Глава 6
Дверь таверны распахнулась с пронзительным скрипом. Через порог с трудом перевалили три существа. По некоторым признакам можно было определить, что принадлежат они к виду «стражники городские». Лица Торопливых были красны, а глаза хаотично блуждали.
— Всем это… — пробурчал один из стражей порядка, из-под шлема которого, похожего на ночной горшок, торчали аккуратно завитые кудри, — стоять… лежать, пить в смысле!
Разношерстная компания, собравшаяся в таверне «Плавучий Топор», радостно взревела. Тут были купцы, мастеровые с ближайшей улицы, гномы непонятно откуда, но центральный стол занимала компания подозрительных личностей, возглавляемая крошечным человечком с огромной головой и торчащими черными усами.
— Эй, ребята! — крикнул он и радушно помахал рукой в сторону Торопливых. — Идите сюда, сегодня я угощаю! Эй, хозяин, еще три кружки и бочонок темного!
Стражники были не в том состоянии, чтобы отказываться от дармовой выпивки. Бормоча что-то и держась друг за друга, они добрались до лавки, где втиснулись между здоровенным громилой с ножом за поясом и тощим юношей, нарисованные на лице которого язвы несколько стерлись, а по вонючим лохмотьям, заменяющим одежду, скакали полчища блох.
Создавалось впечатление, что их разводили там специально.
— Э, за что пьем? — спросил Васис Ргов, обнаружив в руке полную кружку.
— За меня! — возгласил головастый усач. — За Крофта Лара, вышедшего сегодня из заключения!
— Что-то я не помню тебя среди наших клиентов, — заявил Поля Лахов, скептически прищурившись. От выпитого глаза у него упорно лезли из орбит, и противоборство противоположных сил создало впечатляющую гримасу.
— А я не у вас сидел! — Крофт Лар с плеском вылил в глотку кружку пива и потянулся за следующей. — Мне довелось испытать худшее! Я провел почти месяц в больнице!
На лице его в этот момент отразилось величайшее отвращение.
— Да, за это надо выпить! — согласился Дука Калис. По причине отсутствия здоровья сержант никогда о нем не беспокоился, и больница представлялась ему чем-то смутно-ужасным, вроде филиала Нижнего мира здесь, наверху.
Пьянка шла обыкновенным порядком — иные из гуляк падали под стол, их место занимали новые, привлеченные запахом халявы. Глаза пьющих все больше соловели, а в подаваемом пиве становилось все меньше собственно пива, на что никто не обращал внимания.
— О, какие блохи, — сказал Васис Ргов, упершись взглядом в соседа слева.
— Самые лучшие! — с гордостью сказал юноша с нарисованными язвами. — Я сам собирал и воспитывал! Благодаря их помощи зарабатываю в три раза больше!
Одна из блох, весело прыгающая по рукаву, остановилась и посмотрела на Ргова неожиданно осмысленным взглядом. Тот отшатнулся, кляня разыгравшееся воображение.
— Если хотите, то они могут спеть или станцевать, — предложил нищий.
— Нет, спасибо, — отказался Васис, ощущая, как выпитое пиво начинает проситься назад.
— И тут доктор Садюк мне и говорит, — Крофт Лар продолжал начатую примерно полчаса больничную историю, ужасно путаную и смешную (на взгляд рассказчика, по крайней мере), — шел бы ты к цирюльнику! Ха-ха-ха! А мой сосед по палате, этот студент… как его, Арс! Он тоже…
Васис ощутил какое-то движение. Когда поднял голову, то блохастого соседа рядом не было. Со стремительностью ракеты он покинул «Плавучий Топор» и во все лопатки понесся на запад, в сторону Дыр.
В тот же самый момент пропал еще один затесавшийся в компанию нищий. Если бы кто проследил за ним, то увидел бы, что попрошайка торопится на восток, к Норам.
«Арс… Арс… студент, — мысли вяло кружились в голове Васиса Ргова, словно засыпающие мухи, — где-то я ведь слышал это имя… и довольно недавно… Арс Топыряк?»
И в этот момент усталость нанесла коварный удар. Васис Ргов заснул еще до того, как голова его коснулась столешницы.
Убийцы обычно не встают рано. Во-первых, из-за того, что ложиться им приходится поздно, после выполнения ежедневной нормы злодейств. Только в этом случае душегубам гарантирована спокойная совесть и крепкий сон. К тому, кто не выполняет норму, являются видения получивших пощаду и заунывными голосами спрашивают: «И зачем ты нас помиловал?».
Второй причиной служит то, что убийцам просто не положено вставать раньше полудня. Судьбой и обычаями им предписано дрыхнуть в мрачных притонах как можно дольше и только в вечернем сумраке выходить на улицы, тая зло в душах и нож за поясом…
Понятно, что эта профессия нелегко дается «жаворонкам».
Убийца, осмелившийся встать рано, рискует профессиональной репутацией. О нем тут же поползут самые гнусные слухи: «Может, он и зарядку делает?», «Наверняка, тайком совершает ДОБРЫЕ деяния!», «Не иначе как собирается завязать!».
Но в это утро традиции оказались нарушены. Два самых известных убийцы Ква-Ква поднялись раньше, чем большинство их коллег отправилось спать. Кривой Билли, чувствуя необычное смущение, выбирался из Нор крадучись, переулками и дырами в заборах.
На другом конце города тем же способом двигался Косой Эдди.
Попав в центральную часть города, оба вздохнули спокойнее и зашагали быстрее. Траектории движения двух убийц, проходя через сырые и вонючие испарения утреннего Ква-Ква, с неизбежностью сходились на улице Дохлых Кошек, у Фиолетовой больницы.
И в тот момент, когда солнце поднялось над горизонтом, они сошлись.
Убийцы столкнулись у ведущей на территорию больницы калитки. Лязгнули, скрестившись, взгляды.
— У, одноглазый, в натуре, — прохрипел Кривой Билли, с ненавистью глядя на конкурента. До сих пор они никогда не встречались, но наслышаны друг о друге были в достаточной мере, чтобы не любить друг друга заочно.
— От такого слышу! — ответил Косой Эдди, нашаривая рукоять ножа.
— Я войду туда первым! — заявил Кривой Билли.
Ситуация зашла в тупик. Противники сопели, сверкали глазами (точнее будет сказать, глазом) и все больше склонялись к тому, чтобы решить дело привычным способом.
Поножовщиной.
— Хорошо, — сказал Косой Эдди, в черепе которого пряталось на несколько грамм серого вещества больше, чем у оппонента. — Ты пришел сюда убить Арса Топыряка?
— Да, типа, — мрачно ответил Кривой Билли, заподозрив какой-то подвох.
— Так давай убьем его вместе!
Само понятие «сотрудничество» было настолько чуждым трущобному миру Ква-Ква, что Косой Эдди, первым отважившийся на него, заслуживал благодарности всего человечества, Нобелевской премии мира и хорошего нового ножа в придачу.
— Чего, в натуре? — не понял Кривой Билли. Ощущение, что его обманывают, усилилось.
— Давай убьем его вдвоем! — пояснил Косой Эдди, оказавшийся титаном умственного труда и пророком преступной кооперации. — Воткнем в него ножи одновременно и оба получим деньги!
Кривой Билли обдумал предложение, для чего ему пришлось замереть минут на пять.
— Гм, — неуверенно сказал он после напряженных размышлений. — Типа, в натуре?
— В натуре, век падлой буду, — заверил его Косой Эдди.
— Ну, если в натуре, то тогда типа да, — кивнул Кривой Билли. — Пошли.
В узенькую калитку, рассчитанную на то, чтобы в нее прошел один человек нормальной комплекции, они ухитрились протиснуться одновременно, ревниво следя, чтобы соперник не вырвался вперед.
Женщина в будочке оторопело вытаращилась, когда перед ней воздвиглись два здоровенных громилы. Лица обоих покрывали шрамы, у одного отсутствовал правый глаз, а у другого левый. На одежде виднелись пятна, подозрительно похожие на кровь.
— Куда? — спросила обитательница будочки. Убийцы молчали, в их головах со скоростью мельничного колеса во время засухи вращались мысли.
— Мы это, с посещением, — выдал, наконец, Косой Эдди, и из-за пояса его со звоном вывалился острый и кривой нож таких размеров, что им было бы удобно брить слона.
— Да? — удивилась женщина, глядя, как убийца, залившийся пунцовой краской, поднимает оружие.
— Этот, племянник у нас тут, — сказал Кривой Билли. — Арс его звать, типа… Топыряк. А мы эти его, дядья, в натуре…
— Дядья?
— А меж собой братья, — и Кривой Билли изобразил на лице что-то, представляющее добрую улыбку. Ее несколько портило отсутствие половины зубов.
Записанный в братья Косой Эдди посмотрел на соперника с некоторым удивлением, глаз его выпучился. Нож снова выпал, а вслед за ним еще один, поменьше.
— Братья? — переспросила женщина подозрительно. — А откуда?
— Издалека, — сообразил Косой Эдди. — Из этой… угодья, поля, выгоны… сельской местности, во!
— Оно и видно! — фыркнула обитательница будочки. — Ладно, проходите. Только галоши наденьте.
Двигаясь неуверенно по причине того, что в хлюпающих и шлепающих галошах идти привычным бесшумным шагом
было невозможно, двое убийц вступили на территорию Фиолетовой больницы.
Нож у Косого Эдди вывалился снова.
Проснулся Васис Ргов по причине того, что кто-то пнул его в бок. Пробуждаться подобным образом сержанту было не в новинку, так что он резво открыл глаза и вполне осмысленно спросил:
— Ктоштозачем?
— Поднимайся, — проговорил видимый где-то далеко вверху лейтенант Лахов, — уже утро.
Фигура лейтенанта непонятным образом дергалась и дрожала, а в животе у Ргова бурлило и приквакивало, словно за ночь там успели развестись лягушки. Но в глубине души копошилось чувство долга, столь же необходимое всякому стражнику, как зайцу — жабры.
— А вы помните? — спросил Ргов. — Как вчера этот тип с усами про студента по имени Арс упоминал?
— Нет, но мы помним, как кто-то плясал на столе и… — Лахов вздрогнул. — Чтоо? Усатый? А ну-ка…
Лейтенант исчез из поля зрения, послышался грохот и сочные шлепки, словно разгневанная мамаша охаживала по заднице расшалившегося младенца. Ргов сел, совершив при этом открытие, что до сего момента он лежал на лавке таверны «Плавучий Топор».
— А кто плясал на столе? — поинтересовался Васис. Сидящий напротив Калис смущенно потупился.
— А ну говори? — из-под стола появился Лахов с зажатым в руках усачом. Башка того пьяно моталась и желания общаться лидер вчерашней попойки не проявлял. — Не хочешь? Посадим в камеру к эльфам-экстремистам, тогда тебе больница приятным местом покажется!
— Что вам надо? — проговорил усач, не открывая глаз. — Не дамся я вам, о духи подземных могил! Идите прочь!
— Он у меня сейчас в глаз получит! — занервничал Калис.
Обещание дать в глаз убедило Крофта Лара, что перед ним вовсе не привидения из разоренной усыпальницы, а существа из плоти и крови. Раскрыв глаза, он с ужасом обнаружил, что это еще и стражники. — О, господин начальник, что я сделал? — возопил гробокопатель с интонациями малолетнего воришки, пойманного на краже яблока. — Не было такого, мамой клянусь! — Не клянись! — сурово проговорил Калис. — Скажи лучше, откуда ты знаешь студента по имени Арс?
— Так мы в больнице вместе лежали…
— В какой?
— В Фиолетовой.
— Вперед! — Лахов разжал пальцы, Крофт Лар с грохотом рухнул на пол, а когда поднял голову, то стражников в таверне уже не было.
Утро в больнице начиналось с пытки завтраком. Больным давали то, что выглядело как еда, пахло как еда, но было при этом совершенно несъедобным.
Арс подозревал, что руководство больницы маниакально пользует всех лечебным голоданием, свято веруя в эффективность этого метода, но подозрения держал при себе. Еще не хватало, чтобы его сочли сумасшедшим и вновь перевели в закрытый бокс.
Этим утром он проснулся от обычных больничных звуков — в соседней палате кого-то со зверским грохотом мучили газы, на койке у окна отчаянно кашляли, а в коридоре мыли пол — швабра, почти лишенная волос, со звучным хрустом елозила по плохо обструганным доскам.
Но сквозь привычную какофонию прорезался звон упавшего металлического предмета — Арсу он неприятно резанул слух. За ним раздались забористые ругательства.
— Просыпайтесь, скоро завтрак, — сказала заглянувшая в палату сестра.
Арс выскользнул из-под одеяла, настолько древнего, что оно больше напоминало покрытую дырками простыню, и принялся спешно натягивать мантию. Чем-то ему очень не нравились эти периодически повторяющиеся «Дзинь!» и «Демоны побери этот нож!».
А они раздавались все ближе и ближе.
Он успел одеться, когда дверь распахнулась и в палату шагнули двое убийц.
Что это убийцы, Арс не сомневался. Нормальные люди не ходят в заляпанной кровью одежде и не носят с собой клинки, по причине гуманизма отвергнутые мясниками.
— Вот он, в натуре, — сказал правый убийца, у которого не было левого глаза.
— Типа да, — согласился левый, у которого отсутствовал правый.
— Нет, это не я! — дрожащим голосом заявил Арс, судорожно пытаясь придумать что-нибудь. Кроме плохо выученных заклинаний, в голову ничего не лезло. — Это он!
И Топыряк ткнул пальцем в соседнюю койку, лежащий на которой тощий старик трясся от страха.
— Не, не он, — увы, Арсу не поверили, — а ты! Убийцы мягким, кошачьим шагом двинулись к студенту.
Ножи их одновременно и очень мрачно сверкнули.
— Я маг! Я вас заколдую! — в последнем усилии напугать врагов Топыряк величественным жестом вскинул руки.
— Давай-давай! — пробурчал один из убийц, вскидывая нож.
— Эй, не спеши, в натуре! — выкрикнул второй. — Мы же типа договаривались одновременно!
Арс был уже согласен на одновременно, лишь бы быстрее. Его била дрожь, а зубы самым позорным образом постукивали, словно решили попробовать себя в роли кастаньет.
— А! Лови! Держи! Хватай! — в палату с грохотом влетело нечто орущее и звенящее. Один из убийц был сбит с ног, второй, чтобы избегнуть подобной участи, отскочил в сторону.
Арс ринулся к двери так шустро, что едва не оставил за спиной собственные ноги. На едином дыхании вырвался в коридор и во весь дух помчался к лестнице. Путь его был усеян сбитыми с ног пациентами, слегка помятым доктором Садюком и несколькими оббитыми косяками.
— Стой, в натуре! Ты куда, типа? — выкрикнул кто-то из убийц, но было уже поздно.
— Как думаешь, куда он пошел? — спросил Косой Эдди, задумчиво почесывая затылок острием ножа.
— Кто же знает, в натуре, — пробурчал Кривой Билли, еще не пришедший в себя после кратковременной, но бурной погони за Торопливыми.
Как выяснилось, городская стража оправдывает свое название.
В тех случаях, когда нужно удирать.
— Тогда пойдем направо, — решил Косой Эдди. — Вряд ли он бросился к окраине.
— Чего это пойдем, типа? — удивился Кривой Билли. — Каждый сам по себе! Я теперь сам, первый найду его!
— А если я буду первым?
Судя по раздавшемуся встревоженному сопению, подобная мысль в голову Кривому Билли не приходила. Ничего удивительного в этом не было, так как мысли посещали этот маленький и неуютный закуток крайне редко и неохотно.
— Лучше и дальше сработаем вместе, а награду получим оба, — добавил Косой Эдди.
— Ну, типа, в натуре, идет, — согласился Кривой Билли.
— Тогда пошли, — кивнул Косой Эдди.
И две мрачные злодейские фигуры торопливо зашагали в сторону площади Изопилия, где кипит и бурлит самый большой в Ква-Ква, а значит и во всем Лоскутном мире, рынок.
— Ну и что вы сделали дальше? — выражение лица Игга Мухомора можно было описать как скептическое, если бы МЕНТ имел склонность выражать столь сложные чувства, как скепсис.
— Мы попытались задержать убийц, — честно сказал Поля Лахов.
Воспоминания о том, что произошло утром, до сих пор отзывались ледяным комом в желудке и трясущимися коленками.
— А! Лови! Держи! Хватай! — с истошными воплями стражники ворвались в палату и неожиданно напоролись на двоих убийц.
Очень рассерженных, надо сказать.
Кривой Билли, держась за бок, поднимался с пола, и глаз его медленно наливался злобой. В прошлый раз Торопливым удалось захватить его врасплох, скрутить и побеседовать.
Но теперь он сам был готов к разговору.
В противоположном углу комнаты замер Косой Эдди. Этот держал в руке большой иззубренный нож.
— Э, добрый день, — сказал Поля Лахов, улыбаясь несколько растерянно. — Извините, что побеспокоили вас… Видимо, мы ошиблись комнатой! Ну ничего, зайдем в другой раз…
Во время тирады лейтенант медленно пятился.
— Какой план? — шепотом спросил из-за спины Калис.
— Очень простой, — ответил лейтенант, глядя, как Кривой Билли поднимает нож, — бежим!
Стражникам повезло — они отступали по расчищенной Арсом траектории. А убийцы промедлили, снимая калоши, бегать в которых было все равно что грести шпагой.
— И почему не задержали? — гневно сдвигая брови, вопросил Игг Мухомор. Движение выглядело так, словно на боку большого красного яблока шевельнулись две белые гусеницы, и Поля Лахов мгновенно вернулся из воспоминаний к настоящему моменту.
— Они оказали сопротивление, — сообщил лейтенант.
— Да что вы говорите? — вскочил с места Игг Мухомор. — Удивительно, что они не навешали вам тумаков!
— Это потому, что мы быстро бегаем, — пробормотал Васис Ргов, но так тихо, что МЕНТ его не услышал.
Хотя он не обратил бы внимания и на более громкую фразу. Командир городской стражи предавался любимому развлечению — гневался.
— Кретины! Болваны! Идиоты! — орал он. — Вы позорите славное имя Торопливых!
Лахов, Калис и Ргов молча слушали. По их глубокому (в смысле, скрываемому глубоко в недрах души) убеждению, опозорить что-то настолько презираемое, как имя Торопливых, было неимоверно трудной задачей. Которая не по силам трем обычным стражникам.
За то время, которое Арс провел в больнице, город изменился мало. Все также смердели кучи мусора, воздух оглашали бранные слова, толкались и пихались прохожие. Неповторимая сладостная атмосфера Ква-Ква никуда не делась.
Разве что слой агитационных плакатов на стенах стал несколько толще.
На площади Изопилия среди привычной суеты и рыночных лотков проходили четыре митинга.
— Мосик Лужа — вот кто нам нужен. За него голосуй — получишь… — распевали со сколоченной из ящиков сцены в одном из концов площади.
— Попрание вековых ценностей! Опорочение славы предков! Забвение интересов города! — другой оратор сотрясал воздух короткими и выразительными, но довольно бессмысленными фразами. На плакате, который болтался над ним, виднелось мужественное лицо Вейла Фукотана.
— Все для народа, народу и на его пользу! — истошно вопил рукастый молодчик в третьем конце площади. — Крак Мясоруб принесет вам свободу! Хватит править толстым купчинам!
— Пора править худым, — пробормотал Арс, ускоряя шаг. Время от времени он оглядывался. Убийц видно не было, они явно отстали, но в том, что преследование не бросили, Топыряк не сомневался.
Представитель Тощего Брыка вещал нечто туманное и невнятное. Его слушали столь же внимательно, как и остальных — то есть не слушали вовсе. Горожане занимались обычными делами — покупали, продавали, обманывали, обвешивали, воровали — и плевать им было на выборы.
Пройдя площадь Изопилия, Арс свернул на запад. Он спешил домой.
— Ну, и что теперь? — на лице мэра было такое выражение, словно он только что обнаружил, что у него болит зуб, причем не первый день.
— Предвыборная борьба вступает в решающую фазу! — важно сказал Винтус Болт. — Враг строит козни, применяет подлые методы, идет на грязные махинации… — Короче говоря, вам надо еще денег? — догадался Мосик Лужа и от собственной догадливости впал в уныние.
— Надо, — кивнул Хром-Блестецкий. — Чтобы строить козни, применять подлые методы, идти на грязные махинации…
Краск Пух, пребывающий ныне в личине знаменитого поллитртриналоха Цук Цурюка, кивнул. Он освоился со своей ролью в достаточной степени, чтобы делать это без напоминаний.
— Да? — вяло удивился мэр. — И чем мы тогда будем отличаться от них?
— А тем, что истинно научный подход, заключенный в поллитртриналохии, позволит нам поднять эффективность банальных методов предвыборной борьбы до абсолютного максимума! — на одном дыхании выпалил Винтус Болт.
Краск Пух вновь кивнул.
— Я понял только слово «подход», — сказал Мосик Лужа несколько ошарашенно.
Краск Пух кивнул, но поднять голову почему-то не спешил, она так и повисла где-то в районе груди, а до ушей мэра и магов донесся тонкий храп.
Скучная беседа, в которой он ничего не понимал, сморила ассенизатора.
— Он что, спит? — шепотом спросил Мосик Лужа.
— Переутомление сказалось, — натужно улыбнулся Винтус Болт, изо всех сил тыкая Краска Пуха локтем в бок. — Спать некогда, работаем сутками…
Поллитртриналох вздрогнул, вздернул голову, глаза были непонимающие, дикие.
— Ну, раз вопрос с финансами решен, то мы пошли, — сказал Хром-Блестецкий, молясь всем богам сразу, чтобы «Цук Цурюк» спросонья не брякнул чего-нибудь.
Краск Пух кивнул, но без особого энтузиазма. В голову ему закралась мысль, что вскоре его ждет не самый приятный разговор с двумя разгневанными волшебниками.
Одноглазый Робби сидел под кроватью уже три дня. Причем он делал это по собственной инициативе. Робби был молодым убийцей, не сильно обласканным клиентурой, и глаза у него были на месте, но один из них в подражание кумиру, Кривому Билли, он прятал под повязкой.
Робби подслушивал, когда Кривой Билли получил заказ на студента по имени Арс Топыряк, и решил, что это его шанс доказать всем собственную состоятельность.
Убить намеченную жертву и явиться с ее головой к Рыжему Апу, чтобы получить награду — таков был план Робби. Какая разница типу в мантии с капюшоном, кто именно убьет Топыряка?
О том, что подобное развитие событий может сильно расстроить Кривого Билли, Одноглазый Робби как-то не подумал в силу отсутствия подобной дурной привычки — думать. Он не стал искать жертву по всему городу, а просто выяснил, где та живет и залег в засаде, словно аллигатор, выжидающий, когда добыча приблизится на расстояние броска. Шнор Орин ухитрился не заметить, что под соседней кроватью кто-то живет. Одноглазый Робби ждал и на третий день дождался.
Дверь открылась, и через порог ступил тощий черноволосый юнец в зеленой мантии.
— Попался, — сказал Одноглазый Робби и, зажав в руке верный нож, выскочил навстречу.
Арс Топыряк отреагировал на его появление совершенно неправильно. Вместо того, чтобы рухнуть на колени и начать молить о пощаде, как положено жертве, он с утробным воем саданул Одноглазого Робби в лоб.
Кулак студента оказался твердым и увесистым. От неожиданности Одноглазый Робби плюхнулся на задницу.
— Ты чего? — спросил он, обиженно моргая. — Ты же должен пугаться!
Но Топыряк пугаться не собирался. Его охватило поднявшееся из глубин души клокочущее варево ярости. Похожим образом чувствует себя загнанная собаками в угол кошка, которая, вместо того чтобы безропотно отдаться на растерзание, бросается в бешеную атаку.
Арс треснул сидящего на полу громилу еще несколько раз, и только тут до него дошло, что именно он делает — бьет убийцу. Этот поступок занимал место в первом десятке смертоносных глупостей, соперничая с плаванием в доспехах, плясками на скользкой крыше высокого дома и бросанием в костер больших железных болванок, внутри которых много пороха.
Это был верный способ самоубийства. И некоторые оригиналы, желающие гарантированно покончить с жизнью, им беззастенчиво пользовались. Забирались в Норы (или Дыры), выискивали первого попавшегося убийцу и бросались на него с кулаками…
Жизнь безумцев заканчивалась очень быстро.
Осознав ужас происходящего, Арс от нервного перенапряжения дал Одноглазому Робби хорошего пинка, после чего кинулся бежать. Он уже не видел, как обеспамятевший убийца с грохотом принял лежачее положение.
Придя в себя, он сел и попытался понять, что случилось.
Ничего не выходило. Жертва, избившая убийцу — подобного быть не могло! Поэтому Одноглазый Робби пришел к заключению, что случившееся ему пригрезилось из-за слишком долгого лежания под кроватью, а синяки на лице появились после того, как он в приступе безумия колотился головой о стены…
Успокоив себя, Робби собрался вернуться на пост под кроватью, как дверь открылась, и в комнату шагнули двое. Каждый имел в руке кривой нож, а на лице — один глаз.
— Ой! — сказал Робби, почему-то догадавшийся, что синяков на нем вскоре станет больше.
— В натуре! — изумленно воскликнул Кривой Билли. — А ты что тут делаешь?
— Э, ну… да… вот… типа… как бы…
— Понятно, чего, — прервал блеяние Косой Эдди. — Он наш заказ перехватить хотел!
— Ах вот как, в натуре! — возмутился Билли. — Типа крутой, да?
— Нет, — тоненько сказал Робби. Но он мог говорить что угодно, дальнейшие события не изменились бы, даже запой молодой убийца гимн богу счастья Бубере…
Тяжелый кулак врезался Робби прямо в живот, а второй угодил в ухо, размазывая его по черепу. В голове что-то задребезжало, намекая на наличие там мозгов.
Одноглазого Робби воспитывали методами, которые приняты в Дырах. Они мало отличались от норных, и Косой Эдди смотрел на педагогический процесс с одобрением.
Методы эти отличаются чудовищной эффективностью, их давно бы взяли на вооружение прогрессивные наставники всех уголков реальности, если бы не некоторые побочные эффекты, плохо отражающиеся на здоровье воспитываемого…
— Уф, типа, — сказал Кривой Билли, утомившись. — Что будем с ним делать, в натуре?
Вопрос относился к перевоспитанному, но несколько помятому Одноглазому Робби, который копошился на полу, силясь встать.
— Возьмем с собой, — предложил Косой Эдди, в очередной раз доказывая, что среди убийц он настоящий гигант мысли. — Денег не получит, но пусть пошестерит немного. Вину загладит. И не отчебучит ничего, пока мы за ним будем приглядывать.
— Ага, — согласился Билли, — эй, ты, вставай!
Пока Одноглазый Робби поднимался на ноги, в голове его оформилось болезненное открытие — когда тебя избивает кумир, это так же неприятно, как если бы тебя колотил кто-то другой.
Тощий Брык казался изможденным. Применительно к нему это выглядело следующим образом — мешкообразное брюхо чуть сдулось, а с толстых щек пропал маслянистый блеск.
Прочие кандидаты смотрелись не лучше: Вейл Фукотан высох до состояния старого колючего куста, который год не видел дождя, а Крак Мясоруб потерял агрессивную напористость.
Трудно быть агрессивным, когда засыпаешь на ходу.
Предвыборная гонка тяжело далась всем без исключения.
— Ну что, все готово? — спросил Брык у Скрытного, который, несмотря на то, что его лица видно не было, казался ухмыляющимся.
— Все готово, — ответил волшебник, — для ритуала мы нашли отличный дом на правой окраине.
— Долго же вы возились, — аристократически пробурчал Вейл Фукотан, — выборы послезавтра!
— А завтра к вечеру Мосик Лужа будет мертв, — ответил Скрытный. — А за мертвеца можно голосовать сколько угодно… ЦИК эти голоса все равно не примет!
— Это точно! — оживился Мясоруб. — И тогда наступит момент для того, чтобы установилось истинно народное правление!
— Аристократия спасет наш город!
— Молчите вы, оба!
— А ты кто такой? — это было сказано на два голоса.
Дружелюбия друг к другу у кандидатов было не больше, чем у трех тарантулов, собравшихся в одной банке. Остаться, по известной горской пословице, должен был только один.
И каждый собирался быть этим одним, вопреки неприятной науке, носящей имя теории вероятности.
Поскользнувшись, Арс едва не плюхнулся в большую и неаппетитно пахнущую лужу.
Лужа разочарованно колыхнулась.
За спиной кто-то кашлянул, Арс испуганно обернулся. Но вместо ожидаемых убийц там оказался лишь обыкновенный городской нищий — упитанный, с лоснящейся мордой, похожей на блин, но в лохмотьях и с профессионально страдальческим взглядом.
И смотрел попрошайка на Топыряка с немалым удивлением.
Выругавшись, Арс зашагал быстрее. Он только что миновал Вороний мост и пробирался на право-восток по кварталам правого берега. Его целью был выезд из города, ведущий к порту с оригинальным названием Порт, откуда можно добраться на родину, в Китеж..
Там никто не будет выскакивать из-за углов или из-под кроватей, издавать леденящие душу крики и размахивать клинком, настолько ржавым, что получивший от него рану рискует помереть от заражения крови.
Конечно, можно было пойти к Торопливым и все им рассказать. Но убийцы ждали Арса у Университета, нашли в больнице, устроили засаду дома. И кто поручится, что и у здания стражи на улице Тридцатисемилетия Отрытия Канавы не прогуливается какой-нибудь кровожадный тип?
Оставалось одно — бежать из города.
В случае Ква-Ква это не так легко. Улицы величайшего и грязнейшего населенного пункта Лоскутного мира представляют собой настоящую полосу препятствий, первейшим из которых является их длина.
Все прочие (лужи, колдобины, рытвины и канавы, норовящие загородить дорогу прохожие) по сравнению с ней — ерунда. Этот тезис может казаться спорным, но после нескольких часов непрерывной ходьбы, когда ты обнаруживаешь, что даже не вышел из центра города, соглашаешься с ним помимо желания.
Сумерки настигли Арса в совершенно незнакомом районе. Идти в темноте Топыряк не боялся, к тому же темнота в Ква-Ква всегда была понятием относительным, но какое-то смутное чувство в районе желудка давало понять, что неплохо бы и поесть.
Оглядевшись, Арс обнаружил неподалеку заведение, напоминающее таверну. Над входом в нее висел клинок, огромный, словно оглобля, и безнадежно переломанный у рукояти.
На лезвии гордо темнели пятна ржавчины.
Надпись под мечом гласила, что заведение называется «Сломанный меч».
Когда Арс толкнул дверь и вошел, то в глаза бросилась кое-какая странность. Пришлось некоторое время соображать, и только потом студент осознал, что странностью является замершая в углу каменная глыба в два метра ростом.
Глыба шевельнулась, и Топыряк понял, что это тролль.
Это выглядело очень странно. Заведение по всем признакам человеческое, а представителей каменистой расы люди обычно не очень жалуют. В основном из-за особенности случайно разбивать собутыльникам головы и ломать конечности при всякой попытке повернуться.
А уж если пьяные тролли начинали танцевать…
— Дверь закрой, дует! — рявкнул из-за стойки голос такой мощный, что Арс невольно вздрогнул.
Когда закрыл дверь, то обратил внимание, что люди в зале выглядят как-то чудно. Один оказался целиком закутан в черные одежды, так что не было видно лица, из-за спины другого, дряхлого дедугана, торчал заточенный осиновый кол, третий, несмотря на пылающий в камине огонь, щеголял в толстом плаще и высокой шапке из ягнячьей шерсти.
Смотрели они на Арса как на бородатую женщину.
— Чего тебе, юноша? — спросил Агрогорн Эльфолюбивый, когда студент подошел к стойке.
Хозяин таверны находился в затруднении. Молодой человек в зеленой мантии не принадлежал к числу тех, кому рекомендовалось заходить в «Сломанный меч». И дело даже не в том, что собирающиеся тут герои (в основном, на пенсии) не любили магов (пусть даже недоученных), а в том, что они имели нехорошую привычку магов убивать.
А привычки иногда выходят из-под контроля разума.
— Поесть, — пискнул Арс, ощущая, как сгущается за спиной облако недоброжелательности.
— А выпить?
— У меня денег не хватит, — вздохнул Топыряк.
— Садись и жди, — сказал Агрогорн.
Арс осторожненько уселся за свободный столик. Неприязненные взгляды жгли спину, грозя проделать дырки в одежде.
— Так это что, волшебник? — довольно громко спросил сидящий у стены белобрысый верзила, настолько высокий, что его можно было использовать вместо пожарной каланчи.
До Долговязого Эрика, как обычно, дошло несколько поздно.
— Ну да, — ответил ему Стукнутый Черный.
— Почему же он до сих пор жив? — пока в голосе Долговязого было лишь удивление. Гнев там появится в лучшем случае к утру.
— Парень, ты хоть знаешь, куда попал? — спросил Арса расположившийся за соседним столиком дед с осиновым колом за спиной. От него шел мощный запах чеснока.
— Нет, — честно ответил Топыряк. — А куда?
— Тут собираются герои! — Старый Осинник улыбнулся.
— О… а-аргх, — изданный Арсом звук походил на нечто среднее между икотой и воплем ужаса.
С первого курса будущим магам вдалбливали простую истину «держись от героев подальше!». Кто оказывался неспособным ее усвоить, обычно довольно быстро становился мертвым. Герои — немногочисленная, но ужасно опасная каста. Их отличительными особенностями являются жуткая самоуверенность, отсутствие угрызений совести, склонность к насилию и нелюбовь к магии в любом ее виде. Но если бы все ограничивалось только этим, то герои исчезли бы из Лоскутного мира тысячелетия назад. Мало кто захочет терпеть агрессивных нахалов, где ни попадя размахивающих мечами и мускулистыми конечностями и (самое ужасное!) не желающих платить налоги.
Главная проблема с героями состоит в том, что они непонятным образом искажают вероятностное поле Вселенной. Рядом с героем реализуются совершенно невероятные события, а те, которые в другое время или в другом месте случились бы с вероятностью в сто процентов, происходить отказываются.
Например, нож может не воткнуться в человеческую плоть.
