Глава 4
Магия — донельзя опасная штука. По сравнению с ней водородные бомбы, смертоносные бациллы и ядовитые газы — детские игрушки. Они способны лишь умертвить некоторое (пусть очень большое) количество живых существ и отравить некоторый (пусть даже обширный) кусок пространства. Выброс магической энергии может запросто оставить в ткани реальности дыру, через которую, подобно пасте из тюбика, полезет радостно облизывающийся хаос. После этого реальности останется лишь жалобно всхлипнуть на его зубах. Хаос не ограничится куском, он сожрет все, если, конечно, его не остановить. С помощью той же магии. Магический Университет расположен на окраине не по той причине, что земля тут дешевле. Когда университет основали, город был куда как меньше и маги отстроились посреди чистого поля.
На то имелись веские основания.
В те давние времена никто не придумал правил магической безопасности, и время от времени происходили несчастные (мягко говоря) случаи, после которых от университета оставалась груда горелых обломков или — что еще хуже — маленькая дырка в реальности, через которую тут же заглядывал ужасный зрачок хаоса.
Жить рядом с таким местом согласился бы только сумасшедший, да и то — за большие деньги.
Потом придумали магические заземлители, приспособили к делу оборзит — камень, гасящий волшебство, и разрушения прекратились — точнее говоря, стали менее заметными. Несколько обрушившихся комнат или трещина в стене куда меньше впечатляют, чем воронка в сотню метров глубиной или фонтан пламени, поднявшийся до облаков…
Страх среди горожан постепенно пропал, и город придвинулся вплотную к университету, хотя район рядом с МУ не назвал бы фешенебельным даже бомж, обитающий в ящике из-под пива.
Внутри университета продолжали случаться мелкие казусы, так что одним из предметов, который читали на первом курсе всем без исключения, были «Асновы магической безопасности».
Арс Топыряк прослушал этот курс почти пять лет назад, многое успел забыть, но когда стена, мимо которой он шел, с неприятным рокотом рассыпалась на кирпичи, он тут же брякнулся на землю, прикрыв голову руками. Лишь неутолимое студенческое любопытство, которое по назойливости превосходит полночного комара, заставило его приоткрыть один глаз.
Кирпичи, не успев долететь до земли, превратились в попугаев. Те заметались по коридору, издавая нецензурные вопли и щедро орошая экскрементами все оказавшееся внизу.
Арс ощутил всю прелесть профессии собирателя гуано.
За исчезнувшей стеной открылся обширный зал с низким потолком. По нему носились фигуры в синих мантиях, а в центре зала с неприятным ревом пухло светящееся облако.
«Опять эти придурки чего-то намудрили!» — успел подумать Арс, прежде чем облако лопнуло, пустив в стороны волну сошедшей с ума магической энергии. Часть ее по заземлителям ушла в почву (несколько дождевых червяков обрели разум и тут же покончили жизнь самоубийством), часть с шипением растаяла в воздухе, но кое-что досталось на долю университета.
Попугаи посыпались вниз обугленными головешками. Уцелевшие стены причудливо исказились, став похожими на надуваемые сильным ветром паруса, пол местами вспучился, словно камень пошел прыщами.
Со всех сторон доносились вопли — наиболее трусливые студенты спешили удрать, оглашая воздух звуками, которым позавидовала бы пожарная сирена. Преподаватели же, мчащиеся затыкать прорыв, орали что-то воинственное и решительное, напоминая идущих в атаку индейцев.
Толстых, лысых и в дурацких мантиях, в которых не очень-то побегаешь.
Груда обгоревших птичьих трупиков зашевелилась, и из-под нее выбрался Арс. Он выглядел целым, но любой, заглянувший ему в глаза, обнаружил бы, что сознание оставило хозяина, отправившись куда-то на курорт.
— А, ты живой? — подскочил к Арсу один из волшебников группы быстрого реагирования. — Целый?
Топыряк, точнее его телесная оболочка, кивнула.
Волшебник из группы быстрого реагирования, к несчастью, очень плохо видел, поэтому он просто не разглядел, что со студентом кафедры демонологии случилось нечто странное. Он хлопнул Арса по плечу и сказал:
— Иди отсюда, парень. Сейчас тут небезопасно!
Топыряк кивнул и медленно, неуверенно переставляя ноги, двинулся вдоль стенки. Нижние конечности сами несли тело, выбирали направление движения, и рассудок был им совершенно не нужен.
Ногам нельзя было отказать в разумности — они явно стремились оказаться подальше от эпицентра выброса. Стены вокруг постепенно выпрямились, пол стал ровным, на нем перестали попадаться оглушенные ударом магической волны студенты.
Навстречу Арсу пронесся ректор Глав Рыбе. Высокий и тощий, он мчался по коридору с грацией спешащего жирафа, а с пальцев главы МУ срывались и с шипением вонзались в стены синие искры.
Ректор торопился на место происшествия..
Арс его просто не заметил. Он шагал и шагал, потом свернул, толкнув какую-то дверь. На голову Топыряку обрушились защитные заклинания, призванные оглушить наглого пришельца, забредшего туда, куда заходить не разрешается.
Но невозможно оглушить того, кто и так оглушен.
С таким же успехом можно топить рыбу.
Сделав еще несколько шагов, ноги решили, что их миссия выполнена, после чего перестали держать тело. Оно немного покачалось и брякнулось на пол.
Арс очнулся в некотором помутнении чувств. Последнее, что он помнил, была падающая на него стена, а потом — ощущение, что по лбу ударили здоровенным шипастым молотом.
Причем ударили изнутри.
Открыв глаза, он понял, что голова уцелела. Помимо этого, радоваться было нечему. В сознание Арс вернулся совсем не там, где из него выпал.
Стены из бревен, окна скрыты черными тяжелыми портьерами, в воздухе — запах свежей смолы. Через всю комнату тянется длинный стол, к которому с торца приставлено высокое мягкое кресло. Над ним на стене картина, с которой на Арса недоуменно пялятся трое бородачей. Двое из них чудовищно лохматы, а третий — лыс, словно валун.
Отцы-основатели университета, чьи имена забылись тысячи лет назад.
И помещение, куда он попал непонятно как… кабинет ректора!
Арс затравленно огляделся. За портьерами тут же что-то зловеще завозилось, откуда-то донесся душераздирающий стон и звон цепей. Из-под потолка раздался хохот.
По количеству ходящих про кабинет баек и страшных историй он оставил позади даже жуткие университетские подвалы. Говорили, что тут обитают призраки самых выдающихся ректоров, после смерти наблюдающих за тем, как идут дела.
Так это или не так, Арс проверять не собирался. Единственным его желанием было убраться отсюда как можно быстрее, причем желательно целым и с сухими штанами.
Он вскочил на ноги, но из-за двери донеслись голоса и приближающиеся шаги.
Арс в ужасе оглянулся. Не думая о призраках, стремительно шмыгнул за ближайшую портьеру. Куда меньше, чем столкнуться с привидением, Арсу хотелось отвечать Глав Рыбсу, что именно он забыл в его кабинете.
За портьерой оказалось темно и пыльно. При появлении Арса кто-то полупрозрачный возмущенно пискнул и втянулся в стену, но Топыряк не обратил на него внимания, совершенно зачарованный тем, что увидел в окно.
За толстым, укрепленным металлическими полосами стеклом не было привычного пейзажа. Там над унылой холмистой равниной неистовствовала бесшумная гроза без дождя.
Исполинские молнии, алые, золотые и синие, выхватывали из тьмы округлые вершины, на которых виднелись похожие на сточенные зубы развалины величественных строений.
Арс вздрогнул, когда кто-то прошел совсем рядом. Заглядевшись, Топыряк забыл, что он забрался сюда не для того, чтобы любоваться видами.
— Прошу вас, господа, присаживайтесь, — дребезжащий голос принадлежал Глав Рыбсу. — Чувствуйте себя как дома…
Загрохотали отодвигаемые стулья.
— Мне показалось, что там пошевелились, — с опаской сказал кто-то.
Арс замер, стараясь не дышать. В голову полезли нехорошие мысли о том, что с ним сделают, если найдут. Мысли включали в себя раскаленные иголки, дыбу и голодных демонов, обожающих человечину.
— Не обращайте внимания, — довольно легкомысленно отозвался Глав Рыбе, — это призраки. Их тут полно. Плюнуть некуда, чтобы не попасть в кого-нибудь из привидений…
Сказано это было с таким знанием дела, словно ректор только тем и занимался, что плевал во все стороны.
— Ну, чем могу помочь служителям богов? — поинтересовался он с не очень тщательно скрываемым злорадством.
Арс невольно вздрогнул. Служители богов в кабинете у главы МУ? Невероятно!
Жрецы и маги дружили примерно так же, как две крысиные семьи. И те и другие промышляли на одной и той же помойке сверхъестественного, причем каждый считал ее только своей и не упускал случая вцепиться в бок сопернику и потрепать ему нервы.
Зубост Дерг, который планировал заговорить сам, упустил выгодный момент. Ему помешала портьера, которая колыхалась самым подозрительным образом. Отвлекшегося служителя Бевса-Патера опередил Пуфик Нал.
— У нас возникли некоторые проблемы, — сказал он голосом таким тонким, что комариный писк показался бы рядом с ним гулким басом.
— И какого рода? — поинтересовался Глав Рыбе, оглядывая заявившуюся к нему компанию. Тут были служители главных богов, которым поклоняются по всему Лоскутному миру: длинный и тощий жрец Бевса-Патера, евнух от Одной Бабы, похожий на жирное облако представитель храма Ми-ли-Пили-Хлопса, Бога Войны, жрица Раздины, умудряющаяся выглядеть соблазнительно в глухом просторном одеянии, и другие, кого ректор не знал…
Еще сегодня глава МУ не мог даже представить, что эти люди могут собраться вместе по иному поводу, чем похороны кого-либо из их круга. Жрецы так же мало дружны между собой, как и их работодатели, обитающие на Влимпе.
— За последние дни на храмы было совершено несколько нападений, — поспешно сообщил Зубост Дерг, — которым мы не смогли противостоять.
— Герой? — осведомился Глав Рыбе. — Очередной здоровяк с заколдованным мечом?
— Нет, толпа самых обычных горожан. Они врываются в святилища и крушат все, что попадается им под руку.
— И не боятся гнева богов? — в голосе ректора звучало недоверие.
— Не боятся, — вступил в беседу пыхтящий, словно паровоз, жрец Мили-Пили-Хлопса. — Поскольку наши божественные покровители по непонятной причине отказываются наказывать святотатцев!
— Все? — Глав Рыбе и не пытался скрыть удивления. Сообщество богов Лоскутного мира мало похоже на семью, скорее всего оно напоминает парламент, состоящий из сотен ненавидящих друг друга фракций, состав которых постоянно меняется.
И уж если они проявили единство, то для этого должна быть более чем серьезная причина.
— Ага, — подтвердил Пуфик Нал, — а оружие, данное нам богами для защиты, на тех, кто нападает на храмы, не действует.
— А стража? Что Торопливые?
— Они арестовали многих из тех, кто напал на храм Бевса-Патера, — Зубост Дерг вздохнул, но тут же подпустил в голос злорадства, — но на следующий же день было разгромлено святилище Вяжи…
— О!
С богом смерти не рисковали связываться даже герои. Тем более что в его храмах сокровищ отродясь не водилось, если не считать таковыми черепа и обглоданные кости.
Арс слушал и не верил ушам — в городе происходило нечто невероятное. Обитатели Ква-Ква всегда славились здравым практицизмом и если нападали на что-то, то делали это с учетом собственной выгоды. Но какую выгоду, кроме гнева богов, можно извлечь из разрушений, учиняемых в святилищах?
Похоже было, что и жрецы рассуждали подобным образом.
— Здесь явно замешана какая-то злобная магия! — сказал один из них, предваряя вопрос ректора о том, чего, собственно, от него хотят. — А магия — это по вашему ведомству. Так что мы… просим помощи!
Последняя фраза была для священнослужителя большим подвигом, чем банальное самобичевание, пост или беспрерывная молитва на протяжении десяти дней.
Похоже было, что обитатели храмового квартала дошли до полного отчаяния.
— Э… да… — сказал Глав Рыбе несколько растерянно. Он привык со жрецами соперничать, отпускать в их адрес ядовитые замечания. К тому, чтобы помогать им, ректор МУ был не совсем готов. — Хммм…
— Среди нападавших, — ехидно сообщил Пуфик Нал, заметив мелькнувшую на вытянутом лице ректора гримасу превосходства, — были и ваши студенты…
— Как так? — Глав Рыбе тут же воспылал праведным гневом. — Не может быть!
— Очень даже может. И кого там только не было, сапожники, кузнецы, даже гномы и прочие нелюди! — гневно сказал Господин Молчания. — Для болтливых студентов в такой компании самое место!
По мнению жреца Тумпа Немо самым страшным грехом, куда худшим чем геноцид и людоедство, являлась болтливость.
Арс ощутил в области носа некоторое беспокойство и вынужден был отвлечься от разговора. К собственному ужасу он обнаружил, что портьера щедро делилась пылью с окружающим пространством и что часть этой самой пыли благополучно проникла в ноздри.
Там нарастал довольно сильный зуд.
— А… а… апчхи! — сказала портьера рядом с Зубостом Дергом. Тот вздрогнул и обернулся.
— Это… призраки? — поинтересовался Пуфик Нал.
— Да, — ответил ректор со всей возможной твердостью. — Что-то они совсем расшалились в последнее время… Но мы отвлеклись. Что вы хотели мне еще сказать?
— Все люди… разумные существа, нападавшие на храмы, — занудливый размеренный голос, словно предназначенный для того, чтобы вызывать головную боль, принадлежал верховному жрецу Бога Мудрости Турнепса, — относятся к различным торговым обществам, занимающимся сетевым мракетингом…
— Это еще что за извращение? — Глав Рыбе презрительно скривился.
— Это такая штука, — служитель Турнепса слегка смутился, — ее используют в торговле… ну, чтобы… это… продавалось все лучше!
— Нда? — вопросил ректор. — А почему бы просто не схватить всех, кто занимается этим сетевым мракетингом?
Жрецы переглянулись.
— Тогда придется схватить полгорода, — осторожно сказал Зубост Дерг.
— Ну-ну, — ректор задумался, по крайней мере нахмурил лоб и зашевелил бровями. Отцы-основатели на портрете за его спиной вовсю размахивали руками и корчили рожи, но привлечь внимание Глав Рыбса им никак не Удавалось. Жрецы поглядывали на портрет с опаской. — Давайте нам одного из них, мы его обследуем по всем правилам, и тогда узнаем, что именно за чары на него наложены.
— О да, — Зубост Дерг обвел взглядом коллег, — это не самое плохое решение…
— Еще чем-то могу помочь?
— Нет, — загрохотали отодвигаемые стулья.
— Всего хорошего, до новой встречи, удачного дня, — в прощальных возгласах звучала искренняя, тщательно скрываемая неприязнь.
Ректор кивал и улыбался. Служители богов двинулись к выходу, портьера, за которой скрывался страдающий зудом в носу призрак, чуть колыхнулась. Спустя мгновение Глав Рыбсу показалось, что среди жреческих одеяний мелькнула зеленая университетская мантия.
Но ректор точно знал, что проникнуть в его кабинет постороннему совершенно невозможно (по крайней мере живым и в сознании), так что он решил, что ему показалось.
— И что, этот тип отказался явиться? — в голосе Игга Мухомора прятался намек на гнев, и намек настолько явный, что им пренебрег бы только очень смелый или чудовищно глупый человек.
— Так точно! — отрапортовал Лахов, протягивая командиру листок бумаги, на котором чья-то нетвердая рука вывела: «Нежайше прашу извенить, но в связи с есключительной занятостью прибыть к вам на допрос не смагу». Вместо подписи красовалась закорючка, снабженная печатью с изображением страшной рожи.
— Ах он не сможет? — ноздри Игга Мухомора раздулись, из них вырвался пар. Лахов незаметно сделал шаг назад, опасаясь, что МЕНТ от ярости лопнет. Отмывай потом одежду от кровавых ошметков… — Его люди устраивают погромы, а он занят? И что такое есключительная? Они там что, ключами торгуют?
— Никак нет. Всякой этой… косметологией…
— Ага, — Игг Мухомор оскалился, напомнив рассерженного лысого тигра. — Так вот, сходите к нему и допросите прямо на месте!
— Как так? — подобный способ общения с подозреваемыми был для лейтенанта Лахова чем-то революционным.
Он привык разговаривать с людьми в уютном сыром подвале, где всегда можно стукнуть допрашиваемого по печени, и никто этого не увидит. Ну а бить человека в собственном доме как-то неудобно…
Да и сдачи можно получить!
— А вот так, — Игг Мухомор засопел. — Как сказал недавно наш мэр — власть должна быть ближе к народу! Вот и будьте ближе, а то вы от него страшно далеки!
Лахов хотел сказать, что лично он каждый вечер бывает максимально близок к народу, когда возлежит с этим самым народом на полу одной и той же таверны, но разумно промолчал.
Чутье подсказало, что МЕНТ вряд ли одобрит такой вид сближения.
— Разрешите выполнять? — рявкнул он, вытягиваясь.
— Идите, — махнул рукой Игг Мухомор. Его ждало важнейшее дело — полировка парадного панциря…
Лахов в задумчивости выбрался из кабинета.
— Ну что? — в один голос вопросили ожидающие на лестнице Калис и Ргов.
— Придется тащиться к этому типу.
— Арестовывать? — на красном лице Калиса мелькнула кровожадная улыбка.
— Нет, допрашивать на месте.
— ???
— Откуда я знаю, как. Сориентируемся на месте, — лейтенант пожал плечами. — Тут недалеко.
До улицы Всеобщего Счастья стражники добрались за десять минут. Неизвестно как насчет счастья для всех, но для себя лично обитатели этой улицы его добились.
Дома тут были сплошь каменные, с колоннами и застекленными окнами. Из уличной грязи кое-где торчали кусочки мостовой, похожие на спины утонувших черепах, а в сточных канавах никто не валялся. Даже вездесущих нищих видно не было.
— Хмм, — Васис Ргов ощутил себя неловко в дырявой кольчуге, грязных сапогах и с пятном неизвестного происхождения на правой коленке. Пятно возникло много лет назад и с тех пор упорно сражалось за существование, не желая отстирываться. — Как-то, эээ…
— Спокойно, — сказал Лахов, останавливаясь около дома, на котором болталась вывеска с изображением клыкастой морды, — надо быть ближе к народу, а это значит — никого не возить лицом об стол!
— Да ну? — Калис разочарованно вздохнул.
— Пока я не прикажу, — пояснил лейтенант и взялся за золоченую дверную ручку. Когда он ее отпустил, то на позолоте остались грязные следы.
— О, добро пожаловать в «Харюфлейм»! — внутри Торопливых встретил тщедушный юноша с блестящими черными волосами. — Чем можем служить?
Стоящие за его спиной два мордоворота явственно намекали, что «Добро пожаловать» может запросто превратиться в «пошли отсюда, хамье подзаборное».
— Нам нужен господин Начихсон, — сказал Лахов.
— О! — глаза блестящеволосого юноши полезли на лоб. — Он очень занят…
— Ты что, не понял? — почти ласково прервал его Лахов. — Мы же стражники! И если ты не проводишь нас к Начхисону, то у тебя возникнут некоторые проблемы…
Калис неторопливо вытащил из-под плаща маленький арбалет.
Судя по выпучившимся глазам, юноша понял, что проблемы в виде толстой арбалетной стрелы возникнут непосредственно в его организме.
— О, — залепетал он, — конечно… для доблестных стражей порядка у нас всегда найдется время… пойдемте…
— И смотри не дергайся, — сказал Калис, смачно харкнув на украшающий пол роскошный ковер. Сержант искренне считал такой поступок проявлением хороших манер. Иных манер в Низких горах и не знали.
Тщедушный юноша судорожно кивнул. Двигался он теперь с крайней плавностью, опасаясь резким движением спровоцировать Калиса на выстрел.
— Спасибо, — сказал Лахов, когда они добрались до огромной двери из красного дерева, на которой красовалась табличка «Ибрыким Начихсон, главный маниджур», — дальше уж мы как-нибудь сами дорогу найдем…
Калис с разочарованным вздохом опустил арбалет За дверью оказалась просторная комната. На стенах красовались плакаты все с той же клыкастой рожей, девушками и надписями типа «Харюфлейм: из чудовисча сделаим красавиццу!».
— Э? — из-за большого стола на стражников удивленно глянул похожий на бильярдный шар человек. Лысина его ярко сверкала, отражая падающие сквозь окно лучи солнца. — Вы кто? Кто вас пустил?
— А мы сами пришли, — доступно объяснил Лахов, без всякого приглашения усаживаясь на стул. Ргов вертел головой, с интересом разглядывая плакаты, девушки на которых были наряжены исключительно для проформы. Калис мрачно уставился на Начихсона, словно намереваясь пробуравить в его блестящем черепе дырку, извлечь из нее мысли и хорошенько разглядеть их под микроскопом.
— А, вы из стражи! — догадался бильярдный шар. — Но я же занят! Вы могли хотя бы предупредить о своем приходе!
— Ничего, мы вас надолго не задержим, — пообещал лейтенант тоном зубного врача, сообщающего «Не бойтесь, больно не будет» пациенту, у которого собирается выдрать зуб без наркоза. — Признавайтесь лучше сами!
— В чем?
Лахов хотел было сказать: «Во всем», но вспомнил указание МЕНТа быть ближе к народу.
— Когда вы перестанете организовывать нападения на храмы? — спросил он.
Начихсон заморгал, пытаясь понять, как следует отвечать на столь коварный вопрос.
— Какие нападения? О чем вы?
— Ох, какая девица! — встрял в допрос Ргов. — Можно, я возьму этот плакатик?
— Можно, — разрешил Лахов, не давая главному маниджуру времени опомниться. — За последние десять дней толпа горожан, состоящая в основном из ваших сотрудников, разгромила несколько храмов! Вам это не кажется подозрительным?
— Нет, — ответил Начихсон, чуть поморщившись, когда Ргов с треском отодрал плакат от стены, — мы же не можем отвечать за всех людей, которые у нас работают? Если кто-то из них сошел с ума, то «Харюфлейм» тут ни при чем! Мы всего лишь торгуем косметикой!
— А я думал, что еще и девочками, — печально сказал Ргов, оценивающе глядя на следующий плакат.
— Да? — Лахов не дал себя так легко сбить с толку. — А что такое этот ваш сетевой мракетинг? Разве вы там не дурите людям голову?
— Нет! — глаза Начихсона вспыхнули таким ярким энтузиазмом, что Калис невольно прикрыл лицо рукой. — Сейчас я вам все объясню!
И главный маниджур «Харюфлейма» вытащил откуда-то из-под стола огромный лист бумаги, испещренный кружочками и стрелочками. Чутьем опытного стражника Лахов понял, что пропал.
«Лучше бы он вынул меч и кинулся на нас!» — с тоской подумал лейтенант. В этом случае Торопливые хорошо знали, чего делать. Но вот против красиво нарисованных схем они были практически бессильны…
Мороз стоял такой, что мерз даже снег. В воздухе плавала голубоватая дымка, а городские улицы были усеяны замерзшими на лету воронами. Птицы лежали, мученически выпятив глаза, и об их твердые трупики то и дело спотыкались прохожие.
Арсу после пробежки стало немного теплее. Запыхавшись, он влетел в темный переулок и остановился. Ночь почти наступила, и видно было не дальше, чем в заколоченном гробу.
— Ну что, в натуре? — спросила ближайшая подворотня голосом Рыггантропова.
— Идут, — ответил Арс, — Тили-Тили, ты готов?
Раздавшийся из мрака свист выражал полную и абсолютную готовность.
Именно на сегодня была назначена операция «Тыква». Название придумал Рыггантропов, полагающий, что именно так следует величать то, что находится у человека на плечах.
Относительно себя он был полностью прав.
Издалека донеслись голоса, а потом мягкое похрустывание, какое издает недавно выпавший снежок, по которому ступают две пары ног. Арс поспешно отступил к стене.
Вскоре стали различимы слова.
— Да, как здорово, что хренолайф теперь можно продавать в пакетиках! — говорил кто-то восторженным до идиотизма тоном. — Мы сможем продавать его больше и больше!
— Это великолепно! — поддержал его собеседник. — А я вчера принял очередную дозу и почувствовал, как космическая гармония струится по телу!
Арс с трудом сдержал ругательство, настолько неприличное, что даже гномы, прирожденные сквернословы, использовали его только по самым большим праздникам.
В переулок вступили две фигуры. Они были так увлечены занимательной беседой, что не заметили бы возникшую на дороге кучу слоновьего навоза.
— Как это здорово…
— Это великолепно!
— Слава ПРОДУКТУ! Слава ПРОДУКТУ!
В этот самый момент тьма за спиной одной из фигур задвигалась, и обмотанная тряпьем дубинка с мягким стуком опустилась на затылок идущему слева.
— Сла…
Идущий справа не успел удивиться тому, что его собеседник упал. Тили-Тили не нужна была дубинка, он оглушил Нила Прыгскокка небрежным хлопком ладони.
— А теперь потащили! — Арс спешно взвалил на плечо обмякшее тело Шнора Орина. Тот весил не очень много — Хренолайф, который Шнор только и ел последнее время, по питательности немногим превосходил воздух.
Разрабатывать план «Тыквы» Топыряку пришлось в одиночку. Полагаться на мозги соратников не приходилось ввиду их полного отсутствия (мозгов, а не соратников).
Пока все соответствовало плану. Шнор и Нил после очередного визита в «Хорошую жизнь» пошли назад тем путем, которым ходили всегда. Перехватить их не составило труда.
Для второй части плана нужен был заброшенный дом на соседней улице.
Завернув за угол, студенты столкнулись с небольшой неприятностью в виде патруля Торопливых.
— Это чего тут у вас? — спросил возглавляющий его сержант, такой небритый, словно ему забыли рассказать, что такое бритва. Он поднял факел повыше, синее от холода пламя чуть слышно зашипело.
— Это наши приятели, — натужным голосом сказал Арс, пытаясь принять беззаботный вид. — Перебрали лишнего…
— Точно? — сержант что-то заподозрил. Рыггантропов поспешно спрятал за спину дубинку.
— Или вы думаете, мы их убили? Можете поглядеть, они дышат!
— Ну ладно. Дотащите их только до дому, — сержант поежился. В кольчуге ему было холодно. — В такую погоду заснешь в канаве, а проснешься в другом теле!
— Обязательно дотащим, — пообещал Арс. Торопливые, погромыхивая кольчугами, двинулись дальше.
— Быстрее, — сказал Топыряк, — пока еще кого-нибудь не встретили. Поумнее!
Снаружи заброшенный дом напоминал груду досок, непонятно как держащуюся вместе. Но тут имелась печь, была крыша, которая почти не текла, и практически целый пол.
Где Арс заранее начертил необходимые фигуры.
— Тили-Тили, зажигай свечи, — велел он, сгружая потяжелевшего за время пути Шнора Орина в центр большого круга.
Нила Прыгскокка положили рядом.
Внутри дома тоже было прохладно, но, по крайней мере, не так, как на улице. Плевок имел все шансы долететь до пола, не превратившись по пути в ледышку.
Свечи с некоторым трудом, но все же загорелись. Неровный трепещущий свет побежал по сваленным кучкой волшебным принадлежностям: палочке из древесины дуба редкого, ведру, где плескалась черепашья слизь, здоровенному куску серы и по прочим, столь неаппетитным, что при их виде желания пообедать лишилась бы даже гиена.
— Приступим, — сказал Арс, тщетно пытаясь отогреть руки над одной из свечей. Та делиться теплом не желала.
Тили-Тили встревоженно зашипел.
— А, ты опасаешься, что я плохо знаю ритуал? — за время общения с йодой Топыряк научился улавливать смысл его шипения. — Нет, не бойся! Я внимательно прочитал инструкцию!
К сожалению, не только молодые маги Лоскутного мира пребывают в заблуждении, что инструкции пишут для того, чтобы помочь в обращении с той или иной хитрой штукой.
На самом деле инструкции создаются в секретных лабораториях производителей как тайное оружие борьбы с зарвавшимися потребителями. И призваны они в первую очередь запутать, сбить с толку.
Но в данной ситуации Арс, к счастью, соврал. Подробности ритуала возвращения рассудка ему поведала очень бойкая девица по имени Айя, обучающаяся на кафедре медицинской магии.
Большого труда стоило убедить ее не участвовать в нем непосредственно.
Дело со Шнором и Нилом личное, и посвящать в него посторонних Топыряк не хотел. Кроме того, оно требовало скрытности, а что знает одна особа женского пола, знают и ее подруги, и подруги подруг…
Арс вылил на пол ведро слизи и заранее сморщился в ожидании вони. Но ничего не ощутил — неприятный запах, очевидно, примерз к полу.
— О, какая штука, в натуре! — уважительно проговорил Рыггантропов, когда Арс взял в руки палочку.
Редкий дуб обладает исключительными магическими свойствами, но встречается нечасто, да и добыть его непросто — на вид дерево ничем не отличается от обычных. Единственный способ проверить — сделать надпил. На простом дубе он появится сразу, а на дубе редком, до которого все доходит с опозданием — спустя полчаса, а то и позже.
Арс взмахнул палочкой, произнес первые слова заклинания:
— Гаудеамус игитур ювенестус сумус…
Линии магического рисунка засветились приятным для глаза зеленоватым сиянием. Когда Топыряк бросил на жаровню кусок серы, то могучая вонь выдавила из заброшенного дома даже мороз.
Тили-Тили и Рыггантропов зажали носы.
Арс ощущал невероятный прилив энтузиазма. Он чувствовал, что в состоянии совершить самый запутанный ритуал с такой же легкостью, как и выпить кружку пива. Выученные слова лились из него сами, палочкой он взмахивал с непревзойденным изяществом…
И поэтому очень удивился, когда ничего не получилось.
Изумрудное пламя, как и полагалось, окутало лежащие фигуры. Потом с негромким шипением впиталось в них. Рисунок на полу погас.
— Э, — сказал Арс растерянно.
— Типа что? — спросил Рыггантропов.
— Ну… там должно быть еще это… оранжевая вспышка… как знак того, что все сработало…
— Может ты ее не заметил, в натуре? Тили-Тили засвистел и затряс головой. Он тоже ничего не видел. А его глазам можно было доверять.
— Ладно, — Арс спешно сунул палочку под мантию, — может, все подействовало без вспышки. Давай-ка все уберем пока они не очнулись, а потом спрячемся и понаблюдаем…
Уборка заключалась в том, что будущие демонологи поспешно затушили свечи. В доме стало темно, так что только кошка сумела бы догадаться, что тут творилось волшебство.
Из мрака донесся скрип половиц.
— Осторожнее! — буркнул кто-то возмущенно. — Ты наступил мне на пятку…
— А кто тогда наступил на пятку мне?
— сссс…
— Тихо, один пошевелился!
Шнор Орин открыл глаза в состоянии величайшего недоумения. Только что он шел по улице, участвуя в познавательной беседе, как вдруг оказался лежащим на полу в темноте.
Он принюхался — в очень вонючей темноте.
— Где мы? — донесся из мрака голос Нила Прыгскокка.
— Э, не знаю, — вздрогнув, ответил Шнор. — Похоже, нас попытались ограбить… Но мы, слава ПРОДУКТУ, живы!
«Не сработало! — выругался про себя Топыряк. — Но почему? Почему?».
— И деньги у меня на месте, — что-то негромко звякнуло. — Странное какое-то ограбление.
— Может, они забыли взять деньги? — предположил Шнор.
— Ага, зато не забыли утащить нас куда-то, — Нил осторожно встал на ноги. Глаза потихоньку привыкали к темноте, — в заброшенный дом…
— Да, чудные пошли грабители, — Орин пугливо оглянулся, словно ожидая увидеть одного из них за спиной. Но все было пусто, лишь неподалеку кто-то негромко сопел.
Рыггантропов тщетно пытался сдержать дыхание. Дыхание не сдавалось.
— Ладно, чего гадать, — Прыгскокк шагнул к двери, — пойдем отсюда…
— Пойдем.
Оскальзываясь непонятно на чем (и дружно не желая узнать, на ЧЕМ ИМЕННО), приятели двинулись прочь. — Ничего не получилось, — сказал Арс, когда их шаги стихли за пределами дома. — Но почему? Ведь я все сделал правильно!
Лейтенант Лахов ощущал себя под артиллерийским обстрелом. Еще никто в Лоскутном мире не придумал такой вещи, как артиллерия, но ее с успехом заменял один маленький, лысый, брызжущий слюной человек.
МЕНТ Игг Мухомор.
— Почему я должен краснеть за вас? — вопил он, бегая по кабинету туда-сюда. Замершие по стойке смирно Торопливые поворачивали головы, чтобы не упустить начальство из виду.
У Лахова уже заныла шея.
— Что вы сделали там с этим… как его… Кашлянсоном?
— Начихсоном, — поправил Мухомора лейтенант. — И ничего не сделали. Даже не били…
— Ничего? — МЕНТ подпрыгнул чуть ли не до потолка. — А он дошел до самого мэра и нажаловался, что к нему вломились стражники, наплевали на ковер, который стоит столько, сколько я зарабатываю в год, — Калис скромно потупился, — ободрали со стен рыг… рыкламные материалы… — Васис Ргов слегка покраснел, — после чего устроили ему допрос с пристрастием! Что это такое было? А?
— Ну, вы же сами сказали, что надо быть ближе к народу, — Лахов глядел с такой невинностью, что впору было заподозрить в нем дебила, — а народ, как известно, груб и агрессивен, и очень не любит богатых! Вот мы и старались соответствовать — не любили, были грубы и агрессивны..
— Это ты хочешь сказать, — Игг Мухомор уставился на лейтенанта так, словно тот только что признался в копрофагии, — что раньше вы вели себя ВЕЖЛИВО?
Лахов собрал в кулак остатки честности.
— Э… иногда… — сказал он.
