлом на кинжал, по-прежнему приставленный под подбородком.
— Осторожнее, друг мой, и давай скорее покинем это ужасное место.
Что и говорить, когда хотел, Лис мог быть очень убедительным.
Спустя три часа «Святая Женевьева» покинула остров и, подняв паруса, легла на курс ост, направляясь в сторону Триполи. Именно здесь, в прилегавших к христианскому бастиону землях, могли отыскаться следы Алены Мстиславишны, увезенной с Костаматиса посланником грозного Алаэддина, потомка Старца Горы Хасана ибн Саббаха, державшего в страхе весь Восток и большую часть Европы.
