6
— Тебе лучше подождать здесь, — сказал я. — На улице. Король жуков не любит чистюль. Тем более древних.
— Вот как? — промолвил Тискальщик. Я пожал плечами.
— Как есть, так и говорю.
— А что, если он для меня сделает исключение? — поинтересовался Тискальщик.
— Не думаю, — усмехнулся я. — Король жуков — он единственный и исключений не делает. Я же сказал, что не любит он чистюль.
— И все-таки…
— Он может и отказаться с нами разговаривать. Со всеми.
— Мы рискнем.
На этот раз в голосе Тискальщика уверенности было чуть меньше, и все же он продолжал гнуть свою линию.
Я подумал, что перечить ему дальше не стоит.
Да, конечно, посмотрев представление короля жуков, Тискальщик может понять, что оно является чистой воды жульничеством, и, не проверяя полученные от него сведения, устроит скандал. Но это не самое страшное. Гораздо хуже будет, если он, убедившись, что предсказание короля жуков оказалось верным, ни на секунду не поверив в историю с духами, попытается узнать, каким образом можно было получить такие сведения, И услышит кое-какие слухи. Вот это будет гораздо хуже.
С другой стороны, король жуков был единственной возможностью быстро найти так необходимого моим работодателям человека. А меня, между прочим, наняли оказывать им помощь. И если вспомнить, что в схватке с наемным стрелком я не показал чудес сообразительности…
Да… ничего не попишешь. Придется все-таки Тискальщику короля жуков показать. А жаль. Одной Табите он бы лапши на уши навешал запросто. Вот Тискальщик — камешек потверже. С ним надо держать ухо востро. С другой стороны, мне в данной ситуации остается только надеяться на ловкость короля жуков. По слухам, он с подобными клиентами обращаться умеет.
— Только учтите, — сказал я, — вы должны выполнять все распоряжения короля жуков. Иначе спугнете его духов и никаких сведений не получите.
Тискальщик искоса взглянул на меня и пробормотал:
— Ну да, я слышал, как ты дорогой объяснял нам про духов этого короля жуков. Но неужели ты думаешь, что я тебе поверил? Всем известно, что духов не существует.
Я вздохнул.
— В таком случае что мы тут делаем? Возвращаемся в гостиницу и вы вольны искать того вашего знакомого нестандарта сколько душе угодно.
— Хорошо, — раздраженно промолвил Тискальщик. — Я буду выполнять распоряжения этого чертова короля жуков. Но только если я пойму, что меня пытаются обдурить, если я не получу точного адреса, ты будешь немедленно уволен и более от меня не получишь ни хруста.
— Идет, — сказал я. — А если мы получим от него точный адрес, мое окончательное вознаграждение увеличится в полтора раза. Согласен?
— Ну ты наглец!
— А как бы ты думал? — осведомился я. — Условия на условия. Так как, согласен?
Тискальщик взглянул на Табиту, и я буквально кожей почувствовал, как ему не хочется на ее глазах идти на попятную.
— Хорошо, — наконец неохотно махнул он рукой. — Пусть будет так. Ну что, входим?
— Да, конечно.
На душе у меня скребли кошки, но я все же с самым независимым видом пожал плечами, и мы вошли в дом короля жуков.
Собственно, если подходить к нему со строгими мерками, то домом он не был. Одна его часть, та, в которой король жуков устроил себе столовую, вплотную прилегала к ферме, а другая была всего лишь норой, пещерой. Причем насколько она глубока, никто не мог даже представить, поскольку король жуков никого в нее не пускал.
Мы вошли в этот полудом-полунору, и король жуков, как раз в тот момент обедавший, неодобрительно на нас покосился, но своего занятия не прервал, так и продолжал сосать из блестящей трубки белую, похожую на сметану массу, ту самую, которой на ферме откармливали гигантских жуков.
В доме дарила полутьма, которая для Тискальщика наверняка была чуть ли не настоящим мраком. Однако, как оказалось, его светособирающие фильтры работают лучше, чем я предполагал. В полутьме они светились, словно глаза плотоядного йеху. Лицо моего работодателя при их свете выглядело довольно забавным. А когда он хорошенько рассмотрел короля жуков, лицо его отразило крайнее изумление. Мне показалось, если бы он не боялся повредить фильтры, то запросто мог, например, протереть глаза.
— Кадавр, — тихо сказал он мне. — Я думал, король жуков — это кличка.
— Отражающее суть имя, — буркнул я. — Теперь понятно?
— Но ведь такого не может быть. Таких кадавров никогда не производили.
— Почему? Вот, перед тобой. Обычный кадавр. Просто взяли за основу…
Докончить я не успел. Как раз в этот момент король жуков оторвался от трубочки и буркнул:
— Убирайтесь. Древний чистюля должен уйти.
Однако Тискальщика было не так-то легко сбить с ног.
— А почему, собственно? — спросил он. — Откуда такая нелюбовь к древним чистюлям?
Король жуков аккуратно повернул перекрывающий трубочку краник, потом вытер ладонью губы, провел руками по своим блестящим бокам и наконец повернулся к нам. Некоторое время он внимательно рассматривал по очереди Тискальщика, Табиту, меня и наконец, хмыкнув, сказал:
… — Вон! Жителям Верхнего города в мой дом хода нет. Духи к ним не расположены. Совсем не расположены.
У меня слегка отлегло от сердца. Все верно, свою партию король жуков знал как надо и, похоже, собирался придерживаться ее до самого конца. Лишь бы только не сфальшивил, не дал петуха. Тискальщику будет достаточно и одного раза.
— И все же — почему? — спросил Тискальщик.
— Потому, что я так желаю. Понятно? Нестандарты, если им это нужно, могут остаться. Чистюля должен выйти вон, иначе разговора не будет. Прежде чем выйти, он должен заплатить за те сведения, которые через своих слуг получит.
Тискальщик фыркнул и сказал:
— А ты, парень, не промах, да?
— Почему бы и нет, ради разнообразия? — ответил король жуков. — Или ты привык, что тебе на дороге попадаются одни лишь лохи? Зря. Вредная привычка. Вредная и чреватая неприятными последствиями.
— Неужели?
— Да, а теперь убирайся. Иначе мои духи откажутся говорить. Вы и так уже распугали половину из них. Кстати, не забудь оставить деньги. Столько, сколько, по твоему разумению, стоит интересующая тебя информация..
Тискальщик возмущенно покачал головой, но все же вытащил из кармана несколько бумажек и, не желая подходить к королю жуков, сунул их мне.
— Учти, — сказал король жуков. — Я выдам информацию строго на ту сумму, в которую ты ее оцениваешь. Не более.
Намек был совершенно понятен.
Тискальщик безропотно добавил еще несколько бумажек и наконец вышел на улицу.
Впрочем, издавать облегченный вздох было рановато. Табита-то осталась, и уж ее, поскольку она являлась нестандартом, выгнать под тем же предлогом, что и Тискальщика, было невозможно. Значит, для нее персонально королю жуков придется ломать комедию. И все же главное было сделано. Отвести глаза ей наверняка будет легче.
Я протянул деньги королю жуков. Тот взял их и спрятал под одно из своих надкрылий.
— Ну? — сказала Табита. — Теперь он сможет начать?
Король жуков улыбнулся, причем так, как обычно улыбаются факиры перед началом выступления.
— Конечно. Что вы желаете знать?
— Если ты такой всезнающий, то почему бы тебе не прочитать мои мысли?
— Духи дают мне возможность получать кое-какие сведения. Однако они не в силах дать мне талант чтения мыслей.
— Вот как?
— Конечно.
Некоторое время они пристально смотрели друг другу в глаза, потом Табита словно бы обмякла, расслабилась.
— Ладно, — сказала она. — Начинай свое действо. Посмотрим, какие сведения оно нам принесет.
— Принесет, — заверил ее король жуков.
Лицо у него закаменело, нижняя часть тела, казалось, принадлежащая гигантскому жуку, завибрировала. Тонкие изогнутые ножки зашевелились, надкрылья слегка приоткрылись.
Я подумал, что в инфобооках упоминается о мифических животных кентаврах, являющихся помесью лошади и человека. Живи король жуков в древние времена, упоминания о нем наверняка посчитали бы не более чем фольклором. Помесь жука и человека. Как она должна называться? Впрочем, стоит ли подыскивать название? Король жуков — один, и других, насколько я знаю, более нет. Поэтому нет смысла придумывать для него отдельное название. Вполне хватает его имени.
Король жуков вытянул вперед правую руку, при этом он смотрел на нее так, словно у него на ладони действительно что-то лежало, нечто нам невидимое, но вполне реально существующее. Вот он на секунду прикрыл глаза, и у него на ладони заплясали крохотные огоньки. Поначалу они двигались хаотически, потом построились в несколько хороводов, для того чтобы через пару мгновений вновь рассыпаться и опять, погодя, собраться в единый большой хоровод.
Табита смотрела на огоньки с большим интересом словно завороженная. Мне уже приходилось видеть этот фокус, и я больше смотрел на лицо короля жуков. Сейчас оно было почти красиво. Он слегка улыбался, словно фокусник, показывающий детворе незамысловатый трюк с исчезающей монеткой, глаза его таинственно мерцали.
Трюк. Не более чем трюк. Я даже почти наверняка знал, как король жуков его провернул. Где-то неподалеку спрятана портативная голографическая палочка, сфокусированная на определенной точке его дома. И главное, что от него требовалось, это поместить ладонь точно в надлежащую точку, не промахнуться.
— Спрашивай, — промолвил король жуков. — Что тебя интересует?
— Мне нужно узнать местонахождение одного нестандарта, — промолвила Табита.
Она стала перечислять приметы этого нестандарта. Король жуков внимательно ее слушал, кивая при этом головой. А я в это время думал о том, каким образом он все-таки узнает необходимые сведения.
В то, что ему их сообщают духи, с которыми он якобы сумел подружиться, я не верил ни на мгновение. Пусть этими байками он кормит своих клиентов.
И все-таки неужели время от времени долетавшие до меня слухи о том, что он узнает сведения от тараканов, имеют под собой основания? Кстати, почему бы и нет? Тараканы есть везде, они умудряются проникнуть куда угодно, соответственно они очень многое могут увидеть, услышать, узнать. Если так, то нелюбовь короля жуков к Верхнему городу вполне объяснима.
После эпохи больших экспериментов с живыми существами, той самой, которая породила нестандартов и йеху, необычные способности, вроде моего умения нюхать горизонт, стали встречаться буквально на каждом шагу. Чистюли из Верхнего города, конечно же, поняли, какие это открывает перспективы, и у них буквально разбежались глаза. Поначалу они хватали всех, кто обладал подобными свойствами, но быстро сообразили, что нельзя делать одновременно сто дел, ничего путного из этого не получится. Поэтому был составлен список умений, интересующих их в первую очередь. Обладающие ими нестандарты после выявления сразу же доставлялись в какую-нибудь лабораторию Верхнего города и обратно, как правило, не возвращались. Те, кто обладал способностями, не попавшими в этот список, могли жить спокойно. Временно. Правда, это временное состояние продолжается до сего момента.
Впрочем, не важно. Главное, что окутывающая короля жуков таинственность, его нежелание общаться с жителями Верхнего города, мне кажется, указывают на то, что он обладает способностью, названной в этом пресловутом списке. Какой именно? Ну, поскольку он не составляет никакой тайны и несколько раз попадался мне в руки, то я могу совершенно точно сказать, что умение мысленно управлять другими живыми существами в нем значится. О призраках там не сказано ни слова.
И если поверить слухам, то совсем нетрудно сделать вывод, почему король жуков окружил себя таким туманом.
Табита наконец замолчала и вопросительно посмотрела на короля жуков.
— Хорошо, дайте немного времени, — сказал тот. — Мне нужно посоветоваться с духами, с настоящими, могучими, страшными духами. Стойте здесь и ждите. Думаю, они не обманут ваши ожидания и сообщат мне все необходимые сведения.
Он развернулся и пополз к занавеске, закрывавшей дальнюю стену дома. За ней, как я знал, находится вход в нору. Вот занавесь с тихим шорохом разошлась и, после того как король жуков мимо нее прошествовал, сомкнулась.
Мы остались с Табитой одни.
Я прислонился к стене и приготовился ждать. Табита бросила на занавеску заинтересованный взгляд. Ей явно хотелось подкрасться к ней и подсмотреть, чем это там король жуков занимается. Честно говоря, мне тоже хотелось это сделать, но я понимал, что ни к чему хорошему это не приведет.
— А может, мы… — прошептала Табита.
— Не стоит, — сказал я. — Кстати, кричать здесь, конечно, не рекомендуется, но шептать не обязательно. Так вот, о короле жуков… Он обязательно обнаружит, что за ним подглядывают, выгонит нас и откажется сотрудничать. Впрочем, если ты согласна заплатить за свое любопытство так необходимыми твоему господину сведениями…
Табита вспыхнула.
— Он мне не господин.
— Ну… — сказал я.
— У нас с ним договор. Да, я работаю на него, но в любой момент, как только этого захочу…
— А ты захочешь?
— Это мое дело, — с достоинством заявила Табита. — Слышишь? Только мое, и никаким образом не твое. Понимаешь? И даже если я не собираюсь уходить от Тискальщика прямо сейчас, будь добр больше не называть его моим господином.
Может даже, она и была права. Возможно — нет. Но как бы то ни было, извиняться перед ней все равно придется. Хотя бы потому, что она женщина, а я — мужчина. Тем более что желаемого я достиг. Отвлек девушку от занавески и даже попытался узнать что-то о ее статусе. Конечно, с отрицательным результатом, но попытка была сделана. Нет, самое время вновь налаживать отношения.
— Хорошо, — сказал я. — Наверное, я был не прав. Прошу меня извинить.
Табита показала мне язык и хотела было сказать что-то колкое, ко тут вновь зашуршала занавеска.
Вид у короля жуков был важный, исполненный собственного достоинства. Он вышел на середину комнаты, несколько мгновений, очевидно — для большего эффекта, постоял неподвижно и наконец сказал:
— Большие сильные духи сообщили вше, где находится нужный вам человек. Гостиница «Песчаная крыса», второй этаж, номер 202. Торопитесь. Если за то время, пока вы топаете к гостинице, он уйдет, вы не вправе будете требовать возвращения денег.
Я ждал, что Табита попытается возразить, может быть, даже обвинит короля жуков в жульничестве. Ничуть не бывало!
Внимательно выслушав его, она удовлетворенно кивнула и, развернувшись, потопала на выход. Король жуков подмигнул мне и скорчил гримасу, выражающую крайнюю степень презрения.
Впрочем, возможно, он поторопился. Там, на улице, был Тискальщик, и вот он-то вполне мог выкинуть какой-нибудь номер.
Я устремился вслед за Табитой и, выскочив из дома короля жуков, услышал, как она заканчивает пересказывать полученные сведения.
— Все точно? — спросил у нее Тискальщик.
— Точно, — подтвердила она. — Можешь умножить вознаграждение этому грубияну в полтора раза.
— Грубияну? — улыбнулся Тискальщик. — Значит, он уже грубиян? Неплохое начало. А насчет вознаграждения… Никто меня за язык не тянул. Пусть будет так. Эй, Нюхач, ты доволен?
— Слегка, — сказал я. — Окончательно я обрадуюсь лишь тогда, когда деньги окажутся у меня в руках.
— И этот момент наступит, — пообещал Тискальщик. — Кстати, до этой гостиницы, о которой сказал король Жуков, далеко?
— Не очень, — сказал я. — Мы можем добраться проходными дворами за четверть часа. Меньше вероятность, что влипнем в какую-нибудь очередную засаду.
— Возможно, — промолвил Тискальщик. — Однако если так будет продолжаться, то я вскоре стану заправским пешеходом. Ты не находишь, Табита?
— И это будет тебе только полезно, — промолвила девушка.
— Ну да… ну да… — с отрешенным лицом человека, думающего о чем-то своем, проговорил Тискальщик. — Значит, отправляемся? Что ж, Нюхач, веди нас дальше.
Я указал, в какую сторону нам надлежит идти, и мы двинулись в путь.
Минут через пять, когда мы миновали очередной проходной двор, я пристроился рядом с Табитой и задал вопрос, который меня мучил с того момента, как мы вышли из дома короля жуков:
— Почему ты безоговорочно поверила королю жуков?
— Я не поверила. Я точно знала, что он мне сказал правду.
— Как ты это определила?
Табита показала мне язык и демонстративно отвернулась.
— Ну, не хочешь говорить, — промолвил я, — твое полное право.
— Ладно, скажу, — неожиданно сменив гнев на милость, промолвила девушка. — Тем более что ты уже наверняка догадался, в чем дело. Или догадаешься в ближайшее время. В любом случае я не желаю, чтобы посторонние мысли отвлекали тебя от выполнения своих обязанностей.
— И в чем дело?
— Я — нестандарт, — улыбнулась она. Такой же, как и ты. Забыл? А нестандарты частенько обладают некими свойствами.
— Ты хочешь сказать…
— Нет, никакого чтения мыслей. Просто я всегда знаю, врут мне или говорят правду. Всегда. Безошибочно.
7
— Ну вот, — сказал я. — Без хлопот и происшествий. Гостиница «Песчаная крыса» находится за углом. Что вы намерены предпринять дальше?
— И ты в том числе, — улыбнулся Тискальщик. — Ты же пойдешь с нами?
Конечно, — сказал я.
— В таком случае надо было сказать «мы». Что мы намерены делать дальше?
— Хорошо. Что мы намерены делать дальше?
Я был таким покладистым, что от отвращения к себе мне хотелось… Короче, мне много чего хотелось, но, несмотря на это, я держался, являл собой просто образец самообладания. Помогало мне в этом осознание, что минут двадцать назад мое окончательное вознаграждение увеличилось ровно в полтора раза. Правда, этих денег на руках у меня еще не было. Однако, вполне возможно, окончательный расчет не за горами.
Мне вспомнился подходящий к случаю слоган из одной виртуалки. Он звучал примерно так: «У мыса Горн он получил все, что ему причиталось…» Впрочем, мысом Горн пока еще не пахло. От него меня еще отделяло некоторое расстояние. Не рано ли я расслабился?
— Да ничего особенного, — безмятежно сказал Тискальщик. — Мы просто войдем в гостиницу. Первым буду шествовать я. Мы войдем и сообщим хозяину гостиницы, что постоялец номера 202 является нашим старым, добрым другом, которому мы хотели бы сделать сюрприз. Далее — по сценарию. Любой, кто смотрел старые виртуалки, знает, как мы поступим дальше.
— Ты думаешь, владелец гостиницы их не видел? — спросила Табита. — Думаешь, он не сообразит, что на самом деле происходит?
— Наверняка сообразит, — совершенно беззаботно сказал Тискальщик. — Но я — древний чистюля. Такие, как я, в этой убогой гостинице Нижнего города появляются не часто. А пока владелец пытается понять, как ему на мое появление реагировать, мы успеем сделать свое дело. Много ли нам нужно времени? Полминуты, не больше. Нюхач, ты со мной согласен?
Возможно, он был прав. О чем я тут же и сказал.
Табита задумчиво прикусила нижнюю губу и решительно тряхнула головой.
— Хорошо, пусть будет так. Давайте действовать.
Мы двинулись к гостинице.
Я шел чуть позади своих работодателей и пытался понять, какое все-таки место в этой парочке занимает Табита. Такой же, как и я, наемный работник? Возможно. Но ведь она целовалась с Тискальщиком. Или это тоже входит в ее обязанности? Но почему тогда ее хозяин с ней сейчас советовался? Обычно так разговаривают не с наемниками, а с единомышленниками.
Хм… единомышленниками? Хорошее слово. Но может ли нестандарт быть единомышленником древнему чистюле? Что-то я о подобном до сих пор не слышал. Слишком большая между ними разница. И все же…
Подождем. Как я уже говорил, нет ничего тайного, что рано или поздно не стало бы явным.
Мы вошли в гостиницу. Причем, как и планировалось с самого начала, Тискальщик вышагивал впереди. Вид у него был страшно самоуверенный, такой, какой положено иметь древнему чистюле, надумавшему заглянуть в такую дыру, как эта «Песчаная крыса». Мы с Табитой следовали за ним по пятам, как и положень эскорту особы, занимающей достаточно высокое положение.
Увидев нас, хозяин гостиницы, пожилой плотоядный иеху, предком которого наверняка было какое-то животное из разряда кошачьих, вытянулся за стойкой как на параде.
Я подумал, что план Тискальщика попасть в нужный нам номер нахрапом, похоже, не так плох. Вероятнее всего, осечки не будет.
— Угодно комнату? — промурлыкал хозяин гостиницы.
То, что он был именно йеху, меня удивило. Редко, очень редко йеху достигают такого уровня имущественного благосостояния. Впрочем, этот был хищным, а у хищных йеху шансов пробиться вверх больше, чем у травоядных.
— Нет, никаких комнат, — быстро сказал Тискальщик. — Нар интересует жилец комнаты 202. Он сейчас у себя, не так ли?
Желтые глаза владельца гостиницы слегка сузились.
— О да, он сейчас у себя.
Тискальщик вытащил из кармана достаточно крупную купюру, положил ее на стойку перед хозяином гостиницы и сказал:
— Вот и все, что нам хотелось узнать. А это — за беспокойство.
Хозяин гостиницы издал, тихий мяукающий звук и отвесил подобострастный поклон.
— Да, чуть не забыл, — небрежно сказал Тискальщик, — Мы хотели бы сделать вашему жильцу небольшой сюрприз. Не предупреждайте его о нашем появлении. Ладно?
— Все понял. Не буду. Что-то еще? Тискальщик взглянул на Табиту, и та кивнула.
— Нет, ничего более не надо. Номер 202 находится на втором этаже?
— Да, справа от лестницы, — ответил хозяин «Песчаной крысы». — Позвольте, я вас провожу..
— Не надо, — со значением сказал Тискальщик, — Оставайтесь на своем месте.
Мы двинулись к лестнице, и прежде чем на нее ступить, я все же не выдержал, оглянулся. Хозяин гостиницы, конечно же, провожал нас взглядом. И еще… Да, я, похоже, не ошибся. У него в глазах мелькнуло нечто, подозрительно похожее на насмешку.
Значит, мы где-то прокололись. Но где? Табита подтвердила, что хозяин гостиницы действительно не собирается предупреждать своего постояльца. В чем, таким образом, подвох?
— Вот так, — сказал Тискальщик, когда мы поднимались по лестнице. — Все как по маслу.
Очень уж он в этот момент был доволен, и я вдруг подумал, что скорее всего происходящее для него является чем-то вроде большого мальчишеского приключения, декой захватывающей, но не до конца реальной игрой.
И вот это открытие было хуже всего.
Поднимаясь вслед за Тискальщиком и Табитой по лестнице, я вдруг осознал, что оказался в довольно-таки скверном положении.
Нет, лет, никто меня надуть не собирался. Я мог почти наверняка сказать, что обещанное мне вознаграждение я получу сполна. Может быть, даже к тому моменту, когда все закончится, оно еще более увеличится. Дело было не в деньгах. Все было гораздо хуже.
Почему?
Ну, хотя бы потому, что этот самый Тискальщик был в том, чем сейчас занимался, новичком, непрофессионалом. Какова была его настоящая профессия? Поначалу я подумал, что он является высокопоставленным, оказавшимся в щекотливом положении чиновником с достаточно туго набитым кошельком или, например, важным ученым. Примерно половина древних чистюль, кстати, как раз наукой и занимались. Он перегонял из компа в комп официальные файлы или занимался какими-то исследованиями, пытался, к примеру, понять, каким образом заставить съедобный планктон стать еще вкуснее и питательнее, или чем-то другим, не менее полезным, возможно, нудным, но главное — очень выгодным. А потом произошло некое событие, и он оказался в него втянутым. Причем настолько, что ему пришлось податься в Нижний город на поиски какого-то нестандарта, а также нанять себе сначала в помощницы Табиту, а потом и меня.
Являлось ли это для меня ранее тайной? Нет, непрофессионала видно за версту. И нанимаясь к Тискальщику, я прекрасно знал, кем является мой работодатель. Единственное, чего я не понимал, это каким именно непрофессионалом он является.
Будь он ученым или чиновником, то все происходящее он должен был воспринимать со страхом, с неуверенностью, позволяя тем самым мне действовать самым удобным способом.
Тискальщик же принадлежал к той породе непрофессионалов, которые называют всякие житейские неприятности приключениями и получают от них удовольствие. Он обладал острым умом и находчивостью, уже побывал в некоторых делах, но все еще до конца не стал профессионалом.
Чем это было хуже полного, осознающего свое ничтожество непрофессионала? Да тем, что он считает, будто сможет обставить профессионала. Почему ему это не удастся?
Главное преимущество настоящего профессионала в том, что он знает систему, сам принцип работы. Он прекрасно знает, как надо реагировать на ту или иную ситуацию, способен с той или иной степенью вероятности предвидеть, к чему приведет его очередной шаг, и всегда имеет более или менее подробный план действий.
Непрофессионал же, пусть даже и очень сообразительный, попытавшись с ним тягаться, окажется в гораздо худшем положении. Ему придется все время, буквально на ходу, выдумывать велосипед и постоянно тыкаться в такие места, в которые профессионал даже не подумает заглянуть, поскольку знает, что они заканчиваются тупиком.
Время. Непрофессионал неизбежно будет его терять и поэтому рано или поздно завалится. Еще раз повторяю — неизбежно.
Я вздохнул.
Да, все верно. Инициативный непрофессионал. И против нас играют профессионалы. Не говорит ли об этом так вовремя оказавшийся на нашей дороге стрелок, вооруженный по последнему слову техники? Кстати, насчет стрелка… Ну да, один профессионал уже сошел с дистанции, но имеет ли это большое значение? Те, кто его послал, на этом не успокоятся, и следующие профессионалы уже не облажаются.
Ладно, хватит о грустном. Не лучше ли попытаться прикинуть, какая у Тискальщика профессия? Конечно, кое-какие догадки на эту тему у меня были, но и тут слишком уж радужными их назвать у меня язык не поворачивался.
Лестница кончилась. Мы свернули в ту сторону, в которую надлежало свернуть, и, стараясь ступать бесшумно, потопали к номеру 202. Толстый полосатый псевдошерстяной ковер, покрывавший пол на всей протяженности коридора, весьма этому способствовал.
Перед дверью нужного нам номера мы остановились, и Тискальщик вполголоса сказал:
— Пришли. У кого есть какие мысли?
— Попытаться войти, — подсказал я.
Тискальщик взглянул на меня так, что у меня отпала всякая охота отпускать подобные замечания.
— Хорошо, — сказал я. — Признаю, что мне не стоило это говорить. Что ты предлагаешь?
— Служба доставки, — сказал Тискальщик. — В двери нет глазка, и до тех пор, пока она не будет открыта, любое наше заявление будет являться правдой. Все равно проверить его не смогут. Как только дверь откроется, мы бросаемся внутрь и хватаем того, кто ее откроет. Очень аккуратно, не причиняя ему большого вреда, но одновременно и так, чтобы он не смог оказать сопротивления.
— Дельная мысль, — сказал я.
Мне хотелось загладить впечатление от своего предыдущего замечания.
— Вот ты ее и претворишь в жизнь, — сказал Тискальщик. — Это твое дело.
Ну конечно. Меня для этого и наняли. Действовать в тех ситуациях, когда требуется грубая сила.
— В случае конфликта со стражами порядка… — сказал я, прекрасно зная, какой ответ получу. — Если этот нестандарт заявит о неспровоцированном нападении…
— Ну да, конечно, — заверил меня Тискальщик. — Со стражами порядка буду объясняться я. Давай начинай. Постучи в дверь и, услышав чей-нибудь голос, скажи, что ты из службы доставки. Ну, сам придумай, как соврать.
Он заметно волновался, похоже, считая, будто его маленькая авантюра подходит к концу. Мне бы тоже хотелось так думать, номой предчувствия были не столь радужны.
— Давай, — сказал мне Тискальщик.
Я уже хотел ив самом деле постучать, но, прежде чем это сделать, чисто машинально попытался повернуть дверную ручку. Как ни странно, она повернулась, и дверь легко приоткрылась.
Вот так сюрприз!
Мы обменялись удивленными взглядами.
Тискальщик ткнул в меня пальцем и кивнул на дверь. Я сделал знак, что понял его, открыл дверь пошире и вошел в небольшой коридорчик, заканчивающийся дверью в жилую комнату. Была там еще одна дверь, она вела в ванную, но сейчас она меня не интересовала. Вот та, за которой была жилая комната… кроме всего прочего, она была слегка приоткрыта, и это был еще один повод не сводить с нее глаз.
Я двинулся по коридорчику. Тискальщик и Табита следовали за мной по пятам. Дверь легко подалась под моей рукой и, открываясь, слегка заскрипела. Вот это было уже совсем не дело. Впрочем… впрочем… Если дверь номера не закрыта, если в него может легко проникнуть любой желающий, не значит ли это, что он пуст? А как же утверждение хозяина гостиницы о том, что его жилец находится в номере?
Первая комната оказалась чем-то вроде гостиной. В ней стояли пари кресел, обширный диван и небольшой столик. Кроме того, в ней не было ни единой живой души. А еще была дверь в следующую комнату, скорее всего спальню. И если жилец действительно был в номере, то он должен был находиться именно там.
Кстати, не значит ли все это, что мы опоздали? Не значит ли это, что тот, ради кого парочка моих нанимателей заявилась сюда, в Нижний город, уже мертв?
Впрочем, проверить это нетрудно.
Я уверенно пересек комнату и уже хотел взяться за ручку двери, но в то же мгновение она распахнулась сама, и я увидел на расстоянии метра дуло старинного револьвера, нацеленного точнехонько мне между глаз. Револьвер этот держал в руке широкоплечий нестандарт с суровым лицом человека, профессию которого угадать было нетрудно. Почти наверняка она была родственна моей.
— Не шевелись, — приказал владелец музейного экспоната.
Музейный-то он, конечно, музейный, но я не сомневался, что в случае нужды дырок он во мне понаделает за милую душу. Значит, ничего не остается, как подчиниться.
Я замер. За моей спиной послышался возмущенный возглас Тискальщика и чей-то незнакомый голос, приказывающий ему заткнуться. Судя по всему, там был еще один типус с оружием.
Откуда он взялся? Возможно, из коридора зашел в номер вслед за нами. А скорее — из ванной, где ждал, пока мы не пройдем мимо. И дождался нужного момента.
— Что дальше? — спросил я.
— Садись на диван, — приказал мне человек с револьвером. — Руки положи на колени. Если надумаешь хвататься за нож, то получишь пулю. Понимаешь?
— Еще бы, — покладисто сказал я.
Нацеленное на тебя дуло револьвера служит неплохим стимулом покладистости.
Я дошел до дивана и, стараясь не делать резких движений, уселся на него, аккуратно положил руки на колени и стал ждать дальнейшего развития событий. Немного погодя, побуждаемые к этому приказами второго нестандарта, вооруженного обрезом какой-то старинной винтовки, рядом со мной уселись Тискальщик и Табита.
Теперь мы сидели в ряд на одном диване, словно нашкодившие мальчишки перед кабинетом директора взрастителя, куда их вот-вот, одного за другим, начнут вызывать для серьезной головомойки. Собственно, почти так оно и было. Три дилетанта, попытавшиеся соревноваться с профессионалами. И то, чем все это закончилось, вполне закономерно. И уж наказанием нам будет не пометка в личном деде, а нечто худшее. Впрочем, не слишком ли я рано паникую?
Желай эти нестандарты нашей смерти, кто им мешал начать стрелять сразу, не усаживая нас на этот дебильный диван? Значит, прежде будет еще какой-то разговор. А там, может… может, и пронесет.
Я взглянул на Тискальщика.
Лицо у него было раздосадованное, но какого-то особого ужаса на нем написано не было. Либо он не понимал, чем наше положение чревато, либо, наоборот, хорошо знал и не сильно волновался.
Так первое или второе?
Я еще раз окинул комнату взглядом. Оба вооруженных нестандарта вполне грамотно заняли позиции, с которых они могли засечь каждое наше подозрительное движение и соответственно на него отреагировать. Судя по их лицам, они кого-то ждали, но не просто убивали время, а делали это, не теряя бдительности.
Вот это — настоящие профи. Они — не нам чета, они не позволят объехать себя на кривой козе.
И все же… как мы выберемся из этого достаточно неприятного положения?
— Хм… итак, это старина Тискальщик. Так я и думал.
Я буквально вытаращил глаза.
В дверях стояло существо, никогда до этого мной не виденное. И не только мной, но многими и многими в Нижнем городе. Существо это, несомненно, было кадавром, принадлежало к тому же классу, что и король жуков. Конечно, оно не было таким, как он, экзотическим, но тоже зрелище собой представляло внушительное.
Это был пес ростом с человека, здорово смахивающего на тех, которые являлись прямыми предками некоторых плотоядных йеху. Из одежды на нем была коротенькая жилетка с парой карманов. А в остальном все как положено: здоровенная зубастая пасть, четыре лапы, длинная шерсть цвета детского поноса. Короче, от обычной древней собаки оно отличалось только размерами да еще парой прилепленных к туловищу вполне человеческих рук. Пардон, не были они прилеплены, они просто росли и могли действовать, как обычные человеческие руки. Кстати, в данный момент одна из них сжимала длинную, черную, наверняка самую разнастоящую, сигару.
Сигару!
Эта штука меня буквально заворожила. Я даже и представить не мог, сколько она стоит. Конечно, если она и в самом деле была настоящая… Да нет, настоящая. В этом можно было поклясться.
Между тем кадавр сунул в рот сигару, выпустил огромных размеров облако дыма и, сделав пару шагов, остановился напротив моего шефа. Смотрел он на него вполне дружелюбно — и не только смотрел, но даже благожелательно улыбался.
Вот только не верил я подобным улыбкам. Слишком уж они душевные, слишком теплые, как реклама магазинчика, в котором продают всякую муру. Кстати, на Тискальщика она тоже никакого впечатления не произвела. По крайней мере мне так показалось.
— Ехидный Пес, — пробормотал он. — Так я и думал.
— А если думал, — ухмыльнулся Ехидный Пес, — то почему пошел в эту комнату? Кто тебе мешал придумать что-нибудь более умное?
Вопрос был резонный. И Тискальщик это понимал. Он воззрился на Табиту, словно та была во всем происшедшем виновата. А она пожала плечами и с очень независимым видом сказала:
— Хозяин гостиницы не врал. Это ты допустил ошибку. Надо было задать ему пару дополнительных вопросов. Думаю, хозяин номера все еще находится здесь, не так ли?
— Конечно, — подтвердил кадавр.
— Ну вот, — сказала Табита. — А тебе надо было спросить, нет ли в его номере кого-то постороннего. Ты этот вопрос не задал и, соответственно, попал в ловушку.
У Тискальщика дернулась щека.
Возразить ему было нечего. Девушка была кругом права. А вот он…
— Очень интересно, — сказал Ехидный Пес. — Как я понял, твоя милая подружка обладает даром угадывать правдивость выданной ей информации?
— Да, обладаю, — с вызовом сказала Табита. — Но тебя, мерзкое чудовище, это не касается.
Ехидный Пес хмыкнул и нерешительно сказал:
— Ну так уж и «мерзкое чудовище». Давненько я не слышал в свой адрес таких слов. Ты не думаешь, что произносить их в подобной ситуации рискованно?
— А мне это все фиолетово, — заявила Табита. — Я могу еще и добавить. Она добавила.
Вообще говорила она не очень долго, но в достаточной степени эмоционально. Причем если выкинуть из ее речи эпитеты и всякий имеющий к эмоциям словесный хлам, то портрет того, к кому мы попали в плен, вырисовывался следующий.
Судя по всему, он был конкурентом Тискальщика, причем давним и серьезным. Так что они усиленно старались наступать друг другу на любимые мозоли и пихаться локтями. Исподтишка и в открытую. Причем авантюра, в которую я попал вместе с моим работодателем, была далеко не первая. И раньше Тискальщик чаще всего выигрывал, давал Ехидному Псу прикурить. А вот эта…
Тут меня осенила одна интересная мысль.
Я вспомнил о стрелке. Оружие у него было просто великолепное. Не чета тем допотопным экспонатам, которыми нам угрожали наемнички кадавра. И не мог он нанять такого крутого специалиста, как стрелок. Профессионалов — мог, а крутого специалиста… Кишка у него для этого тонка.
Вот и получается…
Стоп, стоп, не слишком ли я рано сделал выводы? Все-таки этот Пес в отличие от нестандартов не имеет к человеческому роду никакого отношения. Стоило ли ручаться, что я могу предугадать его мысли? И значит, он запросто мог обладать необходимыми связями для того, чтобы нанять…
Тут я сам себя еще раз слегка притормозил.
Нет, нет, не надо углубляться в дебри. А несходство оружия? Его-то куда денешь? А тот, кто разговаривал с Тискальщиком по эхоспикеру, когда мы ехали в движителе? Я слышал его голос, и он совсем не походил на голос Ехидного Пса.
Вот и получается, что в этом деле сейчас участвует еще и какая-то третья сторона. Причем она может объявиться в любой момент. Это не считая стражей порядка, наверняка уже заинтересовавшихся некоторым переполохом в Нижнем городе. В любой момент одна из этих сторон может появиться на горизонте, и тогда…
А что — тогда? Да ничего. Все что угодно может тогда получиться.
Я взглянул на сигару Ехидного Пса и подумал, что не курил уже чертову уйму времени. Почему бы не попытаться закурить? Кстати, это еще и повод проверить, насколько наши стражи бдительны.
Тут Табита окончательно выдохлась и замолчала.
— Н-да… — Процедил Ехидный Пес.
— Прошу ее простить, — вежливо сказал Тискальщик. — Сам понимаешь, женщина…
Ехидный Пес махнул рукой, еще раз затянулся сигарой и уставился на Табиту. Похоже, он что-то обдумывал, и я мог бы поклясться, что ничего приятного девушке это не сулило.
Воспользовавшись паузой, я спросил у охранника, могу ли я закурить, и тот коротко послал меня, подальше.
Да, действительно бдительные ребята. На мякине их не проведешь. Что ж, придется ждать. Либо в голову придет еще какая-нибудь идея, либо на сцене появится еще одна команда. Кто это будет? Стражи порядка или те, кто послал стрелка?
— Вообще ты плохо воспитываешь своих помощников, — заявил Ехидный Пес. — Самки не должны…
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил его Тискальщик. — Мне эта самка нравится. Такая, какая она есть. Скажи мне лучше другое. Как я понял, эта… гм… штука… у тебя?
Пес осклабился.
Клыки у него были великолепные. Я готов был поспорить, что он каждое утро надраивает их зубной пастой.
— У тебя? — еще раз спросил Тискальщик. Похоже, ему очень хотелось это узнать. Настолько, что он даже забыл о чувстве собственного достоинства.
— У меня, у меня, — ворчливо сказал Пес. — Кому же еще она могла достаться?
— Ну и хорошо, — с облегчением сказал Тискальщик. — Я вообще-то немного побаивался, что она попадет в руки Хукета… ну, ты сам понимаешь. Он тоже включился в игру. Причем не смог придумать ничего лучшего, чем позвонить мне по эхоспикеру…
— Я знаю, — сказал Пес. — Он мне тоже звонил. Не так давно.
— О, вот как, — пробормотал Тискальщик.
Я мог бы поклясться, что ему в данный момент в голову пришли те же самые мысли о третьей, замешанной в это дело стороне.
Браво! Если он еще придумает, как нам протянуть время…
— Он зарвался, — резко, отрывисто сказал как пролаял Ехидный Пес. — И получит свое. Неизбежно получит по полной программе. Но сначала я должен закончить с тобой, сделать так, чтобы ты больше не мешался мне под ногами.
— Интересно, как ты намерен это провернуть? — ехидно улыбнулся Тискальщик.
Я поразился его наглости. Говорить такое, сидя под дулом револьвера… Впрочем, может, он и прав? Судя по всему, этот Пес является достаточно упорной личностью, и если что-то решил, никакие вопросы повлиять на его решение не смогут. — Ну, метод я придумаю, — промолвил Ехидный Пес. — Думаю, это мне по силам. Особенно если учесть, что я его уже опробовал, и он дал вполне положительные результаты.
На что это он намекает? Может быть, на того нестандарта, у которого была вещица, за которой гоняется вся эта банда сошедших с ума обитателей Верхнего города? Я вдруг подумал, что помощников у Ехидного Пса скорее всего только двое. Те, которые нас охраняли. И если учесть, что он находится тоже здесь, то кто остался с хозяином номера? Значит, они его связали? Или успокоили другим образом? Тем самым, которым собираются успокоить и нас? Каким именно, догадаться нетрудно.
А стражам порядка совершенна все равно количество тобой убитых. Главное — есть хоти бы один человек, убитый не для защиты своей жизни и не на поединке во имя закона выживания сильнейшего. Этого вполне достаточно. Таким образом, для того, кто перешагнул опасную черту хотя бы один раз, все последующее не имеет большого значения. Если он попадется, то, как бы он себя после этого ни вел, получит на полную катушку.
И если мои догадки верны…
— Значит, ты все же признаешь свое поражение? — с оттенком превосходства произнес Тискальщик.
— Поражение?
Пес, точь-в-точь как это делают люди, недоуменно вскинул брови.
— Ага, значит, ты теперь не понимаешь, что я имею в виду? — ухмыльнулся Тискальщик.
— Почему? Понимаю. Ты толкуешь о моем поражении. Как ты можешь это делать, оказавшись в таком положении? Посмотри, ты сидишь на диване не в силах причинить мне ни малейшего вреда, то, за чем ты высунув язык прибежал сюда, в Нижний город, находится у меня и к тебе уже более не вернется. Еще раз скажи мне, о каком поражении ты толкуешь?
— Но ведь ты собираешься нас убить? Не так ли?
— Возможно. Я еще этого окончательно не решил.
— Не говори глупостей. Уже решил, иначе не стал бы сообщать мне о том, что сделал с тем, я не хочу Называть имени этого вора, кто сейчас лежит в соседней комнате.
— Глупости, — сказал Пес. — Он всего лишь получил хороший удар шокером. Через несколько часов он очнется и будет спокойненько жить дальше. С чего ты решил, будто я его убил, будто я хочу убить тебя?
Врал он все. Я это чувствовал буквально кожей. Врал как сивый мерин. Но зачем ему это было нужно, что он хотел этим выиграть? Может, Тискальщик был прав? Может, убив нас, Ехидный Пес действительно проиграет какую-то игру, происходящую между ними уже черт знает сколько времени?
— Не ври, — сказал мой наниматель. — Зачем тебе, ко всему прочему, унижать себя еще и этим враньем?
Ехидный Пес устало вздохнул и сунул погасшую сигару в карман жилетки.
— Хорошо, скажу честно. Все эти детские игры в справедливые соревнования — они для вас, людей. Я же придерживался их до тех пор, пока мне было это выгодно. Достаточно долгое время. Однако сейчас выгода в подобном отпала Неужели ты не понимаешь, что штука, ради которой ты явился сюда, лишает смысла любые игры?
— Каким образом? — спросил Тискальщик. — Учти, ничего окончательного попросту не бывает. Всегда что-то сохраняется, и всегда продолжается жизнь. Нашим предкам тоже, наверное, казалось, что повышение загрязнения воздуха приведет к гибели всего живого. Некоторые животные и растения приспособились. А людям всего лишь пришлось носить обычные фильтры. Да, тяжело, но жизнь продолжается и разум существует. Он не только существует, но и продолжает развиваться, находит новых носителей. Те же йеху, нестандарты, да и сам ты разве не являешься этому примером?
— Меня не трогай, — прорычал Пес. — Ты хорошо знаешь, что я не смогу найти себе пару. А прибегнуть к услугам взрастителя мне не позволяет гордость. Таким образом, я являюсь не шагом вперед, а всего лишь тупиком. Одним из бесчисленного количества тупиков, в которые эволюция соответствующее количество раз попадала и из которых всегда выворачивала вновь на проезжую дорогу.
— Это тебя и гнетет? — участливо спросил Тискальщик.
Я понимал, что из их разговора можно почерпнуть достаточно много интересного. Можно было даже попытаться прикинуть, что же на самом деле происходит, в какую это такую игру я вляпался. Вот только сейчас меня все это не слишком интересовало. Я лихорадочно пытался прикинуть, каким образом можно спасти свою жизнь.
Вот-вот Ехидному Псу надоест трепаться, он отдаст приказание своим наемникам, И те начнут фаршировать нас свинцом.
Как этого избежать? Что придумать вот сейчас, немедленно?
— Ах ты!.. — взорвался Пес. — Да я…
— Так же, как и того, в соседней комнате? И сам сумеешь придумать, как договориться с советом Верхнего города? Учти, они должны будут воспринимать тебя на достаточно серьезном уровне. А еще тебе при этом будут наступать на пятки, и ты знаешь, кто именно. Таким образом, ты рассчитываешь в одиночку договориться в одном месте, ускользнуть от всех конкурентов, да ещё и как-то отбрехаться от стражей порядка, которые неизбежно начнут задавать неприятные вопросы?
У меня затеплилась надежда.
Может, Тискальщику все же удастся сломать Ехидного Пса, навязать ему свою волю? Судя по всему, ему это случалось делать раньше.
— И ты предлагаешь мне помощь?
— Я предлагаю тебе вместе выпутаться из неприятной ситуации, в которой мы оба оказались.
— Значит, теперь уже — «мы». Кто «мы»? Я, ты, мои люди, твои никуда не годные помощники? Кто именно?
— Почему это никуда не годные? — обиделся Тискальщик.
— Ну, на что годится смазливая девица, способная выполнять лишь одну работу — служить детектором лжи? Куда я смогу приспособить здоровяка, наверняка очень многое понимающего в драках, военных действиях и оружии, но не имеющего понятия хотя бы об азах тайных действий?
— Они со мной, — вкрадчиво сказал Тискальщик. — А без меня ты не справишься. Пес, поверь, в этот раз ты отхватил кусок, который переварить в одиночку не способен.
— Вот так, значит? — Пес сделал шаг назад.
— Да, и я говорю это не только ради спасения своей шкуры. Не думаю, что ты решишься меня сейчас прихлопнуть, не думаю, Что ты так глуп. Пойми, то, что лежит сейчас в левом кармане твоей жилетки, способно взорвать этот мир и вызвать бедствия похлеще, чем в эпоху обезумевшего ветра. Неужели ты этого не понимаешь? Одна ошибка — и мир, в котором мы живем, может перестать существовать. Конечно, на смену ему придет какой-то другой мир, но найдется ли в нем для тебя, именно для тебя, место?
— Значит, радетель за всеобщее благо? — с иронией спросил Пес.
— Если хочешь, — ни на секунду не смутившись, заявил Тискальщик. — Если тебе так угодно. Хотя, конечно, в первую очередь меня все это интересует с чисто шкурных позиций. Я-то тоже могу остаться без места в этом новом мире. И в этом мы с тобой едины, этот страх не прижиться в новом мире нас объединяет.
— Значит, объединяет? — Ехидный Пес сделал еще шаг назад и толкнул задней лапой дверь, так что она открылась. — А это тоже нас объединяет?
Со своего места я не мог увидеть того, что видел сидевший на другом конце дивана Тискальщик. Единственное, что попало в поле моего зрения, это был кусок обширной застеленной голубеньким атласным покрывалом кровати и кусок пола. Тискальщик же наверняка видел другой кусок комнаты, и вот там что-то находилось, скорее всего лежало на полу.
Вообще-то нетрудно было догадаться, что именно лежит на полу. Это же подтверждало и лицо Тискальщика. Щеки его отвисли, и вообще он как-то мгновенно постарел.
— Все-таки ты сделал это, — пробормотал он. — Все-таки сделал…
— Так получилось, — сказал Ехидный Пес. — И конечно, я блефовал. Не хотел я этого, совсем не хотел. Но раз уж так получилось, то выбора нет только идти дальше единственным оставшимся мне путем. Так как, пойдешь ты по нему вместе со мной?
Вот это уже означало катастрофу, означало, что самое большее через пару минут нас начнут убивать. Разговоры закончились. Все, что должно было прозвучать, сказано. Теперь остается только приступить к действиям.
Я прикинул, смогу ли достать в прыжке ближайшего ко мне помощника Пса. Сомнительно, очень сомнительно. Скорее всего он успеет в меня выстрелить. Но это еще не значит, что он убьет меня на месте. А одна рана гораздо лучше, чем окончательное отбытие на тот свет. Лишь бы только остальные воспользовались суматохой как надо: Хотя…
Шансов у меня, похоже, не было никаких, но не сидеть же сиднем и ждать, когда тебе продырявят голову?
И прямо вот сейчас… Главное — успеть выхватить вибронож… Я приготовился прыгнуть, и тут наконец случилось событие, которого я подсознательно ждал с того момента, как уселся на диван.
Грохот высаживаемой двери, причем двери в коридорчик нашего номера.
8
— К бою! — рявкнул Ехидный Пес.
Один из его помощников сунулся к коридорчику, но второй остался на месте, видимо, решив, что первым делом надо прикончить пленников. Его револьвер нацелился на меня…
— Эти не убегут, — скомандовал ему Пес. — Туда. К двери!
Ну-ну…
Как раз сейчас и был самый удобный момент сделать ноги.
Второй помощник бросился к двери, я было дернулся к Ехидному Псу, но тот уже успел выхватить из кармашка жилетки крошечный «дерринжер». Крошечный-то он крошечный, да только дырки девает ничуть не хуже, чем настоящий пистолет, по крайней мере на близком расстоянии. А тут куда уж ближе?
— Не надо, сказал Пес. Не вмешивайтесь и останетесь…
Договорить он не успел, поскольку как раз в этот момент рухнула вторая дверь, дверь в гостиную, в которой сидели мы.
Она придавила стоявшего возле нее помощника Пса и едва не задела второго, как раз в этот момент оказавшегося почти рядом с ней. Он отпрыгнул назад, взял дверной проем на мушку.
Как же!
Из проема в помощника Пса ударил фиолетовый луч шокера, и тот замер, словно игрушка, у которой кончился завод.
Ехидный Пес оскалил клыки и зарычал. Впрочем, почти тут же проснувшаяся осторожность заставила его резко переместиться к стене, прижаться к ней боком, выставить вперед дуло «дерринжера». А тот, кто стрелял из коридора, уже появился в проеме, и, увидев его, я непроизвольно хихикнул.
Ну да, только против такого и использовать «дерринжер».
На наемнике была субмолекулярная броня, да не просто обыкновенная броня, а еще и с искусственными мускулами, ветвистые плети которых охватывали его нога и руки. Лицо же полностью закрывал сплошной черного цвета защитный шлем; и разглядеть, какое оно за этим шлемом, было невозможно.
Он шагнул в комнату, и я невольно вжался в диван, понимая, что бежать некуда и самое последнее сейчас дело метаться по комнате. Можно нарваться на парализующий луч, и тогда минимум на час станешь беззащитным, как младенец. А номер гостиницы, в котором уже точно лежит один труп, не самое лучшее место для подобного времяпрепровождения. В этом номере в ближайшее время запросто могли появиться, например, стражи порядка.
Судя по всему, точно такие же мысли пришли в голову Тискальщику и Табите. Никто из них даже не дернулся броситься наутек. Мы по-прежнему втроем сидели на диване, словно дружная, собравшаяся в виртуальной говорильне после трудового дня семья, сидели и ждали, чем это все закончится.
А что нам еще оставалось делать?
Человек в броне сделал шаг и повернулся в сторону Ехидного Пса. «Дерринжер» выстрелил почти в упор, но толку от него, конечно, не было абсолютно никакого. Броня — она и есть броня. Потом в Пса ударил фиолетовый луч, и тот замер. Человек в броне стал поворачиваться в нашу сторону, и тут из-под рухнувшей двери, словно краб из-под раковины, высунулся помощник Пса. То ли он в тот момент, когда дверь упала на него, потерял сознание и пришел в себя только сейчас, то ли вообще его не терял, просто лежал и ждал удобного момента вступить в схватку.
В общем, дождался. Момент был самый удобный.
Быстро, один за другим загрохотали выстрелы. И человек в броне, так и не успев завершить поворот, задергался всем телом, словно от ударов электрическим током.
Не могло этого быть, ну просто не могло. Нельзя из старого обреза, пусть даже спинные щитки и тоньше грудных, нельзя причинить серьезный вред человеку, одетому в субмолекулярную броню. Хотя откуда я знаю, какими патронами заряжен этот обрез и обрезом какой винтовки он был? Вроде бы обычной старинной магазинки? Но точно ли? И вообще, может быть, у субмолекулярной брони все же есть одно крохотное уязвимое место, о котором помощник Пса доподлинно знал?
Все эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове, а потом выстрелы стихли, и человек в броне стал падать, валиться, словно демонтируемый памятник какого-нибудь тирана. А для меня настало время действовать.
Прежде чем помощник Пса успел перезарядить свой музейный экспонат, я уже был рядом с ним и, конечно, ловким ударом выбил у него из рук оружие. А потом мне осталось только выхватить вибронож, и, услышав его гудение, мой противник замер, словно жук, решивший притвориться мертвым, и это было с его стороны совершенно правильно.
Не собирался я его убивать, Если, конечно, он сам не даст для этого веского повода.
— Вот так и лежи, — сказал я ему. — Хорошо? Мордой в пол. Понял? И ничего плохого тебе не будет. Но если…
— Да понял я, — сказал помощник Пса. — А здорово я его приложил?
— Здорово, — от души сказал я. — И вовремя. Но если надумаешь шалить…
— Да понял я, понял…
Я повернулся посмотреть, что делают мои спутники. А они, между прочим, времени зря не теряли. Табита. рвала из руки второго помощника револьвер, сам же Тискальщик, конечно, был возле Ехидного Пса и вовсю, шарил по карманам его жилетки.
Все правильно. Любимое занятие любой победившей армии. Разнузданный и безжалостный грабеж побежденных.
Вот Тискальщик вытащил из кармана Пса небольшую квадратную коробочку и быстро сунул ее в свой карман. Вид у него было просто счастливый.
Я испытал легкое разочарование. Та штука, из-за которой все эти дурни так воевали и проламывали друг другу черепа, находилась в очень маленькой коробочке. Что же она собой представляет? Впрочем, теперь я по крайней мере знал ее размеры.
Не больше кулака Табиты.
Чей такая небольшая штучка может быть опасна? Каким образом она может уничтожить окружающий мир?
Ладно, рано или поздно все выяснится. Если, конечно, к тому моменту я еще буду в деле, если не намажу пятки. А сделать это стоило бы. Слишком уж жарко становится.
Я сунул Табите в руку вибронож и, кивнув на лежащего лицом в пол помощника Пса, сказал:
— Если что, можешь порезать его на куски. А с этим револьвером… Дай я это сделаю.
У Табиты просто не хватало силы… Я дернул револьвер посильнее, и тот вполне благополучно покинул руку помощника. Сунув старинное оружие в карман, я забрал у Табиты нож и сказал Тискальщику:
— Пора уходить. Думаю, стражи порядка будут здесь с минуты на минуту. Ни одному хозяину гостиницы не нравится, когда высаживают двери номеров и устраивают в них перестрелку, словно при нашествии взбесившихся плотоядных йеху. Спорим, наш потомок легендарного кота Феликса уже послал блюстителям законности оформленное по всей форме приглашение Навестить его скромный шалашик?
— Конечно, уходим, — согласился Тискальщик.
Лицо у него было донельзя довольное, словно у подростка, только-только покинувшего взраститель, считающего, что вот сейчас, немедленно, начнется расчудесная взрослая жизнь со всеми положенными ему по статусу привилегиями. Готов поспорить, думал он сейчас лишь о вещице, отобранной у Ехидного Пса, и ни о чем больше не мог даже помыслить.
Я подобрал с пола обрез. Оставлять его под рукой у нашего пленного было бы верхом безрассудства. Кто мешает ему зарядить его и пальнуть нам в спину? Брать с собой такое большое оружие тоже не хотелось. Значит…
Я метнулся в соседнюю комнату. И конечно, там оказался труп какого-то нестандарта с продырявленной головой. Но он меня сейчас совершенно не интересовал. Мне нужно было окно, и оно, на счастье, в этой комнате оказалось. Причем окно было открыто, и, значит, можно было не увеличивать ущерб хозяина гостиницы еще и на выбитое стекло.
Выкинув обрез в окно, я сказал своим спутникам:
— Все, теперь на выход.
И мы кинулись прочь из номера.
В коридоре не было ни души. Либо в этой гостинице было негусто с постояльцами, либо, что вероятнее всего, услышав устроенный всеми этими наемниками тарарам, они заняли в своих номерах круговую оборону. Последнее вероятнее всего.
Мы ссыпались по лестнице.
— Все-таки здорово мы выпутались, — хихикнул Тискальщик. — Так и должно было быть. Так и должно… они передрались между собой, а выиграли в конечном счете мы.
Честное слово, мне захотелось ему врезать.
Да, выпутались, но ни о какой закономерности не имело смысла говорить. Какой, к черту, расчет? Нам просто немыслимо, сказочно повезло. Шансов на то, что ворвавшийся в номер наемник окажется вооружен не безобидным шокером, а чем-нибудь посмертоноснее, и прямо с порога начнет поливать из своего оружия всех, кто ему попадется на глаза, в том числе и нас, было неизмеримо больше. Всем известно: в любой уличной драке больше всего достается случайным свидетелям, тем, кто совершенно ни при чем.
Впрочем, даже если бы я решился наплевать на то, что Тискальщик является моим работодателем, у меня просто на подобное не было времени. Я буквально кожей чувствовал, что надо уходить из этой гостиницы, рвать когти, и побыстрее. Вот-вот… сейчас…
Хозяин гостиницы находился на своем месте, и физиономия у него, как и положено, была совершенно непроницаемая. В руках он сжимал тяжеленный тесак, и это лучше всяких слов говорило, что скандалить с ним может оказаться себе дороже.
Да и какой смысл был с ним скандалить? Он-то как в этом деле мог быть замешан? Владеет гостиницей, делает деньги, не пытается вникнуть в то, что его совершенно не касается.
Все же, когда мы быстрым шагом проскочили мимо него и кинулись к выходу, Тискальщик не удержался, пропыхтел:
— Не много же он сегодня заработал. Все полученные от нас деньги уйдут на покрытие расходов. Еще и не хватит.
— Ты не понимаешь, — сказал я. — Все расходы погасит страховая компания, а деньги, которые он получил сегодня с тебя и других заговорщиков, являются его не облагаемым налогом заработком.
— Но все-таки… — начал было Тискальщик.
Как раз в этот момент неподалеку, совсем рядом, послышалась сирена движителя стражей порядка, и мы резко остановились. Нетрудно было догадаться, куда они так спешат.
— Мы не успеем! — крикнул Тискальщик. — Они нас перехватят.
— Тут должен быть черный выход, — промолвил я. И в самом деле, какая гостиница обходится без черного хода?
Мы кинулись обратно к стойке. Увидев это, хозяин гостиницы снова выудил из-под стойки тесак и приготовился пустить его в дело.
— Нет, нет, — закричал Тискальщик, выуживая на бегу из кармана пару банкнот. — Нам нужен черный ход. Мы заплатим.
Ничего лучшего он сказать не мог. С хозяином, как и положено, произошла благотворная перемена, он отложил тесак и протянул ладонь ковшиком. После того как в ней оказались банкноты, он махнул рукой, указывая, в какой стороне находится черный ход, и мы со всех ног кинулись к нему.
Этот черный ход оказался длинным, узким, донельзя замусоренным коридором. В самом его конце был штабель пустых пластмассовых ящиков, и Табита больно ушибла об угол одного из них ногу. Впрочем, самое главное все же случилось. Коридор не разочаровал нас в наших ожиданиях и закончился выходом в какой-то проходной двор, которым мы вполне благополучно и смылись.
Смылись!
Квартала через два мы остановились и попытались отдышаться. Табита, наклонившись, морщилась и осторожно гладила ушибленную ногу. Тискальщик пытался захватить как можно больше воздуха. Вот только его носовые фильтры, по-моему, не очень-то для этого годились, а дышать ртом он все равно не собирался. Оглядываясь по сторонам и прикидывая, где мы можем посидеть и обсудить наши следующие дела, я подумал, что вообще-то жизнь у этих чистюль — не сахар.
Все время бояться даже глотка нормального воздуха, есть только особую, выращенную для них пишу, и прочие неудобства. Интересно, что им еще нельзя? Ну, целоваться, положим, можно. Это я уже видел. А в остальном? Наверняка существует целый список того, что им нельзя. И совершенно понятно, почему у них не действует закон выживания сильнейшего. У них и без него идет довольно жесткий отбор. Имел глупость подышать свежим воздухом — в брак, не смог заработать деньги на особую пищу — в брак.
Если подумать, то как бы эта система была не пожестче нашего старого, доброго закона.
Пока я это обдумывал, Тискальщик отдышался так, что даже сумел хихикнуть.
— С тобой все нормально?
Табита прекратила гладить свою ногу и теперь смотрела на Тискальщика встревоженными глазами.
— Все нормально, — заверил ее он. — Просто я вдруг сообразил, что этот Ехидный Пес остался в номере и, значит, тепленьким попадет в руки стражей порядка. А те, конечно, попытаются взять его в оборот. Думаю, он выкрутится, но тем не менее обойдется это ему дорого. Что ж, за излишнюю самоуверенность надо платить.
— А если он проговорится? — спросила Табита.
— Пес? — Тискальщик на мгновение задумался, потом решительно тряхнул головой. — Нет, это не в его интересах. Если он проговорится, то у стражей порядка начнется большая паника. Они бросят все свои силы для того, чтобы наложить лапы на эту маленькую штучку, и наверняка сумеют это сделать. Тем самым Пес останется на бобах. Нет, ничего он стражам порядка не скажет. Будет молчать как рыба и постарается отделаться от них поскорее, чтобы снова вступить в игру.
Я кивнул.
Проще говоря, игра Тискальщика и прочих, в ней участвовавших, после того как в результате визита в гостиницу в его руки попала некая коробочка, не закончилась. Возможно, она будет длиться еще очень долго. Похоже, предчувствия меня не обманули. Они же мне настойчиво подсказывают, что настало время принять некое решение.
Кстати, район, в котором мы в результате наших мытарств оказались, был мне довольно хорошо знаком. И если пройти немного…
— А неплохо бы нам где-то устроиться, — сказал я. — Может быть, что-то выпить, перевести дух, попытаться прикинуть свои дальнейшие действия?
— Неплохая мысль, — сказал Тискальщик. — Можно зайти в какой-нибудь ближайший бар, но, боюсь, появление древнего чистюли там не останется незамеченным. Можно вернуться в нашу гостиницу…
— Не пойдет, — сказала Табита. — Помнишь, как хорошо нас выследил Хукет? Сейчас он потерял нас из виду, но наверняка держит под наблюдением все места, где мы предположительно можем появиться. И гостиница, готова поспорить, в его списке есть.
— Значит, какая-нибудь забегаловка? — с сомнением сказал Тискальщик. — Там нас Хукет найдет еще быстрее. Нет, только не это.
— У меня есть хорошее предложение, — сказал я.
— Говори, — промолвила Табита. — Есть одно место, где мы могли бы посидеть, не опасаясь, что нам кто-то помешает, ну и конечно, не мозоля кому бы то ни было глаза.
9
Табита и Миджуся друг другу не понравились.
Ну что ж, таковы они — женщины. Либо они сразу, нравятся друг другу и буквально с первой минуты начинают делиться всеми своими маленькими секретами, либо не нравятся и так же с первой минуты начинают вести тотальную войну с привлечением всех средств самого крупного калибра.
Табита и Миджуся явно выбрали для своих отношений второй вариант.
Меня это не сильно беспокоило, но я принял кое-какие меры. Отвел Миджусю в сторону и вполголоса ей объяснил, что Табита является помощницей моего нанимателя, проще говоря, того, кто платит мне деньги, и очень-очень неплохие. За свои деньги он имеет право рассчитывать на хорошее отношение не только к себе, но также и к тем, кто его сопровождает, После этого я уже другим тоном попросил Миджусю удержаться и не портить мне малину, а в награду пообещал бусы из настоящего розового дерева, бывшие предметом давней ее мечты. К слову сказать, Миджуся ничуть не хуже Табиты умеет определять, когда я говорю вполне искренне, и, услышав о подарке, тотчас пообещала, что ничего затевать не будет. Однако все равно виду нее, когда она глядела на Табиту, был довольно кислый.
Улучив момент, когда Миджуся вышла на кухню, я поймал взгляд Табиты и развел руками. Та пожала плечами и скорчила забавную рожицу, означавшую, что ей совершенно все это до лампочки.
Ну и прекрасно, ну и здорово.
Тискальщик вытащил из кармана небольшую зеленого цвета бутылочку, осторожно вытряс из нее крохотную таблетку и бросил ее в стоявший перед ним стакан налитой из-под крана воды. Вода забурлила, на несколько мгновений подернулась пленкой разноцветных пузырьков, потом они почернели, стали один за другим лопаться, и еще чуть-чуть погодя вода вновь стала чистой. Только на дне стакана теперь лежал в палец толщиной черный, как уголь, осадок.
Довольно улыбнувшись, Тискальщик отхлебнул из стакана и спросил у меня:
— Итак?..
— Собственно, все, — сказал я. — Что еще можно добавить?
— Почему? — промолвил Тискальщик. — Можно еще добавить, что ты хотел бы получить причитающуюся тебе плату. Не так ли?
— Это само собой разумеется, — дипломатично сказал я. — Разве не так?
— Конечно, так. В этом доме можно сделать перевод со счета на счет?
— Можно, — сказал я. — В соседней комнате есть комп.
Тискальщик еще раз отхлебнул из стакана и встал.
— Пойдем.
Мы прошли в соседнюю комнату, и там он быстренько перегнал на мой счет всю причитающуюся мне сумму. Даже с небольшой премией. Миджуся, как назло, в этот момент заглянувшая досмотреть, чем это мы занимаемся, увидев такую цифру, кинула мне довольно красноречивый взгляд. Расшифровать его было нетрудно. Судя по всему, одними бусами я не отделаюсь. Хорошо, пусть будет так.
Мы вернулись в гостиную, и Тискальщик снова хлебнул из стакана.
Я закурил сигарету, пустил дым к потолку и подумал, что ощущать себя богатым человеком не так уж и плохо. Ну, может, не совсем богатым, но человеком, обладающим по меркам Нижнего города солидным счетом.
— Ну вот, — меланхолично сказал Тискальщик. — На этом, как я понял, наши дорожки расходятся.
— Похоже, так, — согласился я. — Вы наняли меня для поисков определенного нестандарта, Эти поиски закончились, причем для вас, можно сказать, вполне удачно.
Тискальщик кивнул. Мы немного помолчали, потом Табита спросила:
— Ты доволен?
Вот, этот вопрос меня удивил.
Кто я такой, чтобы у меня интересовались, доволен я или нет? Сделал работу и получил за нее деньги. А получил ли ты при этом удовольствие и понравилась ли тебе работа… да кого это интересует?
Ох, подозрительно это.
— Ладно, — сказал я. — Выкладывайте. Как я понял, у вас есть еще одно предложение.
Тискальщик ухмыльнулся и сунул руку в карман, в котором у него лежала та заветная коробочка. Похоже, он хотел удостовериться, что она никуда не делась.
Интересно все-таки, что в ней находится? И каким образом эта маленькая вещица может иметь такую ценность? Драгоценный камень? С помощью которого можно изменить мир? Нет уж, нет таких камней. Может быть, пси-диск с информацией?; Вот это — теплее, гораздо теплее, но как-то слишком уж просто… как-то словно бы я оказался в виртуалке. Это там весь сыр-бор происходит из-за пси-диска, на котором записано черт-те что. Из-за него-то все и происходит, его до самого конца передают из рук в руки, а потом он, с помощью главного героя, все же попадает в кокон компа, и вот тут-то наступает всеобщее счастье и благоденствие.
Нет, в жизни так не бывает. Или бывает? Может ли в реальности повториться сюжет из виртуалки?
— И ты, конечно, представляешь, каким может быть это предложение, — сказала Табита.
Она не спрашивала, она просто оглашала факт. Хорошо, наверное, знать, когда тебе врут, а когда нет. Вероятно, мир представляется ей каким-то другим, не таким, как мне. Хотя, может; это и не так уж здорово? Не иметь возможности спрятаться за иллюзии, жить в мире, лишенном оттенков, в мире только черного и только белого цвета…
Ну уж нет, — сказал я. — Предложение должен делать тот, кто будет платить деньги. Это правило. Тискальщик пожал плечами.
— Хорошо, я совершенно официально предлагаю тебе заключить дополнительный контракт. С дополнительной, повышенной оплатой.
— Условия?
— Достаточно простые. Ты отправляешься с нами в Верхний город и охраняешь нас до тех пор; дока мы не продадим одну вещицу, ту самую, которую я забрал у Ехидного Пса. После этого ты получаешь деньги и можешь отправляться на все четыре стороны. Конечно, если наше предприятие закончится благополучно, если нас всех не ухлопают. Как ты понимаешь, шансы на это достаточно велики.
Ну да, что-то подобное я и ожидал. Они проверили меня в деле и теперь хотели бы работать дальше. Пока их авантюра не закончится либо победой, либо поражением.
Я не мог не спросить:
— Почему именно я? Кто вам мешает нанять профессионалов — так, как это сделал Пес? Они обойдутся гораздо дешевле, да и действовать будут гораздо лучше.
— Профессионалы… — задумчиво сказал Тискальщик. — Да, конечно, они будут действовать эффективнее. Однако нам сейчас нужно другое — надежность. Все эти наемники могут одновременно работать на двух хозяев, и в этом отношении я не хочу рисковать. Ты же нас продать не сумеешь. А если бы даже и захотел, то просто не знаешь адресов тех, кому нас можно продать.
Это, на мой. взгляд, сейчас выше какого-либо профессионализма. Если мы попадем в засаду, то нас скорее всего убьют сразу, и тут не поможет никакой самый крутой профи. Таким образом, нам сейчас нужен человек для того, чтобы просто защитить нас от неожиданных неприятностей, для того, чтобы мы не казались такими уж беззащитными. Ты подходишь и для этого. Короче, ты нас устраиваешь.
По крайней мере честно и откровенно.
— Согласен? — спросила Табита. — Только давай не будем тянуть время.
Вот еще. Вовсе я не собирался этого делать. Однако обдумать полученное предложение нужно, обязательно нужно. Знаю я теперь эти заманчивые предложения. Большие деньги так просто не даются. Зарабатывая их, необходимо рисковать жизнью. И если тебе пару раз повезло, если ты, зарабатывая их, не сложил голову, это еще не значит, что обязательно повезет и в следующий раз.
Вошла Миджуся с подносом в руках и, поставив на стол чашки с чаем для меня и Табиты, а также вазочку с печеньем из сладкого съедобного планктона, устроилась рядом со мной, прижалась ко мне боком. Я с одобрением подумал, что она наверняка почувствовала безошибочным женским чутьем, какой важный сейчас идет разговор, и именно поэтому ведет себя тихо. А иначе, для того чтобы показать перед Табитой свою надо мной власть, она вполне могла бы и выкинуть какой-нибудь номер.
Отхлебнув из чашки, я взял печенье и даже откусил от него, но тут же положил перед собой.
Нет, не соглашусь я на это очень заманчивое предложение. Повадился кувшин по воду ходить, тут его и разбили. И зачем деньги мертвому? А с теми, что у меня уже есть, я вполне неплохо устроюсь. От добра добра не ищут.
— Ты еще не знаешь сумму, — вкрадчиво сказал Тискальщик.
— Да какая бы ни была, — вякнул я.
— Вот как? Сумма была названа.
Впечатление, на которое рассчитывал Тискальщик, она произвела. Очень, очень приличная сумма, благодаря которой можно, например, переселиться в Верхний город. А там уже жизнь другая, и заработать можно не в пример больше. Впрочем, вероятность переселиться не в Верхний город, а внутрь катафалка была выше. Гораздо.
— Устраивает? — спросила Табита.
Глаза у нее подозрительно блестели. Словно у охотника, сообразившего, что в приготовленную им ловушку вот-вот попадется кто-то жирненький, вкусненький.
— Неплохо, — сказал я, — Совсем неплохо. Почувствовав толчок в бок локтем, я взглянул на Миджусю. Вид у нее был достаточно спокойный, но что она хотела бы мне сказать, угадать было нетрудно. Что-нибудь вроде: «Не прогадай. Хватай удачу обеими руками».
Удачу, Ха! Если бы…
— И ты согласен? — спросила Табита.
— Дело не в деньгах, — сказал я.
И не соврал. Табита тоже это почувствовала и, когда Тискальщик посмотрел на нее, едва заметно кивнула.
— А в чем же? — спросил древний чистюля.
— Не хочу играть втемную, — сказал я. — Мне понятно, что кое-какие вещи вы мне все равно не скажете. Не стоит наемному помощнику быть в курсе всего.
— Да и опасно, попросту опасно, — улыбнулся Тискальщик.
Я согласился:
— Конечно, и опасно. Но, кое-что вы сказать мне обязаны. Все-таки вы нанимаете меня не натирать вам в гостиной пол, а для гораздо более опасной работы. Не так ли?
— Пусть будет так.
— Поэтому я хотел бы сначала получить ответ на кое-какие интересующие меня; вопросы.
— Сначала?
— Да. Если я вам так нужен, то вы дадите мне время обдумать свое решение.
— А если нет?
— В таком случае вы допьете все, что находится в вашей посуде, если пожелаете, попробуете печенье, если вам будет угодно, мы даже пожмем друг другу руки, а потом вы уйдете дальше своей дорогой.
— А не кажется ли тебе…
— Нет, — сказал я. — В данный момент между нами нет никакого договора. Я не служу вам, и вы находитесь в доме моей подружки. Мне кажется, это дает мне право ставить кое-какие условия.
— Но в том случае, если ты примешь моё предложение…
— Да, — сказал я. — В этом случае я снова буду выполнять все приказы и беспрекословно им подчиняться.
— Хорошо. — Тискальщик картинно взмахнул руками. — Я готов ответить на твои вопросы. Только, прежде чем это начнется, мне хотелось бы обратить внимание на твою подружку. Так ли обязательно ей все это слышать? Учти, если мы проиграем, это может закончиться для нее большими неприятностями.
Тут он был абсолютно прав. Миджусю в эту историю вмешивать было совеем ни к чему.
— Детка, — сказал я ей. — Не могла бы ты посидеть на кухне?
— Но мне хотелось бы… — сказала она.
— Поверь, — перебил ее я, — так надо. Так будет лучше.
— Ну, раз ты так считаешь…
Она встала и хотела было уйти на кухню, но тут Тискальщик сказал:
— А для того чтобы хозяйке не было скучно, ей составит компанию моя помощница.
Я хотел было возразить, но потом Передумал. Небольшого времени, в течение которого мы будем беседовать, не хватит для того, чтобы наши дамы успели всерьез начать военные действия.
После того как дамы вышли, Тискальщик сказал:
— Вот видишь, как я тебе доверяю. Даже отослал Табиту. Мне незачем проверять правдивость твоих слов.
Лучше бы, конечно, он этого не говорил.
— А может, ты просто решил подстраховаться на тот случай, если моя подружка вздумает нас подслушивать?
— Возможно, и так, — согласился Тискальщик. — Ладно, тыхотел задать мне несколько вопросов. Спрашивай и давай покончим со всем этим побыстрее. Время работает против нас. Незачем давать врагам передышку, для того чтобы они успели придумать очередную пакость. Согласен? Если играем, то играем. Если нет, то мы начинаем действовать без тебя, на свой страх и риск.
В этом он был прав. Следовало поторопиться.
— Хорошо, — сказал я. — Что находится в коробочке?
— Нет, вот на этот вопрос я ответить не смогу.
— Почему?
— А зачем тебе на него знать ответ? Думаю, я могу тебе сообщить лишь, что в коробочке находится некая вещь, купить которую — и по достаточно большой цене — найдутся желающие не только на нашем острове. На данный момент она в единственном экземпляре, и с помощью этой штуки можно поставить на уши весь мир. Конечно, если у тебя хватит решимости это проделать. Ну как, достаточно?
Я испытующе посмотрел на него.
А ведь древний чистюля не врал. И значит, игра еще крупнее, чем я думал. А раз выше цена, то стоимость жизней участников игры становится и вовсе мизерной.
Нужно ли мне во все это ввязываться?
Тут я на себя довольно прилично разозлился. Размяк, успокоился. Решил, что уже вытащил свой самый главный приз в жизни, что поймал жар-птицу за хвост.
Может, и так. Да только чего я мог добиться, придерживаясь таких принципов раньше? Кто мешал мне после взрастителя податься в услужение к какому-нибудь разносчику гаркопусовых лепешек или устроиться учеником к портному-склейщику? Нет же, вместо этого я вступил в банду и стал готовиться к поединку за вакантное место воина заслона. И участвовал в нем, и победил, и занял. Для чего это было сделано? Для того чтобы остановиться на полпути, струсить, когда подвернулся шанс ухватить самый большой приз своей жизни?
Убьют? Ну таки что же? О том ли я думал, вступая в банду? Ну да, ну да, тогда мне нечего было терять. А сейчас? Да, конечно, я заработал кое-какие деньги, и вроде бы умирать, не успев их потратить, будет жалко. Но такие ли это большие деньги? Хватит ли их на всю мою жизнь? А такой случай более не повторится. И самое главное, отказавшись от него, я потом всю оставшуюся жизнь буду думать о том, совершил ли я какую-то глупость, или все же это было мудрое решение? Всю жизнь. Причем нетрудно угадать, к какому выводу я буду неизбежно приходить.
— Все? — спросил Тискальщик.
Ну уж нет, так легко он от меня не отделается.
— Нет, — сказал я. — Как ты предполагаешь действовать?
— План не так уж сложен. Мы возвращаемся в Верхний город, и если нам удастся без помех добраться до моего дома, я приступаю к торговле. У меня есть своя, принадлежащая только мне, линия, и с ее помощью я могу связаться с любым из пяти больших островов. Мелкие нам не нужны, поскольку там нет достаточно богатых покупателей. Не в счет даже их правительства. Хотя возможен, например, совместный аукцион. Это когда правительства нескольких мелких островов могут купить интересующую их вещь в складчину. Короче, далее действуем по обстоятельствам. Сейчас главное — вернуться без помех в мой дом. Там мы будем в безопасности, там у меня на подобный случай припасены кое-какие сюрпризы.
Что ж, план был не так плох. Примерно таким же руководствовался некий Кортес, с несколькими сотнями головорезов отправляясь завоевывать целый континент. Кстати, у Кортеса все получилось как надо. Почему у нас должна произойти осечка?
— И все же я не совсем понимаю, в чем моя роль. Только ли в охране вас до тех пор, пока эта вещица не будет продана?
Может, я должен буду делать ещё что-то? — Конечно, если в этом возникнет нужда. Но думаю, тебе хватит и охраны. Особенно на этапе транспортировки вещицы к покупателю. Учти, он может жить и не на нашем острове. После того как вещица попадёт к покупателю, а мы получим свои деньги, можно ничего не опасаться. Но до тех пор…
Угу… достаточно доходчиво сказано. Коротко и понятно.
— Так и думал, — пробормотал я.
— Ты испугался? — быстро спросил Тискальщик. — Насколько сильно?
— Испугался, — честно признался я. — Но не настолько, чтобы отказаться.
Тискальщик удовлетворенно кивнул.
— Теперь… — начал было он.
— Чуть-чуть рановато, — прервал его я. — Мой запас вопросов еще не исчерпан.
— Неужели? удивился Тискальщик.
— Да, не исчерпан.
— Но что тебе еще хотелось бы знать?
— Пользуясь тем, что ее здесь нет, я хотел бы узнать, в каком статусе при тебе находится Табита?
— Что ты задумал? Имей в виду…
— Упаси боже, — сказал я. — Меня интересует ее статус. Только он. Я, видишь ли, сомневаюсь, что она находится при тебе как наемный помощник. С наемными помощниками, пусть даже очень миловидными, не целуются. Если, конечно, они не наняты специально для этого. Однако, как я уже убедился, основное обязанности Табиты включают в себя не поцелуи, а использование ее умения определять правдивость собеседника. Вот поневоле и возникает предположение, что Табита находится в этом деле в статусе пусть подчиненного, но все же компаньона. Не так ли?
Тискальщик взглянул на меня с интересом.
— А ты не так глуп.
— Возможно. Ну, так как с ответом на этот вопрос? Древний чистюля развел руками.
— Да, ты прав, Табита находится при мне в самом низшем статусе компаньона, в статусе подчиненного. Что дальше?
— Подумай, — сказал я.
Было, было у меня откуда-то совершенно четкое ощущение, что сейчас, вот в этот момент, я сумею настоять на своем. Полчаса назад то, что я хотел предложить Тискальщику, показалось бы несусветной наглостью. Но вот сейчас, в данный момент…
— Я не ошибаюсь? — В голосе Тискальщика слышался арктический холод. — Ты претендуешь на статус подчиненного компаньона.
— Со всеми вытекающими отсюда финансовыми последствиями, — сказал я. — Со всеми.
— Ну, ты наглец.
Я пожал плечами и сказал: — Мое предложение остается в силе. Если оно вам не подходит…
Я блефовал. Я так блефовал, как ни разу до этого за всю свою жизнь. И все же кое-какие шансы на успех у меня были. Если я выиграю, то мое вознаграждение увеличится раза в три.
— Хорошо, — сказал Тискальщик. — Я должен его обдумать, по крайней мере в течение пяти ближайших минут.
