Глава 5
— Иногда!? — слюна полетела во все стороны. Артобстрел, судя по всему, перешел в решающую фазу. — Да, да, да…
Игг Мухомор подскочил еще раз, а приземляясь, саданул кулаком по столу с такой силой, что тот затрясся. Раздался встревоженный лязг, висящий на стене портрет мэра Мосика Лужи чуть покачнулся.
— В следующий раз! — слова вылетали изо рта МЕНТа до такой степени раскаленными от ярости, что оставляли в воздухе белый светящийся след. — Когда пойдете! Кого-то допрашивать! Извещайте меня! Я дам вам! Четкие указания! Ясно?
— Так точно! — Лахов ощущал себя так, словно разговаривал с доменной печью. — Рады стараться!
— А сейчас для вас есть особое задание, — глава стражи медленно остывал, из кармана на свет явился большой клетчатый платок, предназначенный для протирки лысины, — возьмете одного из подозреваемых по этому делу и отведете в университет. Там его обследуют по поводу… — Игг Мухомор неопределенно помахал пальцами, — всяких заклинаний.
При упоминании университета вздрогнул даже неустрашимый Калис, а лицо Ргова перекосилось от ужаса.
— Э… — проговорил Лахов, самым чутким из всех приборов, расположенным ниже спины, ощущая грядущие неприятности, — это точно необходимо?
— Вы что, хотите разозлить меня еще раз?
Этого никто не хотел. Спустя пять минут Торопливые стояли на лестнице и обменивались унылыми взглядами.
— На смерть нас посылает! — пробормотал Ргов, когда обмен закончился.
— А ведь придется идти, — констатировал лейтенант с обреченностью дрессировщика, которого ожидает в клетке злой и голодный хищник, — кого поведем?
— Может, гнома? — предложил Калис. — Или феев?
— Нет, лучше человека, — после некоторой паузы, сошедшей за раздумья, решил Лахов. — Этого, Мокрого Грымза… а то он нытьем мне всю печень проел!
— Ооо!
— Ага!
Мокрый Грымз был защитником права. Кто это такой, никто точно не знал, в том числе и сам Грымз, но в его обязанности входило постоянное и громкое возмущение всякой несправедливостью. Попав в камеру, он получил массу возможностей исполнять свой долг.
Стены, по мнению Грымза, были недостаточно каменными, пол — чересчур холодным, кормежка — слишком редкой, но самое бурное возмущение вызывало лишение права на солнечный свет и права на общение.
Лахов подозревал, что в компанию по продаже лекарств и каких-то добавок к пище Грымз вступил лишь затем, чтобы возмутиться тем, как там все плохо обстоит с правами.
Но сетевой мракетинг оказался ему не по силам, и Грымз был опознан, когда вместе с прочими безумцами громил храм Одной Бабы.
— Вы нарушаете мои права! — заявил Мокрый Грымз, едва оказавшись на улице. Для убедительности он позвенел кандалами. — Я имею право идти куда захочу, а не куда вы меня ведете!
— Также ты имеешь право получить в печень, если не захлопнешь пасть, — лейтенант Лахов тоже съел собаку на различных правах (в основном, конечно, на том, как их лишать). — Будешь спорить?
— Ээээ… нет, но бунтовать — да! Сатрапы! Палачи! Душители свободы!
— Чувства побольше, чувства, — посоветовал Ргов, зевнув. — А то как-то скучно кричишь! Кстати, а почему от ваших пищевых добавок люди худеют?
— А потому, что если их купить, то на еду денег не остается! — объяснил Калис.
— Сатр… кхе-кхе… — Мокрый Грымз подавился очередным возмущенным воплем. — Куда мы идем?
— В университет, — ответил Лахов, — так что шагай быстрее. А то если опоздаем, маги превратят тебя в жабу. Будешь до конца жизни права земноводных защищать… на толстых мух, вонючие пруды и ленивых цапель…
Ответ произвел на Грымза подавляющее впечатление. Он замолк, став не похожим на себя. Случилось это потому, что рот защитник права обычно закрывал лишь на время сна.
— Палачи! Душители свободы! — голос вернулся, когда впереди показалась ограда университета. — На опыты меня хотите сдать? Для этой… вакцинакции…
— Вивисекции, дурень, — поправил Ргов, вызвав удивленные взгляды коллег.
Драконьи головы на столбах, ограждающих ворота МУ, при приближении стражников с дружным скрежетом распахнули пасти и проревели:
— Пароль!
— И что делать? — поинтересовался Дука Калис, задумчиво вытаскивая из-под плаща арбалет.
— Нас должны встретить! — сказал Лахов. — Ага, похоже, уже встречают…
Декан факультета магии человека мэтр Умно-Заливайский считал себя великой персоной, несмотря на малые размеры (про таких говорят — метр с кепкой, но в данном случае кепка была очень плоская). И он бывал ужасно недоволен, когда его заставляли выполнять всякие мелкие поручения.
Как сегодня — выйти к воротам и забрать у стражников то, что они доставят.
— Ну что, привели? — спросил Умно-Заливайский, небрежным жестом заставляя драконов замолкнуть. — Давайте его сюда.
— Вы нарушаете мои права! — пискнул Мокрый Грымз, когда его завели во двор.
— Если бы я хотел нарушить твои права, то сделал бы это так, что ты об этом просто не узнал бы! — мэтр ободряюще улыбнулся защитнику права, после чего повернулся к стражникам: — Через два часа заберете его… ну то, что от него останется!
Мокрый Грымз трясся мелкой дрожью. Он никогда ничего не боялся — профессия защитника права требует определенной смелости. Но сейчас он столкнулся с людьми, которые в ответ на возмущение могли запросто развеять его на молекулы, и никто бы их за это не осудил.
По крайней мере, вслух.
Крошечного роста маг в красной мантии вызывал у Мокрого Грымза ужас. Защитник права брел за волшебником на подгибающихся ногах, тщетно пытаясь вспомнить молитву кому-нибудь из божеств.
Ничего не получалось. Скорее всего, по причине того, что с богами Грымз воевал всю жизнь. Те то и дело нарушали какие-то права смертных, и защитнику приходилось возмущаться…
Его провели по нескольким длинным коридорам и коротким лестницам. А потом Грымз оказался в небольшой комнате без окон и со странно поблескивающими в свете факелов стенами.
В центре ее стоял длинный стол, вроде тех, на которых мясники разделывают туши.
И вокруг него ждали еще четверо (ЧЕТВЕРО!) волшебников.
Слишком много для одного Мокрого Грымза. Хотя и одного было лишку.
— Ага, привел! — продребезжал самый высокий из них, в белой мантии. — А ну, голубчик, забирайся на стол!
— Яааа?
— Ты-ты, — нетерпеливо сказал другой, лохматый, в зеленом одеянии. — Кто же еще?
Грымз обреченно вздохнул и полез на стол.
— Ну что, приступим? — подошел поближе третий. На его одежду пошло столько черной ткани, что хватило бы на траурные одеяния для целой семьи гномов. — Я бы для начала разобрал его на составные части, а потом…
Защитник права ощутил, что потеет.
— Мэтр Шизомудр, — усмехнулся тот из магов, что в белой мантии, — боюсь, что собрать потом будет несколько сложновато…
Декан факультета магии неживого смущенно засопел.
Мокрый Грымз ощутил, как внутри его организма происходят мощные, но явно не задуманные матушкой-природой процессы.
— Попробуем Исследовательское Мощно-Раздирательное Заклятье Бронч-Бруневича? — предложил декан факультета умозрительной магии мэтр Сизопуст. Глаза его возбужденно блестели.
— Оно годится только чтобы тараканов пугать! — язвительно фыркнул мэтр Тугодум. — Лучше применим Исключительно-Точное Срывающее Мрак Заклятие Бойля-Муриотта!
Раздался слабый звук, словно кто-то выпустил воздух из воздушного шарика.
— Кто это сказал? — встревожился ректор.
— Это он! — ответил мэтр Тугодум, ручищей, похожей на бревно, показывая на Мокрого Грымза.
Тот счел за лучшее потерять сознание.
— Все эти ваши заклинания — труха! — уверенно заявил Умно-Заливайский. — Они устарели еще сто лет назад! Нужно идти в ногу с магическим прогрессом! Проще всего соорудить надежный и простой магоскоп…
— Сам ты труха!
— И засунуть его тебе… под мантию!
Страсти накалялись. Волшебники склонны к сотрудничеству не больше, чем голодные акулы. А уж если это волшебники заслуженные, считающие себя великими, то использовать их в коллективе можно только в одном случае — если хочешь сорвать выполнение задачи.
— Молчать! — дребезжащий шепот Глав Рыбса перекрыл начавшийся гвалт. — Вы что, не способны ни на что, кроме грызни и склок?
Вопрос явно был риторический, но мэтр Умно-Заливайский все же ответил на него. Тихо-тихо, себе под нос:
— Почему? Способны! На интриги и раздоры… Ректор тем временем взял все в свои руки.
— Начнем с Общеобзирающего Большого Заклятья Муть-Несевича! Поехали! А вас, мэтр Шизомудр, прошу прикрыть дверь… собственным телом! А то она у нас слабо защищена!
Они попробовали Общеобзирающее заклятье (с треском и шипением, фонтанами фиолетовых искр), потом Исследовательское Мощно-Раздирательное заклятье (с низким гудением и сполохами оранжевого пламени), затем Исключительно-Точное Срывающее Мрак заклятие (с пыхтением и руганью мэтра Тугодума, которому наступили на ногу), и даже Секретно-Микроскопическое Субквантовое заклятье (с небольшим магическим взрывом).
После чего стало тихо. Поскрипывали, остывая, стены, принявшие на себя не один удар магической энергии. Мокрый Грымз, ко всеобщему удивлению, еще дышал, негромко, но ритмично.
— И что. же мы видим, коллеги? — вопросил Глав Рыбе тоном учителя, показывающего ежика особенно тупому классу.
— Э… ничего? — осмелился высказать догадку мэтр Сизопуст.
— Воистину ничего! — согласился ректор. — На этом засранце нет ни единого заклятья, даже от зубной боли!
— Как-то это странно, — заметил мэтр Тугодум, почесывая голову.
Дыхание Мокрого Грымза изменилось. Оно стало шумным, прерывистым. Глаза защитника права широко распахнулись, он резко сел.
— Ничего себе! — мэтр Шизомудр сделал попытку отпрыгнуть в сторону. В головы прочих магов дружно пришли мысли о движущихся скалах.
Мокрый Грымз смотрел прямо перед собой, и разума в его взгляде было не больше, чем в обыкновенном булыжнике. Зато светились в нем какие-то нехорошие огонечки. Заметив кого-либо с такими огонечками, разумный человек обычно переходит на другую сторону улицы.
И правильно делает.
Мокрый Грымз, не обращая внимания на волшебников, слез со стола и двинулся к двери
— Эй! — несколько раздраженно крикнул Глав Рыбе. — Ты куда? Мы с тобой не закончили!
— Клянусь учебным процессом, да не прервется он вовеки, — заявил мэтр Сизопуст, глядя как защитник права тщетно пытается вскрыть запертую заклинанием дверь, — сейчас в городе крушат очередной храм! А он рвется присоединиться к тем, кто это делает…
— Безумец! — прошептал мэтр Тугодум. Мокрый Грымз принялся методично и упорно биться об дверь головой.
Дверь гулко скрипела, но не сдавалась.
— И если бы он был такой один! — Глав Рыбе повелительно взмахнул руками, и череп защитника права словно растаял. Взорам магов открылись магико-энергетические процессы в головном мозге.
У нормального человека они похожи на клубок пульсирующих разноцветных нитей, по которым пробегают вспышки света.
Здесь же клубок был серым, а светилась в нем одна нить, темно-фиолетовая и торчащая вверх, словно непокорный вихор.
— Ух ты! — восхищенно воскликнул мэтр Умно-Заливайский. — Давно такого не видел! Настоящий маньяк!
— И таких в городе многие тысячи, — мрачно буркнул ректор, возвращая череп на месте. — Прямо какая-то эпидемия безумия…
— Причем безумия циклического, — заметил мэтр Тугодум, когда Мокрый Грымз закончил колотиться об дверь и рухнул на пол. — В обычное время эти сумасшедшие довольно ловко продают всякую ерунду, вроде хренолайфа и мази для тараканов…
— Может быть, от тараканов?
— Нет, для. Чтобы тараканы были упитанными и блестящими и ими можно было гордиться перед соседями! Последний писк моды!
— Ну-ну.
— Я знаю других сумасшедших, которые зарабатывают деньги, — хмуро сказал Глав Рыбе. — И делают это, несмотря на безумие, давно и успешно.
— И кто же это? — в глазах деканов был вопрос. Мэтр Шизомудр шевельнул пальцами, и Мокрый Грымз, шумными корчами мешающий слушать, застыл на полу в довольно неудобной позе.
Когда тебя настигает парализующее заклятье, то позу выбирать не приходится.
— Жрецы, — просто ответил ректор. — Большую часть времени они бормочут всякую хрень, режут животных почем зря и кланяются статуям, но карманы их всегда полны денег!
О том, что маги тоже склонны к неразборчивому бормотанию, убиению живых существ в ритуальных целях и прочим поступкам, не таким уж разумным, на первый взгляд, Глав Рыбе скромно умолчал.
— Ваша милость, вы хотите сказать… — на лице Сизопуста отражалась работа мысли, пусть даже довольно хилой.
— Что эти ребята, сами того не зная, служат какому-то богу, который их руками решил намять бока конкурентам? — сказал ректор. — Поэтому мы и не нашли никакой магии…
— Что же будем делать? — забеспокоился Шизомудр. — Что скажем жрецам?
— Отвечу на оба вопроса сразу — ничего, — Глав Рыбе ухмыльнулся столь криво, что рот его стал похож на пролегшую от подбородка к носу морщину. — Сообщим честно, что мы не нашли следов магии! А разборки между богами — не наше дело, и лезть в них мы не будем! Здоровье дороже…
Мысль была здравая. Тот, кто самонадеянно встревал в конфликты между обитателями Влимпа, обычно быстро терял желание жаловаться на здоровье по причине его отсутствия.
Какое здоровье может быть у кучки пепла?
— Уберите это, — направляясь к двери, ректор небрежно переступил через Мокрого Грымза, — и проветрите тут. А то чем-то воняет…
— Защитниками права, должно быть, — предположил мэтр Сизопуст, когда дверь закрылась.
Сегодня волосы у Фомы Катиной были радикально-алого цвета. Увидев ее прическу, костер бы зачах от зависти, а петухи, щеголяющие красными гребнями, сами бы ощипали себя и насадились на вертел.
Смена цвета произошла, когда Катина пережила личную драму — то есть дала под зад очередному поклоннику. Почему это именовалось драмой, а не комедией, понять было трудно.
— Э… привет, — сказал Арс, опасливо подсаживаясь к Фоме. Осторожность в общении с ней следовало соблюдать примерно такую же, как при прогулке по склону действующего вулкана.
То, что этот вулкан был эмоциональным, ничего не меняло.
— Привет! — отозвалась Катина, улыбаясь во все тридцать восемь белоснежных зубов и трепеща ресницами.
Арс облегченно вздохнул. Судя по всему, Фома была в хорошем настроении.
Несмотря на провал операции «Тыква», Топыряк не оставил идеи вернуть рассудок Шнору Орину и Нилу Прыг-скокку. После некоторых раздумий он решил, что врага можно повергнуть, лишь хорошо изучив.
А для изучения нужно проникнуть в его логово.
Компания «Авонь» в этом плане ничем не отличалась от «Хорошей жизни». Поймешь, как дурят голову одни, сумеешь справиться и с другими. Кроме того, попробуй Топыряк заявиться на встречу поклонников хренолайфа, где уже побывал, это выглядело бы подозрительно.
Пришлось искать обходные пути.
— Слушай… эээ… а как бы вам не нужны новые распространители? — спросил Арс, отчаянно краснея.
— Всегда нужны! А ты что, решил подзаработать?
— И не я один, — Арс оглянулся на заднюю парту, откуда его подбадривали сообщники: Рыггантропов — суровым выражением лица, а Тили-Тили — едва слышным свистом. — Настрое…
— О, прекрасно! — Катина вновь улыбнулась, почему-то наведя Топыряка на мысли о вампирах. — Мне как раз не хватает нескольких человек в сетке, чтобы стать суперпупером…
— Кем?
— Ну это следующая ступень после заслуженного маниджура, — объяснила Фома. — У нас как раз сегодня собрание вечером. Если хочешь, то пошли.
— Э… да, конечно! Все пойдем!
— Тогда в шесть заходите ко мне. Буду ждать! — последнюю фразу можно было воспринять как заигрывание, если бы не алчные огоньки, горящие в глазах Фомы Катиной.
Обитала Катина совсем даже не в квартале, прилегающем к университету, а куда ближе к центру. Однокашникам пришлось ждать ее у ворот довольно большого особняка.
— Круто живут, типа, — заметил Рыггантропов, разглядывая украшающих ворота каменных львов. Звери имели настолько мученический и бледный (насколько может быть бледным серый камень) вид, что казалось, их мучает запор.
— Ну что, пошли? — спросила Катина, с улыбкой появляясь из дверей.
Идти пришлось на восток. По меркам Ква-Ква на улицах было малолюдно, на квадратный метр приходилось не больше двух прохожих. Фома бодро топала впереди, пробиваясь через толпу при помощи обаяния.
За ней мрачно тащились Рыггантропов, Арс и Тили-Тили.
— И ты, типа, думаешь, что все получится? — в шишковатую голову двоечника невесть откуда забрели сомнения.
— Конечно, — ответил Арс вполголоса. — Проследим за их самым главным и узнаем, откуда у всего этого дела ноги растут!
— А ты не знаешь? — изумился Рыггантропов. — Я бы сам тебе сказал…
Арс вдохнул и отвернулся.
В толпе то и дело попадались люди со значками на одежде. Надписи на них были самые разные: «Хочишь пахудеть?», «Кросота — страшшная сила!», «Недристид от паноса исцелит!», но одно во всех значконосцах было одинаковым — глаза, в глубине которых таилось безумие.
— Сколько же их? — прошептал Арс, когда навстречу попался мерно вышагивающий тролль. В его каменистую грудь был вбит штырь, на котором болтался кусок доски с надписью «Ифирные масла для умягчения тела!».
Похоже было, что продавцы масел готовы были умягчать даже тела троллей.
Храмовый квартал выглядел испуганным и притихшим. Большая часть нищих, от которых тут ранее было не продохнуть (в прямом смысле слова) исчезли, из храмов не доносилось церемониальных звуков, а встречные жрецы все до одного выглядели хмурыми, словно их разом одолела зубная боль.
— Оп-па, а тут что, в натуре? — спросил Рыггантропов, показывая на возвышающиеся около перекрестка развалины.
— Наверное, чье-то святилище, — отозвался Арс, пожимая плечами. — Было…
Предполагаемое святилище выглядело так, словно на него упал метеорит, причем особенно злонамеренный. Из руин торчала статуя сильно удивленной на вид богини, у которой кто-то отбил руки.
— И ведь кто-то назовет это шедевром, — буркнул Арс, проходя мимо.
Храмы закончились, потянулись обычные городские улицы. Мороз сделал их чуть более проходимыми, чем в осеннее время. Если раньше прохожий рисковал утонуть в грязи, то теперь — всего лишь, поскользнувшись, приложиться затылком об лед.
— Вот мы и пришли, — радушно сказала Фома Катина, Указывая на большое здание, выстроенное в стиле «а-ля сарай». Позже ему с помощью колонн, карнизов и лепнины Попытались придать нарядный вид.
Похожий эффект получился бы, если бы кто-то попробовал раскрасить бородавки на жабе в синий и оранжевый цвет. Красоты у здания не прибавилось, а вот естественность облика пропала.
Над входом болтался огромный плакат. Изображенная на нем девушка нюхала что-то с настолько томным выражением на лице, что можно было заподозрить, как будто дело вовсе не в косметике.
Вокруг девушки (буквам, судя по всему, предоставили полную свободу, и они расположились на плакате довольно произвольным образом) разместилась надпись: «Авонь — путь к савиршенству!».
Внутри студентов встретил запах. Настолько мощный, что он бил в нос не хуже кулака боксера. И что самое страшное, предполагалось, что этот запах должен быть приятным.
Возможно, что он таким и был. В несколько меньшей концентрации.
— Нам вон туда, в большой зал, — проговорила Катина. — Это со мной, новенькие…
Последняя фраза предназначалась двум громилам, выглядящим так, словно только вчера отреклись от преступного прошлого и теперь мучились угрызениями совести по этому поводу.
Большой зал оказался действительно большим. Тут в изобилии имелись лавки, длинные и неудобные — очень верный ход, если ты хочешь не дать слушателям заснуть. Кроме них, была сцена и болтающиеся на стенах красочные плакаты с изображением разноцветных бутылочек и флаконов.
— Это что, яды? — громогласным шепотом, который отдался во всех углах помещения, поинтересовался Рыггантропов.
— Они самые, — согласился Арс, — но только они действуют не на тех, кто их употребляет, а на окружающих…
Пытаясь осознать эту фразу, Рыггантропов открыл рот. Это сделало его похожим на ходячую пещеру.
— Садитесь, сейчас начнется! — прошипела Катина.
Собрание началось, как Арс и предполагал, с долгих и продолжительных аплодисментов. Собравшиеся самозабвенно отбивали ладони, а Топыряк настороженно поглядывал вверх, опасаясь, что держащийся в основном на честном слове потолок решит присоединиться к веселью внизу.
Но потолок устоял.
Продавцы косметики, в отличие от торговцев хренолайфом, свой товар не поедали и выглядели поэтому несколько упитаннее. Зато лица большинства из собравшихся напоминали картины художников-абстракционистов, и пах каждый как клумба безумного цветовода.
— Рад видеть вас снова, — вышедший на сцену, явно большая шишка, был длинным, как алебарда. Впечатление портил только выступающий на середине высоты округлый животик.
У алебард такой встретишь нечасто.
— И за этим мужиком мы будем следить? — Рыггантропов, похоже, решил обратиться к более насущным проблемам.
— Да, за ним надо следить! — Фома, к счастью, поняла вопрос по-своему. — Это наш дуректор, господин Зараз Курлык!
— О!
Как выяснилось примерно через полчаса, дуректор был большим поклонником ораторского искусства. Точнее, себя как оратора. Он говорил и говорил, наслаждаясь звуками собственного голоса, красивыми оборотами, тщательно подобранными сравнениями.
И при всем этом в его речи еще был какой-то смысл.
Арс честно попытался его уловить, но вскоре со стыдом отступил. Сетевой мракетинг оказался штукой более сложной, чем магический сопромат и теория экзорцизма.
Тили-Тили слушал внимательно, иногда пошевеливая ушами. От этих шевелений возникал небольшой ветерок и становилось чуть легче дышать. В остальное время Арс ощущал, что сидит по горло в цветах.
Рыггантропов спал сидя, невероятным образом не падая с лавки и не наваливаясь на соседей. В искусстве дремоты заслуженному двоечнику не было равных. Он смог бы спать стоя в тот момент, когда вокруг бушует страшная гроза.
И проснулся бы разве что от прямого попадания молнии.
— Так вот, — на лице Зараза Курлыка, вынужденного закончить речь, отразилась досада. — Это все, о чем я хотел вам поведать. Теперь мы наградим суперпуперов и маниджуров, которые особенно хорошо поработали в прошлом месяце!
— О, деньги давать будут! — посмотреть на награждение проснулся даже Рыггантропов.
Но его ожидания не оправдались. Вместо мешков с бублями или хотя бы вещей, полезных в хозяйстве, отличившимся вручали какие-то значки и покрытые лаком дощечки.
Но что самое странное, награжденные, уходя со сцены, сияли так, словно только что получили собственный дом или флакончик с эликсиром бессмертия.
— Чего-то я не понял, в натуре, — пробурчал Рыггантропов, почесывая мизинцем лоб. Остальные пальцы были слишком широки для устранения зуда с этого участка тела. — Чего они радуются? Им же, типа, ничего не дали!
— Они стали людьми месяца в «Авонь»! — гордо ответила Катина. — Их портреты будут на Стенде Почетных Маниджуров целый месяц! А почетные дипломы можно повесить на стенку!
— А почетные значки — на то место, где спина называется по-другому, — очень тихо буркнул Арс.
— Мой портрет тоже как-то висел на одном стенде, — Рыггантропова вдруг пробило на откровенность, — там еще сверху такая надпись была «Розыскиваются жывыми или мертвыми». Но только я что-то не думал тогда, что меня наградили…
Топыряк изумленно уставился на однокашника. Свершилось невероятное — тот пошутил. Это было то же самое, как если бы вулкан начал извергаться горячим шоколадом или в реке Ква-Ква среди помоев и грязи обнаружилась вода.
В чистом, незамутненном смысле этого слова.
Тили-Тили издал свист, выражающий крайнюю степень удивления. Даже Фома Катина выглядела ошеломленной.
— Ну и ну, — сказала она после паузы, — сейчас собрание закончится. Затем будет фуршет…
— Что за фрюшет?
— Это когда едят стоя! — пояснила Фома. Рыггантропов довольно засопел. Есть, как и спать, он готов был хоть сидя, лежа или стоя.
В завершение собрания дуректор Зараз Курлык произнес еще одну речь, но на этот раз коротенькую, минут на двадцать, после чего радушно пригласил всех, как он выразился, на «дружескую рюмку».
— Он бы еще на вражескую позвал, в натуре, — заметил Рыггантропов.
В просторной комнате, куда с шумом и гоготом, словно школьники на перемену, дружно ринулись маниджуры и суперпуперы, вдоль стен расположились столы. На них стояли подносы с крошечными, с ноготь тролля, бутербродиками, несколько корзинок с вялыми яблоками и множество бокалов с какой-то шипучей желтой жидкостью.
— И они считают это едой, в натуре? — возмутился Рыггантропов.
— Возможно, это и еда, но не для всех, — грустно заметил Арс, глядя, как сотрудники «Авонь» облепили столы, словно голодная саранча. Слышалось дружное хлюпанье и чавканье.
Пробиться к фуршету можно было только по их телам.
— Мне нужно поговорить со своим суперпупером, — сказала Катина, — а вы пока развлекайтесь, скушайте что-иибудь…
— Мы, пожалуй, пойдем, — ответил Арс, — уже поздно, а нам добираться далеко.
— Ну как хотите, — Фома подозрительно сощурилась. — А заявления о поступлении когда будете писать?
— Э… завтра! — сказал Арс, подозревая, что на пару дней об учебе придется забыть.
Юркий йода первым выскочил за дверь, Арс уже был у нее, но Рыггантропов в силу габаритов двигался медленно, и его успел перехватить Зараз Курлык.
— Вы у нас первый раз? — спросил дуректор, возникнув словно из-под земли.
Рыггантропов растерянно заморгал. Арс делал ему от двери отчаянные знаки, побуждающие к немедленному бегству.
— Типа, — согласился двоечник.
— И как вам понравилось? Какие впечатления? Что вы думаете о системе поощрения? — такой грудой вопросов можно было завалить человека куда более смышленого, чем Рыггантропов.
— В натуре, — сказал тот на всякий случай.
Но Зараз Курлык, судя по всему, и не нуждался во внятном ответе. Воспользовавшись оказией, он обрушил на Рыггантропова блестяще подготовленную вербовочную речь.
С таким же успехом можно было отличным, острым ножом рубить дрова.
Рыггантропов отвечал морганием и глубокомысленными возгласами:
— Типа… в натуре… эээ… а?
Дуректора это нисколько не смущало. Он говорил и говорил, яростно размахивая руками. Его посетило вдохновение того рода, которое не оставляет следов в голове своего объекта, зато портит жизнь окружающим.
— Ссссс, — сказал Тили-Тили из-за спины Арса.
— Я тоже думаю, что это может несколько затянуться, — кивнул Топыряк. — Рыггантропова надо выручать!
Спасательная операция была проведена с такой стреми тельностью и ловкостью, что Зараз Курлык даже курлыкнуть не успел. Он еще продолжал говорить, а Арс уже тащил Рыггантропова к дверям.
— Быстрее, быстрее, — шипел он, ощущая, как немеет рука, которой приходится волочить что-то, по инертности сравнимое с небольшой башней.
— Я думал, типа, помру, — сказал Рыггантропов, когда они оказались на улице, — или оглохну…
— Теперь мы будем ждать этого типа, — сказал Арс, оглядываясь в поисках укромных местечек. — А ты, Тили-Тили, иди глянь, нет ли из здания другого выхода.
Чем хорош Ква-Ква, так это тем, что тут даже посреди большой площади можно отыскать укромные места. Для желающих спрятаться и не боящихся испачкаться этот город — просто рай.
Для всех остальных — нечто среднее между чистилищем и цирком.
Другого выхода не нашлось, и студенты затаились за одной из колонн. Солнце укатилось за горизонт, небо потемнело, с него посыпались снежинки, пока еще одинокие и несмелые.
Мороз крепчал.
— Скоро они там? — пропыхтел Арс, ощущая, как отдельные части тела подают сигналы о том, что им холодно.
— Никак все не сожрут, — вздохнул Рыггантропов, сожалеющий, судя по всему, о потерянном фуршете.
Маниджуры начали выходить из здания, когда приземлившиеся снежинки успели доложить наверх, что тут, внизу, все хорошо, и их подружки стали прибывать толпами.
Тили-Тили то и дело стряхивал с ушей налипающий снег.
Зараз Курлык выбрался на улицу последним. Дверь с грохотом захлопнулась за его спиной, а дуректор, подозрительно оглядевшись, потрусил куда-то во тьму.
Путь его лежал к левой окраине.
— За ним! И не шуметь! — сказал Арс, выскакивая из убежища.
Преследовать человека ночью в снегопад — занятие не самое легкое, особенно если один из преследователей обладает габаритами и грацией престарелого, страдающего ожирением и ревматизмом слона.
Зараз Курлык то и дело оглядывался, заставляя студенев спешно падать на землю или прижиматься к стенам.
Спустя пару улиц Арс ощущал себя так, словно долго ц упорно купался в сугробе, а Тили-Тили стал напоминать снеговика, слепленного безумными детьми.
— Там мы далеко не уйдем, — сказал Арс, выволакивая Рыггантропова из сточной канавы, в которую тот свалился при попытке прикинуться деревцем. — Тили-Тили, иди за ним вплотную, а нам оставляй метки на снегу…
— Шшшш?
— Если он тебя и увидит, то решит, что ты ему примерещился с перепугу! Кроме того, ты самый маленький!
Йода некоторое время задумчиво шевелил ушами, потом кивнул и исчез во мраке. Рыггантропов и Топыряк двинулись за ним. Ориентироваться приходилось по криво начерченным на снегу стрелкам.
— Чем он их рисует, в натуре? — вопросил Рыггантропов, когда пришлось гадать, куда именно указывает хитрая загогулина. — Хвостом?
— Может и хвостом, — пожал плечами Арс.
Вопрос о наличии хвоста у йоды оставался открытым, поскольку никто никогда не видел, что прячется под скрытым внутри зеленой университетской мантии серым балахоном.
Возможно, что там имелось и что-нибудь похуже хвоста.
Последняя стрелка вела к ограде из металлических прутьев.
А за ней виднелся дом, настолько жуткий, что возникали подозрения, что над ним поработала целая команда декораторов, специализирующихся на фильмах ужасов. Зловещие острые башенки, мрачные стрельчатые окна, в которых горел угрюмый зеленый свет, раскоряченные голые деревья вокруг — тут согласился бы жить только кто-то вроде графа Дракулы или семейки Адамсов.
Здание выглядело заброшенным, но крепким, а судя по расчищенной дорожке, тут жили.
— Фссс, — отделившаяся от забора тень заставила Арса вздрогнуть.
— Курлык внутри? — спросил он, оправившись от испуга.
Тили-Тили кивнул.
— Ну что, надо идти внутрь, — сказал Топыряк, презирая себя за трусливую дрожь в голосе.
— Надо так надо, — Рыггантропов залез под мантию, после чего выяснилось, что он захватил «на дело» фамильное оружие. Длинный тесак выглядел так, словно им рубили окровавленные камни.
Хотя на самом деле — всего лишь шинковали людей.
— Э… обойдем сзади, — предложил Арс, — главный вход, наверно, охраняется.
О своем предложении он пожалел уже через десять шагов. Глубокие сугробы, окружающие особняк, легкий Тили-Тили преодолевал поверху, Рыггантропов таранил на манер ледокола. А Топыряку осталось только барахтаться в безуспешных попытках продвинуться вперед.
Когда студенты добрались до пролома в ограде, Арс вымок с головы до ног.
— Вперед, типа! — выставив перед собой тесак, Рыггантропов первым полез в дыру.
Внутри незваных гостей ждал еще один сугроб, из которого торчали какие-то каменные плиты.
— Это чего такое? — спросил Арс, с интересом рассматривая одну из них.
— Надгробия, в натуре, — предположил Рыггантропов. Арс затравленно огляделся. Возникло впечатление, что сейчас из-под снега полезут возмущенные вторжением на кладбище мертвецы, потянут к живым сгнившие когтистые руки…
Но мертвецам, судя по всему, в гробах было довольно уютно, и лезть куда-то, где холодно и идет снег, они вовсе не собирались. Топыряк в этом их полностью одобрял.
Пока его приятели разбирались с надгробиями, Тили-Тили уже протискивался через растущие у самого дома кусты. Они тоже были в меру зловещими, густыми, с шипами и прочными ветвями.
В их зарослях мог спрятаться какой угодно монстр.
Но. почему-то не прятался. Арсу на мгновение стало обидно.
В зловещее здание, как и положено, вело множество дверей. Одна из них, третья или четвертая по счету, оказалась не заперта. Йода толкнул ручку и та повернулась с протяжным скрипом.
Открылась темная щель, из которой пахнуло мрачным теплом.
Из глубин дома донесся полный тоски и злобы протяжный вой.
— Нас заметили! — воскликнул Арс, чувствуя, как в ногах пробуждается чудесная сила. В этот момент он легко преодолел бы кусты и сугробы, лишь бы оказаться подальше отсюда.
— Вряд ли, — ответил Рыггантропов, когда вой стих. — А то бы уже бежали сюда. Пойдем.
Сила тут же куда-то подевалась. Ноги стали ватными и трясущимися.
В темноту внутри дома Топыряк вступил последним, надежно отгородившись от возможной опасности могучей тушей Рыггантропова и маленьким, но жилистым тельцем Тили-Тили.
Темнота оказалась обыкновенной, только очень большой и зловещей кухней.
