Глава 23

«Святая Женевьева» шла вперед, давая семь узлов, раскачиваясь из стороны в сторону на радостно-синих волнах. Немного, но принимая во внимание, что латинские паруса, красовавшиеся на всех трех ее мачтах, позволяли идти довольно круто к ветру, можно было смириться и с этим.

— Костаматис. — Мэтр Теодор, принявший на себя роль любезного хозяина, охотно снабжал нас разнообразной информацией о тонкостях плавания в средиземноморских водах и всех имевшихся в них же диковинах. — Вернее, по-итальянски, Коста Матеус, носит свое имя в честь апостола Матфея, проповедовавшего там слово Божье морским разбойникам.

— Погоди, — встрепенулся Лис, услышав знакомое имя. — Матфей, это тот, который был сборщиком податей?

— Он самый.

— А, ну тогда понятно. — Лис состроил возвышенное выражение лица. — Кому же, как не ему, знать нравы разбойников.

— Простите? — Набожный, как и все суеверные люди, мсье Теодор укоризненно посмотрел на моего напарника.

— Господин д’Орбиньяк хотел сказать, — толкая Лиса локтем в бок, произнес я, — что во времена римского владычества разбой в ливантийских землях был делом столь обычным, что человеку странствующему приходилось сталкиваться с подобными душегубами сплошь и рядом.

— А, понимаю, — закивал мсье Марно. — Так вот, с тех пор пиратов на острове нет. Там сидит князь Матео VII, который именует себя прямым потомком того самого евангелиста Матфея.

— Обычное дело, — кивнул я. — Знавал я один род, который происходил прямо от Адама. Причем от первого брака.

— Так что ж там — тишь да гладь? — удивленно спросил Лис. — Отчего ж тогда туда не плавают честные люди?

— Да нет. — Капитан вздохнул. — Со времен Матфея пиратства на этом острове нет, все больше работорговля. Князь снаряжает корабли, которые шныряют и здесь, и в Ионическом море, и в Эгейском, и за Геркулесовыми столбами. Пристанет такой корабль ночью у какого-нибудь небольшого городка или рыбачьего селения, а поутру, почитай, все его жители в цепях. Тех, кто получше, с собой забирают, остальных же убивают или отпускают за выкуп. С того княжество и живет. Сюда же везут пленников и из Европы, и с Востока, так что всякий, кому нужны красавицы для услужения или же сильные парни, во всякий день может приплыть да подобрать товар себе по вкусу. Да, впрочем, что я вам рассказываю, — пожал плечами Марно, — вы-то и сами, поди, все это знаете. — Он перевел заговорщицкий взгляд с Лиса на меня. — Иначе чего вас туда понесло?

— Послушайте, почтеннейший, — попытался возразить я, оскорбленный предположением шкипера о нашей принадлежности к работорговле. Но не договорил, замерев с открытым ртом.

Прямо к нам от кормовой надстройки шел мужчина, одетый в добротный плащ из фламандского сукна и шляпу с маленькими круглыми полями. Все в его облике выдавало человека, привыкшего к дальним странствиям и вполне вольготно чувствующего себя на покачивающемся из стороны в сторону суденышке.

Лис, удивленный напавшим на меня столбняком, быстро перевел глаза туда, куда был направлен мой взор.

— Ба! — Он широко распахнул объятия. — Какие люди! Глазам своим не верю, неужто это в самом деле дражайший Карл из Риббека? Вы таки привели к нам подмогу от господина фон Нагеля?

— А, — вмешался владелец «Святой Женевьевы», — это мой второй фрахтовщик. Я вам о нем говорил, он направляется на Сицилию.

— Господа! Господа! — Немецкий торговец, на ходу теряя свое величие, ринулся нам навстречу, по дороге рушась на колени и пытаясь обхватить руками одновременно мои и Лисовские ноги. — Вы живы! Я так рад! Так рад! О Господи, какое счастье, вы живы!!! Я так виноват перед вами… Я так счастлив — вы живы! — в экстатическом состоянии нервного припадка причитал он, старательно пытаясь оторвать нам по штанине.

— Да ладно, — растерянно попятился Лис. — Ты шо елозишь, на ноги-то встань, неча палубу коленями протирать.

— Эй, Ансельм! — крикнул я. — Кубок с водой сюда! Быстро!

— Не встану-у!!! — орал купец. — Я так виноват, так виноват перед вами! Мне нет прощения! Но это все они. Они! Они грозились убить меня, сжечь мой дом, они обещали пустить меня по миру…

— Да кто они-то?

Расторопный Ансельм, до того зубривший текст очередного заклинания таинственной венедской школы, не заставляя себя долго ждать, примчался с полным кубком воды. Купец выхватил чашу из рук Лисовского ученика, и зубы его зацокали о край кубка.

— О-о, — чуть отдышавшись, вновь простонал наш старый знакомый. — Это люди графа Шверинского. Я был вынужден повиноваться им. — Он вновь впал в истерику, грозя залить судно горючими слезами и пустить его на дно, совсем как некогда пожарные в нью-йоркском порту фешенебельный лайнер «Нормандия».

— Так, светило частной торговли. — Лис подхватил скорчившегося на палубе купца под мышки и рывком поставил на ноги. — Ну-ка, не рыдай, шо Ярославна на валу! Сейчас ты будешь говорить спокойно и связно. Причем, отметь себе, чем правдивее будет твоя речь, тем длиннее будет жизнь.

— Да-да, конечно, — согласно закивал Карл, вновь прикладываясь к предусмотрительно протянутому Ансельмом кубку, — здесь-то я могу наконец сказать всю правду. Здесь-то они меня не достанут! — Он погрозил кулаком невидимым обидчикам куда-то в сторону давно уже скрывшегося из виду берега Южной Франции. — Господа, — купец посмотрел на нас с нескрываемой мольбой в глазах, — я был бы счастлив предложить вам немного выпить.

— Да, хорошая мысль, — оживился Лис. — У нас, кстати, есть бутылка весьма славного винчика. Ансельм, подсуетись там, организуй выпить-закусить, надо же в конце концов спрыснуть этакую встречу.

— О-о, господа, я так рад! Так рад…

Дальнейший разговор протекал уже без лишних свидетелей, зато в присутствии бутылки «Жигондаса». Впрочем, с постепенным убыванием ее содержимого.

— О, славное вино, — с видом знатока смакуя напиток, произнес риббекский купец, — настоящий темный рубин. А какой аромат, — он принюхался, — спелые ягоды, слива, вишня и, пожалуй, ежевика. Что еще? Специи, мята и совсем чуть-чуть старого дуба. Прекрасный вкус и замечательное послевкусие.

— Да, — кивнул я, — рекомендуется к дичи, красному мясу и плесневелым сырам. Это все мы и без тебя знаем. Ты нам лучше поведай, как было дело тогда под Херсирком.

— Да что за резон мне теперь скрывать, это старая история, — начал он. — Я когда-то служил кнехтом в отряде одного шверинского рыцаря…

— Как звали? — немедля спросил я.

— Юсташ фон Зеедорф.

Не знаю, врал ли рассказчик или же говорил правду, но это имя я слышал и прежде. Лично видеться с ним не приходилось, но, помнится, гарнизоном одной из шверинских крепостей командовал некий Юсташ фон Зеедорф.

— Я был тогда еще совсем молод, — вздохнул купец, — покинул родные места, искал счастья на чужбине.

— Ближе к делу, — прервал скорбное повествование Лис. — Тоже мне, слепой Гомер! Байки о родословных ваших местных вельмож мы уже слышали.

— Да, конечно, — вздохнул торговец, кидая на моего друга укоризненный взгляд. — Но я как раз говорю по делу. Господин рыцарь в то время приблизил меня к себе, намеревался даже сделать знаменщиком, но однажды, — он замолчал, словно что-то обдумывая, затем махнул рукой, — эту тайну я не раскрыл даже отцу, но теперь — какой в ней прок? Господин Юсташ дал мне немалую сумму золотом и отправил в Фризландию купить коней для своего отряда. Я хорошо разбираюсь в лошадях…

— Мы тоже, — оборвал его Лис. — Не отвлекайся.

— Я был совсем молод, у меня была с собой куча денег: рыцарь не поскупился дать мне средств к существованию в дальнем краю. Я остановился в хорошей гостинице, пустился в кутеж, играл в кости, пил дорогие вина, а когда опомнился, денег почти не осталось.

Я решил не возвращаться обратно. Господин Юсташ был так добр ко мне, а я обманул его. — Он хлюпнул носом.

— Еще короче и еще ближе к делу, — недовольно поторопил его Лис.

— С тех пор прошел не один год, я скитался, порой без гроша в кармане, много пережил. Наконец вернулся домой, унаследовал отцовскую лавку, стал почтенным человеком, и тут… Вы позволите еще вина? — Лис молча плеснул из бутыли в кубок. — Благодарю вас, господин Венедин. — Карл залпом осушил кубок, забывая и о цвете, и о вкусе, и о послевкусии. — Так вот, незадолго до вашего появления, в лавку зашел один человек. Я сразу узнал его, хотя не видел очень давно. Это был старший сын Зеедорфа, и у него была моя расписка, та самая, согласно которой я получил деньги на проклятых фризландских коней. Я был готов вернуть ему все до гроттена, но он пообещал объявить меня вором и предателем, обещал велеть своим людям сжечь мой дом и погубить всю мою семью. Он говорил, что отряд его отца был уничтожен и сам господин Юсташ убит из-за отсутствия этих самых лошадей.

— Убит?! — вмешался в разговор я. — В прошлом году он, кажется, был жив и здравствовал.

— В самом деле? — пожал плечами наш риббекский проводник. — Я уже лет пятнадцать как носа не казал в Шверин. Почем мне знать? Я был очень напуган. Тогда сын моего бывшего хозяина потребовал помочь ему заманить вас в ловушку. Он не предполагал, что старый барон нападет на вас, и велел мне самому придумать, как завести вас на тот чертов постоялый двор под Штраумбергом. А тут как раз такое дело: на площади в Риббеке я услышал, что на вас напали, что командира вашего эскорта зовут фон Нагель, и помчался к вам навстречу. Дальнейшее вам известно.

— Но как же вы надеялись повернуть колонну, если б не было волков?

— Тс! — Карл из Риббека приложил указательный палец к губам. — Этот самый молодой фон Зеедорф — он маг. Он должен был придать мне черты того рыцаря, фон Нагеля, а его самого похитить или убить на привале в городе. А я уже должен был довершить остальное: сославшись на депешу фон Зальца отправить рыцарей назад, а самому с еще парой тевтонцев увести вас с имперской дороги в Штраумберг. Вот такие-то вот дела.

— Что ж, толково, толково, — кивнул я.

— Но вы-то, вы-то как спаслись? — переходя с минорного тона на мажорный, спросил купец.

— Да шо спасаться-то? — Лис толкнул меня под столом ногой. — Уж не знаю, шо там эти шверинцы такого хитрого удумали, но мы проторчали пару дней на постоялом дворе в ожидании тебя с фон Нагелем ну и двинулись дальше, не век же там торчать.

— Да-а? — удивленно протянул купец. — И они вас не тронули?

— Да нет, — покачал головой Лис. — Ехали себе и ехали. Жаль только, Ропшу не довезли, помер бедняга в пути. — Я кинул было на Венедина удивленный взгляд, но тот, упредив мои вопросы, не замедлил появиться с объяснениями на канале связи: — Капитан, ты ему веришь?

— Да, — вздохнул я. — Как приключилась с ним лихорадка под Штраумбергом, так до последнего часа и не отпустила беднягу.

— О, — вздохнул Карл, — какое горе. Это, вероятно, то самое зелье, что подмешали нам за ужином. Поверьте, это страшные люди, они не знают сострадания и милосердия. После того дня я потерял сон и покой. Если они решат, что я слишком много знаю об этом деле, они непременно захотят убить меня. Я продал все и решил перебраться на Сицилию. Моя семья прибудет вслед за мной, как только я куплю дом.

— Вот здесь он прокололся, — услышал я в голове ликующий голос напарника. — О каком деле идет речь? Мы ни о чем ему не сообщали. А неудачную попытку перехватить нас в пути вряд ли можно именовать «делом», сплошное мельтешение. Он знает явно больше, чем пытается нам показать.

— Не знаю, не знаю, но выбор невелик. А мы, тьфу-тьфу-тьфу, слава Богу, до Трира добрались, теток сдали с рук на руки, получили свой куш… Но тут Вальтера нелегкая дернула. Капитан, — быстрой скороговоркой застучало у меня в голове, — срочно соображай, за что тебя дернула нелегкая, а то я еще не придумал.

— Да, — вздохнул я тяжко, — было тут дело. Случилось. В корчме.

— Ага, — тут же подхватил Лис. — Все из-за этой сарацинской собаки.

— Э… это был один мусульманин, который шел к императору с тайным поручением…

— Да-да, Вальтер потребовал от него выпить за здоровье Папы Римского, а тот почему-то отказался. А Вальтер о-о-ого-о. — Лис назидательно поднял вверх указательный палец. — Ты еще не видал, каким он бывает в буйстве. В Новгороде, когда против него выставили медведя, он несчастного зверюгу в клочья порвал. Капитан, пока я тут несу пургу, придумай, шо было дальше с несчастным сарацином.

— А, — отмахнулся я. — Зарубил я этого неверного. К чертовой матери.

— Вот-вот, — поддержал мои слова Лис, — в баранье рагу покрошил. Император нас сначала под замок посадил, а потом интерес его замучил: что ж за сведения этот тайный агент вез? Вот и премся за сто верст киселя хлебать, чтобы отвезти его гарему последнее «прости», ну и по дороге разузнать, в чем, собственно говоря, дело было. Такая вот история, дружище.

— Да-а, — протянул риббекский купец, — вот ведь как бывает. Но я, господа, вижу перст судьбы в нашей встрече.

— Та, — хмыкнул Лис, — об чем речь! Все десять перстов и еще кое-какие части тела.

— Быть может, мне на роду написано не расставаться с вами. Быть может, в этом и есть мой жребий. — Он смерил нас с Лисом выразительно-умильным взглядом. — Я так счастлив, господа, так счастлив!

— Да чуть шо, обращайся. — Венедин похлопал нашего собеседника по плечу. — Только сейчас у нас тут сиеста образовалась, так что давай твое счастье перенесем на вечер. Как говорят французы, аревуар.

— Конечно, господа, конечно, — поспешил откланяться Карл из Риббека. — Однако за мной угощение.

— Нас не запугать! — вслед вышедшему купцу бросил Лис. — Эй, Ансельм! Приготовь-ка свой рог. В смысле, не свой, а единорога.

Вечернее пиршество потрясло всех присутствующих на борту своим размахом. Нас же оно повергло в изумление тем, что скрытно всовываемый Ансельмом в вина и яства волшебный рог оставался девственно белым, как в те блаженные времена, когда он украшал лоб диковинного животного.

— Шо-то я ничего не понимаю, — возмущался Лис. — Он шо же, не пытается нас отравить?! Это шо же получается, мы потеряли всякий интерес для заказчиков?

— Слава Богу, — резонно возражал я. — Не хватало еще устраивать боевые действия посреди моря. Тебе что, одного Джон Пол Джонса недостаточно?

— Не, Пол Джонс Полом Джонсом, но все-таки обидно. Тут, понимаешь, изводишь Европу своим присутствием, а благодарные потерпевшие жлобятся потратить на тебя толику яда. Я, можно сказать, оскорблен в лучших чувствах!

Утренний завтрак рассеял хмурое настроение моего друга. Рог, опущенный Ансельмом в первый же соус, посерел, словно основным ингредиентом предложенного нам блюда была свежая дорожная пыль.

— Во, блин, как! — обрадованно хмыкнул Лис. — Не пожалел-таки старина Карл пару черепиц с отчего дома для подкупа местного кока. Ну шо, Вальдар, сходим на камбуз, проведем среди этого работника гром-харча разъяснительную работу?

— Успеется, — прерывая радужные надежды Лиса, явно изнывающего от тоски в часы вынужденного безделья, ответил я. — Ты мне лучше скажи, отчего это вдруг рог стал не черным, а серым?

— Да мало ли! — пожал плечами мой друг. — Может, кок чуть-чуть нам натрусил, а остальное припрятал на случай борьбы с вредителями полей и огородов.

Я скептически скривился.

— Маловероятно. Скорее другое. Яд будет понемногу подсыпаться в пищу ежедневно и внешне даст симптомы какой-либо распространенной болезни.

— И шо ты предлагаешь по этому поводу?

— Добросовестно «проболеть» до самого острова. Правда, придется изрядно попоститься: хлеб, яйца, рыба, пойманная лично, птица, тобою, Лис, сбитая. Но в общем-то до острова не так уж и далеко.

— Да, фигня. Пол-локтя по карте. Каких-то пару недель в пути. Если вдруг штиль не случится.

— В противном случае, — вздохнул я, — нам придется выкинуть нашего доброго друга Карла за борт вместе со всеми его слугами. А их у него, заметь, полтора десятка. Иначе он придумает какую-либо очередную каверзу, поди гадай — какую? К тому же не забывай, вполне возможно, что почтенный купец, так сказать, на досуге подрабатывает магом.

— А может, и нет, — хмыкнул Лис. — Это ведь только наши предположения. Может, кроме мордобития, в смысле, отравления, и никаких чудес.

— Проверить бы, да вот только как?

— Ансельм! — Венедин повернулся к ученику, в полном молчании тренирующемуся вдавливать взглядом гвозди в корабельную переборку. — Заканчивай фигней страдать, сходи лучше прощупай старину Карла на наличие магической сущности.

— Но вы…

— Мне нельзя. Вдруг война, а я уставший.

— Но позвольте, о великий! — взмолился ученик. — Как же я смогу его прощупать? Ведь стоит мне начать вычерчивать защитный круг и пентаграмму на корабельной палубе, как матросы, эти самые суеверные из всех представителей людского племени, попросту выкинут меня за борт! А ежели я попробую проникнуть сквозь его магический щит, предварительно не обезопасив себя, он испепелит меня в единый миг. Ведь если действительно граф Шверинский послал против вас мага, то он наверняка весьма могущественен. Куда мне с ним тягаться?

— А если по-другому? Скажем, дырку в стене проделать? — вяло предложил я. — Он ведь как раз по соседству живет, благо, кают «первого класса» на этом лайнере всего лишь две.

— Это будет душераздирающее зрелище! Три великовозрастных идиота будут по очереди торчать кверху задницей, припав глазом к дырке в стене, шо прыщавые подростки у окна женской бани. — При этих словах моего друга Ансельм густо покраснел.

— А что, о великий, в Венедии есть женские бани?

— Там даже стиптиз-шоу есть. Но ты этого никогда не увидишь. Особенно если будешь меня перебивать.

Устрашенный ученик быстро захлопнул рот, боясь поинтересоваться, что есть стриптиз-шоу и как это может быть лучше женской бани.

— Так вот, — продолжал Лис, — мы, как три малахольных идиота, будем торчать у дырки в стене и ждать, а не колданет ли наш дружаня Карл, скажем, себе на ужин какую-нибудь каку с маком. А если он вообще дальше «колдуй, баба, колдуй, дед, колдуй, серенький медведь» в магии не продвинулся, тогда что?

— Что ты предлагаешь? — пожал плечами я.

— Э-эх! — вздохнул Лис. — Не ко времени я отпустил японского городового. А то б мы ему враз устроили тень отца Гамлета в брудному простелядли. Против него-то он наверняка что-нибудь попытался предпринять.

Перед моим внутренним взором вновь всплыла картина пылающего замка Херсирк и почтительный самурай, смиренно испрашивающий у счастливого от близости Татьяны Викулишны Лиса права на свободу… «У талисмана одиннадцать слуг, — всплыли вдруг в памяти слова прилежного Ансельма, сдающего зачет по истории Черного дракона Шихуань-ди. — И стоит ему отпустить одного, он сейчас же находит на его место другого».

— Херсирк, — произнес я, поворачиваясь к Лису.

— В каком смысле? — Венедин непонимающе уставился на меня.

— Попробуй искренне, от души, так же, как ты вызывал японского городового, вызвать барона Херсирка.

— Ты шо, таки успел приложиться к завтраку? — Лис покрутил пальцем у виска. — Вот только его здесь и не хватало для полного счастья. После нашей последней встречи, боюсь, общение с ним будет начисто лишено приятствия.

— Лис, — радостно вскочил я с места, — ты не понял. В тот момент, когда Санада улетучился на свою Акинаву, я готов держать пари, Херсирк стал слугой талисмана. Стало быть, он будет послушен, как пограничная овчарка. А черный волк-оборотень, да еще, возможно, и светящийся, это же как раз то, что нам нужно для наведения на старину Карла такого ужаса, что без магической защиты ему не обойтись. Если, конечно, он ею владеет.

— И вот тут мы будем смотреть в дырочку! — подхватил Лис. — Особый эффект ожидается, ежели наш суженый действительно из Риббека. Вот его порадует явление покойного сюзерена! Короче, собака Баскервилей сдохнет от зависти!

Дальнейшее плавание в лексиконе разведслужб носило наименование «шпиль». То есть состояние, когда обе стороны уже догадываются о замыслах друг друга и стараются провести соперника на его же действиях. Днем мы исправно страдали, мучимые неведомой хворью, в полночь же прикладывались к едва заметной дырочке, проделанной в перегородке между каютами, и наблюдали явление черного волка-оборотня перед несчастным риббекским купцом.

В первую ночь, когда гонимый торговец, погруженный в записи, услышал за спиной злобное рычание и, повернувшись, увидел дюймах в десяти от своего лица оскаленную волчью пасть с капающей с клыков слюной, он отпрянул в ужасе, крутанулся на месте и… исчез.

— Что и требовалось доказать, — подытожил увиденное Лис. — Локальный пробой пространственно-временного континуума. Возможно, гиперпереход. Так себе, средней руки высшая магия.

Потрясенный Ансельм приложился к освободившейся щелочке.

— О великий, — тихо произнес он, — волк лег на пол и смотрит в одну точку. Стало быть, он чует исчезнувшую из виду добычу. Да будет позволено мне предположить, что сей маг никуда не перешел. Он просто завернул вокруг себя пространство.

— М-да? — пристально глядя на Ансельма, бросил Лис. — Возможно, ты прав. Мне и в голову не пришло такое банальное решение. Фи, что за пошлость! Где школа?! Какой-то дрянной примитивизм. Ладно, время позднее, пора ложиться спать. А Херсирка… на рассвете отзовем. Пусть пока посторожит.

Спал я вполглаза, поэтому время от времени слышал волчий рык из-за стены, вероятно, уставший от неподвижности маг пытался сменить позу или же попросту развернуть пространство, в котором он находился, словно бабочка в коконе. На следующее утро мы «изнывали от мучительных болей», еле двигались по палубе, выползая подышать морским воздухом; старина же Карл еще бодрился, пытаясь изобразить условно здоровый вид. Следующая ночь почти доконала его: он вышел на палубу много после полудня, и воспаленные глаза его свидетельствовали, что ночное соседство по-прежнему не давало купцу ни минуты роздыха.

— Крепкий парень, — уважительно глядя в спину шверинского наймита, констатировал Лис. — Храброе сердце, железные нервы, да и в голове кое-что имеется. Право, жаль приводить в полную негодность такой-то экспонат здешнего паноптикума. А что делать, придется.

Пытка Херсирком продолжалась все плавание. Плюнув на удобства, несчастный риббекский купец перебрался на палубу, но и там, когда поблизости никого не было, его настигал огромный черный зверь. Он ложился спать после рассвета, но первое, что видел, открыв глаза, был волк, стоящий над ним с ощеренной пастью. Он падал на убогий тюфяк среди своих слуг и матросов, надеясь отдохнуть в их окружении, и вновь видел его, неразличимого для других. Оборотень исчез лишь тогда, когда почтенный мэтр Марно сообщил, что к исходу следующего дня на горизонте появится Костаматис. Несчастный купец проспал чуть менее суток, когда же наконец выбрался на палубу, застал нас уже вполне готовых к высадке.

— Как ваше здоровье, друзья мои? — поинтересовался он, глядя на наши цветущие физиономии.

— Прекрасно! — широко улыбнулся Лис.

— Благодарю вас, Карл, — поправил я, — много лучше. А ваше? Последнее время вас что-то не было видно.

— Я тоже занедужил, — вздохнул маг. — Но теперь все позади.

— Мне радостно это слышать. Весьма жаль, что теперь придется расстаться. Возможно, мы встретимся на Сицилии? Хотя, если выяснится, что император уже выступил в Святую землю, придется отложить нашу встречу до лучших времен. — Я развел руками. — Увы, превратности военной судьбы.

— Как? — изумленно посмотрев на меня, спросил торговец. — Разве вы не идете на Сицилию? Вы же говорили — сарацин…

— Вот и я говорю, — подхватил Лис, — ну что бы стоило этому неверному псу жить на Сицилии? А то тащись бог весть куда только потому, что ему вздумалось поселиться посреди моря!

— Ты забываешь! — гневно осадил я друга. — Он не просто поселился посреди моря, он был приближенным князя Матеуса VII, а этот вельможа куда как более щедрый и добродушный, чем наш обожаемый император Фридрих.

— Вальтер, — укоризненно посмотрел на меня Лис. — Из того, что князь Матеус друг твоего детства, еще не следует, что его светлость лучше государя-императора. Как ты можешь судить об этом?

— А те два года, которые я провел здесь после вынужденного бегства из Дании, разве не дают мне права именовать князя Матеуса самым приятным из встреченных мною доселе вельмож?

— Господа! Господа! — перебил наш спор риббекский купец, сознающий, что добыча ускользает из его рук. — Я понимаю, что после того распроклятого случая на постоялом дворе мне не должно просить у вас протекции, но, может быть, я все-таки мог бы надеяться, что вы по своей доброте замолвите за меня князю словечко. Быть может, мне и не стоит искать убежища в Сицилии? Может, здесь, на острове, я найду себе приют? Уж тут-то они меня не сыщут!

— Ну, это к Вальтеру, — поспешил парировать просьбу мага Венедин.

Я пожал плечами.

— Да в общем-то никаких проблем. Мы с ним все же хоть и дальние, но родственники. Покончим со своими делами, а там, на пиру…

— Ну, после той истории, конечно, Матеус закатит пир.

— Ты имеешь в виду тот случай в лесу? — подозрительно спросил я.

— Ах да! Еще и случай в лесу! — махнул рукой Лис. — Как я мог забыть? Ну, тогда тем паче.

— Значит, я могу надеяться? — воспрянул духом Карл.

— Не то слово! — обнадежил его Лис. — Я б на твоем месте уже собирал вещи и думал, шо буду дарить князю. Оно знаешь, корни у него северные, но ствол его генеалогической елки уже лет двести торчит в этой восточной местности. Так что, сам понимаешь, без богатых даров лучше не суетиться.

— Конечно-конечно. Я уже сейчас же дам надлежащие распоряжения.

— Простите, господин рыцарь, — начал Ансельм, когда Карл из Риббека отправился самолично подыскивать подарки для князя, — неужели он не подозревает, что именно мы натравили на него волка-оборотня?

— Наверняка подозревает. Однако он не подозревает, что мы подозреваем, что он подозревает, будто Венедин маг. Поэтому он старается вести себя как можно менее подозрительно и просит у нас помощи, как любой другой купец в его положении.

— А-а-а, — протянул Лисовский ученик. — И что же мы будем дальше делать?

— Для начала попросим Лиса договориться с капитаном, чтобы «Святая Женевьева» ждала нашего возвращения в гавани и не вздумала куда-нибудь уйти, пока мы не окажемся на ее борту. А потом… Там видно будет.