Глава 4
Шантаж

Рэд снова остался один, в голову полезли дурацкие мысли о смысле жизни, и он предпочел как можно быстрее вернуться на «Монику». Но ступить на борт звездолета недостаточно для того, чтобы ощутить себя хозяином положения. С гибелью Изметинской снова возникла проблема медицинского допуска.

Рэд отдавал себе полный отчет в том, что Стивенса не купить, поэтому даже не предлагал ему составить фальшивку. Чарльз и так смягчил некоторые детали в окончательном заключении, за что Гардон был ему весьма признателен. Но с тем диагнозом, который он имел на руках, работать следовало не капитаном АСП, а максимум, вторым пилотом орбитальных линий освоенных планет или заниматься каботажными перевозками в торговом флоте. Роль «смотрителя маяков» Рэджинальда не устраивала. До официальной встречи у Дорварда оставалось меньше недели, капитан сидел у себя в каюте и прикидывал шансы на успех в случае чистосердечного признания собственному шефу.

– К вам гости, Рэджинальд, – сообщила «Моника».

– В самом деле? И кто же?

– Полковник Дэйв.

Визит полковника Гардона однозначно удивил.

– Открой люк, – сказал он, хотя правильнее было бы приказать забаррикадировать отсеки. С этими мыслями Рэд проскользнул на мостик и вывел на экран первую попавшуюся рабочую схему. К Артуру он с некоторых пор относился с б льшим уважением, чем к остальным сотрудникам организации, но принимать посланца Службы безопасности в собственной каюте не собирался. Среди космопроходцев появление таковых на борту перед стартом считалось плохой приметой.

– Добрый день, капитан. – Дэйв шагнул в рубку.

– Здравствуйте, господин полковник. Чем обязан?

– Честное слово, не хотел являться на корабль, – улыбнулся Дэйв, – но ведь ты отсюда никуда не выбираешься, а у меня есть к тебе конфиденциальный разговор. Кстати, хорошо выглядишь, Рэджинальд.

«Начинается, – тоскливо подумал Рэд. – Ему-то что от меня нужно?»

– Спасибо, Артур. Но вы ведь не на мой загар пришли посмотреть, правда? – Гардон первым не выдержал тон светской беседы.

– Разумеется, капитан. Как вам больше нравится рассматривать предложения, в тонкой беседе или изложенными с максимальной ясностью?

– Смотря от кого они поступают, – усмехнулся Рэджинальд. – В случае с СКБ я предпочитаю полную ясность.

– Хорошо. Как скажете, капитан, как скажете. Я предлагаю тебе обменять допуск к работам в космосе на контейнер со стратегическим грузом.

«Сволочь!» – чуть не сказал Гардон вслух.

– Ого, какие речи! Давно вы стали специалистом в области шантажа, полковник? – не сдержался он.

– Считаю вопрос некорректным и оставляю за собой право не него не отвечать. – Дэйв посмотрел Гардону в глаза. – Ты ведь не согласишься просто оказать услугу моему ведомству, Рэджинальд?

– Нет, не соглашусь.

– Тогда не заводись, а послушай. Стратегический груз совсем не обязательно представляет собой три тонны взрывчатки, склад отравляющих веществ или взвод спецназа, которые мы обяжем вас взять на борт. Естественно, я не могу разглагольствовать о содержимом контейнеров. Оговорюсь только, что оно представляет собой научную информацию и образцы. Контейнеры находятся недалеко от нашей планетарной базы на Л-80, расположенной в бета-радиусе, в системе двойных карликов. База принадлежит объединенным ВКС системы Аналогов, но большая часть работы велась специалистами Аналога-1.

– Это где-то в районе звездного скопления Альгарро?

– Совершенно верно.

– Веселенькое местечко.

– Оно было выбрано не случайно, а из соображений максимальной безопасности и относительной близости к центру. Руководство учитывало, что среди космолетчиков этот район пользуется дурной славой, и рассчитывало таким образом избежать случайных свидетелей. Несколько лет назад высшие инстанции сочли исследования, которые проводились на Л-80, слишком дорогостоящими и временно законсервировали программу. Твоя задача: информацию и контейнеры с экспериментальными образцами надо вывезти и сдать «заказчику».

– Так просто?

– Нет, не просто. Сейчас интерес к проблеме вспыхнул с новой силой, но не тут-то было. Что именно произошло с планетой, никто убедительно объяснить не может. Но к исследовательскому центру от базы теперь невозможно подобраться. Уже погибло несколько человек. Выбор пал на тебя, капитан, потому что ты выжил на Файре. Наши эксперты заявили, что такое мощное воздействие на головной мозг человек, не оснащенный специальным оборудованием, не мог пережить, оставаясь в сознании. Однако ты не только не отключился, но еще и вернул своих людей на «Монику».

– Мы на автопилоте причаливали. Смените экспертов. Дэйв пропустил реплику мимо ушей.

– Ухватившись за данное обстоятельство, руководство приняло решение использовать твои уникальные навыки. Планета миражей и плавающих материков, на которую ты отправишься, воздействует на людей подобно вашему другу – «осьминогу». К тому же Л-80 крайне нестабильна, даже если не принимать в расчет человеческий фактор. Любое событие в одной географической зоне вызывает волну миражей и сейсмической активности в других, подобно тому, как камень, брошенный в воду, заставляет разбегаться круги… Природу такого георезонанса мы пока объяснить не можем..

Гардон подумал, что это будет похлеще Сориссы.

– В случае твоего согласия мы оформим рейд как задание Департамента.

– Если нет?

Дэйв немного помедлил с ответом. Разговор явно зависел не от него. Инициатива пришла из высших эшелонов власти. Тем не менее голос его прозвучал твердо:

– Тебя комиссуют, Рэджинальд. Сразу по нескольким статьям. После этого ты уже не отмоешься, можешь быть уверен. Даже Дорвард будет бессилен что-либо сделать. И после заключения психологов бой с «Каскадом» предстанет перед экспертами совсем в другом свете, и количество и суммарную мощность орудий «Моники» примутся с пристрастием пересчитывать заново.

«Где же ты, Кира? – тоскливо подумал Рэд. – Мой добрый ангел-хранитель. Теперь-то уж точно ангел…»

– Как легко вы это говорите, Артур.

– Совсем не легко, Рэджинальд. Однако выбора нет. Либо ты капитан МНК-17, либо… Завтра позвонишь и сообщишь свое решение. – Дэйв развернулся, чтобы уйти.

Вот и все. Слишком много произошло за последнее время: он еле выполз из пилотского кресла после знаменитого полета за Джоем, завалил старт на планете Джунгли, ослепнув от собственных воспоминаний, бросил штурвал на Сориссе, а потом чуть не убил человека. «Ты чего боишься?» – спросил тогда Эрвир. Что он имел в виду? Не восторженный мальчик, чтобы такие вопросы задавать. А аварийная посадка на рейсовике?! От одного воспоминания о той головной боли Рэд вздрагивал до сих пор. Совершенно посторонний человек предлагал ему «Скорую» подогнать. И даже Кира намекала на какой-то серьезный разговор, для которого еще время не пришло.

– Я считаю задание не профильным, – сказал Гардон, обращаясь уже к аккуратно стриженому затылку полковника. – Я не пойду на Л-80.

Дэйв вернулся и сел в кресло второго пилота.

– Хорошо, – сказал он. – Можешь складывать полномочия. Я видел «Таро» на соседнем причале. Не знаешь, Седой уже вышел из отпуска? Не забыл его поздравить? Его дочери на днях шесть лет исполнилось. И подумай, чем займешься. Может, журналистикой? В АИ «Галактика» скоро место освободится в отделе новостей космоплавания. Один из сотрудников там лезет не в свое дело, так и до несчастного случая недалеко… Ты не хочешь изменить решение? – спросил Дэйв, наблюдая, как гнев искажает черты лица его собеседника. Он первый раз видел Гардона в бешенстве, и зрелище не доставило ему никакого удовольствия.

– Еще слово скажешь – убью, – хрипло прорычал Рэджинальд.

– Что это изменит, Рэд? За вашим экипажем числится самое большое количество грехов и побед, но вы не единственные. Постарайся понять меня, капитан. Откажешься ты – возьмутся за следующих.

– Увольте, полковник, – отрезал Рэд. – Только у меня нет выбора!

Еще некоторое время после ухода Дэйва Рэд ненавидел весь мир в целом и СКБ в частности. Он пнул капитанское кресло и отправился в кабак орбитальной базы АСП с историческим названием «Млечный путь», где встретил мрачного Дейла с «Эльдорадо», которого, как известно, поймали на контрабанде и отстранили от полетов.

Контрабанду в том или ином объеме возили все.

Сам Рэд за умеренную плату как-то прокатил на «Монике» полборделя дорогих проституток, оформив их как попутный груз. Что творилось на борту в течение суток пути – описать невозможно. Как они в живых остались и дошли до места назначения целыми и невредимыми – одному богу веселья известно. Стрэйка споил Серж, погасив тем самым единственный очаг сопротивления. Команда упилась. Автопилот вышел из строя, так как в результате действий его нетрезвых хозяев зависла программа автоматического следования к цели. Потом передрались техники. Особо буйных товарищи, испугавшись, что, узнав об этом, капитан чего доброго решит остановить гульбу, запихнули в скафандры, связали фалами, а в отсеке отключили гравитацию. Те выпутались только к середине ночи, когда на них случайно наткнулись Эдвард и Белтс.

Когда Рэд около четырех часов утра спохватился и пришел на мостик, пульт цвел красными огнями, выражая таким образом свое молчаливое негодование – Кейт отключил голосовой контакт. Единственным здравомыслящим членом экипажа к тому времени был только Серж, которого Гардон вытащил из постели с девочками и приволок в рубку. Пришлось штурману работать вторым пилотом, причем в режиме ручного управления.

На следующий день, оценив ущерб и тепло попрощавшись с попутчицами, комсостав принялся посыпать голову пеплом, пытаясь вызвать в Джери хоть каплю сострадания. Посмотрев на Блохина, который придерживая рукой затылок битый час выяснял, как вчера накрылся автопилот, старпом молча отдал в руки капитана рапорт об увольнении, написанный на имя Дорварда, и вышел из рубки. Рэд, как мальчишка, полдня бегал за ним и уговаривал остаться, обещая, что больше ни один контрабандный груз в жизни на борт не возьмет и выучит наизусть функциональные обязанности командира экипажа вместе с Кодексом космоплавателей со всеми поправками.

БК ремонтировали два дня, в результате чего прибыли с опозданием для выполнения задания Департамента, за что Рэджинальд, естественно, получил по шее от шеф-пилота АСП. Только тогда Стрэйк, узнав, что «Монику», блуждавшую в гравитационных полях, вернул на курс все-таки капитан, смягчился и позволил Гардону уговорить себя во второй раз.

В АСП крутились нелегальные деньги и посерьезнее.

Так что Дейл с безобидным антиквариатом просто попался под горячую руку, и из него сделали показательного козла отпущения.

В качестве причины своего плохого настроения Рэд выставил паршивое задание Департамента, за которое не хотелось браться. Одним словом, Гардон был очень благодарен самому себе за то, что у него хватило ума вернуться на «Монику», потому что ночной патруль, встреться таковой на пути, он бы, не задумываясь, перестрелял.

А на следующее утро его ждал еще один сюрприз от Службы безопасности – сообщение от Дэйва, в котором в ультимативной форме предлагалось взять в рейд не кого-нибудь, а Джоя. Вторым пилотом. Все по той же причине – он выжил на Файре. Гардон разыскал Ива и связался с ним.

– Привет, малыш. Не согласишься поработать с нами еще некоторое время? – сказал Рэд.

– Конечно, сэр! Здравствуйте.

– Должен предупредить – предстоящие четыре месяца мы работаем на Департамент.

– Какая разница! – Джой был удивлен и обрадован.

– Погоди, Джой, послушай. – Гардон попытался охладить его пыл. – Во-первых, задание не из приятных. Во-вторых, в последующий свободный поиск с нами в любом случая отправится Эдвард. И я вообще не могу тебе обещать ни работу на борту, ни работу в Ассоциации в дальнейшем. Советую тебе отказаться.

– Я в вашем распоряжении, капитан.

Рэд засел за планетарный каталог Л-80, рассекреченный для него с момента встречи с Дэйвом. Он узнал несколько интересных фактов, касающихся попыток дойти до исследовательского центра от базы. Оказывается, на маршрут посылали биороботов, которым пришлось возвращаться от закрытых дверей из-под шквального огня сверхчувствительных охранных систем. Вход при консервации запрограммировали только на человеческие параметры, а люди пройти не смогли. Круг замкнулся. Рэд закончил читать и на всякий случай оформил официальный запрос на биоробота на имя шеф-пилота АСП.

Когда комсостав «Моники» узнал от Дорварда объем работ на Л-80, на какое-то время воцарилась тишина.

– Мне кажется, задание не для корабля межпланетного класса, господин командор, – наконец осторожно начал Стрэйк, убедившись, что Рэд и дальше намерен хранить молчание. Вслед за этим разгорелся жаркий спор, во время которого Гардон развлекался тем, что наблюдал, как Дорвард прячет от него глаза.

– Еще два-три таких поручения – и из рядов АСП начнут разбегаться самые профессиональные и преданные экипажи! – в итоге зло сказал обычно осторожный Джеральд. – Капитан, ты что, язык проглотил? – добавил он в коридоре. – Или в твои планы больше не входят ссоры с шеф-пилотом?

– Я пошел рейд оформлять, – сообщил Рэд вместо ответа. – Связь по коммуникатору.

– Эй! Мы не заслужили такого обращения, – сказал ему в спину Серж.

– Начинается, – проворчал Кейт. – Задание – дрянь. Капитан на борту практически отсутствует. Он, видите ли, пребывает в глубоком похмелье, не до мелочей. Как его Дорвард только за дверь не выставил!

Джой удивленно переглянулся с Блохиным. Ив уже не раз слышал о склонности капитана «Моники» к злоупотреблению алкоголем. Но ни разу за все время своей стажировки не видел его пьяным. Виктор видел, но ни разу – в начале рейда. И уж тем более – не в кабинете у Дорварда. Первой мыслью, конечно, было догнать Рэджинальда и вытрясти из него причину безнаказанности столь непринужденного поведения перед лицом начальства, но тут бортинженера настиг вызов из зала для посетителей базы АСП, и он был вынужден отложить разговор.

Атмосфера в рубке МНК-17 в первый рабочий день была гнетущей. До отлета оставалось около сорока часов, но экипаж предпочел остаться на борту почти в полном составе. Капитан на мостике так и не появился.

На следующий день Гардон вошел в рубку со словами:

– Доброе утро, джентльмены. Приношу свои извинения за вчерашнее поведение.

– Джой, выгляни в окошко, – сказал штурман. – Может, мир уже перевернулся?

– Отставить. Просто Дэйв позвонил мне заранее и намекнул, что отпираться бесполезно. Иначе начнут всплывать старые грехи.

– Как я люблю СКБ, – буркнул мрачный Блохин, который опоздал, но услышал часть разговора. – Выйду на пенсию, пойду к ним работать. Чего вы на меня так смотрите? Можно подумать, вы не отметили назначение.

– Почему же… отметили. Но в отличие от некоторых на нас сегодня можно смотреть без содрогания, – съязвил радист.

– Со вчерашнего дня я вступил в ряды общества трезвости, и в моем лице ты оскорбляешь этот светоносный орден, – произнес бортинженер, старательно выговаривая слова.

«Вот это новости, – подумал Рэд, наблюдая за Виктором. – К нему что, тоже Дэйв заходил? Хорошо у нас рейд начинается…»

– Какой орден? – переспросил Серж.

– Светоносный.

– Я думал, ты не сможешь выговорить это еще раз.

– Опять все болтают, – вздохнул Джери. – К сожалению, у твоей команды, капитан, рабочее настроение выражается именно в этом. Виктор, пиво будешь? Смотреть больно…

Последний день перед стартом прошел для Гардона на удивление спокойно. Вечером он стоял в холле причального яруса. Оставаться на борту до отбоя не хотелось, хотя он и был уверен в том, что никто из комсостава не полезет к нему с вопросами.

– Проблемы, капитан? – Знакомая полногрудая девица из «Млечного пути» подошла поближе, покачивая бедрами и демонстрируя умение носить мини-юбку. Он медленно поднял на нее глаза. «Да, проблемы. Умерла Кира, для чего-то я познакомился с Клэр, меня шантажировал Дэйв, в результате чего я допился до полусмерти и валялся в каюте вместо того, чтобы готовить корабль к отлету. Еще „Монику“ пнули на Л-80, где мы все передохнем, и я – первый!» – подумал Рэд.

– Катись отсюда.

– Рэд, да ты совсем охренел, скотина!

– Капитан – экипажу: доложить готовность по отсекам.

– МНК-17 вызывает диспетчер альфа-радиуса. Ваш транспортный коридор третий. Расчетное время следования на дисплее. Проверьте скоростной режим и доложите готовность.

– МНК-17. К старту готовы. В режим укладываемся.

– Старт через четыре минуты. Даю отсчет.

– Запущены маневровые, – сказал Джери. – Маршевые на прогрев.

– Счастливого пути, «Моника», – раздался голос Дорварда.

– Спасибо, господин командор.

– Традиция традицией, а мог бы и еще пару слов добавить, раз уж затыкает нами дыру на Л-80.

– Не ворчи, – перебил Стрэйк недовольного Фила. – Обратный отсчет глушишь. Тебе, старому наплевать, а кое для кого это событие, – и он подмигнул Джою.

– Даже десять одновременно ворчащих радистов, – улыбнулся Ив, – не помешают моему ликованию.

– Вот что значит школа МНК-17! – оживился Виктор. – Джой, у тебя как с дипломом дела обстоят?

– Нормально. Получил, только не с отличием – обычный.

– Так надо же отметить превращение малыша в оперившегося зубастого ястреба!

– В командном отсеке треп перед стартом, или мне кажется, – оглянулся на него Рэд.

– Джой, тебя только что обозвали половозрелым мутантом, – в полголоса сказал Серж. – Я бы не потерпел.

– Пять… четыре… три… два… один…

– Старт.

– Джой, не спать! У нас график.

И у Джоя случился острый приступ раздвоения личности. В то время, как одна половина мозга пела: «Ты с ними уже летал, ты крутой второй пилот, все знаешь!» – другая сдавленно шипела: «Куда лезешь, салага, мало попадало? Мало тебе, что красный диплом зарубили после Совета?» В конце концов половины примирились сами собой, сосредоточившись на работе, чему Ив несказанно обрадовался.

– На выходе из альфа-радиуса вас встретят корабли сопровождения военного космофлота, – проинформировал диспетчер.

– Кто бы сомневался, – пробурчал Рэд вместо подтверждения.

Через два часа полета, выпутавшись из хитросплетения наиболее оживленных космотрасс, «Моника» начала потихоньку набирать скорость и комсостав повеселел. Исчезнувший на пятнадцать минут Блохин вернулся в рубку под руку с биороботом модели «Витал-Систем».

– Зачем ты его сюда притащил? – Фил недолюбливал биороботов со времен военного прошлого. Остальным просто не приходилось иметь с ними дел.

Серийное производство кибернетических организмов, о котором мечтало человечество много столетий, оказалось невостребованным и уступило место производству менее изящных, но более специализированных автоматических комплексов. Биороботы изготавливались по разовым заказам спецслужб и испытательных полигонов, стоили миллионы, и даже в космошколе демонстрировались давно устаревшие модели. Киборг отсалютовал капитану и замер в ожидании приказа, как хороший солдат.

– Васей будет, – сообщил Блохин. – Умеет играть в нарды, карты и шахматы и пилотировать малые бортовые звездолеты. В общем, полностью адаптирован к специфическим условиям МНК-17.

– Что он здесь делает? – поддержал Кейта Гардон. – Ты его проверял?

Бортинженер кивнул.

– Похоже, чисто. В нем передатчиков нет. – Виктор фамильярно хлопнул модель «Ви-Си» по плечу. – Ты, Вася, не переживай. Я с первого раза здесь тоже не всем понравился. Пойдем выпьем за знакомство.

– Не имеет смысла, сэр, – сказал биоробот.

– Споишь биора? Никогда не поверю! – заявил Серж. – Слабо.

Оба тут же вышли из аудиосвязи в индивидуальный режим.

– Джентльмены, вы не рано начинаете развлекаться? – осведомился Гардон. – Виктор, если «Ви-Си» тебе здесь не нужен, забирай его из командного отсека. В комсостав он пока не входит, и у меня нет для него поручений.

Блохин с биороботом вышли за полусферу.

– Поживем – увидим, – сказал Кейт.

Увидеть довелось не далее чем через час. Вася был слегка нетрезв, экипаж хохотал. Блохин оглашал рецепты коктейлей и поносил программные предохранители, разработанные специалистами СКБ. Стрэйк ворчал что-то насчет умственных способностей бортинженера, превратившего дорогое оборудование в игрушку, но его не слушали. В конце концов «Ви-Си» был препровожден в техблок. Джеральд вызвался нести вахту в рубке первым.

Военные корабли сопровождения навязали «Монике» свой «маршрутный лист», вынудив перекроить то, что уже было подготовлено. В результате скоростных участков совсем не осталось. Гардон разругался с командиром конвоя, заявив, что он не военнопленный и имеет право выбрать, каким путем взойти на эшафот. Тот извинился, на случай, если капитан Гардон неправильно истолковал его вариант маршрута, заверил комсостав «Моники», что на вверенные ему корабли возложена охранная миссия, но курс менять отказался. Рэд выругался, вызвал Сержа, и они битых три часа просидели на мостике, осложняя своим присутствием жизнь Стрэйку, осуществлявшему контрольное пилотирование. У себя в каюте Гардон заново занялся графиком, ломая голову над тем, на каком участке пути теперь поставить Джоя и кого из техников посообразительнее дать ему в пару. Дело шло к полуночи, когда его рассуждения прервал БК.

– Капитан, во время стоянки на базе АСП получено сообщение, которое должно быть передано вам к концу первых суток пути. Выдать на экран?

– Да, – сказал Рэд, удивление которого перешло все границы, когда он увидел на экране лицо лорда Геллера.

– Добрый вечер, Рэджинальд. Я хочу оказать вам услугу, но сначала немного истории. Десять лет назад у меня были серьезные проблемы в семье и на работе, и четырнадцатилетний сын мне отчаянно мешал. Я отправил его на каникулы в молодежный круиз «Космическое путешествие». Корабль сбился с курса и затерялся в поясе астероидов в районе Альгарро, куда вы сейчас направляетесь. Один спасательный корабль тогда все-таки смог к ним пробиться. Может, вы и не вспомните этот рейд, капитан, но я запомнил фамилию Гардон. Выходит, один раз вы выручали меня без всякого вознаграждения. Я не люблю долги. Ну а теперь главное. Биоробот, предоставленный вам для работы на Л-80, запрограммирован на уничтожение улик и живых свидетелей. В этом случае он будет симулировать сбой в работе. Какой именно, мне выяснить не удалось. Если вы попробуете козырнуть моим именем, случится немало неприятностей. Не пытайтесь продублировать запись, которая сотрется, как только я закончу. Желаю удачи, Рэджинальд. Ей богу, вы мне нравитесь.

Запись самоуничтожилась. Рэд тупо посмотрел на темный дисплей. Да, он помнил рейд в астероидные вихри Альгарро. Туристический лайнер сносило к центру этого загадочного места, резерв экранирования исчислялся часами, полтора из которых они с Блохиным потеряли на стыковку под крутящимися глыбами и установку на корпус дополнительной защиты. Он вспомнил перепуганных молчаливых подростков, смотревших на него во все глаза, когда он бежал к рубке, скинув гермошлем, и смешные рожицы на стенах отсеков. Блохин отстыковал катер и двинулся вперед, а Рэд, не имея на тот счет никаких полномочий, отобрал у пилотов штурвал. Через восемнадцать часов полета они вышли в свободное пространство, получив одномоментно такое количество соленых от слез девичьих поцелуев, которое и кинозвездам не снилось.

Рэд встал, зябко повел плечами, прошелся по каюте и снова сел в кресло. Машинально «воткнув» Джоя в график между собой и Сержем, он связался с бортинженером. Включилась только звуковая связь, что показалось капитану необычным.

– Виктор, я сейчас зайду.

– Отстань, сделай одолжение!

– Надо поговорить…

– БК – в норме, Стрэйк – на вахте, техники – на местах, выпивка – в баре.

– Черт возьми! – сказал Рэд на ходу уже в инком. – Открой дверь, или я ее вышибу!

Блохин открыл, и Гардон шагнул в каюту.

– Успокойся, я абсолютно трезв. О-о! Зато ты, по-моему, надрался от души…

– У меня неприемный день, – запинаясь пробурчал бортинженер, смахнув со стола пустую бутылку, так что она разлетелась вдребезги. Рэд прошел по стеклам и сел рядом с Виктором.

– Если алкоголизм и в самом деле так заразен, экипаж сопьется за неделю. Я тебя внимательно слушаю.

– А дела?

– Подождут.

– Понимаешь, она пришла ко мне поговорить, а я прогнал ее! Со скандалом! Как последняя скотина…

– Понимаю. Кого ее?

– Татьяну. Даже не выслушал!

– Офигеть можно! Опять на те же грабли.

– Ничего ты не понимаешь! По каналу частных сообщений… В общем, она беременна.

Гардон присвистнул и развалился на диване, заложив руки за голову: «Мне б твои проблемы».

– Поздравляю, – он улыбнулся. – Вы, конечно, встречались в начале отпуска.

– Да, а потом поссорились, как обычно. Она заходила перед отлетом, и я, как последняя скотина…

– Ты повторяешься, – перебил капитан. – Если с сегодняшнего дня перестанешь вести себя с женщиной, как законченный идиот, у тебя будет шанс видеться с младенцем не только по праздникам.

– Вот увидишь, она мне девку родит из духа противоречия. Все бабы одинаковы!

– Выдашь замуж за Стрэйка-младшего. По старой дружбе отец не запросит много приданого. Но смотри, будь с ним полюбезнее. – Капитан встал. – Что ты мне в таких случаях говоришь про холодный душ? Вперед! Ты мне нужен.

«День получения частных сообщений», – подумал Рэд, оставшись в комнате один. Он от души посмеялся, представив Виктора в роли отца семейства, и высыпал в стакан с водой пакетик «Антипохмелина» – волшебное средство!

– Неужели я так же безобразно выгляжу, когда напиваюсь? – спросил капитан все еще несчастного бортинженера, залпом осушившего стакан.

– Несо… неизмеримо хуже, – заверил его Виктор. – С чем пожаловал? Служба решения проблем активирована.

– Твой Вася не так прост.

– Ты про слежку? – небрежно спросил Виктор. – Наверняка есть, но без повреждения я не смогу…

– Нет. Я про программу охраны свидетелей, – усмехнулся Рэд. – Он нас уничтожит, Вить.

Виктор вскочил, протрезвев окончательно.

– Что?! Не может быть! СКБ на такое не пойдет. Откуда ты знаешь?

– Догадался. Интуиция, друг мой…

– Прекрати, и так хреново.

– Прекратил. Старый приятель намекнул. Сядь, не маячь.

– Черт! Собаки.

– Угу. Именно. Что делать будем?

Виктор сел, нахмурил лоб и долго вертел в руках пустой стакан, прежде чем ответить.

– Во-первых, помалкивать. Пристрелить его до Л-80 мы не можем – он нужен на планете. А после Л-80 стрелять, видимо, будет он.

– Почему обязательно стрелять? – Рэд прикурил очередную сигарету. – Можно выбросить за шлюз или отравить – человек хрупкое творение.

– Твой информатор… не мог он напутать?

– Нет, Виктор. Сто процентов, могу кровью расписаться, если тебе поможет.

– Не поможет. А «Ви-Си» надо будет просто оставить на поверхности Л-80 или там же грохнуть. Бр-р-р… Робот-убийца у нас на борту! Прямо оторопь берет. – Блохин подсознательно оглянулся на дверь.

– Запри его до высадки в изолированном блоке техотсека, чтобы не шпионил и не шатался по кораблю. Поскольку биор зарегистрирован вспомогательным средством, а не членом экипажа, в суд за незаконный арест он на нас не подаст. А СКБ скорее всего решит, что мы боимся слежки. И вот еще что… Перетряхни «Монику» от и до. Лично. Я возьму вахту, в графике мы друг за другом, у тебя будет двое суток.

– Э-эх… я-то рассчитывал спать по ночам! Впрочем, у тебя веский аргумент. Ты как? – спросил бортинженер.

– Что как? – переспросил Рэджинальд, соображая, что еще мог упустить из виду. – А я? Да вроде ожил.

– Бросай пить, – вдруг сказал Блохин.

– Кто бы говорил! – развеселился Рэд. – Курить тоже?

– Я серьезно. Мы все пьем, разве что за исключением штурмана. Джери вообще на мостике без пива не остается… Спиваешься ты один.

– Давай оставим эту тему, – предложил Гардон.

– Хорошо. Только послушай. Сегодня я, кажется, понял… Психосоматика!

Рэд поперхнулся.

– Еще раз. Что ты понял?

– Интеллектуальный уровень летного состава…

Рэд сделал движение, чтобы уйти. Виктор удержал его.

– Порочный круг, Рэд. Когда ты пьешь, уходит все, кроме самого сильного воспоминания, например, о смерти Изметинской или о падении на планету Джунгли. И в Службе спасения тоже много чего видели. В итоге под воздействием алкоголя вызывается сходное состояние. Не думаю, что тебе тогда было очень радостно. Впрочем, это мое дилетантское мнение. Теперь скажи, что я не прав.

– Откуда ты знаешь про Изметинскую?

– В криминальной хронике видел. Бросай пить. Все равно не можешь ведь!

– Черт. Хватит меня учить, умник! – Рэд встал, кресло отъехало в сторону и остановилось, ударившись о стену. – Космонавт-исследователь, твою мать!

– Ладно. – Виктор поднял раскрытые ладони. – Давать советы – увлекательное занятие.

– Пошел ты! – сказал капитан и поставил кресло на место. (На всякий случай оно медленно вросло в пол, посчитав воздействие проявлением нештатной ситуации, о которой БК «забыл» предупредить каюту бортинженера.) – Благодетель нализавшийся. Судьбы человечества тебя когда-нибудь перестанут волновать? Что я в пространстве видел и что из всего этого запомнил, вообще никого не касается!

– Рэджи, остынь. Ты меня неправильно понял.

– Остыл, – Рэд глубоко вздохнул и продолжил: – Перед сном подумай, что мог успеть сделать «Ви-Си». Спокойной ночи!

Вопреки мрачным предположениям капитана оставшееся до пункта назначения расстояние «Моника» прошла без приключений. Если не считать того, что дорога заняла втрое больше времени, чем требовалось. Военные крейсеры сопровождения наложили запрет на использование большинства подпространственных переходов, и звездолет практически весь путь тащился на маршевых двигателях. Несколько вечеров подряд Рэд ломал голову над вопросом, что выгадал Геллер, предупреждая его, и какие тайные соображения побудили хозяина «Биоса» совершить благородный поступок. Ответ, который Гардон неожиданно для себя нашел в планетарном каталоге, был на удивление прост. Через несколько лет после орбитальной и планетарной разведки Л-80 специалисты «Биоса» получили права на дальнейшие научные разработки. Но затем их программу принудительно свернули, объявив район зоной стратегических интересов правительства Аналога-1. Убытки, естественно, никто не возместил. А лорд Геллер, как Рэд уже имел случай убедиться, очень болезненно расставался со своими капиталовложениями. Так что вставить максимальное количество палок в колеса высокопоставленным конкурентам, было для него своеобразным делом чести.

На подходе Гардон собрал технический персонал и официально объявил о том, что к работе на поверхности планеты никто из техников допущен не будет, чем вызвал недоумение Левиса Белтса. Рэд выслушал сомнения по поводу законности рейда и указал рукой на обзорный экран, где маячили корабли сопровождения.

– К выполнению задачи допущен узкий круг лиц, я не могу нарушить приказ.

– Чей приказ? – спросил Левис, поглаживая усы. – С каких пор мы подчиняемся командованию военного космофлота, сэр?

– Вопрос обсуждению не подлежит, – отрезал Рэд. – Со всеми претензиями по поводу моих действий обращаться в отдел правовых норм Департамента космоплавания в установленном порядке.

Левис плюнул и ушел.

Л-80 не считалась атмосферной планетой, но рисковать «Моникой», не зная, что их ждет, Гардон просто не захотел, оставив недовольного Белтса на орбите за старшего. Комсостав в этом плане оказался несговорчивым. Джери выразил общее мнение словами: «Мы тоже хотим посмотреть, за что продался Дорвард».

Чудеса начались непосредственно с момента посадки планетолета. Рэд заглушил двигатели. Сквозь пелену, напоминавшую своей мелкоячеистой структурой пчелиные соты, по периметру посадочной площадки проступали объемные фигуры. Сначала – бесформенные. По мере того пелена таяла, комья приобретали отчетливые контуры и цвет, выстраиваясь в жуткий почетный караул из фантастических существ самого омерзительного вида. Те из них, которых с натяжкой можно было назвать гуманоидами, сжимали в верхних конечностях уродливые гибриды карабина и бластера с примкнутыми штыками. У нескольких особей зажатое в лапах оружие переплелось с мясом, костями и сухожилиями.

Только в воспаленном мозге окончательно спятившего диктатора могла возникнуть мысль о подобной армии, подвергшейся мутации вплоть до полной инвалидизации.

На ржавых штыках «карабинов» второй шеренги проступали следы запекшейся крови. В передних рядах ярко-алые капли дымились, темнели и непрерывно стекали с клинков, как будто невидимые пронзенные тела все еще висели на остриях, обильно смачивая оружие и землю под нижними конечностями пехотинцев.

Негуманоидные создания также отличались устрашающим видом. Чего только не было в их арсенале! Клыки, достойные самых свирепых вампиров, перепончатые когтистые лапы, полупрозрачные тела с медленно двигающимися внутренностями, звериные тела, чешуйчатые хвосты, жабры, оканчивающиеся острыми как бритва лезвиями, опутанные слизистой паутиной. При попытке перевести визуальное изображение в режим сканирования получалась непрерывная беспорядочная смена ландшафтов с неизменными клубами полупрозрачного тумана по периметру площадки.

– Ну что, ребятки, – нарушил молчание Стрэйк, – кто желает выйти покомандовать воинством?

– Я пацифист, – сказал Серж. Бортинженер оглянулся на радиста.

– Кейт, ты у нас был кадровым военным. Давай заставь их двадцать раз отжаться и отправь в казармы.

– Кто у нас мечтает стать великим космопроходцем, – подмигнул Кейт второму пилоту. – Что, Джой, прогуляешься?

«Шоу ужасов какое-то», – подумал Рэд.

– Только физико-химические реакции и биологические объекты, – пробормотал Ив.

– Отстань от Джоя… – Стрэйк не договорил. Один из гуманоидов вышел из строя и бросился на видеокамеру центрального обзора. На мгновенье его безобразная морда закрыла изображение и медленно сползла вниз. Вздрогнули все. Слишком неожиданным и нелепым было нападение. Джери хотел усилить защитное поле, но Рэд удержал его руку.

– Нельзя мечом поразить туман, – сказал он, наблюдая, как слизь стекает с экрана. – Восточная мудрость.

– Если учесть, что понятия Земли-1 – уже давно история, не понимаю, чем это может помочь, капитан, – задумчиво ответил Стрэйк, но пульт трогать не стал.

– Это может быть чем угодно, только не миражами, – сказал Кейт. – Насколько я помню, миражи – отражение действительности, а таких форм жизни в планетарном каталоге не зарегистрировано. К тому же сенсоры зафиксировали контакт. Может, пугнем их, Рэд?

– Кого их? – спросил Гардон. – Нет, пойдем на Центральную базу.

– Сейчас? Мимо них?

– Сейчас. Мимо них. Подготовиться к высадке. Режим автоматической защиты не включать: кодируем вход на наш биопотенциал и задраиваем люк. Снаряжение протестировать по инструкции. Информацию о поверхности на выходе слушать внимательно. Кто слово скажет лишнее – собственноручно связной блок выдерну.

– Холера бы тебя взяла, – проворчал Фил. – Давай вернемся за «Ви-Си» хотя бы, раз биоров здесь за своих держат.

– Не сейчас.

– Оставим защиту – БК расстреляет весь боекомплект, – вполголоса объяснял Блохин Джою, влезая в скафандр. – А если «гости» будут продолжать кидаться на камеры, может и резерв посадить, переключив энергию на пушки. А то и вовсе зависнет – лови его потом полчаса с дистанционника. У компьютеров своеобразные представления о безопасности. Но вот что, Рэд, – сказал он уже громче, – что, если, вернувшись, мы найдем этот полк внутри планетолета?

– Есть катер и «Моника».

– Может быть, ты прав, Рэд, – сказал Серж. – Может быть, все это действительно ответная реакция на агрессию. Ведь до нас здесь работали только специалисты СКБ и военные. А они любят пострелять, не задумываясь о последствиях. Но если все последствия сейчас обрушатся на нас…

Гардон щелкнул забралом гермошлема.

– Высадка на Л-80. Кто не готов?

– Брось, – в полголоса сказал Блохин штурману. – Он на взводе из-за разговоров с Дорвардом и Дэйвом, навязавшим ему задание, но про нашу безопасность не забыл.

– То, что бывает хронический алкоголизм, я наслышан, – ответил штурман в инком. – А вот хронический похмельный синдром? Может, займешься на досуге изучением проблемы? Прославитесь оба…

Виктор не ответил.

– Корпус герметичен, – сообщил БК планетолета. – Открыть наружный люк шлюзовой камеры?

– Подтверждаю.

Тяжелый люк медленно ушел вверх.

– Температура – минус три по Цельсию, гравитация – один и семь. Скорость ветра – десять метров в секунду. Атмосфера непригодна для дыхания. Радиационный фон – в пределах допустимого. Для предоставления полной информации повторите запрос.

На посадочной площадке висел густой туман.

– Сгинули? – сказал Блохин. – Давно бы так…

Под ногами закружилась серая пыль. В воздухе повисли хороводы хлопьев в виде стремительно разворачивающихся спиралевидных смерчей, то сжимающих, то распускающих свои витки. Люминесцентный пунктир был едва различим под ногами, как будто светил из-под толщи воды. Ниточка дрожащих бледно-оранжевых пятен уводила за край посадочной площадки в клубящуюся черноту внезапно наступивших сумерек. Маленькие вихри играли с лучами фонарей, разбивая их на жалкие блестки, сыпавшиеся под ноги космолетчикам тающими каплями светового дождя. Написанные на спине и груди фамилии членов экипажа «Моники» выгибались чернильными полукружьями. Светоотражатели полужестких скафандров продолговатыми мазутными пятнами растекались на плечах и бедрах, даже если фонарь светил в упор. И мощные прожекторы Центральной базы выглядели одиноким бледным кружком, дрожавшим и норовившим ускользнуть из цепкой паутины сканеров гермошлемов. В визуальном режиме не то что иллюминацию Центральной – даже пальцы вытянутой перед собой руки разглядеть не получалось.

– Рэд, мы с тобой точно на дневную сторону сели? – хмыкнул Стрэйк. – Не промахнулись?

– Смотрите! – крикнул Джой, обернувшись. Планетолет стоял в центре гигантского смерча, почти скрытый от глаз.

– Дистанционный контакт вырубился, – сообщил Кейт. – Если бы Гардон не…

– Заткнись, Фил, – оборвал его Джери. – Ну так мы идем или стоим, капитан?

– «Веревочку» доставайте и пойдем, – скомандовал Гардон, пристегнув к Стрэйку свой карабин. – Джой, не потеряйся.

– Добро пожаловать в планетарную разведку, – сказал штурман.

Наступила ночь. Планетолет за спинами космолетчиков стремительно исчез в сумраке, после этого исчез и смерч. «Господи», – тихо вырвалось у кого-то. Гардон упрямо не стал активировать внешнюю защиту, после того как они расконсервировали основные источники питания Центральной. Короткий коридор упирался в тяжелые двери жилого отсека, посреди которого расположился пульт управления базой. Капитану стоило немалых усилий не броситься к аппаратуре на глазах у всей команды, проверяя правильность своих предположений. Он дождался, пока Блохин включил свет, проанализировал состав воздуха и, показав большой палец, взялся за замки гермошлема. Тогда Рэд тоже скинул свой назад.

– Кейт, задействуй сканеры, – произнес он, внутренне похолодев.

Планетолет стоял на прежнем месте, образцом незыблемости среди скачки ландшафтов. На параллельном изображении видеокамер его не было.

– Пугают, – довольно хмыкнул Блохин. – Интересно, какая аппаратура врет?

– Лучше верить сканерам, – сказал Рэд. – Раздеваемся. Все равно придется в отчетах и оборудовании предыдущих экспедиций разбираться. Что, Виктор, ухмыляешься? Что смешного я сказал?

– Я задумался о значении слова «халява», мой командир. У них наверняка есть склад провианта.

– Еда снимает стресс, – подтвердил штурман. – Я с тобой.

Гардон уселся за дисплей.

– А ну вас! – махнул рукой Стрэйк. – Только бы жрать и языками молоть. Никакого понятия об экстремальных ситуациях. Рэд, я в ангар загляну. Что за вездеход там стоит проверю. Пойдем, Джой.

– Угу. Вить, погоди, подойди сюда, – попросил Рэд. – К части файлов доступ закрыт паролем. Посмотри, что можно сделать.

– Я инженер, а не программист.

– Ты лучше программиста. Ты хакер, – улыбнулся Серж, которому Блохин как-то на спор добыл информацию из базы данных солидного банка.

Виктор сел рядом с Гардоном, через двадцать минут подобрал пароль и спросил, глядя на экран:

– Зачем тебе это старье, капитан?

– Ну не зря же сюда доступ закрыли.

Из отчетов предыдущих экспедиций удалось почерпнуть некоторое количество полезной информации. Но особенно Гардона поразила одна из первых видеозаписей, сделанная еще планетарными разведчиками, а не научной экспедицией. Бравый парень, хорошо по тем временам экипированный, стоял посреди тумана, рисовавшего ему действующий вулкан в миниатюре, высотой всего около четырех метров, истекающий призрачной лавой. Никакого намека на монстров. И вдруг резко меняется угол наклона поверхности под ногами разведчика – и тот летит в пропасть. Дальше изображения не было: оператор бросился на помощь товарищу или погиб вместе с ним. Кроме этой, ничем на первый взгляд не примечательной видеосъемки, Гардон насмотрелся туманных страшилок всех сортов и видов до тошноты.

Развернув схему боевой защиты, он тихо обалдел от обилия зенитных комплексов и минных ловушек, которые были призваны хранить тайны своих хозяев все время отсутствия. Никаких погрешностей – идеальное практическое применение военной науки. Почти до атмосферной границы простреливался каждый метр. Свободной оставалась только узкая извилистая полоса, по которой до исследовательского центра должна была пешком дойти группа после принятия решения о продолжении научных изысканий. На схеме все выглядело просто и безоблачно, но подробную карту района даже со сканерами составить не удалось. На деле маршрут представлял собой цепочку планетарных маяков на сером фоне с несколькими стабильными участками поверхности в качестве ориентиров.

– Биоры же ходят, – неуверенно сказал Кейт. – Проверь, я активировал маяки.

– Быстро, – кивнул Гардон.

– Еще такая планетная система не народилась, где бы я связь не установил, – самодовольно хмыкнул радист.

– Мне гораздо интереснее, почему люди пропадают, – Рэд потянулся, оторвавшись наконец от экрана. – А где народ?

– В техблоке. Такого количества аппаратуры разнообразного назначения, сваленной в одном месте, даже Блохин ни разу не видел.

– Собери их по внутренней связи. Я тут перепишу кое-что…

Все собрались, оживленно переговариваясь.

– Где Виктор? – спросил Рэд.

– В Зазеркалье, – ухмыльнулся Серж. – Технарь-фетишист в инженерном раю. Можем улетать спокойно – он не заметит.

– Вездеход навороченный, но разобранный, – сказал Стрэйк. – В рабочее состояние приводить – дня два уйдет. И потом, габариты такие, что вряд ли впишемся. Будем пробовать?

– Два человека на маршрут – до первого планетарного маяка и обратно, поделиться впечатлениями. Пешком. Кейт, расстояние и интервал?

– Первый – восемьсот, дальше – каждые четыреста-шестьсот метров.

– Я готов, сэр! – сказал Джой, не дожидаясь команды. Стрэйк вопросительно посмотрел на капитана, но тот и не подумал останавливать Ива.

– Я тоже, – кивнул он, только с меньшим энтузиазмом.

– Нет, – вдруг сказал Серж. – Останься, Рэд. Мы с Джоем неплохо сработались на Сориссе. Я пойду прогуляюсь, а ты всех нас будешь вытаскивать отсюда.

Первый пилот одобрительно кивнул. Серж, не дожидаясь окончательного решения, полез в скафандр.

– Ладно, – сдался Гардон. – Уговорили. Далеко не лезьте. До маяка и обратно. Видеокамеры и связь не отключать.

Штурман и Джой вышли на маршрут, и на мониторах слежения тут же пропало изображение, вытесненное знакомым уже мелкоячеистым туманом.

– Как дела? – поинтересовался Рэд.

– Двигаемся.

– Кейт, ты их на связи удержишь? – спросил Гардон. – Уже фонит.

– А пес его знает. Что за место! Даже эфирные шумы злобные какие-то, – чертыхнулся Фил. – Попробую.

– У нас изображения нет, – сказал Гардон в микрофон. – Серж, прокомментируйте.

– Как это прокомментируешь? Отошли на шестьсот метров. Местность все время меняется, но маяк слышим. Пеленг есть.

– Серж, стой! – вдруг сказал Гардон.

– В чем дело, капитан?

– Устойчивые визуальные ориентиры, которые указаны на карте маршрута, есть?

– Устойчивых – нет. Только маяк.

Кейт вскочил, сообразив, в чем дело.

– Перекинь схему защиты на мой дисплей. Совместим с их местоположением. Господи, да они уже по краю минного поля гуляют!

– Капитан, ты чего экспедицию тормозишь? – спросил Серж. – Что там у вас?

– Серж, Джой, это у вас. Там минные ловушки. Похоже, вы напрямик пошли. Не двигайтесь.

– Нормально. И долго?

– Пока у нас совещание не кончится.

Гардон снял гарнитуру, не имея ни малейшего представления о порядке своих дальнейших действий. Кейт и Стрэйк застыли у дисплея.

– Представляете, даже миноискатель есть! – восторженно сказал растрепанный и абсолютно счастливый Блохин, появившись на пороге.

– Давай его сюда! – хором заорали Гардон, Стрэйк и Фил. Виктор попятился.

– На кой он вам? С ним без инструкции вот так запросто все равно не разберешься.

– Я разберусь, – уверенно сказал Кейт. – Как ты говорил, военные кадры?

– Кадровые военные.

– Вот-вот. Предупреди их, капитан, чтоб не дергались. Вашу мать! Всю жизнь мечтал стать планетарным разведчиком под старость лет, – проворчал Фил. – Стоило ради этого из армии увольняться?

– Кейт, тебе помощь нужна? – спросил Рэд.

– Ага. Стадо слонов пустить впереди, чтоб Дорварду икалось! Да не заблужусь я, Гардон. Ребята еще зонд воткнули через триста метров. Миражи не миражи, два раза по триста метров уж я как-нибудь осилю.

– Уж ты постарайся, – сказал Стрэйк в микрофон, – а то давай я тебе компанию составлю.

– У тебя что в удостоверении написано? Пилот? – Ну.

– Так и на кой черт вы мне с Гардоном оба тут сдались! Я же вам под руку не лезу, за штурвал не хватаюсь. Вот и отвалите.

Рэд и Стрэйк переглянулись.

– Теперь я верю, что он целый линкор развернул нас с Гардоном вытаскивать, – сказал Блохин.

– Надо было двигатели проверять, а не по кабакам шляться, – буркнул Рэд, глядя на монитор.

– А кто место посадки проскочил?

– Виктор, как ты откопал-то его? – спросил Джеральд, имея в виду миноискатель, который давал свой собственный сигнал, даже более отчетливый, чем коммуникатор радиста, вышедшего из шлюзовой камеры.

– Случайно.

– Кейт, ты почти пришел, – сказал Гардон.

– Я понял.

– Тебя вести?

– Нет. На приборе схема ловушек отчетливо видна. Серж, Джой, ждете – нет?

– А куда деваться?

– Ну и пейзаж, глаза б не глядели!

– Да мы уж тут насмотрелись. Радист промолчал.

– Кейт?

– Еще раз меня окликните не по делу – взорву тут все к чертовой матери!

Через два часа томительного ожидания все участники экспедиции благополучно вернулись на базу. Джой пошатывался. Бледность просвечивала даже сквозь смуглый оттенок его кожи, и Блохин остался рядом с ним, усадив парня на стул в углу пультовой. Штурман откинул гермошлем.

– Где-то здесь был виски, – сказал он.

– Ты же не пьешь, – хмыкнул Фил, аккуратно пристроив у двери миноискатель, словно он был из чистого хрусталя.

– Все меняется, Кейт, – ответил Сент-Фалль. – Можно я буду называть тебя папой?

– Черта с два. От тебя внуков не дождешься – неприятности одни. Открывай бутылку.

– Отставить, – вдруг сказал Рэд. – Возвращаемся на «Монику». Порядок выхода из шлюза: Стрэйк – Ив – Блохин – Сент-Фалль – Фил, я замыкаю. Джой, как ты?

– Нормально.

– Серж?

– Нормально.

– Пошли. Ориентируемся по сканерам и пунктиру посадочной площадки.

С расстояния десяти шагов планетолет стал отчетливо виден. Стрэйк сел за штурвал, и комсостав облегченно вздохнул, когда люк ангара «Моники» закрылся, символизируя окончание первого рабочего дня на поверхности планеты.

– Лично я не вижу смысла гонять туда-обратно, капитан, – не преминул заметить Джери.

Гардон промолчал.

Около двери в жилой отсек его остановил Серж. Рэд зашел за ним в каюту.

– Не посылай туда Джоя завтра, – сказал штурман. Гардон удивленно поднял бровь.

– Почему?

– У меня сложилось впечатление, что его «выключили» через полчаса после выхода. На все вопросы только «да» и «нет». Вроде бы не без сознания, но и не вполне адекватный. Там камнепад такой был… Прямо с неба на нас здоровенные бутафорские глыбы валились и рассыпались. Кстати, совсем не бестелесные. Если попадало, то вполне ощутимо. Так вот, парень просто лег под камнепадом. Если бы не он, я бы дальше прошел. Но в конце концов, что ни делается – все к лучшему. Но ты… оставь его на орбите, Рэд.

– Он воспринимает эту планету как-то иначе? – спросил Гардон.

– Наверное, можно и так сказать.

– А ты?

– А я хочу в пару с Кейтом. У нас любовь.

– Спасибо за работу, Серж. Насчет завтрашнего дня я еще подумаю. Отдыхай.

Рэд не стал собирать комсостав на мостике. Он пошел к Блохину, размышляя о том, что, готовясь встретиться с неведомым, забыл о главном – о людях. Нет, не о своих, а о тех, которые наследили в чуждом им мире, создав для себя дополнительные трудности в виде минных полей и зенитной артиллерии. Они вторглись в самобытный и неисследованный кусок пространства, словно это был специально для них подготовленный испытательный полигон. Он недооценил самомнение предшественников, которые не удосужились обозначить свой маршрут четкими ориентирами, зато очень постарались оградиться от любопытства себе подобных. И Гардон, привыкший относиться к вселенским артефактам с известной долей уважения, сегодня совершил ошибку, отдав Сержу карту пешеходного маршрута без схемы военно-технических сооружений, которую изучил с позиции пилота, вскользь. На поверхности Рэд думал только об опасности, таящейся в самой загадочной планете миражей. И это заблуждение чуть не стоило жизни красавцу штурману и двадцатитрехлетнему второму пилоту. «Стать реалистом, – подумал Рэд. – Очередная попытка. Как ты сказала, Клэр? Иная ментальность? Пора к психиатру».

– Я тебя ждал, – хмуро сказал Виктор.

– Трогательное взаимопонимание.

– Ты уже выпил?

– Мы по уши в дерьме.

– Это я понял. От меня тебе чего надо?

– Войди в информаторий СКБ – они сказали не все.

– Какие мелочи! Вынужден тебя разочаровать, капитан: я не знаю, как это сделать при блокированной дальней связи.

– Сетевые пароли сопровождения раскодируй! – раздраженно бросил Рэд, взяв сигарету в зубы. – Вокруг чуть не с десяток кораблей толчется…

– У нас сегодня похмельная диктатура? Еще что противозаконного прикажете, сэр?

– Сядь за дисплей! С моего уровня доступа зайдешь.

– О! Неужели рассекретишь? «Позиции электронной табели о рангах не подлежат разглашению…». В каком параграфе это оговаривается? Что-то не припомню. Ты же у нас Кодекс наизусть знаешь, подскажи.

– Вить, пожалуйста… – Рэд опустился в кресло с сигаретой в руке. – Ты же все время по сетям лазаешь!

– Другой разговор. Я уж думал ты сегодня не перестанешь командовать, – огрызнулся Блохин, выглянув из-за монитора. – Эй, ты здесь?

Гардон сидел в кресле, прижав тыльную сторону ладони к углу левого глаза. В пальцах правой руки подрагивала дымящаяся сигарета. Серый комочек пепла упал на пол. Виктор окликнул капитана дважды, прежде чем тот отозвался.

– Рэд! – Да?

– Ты же не планетарный разведчик. Не может человек всего предусмотреть. Если бы они шли четко по маршруту, ничего бы не случилось.

Капитан кивнул и стряхнул остатки пепла уже в пепельницу.

– Слабенькое оправдание. Облажался так облажался. Хотел с воздуха зайти, думал не о том.

– Угу. Профессиональная деформация в виде полного отсутствия горизонтального мышления. Между прочим, если уж заниматься самобичеванием по поводу сегодняшнего инцидента – почему ты не остановил Джоя? Там был Стрэйк. Там был я. Ты ведь знал, что он из скафандра готов выпрыгнуть, лишь бы заслужить наше доверие. Что ты проверял?

– Достань мне информацию, привлекались ли к работе на поверхности планеты телепаты, или экстрасенсы, или как их там еще называют? Если да – то с каким результатом. И лучше – поименно! И хватит мне уже допросы устраивать! Будет информация – будет план действий. Сначала всех уговаривать приходится, потом перед всеми оправдываться! – Рэд встал и несколько раз прошелся из угла в угол. – Ладно, Виктор… Это я не тебе. Отходняк какой-то затянувшийся. Расслабился в отпуске, никак собраться не могу… Вернуться, застрелить Дэйва, расхерачить Департамент и базу АСП, глядишь полегчает…

– Съешь чего-нибудь или кофе свари, – посоветовал Блохин. – Смотри, тебя уже передергивает всего. Нам еще долго сидеть.

Когда Блохин взломал базу данных СКБ, выяснилось, что группа экстрасенсов была снята с Л-80, так как они вызывали дополнительные трудности в виде повышенной активности нестабильного фона планеты. Защитные поля, которыми пытались их оградить, действовали на Л-80 как красная тряпка на быка. У большинства участников экспедиции наблюдались психические расстройства, а у одного члена группы – даже эпилептический припадок. Просмотрев состав экспедиции, Рэд нашел фамилии двух человек, погибших во время небезызвестной аварии в альфа-радиусе.

– Черт! Джой! – воскликнул Рэд дочитав. – Вот дурак, зачем я его туда отправил? Я ведь уже знал!

– Месяц, – напомнил Виктор. – Та группа отработала месяц, прежде чем начались непредвиденные последствия. Потом, с чего ты взял, что Джой телепат, пусть даже и скрытый?

– Жизненный опыт подсказывает. Так. Надо выпить. Блохин поморщился.

– Рэджи!

– Только слово еще скажи про то, что мне можно, а что нет!

– Поступай как знаешь. Но если ты не протрезвеешь до завтра, я свяжусь с нашим «эскортом» и сдам им тебя с потрохами. Еще не хватало весь экипаж здесь погубить. Никто, кроме тебя, не знает, что делать. Так говори! Или вали отсюда на хер!

Гардон оторвался от бутылки, его глаза лихорадочно заблестели.

– Вспомни тварей, которые встречали нас. Вспомни штыки.

– Тьфу!

– Ага, мерзость редкостная… Ни один не блестел. Все псевдометаллические детали были ржавые, в пятнах крови, какие угодно, только не блестящие!

– Пожалуй.

– Оно не может воспроизвести зеркальную поверхность. Она для него не видима! Оно видит в ней свое отражение.

– Кто оно?! Кто может отражаться или не отражаться в зеркалах на Л-80? Ты несешь околесную, Рэд. Ты просто допился до белой горячки. Перестань глушить водку!

Гардон посмотрел на этикетку, помолчал, взвесил бутылку в руке и поставил ее на пол.

– Л-80 не влияет на человека никак, – раздельно произнес он, медленно выпрямляясь. – Это огромный сенсорный механизм! И все. СКБ может еще две сотни лет искать здесь волшебные лучи и галлюциногены – ничего не найдет. Аналогия с Файром ошибочна. Единственная опасность здесь для нас и для самой планеты – это присутствие человека.

– Что?!

– Скафандры стандартные. О том, чтобы старательно экранировать наше биополе, оберегая от человека космос, господа радетели за экологию только говорить горазды. В производство такую игрушку запустить – кишка тонка. Теперь представь себе парня из планетарной разведки, который первым ступает на другую планету: дыхание перехватывает от восторга и ужаса. Л-80 воспринимает его как мощный раздражитель, а работает как фоторобот. Не бывает в космосе чудес! Только реакции и объекты…

– Про фоторобота продолжай, – буркнул Виктор, – не отвлекайся.

– Старые записи, которые ты открыл, помнишь?

– Ты один их смотрел, мы в техблоке были.

– Ах да. Первые экспедиции никакие монстры не встречали! Знаешь почему? Акт дружбы со стороны инопланетного разума? Черта лысого! Л-80 не знала, чего мы боимся, и показывала все подряд, отмечая элементы, производившие максимальный эффект. Камень сотворила – наш потенциальный бравый космопроходец даже ухом не повел. А два камня друг на друге в тумане чью-то фигуру напоминают – страшно. И реакция другая! Кто этим дуракам сказал, что Л-80 мысли читает?

– Они не дураки.

– Неважно! Может, она кардиограмму снимает или функцию дыхания. Забыл, как исследование называется. Ну, да ты лучше меня знаешь… Много мы думаем, когда боимся! А если и думаем, потенциал мозга наверняка увеличивается. Единственное, что мне непонятно, почему здесь телепаты к месту не пришлись. Сами себя извели, или что-то посложнее… Знаешь, как идет биоробот? – спросил Рэд.

– Как?

– По естественному фону планеты – от ориентира до ориентира. Он «не фонит» и не является раздражителем.

А живой человек, да еще не дай бог телепат, идет в лабиринте своих грехов, страхов и переживаний. Короче, закрыть зеркалом голову, как источник самого мощного излучения, остальные параметры подогнать под стандарт, и все! Мы ее обманем. Ведь биор – не супермен, а среднестатистический человек без эмоций и усталости… Еще лучше – не отражающая, а поглощающая поверхность. Только где ее возьмешь сейчас?

Язык у капитана уже немного заплетался.

– Погоди, Рэд. Почему голову? А если полное зеркальное покрытие?

– Что ты будешь делать, если к тебе в дом войдет человек-невидимка и опрокинет стул? Эффект присутствия есть, что дальше будет – непонятно…

– Хм. Спрячусь или попытаюсь выставить, смотря, как себя поведет.

– Защищаешься, – констатировал Гардон. – Теперь представь, что в дом робот-уборщик вошел с лужайки, переставил пару стульев и вышел. Есть разница?

– Хочешь сказать, что биоров от людей Л-80 отличать уже научилась? И стало быть план состоит в том, чтобы сымитировать биоробота, спокойно пройти до исследовательского центра, а перед входом превратиться в человека… Как? Надо разомкнуть эмоции и кинестетику! Как это сделать?!

– Это уж твоя забота. Ты же у нас мастер на все руки. Зеркальное покрытие – раз, регуляторы функций организма из реанимационного блока – два.

Блохин с минуту помолчал, прикидывая, насколько пьян Гардон, чтобы придумать такое. Пришлось признать, что Рэд еще абсолютно вменяем.

– Похоже, ты прав. Это шанс. Остается только вопрос – кто?

– Я, разумеется.

– Нет, только не ты. Во-первых, – Виктор загнул палец, – ты тоже скрытый телепат…

– С чего ты взял?

– Жизненный опыт подсказывает. Во-вторых, – Блохин упрямо склонил голову и загнул второй палец, – ты не подходишь с медицинской точки зрения.

– Послушай, Виктор, – Рэд наконец заговорил спокойно, – именно с медицинской точки зрения я подхожу лучше, чем кто-либо. Твой любимый принцип «не навреди» соблюдается на все сто – вредить уже нечему.

– Ты не понимаешь, капитан, – покачал головой Блохин.

– Все я понимаю не хуже тебя, – Рэд опустил глаза. – Все не безгрешны, но первым Дэйв шантажировал меня. И только меня он хотел видеть у исследовательского центра. С твоей помощью или без – я все равно туда пойду.

– Хорошо, черт с тобой, – произнес наконец Виктор. – Значит, завтра с утра я пишу параметры с «Ви-Си», после обеда – с тебя… Да сколько можно! Оставь ты бутылку в покое. Вечером мы подбираем корректировку, и через день запускаем тебя в серию?

– Угу. Виктор… Ты на Сориссе на каком языке ругался?

– На русском. Ты уже как-то спрашивал!

– Расист, – Рэд засмеялся. – Хвастаешься чистотой славянской породы на фоне общего кровосмешения.

Виктор приблизился, отобрал у Гардона бутылку и оценивающе посмотрел на капитана сверху вниз. Рэд глупо улыбался. Виктор пощелкал пальцами у него перед носом и рывком поставил на ноги. Гардон охнул и обхватил голову руками.

– Она сказала, а я забыл… – пробормотал он.

– Рэджи, пойдем до лазарета прогуляемся, – попросил бортинженер. – Я тебе детоксикацию организую. Подручными средствами тут уже не обойтись…

– Не пойду! – мотнул головой Рэд. – Не знаешь, как по-другому сказать «талисман»?

– Не знаю. Тебе зачем?

– Так… Забудь…

Рэд махнул рукой и поплелся к выходу. В дверном проеме он въехал плечом в косяк и остановился, схватившись за верхнюю створку открывшейся двери.

В коридоре послышались шаги, Виктор подскочил и за шиворот втащил его обратно в каюту.

– Нет уж! Будешь спать под присмотром. Мне надо, чтобы завтра к вечеру у нас был трезвый капитан, а тормоза, как видишь, не держат.

По большому счету, Гардону было все равно, где провести остаток ночи, и он тут же рухнул на диван. Виктор постоял, негромко выругался и пошел в медотсек за детоксикатором. «Если так дальше пойдет, – думал он, шагая по коридору к лифту, – дело кончится тем, что он просто не проснется в один прекрасный день! Что ж такого сказал тебе Дэйв, что ты вторую неделю никак остановиться не можешь, Рэд…»

Около полудня следующего дня Гардон изложил комсоставу план действий.

– Почему именно ты? Почему не пойти хотя бы вдвоем? – спросил Джери после некоторого раздумья.

– Хочу лично убедиться в правильности своих предположений.

– Здорово, конечно, но я согласен со Стрэйком, – поддержал первого пилота Серж. – Я был на маршруте и говорю вполне серьезно: одному там делать нечего. Ты не дойдешь.

На секунду Гардон задумался.

– Поправка принимается. Кажется, у меня есть идеальный напарник, о котором я и думать забыл!

– Нет! – почти крикнул Блохин.

– На второго человека не хватит оборудования, Виктор, ты же знаешь.

– Давайте запросим СКБ, – предложил Фил. – Они приволокут нам все что угодно, на золотом блюде, пока мы им нужны.

– Нет, Кейт. Я не собираюсь раньше времени дарить им разгадку Л-80, даже если она не верна, – возразил капитан.

– Ты сам не знаешь, чего хочешь, Рэджинальд, – проворчал радист. – Надеюсь, что не самоубийства.

– Поскольку я здесь капитан, мои решения обсуждению не подлежат, – улыбнулся Гардон. – Если, конечно, вы не устроите восстание.

– Мы подумаем, – сказал Серж, посмотрев капитану в глаза.

«Только попробуй!» – подумал Рэд.

– Я так понимаю, командовать парадом до высадки будет бортинженер, – вмешался Стрэйк. – И только у него и у Рэджинальда роли уже расписаны. Остальные пока болтаются без дела, устраивая беспочвенные споры. Чем тебе помочь, Виктор?

Стрэйк поймал на себе благодарный взгляд капитана, нашедшего наконец поддержку. Похоже, после боя с пиратами у них с Джери наступила эпоха молчаливого взаимопонимания.

Около шести вечера по корабельному стандарту Гардона вызвал Блохин.

– Я закончил с «Ви-Си», теперь – твоя очередь. Прошу, – сухо сказал Виктор, кивнув на диагностический комплекс «Сатурн». – У Васи запас прочности – будь здоров. Кстати, не забудь ему лично объявить, что с ним в качестве руководителя пойдет усовершенствованная модель. Скажем, «Ви-С-18».

– Хм. Один шанс из ста, что он меня не вычислит, но попробую.

Вечером Гардон полулежал в кресле медицинского отсека, лениво наблюдая за Виктором, сопоставлявшим полученные результаты.

– Если вернусь, выброшу «Сатурн» за борт собственноручно, – пообещал Рэд.

– Ну мы-то знаем, что «Сатурн» здесь ни при чем. Просто кое-кому…

– Заткнись.

– Лучше скажи, тебе ведь не нужен анабиоз? У «Ви-Си» предусмотрена программа резкого снижения жизненных функций.

– Нужен. Блохин выпрямился.

– С резьбы слетел? – осведомился он. – Если у биора отключить дыхание, кровообращение и затормозить мыслительные процессы с целью экономии энергии, он включится через заданное время. Для человека это клиническая смерть, которая без экстренной медицинской помощи плавно переходит в биологическую. Он включится, а ты превратишься в труп!

Гардон зевнул.

– Ты запрограммируй так, чтобы я включался через две минуты… или сколько там живет мозг в таких условиях?

– Нисколько!

– Тогда сделай три с половиной.

– На кой ляд оно тебе сдалось, Рэд!

– Сделай, – серьезно повторил капитан. – Только чтобы сама не активировалась. А применение я найду.

– Лучше не ищи. Вдруг что-то замкнет в момент реанимации?

– Не замкнет. – Гардон снова погрузился в ленивое созерцание цифр на дисплее.

– Тьфу! Иногда даже я отказываюсь тебя понимать, Рэд. Зачем я только спросил? Больше слова не пророню.

– Сомневаюсь я, если честно…

Рэд ушел спать, а Виктор до глубокой ночи просидел в лазарете. На следующий день он развернул операционную и нашпиговал Гардона имплантируемыми регуляторами основных функций организма. Нельзя сказать, что капитан перенес процедуру стоически. Лежа под манипуляторами, он ругался так, что запотели камеры слежения.

– Мне в вены влили «резиновый клей» сиреневого цвета! Под кожу и под ребра насовали больше десятка капсул, дисков и микрочипов. Ты хоть знаешь, что в них, коновал? – благоухая антисептиками, спросил взъерошенный Рэд, выбравшись к мониторам.

– Разумеется, – кивнул Блохин.

– Мне кажется, тебе все равно, что ремонтировать, – сказал капитан, одеваясь, – людей или технику…

– В инженеринге и медицине больше общего, чем тебе кажется. И знаешь, по идее, программу надо запускать сейчас, чтобы было время адаптироваться.

– Нет, – сказал Рэджинальд. – Я, конечно, люблю совершать подвиги, но не до такой степени. Поднимешь меня в пять утра – и включить, и проверить успеешь.

Капитан нашел Стрэйка и выложил ему суть разговора с Дэйвом прямо на мостике.

– Так что, если я не вернусь, ни под каким предлогом не посылай никого на поверхность, – сказал он первому пилоту, подивившемуся такой откровенности. – Блохина свяжешь, остальные поймут. Снимитесь с орбиты и уйдете. Без меня вас довольно скоро оставят в покое.

Стрэйк молча кивнул – за жизнь экипажа можно было не волноваться.

Когда Виктор активировал систему контроля функций, мир опрокинулся. У Гардона возникло ощущение, что он умер, и душа отделилась от тела, но в силу каких-то причин не может его покинуть. Он весь был чужим самому себе. Он словно завис над происходящим, не зная откуда пришел и куда идет. Казалось, еще немного – и свет померкнет, чувствительность исчезнет, и он застынет без всякой надежды сориентироваться хотя бы на ощупь, прижизненным памятником себе. И Рэд очень удивился, когда понял, что тело все-таки слушается его. И не просто слушается, а даже двигается с некоторым опережением, как будто кто-то другой угадывает его желания за мгновенье до того, как сам Рэд успевает их осознать.

– Ну и как? – допытывался Блохин.

– Попробуй на досуге – узнаешь, – пробормотал Рэджинальд, сбив дыхание.

– Не сопротивляйся, – посоветовал Виктор, – и сигареты мне отдай прямо сейчас.

Капитан тут же выложил пачку на стол и молча вышел в коридор.

– Запомни, когда ты «включен», тонус мышц немного повышен, – говорил Блохин, шагая рядом, – что должно, в принципе, компенсироваться максимальной рациональностью нагрузки. Не ешь – у тебя установлена система клеточного питания. На всякий случай, еще и допинг. Но он, как обычно, в инжекторе скафандра. С пульта на левом предплечье запускается программа анабиоза. Так что лучше его не трогай. В скафандре «Ви-Си» на этом месте фальш-панель.

– Хорошо, я запомнил.

– И еще. Я не знаю точно, как долго обмен веществ, выведенный на новый уровень, будет сбалансирован. Запас аккумуляторов около трех суток.

– Я понял.

– Рэд, постой. Постарайся там не задерживаться, знаешь еще почему?

– Почему?

– У тебя перегружены все нервные проводники, не забывай. Если для больного параличом подобное оборудование – возможность вновь обрести движение, для тебя – последствия непредсказуемы. Нервная система самая капризная… Вроде все. – Блохин остановился и неловко переступил с ноги на ногу. – Биороботов не провожают. И раз уж ты у нас по легенде…

– Я свяжусь с вами сразу же. До свидания, Виктор.

Рэджинальд влез в скафандр и пошел к планетолету. Поскольку сам он уже давно забыл, что такое полуавтоматический спуск согласно нормам Департамента, управление пришлось отдать «Ви-Си» прямо на старте. Рэд занял место второго пилота и отвернулся. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы рядом за штурвалом сидел Стрэйк.

Планетолет снижался, продавливая разноцветные подушки облаков. Лохматые ватные комья плавали во всех направлениях вопреки всем законам физики и аэродинамики, сопровождая малый бортовой звездолет почти до самой поверхности. Последнее облачко, не спеша, взмыло вверх, когда уже начал разворачиваться трап.

– «Так вот какая ты без маски», – сказал про себя Рэд, обращаясь к планете, обозначавшейся в звездных картах как «Л-80».

Нет, Л-80 так и осталась загадочной планетой миражей. Пропала только та их часть, которая предназначалась для людей. Никакого тумана, никаких «почетных караулов» из невиданных зверей – ясная погода и видимость до самого горизонта. Вся поверхность как будто дышала. Медленно двигались горные вершины, отражаясь в лохматых облаках. Несуществующие лесные массивы переползали от одного островка настоящей растительности к другому, воспринимая и копируя на ходу их форму. Неуловимо меняли изгибы гигантские трещины на равнинах. Желтоватые изломы ледяных глыб крошились об острые зубья скал, стекая по ним в долины, поднимая фонтаны замороженных брызг, зависавших на несколько секунд и медленно исчезавших.

Ориентируясь по сигналам маяков, разведчики шли сквозь полупрозрачные сталагмиты сводчатых пещер, по дну несуществующих океанов, по потокам магмы, извергавшейся из вулканов, которых никогда не было. Иногда панорама менялась так стремительно, что Рэд внутренне вздрагивал, но его обманутое тело никак не реагировало на эмоции. Какое-то время пришлось пробираться на ощупь. Планета исчезла, земля под ногами исчезла. Рэд шагал по космической бездне через метеорный поток. Он видел светящиеся шлейфы комет и вращающиеся планеты, взрывающиеся в пустоте. Ощущение было настолько реальным, что капитан привычно оглянулся в поисках фала, которым космолетчик должен быть привязан к корпусу корабля. Гардон устал от бесконечности. Он попытался смотреть под ноги, но и там был открытый космос. Настоящей оставалась только невидимая каменная стена под рукой. В эту стену он инстинктивно вжался, когда монстр, отдаленно напоминавший громадного декоративного дракончика, проглотил его, вынырнув из бездны. Рэд рассмотрел даже ребристое небо призрачного хищника. Эмоции перехлестнули через край, на короткое время сбив капитану все тщательно выверенные настройки. Гардон рывком оторвался от стены, и в следующий момент робот-убийца спас ему жизнь, схватив за руку.

– Сложные условия, – бесцветно произнес «Вася». – Меня предупреждали о миражах. По карте – обрыв в полутора метрах.

– Сворачиваем.

– Обход сверху?

– Да, иди вперед.

«Ви-С-18»? – подумал Рэд. – Черта с два. Если я не сойду здесь с ума, то улечу в пропасть. Гравитация 1,7 – никакие компенсаторы не спасут. Ну, Виктор, где твоя психосоматика? Почему она такая… однонаправленная. Почему бы сейчас не пойти обратному импульсу – от моего тела в голову. Я был бы не прочь отупеть на двадцать ближайших часов, чтобы соответствовать своему одураченному организму и не совершать нерациональных поступков. Васька с его электронными мозгами и так уже пришел в некоторое замешательство оттого, как меня с перепугу бросило спиной на скалы». Рэд шел не чувствуя своих мышц. Искусственные импульсы стимуляторов упорно гнали его вперед.

Они достигли перевала, и теперь тропа вела вниз, по косматым серебристым облакам, в которых Рэд утопал по пояс, не чувствуя сопротивления. «Господи, Клэр! Конечно, я соврал тебе. Еще бы я не хотел вернуться! Прямо сейчас. Когда это кончится?» Облака взметнулись вверх сверкающими белоснежными пиками, рассыпались знакомыми уже вихрями серых хлопьев, и Рэд шагнул во вселенский пожар. Пламя закрывало горизонт. Огнем был объят «Ви-Си» и сам Рэд. Время от времени в багровом мареве вспыхивали ослепительные белые дуги. Капитан усилил светофильтры, но вспышки слепили даже сквозь тонировку. Забрало гермошлема принялись яростно облизывать огненные лепестки чайного цвета. Расплавленная почва под ногами медленно поплыла. Рэд замерз. Л-80 обманула не только его, но и климат-контроль скафандра. И в ход пошла система дополнительного охлаждения. К счастью, вскоре она отключилась автоматически, повторно считав данные внешней температуры и температуры тела своего подопечного.

Рэд услал биоробота на восточный склон устанавливать дополнительный маяк и, постепенно согреваясь, смотрел на карабкающийся вверх факел, в который врезались резвящиеся белые молнии. Капитан перевел взгляд на свои вытянутые руки. Там ютились, толкаясь и вспыхивая, веселые язычки. Рэд попробовал их стряхнуть, и с правой ладони тут же прыгнул в лицо огненный клубок.

Л-80 нашла его слабое место или так получилось случайно, но капитану опять пришлось вспомнить свое бесконечное падение на планету Джунгли. Там горел его истребитель. Там горели болота и лес. Чуть раньше погибла в огне Моника… Его ожидал суровый приговор, побег из тюрьмы и тяжелые ранения, поставившие крест на мечте о карьере военного летчика.

В плечо впилась игла инжектора.

«Блохин, чертов слесарь, как скоро допинг подействует, ты мне не сказал…»

Рэд вышел из полосы огня. «Ви-Си» бодро шагал в тридцати метрах впереди по изумрудному полю. Над ним распласталось неестественно яркое сиреневое небо. Рэд оглянулся. Позади висели облака. Он догнал биоробота.

– Почему отстал? – спросил тот.

– Видимость упала.

– Центр в долине. 1750 метров от нас. Иду первым?

– Да.

Рэд убрал светофильтр. Глаза теперь слепила даже изумрудно-зеленая поверхность, по которой они шагали. В качестве прощального сюрприза на маршруте Л-80 преподнесла средней силы землетрясение с резким изменением угла наклона поверхности. И Гардон искренне посочувствовал парню из планетарной разведки, которого видел на архивной видеозаписи. Современный комплект снаряжения скафандра позволял закрепиться даже на вертикали.

«Неужели все?» – подумал Гардон, разглядывая складчатые купола исследовательского центра.

Расстояние до цели составляло около четырехсот метров каменистой местности без всяких подвохов. На полупрозрачную «карамель», облепившую валуны, Рэд, только что прогулявшийся по бездне и сгоревший заживо, даже внимания не обратил, прикидывая, как бы избавиться от напарника.

Блохин и Стрэйк, естественно, поковырялись в оружии, имевшемся на борту планетолета. А «Ви-Си» по инструкции взял бластер перед высадкой. Рэд не остановил его, надеясь, что, имея в руках лучемет, Вася не будет его травить, душить и резать на части. Следовательно, поведение противника можно будет предугадать. Хотя что тут гадать? Вот прямо сейчас взять бластер и разрядить его в спину впереди идущего… почти человека. Лучше не придумаешь! Сделать это Рэд не успел. Биоробот резко развернулся к нему с оружием наперевес и открыл огонь.

Он стрелял почти в упор, с расстояния нескольких метров. И что бы там ни изобретал Блохин, Рэд, в которого всадили очередь, оступился и полетел на камни, скатываясь по каменистой осыпи вниз, слева от дороги. «Ви-Си» прилежно держал палец на спусковом крючке, пока желтый с черным скафандр не перевалился через здоровенную глыбу и не скрылся из поля зрения и из сектора стрельбы.

Теперь биор должен удостовериться, что противник уничтожен. Оружие, хоть и сработало вполсилы, но будет у него в руках, снятым с предохранителя и… и Рэд безнадежно проигрывал роботу упражнение в стрельбе на время. Перевернутся, вытащить бластер – куда там! Он, оглушенный падением, даже не мог сообразить, сломал себе что-нибудь или нет. В углу гермошлема погас видеоконтроль, и отчетливо ощущалась повышенная гравитация – компенсаторы скафандра накрылись.

«Если внутренний каркас поврежден, я все равно труп». Не меняя позы, Рэд щелкнул панелью и активировал пресловутую программу анабиоза, выключив жизнь нажатием кнопки.

Биоробот стрелял в него не из ненависти, а согласно заложенной программе. Зарегистрировав факт смерти, он не станет еще раз палить в труп, глумиться над телом или плясать на останках своего врага, как зачастую делают его создатели. Если «Ви-Си» открыл огонь, значит, он вычислил, что рядом не машина, а живой свидетель, который раз погибнув, уже не воскреснет. И суицидальный фокус вполне может удастся.

Рэд наивно понадеялся, что сейчас уснет, как на операционном столе. Но взбудораженный допингом организм вздумал сопротивляться, и Рэд начал умирать с того, что перестало биться сердце. Сначала он даже не понял, что произошло, потом его обуял дикий животный ужас. Попытка вскочить на ноги вылилась в несколько конвульсивных движений, оборвавших дыхание. Рэджинальда охватила безумная эйфория собственной агонии. Пена изо рта медленно ползла на щеки и шею с онемевших губ, пока сознание наконец не отключилось. И боль судорожно сокращавшихся мышц не проглотил давящий холод, прижав к земле уже неподвижное тело.

Рэд валялся на деревянном топчане, привязанный к нему тонкой прочной бечевкой, врезавшейся в кожу. Стены, придавленные низким потолком, терялись во мраке. Тело с аппетитом глодали безобразные слизняки, оставляя глубокие надрезы, зиявшие черными бескровными треугольниками.

Кира подошла, шуганула нечисть и склонилась над ним. Изметинская была такая настоящая! Никаких светящихся одежд. Светло-сиреневый операционный костюмчик. Выглядит немного устало. Она вдруг присела на край топчана. Бечевки ослабли.

– А все-таки жаль, что ты не успел тогда, капитан…

– Кира, не уходи!

Голос, певший колыбельную, стал отдаляться, затихать и к последней строчке перешел на зловещий свистящий шепот. Ослепительная радуга рухнула с потолка, взорвав грудную клетку потоками воздуха.

Рэджинальд хрипло заорал, хватая ртом воздух и открыл глаза. Обрывки видений ускользали, как вода сквозь пальцы. Полупрозрачная «карамель» стекала по валунам, облака трепетали в небе обрывками знамен, исписанных неведомыми символами. Он остался жив.

Вася, зафиксировавший факт смерти, не забрал у него оружие. С точки зрения биоробота – разоружать мертвецов не имело смысла. Волна идиотского счастья сменилась глухой тоской и ощущением, что он забыл что-то важное, после чего к Гардону вернулась способность рассуждать.

Рэд даже пожалел, что ему в очередной раз не дали умереть, вопреки неутешительным прогнозам, и удивился тому обстоятельству, что системы жизнеобеспечения скафандра выдержали и остались в целости. Он медленно пошевелился и сел на грунт с чувством безмерного уважения ко всем конструкторским бюро космофлота и всей фундаментальной науке системы Аналогов.

Повышенная гравитация не смертельна, но обратной дороги нет. Не дойти, даже если бы он очень хотел. Гардон встал. Координация движений некоторое время была нарушена, но быстро восстановилась. После десятка неуверенных шагов система сбалансировалась, и пришло уже знакомое ощущение, что тело движется само по себе.

«Черт возьми. Полсуток без еды и отдыха, с учетом одной клинической смерти. Не оставить ли мне на месте всю электронику, когда вернусь? Подзарядился – и несколько следующих дней ты „рыцарь без страха и упрека“

Гардон не стал карабкаться вверх по склону, борясь с силой тяжести, а побрел вдоль тропы. Благо на расстоянии ста семидесяти метров от центра никаких минных полей уже не было.

«Ви-Си» должен быть уже у входа, – предположил Рэд. – Он должен войти. Со мной или без меня – не так важно. По крайней мере я на месте «друзей» Дэйва запрограммировал бы его именно так». Гардон вытащил бластер и снял с предохранителя – умирать второй раз за день не было никакого желания. Капитан осторожно выглянул из-за западного крыла здания и отшатнулся, увидев взрыв. Вася рвался в исследовательский центр, используя весь свой тайный потенциал. Поврежденная система защиты открыла по нему неприцельный огонь, и «Ви-Си» с его реакцией без труда вошел бы внутрь, минуя траекторию выстрелов.

Рэд нагло встал у него за спиной в полный рост и, зло сощурившись, нажал спусковой крючок. Оборонный комплекс временно прекратил стрельбу. Его пушки судорожно задергались, пытаясь перенацелиться, но Рэд и уничтоженное им чудо техники оставались в мертвой зоне. «В отличие от тебя я не так доверчив, – усмехнулся Гардон, расстреливая резервные источники питания упавшего „Ви-Си“, – усовершенствованная все-таки модель…».

Выведенный из строя биоробот в развороченном скафандре дымился посреди площадки. Рэд подобрал его лучемет, увеличил мощность и, волоча его за ремень, поплелся к взорванному шлюзу, стараясь не выходить из мертвой зоны, чтобы не угодить под обстрел. Высокочувствительные сканеры охранной системы сразу же признали в нем человека, чему Рэд несказанно обрадовался. Отключать свою собственную автоматику, как задумывалось сначала, он теперь до смерти боялся.

Гравитация внутри соответствовала корабельному стандарту. Скафандр перестал казаться свинцовым саваном, наброшенным на плечи, и Рэд поднял и повесил себе на плечо второй бластер. В командный отсек – конечную цель путешествия – вел узкий коридор, всего несколько метров. Рэд ступил на отделанные под мрамор плиты с мыслью, что является сейчас прекрасной мишенью. «После смерти я стал впечатлительным. Мне теперь везде враги мерещатся», – подумал капитан, но доверяя своим инстинктам, оставшимся неподвластными электронике, взял оружие наперевес.

– Твою мать! – Нажав спусковой крючок излучателя – ответный огонь, Рэд бросился вниз, осыпаемый раскаленными брызгами и осколками пластика. В том, что стрелял человек, капитан не сомневался даже те доли секунды, которые летел на пол, к стене: автомат в таких условиях не промахнулся бы.

Гардон вскочил, скинул с плеча бластер «Ви-Си» и пошел вперед, огрызаясь огнем, стреляя с двух рук одновременно. Коридор заволокло дымом, завыла сирена пожарной сигнализации. Заблокированные створки двери злобно шипели расплавленными замками, пока Рэд полуослепший от собственных выстрелов, раскрасивших дым, кромсал их с тупым упорством биоробота…

«Что ж такое?! Сегодня стрельба прекратится или нет? Сколько можно в десантников играть!»

Он сделал над собой усилие, чтобы снять палец с гашетки и остановился на пороге с двумя бластерами в руках. Их прицельные зайчики, обшарив помещение, подрагивали на боковой двери справа.

– Сначала оружие, – сказал Гардон в переговорник скафандра.

Надрывно гудела вентиляция, захлебываясь медленно рассеивавшимся дымом.

Дверь приоткрылась. Под ноги капитану заскользил брошенный «Карат-32».

– Теперь – хозяин.

Из-за двери выглянул человек в рабочем комбинезоне сотрудника исследовательского центра. К левому плечу, испачканному кровью, незнакомец прижимал недоделанную повязку из типовой аптечки планетарной разведки.

– Не стреляй, – тихо сказал он и закашлялся. – У меня больше нет оружия. Клянусь!

– Бесполезно клясться биороботу, – усмехнулся Гардон. – Иди сюда. Без глупостей.

Теперь он рассматривал незнакомца скорее с интересом, отказавшись от мысли о возможном сообщнике. Перед ним стоял мужчина лет сорока пяти. Если бы не недельная щетина Рэд, пожалуй, отнес бы его к интеллектуалам. Высокий лоб, мягкие черты лица, проницательные карие глаза.

– Ты не похож ни на биора, ни на агента спецслужб… Можно мне сесть?

Раненого пошатывало. Гардон милостиво указал бластером в кресло перед пультом и уселся напротив.

– Я вас слушаю, сэр. Говорить-то вы можете. Это для вас, наверное, привычнее, чем палить из лучемета по первому встречному.

– Кто ты такой?!

– Ну уж нет. – Гардон свалил оружие на пульт рядом с собой. – Вы будете говорить первым. Я считаю это справедливой компенсацией за радушный прием. Только говорите кратко и отчетливо.

Рэд уселся напротив, откинул гермошлем назад и принялся брезгливо оттирать с лица засохшие слезы-сопли-слюни перчаткой полужесткого скафандра.

– Да-да… Конечно. Мое имя Берт Стоун. Я… можно сказать, я хранитель этого места.

– Берт Стоун?!

Так вот почему лицо человека, которого он встретил при столь странных обстоятельствах, показалось Гардону смутно знакомым. По данным СКБ планетолог Стоун был одним из двух человек, которые первыми пытались расконсервировать филиал после перерыва и не вернулись. С их исчезновения и начались бесплодные попытки проникнуть в злополучный исследовательский центр.

– Где сотрудник СКБ, который сопровождал вас? – спросил Рэд, решив, что лучше потом умоется, чем рожу расцарапает. Психоз по поводу следов собственной смерти на лице отступал по мере того, как внимание переключалось на разговор.

– Погиб на маршруте, – Стоун перехватил недоверчивый взгляд. – Он действительно погиб. Разве я похож на убийцу?

– Похож, – сказал Гардон. – Только на неопытного. Почему же вы решили разыгрывать здесь трагикомедию с таинственным исчезновением и последующим воскрешением, господин Стоун? Исследовательский азарт? Или вы попросту рехнулись?

– Послушайте, э-э-э…

– Рэджинальд.

– Рэджинальд. У меня нет другого выхода, как все вам рассказать.

– Да уж, я думаю.

– Но что вы будете с этим делать? Я предлагаю вам уйти. Могу даже гарантировать безопасный переход до посадочной площадки, а вы скажете, что заблудились в миражах.

– Все остальные так и сделали?

– Нет. Вы первый, кто дошел сюда за полгода. И мне ужасно любопытно, как вам это удалось?

– Берт, – устало сказал Рэд, – выкладывайте, что знаете. Ведь для чего-то, черт возьми, вы назвались хранителем! Иначе я вас просто пристрелю и возьму груз, который мне нужен.

Ученый испытующе посмотрел на него, взвешивая обе возможности: доверить первому встречному бесценную информацию или умереть во имя науки. Придя к какому-то решению, он вдруг подался вперед и заговорил без всяких предисловий:

– Представьте себе живую планету.

Гардон скривился: «Сумасшедший дом, я так и думал».

– Нет-нет! Это не сказки, и я не сошел с ума. Планета в целом, ее ядро, не очень отличается от виденного мною раньше. Материки, Рэджинальд! Я первый понял это. Смотрите. – Он включил монитор, покосившись на сваленное в кучу оружие, которое Рэд небрежно отодвинул в сторону. – Всего их девять. Они представляют собой громадные биоструктуры, обладающие разумом и колоссальной энергией. Откуда такая нестабильность и вечная путаница с координатами? Материки двигаются, что, в принципе, было известно. Они переползают с места на место гораздо активнее, чем литосферные плиты любой из известных планет такого типа. Их миражи – это их война друг с другом за экваториальные территории! Понимаете?

– Нет.

– Хорошо, скажу по другому. Война огромных биополей, более мобильных, чем их неповоротливые обладатели. Материки обманывают друг друга, изменяя ландшафты, показывая пустоту там, где ее нет, и наоборот, а когда это не удается – бьются друг с другом! Землетрясения, причем локальные, здесь обычное дело.

– Это я заметил.

– Думаете, почему центр построили именно здесь? Ведь расстояние до основной посадочной площадки отсюда не больше двадцати пяти километров, а по прямой еще меньше.

– В каталоге указан какой-то тектонический разлом, но я до конца не разобрался. Слишком специфическая информация…

Берт понимающе кивнул.

– Это свежий «шрам». Вернее, когда строили центр, он был свежим. Зона поражения составляла около двадцати километров, соответственно возможность продуцирования миражей здесь была резко снижена. Сама собой появилась готовая площадка для испытаний рядом с основной базой. Просто находка! Но планетарная биосистема оказалась самовосстанавливающейся, и в результате мы имеем то, что имеем.

– «Карамель» на камнях в радиусе трехсот метров… раньше это было единственным проявлением миражей практически на всем маршруте до Центральной! – догадался Рэд.

– Хм. Да, похоже на карамель… Но еще через пару месяцев здесь снова будет кромешный ад. Когда вы вошли в систему карликов района Альгарро, то наверное заметили, что в ней шесть планет. Даю голову на отсечение, что среди них найдутся подобные Л-80. Единственное, что мне не удалось выяснить, возможно ли общение между ними. Если да… Живая планетная система, Рэджинальд! Может быть, и нет, но человеку решительно нечего здесь делать. Тем более – человеку с оружием.

– Почему такая болезненная реакция именно на человека?

– Потому что в любом из нас сконцентрировано столько же эмоциональных реакций, выплескивающихся наружу, сколько здесь размазано по целому материку. Это же настоящая заноза с мегафоном! И скорость мышления несопоставима.

– Предположим, я вам поверил. Тогда что здесь ищет СКБ? Речь шла о стратегическом грузе. Мыслящий агрессивный материк, закаленный в боях, – это, конечно, здорово. Но что дальше?

– Нет, не материк. Не материк, а его оружие! Все живое имеет свое биополе. Увидеть ауру человека может только экстрасенс, обладающий так называемым астральным зрением. И всегда найдутся скептики, которые в это не поверят. Чтобы увидеть биополе здесь, не надо быть экстрасенсом. Оно просто бросается в глаза.

– Миражи?

– Да. Именно. Они ведь не бесплотны. То есть это не миражи в нашем понимании. Это нечто совершенно иное: одновременно материальное и имеющее бесконечное количество вариантов трансформации. Универсальное оружие. Можно поставить перед армией классический образ старухи с косой, которая на глазах у сотен людей скосит десяток-другой воинов из их рядов. Представляете масштабы паники? А если наложить на это суггестивные техники, которыми человечество владеет еще с Земли-1? Даже если отбросить гипноз, можно выставить целую армаду призрачных кораблей. Полчаса уйдет на опознание. А если между ними расставить реальные боевые крейсеры?

– Страшно, – задумчиво сказал Рэд. – Но еще никому не удавалось повернуть историю разработки оружия вспять. Пока вы выиграли всего полгода…

– Я попытался установить с ними контакт, – уже спокойнее продолжил Берт, кивнув на экран с панорамой планеты. – Однако попробуйте дружески поболтать с целым материком. Сколько квадратных метров его биотерритории вас услышат? А те, кто тысячелетиями воевал с ним? Существует ли у них дипломатия? Конечно, кое-чего я добился, но это ничтожный результат по сравнению с несопоставимостью наших миров. И если не до конца изученные проявления чужой агрессии перебросить в наш мир, усилив гипнотическим эффектом, никто не знает, что от него останется.

Гардон помолчал. Он поверил Стоуну сразу же. Он двенадцать часов испытывал на себе проявления «чужой агрессии» и до сих пор не понимал, как остался жив.

– Согласен, – произнес Рэд. – Но вы не остановите военную машину.

– А вы? Гардон улыбнулся.

– А я тем более. Мой корабль, который сейчас висит на орбите, стерегут как зеницу ока и блокируют дальнюю связь. Так что вряд ли мы сможем пообщаться с прессой или президентом Объединенного Совета.

– Так вы – космолетчик?

– Да. Я капитан АСП. Моя фамилия Гардон. У меня здесь транспортник класса МНК и задание вывезти контейнеры, как я теперь понимаю, со стабилизированными миражами или чем-то подобным, что может не рассыпаться за пределами Л-80.

Стоун кивнул.

– Примерно так. Хм… АСП… Я и не думал, что она занимается подобными делами.

– АСП не занимается. А вот мне, к сожалению, пришлось. Итак, что у вас есть, чтобы доказать вашу теорию?

– Я кое-что записывал. К сожалению, довольно бессистемно.

– Собирайтесь. Контейнеры тоже возьмем. А «Ви-Си» нечаянно взорвет исследовательский центр.

– «Ви-Си»? С вами биоробот?

– Был. Он вышел из строя. Такой ненадежный образец, знаете ли…

– Как это вы меня не убили, Гардон? – вздохнул Стоун. – И потом, взорвать центр – это пахнет трибуналом.

– Не больше, чем введение в заблуждение командования космофлота Аналога-1 и СКБ, которым вы тут занимались из гуманистических побуждений, пока у них одна экспедиция за другой пропадали. Как отключить зенитки, знаете?

– Да, разобрался.

– Отключайте. Сколько здесь контейнеров, готовых к демонстрации?

– Шесть. Что вы собираетесь делать?

– Использовать их по назначению: спасти ваше доброе имя и свою шкуру. Опять же о человечестве тоже нельзя забывать. Если вы так подружились с Л-80, может, организуете узконаправленный сеанс связи с орбитой? У меня в шлемофоне даже не фонит – весь связной блок выгорел.

– Да, это могу, – Стоун окинул взглядом обожженный и покоробленный скафандр Гардона. – Идея зеркального экранирования ваша? – он кивнул на гермошлем.

– Моя. На абсолютную поглощающую поверхность производственных мощностей не хватило. У меня звездолет, а не лаборатория. Установили связь?

– Невероятно, – пробормотал ученый. – Предлагаю вам место в нашем институте.

Рэд хмыкнул и подошел к передатчику.

– «Моника», это Гардон.

– Рэд! Где ты? – раздался голос радиста. – Тут хоть засканируйся!

– Кейт, дай мне Стрэйка.

– Здесь, – тут же откликнулся Джери.

– Джери, на катер! Ты – первым, Блохин с тобой. Сержа с Кейтом подбросите до центральной посадочной площадки. Высадишь их, пусть заберут планетолет. Пройдешь сюда вдоль поверхности. Зенитки отключены, но ты поаккуратнее. Джоя не брать!

– Понял.

– Надо сделать вид, что мы гоняем пока только до Центральной, – повторил Гардон.

– Я понял, Рэд.

– Жду вас. До связи.

– А вы умеете принимать решения, капитан, – задумчиво сказал планетолог. – Вот уж никогда бы не подумал, что мне доведется с симпатией относится к человеку, который меня подстрелит.

– Кто вам сказал, что я человек?

– То есть?

– Не верь глазам своим, исследователь Берт Стоун! Показывайте, где склад.

Массивные створки дверей разомкнулись, Стоун и Рэд переглянулись и одновременно сделали тот шаг, который окончательно поставил их вне закона. Погрузчики выкатили контейнеры на стартовую площадку. Рэд вышел проконтролировать их работу и посмотрел вверх. Клубящиеся облака напоминали северное сияние Аналога-1 – самой холодной планеты системы, с которой у климатехников были вечные проблемы, – только выполненное в пастельных тонах. Весь небосклон словно струился. Приглушенные переливающиеся краски спектра перечеркивали иссиня-черные зигзаги, напоминавшие медленно ползущих и извивающихся змей. Все-таки был в Л-80 какой-то магнетизм. Первый раз за день Гардон усомнился в здравомыслии Стоуна. Свихнуться здесь, оставшись одному, было куда проще, чем скрупулезно заниматься исследованиями, подогревая призрачную надежду на здравомыслие соплеменников, которые рано или поздно должны были появиться.

Рэд вернулся в здание и бросил на планетолога пристальный взгляд. Тот, морщась от боли, пытался сменить на руке пропитанную кровью повязку. Помогать ему в перчатках скафандра – только издеваться. Нет, он не производил впечатления спятившего ученого.

– Налюбовались? – спросил Берт. – Я, когда первый раз увидел, двадцать минут стоял, замерз, а оторваться не мог, в полном смысле этого слова. Гипноэффект налицо, хоть его и отрицают некоторые мои коллеги. Вы подозрительно быстро опомнились.

– Скорее всего – это не я. Автоматика сработала.

– Вы говорите загадками, капитан.

– Нет никаких загадок. Объясню потом.

– Что ж… Если верить маркировкам контейнеров, в некоторые из них сублимировали эту красоту. Ваши друзья смогут сесть по радиомаяку?

– Да.

– Тогда можно уже встречать. Я пойду оденусь.

Гардон двинулся навстречу бортовым огням, пробивавшимся сквозь пыль, поднятую катером при посадке. Распахнулся тяжелый люк, поблескивая металлом, раскрылся трап, и его платформа услужливо застыла в крайнем верхнем положении, дожидаясь хозяев. Какой прекрасный образец реальности среди зыбкого мира обманов.

– Рэд, черт возьми, как я рад тебя видеть! – заорал Блохин, вываливаясь из люка. В шлемофоне захрюкало, но Рэд понял, о чем речь идет.

– Здорово, капитан, – сказал первый пилот. – Услышал? Вид у тебя такой, будто ты в пожарной команде работаешь.

«Джери, забери меня отсюда! Я так устал…»

– Привет, команда, – сказал Гардон. – У меня только внешний переговорник живой, так что зря стараетесь.

Он представил им планетолога. Погрузчики закрепили контейнеры. Рэд сел в кресло второго пилота и вкратце изложил Блохину и Стрэйку события, гипотезу ученого и только что созревший план прорыва кордона с помощью экспериментальных образцов оружия Л-80.

– Я не вижу другого выхода, капитан, – сказал Стрэйк. – Давай попробуем…

Блохин против обыкновения хранил молчание.

– Старт.

Джеральд с двух заходов расстрелял исследовательский центр. Стоун нервно дернул здоровым плечом и отвернулся. Внизу разлетались складчатые купола, сметаемые сериями взрывов. Стрэйк развернул катер, прополз вдоль поверхности до базы и повез их на орбиту, имитируя старт с центральной посадочной площадки. Вслед за ними с нее взмыл планетолет.

– «Как я люблю хороший пилотаж, – подумал Рэд, – и как я теперь ненавижу планетарную разведку! Как это люди в ней всю жизнь работают? Неудивительно, что у них такая смертность… даже нас обогнали… и орбитальников…»

Мысли путались, в глазах рябило. Он еле выдрался из своего побитого скафандра на борту «Моники».

– Виктор, забирай меня и Стоуна в медотсек, – сказал Гардон. – Его надо перевязать по-человечески, а меня отключить от этой дряни. Потому что если я сейчас не закурю, я сдохну в очередной раз, и уже насовсем.

– Ты запускал анабиоз?!

– Угу. Как видишь, не замкнуло. Ты молодец.

– Рэд, ты не понимаешь! Источники питания еще не сели, где гарантия…

– Нет никаких гарантий, – перебил его Рэд. – Мозг ожил – остальное тоже никуда не денется. У тебя джин есть?

– Ровно сто один грамм. Рэд улыбнулся.

– Маловато. Нам выделили время, мы управились за половину, и я отдохнуть хочу. Пойдем уже, пожалей господина Стоуна.

Планетолог, придерживая здоровой рукой больную, слушал их разговор, удивленно переводя взгляд то на одного, то на другого.

– Я вам обещал кое-что рассказать. – сказал ему Рэд. – Думаю, бортинженер лучше объяснит.

Обратная процедура заняла насколько часов, и Блохин его усыпил. Рэд послушно лег под манипуляторы. Но с первых микрограмм препарата, попавших в кровь, завопил: «Нет!» – закатил истерический припадок и бился, обрывая с себя гибкие блестящие щупальца, до тех пор пока Виктор, обалдевший от такого поведения полусонного пациента, не догадался дать ингаляционный наркоз. Гардон так измотался, что ему даже кошмары не снились. Провалился в черный колодец, вынырнул и открыл глаза. Он посмотрел в белый потолок медицинского бокса.

– Как дела? – спросил Блохин.

– Спать хочу, – невнятно ответил капитан.

– Ну спи, если сможешь.

Рэд окончательно проснулся и проклял момент, когда ему в голову пришла идея, как обмануть Л-80. Все тело ныло, как будто накануне его сутки крутили на центрифуге. Отдельные участки кожи ничего не чувствовали, другие – словно кипятком обожгли. Какие-то группы мышц судорожно подергивались, другие – ему не повиновались. А в животе и вовсе сидел колючий ежик. Рэд был весь раздерганный. Ему не дышалось, и его колотило так, что взять термопульт, лежащий рядом, он даже пытаться не стал. Чувство времени пропало. «По сравнению с этим та дрожь, что меня била с похмелья, сойдет за вариант нормы, – подумал Рэд. – Зачем я это сделал?»

– Тебя все время так трясет? – встревожено спросил вошедший Виктор.

– Н-не з-знаю.

– А чего заикаешься?

– Отстань, Виктор. Н-не м-можешь п-помочь – н-не лезь.

– Кое-чем могу…

Его ломало всю ночь, и ожил Рэд только к утру. Бортинженер уселся напротив.

– Ну, скажи мне что-нибудь, капитан.

– Кто на вахте?

– Штурман. В тройке техников – Фишер, Эрик и Сэнди. – Виктор встал, развернул стул и сел на него верхом, сложив руки на спинке. – Теперь о тебе поговорим…

– Нога болит, – буркнул Рэд.

– Погуляй-ка под гравитацией один и семь в полужестком скафандре без компенсаторов с полным комплектом снаряжения. Не надо было из себя героя строить и Васю брать – не слетел бы с дороги. Так что это не новость, – заключил бортинженер.

– Для тебя не новость, а я уже начал забывать о боли после отпуска. – Рэд приподнялся, и функциональная кушетка зафиксировалась в полулежачем положении. Он погладил себя по бедру. – М-м-м, зараза… Что тебе сказать? Вопрос, что нормой считать? Раньше из м-меня биоробота не делали. – Рэд еще слегка запинался, когда говорил. – У м-меня такое чувство, что организм из мозаики с-сложили.

– Ты хоть помнишь, что было?

– Да. До лазарета. Не смотри на меня, как на сумасшедшего.

– Тогда говори, чего надо, и я пошел.

– Голову полковника Дэйва на з-золотом блюде, – проворчал Рэд.

– Извини, не завалялась. Что попроще давай. И вообще, знаешь, какой первый признак того, что ты плохо себя чувствуешь, согласно моим многолетним наблюдениям?

– Интересно…

– Ты начинаешь мне хамить. Так что сделай выводы. Гардон вздохнул.

– Виктор, отпусти меня в каюту. Н-не могу больше на белый потолок смотреть – так противно.

Блохин окинул его оценивающим взглядом.

– Только не пешком. Вставать тебе еще рановато.

– Д-да хоть на козе!

К вечеру Гардон хлебнул виски и окончательно помирился со своим организмом. Овладевший им страх перед собственной беспомощностью постепенно отступил. Хронометр показывал 18.55, когда Рэд почувствовал себя в состоянии пойти в командный отсек. В рубке дежурил Сент-Фалль.

– Привет, капитан. Ты слегка похож на привидение, так что лучше садись.

Рэд не заставил себя долго упрашивать.

– Что нового?

– Ничего. Восемь крейсеров и один линкор как бы невзначай дежурят в секторе. Три – СКБ, остальные – армейские.

– Капитан – командному составу. Сбор в рубке через пять минут.

– У меня только два вопроса к вам, – заявил Рэд, когда все собрались. – Первый: все ли согласны действовать противозаконно, потому что приказывать в такой ситуации я не вправе?..

– Кто хотел – мог отказаться в кабинете у Дорварда, – сказал Стрэйк. – Давай второй.

– Когда?

– В 3.30, – предложил штурман. – Мы будем в тени луны. Даже орбиту менять не придется.

– Согласен, – кивнул Рэд. – Стрэйк, проверь бортовое вооружение. Блохин, возьмешь Стоуна и подготовишь к сбросу контейнеры. Джой, пройдись по техническим уровням с Фишером и Белтсом. Все, что не закреплено, – или закрепить, или за борт. Но только перед стартом. Кейт, с тебя радиообращение открытым текстом. Сделай пострашнее: мол, ОМП на борту и все такое. Серж, с тебя «слалом», на случай, если не сработают наши экспериментальные образцы… Джой, постой!

– Да, сэр?

– Перед стартом наденешь гермошлем, в котором я на поверхности работал. Подготовь скафандр прямо сейчас.

– Но сэр…

– Это приказ. Кругом. Шагом марш. – Рэд закурил в кресле.

– А что потом, капитан? – негромко спросил штурман. – Ты хоть представляешь масштабы скандалов в Объединенном Совете и Департаменте космоплавания? Спецслужбы просто с цепи сорвутся.

– Лучше война политиков, чем Третья звездная война.

– Думаешь, нам удастся пристроить куда-нибудь полученную информацию? Они же натравят на нас весь космофлот.

– Сначала пусть натравят. Когда правительство объявило о небольшой спецоперации по уничтожению колониальных террористов, никто даже не подозревал, во что это выльется. Тем не менее войны так называемой Второй Волны длились около восьми лет.

– Локальные!

– Это вам в «Вышке» говорили, что они локальные. Или «оранжерейные», потому что велись вне системы Аналогов. Метрополии просто не решились назвать их Третьей звездной войной. А по всем законам военной науки – это были широкомасштабные операции на различных театрах военных действий! Кто за что там воевал? Как конфликт смогли так раздуть? Устроили полигон… Не веришь – спроси Стрэйка.

– Что мне в «Вышке» говорили и кому я верю – дело десятое. Нас раздавит машина раздоров, которую мы пытаемся запустить, а я хочу пожертвовать карьерой и головой не впустую.

– Вот уж чего не могу тебе пообещать! Единственное, в чем я сейчас уверен: если есть оружие – есть и мишень. Просто так оно не разрабатывается. То, что мы привезли с Л-80, имеет масштаб поражения не меньше планетарного. И давай уже прекратим беспредметный разговор!

– Разговор-то у вас точно беспредметный, – вмешался Кейт. – Лучше скажи, капитан, как мы сами от воздействия вашего психотронного оружия будем защищаться?

– Никак, – немного отрешенно обронил Рэд. – Оставим за кормой, как дымовую завесу, и на скорости уйдем.

– На какой скорости? Где ты здесь разгонишься?! Всякого мусора до черта! Сплошные скопления. Гравитационные направляющие во все стороны торчат, разрешенных зон перехода нет, – сказал штурман. – В лучшем случае два-три коротких прыжка.

– Задолбал! – Гардон встал. – Дорогу рисуй. Как я на ней разгоняться буду – не твое дело!

Сент-Фалль тоже вскочил, встал напротив капитана и уколол его черными точками зрачков. Пустое штурманское кресло развернулось на сто восемьдесят градусов.

– Там боевые крейсеры. – Серж ткнул пальцем в обзорный экран. – У них со скоростью тоже все в порядке. И пилоты не с телеги сняты! Ты хорошо подумал?

– Я думать не умею – только корабли водить. Делом займись! – Рэд запнулся. – Через д-два часа п-проверю.

Гардон вышел.

– Сколько можно пить! – сказал Серж в пространство. – С выхлопом уже. Когда успел? Блохин с ним возился целую ночь, устал, как собака. А толку? Вообще не слышит, что ему говорят! Я ему про то, как лучше козырями распорядиться. Он мне про то, что война – это плохо. Даже разговаривать не может!

– Главное – выскочить за границу информационной блокады, – примирительно произнес Кейт. – Кроме Гардона еще Стрэйк есть, который уж точно не с телеги слез. Виктор говорил: Рэд там умирал, на планете… Я, грешным делом, подумал: приврал. Вечно его выгораживает… А на Гардона посмотрел – ив самом деле полуживой: руки дрожат, хромает, как будто только вчера подстрелили. Ты видел, как он прикуривал? Хорошо хоть по именам нас помнит. Так что пусть пьет.

– Ему к токсикологам надо, а не за штурвал, – процедил штурман. – С начала рейда не просыхает! Не можешь работать – уходи. Техники уже спрашивают, что у нас с капитаном случилось? Им что скажем? Не хватило духу в отставку подать?

– Он подавал, – сказал Кейт. – Не кипятись. Рэджинальд у нас, конечно, не без заморочек, но далеко не дурак. О своих недостатках не хуже тебя знает.

Сент-Фалль сделал паузу, осмысливая то, что только что услышал.

– Кто? Гардон?

– Да.

– Не может быть. Ты что, рапорт видел?

– Не видел. Стрэйк проговорился. Отставку не приняли. Отсрочка до окончания рейда.

Штурман недоверчиво посмотрел на радиста.

– Что значит – не приняли? Это юридический прецедент, причем довольно серьезный. Мы не военная организация. Трудовое законодательство на нас распространяется в полном объеме. А на Гардона, который сроду ни одного предстартового тест-контроля не прошел без подкупа должностных лиц, – на триста процентов. Ему только порог медкабинета переступить – гарантированный заслуженный отдых.

– Не знаю деталей. Чего ты на него взъелся в этот раз? В самом деле, займись полетными картами – успокаивает. И, если уж быть до конца честными, Рэджинальд еще до Сориссы пить начал. В конце концов шеф-пилота АСП он устраивает…

– А ну вас, алкаши! – Серж треснул кулаком по стереодемонстрирующей системе, и изображение района распахнулось на полрубки. Он уменьшил масштаб. – Дорвард имеет с нашего экипажа в целом и с Гардона в частности хорошие деньги, первые полосы в центральных изданиях и заказы от Департамента. Еще бы он его не устраивал! Он из него все выжмет. А Рэджинальд то ли в самом деле не замечает этого, то ли не хочет замечать…

– Кейт, зайди на инженерный терминал, – сказал Блохин по внутренней связи. – Хочу посоветоваться насчет дистанционного управления замками контейнеров. Может, их просто взорвать, – продолжил он, когда радист появился в дверях.

– Как скажешь, так и сделаю. Дистанционный код или импульс к взрывателям, какая разница? Хотя… ставь взрыватели, так надежнее. Если, конечно, нет опасности повредить содержимое. Ну, стоило ли меня сюда выдергивать?

– Стоило, Кейт.

– Ну? – повторил Фил.

– Рэд уже обговорил с тобой, куда именно и что мы будем транслировать, если прорвемся?

– Угу. Как же… Рэд еле ходит и держится за бутылку. Если он через несколько часов будет в состоянии сесть за руль, как собирается, я приму христианство. Так что не переживай. Пакетную информацию и потенциальных адресатов я возьму на себя. То, что пойдет открытым текстом, будем предварять сигналом «SOS», чтобы привлечь внимание, иначе и слушать никто не станет.

Кейт вопросительно посмотрел на бортинженера, чувствуя, что разговор еще не закончен.

– Первое, что ты должен будешь отправить, вот здесь. – Виктор передал ему диск. – В отличие от всего, что ты перечислил – это действительно шанс.

– Звучит обнадеживающе, – улыбнулся Фил. – Можно полюбопытствовать?

Блохин нехотя пропустил его к аппаратуре инженерного терминала, и Кейт, проверив правильность оформления координат, нажал воспроизведение.

«Отец, нужна твоя помощь. Срочно. Экипажу „Моники“ известны факты, касающиеся разработок ОМП на Л-80. Информация и образцы на борту. Нас пытаются убрать, как ненужных свидетелей».

– Так вот почему в адресе правительственный код, – задумчиво сказал Кейт. – Виктор, кто твой отец? Если рядовой сотрудник одной из президентских команд, я даже пальцем о палец не ударю. Его смерть нашей участи не облегчит. Убрать одного свидетеля намного проще, чем межпланетный корабль, если уж они идут на такое… Блохин невесело улыбнулся.

– Он уже два года возглавляет Отдел внутренних расследований президентской администрации Аналога-2.

– Ого! Почему его отпрыск с нами болтается до сих пор?

– Не язви, Кейт. Я и так через себя перепрыгнул восемь раз, прежде чем это записал. И не забывай, что я для отца – блудный сын, который к тому же увел женщину у его бизнес-партнера. Не знаю, насколько он мной дорожит. Мы лет десять не общались. Но ты все-таки отправь, а?

– Что с тобой делать! Отправлю. Чего ж ты тогда над бабой издеваешься? Бизнес-партнеров просто так не бросают.

– Ну ты прямо как Гардон!

– А что Гардон? С каких это пор его стал интересовать моральный облик команды?

– Тоже воспитывал меня недавно по этому поводу. Только в других выражениях. Забыл, наверное, как они с Сержем по молодости друг друга чуть не постреляли из-за одной… Рэд перебрал, тому просто вожжа под хвост, ну и понеслась душа в рай. Я же их и растаскивал.

Фил ухмыльнулся.

– Да-а… с Сержем тяжело тягаться в этой области… Женский бог его наказал тогда на Сориссе. А с Гардоном они только что снова чуть не разодрались, только по другому поводу. Ладно, пойдет твое сообщение первым номером, не сомневайся. Капитану лучше не говори. Кто его знает, какая будет реакция.

На том и порешили. Когда Кейт вернулся в рубку, он столкнулся у полусферы с капитаном, который даже не взглянул в его сторону. Внутри Фил застал только Стрэйка и Сержа. Последний стоял посреди мостика и отчаянно ругался Рэджинальду вслед. Ситуация, прямо скажем, нетипичная. Сент-Фалль срывался на откровенную грубость крайне редко, предпочитая желчные замечания.

– …мастер пилотажа, твою мать! – Серж плюнул и с размаху сел на свое место.

– Чего тут опять не поделили? – тихонько спросил Кейт у первого пилота. – Вроде, говорят, что перед смертью люди относятся друг к другу с любовью и уважением.

– Гардон глянул на курс. – Джери покосился на штурмана, сидевшего к ним спиной, и постарался максимально смягчить рассказ. – Ну и нет чтобы по делу что-нибудь сказать или хоть четкие требования выставить, сразу – «не то». Серж давай ему объяснять углы отклонения по траекториям, тот отмахнулся. Мол, детский лепет на лужайке.

– А Серж чего?

– Чего, чего. Сержа не знаешь? «Надо меньше пить, тогда и разумные доводы будут услышаны, и шансы выжить появятся».

– А Рэд?

– Ха, Рэд… «Переделывай, навигатор хренов», – развернулся и ушел. Когда остепенятся? Не доживу, наверное.

– О чем вы там шепчетесь за спиной? – спросил Сент-Фалль. – Индивидуалку включить не судьба?

– Да про вас с Гардоном рассказываю! – в сердцах сказал Стрэйк. – О чем еще-то?

– Джери, – Серж развернулся, – у тебя же с мозгами все в порядке. Из первого пилота у нас, к счастью, киборга не делали! Ты почему ему не возразил ничего? Не видишь, что Рэд «на стакан упал»?

– Чего шумишь? Вижу. В полуобмороке по кораблю таскается, заговаривается, а ты ему про здравый смысл. Да не слышит он тебя сейчас, чего орать-то! Легче станет?

– Чем ждать, пока он нас слышать начнет, лучше бы взялся сам за управление, раз так хорошо все понимаешь!

– Я не капитан.

– Рассказывай! Когда Рэд на Альте-3 причал разворотил, тебя его звание не волновало! Отобрал штурвал – и все. Гардон только рот раскрыть успел. Потом даже извинился перед всей командой, что с ним крайне редко бывает.

– Тише, – сказал Кейт. – Серж, остынь уже. Тут тебе не Альт-3.

– Не переживай, штурман. Рэд пьяный еще лучше, чем трезвый летает, – вздохнул Стрэйк. – Потому, наверное, и спивается. Хорошо ему за рулем, когда тормозов нет.

– Отходняк зато потом такой, что всю команду лихорадит, – проворчал Фил. – Хватит уже. Понятно, что все на взводе. Возьми и нарисуй ему, что просил.

– Он сам не знает, чего хочет.

– Вытащить он нас хочет, только пока не придумал, как. Ты нарисуй, чтобы с позиции стороннего наблюдателя, ну скажем, второго пилота линкора, выглядело бы полным безумием, – посоветовал Стрэйк. – Ручаюсь, Рэджинальду понравится.

– Еще лучше – водки хлопни раз в жизни, – съехидничал Кейт. – Тогда вы вообще в резонанс войдете, взаимопонимание пойдет – залюбуешься! Одно безумие на двоих – все пилоты линкора со страху в штаны наложат.

Сент-Фалль помолчал, встал и принялся рыться в капитанских ящиках. Обнаружив заначку среди полетной документации, он налил себе стаканчик.

– Э, прекрати! Серж… Я же так… не всерьез…

– Мне стрэйковская теория отсутствия тормозов понравилась, – заявил Серж, выпил, поморщился и налил еще. – Надо же узнать, что вы в этом находите. А то так и помрешь в неведении.

Он уселся на свое место, прихватив стакан и бутылку, и склонился над схемой маршрута. Кейт и первый пилот переглянулись.

– Пойду я, прогуляюсь, – сказал Джери.

Кейт демонстративно отвернулся к передающему блоку: у меня работа есть, делайте, что хотите. Хоть перестреляйте друг друга, сидя верхом на бочке с порохом.

Стрэйк нашел капитана в баре. Он был один, в полутемном помещении, которое во всех нормативных документах фигурировало как малая кают-компания. Но первое, что изменил на «Монике» Рэд, получив ее, – это табличку на дверях помещения и интерьер внутри. Капитан сидел, уткнувшись лбом в сплетенные пальцы рук. Перед ним стоял стакан, в котором таяли кубики льда, и бутылка тоника. В пепельнице валялись два смятых пакетика из-под «Антипохмелина». На столе – нераспечатанная пачка сигарет. Джеральд, не говоря ни слова, сел напротив. Рэд убрал руки от лица. В матовом приглушенном свете отчетливо проступали темные круги под глазами.

– Воспитывать пришел? – усмехнулся Гардон. Стрэйк отрицательно покачал головой.

– Помнишь ту дуэль, капитан?

– Ты о чем?

– На планете Джунгли у меня погиб друг. Хороший мужик. Твой бортовой номер четвертый был?

– Да, – в уголках глаз капитана затеплилась жизнь.

– Это я тебя сбил. Хочу, чтобы ты знал.

– Ч-черт, не может быть!

– Я на всю жизнь этот бой запомнил. А после «Каскада» в отпуске решил в архивах покопаться. Это у вас в бригаде бардак был. У нас вылеты четко документировались… Не понимаю, почему ты не дал залп, ведь зашел так красиво.

– Ты мне привод системы наведения расхерачил. Вручную не успел. Мне это падение дорого стоило, – заметил Рэд. – Пехота за дезертира сочла. Я к ним в одном летном комбинезоне вышел. Скафандр весь покореженный, только мешал – пришлось бросить. Машина в трясине утонула – иди докажи, что она имела повреждения. На мне ни царапины.

– А я две недели в госпитале провалялся и контракт разорвал. Ушел к Пайнтеру.

– Ну вот и поговорили.

– Знаешь, почему я все это рассказал? Таких пилотов, как ты, больше нет.

– Джери! – Рэд попытался перевести разговор в менее серьезные рамки. – И ты туда же. Один причал на Альте-3 чего стоит! А в тоннеле я завис как-то, кто мне координаты на ходу правил, не помнишь? Не говоря уже о том, что я только что услышал!

Джеральд улыбнулся.

– Кто старое помянет… все ошибаются. Я серьезно говорю, Рэд. Ты чертовски талантлив. Я тебя старше и много парней видел в космосе. Но если сейчас, прямо сейчас, ты не займешь свое место и не организуешь рабочую обстановку на борту, экипаж утратит веру в тебя, а значит, и в свое спасение. Зачем тебе деморализованный комсостав? Оглянись на людей, которые рядом с тобой. Я хочу, чтобы ты увидел то, что вижу я.

– Что видишь ты? – удивленно спросил Рэджинальд, невольно выпрямляясь и словно вываливаясь из полузабытья в реальность.

– Серж близок к тому, чтобы напиться и плюнуть на все, и в этом копирует тебя. Блохин все время ждет, не свалишься ли ты посреди мостика в каком-нибудь припадке. Джой – в растерянности. Кейт не стал с тобой обсуждать трансляцию сообщений, а это уже серьезно. Пойми, Рэд. То, что тебе все равно – нас погубит. Потому что есть еще техники и господин Стоун, который твердо уверен, что не заразиться безумием Л-80 невозможно! И только ты можешь снова превратить это скопище испуганных людей в экипаж. Ни я, ни кто-либо другой.

Рэд щелкнул зажигалкой, посмотрел на колеблющийся язычок пламени, щелкнул еще раз…

– Боюсь, уже слишком поздно, Джери, – сказал он. – Я устал от слепой веры окружающих в то, что когда все полетит к чертовой матери, явится Гардон «весь в белом» и всех спасет. У меня тоже есть предел возможностей. Я не знаю, как нас вытащить. И Серж прав, зря я с ним поцапался. Глупо соревноваться в скорости с перехватчиками военного космофлота.

– Давай отдадим СКБ все по-честному, зачем дергаться? Тоже вариант.

– Нет, не вариант! Не вариант, Джери! Я уже сто раз об этом думал… Нас перестреляют, запихнут в «Монику» и спустят на поверхность Л-80, засняв этот момент на видео. Представляю себе газетные заголовки: «Трагедия в астероидных вихрях Альгарро», «Таинственное падение звездолета АСП – никто не выжил».

– Значит, капитан, давай прорываться, как и было задумано. А Серж… Серж парень очень толковый. Вот только за штурвалом-то не ему сидеть. Так что жду тебя на мостике. – Стрэйк взял банку пива и вышел из бара. – Пока, ас.

Гардон перестал вертеть в руках зажигалку и посмотрел на часы. До старта, если, конечно, он состоится, оставалось около трех часов. Рэд зашел к себе, побрился и включил душ. Случайно поскользнувшись на мокром покрытии, он безвольно сполз на пол, прижимаясь спиной и затылком к гладкой поверхности душевой кабины. Говорят, можно бесконечно смотреть на то, как течет вода и горит огонь. «Восемь крейсеров и один линкор. – Сидя на полу, он тихо засмеялся под шум воды, исчезавшей в недрах рециркуляционных систем звездолета. – Джери, к чему был этот разговор? Мы не прорвемся! Живыми… Я не смогу». Брызги попадали на кожу. Клубы пара висели в воздухе, создавая у светильников радужные ореолы. Рэд встал, перекрыл подогрев и плеснул на лицо и шею ледяной воды, так и не заставив себя встать под бодрящие струи душа. Он натянул чистую форму на влажное тело и подошел к зеркалу.

– Очень надеюсь, что ты прав, Стрэйк, – сказал капитан вслух, пристегнув бластер. Руки уже почти не дрожали, но с застежкой он все равно провозился дольше обычного.

В коридоре Рэд столкнулся с Виктором.

– Два с половиной часа до отлета, что ты шляешься по жилым отсекам?

Блохин опешил.

– Экранирование, электроника, все проверено? Спасательные модули разблокированы, радиобуи готовы?

– Ты собираешься их сбрасывать?

– По пути следования в альфа-радиусе. Так что озаботься, пожалуйста, вопросом, как это сделать. Чем большее количество раз мы продублируем сообщение, тем лучше.

– А…

– Я на мостике, – перебил его Рэд. – Все вопросы туда, если они по существу. И Белтса ко мне.

– Ни хрена себе!

– «Да, сэр» надо отвечать, – усмехнулся Гардон, – а не «ни хрена себе».

Рэд шагнул за полусферу рубки.

– Джой! Ты почему еще не в скафандре?

– Но…

– Без «но». Я тебе сказал гермошлем надеть в момент старта. Ты его к шее пристегнешь? Марш в раздевалку у второго шлюза. И выбери полужесткий. К легкому не подойдет, а в тяжелом в кресло не влезешь.

– Да, сэр.

– Серж, перекинь полетную карту района на мой дисплей. Надеюсь обнаружить там окончательный вариант маршрута.

Штурман лениво развернул к нему кресло.

– Тебе правда интересно? Гардон выдержал взгляд.

– Обозначь места возможных прыжков линейно и на траверзе.

Кейт притушил недокуренную сигарету.

– Эй, капитан, я набросал список заинтересованных лиц и два сообщения. Один текст, короткий, пойдет по сигналу «SOS» на открытой волне, второй, развернутый, пойдет пакетным сообщением на ретрансляционную сеть. Глянь, одобришь, нет?

Гардон одобрил.

– Радиобуи заряди еще тем же самым. Блохин их уже, наверное, раскурочил.

– Вызывали, капитан? – спросил старший техник.

– Да, Левис, иди сюда. – Рэд отвел его к своему месту. – Если ты еще не в курсе – мы нынче в дерьме по самые уши…

– После того, как Стрэйк разъяснил ситуацию, сомнений у экипажа не осталось, сэр.

Гардон подумал, что если бы Джеральд сбил его не один, а три раза, все равно пригласил бы Стрэйка старпомом.

– Ясно. – Рэд включил ревун и громкую связь. – Учебная тревога. По кораблю – учебная тревога. Отрабатываем эвакуацию. Ответственный старший техник Белтс. Выполнение доложить. – Он прикрыл микрофон. – Только поаккуратнее там, Левис. А то не дожидаясь приказа об эвакуации повыпрыгивают. После отбоя собери всех в кают-компании.

– Да, сэр.

– Капитан, ты закончил? – спросил Серж. – Посмотри на маршрут. Если опять не понравится – уволюсь.

Несколько минут Рэд любовался игрушечным корабликом, который легко прошивал астероидные вихри, маскируясь в тени планет. Он терялся среди звезд, ныряя в подпространство с немыслимых траекторий, и, закладывая лихие виражи, вновь появлялся на маршевых участках. Параллельно с ним тянулись две зеленые пунктирные линии – запасные варианты, – то расходясь, то сливаясь с основной трассой, оканчивавшейся у базы АСП.

– Что скажешь? – спросил Стрэйк, стоявший рядом.

– Слишком круто, – покачал головой Рэд.

– Даже для тебя, капитан? – осведомился все еще злившийся Серж, который никак не мог простить удар по своим жизненным принципам, самолюбию и профессиональной гордости, нанесенный час назад.

– Даже для меня.

– Так что, стереть?

– Оставь. В мире нет ничего невозможного. А, Джери?

– Обходной маневр по планетарной дуге скорректируй, а то скорость для скачка не наберем потом, – посоветовал первый пилот. – Остальное оставь. Раз Гардону понравилось, пусть он и мучается.

Джеральд отошел от карты.

– Рэд, – сказал штурман. – Если ты членораздельно объяснишь, что именно переделать, я готов к дальнейшему сотрудничеству.

– Звучит примирительно, – заметил Гардон. – Иди отдохни. Я тебя вызову. Сколько можно на мостике торчать? Отбой! – произнес он в микрофон оповещения. – Доложить время выполнения задания. Ответственному проверить шлюзовые замки модульных отсеков.

Гардон сел в лифт и поехал вниз. За десять лет работы он заходил в кают-компанию технического персонала трижды. Первый раз, когда получил «Монику». Второй, когда рассчитывал придурка, надравшегося на вахте до бесчувствия. Сцена устрашения получилась что надо. Гардон приволок пьяного в дугу техника в кают-компанию лично. И упасть бедолаге не позволяла до поры до времени только железная рука капитана, державшая его за шкирку.

– Высадить в первом же порту, – жестко сказал Рэд. – Увижу его до Таниты-6 – пристрелю. Увижу с ним еще кого-нибудь – пристрелю обоих! – и разжал пальцы.

Техник, что-то промычав, эффектно рухнул к его ногам. Рэд демонстративно отряхнул руки, повернулся и бросил через плечо:

– Что позволено Юпитеру… продолжение сами найдете, если хотите жить и зарабатывать.

Из технического персонала несколько человек уволились. Но «Моника» уже была у всех на слуху, и недостатка в желающих их заменить не наблюдалось.

Ну а третий раз Рэджинальд пришел в гости к техникам после знаменитой аварии на Альте-3, где «Моника» стояла под погрузкой. Что Гардон не поделил с заказчиком – так никто до конца и не узнал. Разное говорили. Кто-то слышал, что из-за бабы разругались, кто-то – что из-за военного прошлого капитана МНК-17. Якобы хозяин заявил, что ему лихие вояки не нужны, а нужен обычный перевозчик, аккуратный и пунктуальный. Чем Гардон в космопорте накачался до невменяемого состояния или чего накурился – знал только Виктор, который его откачивал, но, разумеется, никому не сказал. Может, конкуренты чего подсыпали – такое тоже в космических далях случалось…

Рэд поднялся на борт, врубил управление на полуавтомат, замкнул на себя и сбросил в трюм наполовину перемещенный с причала груз весьма оригинальным способом: открыл шлюз во всю ширь, отключил в трюме гравитацию и дунул сжатым воздухом. Из персонала чудом никто не пострадал. Комсостав рванул на мостик кто откуда. Первыми прибежали Стрэйк с Виктором. Рэд уже жахнул по причальной галерее выхлопом из всех маневровых правого борта и собирался дать на маршевые полный газ, когда Блохин его остановил, выстрелив в шею транквилизатором из инжектора. Стрэйк перехватил штурвал.

Дорварда увезли из офиса с сердечным приступом. Рэджинальд сутки провалялся в медотсеке в полубредовом состоянии, мучаясь приступами дикой головной боли и никого не узнавая. Виктор всерьез опасался за его жизнь и рассудок и проклинал себя за то, что в свое время не хватило ума закончить медицинский факультет. Одно дело – оказывать неотложную помощь, и совсем другое – лечить психические расстройства на фоне тяжелой интоксикации. В той части, что касалась интоксикации, бортинженер с задачей справился.

И только Рэд слегка оклемался, в лазарет заявился первый пилот, отодвинул Виктора в сторону и что-то такое капитану на ухо сказал, что тот поднялся, пошел с ним в рубку и немедленно приступил к выполнению своих должностных обязанностей. Удивленный Виктор трепанул об этом своим чересчур длинным языком, и всех стал волновать вопрос: останется Стрэйк в экипаже или нет. Когда наглый штурман спросил об этом в лоб, Джери ласково похлопал его по спине и сказал: «Молод еще такие вопросы задавать. Соплячье необстрелянное… Понятно? Не твое дело. Пойдем со мной дерьмо разгребать. Рэджинальду там сейчас лучше не светиться». И о рапорте не заикнулся.

ЧП с большим трудом удалось замять штурману со Стрэйком, упиравшим на технический сбой. Неустойку выплатили огромную. У выздоровевшего капитана резко прорезались дипломатические способности, и больше он никогда ни с кем из заказчиков не скандалил. В третий раз посетив кают-компанию, Гардон был кроток, как агнец божий.

– Приношу свои извинения за недостойное поведение, – сухо сказал он. – Тем, кто останется в моем экипаже, обещаю, что впредь ничего подобного не повторится. Ваше право верить мне или нет.

В тот раз никто не уволился. «Моника» просуществовала уже почти два года, и люди успели узнать вкус свободы, шальных денег и приключений со счастливым концом, которыми от Гардона веяло на несколько миль вокруг.

Сейчас Рэджинальд шагал по техническому уровню и понятия не имел, что сказать своим людям. Но и отсидеться в командном отсеке права не имел. Ведь он сам, пусть и не желая того, привел их на смерть.

В кают-компании было непривычно тихо, светло и накурено.

– Привет, команда, – негромко сказал Рэджинальд на пороге. – То, что мы вне закона, вы уже знаете. В нас будут стрелять. Спасательные модули спалят к чертовой матери, потому с борта без приказа никто не уйдет. Это понятно?

– Садитесь, господин капитан, – предложил Фишер. – Вы неважно выглядите.

Рэд сделал несколько шагов в глубь помещения, но не сел, а оперся рукой о спинку стула, перенеся тяжесть тела на здоровую ногу.

– Нормально я выгляжу. Хотелось бы лучше, но и так сойдет… Поговорим вот о чем: с этой минуты корабль – на военном положении. Кто не знает, что это такое, рекомендую выяснить и как можно скорее. – Рэд повысил голос. – Режим работы: две бригады по девять человек. Старшие Белтс и Фишер. Сменяете друг друга каждые двенадцать часов. Отдыхающей смене скафандры не снимать. В отсеках на рабочих местах пристегиваться. В каютах – аварийный режим: зашли, легли, заблокировались. Свободное передвижение по кораблю запрещено. Через сорок минут мы самовольно покидаем объект и идем в альфа-радиус. Вопросы? Стоп, – перебил он сам себя. – На вопрос: «Как так получилось?» – отвечать не намерен. Теперь слушаю вас.

– А кто у нас за штурвалом?

Гардон, как ни старался, не успел заметить, кто говорил, а по голосу не узнал.

– Пилотажная группа работает по своему графику, который вас никаким местом не касается. На старте я за штурвалом, если кому-то интересно. Нет больше дурацких вопросов? Комсостав будет в рубке в полном составе вплоть до особого распоряжения. Связь по коммуникаторам или через меня. – Рэд помолчал и обвел взглядом свою притихшую команду. – Удачи нам всем, ребята…

Вдохновлять людей, ставших заложниками ситуации, на подвиги, а тем более им что-то обещать у Гардона духу не хватило.

Капитан вышел. Кто-то судорожно вздохнул, кто-то выругался.

– Глаза у него какие, – тихо сказал Лари. – Смотреть страшно…

– В нас, значит, стреляют, а мы идем себе в альфа-радиус, – хмыкнул Фишер. – Далеко уйдем. Левис, ты как думаешь, у нас хоть один шанс есть?

– Знаете, что все это значит, охламоны мои ненаглядные? – вдруг задумчиво произнес Левис Белтс. – А ведь нам только что жизнь пообещали… Рэд сдохнет, но их всех уделает. Все по местам!!! – заорал он. – В скафандр-р-ах! Кто не оденется – башку оторву и капитану заложу к ядрене матери. А он ваши бошки безмозглые по бортам вместо габаритов развесит!

Серж вышел из рубки. Светящиеся элементы на полу коридора располагались зигзагообразно. Он резко повернул голову, и картина идеальной разметки медленно вытеснила волнистый узор. Серж потер рукой лоб и спустился на первый технический, где Блохин, лишившийся из-за учебной тревоги помощников на целых тридцать минут, сам тестировал электронику запуска.

– Привет, – сказал штурман, протискиваясь между силовыми кабелями.

– Давно не виделись, – кивнул бортинженер. – Руками не маши. Координационный узел открыт, не видишь? Как долбанет.

– Ты Гардона стимуляторами накачал?

– Нет.

– Врешь?

– Мне больше делать нечего, как за ним с инжектором по отсекам бегать! Я и так из-за него две ночи не спал. Он гарнитуру и инком в каюте бросил, я его по делу найти не мог. А он, гад, еще и наорал на меня! У нас гравитационная ловушка полетела на центральной платформе – катер может закувыркаться в момент маневра. Весь отсек разнесет. Его крепить надо, а он тут техникам учебные тревоги устраивает. Мобилизатор хренов!

– Вижу, не врешь, – вдруг рассмеялся Серж. – Просто капитан у нас вдруг вспомнил, что кому-то надо кораблем командовать. Я, грешным делом, подумал, что без дури какой-нибудь не обошлось.

Виктор захлопнул распределительный щит.

– Рэд стимуляторов как огня боится. Его в молодости ими так накачали, что он с полдозы заваливается и за сердце хватается. Не со всех, конечно, – хитро сощурился Блохин. – Но ведь он классификацию лекарственных средств не изучал. Вот и остается алкоголь. Тут проблемы с переносимостью редко бывают. Да и то, в последнее время… Что ты хохочешь, как идиот? Серж, ты что, выпил?!

– Угу. Для пользы дела. Можешь меня поздравить, эксперимент удался.

– С ума все посходили, – обескуражено пробормотал Блохин.

– У каждого члена экипажа своя версия острого приступа капитанского алкоголизма, – улыбаясь, продолжил Серж, вспомнив слова первого пилота. – Причем с узко профессиональной точки зрения. Надо еще техников спросить, вот интересно будет послушать!

– Полчаса до старта. Работы до черта. Нашел время!

– Виктор, пойдем. Помогу тебе с гравитационной ловушкой. Полетные карты уже перед глазами плавают. Кстати, техники на местах и уже в скафандрах. Я Эрика у двигательного отсека видел. Испугался даже с непривычки.