Глава 3
Отпуск

На протяжении последующих двух недель Рэджинальд только и делал, что таскался по различным комиссиям и оправдывался, не чувствуя вины. Наконец нервотрепка закончилась, и пришло время выполнять обещания. Рэд представил, с какой тоской он будет смотреть на машину, находясь в заточении, оставил ее на базе АСП, добрался на служебном модуле до орбитального космопорта и сел в рейсовый звездолет. Было очень непривычно ощущать себя в пассажирском кресле, и когда загудели двигатели, Гардон невольно оглянулся на кабину пилотов.

– Вам тоже не нравятся эти перелеты? – участливо спросила пожилая женщина, сидевшая рядом, и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Я всегда ужасно боюсь. Особенно во время входа в атмосферу: турбины так жутко воют! Если бы не внук, – она кивнула на вихрастого парнишку, лет двенадцати. – Я в жизни бы не поднималась выше третьего этажа.

– Не переживайте, мэм, все будет в порядке, – ответил Рэджинальд. Он слишком хорошо знал, что такое страх перед полетами. Для него этот страх побежденным дважды остался далеко позади. А для нее?

«Кто эта женщина? – задумался капитан. – Кем работала, как жила? И кем я показался ей? Или она напугана так, что хватается за первого встречного…» Рэд сказал ей несколько дежурных фраз, которые обычно говорят в таких случаях, и получил в награду благодарную, чуть грустную и невозможно обаятельную улыбку.

Ему стало интересно, как он выглядит со стороны без формы и как его воспринимают окружающие. Вряд ли кому-то могло прийти в голову, что рядом с ними на борту пассажирского лайнера «Transanalogical corporation» решил прокатиться капитан АСП.

Соседка попросила объяснить мальчишке, как ориентируются пилоты, когда лайнер уходит из зоны действия наземных диспетчеров, и Рэд поймал себя на мысли, что разучился разговаривать с посторонними людьми. Даже находиться среди них было непривычно. Он так и не вспомнил, когда последний раз летал по альфа-радиусу на лайнере. Хотя для большинства людей, чья деятельность не была связана с работой в пространстве, этот вид транспорта был основным связующим звеном внутри родной планетной системы. Гардон мог позволить себе машину класса «земля-космос». А если было далековато, беззастенчиво пользовался малыми бортовыми звездолетами «Моники» не только для служебных поездок.

Симпатичные стюардессы, степенная пожилая дама со своим внуком… Происходящее вокруг, казалось, не имело никакого отношения к преодолению расстояний в безвоздушном пространстве, к которому Рэджинальд успел привыкнуть.

В атмосфере корабли гражданских линий переключались на суборбитальные двигатели. Человечество, наученное горьким опытом Земли-1, теперь трепетно относилось к воздушным оболочкам обжитых планет. Звездолет развернул крылья, ловя сгущавшийся воздух, и корабль начало еле заметно потряхивать.

Пассажирам настойчиво порекомендовали занять места, пристегнуться во время посадки, и стюардесса пошла по проходу, проверяя, как они справились с фиксаторами ремней. Туда – по левому ряду кресел, обратно – по правому. Худенькая шустрая блондинка. Не очень яркая, чуть курносая, но вполне миловидная. Этакая лапочка. Только ножки бы чуть пополнее… Рэд случайно встретился с ней взглядом, когда она еще шла навстречу, и начал подсчитывать время снижения корабля в атмосфере. Получалось, что до посадки еще около тридцати минут. Девушка возникла из-за спинки его сиденья и протянула руку, чтобы проверить крепеж. Рука дрожала.

– Девушка, вы можете мне помочь? – сказал Гардон.

– Да, сэр?

– У меня сбиты настройки видеоканалов. – Гардон ткнул правой рукой в выключенный дисплей, а левой достал удостоверение и показал ей. – Посмотрите сюда. В чем дело?

Девушка впилась взглядом в документ, приоткрыла рот, и Рэджинальду показалось, что она сейчас расплачется. Он прочитал имя на бедже: «Анна».

– Я не могу объяснить, сэр.

– И как мне быть, Анна? – улыбнулся Рэд. – Жалобу на вас писать?

– Давайте сделаем так: если вы действительно работаете в области информационных технологий, мы пройдем с вами к центральному терминалу, и вы выберете тот канал, который вам интересен. Только очень быстро, до посадки совсем мало времени. Договорились?

«Вот это выдержка, – восхитился Гардон. – Ай да девочка».

Он встал и пошел за девушкой по направлению к кабине. За спиной тихо охнула соседка, прижав к себе мальчика. В служебном помещении пристегнутая к креслу сидела вторая стюардесса. Закрыв лицо руками, она механически раскачивалась из стороны в сторону, как сломанная кукла. На соседнем кресле валялся инжектор.

– Мамочка! Я думала, она уснет, – всхлипнула Анна. – Я же… я ей….

– Она уснет, – сказал Гардон, за плечи развернув стюардессу к двери. – А нам с тобой придется поработать. Набирай код, девочка, не бойся.

Энергощит отключился, открылась дверь с золотистой надписью: «Вход только для членов экипажа», и перед Рэджинальдом распахнулось синее окно в небо, расчерченное сеткой координат и колонками телеметрических данных.

– Я космопорт Южный, – сказал динамик. – Эшелон свободен, продолжайте снижение. У вас восемь минут до схода с заданной траектории.

Пилоты, которых согласно штатному расписанию было только двое, даже не оглянулись.

– Энни, в салон иди! – не оборачиваясь бросил первый пилот и спросил у напарника, который, держа в каждой руке по тестеру, сгорбился над раскрытой панелью управления оперением. – Переключаюсь. Есть?

– Нет. Глухо!

– Твою мать!

– Что, механизация вылетела? – спросил Рэд. – На маршевых садимся?

Анна, выглядывавшая из-за его плеча, поднесла кулак ко рту, укусила себя за согнутый указательный палец, то ли вздохнула, то ли всхлипнула и по стеночке вышла из кабины. Пилоты подскочили, ошарашено уставились на вошедшего, и Гардон уже в открытую протянул удостоверение командиру экипажа, остававшемуся на своем месте. Позиция, которую Рэд занимал в электронной табели о рангах, позволяла ему в экстренных случаях управлять любым транспортным средством гражданского космофлота. И, уж конечно, была на несколько порядков выше личных номеров летчиков «Transanalogical corporation», которые автоматически переходили к нему в подчинение в любой нештатной ситуации.

– Да, господин капитан, – сказал первый пилот. – Я Роджер Тинтел.

– Даниил Раек, – представился тот, который держал в руках тестеры.

На вид обоим не было тридцати, и Рэд решил не цермониться.

– Слушаю вас, – сухо сказал он, все еще стоя посреди кабины. – «Господин капитан» можно опустить.

– Система управления «Крыло» не отвечает. Мы не сможем зайти на выделенную площадку. Управление оперением сейчас идет в автоматическом режиме стратосферного спуска. До схода с траектории на маневр шесть минут. Сели бы на маршевых на грузовой терминал, но автопилот блокирует в атмосфере маршевые и тормозные двигатели. Он «завязан» только на управление турбинами.

– Так, – сказал Гардон, – кто из вас садился на маршевых двигателях раньше? Я имею ввиду в живую, а не на тренажере?

Парни переглянулись.

– Тогда меняемся местами. Пусти меня за руль, Роджер. Отключайте автопилот! Живо. Ничего вы там сейчас не протестируете. Выдерните этот ваш атмосферный блок или разбейте к чертовой матери, пока наш элегантный лайнер на куски не развалился!

Рэд воткнул удостоверение в гнездо, система охраны считала его код и услужливо выразила готовность к работе со сменным экипажем.

«Закон парных случаев в действии, – подумал Гардон, надевая чужую гарнитуру и защелкивая фиксаторы ремней поверх джинсовой рубашки. – Как начались с Сориссы атмосферные заморочки…»

– Ну что, раскурочили?

– Вроде, получилось, – откликнулся Даниил. – Проверьте, пока суборбиталь держится. Может, еще что оборвали.

– Давай.

– Маршевые?

– Прогрев.

– Тормозные, маневровые?

– Маневровые, есть запуск, тормозные – прогрев. Хорошо ломаете! Данил, пристегнись у терминала. Роджер – сюда. Штурманом поработаешь. Девчонку из салона убрать! Сейчас падать будем. Роджер, пассажирам скажи чего-нибудь, чтоб с ума не ходили. Со стажа только, когда говорить будешь, лет десять накинь.

Турбины отключились вместе с автопилотом, и лайнер провалился в воздушную яму глубиной в шесть километров. От беспорядочного падения его удерживали только маневровые двигатели. Но, чтобы затормозить тяжелую машину, их мощности не хватало, и звездолет класса «земля-космос» некоторое время напоминал скоростной лифт, стремительно шедший вниз.

Гардон слегка переоценил возможности машины. Или свои собственные? Удержать ее в воздухе оказалась та еще задачка. Особенно, когда заработали двигатели маршевой тяги.

– Отведи сопровождение, Роджер! Что они здесь трутся! Корабли службы движения, разгонявшие с дороги особо непонятливых, отошли на безопасное расстояние. Корпус завибрировал, и звездолет пошел на снижение, неестественно задирая нос. У самой земли Рэд маршевые заглушил, и аварийный лайнер, повисев на тающих потоках огня, рвущихся из тормозных двигателей, плюхнулся на обожженную посадочную площадку.

Посадка, конечно, оказалась не мягкой, но они не разбились и даже не завалились на бок. Лайнер лег на брюхо на дальнюю грузовую платформу – все-таки капитан слегка промахнулся.

– Уф-ф, ребята, – с чувством сказал Гардон, вернув командиру экипажа гарнитуру, а себе – удостоверение. – Чтоб я еще раз куда-нибудь на рейсовике поехал – не дождетесь!

– Спасибо, сэр. Приношу свои извинения от имени компании и от себя лично. – Командир экипажа пожал ему руку.

– Ты-то здесь при чем? – проворчал Рэд. – Службу техобеспечения вашу – убить мало! А девочку эту… Как ее?

Вылезая, Гардон, зацепился рукавом за подлокотник и тихо выругался.

– Анна, – подсказал второй пилот.

– Я бы наградил.

– Как вас отблагодарить, господин капитан? Рэд вздохнул, остановившись в дверях.

– У меня здесь важная встреча… Так что, если не возражаете, я пойду в салон, и чем позже до меня доберется СКБ, тем спокойнее. Спасибо за работу.

Он вышел из кабины, посмотрел на мирно спящую в кресле стюардессу, вернулся на свое место и стал дожидаться, пока наземные службы откроют люк снаружи. На экране телевизора красовалась надпись, второпях сделанная красным маркером по диагонали: «Капитан, я вас люблю» и смайлик. Рэд невольно улыбнулся, поднял голову и кивнул Анне, окруженной плотным кольцом повскакивавших с мест пассажиров.

Наконец прохладный ветер ворвался внутрь. Рубашка на спине все еще была влажной – пришлось набросить куртку. Рэд коснулся пальцами левого виска, словно проверяя, на месте ли шрам. Шрам оказался на месте, и в висках уже стучало. «Я спас этих людей, – подумал он. – Надо бы обрадоваться. Хотя мальчишки тоже не из пугливых, и спасатели быстро сориентировались. Может, я зря не в свое дело полез?» Гардон ощущал только пустоту. Он не был готов к работе и, когда она неожиданно свалилась в таком объеме, пришлось задействовать резерв собственных возможностей. Особенно нетерпеливые граждане, вздыхая и стеная, столпились у выхода. К его удивлению, соседка спокойно сидела на своем месте и даже придержала дернувшегося было внука.

– Сиди, Дэн, лапонька, не мешай людям работать. – Она повернулась к капитану. – Это вы посадили меня и моего мальчика, правда?

– Да.

– Вы пилот?

– Да. Межпланетные линии.

– Я предполагала нечто подобное. Меня зовут Розалия, но для своих – просто Роза. Я работала биологом на «Стелле» в молодости. Насмотрелась на вашего брата.

От ахающей наседки, за которую Рэджинальд сначала принял свою попутчицу, не осталось и следа. «Черт возьми, – подумал Рэд, – оказывается, я совсем не разбираюсь в людях».

– «Стелла» – это ведь дальняя разведка? Если я правильно помню…

Дэн все-таки выскочил в проход.

– После того, как во время орбитальной разведки погиб его отец и мой сын, – Роза кивнула на внука. – Я уволилась из Института космической биологии. Перешла в теоретический отдел. А вы?

– Меня зовут Рэд. Я капитан АСП.

– Батюшки мои! Ни больше, ни меньше… Ну вот, кажется можно спокойно выйти. Дэн, негодник, остановись и подожди меня!

– Я внизу подожду, бабушка!

Гардон двинулся за ней, опираясь о спинки кресел. Висок уже ломило так, что казалось, воздух вибрирует от малейшего движения. Рэд сполз по трапу, отворачиваясь от яркого света мигающих огней спецслужб и горящего красным аварийного заграждения.

– Что-то случилось в кабине во время посадки? – Роза тронула его за локоть. – Позвать вам медиков?

– Нет, все в порядке. Давно на земле не был… Розалия повздыхала, но ничего не сказала. Они пошли к стоянке.

– Дэн, лапонька, поймай нам такси, – попросила она. – Знаешь, капитан, я не могу достойных слов найти сейчас, чтобы выразить свою благодарность. Слишком уж я перепугалась и много чего вспомнила во время нашей посадки. Но кое-что я тебе скажу. Прости старуху за откровенность. Нельзя все время быть на работе. Иногда надо возвращаться. Тебя кто-нибудь ждет на этой планете?

– Да, не волнуйтесь за меня.

– Женщина?

– Скажем, старшая сестра.

Она вдруг обняла его и поцеловала.

– Знаешь что, мой мальчик, вот адрес. Приезжай как-нибудь в гости. Я живу одна.

Рэд поблагодарил за приглашение, посадил ее в машину и помахал рукой Дэну на прощание.

– Кто это, бабушка? – спросил мальчик удивленно. – Ты с ним вроде бы не знакома?

– Капитан АСП, который посадил лайнер.

– Кто? Он?! Что же ты раньше молчала?! Эх, бабушка!

Она погладила мальчика по вихрам, но Дэн сердито дернул головой. Роза притянула к себе внука, крепко обняла и заплакала.

Рэд забрел в один из бесчисленных кабачков возле космопорта, выпил виски, выкурил несколько сигарет подряд и позвонил Кире. Он застал ее дома, было около восьми часов вечера по местному времени.

– Добрый вечер, доктор, еще не поздно для звонков?

– Рэд?! Когда ты успел приехать, где ты?

– Только что. Решил сразу же объявиться, чтобы отрезать себе путь к отступлению.

– Что, выполнить одно единственное обещание за пять лет так тяжело тебе дается? – улыбнулась Кира с экрана.

– Да.

Что-то не понравилось Изметинской в коротком ответе капитана.

– Что случилось, Рэджи?

Гардон пожалел, что связался с Кирой непосредственно после посадки.

– Ничего особенного.

– Капитан, мне врать бесполезно, ты знаешь. Постой… Когда, говоришь, ты прилетел? – Изметинская, смотревшая вечерний выпуск новостей, начала кое о чем догадываться. – На лайнере «Transanalogical corporation»? Я сейчас пришлю за тобой машину!

– Кира Владимировна, все в порядке. Встретимся завтра.

– Приезжай немедленно. Я не верю ни одному твоему слову! Если хочешь, бери такси, но чтобы через полчаса ты был у меня дома.

– Спасибо за приглашение, я подумаю. – Гардон отключился, допил виски прямо из горлышка и закрыл глаза на несколько минут. От спиртного стало только хуже. Космос падал на него, мерцая мириадами холодных звезд. Рэд остро ощутил одиночество. Он был безоружен, беззащитен и отгорожен от вечного холода только потрясающе тонкими стенами слабо освещенного бара, по которому передвигались безликие тени людей. Стоило коснуться готовых рухнуть границ, и он оказался бы во власти непознанной стихии безвоздушного пространства, которую привык считать своей.

Рэд посмотрел на часы, заплатил по счету и вышел на автостоянку, решив плюнуть на правила приличия и сдаться Изметинской, пока его не подобрал патруль космопорта.

– Привет, – глухо сказал он Кире, которая вышла на крыльцо, увидев подъехавшее такси.

– Что ты с собой делаешь, Рэд! Ты себя в зеркале видел? – Изметинская протянула ему руку.

– Эта дурацкая жизнь… все равно уже не имеет никакого смысла…

– Фу, что за гадость ты пил? Осторожно! – Она провела его в дом. – Организационные вопросы отложим до завтра, а сейчас… Рэд, ну-ка посмотри на меня.

– Не могу. Свет… яркий.

– Тебе плохо?

Гардон с грехом пополам стащил верхнюю одежду и невольно застонал, обхватив голову руками.

– Рэджи, сядь…

Он не слышал, что еще она говорила, – слова сливались в неровно звучащую мелодию, и от самого незначительного движения он проваливался в сверкающую бездну. Кира отпаивала его шипучей горьковатой жидкостью. Наружный угол левого глаза свело судорогой. Рэд не то что шевелиться, какое-то время даже говорить не мог, и почувствовал, что все еще жив, не раньше, чем через час.

– Так значит, это все-таки ты посадил «рейс 738»? – негромко спросила Изметинская. Во всем доме царил полумрак, и свет уже не резал глаза.

– Решил раз в жизни прокатиться на лайнере, – все еще хрипловато проговорил капитан.

– И как?

– Прокатился. Не знаешь, после того как мы ударились о платформу, во втором салоне…

– Все живы, – успокоила его Кира. – Как ты?

– Нормально. Я просто не вовремя напился.

– Я не буду с тобой спорить, Рэд. Для этого ты еще… Время не пришло. Что-то я не слышала в репортажах информационных агентств имени капитана Гардона. Думаешь, присутствие капитана АСП на борту во время аварийной посадки может остаться незамеченным?

– Конечно, нет. Система охраны удостоверение три раза отсканировала, когда я за руль сел. И еще столько же, когда нас выпускали из зоны аварийного заграждения. Хватит и того, что я с Сориссой угодил в газеты. С СКБ потом разберемся… Почему ты спрашиваешь?

– Они уже звонили и ломились сюда.

– Оперативно работают, – усмехнулся Рэд. – Реванш берут, за то, что на космодроме не догадались. Что ты им сказала?

– Сказала, что ты в обмороке.

– Черт.

Кира лукаво улыбнулась.

– На самом деле я позвонила Дорварду, и он выторговал для тебя отсрочку до утра.

Рэд медленно повернул голову и рискнул наконец отвести левую руку от виска.

– Извини, Кира Владимировна, я совсем не так представлял нашу встречу. Мне не надо было сюда приезжать.

– Что случилось, то случилось. Ну, здравствуй, капитан Рэджинальд. С приездом. Сейчас спать захочется – не пугайся, так и должно быть.

Рэд попробовал улыбнуться в ответ – получилось не очень. Левая половина лица теперь как будто онемела.

– Что это за убойная штука? – спросил он, кивнув на стакан с белесыми потеками, из которого недавно пил, стуча зубами о край.

– «Антипохмелин» плюс кое-какие народно-медицинские средства. Раскрывать состав я не буду – не надейся. Нельзя баловать пациентов. Все равно эти препараты в свободной продаже ты не найдешь, и с «антипохмелином» по официальной версии фармакологов они не сочетаются. Чаю хочешь?

– Не знаю. Может, кофе…

– Какой тебе кофе сейчас! Только завтра с утра.

– Кира Владимировна, я не…

– Не хочу ничего слышать! – решительно перебила его Изметинская. – Катька вчера уехала на турбазу, бросив родную мать, и в доме две, как минимум, свободные комнаты. Так что спи здесь, нечего пугать персонал санаторного комплекса. Ну что, полегче стало? Голова не кружится?

– Вроде нет… пока сижу.

– Сам встанешь?

– Попробую. – Рэд осторожно поменял позу. Мир остался абсолютно незыблемым. Стены помещения больше никуда не проваливались. Изметинская провела его в комнату напротив, где уже была застелена кровать, и вышла в гостиную.

– Справился? – спросила Кира. – Да.

– Ну и отлично. Я завтра с утра на работу, твои данные – в «охраннике», можешь спокойно позавтракать перед уходом. Спокойной ночи.

– Кира, – позвал Рэд.

– Что?

– Почему? Почему ты прикрываешь меня лучше чем кто-либо зная, как обстоят дела на самом деле?

– Твоя жизнь, – она помолчала, стоя на пороге, – которую мы с Кейси спасли – это кресло пилота, как бы патетически это не звучало. И еще мне кажется, ты своеобразный оберег для людей, которые рядом с тобой. Не зря же ты оказался на этом лайнере! Бог не для того наградил тебя талантом, чтобы кто-то имел право списать тебя за непройденный тест-контроль.

– Кира! – Рэд приподнялся на локте, обращаясь к темному силуэту. В контровом свете он не видел выражения ее лица. – Что ты говоришь?! Только Стрэйк и Блохин знают, сколько раз на самом деле я лажался! Ты со мной никогда не летала. Разве мало других «пилотажных гениев» в пространстве?

– Дорвард летал. Я ему верю. Наши мнения совпадают по многим вопросам. Позвонишь мне завтра вечерком и скажешь, как тебя встретил Стивене. Отдыхай.

«Так значит, Кира и Дорвард… Вот это да! – подумал Гардон. – Не начальник, а сплошная харизма. Наверное, там есть, во что влюбиться… Правда, и жена с двумя детьми тоже есть… И две официальных любовницы…»

Кира вышла, пошарила в карманах капитанской куртки, достала сигарету и вернула пачку на место. «Что я могу тебе ответить, Рэд?.. – подумала она. – Что с точки зрения среднестатистического обывателя ты уже „не человек“. Ты же часть функциональных систем своего корабля, и без него ты умираешь. Ты никогда не был земным, даже в детстве, о котором как-то рассказывал, и ты действительно перекрыл все существующие нормы допуска к работам в пространстве. Судьба слишком жестоко увела тебя с войны. Видимо, слишком много ты умел как военный летчик. Нечестно по отношению к простым смертным… А еще вопрос, что Стивене скажет после обследования – дело не только в алкогольной интоксикации… Но я не спишу тебя до тех пор, пока ты сам об этом не попросишь. Нельзя гасить „волшебный огонь“, пока он горит…»

– Спасибо тебе, Кира, – полушепотом пробормотал Рэд засыпая.

На следующий день у крыльца Гардона встретила патрульная машина СКБ, но, к чести следователя Службы движения, он не слишком терроризировал капитана и довольно скоро отпустил, посоветовав впредь не сбегать с места происшествия. «Кажется, сегодня у меня все-таки начнется отпуск», – подумал Рэджинальд.

В день обсуждения итогов пятимесячной преддипломной практики в Высшей школе космолетчиков Джой появился там ранним утром. В папке, которую он держал в руках, лежали документы, в число которых входила исполненная дифирамбов характеристика, сочиненная командным составом «Моники» в памятный вечер после прибытия. Пройдясь по коридорам, еще очень немноголюдным, Ив зашел в учебную комнату № 110.

«Ты можешь в это поверить сразу?» – вспомнил он слова капитана «Моники». В комнате, пронизанной солнечными лучами, царила непривычная тишина. Роберт Хайел поднялся ему навстречу из-за стола.

– Что, тоже не спится?

– Привет.

– Как полетал?

Джой посмотрел на желтые блики. На секунду ему отчетливо представились тусклые скалы Сориссы. И синие глаза пилота Лейти.

– Нормально.

– А меня загнали на тяжелый транспортник. Чуть не удавился, пока уговорил своих мастодонтов доверить мне пилотируемые модули на разгрузке! Но в конце концов дали поработать. А ты, говорят, умудрился в АСП зацепиться? Понравилось?

– Да.

– Здорово! Как пилотаж, доверяли?

– Кое-что сами доверяли, кое-что просил.

Джой подивился собственному немногословию. Бурный обмен впечатлениями с одногруппниками с перечислением собственных достижений, который он неоднократно представлял себе, находясь на «Монике», не состоялся сейчас именно по его вине. Роберт всем своим видом показывал, что не прочь послушать. Ив вспомнил, что члены экипажа «МНК-17» крайне редко рассказывали ему про свои подвиги. И не иначе как в состоянии легкого алкогольного опьянения. Вошли еще двое знакомых ребят из группы пилотов, но Джою показалось, что он еще никогда не был так одинок, и, извинившись перед Хайелом, курсант выскочил в коридор, на ходу придумав причину. «Что происходит? – мысленно спросил Ив у знакомых стен. – Что ты сделал со мной, капитан Рэд?» Оставшееся время Джой бесцельно бродил по школе, избегая встреч.

– Доброе утро, джентльмены, – сказал инструктор. – Надеюсь, опоздавших нет? В таком случае, сдайте документы, и я сразу же посмотрю правильность их оформления, чтобы уберечь вас от неприятных неожиданностей на выпускных экзаменах.

Джой нехотя отдал ему в руки отчет, который инструктор тут же начал листать.

– Курсант Ив.

– Я! – вскочил Джой.

– Почему вы оказались на практике в организации, не имеющей никакого отношения к ВШК. Разве вас не знакомили с базовым списком?

– Знакомили, сэр.

– Вы знаете, что я могу не зачесть практику и не допустить вас к защите диплома?

– Да, сэр.

– Тогда в чем дело?

– Мне показалось, что в АСП больше возможности для стажировки, сэр.

– Вам совершенно зря так показалось. Наш проверяющий не смог вас отыскать, чтобы проконтролировать работу. Что вы на это скажете?

– Извините, сэр.

– Вы знаете, что на характеристике должны быть минимум две подписи, одна из которых ответственного за курсантов по организации, а вторая – инспектора?

– Знаю, сэр.

– Следовательно, я могу просто не приобщать ваши бумаги к делу, как не имеющие юридической силы?

– Да, сэр.

Джой представил себе Гардона в момент, когда тот заступился за него перед Сидом, и мысленно поставил инструктора на место механика летного звена. Стало немного легче.

– Садитесь. Мы обсудим вашу кандидатуру на Совете. Пока я не могу допустить вас до экзаменов.

Ив опустился на место.

– Он говорит так, будто я всю дорогу валялся на пляже! – шепнул он Хайелу.

– Плюнь, Джой. Командор Стар не такой тупой, чтобы отчислить курсанта последнего курса, претендующего на красный диплом, перед выпускными экзаменами.

Роберт был прав, но Джоя все-таки вызвали на Совет.

Гардон выбрал себе коттедж с видом на море за территорией санатория. В финансовом отношении последний рейд завершился весьма успешно, поэтому он даже не взглянул на люксы общего корпуса и домики на четырех человек, оплатив по договору «Индивидуальные услуги медицинского персонала». Вечером ему позвонили, и Рэджинальд остолбенел от удивления, увидев на дисплее лицо бортинженера.

– Здорово, капитан.

– Как ты меня нашел?!

– Непросто, непросто. Но в детстве я прочитал немало детективов.

– Что-то случилось? – встревожился Гардон. Не в правилах экипажа было общаться вне борта звездолета. Неписаный закон гласил, что отпуск дома плохо сочетается с друзьями по работе, и нарушался редко.

– Да как тебе сказать? И да, и нет. В общем, я нашел тебе одно дело.

– Молодец. Ты не забыл, что я в отпуске?

– Рэджи, послушай! Тебе понравилось, как работал Джой?

– Предположим, и что?

– У него большие проблемы в космошколе.

– Хочешь, чтобы я исправил за него неуды по астронавигации или сдал пилотаж?

– Помоги парню. Его распяли за то, что он сунулся в АСП и на какое-то время вышел из под контроля своего руководства.

– Оставь меня в покое. Я согласен с его руководством. Я не хотел брать его к себе, о чем сразу же сказал. Джой знал, на что шел. Если нет – то он глупее, чем кажется. Откуда у тебя информация, и чего ты от меня добиваешься, Виктор?

– У меня есть родственник, который преподает в ВШК. Я позволил себе поинтересоваться успехами малыша и узнал, что завтра состоится Совет, на котором будет обсуждаться его кандидатура. Конечно, ты не обязан был брать его на борт, а тем более опекать в дальнейшем, но ведь Джой тоже не был обязан выполнять работу второго пилота и…

– Ох, Виктор! Как ты меня задолбал со своими душеспасительными проблемами и вечным альтруизмом!

– Сходи на Совет.

– Отвали. У меня с «Вышкой» нет никаких отношений. Более того, если бы не Дорвард, в свое время меня никогда бы там не аттестовали. У меня у самого полулегальный диплом, а ты хочешь черт-те чего.

– Да наплевать, что было десять, двадцать или сколько-то там лет назад! Сейчас у тебя имя!

– Имя, – медленно повторил Рэд, словно пробуя слово на вкус. – Мое имя за две недели разборок прокатили через такие жернова, что ни от него, ни от меня ничего не осталось! Ты ведь не таскался с Дорвардом по Департаменту, когда меня распинали! И не кричал во всеуслышание: «Давайте его простим. Он хороший, он людей спасал!» – когда Дэйв перед всей комиссией заявил, что я опасен не только для экологии. Если бы не Пайнтер… Чего ты от меня хочешь?

– Толику справедливости.

– Гребаный идеалист! Разговаривай со своим родственником.

– Ты же знаешь, какие у меня отношения с родственниками… И он не занимается с пилотскими группами непосредственно. А ты всего в двух часах езды.

– Я никуда не поеду. Я заболел и буду тебе очень признателен, если больше меня здесь никто не отыщет! До свиданья.

– Но Рэд!

Гардон отключился, вышел на веранду и закурил. Солнце садилось за синие горы, высветив горизонт розово-багровыми красками. По спокойной воде скользила одинокая парусная яхта. Стрекотали цикады. Гроздья винограда, овивающие веранду, желтоватые днем, сейчас впитывали цвета заката и, казалось, светились изнутри. На берег легли длинные тени кипарисов.

Сорисса…

На миг он ощутил жесткую опору катера за спиной, отчаяние и боль сломанных ребер. Джой бежал к ним по гальке: «Джери, мы прошли!» Интересно, полетел бы Эрвир за ними, если бы Джой и Серж не бросились к «поплавку», как только смолк радиомаяк? «Чтоб ты провалился! – подумал Рэд, мысленно обращаясь к Виктору. – Почему я должен организовывать рождественские сказки для мальчиков?» Он вспомнил, как Дорвард носился с ним по космошколе. Гардон был сомнительным проектом. Первую свою попытку пилотажа после госпиталя Рэд завалил сразу после взлета.

По традиции Совет собрался в комнате заседаний. Джой пришел чуть раньше, но секретарь ледяным голосом предложил ему присесть и подождать вызова, намекнув, что в повестке есть вопросы поважнее проштрафившихся курсантов. И Джою отчаянно захотелось обратно на «Монику». В свободный поиск приключений и заработков, в компанию людей старших по возрасту, но близких по духу, для которых он был вторым пилотом.

– Курсант Ив! – прервал секретарь его размышления.

– Я.

– Вас вызывают на Совет школы.

Джой, как по подиуму, прошел через зал, глядя прямо перед собой. За столом восседали маститые и именитые, коим предстояло решить его судьбу.

– Курсант Ив, – обратился к нему декан межпланетного факультета, – насколько я знаю, вы всегда были на хорошем счету. Как же случилось, что ваша преддипломная практика – самое ответственное мероприятие за все годы учебы – проходила неведомо где?

– Она проходила на борту звездолета АСП МНК-17 «Моника», сэр.

– Совет ознакомился с вашим отчетом. Нам показалось, что вы несколько приукрасили свою работу, воспользовавшись отсутствием свидетелей, молодой человек.

– Но сэр, там же стоит подпись капитана, с которым я работал! – Джой не удержался и несколько повысил голос, догадавшись наконец, в чем дело.

Ему просто не поверили. События, происходившие на Сориссе, изложенные, кстати, предельно кратко, никак не укладывались в рамки обычных студенческих отчетов, равно как и самостоятельные вахты в качестве полноправного члена экипажа, пилотаж без бдительного надзора старших товарищей и многое другое. Хорошо еще, что Рэджинальд расплатился с ним «черным налом», и в отчете фигурировал стандартный оклад практиканта. Если бы уважаемые руководители узнали, сколько их студенты зарабатывают за один рейд… Но и тут совесть Джоя была чиста. Во-первых, он, когда рвался в АСП, согласен был работать бесплатно сутками, лишь бы кормили и штурвал доверяли. Во-вторых, Гардон сам решил, сколько стажер заработал, и поставил Джоя перед фактом.

– Спокойнее, курсант, – сказал кто-то из инструкторов.

– Ив, объясните, чем вы действительно занимались на борту МНК-17, если вы там были, – холодно предложил шеф-пилот ВШК Гаррисон Стар. – Насколько мне известно, АСП не берется за обучение наших выпускников. И мне очень хотелось бы знать, каким образом на эти страницы попала подпись капитана Гардона, на которую вы все время ссылаетесь.

– Я поставил ее туда, господин командор, – негромко и отчетливо произнес Рэджинальд, стоявший возле двери. – Извините за вторжение, господа. Доброе утро.

Джою показалось, что в кабинет ворвались ветры, радуги и воздушные шары. Он чуть не задохнулся, от души глотнув праздничного воздуха, пропитанного ароматом сбывающегося чуда, и посмотрел на окаменевшие лица преподавателей, столь грозные минуту назад. Если бы Рэд ворвался через окно, увешанный оружием, это не произвело бы большего впечатления, чем несколько негромких слов.

– Здравствуйте, капитан, – уныло сказал Стар, предчувствуя поражение. – Проходите, побеседуем.

– Насколько я знаю ваш устав, наставнику разрешается присутствовать на выпускных экзаменах своего ученика, – Рэд медленно шел к месту для гостей и штрафников, где стоял Джой, – равно, как и лицам, заинтересованным в подборе кадров. Я являю собой то и другое.

– Вы правы, капитан.

– Я не нашел курсанта Ива в списках и потому позволил себе сегодняшний визит.

Гардон, не поленившийся ради такого случая надеть форму, остановился в двух шагах от сиявшего Джоя и обернулся к людям, сидящим за овальным столом.

– Прошу прощения за опоздание, командор Стар. Но если вы вкратце обрисуете мне суть проблемы, думаю, все вместе мы сможем ее решить.

– У вашего подопечного не в порядке документы, – с кислой физиономией сказал инструктор.

– Скорее всего, это мое упущение, и я готов его исправить. Чьей должна быть вторая подпись на характеристике курсанта Ива, если в АСП нет официального куратора от космошколы? Командора Дорварда?

– Обойдемся одной, – проворчал Стар, у которого с шефом АСП шла давняя вражда, о чем Гардон, естественно, был неплохо осведомлен. – Я сам распишусь за представителя школы.

– Благодарю вас, сэр, – отчеканил Джой.

Рэд сделал неприметный знак рукой: «Не суйся».

– Я так понял, что еще необходимо доказать участие стажера в последнем рейде МНК-17 в качестве второго пилота?

– Да, признаться, у нас возникли кое-какие сомнения на этот счет.

– Совершенно напрасно, господин командор. – Рэд чуть склонил голову на бок. – Если вам недостаточно устных заявлений, которые невозможно приобщить к делу, готов представить документальное подтверждение, составленное по материалам бортовых записей моего звездолета.

Гардон одарил Совет широкой улыбкой и снова придал лицу выражение уважительного внимания.

«А ведь и в самом деле, Серж, – улыбнулся он про себя. – Кажется, я действительно склонен к дешевым эффектам. И почему я раньше этого не замечал? Черт возьми, надо еще рассказать журналистам, кто на самом деле посадил „рейс 738“, и сегодняшний день будет прожит не зря».

Школьные тузы немного посовещались.

– Я думаю, нет необходимости, капитан, – подытожил Стар. – Распишитесь на копии временного удостоверения второго пилота «МНК-17», этого будет достаточно. Курсант Ив.

– Да, сэр!

– Благодаря разъяснениям капитана Гардона, ваш вопрос можно считать решенным. Вы допускаетесь к экзаменам в установленном порядке.

– Благодарю вас, сэр! – вытянулся Джой.

– Я вам очень признателен, командор Стар, – сказал Рэд. – Уверен, он сдаст их без проблем.

– Спасибо, что разъяснили ситуацию, Рэджинальд, – проворчал шеф-пилот ВШК. – Курсант, вы можете идти.

Джой нарочито медленно направился к выходу вслед за Рэджинальдом, наслаждаясь торжеством, в которое до конца не мог поверить. Когда позади осталась комната заседаний и приемная с неподвижной статуей секретаря, предпринимавшего нечеловеческие усилия, чтобы сделать вид, что ничего особенного не происходит, Гардон протянул Джою руку.

– Привет, малыш. Я так и знал, что взяв стажера, обрекаю себя на неприятности. Чего тебя понесло в коммерческую организацию?

– Я ваш должник, капитан, – улыбнулся Ив. – Меня увлекла работа, связанная с риском и опасностью, как любит говорить Блохин.

– Чувствуется Витькин почерк. А теперь выведи меня отсюда короткой дорожкой. Я успел позабыть добрую половину здешних переходов.

– Как вы узнали?

– Спроси у бортинженера. И если уж говорить о благодарности, ему ты действительно должен. Так что разыщи этого любимца публики.

– Обязательно.

Они зашагали по коридору. День, отвратительно начавшийся для Ива, превратился в триумфальное шествие бок о бок с капитаном из первой рейтинговой десятки гражданского космофлота. Курсанты прилипали взглядом к капитанскому значку и эмблеме на Гардоновской куртке. Еще бы! Свободный поиск! Мечта и тайная любовь каждого космопроходца. Но если на звездном капитане молодежь не решалась надолго задерживать взгляд, то на Джоя откровенно таращились. Они дошли до выхода.

– Жаль, что не все в жизни так легко решается, – сказал Рэд.

– Спасибо, капитан. – Джой был счастлив.

– Ну, удачи тебе. Сдай уж пилотаж. Я второй раз сюда не приеду даже под конвоем.

– Одного более чем достаточно, сэр.

Гардон еще раз пожал ему руку, уже на прощание, и направился к подъехавшему такси. Стоило Иву повернуть обратно, его тут же выловили знакомые и полузнакомые курсанты и забросали вопросами, на которые он отвечал односложно, либо очень кратко. В конце концов Джой избавился от шлейфа чужой славы и сбежал, сославшись на жесткое расписание тренировок.

По возвращении в коттедж Гардону предстояло испытание в виде визита лечащего врача – загорелого и ясноглазого доктора Чарльза Стивенса, – которое Рэд перенес скрепя сердце, молча выслушав лекцию о распорядке дня и «необходимости соблюдения предписаний для скорейшего восстановления функций организма». Врач ушел, пригрозив ежеут-ренними визитами, и Рэджинальд остался один. Космошкола вызвала целую волну приятных и не очень воспоминаний, самым ярким из которых был первый полет на учебной машине «Вест». Рэд не справился с управлением, и инструктор посадил его на автопилоте. Расстроенный и не до конца осознавший, что произошло, Рэд выскочил из люка на подъемник трапа и вдобавок ко всему чуть с него не свалился, поскользнувшись на непривычно узкой ступеньке. «А ты не приврал насчет количества боевых вылетов, парень? – спокойно спросил пожилой инструктор, полистав документы. – Вторая попытка – последняя». Надо было начинать все сначала, заново приспосабливаясь к себе, к машинам, к бдительному вниманию различного рода начальников. На аттестацию группы, к которой его прикрепили, Дорвард привел шефа спасателей, переполошив весь преподавательский состав присутствием столь важных персон. Пайнтер пристально следил за его «выступлением», долго шевелил бровями, сопел и сказал только одно слово: «Беру». В конечном итоге Гардон переключился. И его жизнь в роли пилота гражданского космофлота оказалась не так уж плоха. До недавнего времени…

Рядом шумело море, в зеленых ветвях деревьев распевали птицы. Утром был дождь. Сквозь разрывы туч, мчавшихся по небу с головокружительной быстротой, выглянуло солнце, и на Гардона обрушились пресловутые перепады атмосферного давления, проклятые не одним поколением космонавтов в первую неделю пребывания на земле. Рэд с трудом поднялся с низенького плетеного диванчика, на котором сидел, и дохромал до веранды. Его взгляд упал на пару костылей, притаившихся в углу. Еще вчера их здесь не было. Рэд коснулся холодного пластика, словно боясь обжечься, и отдернул руку, плюхнувшись в кресло. «И что? – подумал он. – В конце концов я приехал сюда именно за этим». Настроение провалилось к нулевой отметке и затерялось в районе бесконечно малых величин.

В течение последующих двух дней Рэджинальд беспробудно пил, на что персонал, привыкший работать с космическими бродягами, смотрел, как на явление обыденное и поддающееся консервативной терапии. Когда Стивене пришел к Гардону на третье утро, тот валялся на кровати пьяный в дым. Врач поколдовал около него с ингаляционным детоксикатором и потряс за плечо. Рэд приподнялся и слабо кивнул в ответ.

– Так можно допиться до белой горячки, капитан, и мне придется выставлять ее в качестве диагноза. Замечательный денек, не правда ли?

– Угу, – сказал Гардон, сев на кровати и мучительно вспоминая, какое сегодня число.

– Почему бы нам не прогуляться? Вода двадцать пять градусов, волнение один балл, солнышко в легкой дымке: как раз чтобы не сгореть. Я приглашаю вас на море, которое, кстати сказать, находится от нас не далее чем в ста пятидесяти метрах.

– Вы серьезно?

– Вполне.

– Нет. Не могу. – Рэд уронил голову на руки, посмотрев на легкий, но очень прочный фиксирующий аппарат на ноге и браслеты с датчиками на запястьях. Он даже не помнил, когда они появились.

– Да бросьте, капитан, – вдруг сказал Стивене. – Физически вы сильный человек и легко преодолеете этот путь. Я ведь не в Департамент космоплавания вас приглашаю. К тому же доктор Изметинская говорила, что вы хорошо плаваете. А я давно и безнадежно подыскиваю себе подходящую компанию.

Рэд сощурился.

– Я что, единственный космонавт в системе Аналогов, который умеет плавать?

– Нет. Но остальные пациенты послушно пользуются гравитационными носилками, не говоря уже о костылях и инвалидных колясках, даже не пытаясь мне возражать. Скидывать их в воду вне специально оборудованного бассейна и без сопровождения младшего медицинского персонала… просто бесчеловечно, согласитесь.

Гардон слегка усмехнулся.

Когда они выбрались из дома, Стивене невольно задержал на капитане взгляд. Чарльз вспомнил, что он представил себе после разговора с Изметинской. Хорошо, что Рэд не заметил улыбку, которую мог истолковать совершенно иначе.

– Вы знаете, Рэджинальд, – сказал врач вслух, – запой пошел вам исключительно на пользу в плане соблюдения постельного режима, который мы обычно рекомендуем в первые дни. Как пейзаж?

– Совпадает с изображением на рекламном проспекте. – Гардон подошел к самой кромке прибоя, скользя костылями по покатым камешкам. (Метрах в пятидесяти от берега покачивался ограничительный буй.) – Что вы имели в виду, когда говорили про компанию, Чарльз? Заплыв на скорость? – Он швырнул тенниску на выбеленный солнцем и солеными ветрами валун, вросший в пляж.

– Не совсем.

– До буя и обратно баттерфляем, идет?

– Решили утопиться? Не хочу иметь чужую смерть у себя на совести. Это испортит мне репутацию.

– Я хочу выиграть. Плаванием занимался в свое время. Когда-то тренировался даже в стационарной реабилитационной шине, так что ваше оборудование и репутация не пострадают.

– Хм. Я дам вам фору. Так сказать, скидка на похмельный синдром.

– Не помешает.

Едва выбравшись из полосы прибоя, Рэд повалился на мокрую гальку. Стивене протянул ему руку.

– Очень неплохо, капитан, честное слово.

– Бывало лучше.

– Рэджинальд, вы доберетесь до дома один? – вдруг спросил врач, взглянув на часы. – У меня есть еще пациенты, к которым необходимо заглянуть.

– Их вы тоже поведете купаться?

– Нет, что вы! Они заядлые шахматисты, и, в отличие от вас, Рэджинальд, чертовски несговорчивы. Ума не приложу, как снять с них показатели в момент физической нагрузки! Всего доброго.

– До завтра.

Рэд все еще злился, бог знает на что, но Стивене ему определенно понравился. В тот вечер Гардон не стал напиваться, но только к концу второй недели своего добровольного заточения он почувствовал, что действительно отдыхает. Капитан «сошел с небес», познакомился со своим соседом справа, оказавшимся штурманом экспедиционного корабля «Бигль», и у него появился ненавязчивый и приятный собеседник.

Через день он выяснил, что хорошенькая женщина Анна – инструктор ЛФК – увлекается айкидо, при этом куря сигареты «Star wind» тайком от начальства, и у него появился веселый друг. В конце концов Гардон получил свободу передвижения и обставил Стивенса в воде на две секунды, начисто забыв о том, что еще четырнадцать дней назад у него ныли все травмированные в прошлом части тела, включая даже недавно сломанные ребра.

«Черт возьми, Кира! – подумал он. – С меня цветы, шампанское и, как минимум, декоративный дракон. И чего я, дурак, раньше упирался? Или меня просто антидепрессантами накормили…» Дни сменяли один другой, и перспектива вернуться на «Монику» уже не казалась призрачной. И море он любил.

Когда Рэд около полудня вернулся с пляжа, дисплей видеофона светился зеленым. Гардон ткнул пальцем в значок «сообщение» мнемонического меню и тут же получил в руки золотистый лист с надписью «Приглашение». Он перевернул открытку.

«Уважаемый мистер и миссис… Приглашаем Вас на празднование столетнего юбилея Ассоциации свободного поиска, которое состоится…»

Рэд бросил бумагу в угол между столом и мусорным ящиком, решив, что вопрос исчерпан, но не тут-то было. Видеофон переключился на видеосеанс, включился таймер, подтверждающий связь в реальном времени, и на дисплее появилось лицо шеф-пилота АСП.

– Только попробуй не придти, Рэджинальд! – сказал Дорвард вместо приветствия.

– Здравствуйте, командор.

– Прочитай мне вслух время и адрес, чтобы я убедился, что ты не выбросил приглашение.

Гардон вздохнул.

– Пол, пожалуйста, ведь можно и без меня обойтись. Избавьте меня от светского раута.

Но Дорвард был непоколебим.

– Мероприятие официальное – придется поработать. Единственное, чем могу тебя утешить, – аккредитованным журналистам разрешено снимать только первые полтора часа.

– Даже так?! Пол, я всего-навсего капитан корабля. Судя по тому, что я только что узнал, там соберутся все тузы из других ведомств Департамента…

– Так, Гардон, – Дорвард заговорил решительно, – отставить! После Файра, Сориссы и «Каскада» ты у нас в рейтингах на третьем месте. Уступаешь только Дейлу с «Эльдорадо», который на подходе очень не вовремя засветился с контрабандой, и Седому с «Таро», который приволок из гамма-радиуса целехонькую лабораторию, заблудившуюся в пространстве еще до Первой звездной. Отчего весь научный мир впал в восторженный транс. Понятно, что Дейла я теперь пригласить не могу, так что отдуваться будете вы с Седым. Я еще несколько человек приглашу из летного состава, скорее всего Стрэйка тоже.

– Вот это хорошая мысль, я и не понадоблюсь.

– Поработаешь на имидж родной организации один раз – ничего с тобой не случиться. Заодно и развлечешься.

– Пол!

– Протест отклонен. Форма одежды – парадная. Поведение – соответствующее. Иначе я позвоню в Департамент и скажу, что был не прав, выгораживая тебя. Надо было поставить меня в известность по поводу перевооружения «Моники». До встречи, капитан.

Экран погас. Гардон поднял с пола приглашение. «Загородный ресторан, всего двести человек и свора журналистов. Незамеченным не останешься…» Он запросил в справочной номер Александра Седого.

– Алекс, привет. Это Гардон.

– Здорово, – ответил тот. – Какие люди!

– Ты приглашение получил?

– Если бы только приглашение! Ко мне Дорвард вчера прямо на мостик заявился, не успели к причалу подойти.

– Значит, не отвертеться?

– А ты что натворил, что тебя вместе со мной будут демонстрировать великосветской тусовке?

– Корабль посадил на атмосферную планету.

– Что, других не нашлось? – развеселился капитан «Таро». – В общем, мне некогда, извини. Увидимся через два дня.

Рэд выключил видеофон, убедившись в серьезности намерений шеф-пилота. Дорвард широким жестом отдавал на растерзание публике, жаждущей сенсаций, своих лучших людей ради дальнейшего престижа и процветания собственного детища.

Через два дня, облачившись в парадную форму, Рэд подъехал к месту встречи. Мечта оставить машину на базе АСП до окончания отпуска и не покидать территорию, ограниченную с одной стороны коттеджем, с другой – буйком в пятидесяти метрах от берега, так и осталась мечтой.

«Интересно, что чувствует зверь в вольере, набитом едой, если на шее у него тяжеленный золотой ошейник, а вокруг толпы праздношатающихся…»

Машина Седого уже была на стоянке, а сам он стоял у входа в здание, стилизованное сегодня под космическую станцию. Рэд скользнул взглядом по ряду шикарных тонированных лимузинов с правительственными номерами, количество которых ежеминутно пополнялось, и прибавил шагу, догнав Александра около тщательно охраняемых парадных дверей.

– Алекс, подожди, – окликнул он своего собрата по несчастью, сунув в руки секьюрити удостоверение, вложенное в приглашение.

– О, привет. Ну вот и встретились, – улыбнулся Седой, протянув руку.

Гардону вернули документы и разрешили войти.

– Сейчас начнется, – тоскливо сказал Рэд.

– Не то слово. Вон Дорвард уже бдит с коммуникатором в руке – вдруг, кто осмелится не придти?

Капитан «Таро» был ярко выраженным оптимистом, классным профессионалом и всегда нравился Гардону и руководству АСП. И то, что он состоял в гражданском браке с собственным штурманом Эллочкой, на его репутации никак не отражалось. На «Таро», в отличие от «Моники», был смешанный экипаж.

– Добрый день, джентльмены, – кивнул им Дорвард, отвечая на приветствие. – Проходите, располагайтесь, – и, понизив голос, добавил: – Будьте полюбезнее со СМИ. Гардон, тебя это особенно касается.

– Идущий на смерть приветствует тебя, Цезарь, – усмехнулся Седой, и с этими словами они прошли в огромный зал.

Департамент космоплавания при Объединенном Совете Системы Аналогов (ОССА) включал в себя торговый и пассажирский флот, АСП и соединение дальней разведки. Все начальники отделов и сам глава Департамента были на месте. Представители военного космофлота и СКБ так же не побрезговали приглашением и уже демонстрировали друг другу выправку, знаки отличия и разодетых откормленных жен, сверкающих бриллиантами в свете софитов. Пресса, которой отвели всего полтора часа, старалась изо всех сил. Перед камерами Гардону пришлось почтительно поздороваться за руку с представителями Экологической инспекции, руководителем Отдела правовых норм и начальником ВШК. В свое время Гаррисон Стар, будучи еще деканом факультета, сделал все, чтобы Рэджинальду не достался диплом. Всего факультетов было три: межпланетный, навигационный и орбитальный, который готовил не только пилотов, но и разведчиков. «Вышка» котировалась высоко. Ее выпускники стояли в одном ряду со специалистами военных вузов и Космической технической академии. И Стар всерьез опасался, что бывший наемник, которого хронически браковали школьные медики и психологи, испортит ему репутацию…

С Седым Рэджинальду толком поговорить не дали, растащив в разные стороны.

Стрэйк, которого Пол все-таки пригласил, как одного из выдающихся пилотов, умудрившегося за все время работы в пространстве не поссориться ни с одним из своих руководителей, тоже был слабым утешением, поскольку сопровождал жену, пришедшую в совершеннейший восторг от блестящего общества. Рэд подумал, что миссис Стрэйк в следующий раз легко отпустит мужа в поиск не менее, чем на пять лет, потому что не раньше этого срока закончатся сплетни и впечатления, собранные на сегодняшнем приеме.

После официальной части, к чести Дорварда, надо сказать, относительно короткой, где рассказывалось об истории создания, значении и перспективах АСП, выступал какой-то заслуженный седовласый старец. Пока Рэд, насмотревшись на несчастного, делал для себя выводы о продолжительности жизни и прикидывал, на какой даже ему хотелось бы остановиться, слово предоставили гостям.

Поздравления звучали настолько доброжелательно, что Гардон даже посочувствовал своему шефу, вынужденному улыбаться и благодарить присутствующих, не веря ни единому слову, сказанному со сцены. Все разговоры, которые велись сейчас о сотрудничестве ведомств, были фальшью чистой воды. В космосе царила жестокая конкуренция – рынок оживал после войн Второй Волны. АСП с ее профессиональными и своенравными экипажами, имеющими в распоряжении лучшие гражданские звездолеты галактического класса и соответственно – самые дорогие контракты, и вовсе была как бельмо в глазу у всех остальных заинтересованных сторон.

Наконец прозвучало долгожданное приглашение к праздничному столу. Даже журналистам было разрешено остаться на торжественный ужин, с условием, что они сдадут свою аппаратуру службе охраны до конца вечера. Дорвард слишком хорошо понимал, что значит для его организации остаться без внимания со стороны информационных агентств.

Двухуровневый банкетный зал, разделенный на отдельные секторы, имел несколько выходов на балкон и в прилегающий парк с многочисленными скамейками, статуями и разноцветными фонтанами, оживлявшими наступившие сумерки. Руководство сгруппировалось внизу, на почетных местах, и все остальные получили относительную свободу действий. Гардон вышел на балкон второго яруса, взяв у проходившего официанта бокал мартини. Уехать сейчас ему никто бы не позволил. Поэтому Рэд стоял и разглядывал причудливо стриженые деревья, размышляя, появится ли на подносах официантов, обслуживающих второй ярус, что-нибудь покрепче ближе к вечеру, или Дорвард дал на этот счет особые указания.

– А я думала, капитан Гардон предпочитает виски.

Рэд обернулся. Перед ним стояла стройная молодая женщина, одетая в темно-зеленое платье с глубоким вырезом, перехваченное на поясе золотистым шитьем. Тонкие золотые цепочки на шее и в волосах резко выделяли ее на фоне остальных дам, увешанных драгоценностями. Очень правильные черты лица и нос с небольшой горбинкой придавали ей сходство со статуей у фонтана, на которую Гардон только что смотрел, только волосы были темно-каштановыми. На груди, по которой, естественно, скользнул взгляд капитана, поблескивал голографической наклейкой гостевой бедж.

– Вы ошиблись, – сказал Рэд. Он бы с удовольствием отвернулся, но шеф лично попросил его о сотрудничестве со СМИ, а бедж незнакомки и почти деловой стиль одежды не оставлял на этот счет никаких сомнений.

– Что ж, бывает. – «Галатея» и не думала уходить. – Давайте познакомимся очно. Меня зовут Клэр Адаме.

– Очно? – переспросил Рэд.

– Да. Я сотрудник агентства информации «Галактика». Мы делали о вас программу с теледебатами по поводу Сориссы.

– Так это вам я обязан всей шумихой вокруг «Моники»? – пренебрежительно спросил Рэд.

– Вот уж нет, – улыбнулась журналистка. – Скорее себе самому.

– Хм.

– Надо было поучаствовать, а не отказываться от сотрудничества с нами в такой категоричной форме. Мне пришлось говорить за вас, капитан.

– И что же вы говорили? – Рэджинальд в конце концов заинтересовался беседой.

– Вы не смотрели?

– Нет.

– Я вас защищала. И мне здорово досталось от оппонентов в тот вечер.

– Как же вы выпутались? – уже с неподдельным интересом спросил Рэд, поставив нетронутый фужер на широкие перила.

– Я сказала, что если бы мне пришлось спасать своих людей плюс чужой экипаж, я сделала бы то же самое. И еще спросила экспертов, стоит ли атмосфера любой из известных планет жизни пятнадцати человек и какой выход они предложили бы, если нет. И еще, почему остался без внимания запрос командора Пайнтера, касавшийся предоставления спецмашин нового поколения «Тайфун». Ведь с самого начала не было уверенности, что на станции никого не осталось в живых.

– Судя по тому, что я только что услышал, вам нелегко пришлось.

– Меня чуть с эфира не сняли, когда я это заявила, – призналась Клэр. – Подскочившие рейтинги спасли. А на следующей неделе произошел раскол оппозиции, и скандал постепенно затих сам собой.

– Раскол оппозиции?

– Ну да, во главе с милитаристским блоком Аналога-1. Вы что, не только «Галактику» не смотрите, но и газет не читаете?

Из всего комсостава «Моники» всерьез большой политикой не интересовался никто. Более или менее в ней ориентировался Кейт, как лицо, постоянно находящееся у источника информации, частично – Серж. Последний – с единственной целью, не прогадать в своих биржевых играх. Блохину механизм закулисных интриг опротивел с детства, а пилотам вопрос был не интересен в принципе.

– Так, – сказал Гардон, – впервые в жизни у меня складывается впечатление, что общение с представителями СМИ может быть приятным и полезным. Пойдемте, выпьем за сломанные стереотипы, мисс Адаме, заодно и поговорим?

– Знаете Рэджинальд, наша съемочная группа здесь с трех часов. Я устала. Я хочу есть, по возможности сидя за столом, и совсем не хочу говорить о политике. Так что, если вы выберете более нейтральную тему для разговора, я приму ваше предложение. Только расположиться мне надо так, чтобы видеть происходившее в самой важной части зала, так как все, что мы до сих пор наснимали, на самом деле никому не интересно, а самое главное начнется сейчас.

– Хорошо. Отложим политику. – Рэд указал ей на столик, откуда открывался неплохой обзор. – Нейтральная тема перед вами – еда на столе. Вечер исполнения желаний…

Клэр рассмеялась, с удовольствием затолкала в рот сразу несколько ломтиков ветчины и, прожевав, проговорила, взявшись за бутерброд с икрой:

– Я еще танцевать люблю.

– Ну, это не ко мне.

– Почему?

Рэд не успел придумать, что ответить.

– Вот черт! – мисс Адаме вскочила, как ужаленная. – Козлы! Предупреждала ведь…

Гардон обернулся на шум в углу первого яруса. Служба охраны «под белы рученьки» выводила из зала двух человек.

– Что ж мне так не везет с операторами!

– А что случилось?

– Скрытые камеры, видите? Их застукали за нелегальной видеосъемкой. Героев из себя строили, думали служба охраны из одних идиотов состоит! Как бы не так! Сейчас всех выгонят. А вечер только начинается. Можно было визиток насобирать, на завтрашний эфир кого-нибудь вытащить, пока все теплые. Да, в конце концов на фоне фейерверка… Да что там! – Она безнадежно махнула рукой, готовая расплакаться. – Вон «Светская хроника» уже тоже засобиралась. Что вы смеетесь?

– Тяжелая у вас работа. Я бы даже сказал, опасная. Клэр вскинула на него глаза, темные от гнева и блестящие от обиды.

– В прошлом месяце убили политического обозревателя «Новостей без границ». Вы, конечно, не слышали, капитан?

– Нет.

– Мы вместе учились. До свиданья. Гардон поднялся.

– Клэр!

Она обернулась.

– Простите, я сказал лишнее. Останьтесь.

– Видите ведь, прессу попросили из зала.

– Снимите бедж и оставайтесь. У меня пригласительный на двоих. Вы же хотели полюбоваться на пьяную элиту космоплавания? Давайте доведем дело до конца.

– Вы серьезно?

– Да. Хочу отблагодарить вас за роль адвоката на ток-шоу.

– Вы его даже не видели!

– Пришлете мне запись. Садитесь. Я соврал, что не пью виски.

Капитан подошел к приближавшемуся офицеру службы охраны, переговорил с ним, тот кивнул и развернулся.

– Ну что же, виски так виски, – улыбнулась Клэр. – Только мне лимон и льда побольше.

Они весело провели остаток вечера, перешли на «ты» и Рэд вызвался подвезти девушку, оставшуюся без служебного транспорта, на своем серебристом «хайвэе».

– А я думала, что все пилоты лихачи, – сказала Адаме, выжидательно глядя то на него, то на габаритные огни впереди идущей машины, сознательно не дававшей им разогнаться. – Ее голос прозвучал спокойно, без вызова.

– Я тоже, – ответил Рэд. Он чувствовал, что у спутницы нет цели спровоцировать его любой ценой. Ее амплуа – интеллектуальные игры, а не дешевые ухватки чувственных особ. Скорее это были мысли вслух, попытка понять, что за образец космолетчика сейчас находится рядом с ней. В его лице Клэр столкнулась с чем-то совершенно нетипичным и теперь занималась систематизацией. Клэр-журналист, разумеется.

Машина в воздушном коридоре пересекла терминатор. В кабине как будто включили розовую подсветку. Прежде чем тонировка расплылась по стеклам, Рэд взглянул на свою спутницу. В глазах Клэр – молодой женщины, немножко выпившей и крайне заинтригованной его персоной, все же читался сакраментальный вопрос: «Ты в самом деле такой крутой, как о тебе рассказывают?»

– Ты шутишь или серьезно? – спросила мисс Адаме вслух.

– Н-ну… во-первых, мы никуда не опаздываем, во-вторых, только что пили виски…

«Как все сложно, – усмехнулся Рэд про себя. – До судорог хочется острых ощущений в машине капитана АСП, но мы боимся в этом признаться. Что ж… Считай, это подарок. Что за кретин там за рулем?»

Гардон резко выжал газ. Клэр вскрикнула.

– С другой стороны, мне тоже показалось, что этот «абрис-спорт» был не прочь погонять. Летунок…

– А… они не разобьются? – спросила Клэр, что-то старательно перебирая в сумочке. Теперь серый «хайвэй» несся вперед, вообще игнорируя границы авиатрасс. Так что остальные участники движения казались неспешно парящими к узловым развязкам.

– Нет. Покрутятся немного, ткнутся в силовой щит и вернутся на трассу, – заверил ее Рэд, сбросив наконец скорость. – Ну, что еще должны уметь космолетчики, чтобы не разочаровать публику? Согласно твоим представлениям…

Это было нечестно и довольно грубо. Рэд даже пожалел, что не удержался и высказался. В конце концов девушка его ни о чем не просила и сейчас имела полное право изобразить все что угодно: от смертельного испуга до не менее смертельной обиды. Клэр достала из пачки длинную дамскую сигарету и промолчала. «Надо бросать пить за рулем, – подумал Рэд. – Они-то не разобьются, а вот мы могли». Они подъехали к дому молча. Журналистка уже открыла дверь, но снова опустилась на сиденье.

– Адрес! Куда прислать кассету?

Рэд дал ей визитку, указав почтовый ящик санаторного комплекса.

Мисс Адаме тут же принялась изучать добычу.

– Вот как! Фешенебельное местечко… Море в обмен на лекцию о большой политике, идет?

– Только море?

– Я еще хотела поговорить о Дорварде. У нас новая программа к эфиру готовится. Называться будет «Один день на борту». Что ты так улыбаешься?! Очень интересный коммерческий проект. А еще неплохо бы выяснить, почему у капитана Гардона на парадном кителе нет правительственных наград, в отличие от всех остальных гостей сегодняшнего вечера. А еще – почему капитан Гардон никогда раньше не поднимался в рейтингах выше восьмого места. Ведь в гражданском космофлоте право самостоятельного выхода за внешние маяки – это критерий экстра-класса. Короче, поводов больше, чем достаточно.

Рэд положил руки на руль и рассмеялся.

– Потрясающая откровенность! Приезжай.

Гардону понравилась новая знакомая. Женщины, в которых сочетались внешность телезвезды с цепким умом и ясным представлением о политике в космосе, встречались редко. Он даже посмотрел на следующий день новости АИ «Галактика», убедившись, что Клэр вполне корректно освещала празднование столетия АСП, ни словом не обмолвившись, что оставалась непосредственным участником событий почти до самого конца мероприятия.

– Лара! Какой отдых может быть? – удивилась Валерия – выпускающий редактор программы. – У нас чуть рекламу не отобрали. Рекламный отдел лапу наложил! Надо бы здесь быть в субботу, а то подъедут к шефу, мы и оглянуться не успеем. И мы с тобой собирались по распродажам пошататься…

– До субботы еще три дня. Генеральный спонсор – муж моей подруги. Я все улажу. Отпустишь? – отрывисто спросила Клэр.

– Как тусовка-то? Вчера не рассказала, сегодня молчишь…

– Сюжет посмотри.

– Ты чего такая неконтактная? Пойдем покурим.

– Знаешь, кого я там встретила? – спросила Клэр, когда они отошли к вытяжке служебного помещения.

– Кого?

– Гардона. Помнишь «Каскад»? И потом скандал с Сориссой.

– Фу, хамло. Сколько раз с ним по-человечески связаться пытались!

– Так вот нет, не хамло.

– Любовь зла, – торжественно-печально объявила Валерия. – Кого только не полюбишь…

– Лерка, перестань! – Клэр бросила в нее зажигалкой.

– Поздравляю. И сколько ты выпила?

– Вот балда! Кроме самого Дорварда, ребят из дальней разведки и моего любимчика Седого, нормально общаться можно было только с ним. А вот кто хамло, так это военный космофлот. А какие у них бабы ревнивые!

– Привет, космические девочки. – Двухметровый спортивный обозреватель Павел приобнял их за плечи. – Что новенького у нас сегодня в пространстве?

– Паш, а Паш… Ты бы смог управлять звездолетом? – кокетливо спросила Лера.

– Одной левой! Что за вопрос!

– Козел. – Клэр сбросила с плеча руку спортсмена и вышла в коридор, выбросив недокуренную сигарету.

– Чего это с ней, Лера? – растерянно спросил Павел. – Я же пошутил…

– К аэспэшникам на тусовку сходила. С крутыми мужиками пила весь вечер. Операторов выгнали, а ее – нет. Второй день нос задирает. И, кажется, я теперь знаю, кто ее отмазал…

Гардон уже начал думать о новом знакомстве, как о мимолетном, когда вдруг столкнулся с Клэр Адаме у порога собственного коттеджа субботним утром.

– Привет! – сказала девушка, помахав фирменным диском со своим автографом. – Вот запись, где море?

– В ста пятидесяти метрах позади тебя, – улыбнулся Рэд. – Чай, кофе, яхта, купание?

– Ты обещал рассказать о своем шефе.

– Во-первых, не обещал. Во-вторых, осведомитель из меня никакой. Как ты уже догадалась, все новости и сплетни я узнаю последним.

– Тогда – кофе, яхта, купание. Здесь есть магазинчик типа «Все для плавания»? У меня нет купальника. Я пожертвовала сегодняшней распродажей в столичных бутиках, на которую меня тащила подруга, и, если немедленно не куплю себе яркую новую тряпку, я просто умру. К тому же каблуки обдерутся о песок и гальку, так что эти туфли я здесь оставлю.

– Жертва велика, – согласился Рэд. – Здесь целый торговый ряд на территории. Я тебя провожу.

– А яхта твоя личная? – спросила Адаме по дороге.

– Клэр, – он поймал ее за руку и остановил, – ну зачем мне личная яхта? Стой. Посмотри сюда.

– Куда? Здесь же деревья одни!

– Это сосны. За ними – горы, выше – небо, дальше – море. Ты видишь здесь камеры, банкиров, магнатов, руководителей космофлота?

– Н-нет.

– Тогда почему ты мыслишь категориями своего мира вне его границ? Пойдем, я подарю тебе купальник.

– Э-э-э… в самом деле. Рэджинальд, ты определенно начинаешь мне нравиться!

Яхты санаторного комплекса, оборудованные электроникой, ходили по строго определенному маршруту четырехчасовой прогулки, как канатные вагончики. Рэд и Клэр взяли диск на борт своего катамарана. Во время просмотра они развлекались тем, что поминутно останавливали запись, споря о всякого рода неточностях, допущенных ведущими и гостями студии. Над некоторыми эпизодами Гардон откровенно хохотал, и обиженная Клэр швыряла в него мокрые глянцевые шары водорослей, вылавливая их из воды рукой. Впрочем, финальную часть он смотрел серьезно и по окончании молчал еще некоторое время. Клэр Адаме в самом деле билась за него насмерть.

– Почему космоплавание, Клэр? – спросил наконец Рэд. – Почему не культура, не погода, не светская хроника?

– У меня родители летали всю жизнь. – Она перехватила его взгляд. – Живы-здоровы до сих пор, души друг в друге не чают, хоть и на пенсии уже. Мама – пилот торгового флота, отец – штурман. Я даже родилась в космосе. Такая вот романтическая история.

– Что-то невеселая у тебя романтическая история…

– А что хорошего? Два месяца целуют, по всему космодрому на руках таскают – все завидуют… и в интернат на полгода! Они друг друга и работу всегда больше меня любили, это сейчас мы регулярно по выходным видимся… А я по ночам в спальне рисовала всякие секретные чемоданчики с дырочками, в которых родители могли бы меня с собой на корабль брать. Все это, конечно, нашли, и меня сначала – к психологу, потом – в литературно-художественный класс. Так вот и стала журналистом из сундука с дырочкой. – Она передернула плечами. – Фу, что за бред такой? Это я у тебя должна все повыспросить.

– Бесполезно. Смотри, нравятся заливчики около острова?

– Да.

– Плавать умеешь?

– Угу. Разве здесь спланирована остановка?

– Эта зона официально запрещена для купания, но есть один фокус. Автопилот возвращает яхту на то место, где люди потерялись, бросает якорь и ведет наблюдение. Если через тридцать минут на борт не возвращаешься – звонит спасателям. Я уже проверял. Раздевайся, а то проскочим.

– Совсем раздеваться? – кокетливо улыбнулась Клэр и подняла на него глаза.

Улыбка застыла на губах.

Если на груди капитана шрамы едва угадывались на загорелой коже, то правая нога была прямо-таки исполосована ломаными линиями старых операционных разрезов. От предложенной пластики Рэд, которого в жар бросало от одного слова «операционная», в свое время отказался. В последствии, правда, пожалел. Но сначала не было денег, а затем времени.

– Рэд, я даже не… Я боюсь! – нашлась Клэр. – Слишком далеко…

И Рэд мысленно обругал себя последним идиотом.

– Не бойся. Я здесь совсем одичал в одиночестве. В следующий раз гидрокостюм надену. Вопросы будешь задавать?

– Н-нет. Поплыли к острову.

– Ну вот. А я уже почти согласился ответить на первые два, – улыбнулся Рэд.

Клэр торопливо сбросила пляжный сарафанчик, оставшись в купальнике. Спросить сейчас: «Как же ты выжил?» – потерять навсегда то, что еще не успела обрести. Лучше плыть, вкладывая все силы в борьбу с равнодушным сопротивлением волн. Плыть и ни о чем не думать. И ни о чем не спрашивать.

– Готова? Прыгаем!

Они долго плескались на мелководье у больших камней, дважды забираясь на катамаран и возвращаясь на остров.

– Ты здорово плаваешь, – сказала Клэр, когда Рэд, нырнувший за браслетом с датчиками, соскользнувшим с руки, догнал ее за несколько взмахов.

– Я вырос на море. Забирайся, пора возвращаться, а то и в самом деле спасателей пришлют.

– Уф-ф… Здорово! Как тебе в голову пришло с яхты на полном ходу прыгнуть? – спросила Клэр, сидя на корме и выжимая волосы.

– Чего со скуки не сделаешь.

– Ты не знал, что она остановится?!

– Догадывался.

Клэр встала и сделала несколько шагов по теплой палубе, держась за ограждение, представила, как прыгает с бортика и остается в воде, глядя вслед удаляющемуся кораблику…

– Рэд, у тебя сигареты есть?

– Есть. Но только «SW».

– Давай. Я свои в коттедже забыла. И расскажи мне уже что-нибудь про Дорварда в конце концов, раз про себя не хочешь!

– Устала или замерзла? – спросил Гардон, накинув ей на плечи пушистое полотенце.

– Ничего я не замерзла! Это меня от недостатка информации трясет. Профессиональная вредность.

Клэр отвела взгляд и бессознательно накрутила на палец все еще влажную и соленую от воды прядь волос. Рэд посмотрел на ее точеную фигурку, наполовину скрытую сползшим с плеча полотенцем и открыл дверь каюты.

– Ветер усилился. Пойдем, съедим что-нибудь, – он протянул руку, – и выпьем. Я же помню, что аппетит у тебя, как у моего бортинженера, а у нас впереди вечер политической грамотности.

В понедельник мисс Адаме опоздала на работу.

– Что это такое?! – завопила Валерия. – Что за вид? Ты сегодня в зеркало смотрелась? Морда обгоревшая, глаза красные, вся покоцаная. Бегом в гримерку! Где тебя носило двое суток?

– Лера, ты когда-нибудь в ночном море купалась? – крикнула Клэр из-за двери.

– Чего?!

– Когда вода фосфоресцирует… От рук искры, сверху звезды, просто невесомость! И море с небом местами меняются… Такой кайф!

– Втрюхалась в своего космолетчика, дура! – зашипела Валерия. – Все мозги вытрахала в ночном море? У них же крыша сорвана напрочь! Забыла уже, как он тебя посылал на все буквы алфавита?

– Это у тебя крыша сорвана!

– Прекрати немедленно. Я звоню Антону. Не хватало еще, чтобы все новые проекты полетели из-за твоего романтического настроения! Зайдешь к нему после эфира.

Антон, штатный психолог агентства информации, сам зашел к ним в курилку.

– Привет космопролетчицам, – улыбнулся он. – Что за истерика, Валерия, и кому это из вас нужна срочная психологическая помощь?

– Никому, – буркнула Клэр.

– Ей, – кивнула на подругу Лера. – Приведи ее в чувство, Антончик, а я пойду…

Дома Клэр долго вертела в руках брошюру «Люди пространства – иная ментальность» и, не открывая, бросила ее на диван.

Во вторник вечером, только Рэд успел задремать, в дверь постучали. Он чертыхнулся, натянул брюки и, жмурясь от света, пошел открывать, теряясь в догадках, кому мог понадобиться в такой час. На пороге стояла худенькая темноволосая девочка, лет шестнадцати-семнадцати, одетая в джинсы и спортивную куртку. В ее волосах блестели мелкие капли дождя – на улице моросило.

– Добрый вечер, сэр. Извините, мне надо с вами срочно поговорить, – пробормотала она, не решаясь шагнуть в комнату.

– Что, прямо через порог? – спросил Рэд, уверенный, что девочка ошиблась адресом.

– Нет. – Она слабо улыбнулась и, нервно оглянувшись в темноту, прошла в дом. – Вы меня не помните? Меня зовут Кэтрин, Катя Изметинская. А мамы здесь нет?

Гардона словно окунули в ледяную ванну, и от предчувствия беды противно засосало под ложечкой.

– Кэтрин, откуда ты? Что случилось? Садись.

– Я ничего не знаю. Я была на турбазе. Позвонила мама, дала мне адрес и сказала немедленно ехать сюда, никому не говоря и не останавливаясь по дороге. Группа ушла на маршрут, я потихоньку вернулась, села в машину и все…

– Что за чудеса? – Рэд улыбнулся девочке, готовой расплакаться. – Кира, то есть твоя мама, она звонила из дома?

– Не знаю. Связь была очень плохая.

– Так… У тебя есть две минуты, чтобы отдохнуть, а у меня, чтобы собраться.

Номер Изметинской не отвечал.

– Где ты оставила машину?

– На гостевой стоянке перед въездом. Неохраняемый сектор – у меня денег не хватило.

– Класс «земля-космос»?

– Нет, обычная.

– Хорошо. Пойдем.

Они прошли по тропинке мимо величественных сосен и остроконечных кипарисов, которые теперь, казалось, излучали тревогу, вышли за территорию и остановились перед платформами.

– Ну, какая твоя…

Он вдруг замолчал, прислушиваясь к далекому гулу. Машина, снижаясь, приближалась к стоянке. «Кира не сумасшедшая, – подумал Гардон. – Это определенно за Кэтрин. Во что она могла так вляпаться?»

– За край платформы и очень быстро, – сказал он, схватил девчонку за руку и потащил за собой. Площадку осветили чужие фары. Двое мужчин пошли к машине.

– Вот она! Двигатели еще теплые. Девчонка где-то на территории.

Шаги стихли.

– Кэт, – тихо позвал Гардон, – видишь, серый «хайвэй» фарами мигнул?

– Да.

– Нам туда.

Рэд прыгнул в кабину и, на ходу герметизируя корпус, рванул с площадки. Отпуск, похоже, закончился. Кэтрин тихо всхлипывала, глядя в боковое окно. Капитан молча набрал на пульте код, и на МНК-17, стоявшей на причале АСП, ожил бортовой компьютер.

– «Моника», привет, – сказал Гардон. – Мне нужен голосовой контакт и дистанционное управление.

– Идентификация завершена. Добрый вечер, Рэджинальд, – ответил приятный женский голос.

– Я ищу выход на домашний терминал Артура Дэйва, поможешь?

– С удовольствием, Рэджинальд.

Домашний номер Изметинской не отвечал по-прежнему.

– Доброе утро, сэр, – сказал Рэд, когда на экране появилось заспанное лицо полковника. – Мне надо с вами поговорить. Пожалуйста, включите дополнительную защиту канала.

– Гардон?! У нас пять утра. Ты с ума сошел! Что, во всей СКБ в эти сутки никто не дежурит? – Он хмуро посмотрел на капитана. – Защита включена. Я слушаю.

– Передайте на базу АСП, чтобы к «Монике» никто из персонала не приближался. Через пять минут я установлю там режим боевой защиты.

– Хорошее начало. – Артур проснулся окончательно: Рэд обращался к нему с личной просьбой первый раз в жизни. – А дальше?

Гардон вкратце изложил последние события.

– Ох, и везет же тебе на неприятности, Рэджинальд, – проворчал Дэйв. – Я так понимаю, ты просишь охрану для Изметинской.

– Да. Немедленно, и, по возможности, хорошо вооруженную. Вряд ли я смогу сейчас убедить в этом рядового дежурного. Скорее всего, начнется обычная волокита с проверкой фактов.

– Хорошо, капитан, я тебе поверю. Но если наша группа захвата скатается туда впустую, берегитесь оба. Всего доброго.

Рэд облегченно вздохнул.

– С кем вы разговаривали? – спросила Кэтрин.

– С СКБ. Так и быть, можешь говорить мне «ты», как мама.

– Хорошо, я попробую. А женским голосом говорит звездолет? – удивилась она.

– А ты не знала, что компьютеры разговаривают!

– Я о другом, – обиделась немного повеселевшая Кэтрин. – Обычно в них закладывают баритон.

– Мне так больше нравится. «Моника», кто сейчас на борту?

– На борту чисто.

– Заблокируй мостик.

– Командный отсек блокирован.

– Отлично. На борт поднимусь только я и Кэтрин… – Рэд обернулся к ней. – Как ты записана в документах, на фамилию матери?

– Нет. Кэтрин Рентери.

– Значит, кроме меня и Кэтрин Рентери, которую ты будешь охранять. Статус «гость».

– Вы… Ты интересно с ней разговариваешь. – Кэт наконец успокоилась и вытерла слезы.

– Да? Хм. А как, по-твоему, я должен был с ней разговаривать?

– Ну, не знаю. «Жди дальнейших указаний». В общем, более официально…

– Зачем? – пожал плечами Гардон. – На МНК-17 установлен бортовой компьютер, который прекрасно понимает нормальную человеческую речь. Для чего лишний раз отдавать приказы, когда можно просто разговаривать?

– С кем разговаривать? – искренне удивилась девочка.

Кэтрин, не подумав, ляпнула первое, что пришло в голову. Сама она помнила Гардона довольно смутно, а мать рассказывала о нем крайне редко. Последнее время капитан не появлялся у них в доме. Рентери уткнулась взглядом в пол, не зная, как исправить ситуацию, потому что Рэд не ответил.

Он щелкнул зажигалкой. В глазах полыхнул взрыв. Истребитель горел на стартовой площадке. Рядом метались оранжевые комбинезоны пожарной охраны и охваченные огнем фигурки. Одна из них дико кричала его имя: «Рэджи!»

К черту, прошлое не вернуть. Накануне вечером она сказал ему: «Мне кажется, это не наша война, Рэд. Хоть у нас с тобой и получился самый лучший тандемчик в бригаде. Во всех отношениях».

«Рэджи!»

Сейчас он бы ни за что не назвал звездолет женским именем. Ее не воссоздать, не заменить. Как он рвался за ограждение! Следующий день выпал из памяти, а через несколько месяцев Рэд сам горел на планете Джунгли. Почему-то тогда ему хотелось выжить.

Рэджинальд провел рукой по глазам. Все провалилось, кроме космотрассы, по которой он гнал машину, и испуганной девочки на соседнем сиденье.

До звездолета они добрались без приключений.

– Красивый корабль, – сказала Кэтрин.

– Подлизываешься? – усмехнулся Гардон.

– Нет, правда.

– Спасибо. Приехали, вылезай. «Моника», пусти нас в рубку.

– Проходите, Рэджинальд. Когда установлен голосовой контакт, со мной обычно здороваются, Кэтрин Рентери.

– Не обращай внимания, Кэтрин. – Капитан быстро повел девушку по отсекам. – «Моника» не заговорит первой, если ее не называть по имени, и нет важных сообщений для находящихся на борту. Я бы отключил голосовой контакт, но вдруг тебе что-то понадобится…

– Ты оставишь меня здесь и поедешь за мамой?

– Да. У меня нет более надежного варианта, а я очень хочу с ней встретиться.

Они вошли за полусферу.

– «Моника», свет. В случае моего отсутствия более пяти часов, на борт имеет право подняться полковник СКБ Артур Дэйв. Один.

Рэд сел в машину, задал Кирины координаты, но не доехал до дома почти квартал. Дальше не пускала линия полицейской защиты. Легкий колючий холодок пробежал между лопаток и захлестнулся вокруг шеи. Рэд оттянул вниз замок куртки и вышел из машины. «Что это? Дэйв перестарался?» Он уперся в энергетический щит, попробовал сделать шаг назад – не тут-то было. «Черт!» Он завяз в невидимой липкой паутине. Нервы струнами протянулись к сердцу и сбились в нем в тугой пульсирующий комок.

– Добрый вечер. Служба полицейского заграждения. Назовите имя и цель прибытия.

Рэд представился, назвал адрес и через минуту получил возможность двигаться свободно. Он быстро зашагал вперед, поеживаясь от холода. Здесь была середина осени. Около дома Изметинской в черном круге подтаявшего инея стоял десантный орбитальный модуль. В перила крыльца уткнулась машина с красным крестом. Несколько мужчин негромко переговаривались друг с другом. Тот из них, который был одет в гражданское, шагнул Гардону навстречу.

– Мне очень жаль, капитан.

Рэд молча отодвинул его с дороги и подошел к машине. Рядом с ней на носилках лежала Кира. Рэд знал, что это она, еще до того, как откинул в сторону пленку, закрывавшую голову и лицо. Казалось, Изметинская спала, очень глубоко и немного тревожно, слегка повернув голову набок.

«Кира! – беззвучно закричал Рэд, и все исчезло. Он рванулся за ней вверх, в небытие, куда угодно, только бы вернуть. – Кира!»

– …около часа назад, – услышал Рэд обрывок разговора и только тогда понял, что прозвучавшие слова обращены именно к нему. – Вы меня слушаете, капитан?

– Что? – Рэд закрыл Кире лицо. – А, да, конечно…

– Мы опоздали всего на двадцать-тридцать минут, относительно предполагаемого времени убийства.

«Убийства? Господи, о чем он говорит…»

– Рэджинальд, с вами все в порядке?

– Да. Продолжайте, я вас слушаю.

«Какая глупая фраза: взять себя в руки… Киры больше нет. Как рано пошел снег…»

Он машинально закурил. Дым не имел вкуса и вошел в легкие, как прозрачный осенний воздух, принеся с собой острое ощущение потери. Гардон почти испуганно бросил недокуренную сигарету на подернутую инеем землю.

– Вы будете давать свидетельские показания сейчас или в более официальной обстановке?

– В официальной. Извините, мне надо вернуться на звездолет. Корабль находится в режиме боевой защиты.

– Хорошо. Оставьте адрес, по которому вас можно найти. Может, вас подбросить?

– Нет. Спасибо. Я на машине.

Он содрогнулся от мысли, что сейчас придется испытать семнадцатилетней девочке Кэтрин Рентери. Снег сначала по бокам, а потом и в середине улицы превратился в мерцающие черные точки. Их становилось все больше, и Рэд уже не понимал, куда идет. Тоска, пришедшая на смену пустоте, обрушилась на него внезапно, как дикая кошка, разрывая острыми когтями и сдавливая грудную клетку.

Рэд почти физически ощутил толчок и согнулся, схватившись за сердце. Оно беспорядочно прыгало, ударяясь о ребра и толкаясь в ладонь. Воздух стал разреженным, как в верхних слоях атмосферы. Он с трудом сделал шаг и протянул руку вперед, ощутив холодный корпус машины. Рэд на ощупь набрал код, дернул дверь и повалился в кресло, не в силах отвести левую руку от груди. Боль безжалостно била насквозь – через сердце, через пальцы. «Да что это?!» – Рэд нашарил в темноте кислородную маску. Воздух постепенно обрел насыщенность и страх ушел, показав из-за угла дома острые клыки.

Капитан плохо помнил, как он добрался. Его здорово таскало из стороны в сторону, и дверь ангара открывалась неправдоподобно медленно.

– Прости, Кэтрин, – через силу проговорил Гардон. – «Моника», сними защиту. Отмена режимов.

Подъехала машина Дэйва. Какая-то женщина взяла побелевшую Кэтрин за руки и усадила на заднее сиденье.

– Поедешь с нами, капитан? – неожиданно мягко спросил Дэйв, подойдя к нему. – Машину перегоним, куда скажешь.

– Нет, спасибо. Что там…

Рэд так и не сформулировал вопрос, но Артур ответил сразу же:

– Наркотики. Они переправлялись через Центральный госпиталь Департамента на не существующий терминал. Мы взяли тех двоих из «паллады», которые гонялись за девочкой. Когда ты рванул вверх со стоянки, охрана подумала, что машину угнали. Поднялся шум. Они побежали к машине, попали в поле зрения, и сейчас их допрашивают. Похоже, Изметинская, дежурившая в ночь погрузки очередной партии, оказалась случайным свидетелем.

– А Кэтрин?

– Пока не знаем. Попытка шантажа скорее всего.

Ангар закрылся. Рэджинальд побродил по кораблю. Некуда идти, не с кем и не о чем говорить. «Все вернулось к началу, – подумал он. – Хоть иди записывайся в действующую наемную армию или отдел по борьбе с наркотиками, только теперь уже без иллюзий возможной мести».

– Капитан, вас вызывает полковник Дэйв, – сказала МНК-17. Рэд вздрогнул от неожиданности.

– Давай.

– Рэджинальд, я уладил все формальности. Записи нашего разговора вполне достаточно, чтобы тебе не таскаться к следователю.

– Благодарю вас, сэр.

– Не за что. Дэйв отключился.

– «Моника», выключай все. Я уйду через малый шлюз и закрою его из машины.

На похоронах он увидел отца Кэтрин. Мистер Рентери оказался высоким холеным господином с надменным выражением лица, и дочь изо всех сил его избегала. В конце концов, устав от чужих слез и объективов, она нашла глазами Гардона, который стоял чуть поодаль. Кэтрин встрепенулась и устремилась к нему. Если бы не церемония, она, наверное, побежала бы. Секунду Кэтрин стояла перед Рэджинальдом, потом уткнулась носом в плечо, непрерывно вздрагивая. Рэд молча снял куртку и завернул в нее девушку, спрятав траурный туалет за тускло серым цветом формы АСП.

– Почему ты так далеко? Пойдем, пожалуйста, – по-детски трогательно попросила Кэт и заглянула ему в глаза, ища поддержки. – Я не могу там одна… Мне страшно, а они не понимают.

– Хорошо.

Он положил ей руку на плечо и повел к черному провалу, в который уходила от них Кира. В толпе принялись перешептываться. Мистер Рентери недовольно поджал губы. Камеры «Криминальной хроники» тут же развернулись в сторону необычной пары.

Кэтрин больше не плакала и хорошо держалась, принимая соболезнования, только несколько раз сбивчивым полушепотом просила его не уходить далеко. Рэд проводил ее до машины. Девушка сбросила куртку и протянула ему.

– Спасибо за все, Рэджинальд. До свиданья.

– До свиданья, Кэт.

Через неделю Гардон вечером валялся на кровати, тщетно пытаясь уснуть. Настроение было отвратительное. Казалось, все дни, прошедшие с момента смерти Киры, его тело живет само по себе, автоматически выполняя распорядок санаторного комплекса, ставший уже привычным. А душа зависла в состоянии вязкой невесомости с того времени, как он увидел окутанные пленкой носилки. Погода стояла пасмурная. Когда стемнело, пошел мелкий дождик, совсем как в тот вечер, когда Кэтрин появилась на пороге, и стоило закрыть глаза, капитан начинал слышать негромкий стук. Рэд даже открыл дверь, убедиться, что улица пуста. Вернувшись, он постоял посреди комнаты, оделся и вышел из коттеджа в темноту надвигавшейся ночи.

Дойдя до автостоянки, Рэд понял, что поедет к Кире домой прямо сейчас. Объяснить свое собственное состояние он не мог и не хотел. Мысль пришла в голову внезапно, словно преподнесенная со стороны, и, ухватившись за нее, Рэджинальд решил плюнуть на разумные доводы и безумное сходство с преступником, которого тянет на место преступления. Подъезжая к кварталу Изметинской, он мысленно на секунду вернулся на десять дней назад, но «хайвэй» легко двигался по улице, не было полицейского заграждения, тупоносой машины с крестом и Киры… Киры тоже не было. Рэд вынужден был признать, что еще не успел привыкнуть.

Не то чтобы они часто общались, или Изметинская была его единственным другом. Нет. Скорее даже наоборот – Гардон никогда не входил в постоянный круг ее общения. Несколько раз Рэд заходил к ней отмечать назначения, несколько раз связывался по поводу очередных медосмотров, и все. Но, как выяснилось, Кира занимала в его жизни немало места, ассоциируясь с самыми светлыми моментами возвращения с войны и радужными перспективами, которые открылись ему после госпиталя. И сейчас, после ее ухода, Рэд вдруг обнаружил на месте привычных эмоций жуткую, ничем не заполненную пустоту. Как она сказала тогда, когда он приполз к ней пьяный и в конец измотанный? Он никак не мог вспомнить нужное слово. Талисман не талисман… Впрочем, уже не важно. В любом случае, Кира ошиблась, приписав ему качества, которыми он, к сожалению, не обладал. Привилегия спасать людей принадлежала исключительно доктору Изметинской. И в тот раз, когда у него был реальный шанс отплатить добром за добро, ничего не получилось. «Единственное, что я могу на самом деле – это транспортировать любой груз из одного участка пространства в другой с наименьшими потерями, – с горечью подумал капитан. – При чем тут вера в удачу или какие-то сверхспособности, Кира? Философия до добра не доводит. Всем хочется верить в чудеса, милый доктор, только я тут при чем? Черт, что за слово-то было? Какое-то полуславянское… Виктор бы запомнил, надо будет спросить».

В окнах второго этажа особняка горел свет, Рэд вызвал Кэтрин. Никто не отозвался. Он погнал машину прямо через припорошенную снегом клумбу и затормозил у самого крыльца, заглушив двигатель. Система охраны, имевшая в памяти его данные, послушно открыла дверь, Гардон переступил порог.

– Кэтрин! – Рэд торопливо поднялся на второй этаж. – Кэтрин!

Девушка спала на диване, откинув голову на спинку, не прореагировав на его появление. Гардон, почувствовав неладное, подошел к ней, затаив дыхание. Под ногами хрустнула упаковка из-под лекарства, и тут же запищала система вызова экстренной медицинской помощи. Руки среагировали быстрее сознания, определив, что девочка еще жива, – пульс на сонной артерии был отчетливым. Токсикологическая бригада вломилась в дом, и капитан вышел на балкон. Больше он ничем помочь не мог. Еще через пятнадцать минут к нему присоединился пожилой врач.

– А вы кто ей будете? – бесцеремонно спросил он. – Родственник?

– Знакомый.

– А что, нынче все знакомые ходят к молоденьким девочкам полдвенадцатого ночи?

Капитан медленно оторвался от перил и повернулся к ним спиной.

– Вопрос имеет отношение к лечению? – спросил он.

– Нет. Очень часто травятся вот такие, – старик кивнул в направлении комнаты. – Потерявшие родителей и запутавшиеся в знакомых. Пожалейте девчонку! По правилам мы должны ее в реабилитационный суицидальный центр доставить. Вы ведь не собираетесь за нее расписываться и брать на себя ответственность за дальнейшее поведение?

Рэджинальд улыбнулся.

– Значит, все в порядке?

– В порядке, в порядке. Еще десять минут – и поздно было бы. – Он пошел в комнату, ворча себе под нос: – Лекарства ведь находят, негодницы, знакомых каких-то сорокалетних, потом травятся через одну. Седьмой вызов за сутки! Чего молодежи не хватает? Даже во время Второй Волны такого не было! Ну что вы там застряли? Идите, хоть поговорите. Нам уезжать, а она даже не знает, кто у нее в доме находится! Может, полицию надо вызывать.

Рэд выбросил сигарету и, слегка щурясь от яркого света, шагнул в комнату. Два фельдшера упаковывали снаряжение. Кэтрин сидела на том же самом диване под пледом, напуганная и бледная, но вполне живая.

– Ой. Не надо полицию, – пробормотала она, подняв на капитана заплаканные глаза.

– Знаешь его?

– Что? А, конечно!

– С нами поедешь или с ним останешься, под расписку? Девушка шмыгнула носом и отрицательно помотала головой. Токсиколог вздохнул.

– Я так и подумал. В следующий раз будешь травиться – в два раза больше пей. Иначе помереть не помрешь, а вот дурочкой точно останешься. – Он нехотя протянул Гардону документы. – Если удостоверение личности с собой есть, отсканируйте. Вот здесь, где «идентификация» написано. Если с ней в течение месяца – рекомендованный срок лечения в профильном отделении – что-нибудь случится, мы вас из-под земли достанем.

– Спасибо.

Врач нехотя протянул руку в ответ.

– Не за что. До свиданья.

– Он усами похож на Айболита, – еле слышно сказала Кэтрин, когда хлопнула входная дверь.

– Ага, – подтвердил Рэд. – А характером – на гоблина. В рубашке и джинсах я совсем не внушаю людям доверия, – задумчиво добавил он. – Собирайся, Кэтрин.

– Куда?

– Еще недавно тебе было все равно.

Девушка потерла красные от слез глаза, послушно выскользнула из-под пледа и, слегка пошатываясь, вышла в другую комнату. Рэд порылся в Кирином домашнем справочнике. Большинство перечисленных людей Гардон не знал даже по рассказам. Он уже начал склоняться к мысли забрать дочку Изметинской с собой и сдать по утру Стивенсу, как специалисту по реабилитации, и тут наткнулся на домашний номер доктора Кейси. Рэд нажал вызов.

– Добрый день, профессор. Извините, что побеспокоил.

– О! Рэджинальд! Здравствуй-здравствуй, творенье рук моих. Наслышан о твоих подвигах. Какими судьбами?

– Доктор, мне надо с вами срочно увидеться. Речь пойдет не обо мне и не о травматологии, но…

– Что ж, адрес на дисплее. Приезжай, посидим за бутылочкой коньяка, составишь компанию. Семья уже спать собирается…

– Спасибо.

Рэд помог Кэтрин спуститься к машине, откинул сиденье и включил обогреватели на полную мощность. Девочка всю дорогу вздрагивала в полусне. В конце концов она крепко уснула. Рэд на руках отнес ее в дом, оставив на попечение профессорской жены, украдкой смахнувшей слезу с уголка глаза.

– Ну и новости у тебя, – вздохнул Кейси, узнав от Гардона подробности уходящей ночи. – Оставляй ее здесь, Рэд. Я что-нибудь придумаю. Неведомые психологи суицидального центра не вызывают у меня большого доверия. Ты куда? Садись. Выпьем по рюмочке. Все уже в порядке. Как ты догадался?

– Никак… – пожал плечами Рэд. – Просто совпадение.

– Знаешь, капитан, я не верю в совпадения, – вдруг сказал профессор Кейси. – И Изметинская действительно вытащила тебя тогда с того света, вопреки прогнозам. Но если я буду постоянно думать о том, что был знаком с Кирой двадцать лет, что мог бы дежурить в тот день в соседнем отделении или просто заехать посмотреть тяжелых больных, что мог заняться анализом реализации наркотических веществ на досуге, я оперировать не смогу. И около сотни мо-лодцев, вроде тебя, никогда не встанут на ноги. Понимаешь, к чему я?

Рэд молча кивнул.

– То, что случилось с Изметинской, случилось не по нашей с тобой вине. Так что давай выпьем, помянем ее и оставим в покое. Кэтти я помогу, а ты съезди в столицу, раз уж оказался на Аналоге-2, посмотри. Там такого понастроили… Девочке сейчас с тобой общаться ни к чему. Не каждому выпадает счастье в семнадцать лет быть дважды спасенным капитаном АСП. Или несчастье – называй, как хочешь. А ей еще с ровесниками предстоит гулять звездными ночами и влюбляться без памяти…

Гардон, конечно, не позвонил, хоть и обещал. На ближайший уикэнд Валерия пригласила Клэр к своим знакомым с таможенной развязки, где на журналистку откровенно запал замначальника службы. А после выходных на Клэр свалилось столько работы, что разбираться в собственных эмоциях стало просто некогда.

В понедельник произошла крупная авария в альфа-радиусе, прямо под носом орбитального космопорта. Служба безопасности двое суток тянула с официальным заявлением, испытывая терпение общественности и журналистов. Дело кончилось тем, что цензура зарубила все, кроме фразы: «Обстоятельства случившегося выясняются», а служба движения ограничилась словами: «Не разглашается в интересах следствия».

После этого Валерия сжалилась. Вместо обещанной командировки на дрейфующую обсерваторию она отправила Клэр на конференцию «Телепатическое влияние открытого космоса. Мифы и реальность», проходящую в Звездном зале Психологического университета. Радоваться особенно было нечему, поскольку шеф убедительно попросил не писать подробностей обо все этой галиматье, а сделать только краткий обзор, дабы избежать конфронтации с остальным научным миром. Понятно, что, прежде чем сделать обзор, надо было хоть немного разобраться в предмете. В пятницу, около пяти вечера, когда Клэр ощутила на себе значение слов «запредельное торможение», заседание круглого стола наконец закончилось. Она вылетела из здания, сорвав свое раздражение на операторе: почему он снимал ее с нижнего ракурса?!

– Мисс Адаме, – окликнул ее портье, скользнув взглядом по экипировке, украшенной крупным логотипом «Галактики», – вас спрашивали. Вот номер парковки и машины.

Клэр взяла карточку. Кивнув ребятам из съемочной группы и твердо решив (назло Валерии) устроить сцену навязчивому таможеннику, она быстро пошла к стоянке.

Рэд стоял, облокотившись о капот своего «хайвэя».

– Привет.

– Привет! – плохое настроение мгновенно улетучилось, но Клэр все равно надула губы, заставив себя идти медленно. – Во-первых, ты не позвонил, капитан. Во-вторых, я еще на работе. А в третьих, какая сволочь на нашей студии выложила мое местонахождение первому встречному?

– Я прикинулся рекламодателем. – Рэд надел темные очки, которые держал в руках, и брелоком открыл двери машины. – Рабочий день уже заканчивается, а позвонить я не смог по уважительной причине, но мне бы не хотелось о ней распространяться.

– Еще один тест-драйв? Думаешь, я теперь сяду к тебе в машину? – Клэр уже улыбалась, не выдержав тон праведной обиды.

– Выбора нет. Твоя съемочная группа здесь с трех часов, ты устала и хочешь есть, а у меня как раз возникло желание пройтись по столичным кабакам с красивой женщиной. Садись смело. Я две недели учил правила дорожного движения.

– Вот это самомнение. Ты даже не спросил меня о моих планах! – Клэр уселась на сиденье рядом с водительским. – Кстати, мы здесь с двенадцати.

– Тем более. Так каковы твои планы?

– Рэд, мне и правда надо заскочить на работу, глянуть материал и кое-что разметить, а то монтажеры испортят. А потом я совершенно свободна до вечернего воскресного выпуска. Зайдем вместе, а? С нашего этажа народ уже разбежался.

– Что я там делать буду?

– Я тебе студийный архив открою.

Рэджинальд согласился. Клэр убежала в монтажную, оставив его в аппаратной с инструкцией пользователя поисковой системой. Рэд порылся в файлах со старыми записями, не зная, что выбрать. И тут его взгляд упал на заголовок: «Исходные материалы отдела новостей космоплавания». Рэд ввел дату.

– Тема репортажа?

– Теракт на пассажирском лайнере «Радуга».

На экране ожили события двадцатилетней давности, круто изменившие его жизнь. Крупный план – погибший звездолет. Пассажирский отсек. Горстка тех, кто остался в живых, крики, слезы. Кадры внутри, которые не попали в эфир, страшные кадры… Камера, опущенная в пол, вздрагивает и покачивается. Взволнованные голоса и непрекращающийся женский плач за кадром.

Следующий отсек. Широкая люминесцентная надпись во весь экран: «Служба космической безопасности».

«Пошли вон отсюда! Не снимать».

А дальше то, что он уже видел однажды, – официальное заявление и списки погибших. Кем бы он сейчас был? Или от судьбы не уйти? У Виктора же никто из родителей не умирал, оба карьеру сделали, сына избаловали донельзя, а тот из дома удрал в те же 16–17 лет. Клуб бывших «золотых мальчиков», да и только… Гардон прочитал фамилию собкора и начал бессистемно просматривать его работы, отснятые в зоне боевых действий.

– Ну, ты нашел, что посмотреть! – сказала Клэр. Рэд не заметил, как она вошла.

– Клэр, ты не знаешь, где сейчас человек, который делал репортаж о «Радуге»? – спросил Рэджинальд, остановив запись.

– О, это легенда канала. Пропал без вести незадолго до заключения мирного договора. Нас всех на его примере учили. А что?

– Понравился. Умел парень объекты для съемок выбирать. Ты закончила?

– Да. Мы в самом деле пойдем по кабакам, а не по забегаловкам?

– В самом деле.

– Тогда у нас очень мало времени. Во-первых, надо переодеться и переодеть тебя. Во вторых, срочно забронировать места, потому что все приличные заведения уже забиты под завязку. Я тебе говорила, что ужасно люблю рыться в новых шмотках? – продолжила она уже в машине. – Нам направо.

– Ив мужских тоже?

– В мужских – с особым цинизмом. В драной летной куртке без опознавательных знаков тебя даже со мной ни в один ресторан не пустят.

– Она не драная.

– Какая разница! Притормози около этого салона, возьми кредитку и сними темные очки. Солнце почти село. Зачем они тебе сейчас?

Рэд послушно бросил очки в бардачок.

– Профвредность, – улыбнулся он. – Привык, что у меня на обзорниках виртуальная тонировка максимальная, когда я за рулем. А здесь дороги яркие, как детские раскраски. Сплошная светополоса. Надо бы светофильтры лобового стекла помощнее поставить. Сто раз уж собирался: то лень, то некогда.

– Вот уж никогда бы не подумала. – Мисс Адаме огляделась по сторонам, словно в первый раз увидев вечерний город, заливаемый потоками света в наступающих сумерках. – Впрочем, кому как больше нравится. Быстрее, мне тоже еще надо переодеться. Хмырь из «Парящего» сказал, что придержит столик только до половины восьмого. Еле успеваем домой заскочить!

– А как же злобный муж? – ухмыльнулся Рэд, подъезжая к дому.

– Ха! Боишься? Я все думала, спросишь ты или нет? Как все нормальные женщины, я тоже была за мужем. Пять месяцев продержалась.

– И что?

– Козел он, вот что!

Клэр собиралась минут двадцать. Телевизор занимал у нее в гостиной б льшую часть стены, и даже Рэд не удержался от соблазна подобно заправской домохозяйке бездумно попереключать каналы, удивляясь их количеству и разнообразию. На стене поочередно целовались и разводились, взахлеб рассказывали новости и, судя по всему, жили ярко, игриво и непринужденно. Возможно, Рэд просто не дошел до серьезных аналитических программ. В гостиную выскочила Клэр, облаченная в длинную юбку с разрезом на бедре и выполненную в том же стиле облегающую кофту с открытым плечом, и заметалась по комнате в поисках подходящей случаю бижутерии. И это вполне материальное, в отличие от «настенных» красоток, трехмерное изображение тут же приковало все его внимание. Наконец на шее в нужном порядке расположились нитки бус, в ушах засияли серебряные звезды и в воздухе распространился чуть горьковатый терпкий аромат.

– Что скажешь, Рэджинальд?

– Ты удивительно живая, Клэр. Видно, наверху кто-то ошибся, и тебе двойная порция досталась при рождении.

– Фу, хамство!

– Ты правда здорово выглядишь.

Они оставили машину, прошлись по пешеходной зоне и поднялись на смотровую площадку, к которой причаливал летающий ресторан. Клэр показала Гардону мегаполис с его новостройками и административными кварталами, потом дала швейцару на лапу, и тот немедленно пригласил их на борт.

– Вот Борис козел! – сказала Клэр. – «Для тебя всегда вход бесплатный», а тут каждая его шушера деньги трясет.

– Кто такой Борис?

– Директор ресторана.

– Тебя послушать, вся противоположная половина человечества состоит сплошь из одних козлов. Даже страшно.

Негромко мурлыкнул сигнал, возвестивший о начале неспешного полета над ночным городом. Клэр, сидевшая напротив, посмотрела ему в глаза без тени улыбки.

– Есть один ярко выраженный не козел… Только у него, наверное, не больше недели отпуска осталось, иначе бы не пришел. Ну хоть напьемся, будет, что вспомнить.

– Ты действительно хочешь меня разозлить? – спросил Гардон.

– О! Тс-с-с, моя любимая песня. Пойдем потанцуем.

– Без меня.

– Издеваешься? Человек, который выдерживает перегрузки и плавает не хуже нашего спортивного обозревателя, говорит, что не может постоять в обнимку с женщиной на краю танцплощадки под откровенный «медляк»?! – выпалила она не переводя дыхания. – О, привет, Борик. Нет, сегодня я занята, меня уже пригласили.

«Стерва, – подумал Рэд и поднялся. – Красивая стерва с аналитическим умом. Угораздило же!» Он притянул ее к себе.

– Для перегрузок компенсаторы существуют.

– Ну, вот видишь? – засмеялась Клэр. – Оказывается, и с чувством ритма у нас все в порядке. А если бы ты надел форму, как тогда на вечере, Борик бы уже в обмороке лежал.

– Обойдемся без жертв. Они вернулись за столик.

– Ну хорошо, – сказал Рэд, почти до краев наполнив бокал своей спутницы. – На днях у меня умер старый друг, и я плохо адаптирован к жизни столичного мегаполиса. А ты почему такая злющая сегодня?

Клэр вздохнула.

– Хорошее вино… Ты про белый танец?

– Это было жестоко, но до известной степени закономерно, – улыбнулся Гардон.

– Да авария эта выбила меня из колеи. Люди погибли. Мы две недели пахали без выходных, и самый стоящий материал зарубили! А сегодняшняя конференция по нетрадиционке? Такая бредятина! Вот у тебя какой стаж работы в пространстве?

– Почти двадцать лет.

– Тогда согласно тому, что я сегодня услышала… Подожди, – перебила она сама себя, – так тебе что, сорок два года уже?

– Нет, тридцать шесть, неправильно считаешь.

– Я неправильно считаю?! У меня пять с отличием по высшей математике!

– Чувствуется.

– В двадцать два – двадцать три года диплом, плюс двадцать…

– Клэр! Ты умничка. Просто у меня заочный диплом.

– Да? Очень интересно, но не так уж важно. В общем, меня сегодня пытались убедить в том, что по статистике человек, непрерывно проработавший в пространстве более десяти лет, так или иначе сталкивается с аномальными психическими явлениями. Как тебе?

– Я полностью согласен с этим утверждением.

Клэр даже растерялась немного, мгновенно превратившись из безапелляционного аналитика в милую молодую женщину с широко открытыми от удивления глазами.

– Мне казалось, что летный состав космофлота состоит из скептиков и материалистов. И потом, вас же психологи тестируют на стрессоустойчивость и… А что… А с чем таким ты сталкивался? – Она даже слегка задрожала от любопытства.

– Огромный окровавленный призрак бродит по техническим уровням моего звездолета долгими ночами и пугает экипаж.

– Засранец! – Она запустила в него салфеткой. – Почему все вы так говорите! Всегда! Я же серьезно.

– Не обижайся. – Рэд на лету поймал бумажный шарик. – В космосе много чего происходит, что не поддается обычной логике. Просто так не расскажешь.

– Странно. – Клэр поняла, что не добьется от капитана подробностей. – Мои родители никогда ничего такого не говорили, хоть и отлетали по тридцать лет, как положено.

– Ты же не спрашивала.

– Не спрашивала… – эхом повторила за ним Клэр. – Временами мне начинает казаться, что мы знакомы с тобой несколько лет, капитан. Пойдем отсюда. Я тоже периодически устаю от людей. Наша плавучая кормушка как раз заканчивает полный круг.

– А поесть? – улыбнулся Рэд.

– Я наелась.

– А выпить?

– Ты и так меня напоил!

– А потанцевать?

– Тоже мне искуситель. Я танго люблю, а здесь ни музыки, ни партнера. И потом, у меня есть к тебе один вопрос по специальности. – Они подошли к прозрачной кабине лифта. – Слышал про столкновение около орбитального космопорта?

– Нет.

– Боже, ты опять ничего не знаешь! Для кого я работаю, в конце концов? Кто владеет информацией – тот владеет миром!

– Зачем он мне…

Кабина скользнула к подножию смотровой площадки, в залитую огнями пропасть мегаполиса.

– Не нужен, да? И до какой степени?

– Клэр, пожалуйста, не цепляйся к словам. Ты же не на работе.

– Я делала в свое время сюжет об отделении неврозов и суицидальных тенденциях у бывших космолетчиков. Вот кому мир стопроцентно не нужен! Я потом неделю от нашего психолога не вылезала, а ты рассуждаешь об этом, выходя из ресторана!

– Клэр, милая, – покачал головой Рэд, – ты удивительный человек. Просто тоннель перехода между землей и пространством. Наверное, это адская работа. Я… – Он хлопнул ладонью по прозрачной стене. – Давай я отвезу тебя домой.

Двери разомкнулись. Клэр сделала несколько шагов и остановилась, словно натолкнулась на невидимую стену. Рэд ждал. Кабинки лифтов смотровой площадки взмывали вверх и осыпались вниз светящимися бусинами. Людской поток равнодушно огибал неожиданно возникшее препятствие из двух человек, стоящих в шаге друг от друга.

Что это? Работа сделала ее такой толстокожей? Завернула в социальную броню до такой степени, что только под воздействием хорошей порции алкоголя сквозь нее пробились бледные ростки сентиментальной? Ведь нежелание рассказывать о себе может не иметь ничего общего с обычной замкнутостью. Это же годами выработанный защитный рефлекс! От таких, как она.

– Рэд, я ничего о тебе не знаю. – Клэр коснулась его руки. – Я не знаю, что может тебя разозлить, что – обидеть. Мы общаемся вслепую!

– И хорошо. Сядем в машину – задашь свой вопрос, и начнется живое человеческое общение. Как утверждает один мой знакомый, нам жутко не хватает его в необъятных просторах Вселенной. – Он потянул все еще слегка упиравшуюся Клэр за собой.

Но в машине мисс Адаме забралась с ногами на заднее сиденье и решительно сказала.

– Завтра! Никаких вопросов, никаких разборок, никаких споров до завтрашнего утра. Я слишком пьяная и уставшая.

Рэд тронул машину с места и вырулил на верхний ярус наземной магистрали. Отказавшись воспользоваться воздушным коридором, он непривычно медленно двигался в потоке машин. Клэр молчала, глядя в боковое окно.

Гардон озадачился вопросом, откуда взялась иллюзия давнишнего знакомства. Наверное, они оба застряли между мирами, между землей и пространством, только движение начали из разных исходных точек. Пока Рэд учился летать, убивать, выживать в космосе, Клэр училась сопоставлять одно мировоззрение с другим, пытаясь примирить их, прежде всего для себя самой. Она принадлежала к той немногочисленной когорте журналистов, с которыми относительно легко шли на контакт и космические бродяги, и их боссы из Департамента, чувствуя в ней «своего» человека. Многоликая, как хорошая актриса, она могла блестяще подыграть собеседнику, запросто опрокинуть пару стаканчиков виски, чтобы разговорить клиента, или остаться в роли нейтрального обозревателя. Но сегодня с ним она была настоящая, и он оказался к этому не готов.

«Хайвэй» въехал на парковку около дома.

– О чем ты думал? – спросила Клэр.

– О тебе, – честно сказал Гардон, открыв двери салона.

А Клэр неожиданно расплакалась. Обалдевший Рэд обнял ее около открытых дверей машины, и они целовались в лифте, и у двери квартиры, и Клэр несколько раз набирала код, пока наконец не ввела верный пароль…

– Как спалось?

Когда он открыл глаза, Клэр, умытая и уже слегка подкрашенная, подбирала с пола валявшуюся одежду. Она никак не могла найти поясок от пушистого белого халата. В доме пахло свежесваренным кофе. Вставать не хотелось. Время остановилось. На стенах косыми полосами лежали солнечные лучи. На одной из них висел в рамке красный диплом факультета журналистики Центрального университета.

– Доброе утро, отличница.

– А ты разве нет? – спросила она, заглянув под кресло.

– Что ты! Я свой диплом не показываю никому. Там минимально разрешенные баллы по всем предметам, и те – наполовину липовые.

– Ну и правильно. Я голову сломала, пока училась. Кучу всякой ерунды вызубрила. Вот зачем журналисту высшая математика? Способности к анализу и синтезу они, видите ли, в нас развивали. Так или иначе на практике все по-другому оказалось.

– Я тоже думал: мне крупно повезло, что четыре с лишним года в «Вышке» терять не пришлось. Пока в АСП не перешел.

– А что в АСП?

– Пересел на среднетоннажники – чуть не убился, – нехотя сказал Рэд. – Торчал месяц в нашем тренировочном центре, и все равно меня потом мой же старпом на ходу доучивал.

– Что с тобой случилось? – Клэр подошла, уселась на пол рядом с кроватью, по-турецки скрестив ноги, и чмокнула его в щеку. – Разговариваешь, как нормальный человек: про себя, про работу.

– Выспался.

– Тогда умывайся, и, может, еще что-нибудь расскажешь интересное?

– Про дела командора Дорварда я ничего не знаю. Слишком крупная фигура, мы с ним не общаемся просто так…

Рэд сбежал от вопросов в ванную.

– А про Александра Седого? Про Седого ты не можешь ничего не знать! – не унималась Клэр, стоя за полупрозрачной стеной душевой кабины. – Он мне сам говорил, что вы хорошо знакомы! За это ты получишь свежее полотенце, завтрак и кофе. Я даже вещи отдать готова!

– Ну и где вся эта роскошь? – отозвался Рэд сквозь шум воды.

– Выходи – увидишь. Все по-честному.

Гардон вспомнил, как на заре их знакомства, они с Алексом поспорили, кто круче. Тот тоже летал на МНК, был старше капитана «Моники» всего на несколько лет, и как-то на базе их стравили бывалые космолетчики, организовав тотализатор. И Рэд с Алексом устроили такие «гонки на грузовиках» по границе альфа-радиуса, что Служба движения просто онемела от возмущения. Дорвард первый раз в жизни в голос орал на своих людей, а Джери не разговаривал с Гардоном две недели, хотя на борту и не было экипажей. Гоняли один на один – на полуавтоматике.

– Седой на спор участвовал в гонках?! – удивилась Клэр. – А производит впечатление очень воспитанного и уравновешенного человека. И в отличие от некоторых, спокойно общается с представителями информационных агентств прямо с борта своего звездолета.

– Он тебе пыль в глаза пускает. И потом, разве можно быть такой злопамятной?

– А кто выиграл-то?

– Я… Почти.

– Почему почти?

– Как раз в этот момент нас патруль арестовал… Потом чуть званий не лишили обоих.

Клэр рассмеялась.

– Ну вы даете! А ведь посмотришь на вас, и даже в голову не придет.

– Это давно было. Довольна?

– Еще бы! Ах ты, чуть не забыла. Рэд, – она серьезно взглянула на него. – Можно я покажу тебе одну запись, а ты скажешь свое мнение. Кассета нелегальная, в эфир это никто не выпустит, так что за свое имя можешь быть спокоен. Просто я два съемочных дня угрохала впустую, хочу знать, в чем дело.

– Клэр, я пилот. Не эксперт.

– Так посмотришь?

– Ну давай.

Клэр включила служебную видеозапись со стационарной наблюдательной камеры орбитального космопорта, зафиксировавшей сближение и столкновение грузовика с пассажирским лайнером. Рэд вздохнул, отмотал назад и внимательно изучил запись при медленном воспроизведении. Потом прикинул традиционные места выхода подпространственных тоннелей и задумался.

– Ну, что ты думаешь об этом, капитан? Почему СКБ так упорно молчит? Что здесь не так? – спросила Клэр.

– На борту любого корабля обязательно есть две системы контроля скорости. Абсолютная – это очень сложно, а вот относительная касается в основном движущихся объектов, и ее основная задача – избежать столкновения. Системы жестко скоординированы друг с другом и с навигационным комплексом. Если вылетает хотя бы одна, корабль ложиться в дрейф – со всеми аварийными мигалками, какие у него есть. Теперь смотри, что получается. Грузовик, судя по траектории, вынырнул где-то здесь. С радарами и датчиками ориентации у него все в порядке, иначе бы он в тоннеле подвис и так точно не вышел. Со всей ходовой частью – тоже. Иначе СКБ не молчала бы, а демонстрировала вам неисправный двигатель и предъявляла претензии заводу-изготовителю. То есть транспортник видел лайнер, но все равно шел прежним курсом, с прежней скоростью. Мне кажется, даже разгонялся немного, но утверждать не берусь. А это значит, что либо в его БК здорово поковырялись, если он шел в авторежиме, либо там был пилот, который знал, чего хочет… Вам отсек управления демонстрировали?

– Н-нет.

– Вот тебе мое мнение.

– Подожди, Рэджинальд. – Клэр отстранилась, встала, собрала волосы на затылке, но не заколола, и они снова рассыпались. – Тот пилот, если он был… Ты хочешь сказать, что это был камикадзе?!

– Да, вероятно.

– Это же полное безумие! Древние легенды Земли-1, вроде Летучего Голландца. Сказки!

– Нет, Клэр, это не сказки. У тебя дома курят?

– Даже чаще, чем мне хочется. Почему ты так уверен? Ты видел?!

– Да.

– Рэд, этого не может быть. Где ты мог видеть пилотов-смертников? АСП…

– Я не всегда был в АСП. Кроме того, есть версия с БК, если тебе от этого легче.

– Так. Стоп! – Клэр резко остановилась посреди комнаты, помолчала и испуганно посмотрела на Гардона. – Нет!

– Чего нет?

– Версии с БК, вот чего! Ты прав! Боже… Где это? – Она порылась в черновиках. – Смотри. В катастрофе погибли двое ученых, которые должны были делать доклад на конференции в пятницу. Я это запомнила, потому что заседание круглого стола началось минутой молчания в память о коллегах. Здесь – телепатия, в кабине грузовика – гипноз или что-то подобное. Вещи одного порядка! Они хотели сказать что-то, что СКБ не хочет разглашать. Хотя, может, дело не только в СКБ. Надо посмотреть над какой темой они работали.

– Клэр, не лезь в это! Ты слишком умна для своей работы. Не лезь в это, я тебя прошу.

– Зачем я только выцыганила эту кассету! Говорить нельзя, молчать нельзя!

– Успокойся, спасать мир – неблагодарное занятие. Он обнял ее за плечи.

– Рэд, мне страшно. – Клэр прижалась к нему, спрятав голову. – Первый раз в жизни мне по настоящему страшно! Все это как-то связано между собой и с большой политикой. – Она подняла голову. – И ты еще тут со своей «ментальностью пространства»!

– С чем?

– Ну вот зачем мужику такие глазищи серые достались, а? Ну ты мне скажи!

Гардон улыбнулся.

– Самое живое существо во Вселенной – это безусловно ты, Клэр. Пойдем пройдемся. Выберешь себе новые сережки.

– Почему сережки?

– Потому что ты вчера одну потеряла. Она схватилась за мочку уха.

– Ох! Правда? А я с утра ее ищу. И зачем мне теперь вторая…

На обратном пути Рэд остановился около автоплатформы.

– До свидания, Клэр.

– Когда ты вернешься?

– Я еще никуда не улетел.

– Ты не ответил.

– Мне незачем сюда возвращаться.

– Рэд, за все время нашего знакомства ты ни разу не говорил, как герой сериала «Приключения в космосе». За исключением упоминания окровавленных призраков. Но это, так сказать, издержки профессии. – Клэр говорила довольно жестко. – Следовательно, сейчас ты врешь мне, капитан. Так?

Гардон щелкнул брелоком. Машина послушно выпустила шасси и подкатилась поближе.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Не бойся, я не повисну у тебя на шее, обещая ждать всю жизнь. Мне папы с мамой хватило. Пока! – Она развернулась и, не оглядываясь, пошла к дому.

Прижавшись к оконному проему своей квартиры, мисс Адаме наблюдала, как знакомый уже серебристый «хайвэй» вырулил с площадки. Клэр сползла на диван, не отрывая щеки от стекла, оставляя на нем влажный солоноватый след, и ткнула пальцем в видеофон.

– Лера, ты сильно занята?

– Ларка, привет! Почему у тебя вся связь вырубилась со вчерашнего дня? Мы тебя искали!

– Лера, приезжай. – Клэр шмыгнула носом. – Я – дура!

– Ага, вот так! Наигралась в звездных капитанов? Ревешь сидишь? А я тебя предупреждала! Так что, водки взять?

– Мне все равно. Только быстрее.

«Положим, она получила все, что хотела – информацию об АСП и нелегальную экспертизу, – а тебе зачем это было надо?» – спросил Рэд у брелока, прежде чем вставить его в гнездо блока управления. На полу что-то блеснуло, он нагнулся и подобрал сережку, которую выронила Клэр. Капитан посмотрел на нее, подбросил на ладони и стряхнул в бардачок. Возвращаться – плохая примета.