Солнце выползало из-за ломаной линии гористого горизонта медленно, лениво. Дворец князя Азагуса просыпался гораздо быстрее. Серые, благородно замшелые стены башен, залов и флигелей отбрасывали причудливые тени на задний двор. Там, среди хозяйственных построек, уже сновали слуги. Проскакивая пятна и полосы света, они тут же снова ныряли в густую тень, зябко кутаясь в ливреи. Но зря — утренняя прохлада легко проникала под тонкую ткань, и дворовые недовольно попискивали, напряженно вытягивая вперед хоботы. Многие с подвывом зевали, расправляя помятые во время сна уши, и трясли хвостами.

Наступающий день всем обитателям дворца сулил немереную беготню и нескончаемое беспокойство. Еще бы, ведь у князя на сегодня был назначен очередной большой банкет по случаю визита соседа, с которым владетель состоял в официально приятельственных сношениях. Цель подобных встреч была известна всем, кто пребывал в пределах княжества хотя бы неделю. Сиятельный князь почитал первостепеннейшим долгом заткнуть приятеля глубоко под хвост. Для этого он за баснословные суммы приобретал на аукционах какую-нибудь антикварную вещицу — безделушку вроде каминной кочерги, вся ценность которой заключалась в том, что шуровали ею циклов тысячу девятьсот тому назад, — затем приглашал соседа и кичился перед ним. Сопредельный граф отвечал взаимностью. Прибывали с официальными визитами они друг к другу частенько. Как только, так и сразу. Соперничество коллекционеров набирало обороты и с каждым месяцем становилось все ожесточеннее, пожирая львиную долю госбюджетов, тяжким бременем ложась на загривки вассалов-налогоплательщиков.

Их сиятельство с их светлостью так теперь воевали.

Зато ударные армии не посылали за реку, разделяющую владения; чем с завидным энтузиазмом, постоянно, но с переменным успехом занимались их предки. Потому подданные не роптали, а те из них, кому довелось служить при дворах, исполняли свои обязанности исправно и расторопно. Уже через полчаса после побудки (ознаменованной залпом батареи античных пороховых пушек) дворики, залы, апартаменты, коридоры и галереи замка буквально кишели горничными, поварами, ремонтниками, музыкантами, егерями и прочими, прочими, прочими. Слуги сновали и суетились как могли: протирали пыль с портретов воинственных предков князя, готовили ему парадное платье, накрывали на стол, расстилали ковры и, конечно же, охотились за малейшими пятнышками грязи, гипотетически могущими осквернить коллекционные шедевры…

Созерцая обзорное демоголо, могло показаться, что в этой оголтелой суматохе никто из челяди не чувствовал себя спокойно и уверенно, однако это было не так. Старый ингалец, не один десяток циклов прослуживший у князя дворецким, давным-давно свыкся с предвизитной суетой, полагая ее природным катаклизмом, чем-то вроде штормового порыва ветра, снежного бурана, весеннего наводнения. Незыблемым столпом воздвигался он в туннеле парадного въезда, слегка согнув ноги в коленках, величественно приподняв хвост и закрутив его вопросительным знаком. В общем, как и полагалось отлично вышколенному слуге с хорошей родословной. Но старый макакер (здешний подвид аборигенов Ингала, что исстари обитал в этих местах, имперцы некогда окрестили макакерами по причине несомненного внешнего сходства с соответствующей разновидностью приматов Метрополии) вполне мог себе позволить делать это с высокомерным апломбом. Он обожал задирать нос перед остальными слугами, и это ему всегда сходило с рук — ведь он был представителем того же правящего племени, что и семейство князей ЛуфаркЧиттаАзагусов НольПервый тире СорокДевятый… Вот и сейчас — дворецкий скалил зубы, гримасничал, пыжился. Короче, пытался сделаться копией портрета Азагуса СорокТретьего, который величественно взирал на него с противоположной стены. Именно этот пять-раз-прадедушка нынешнего князя считался эталоном красоты макакера.

Помимо дворецкого, луфаркцами по происхождению, а не по гражданству, были еще несколько слуг — личные телохранители их сиятельства, шеф-повар и кравчий, — но эти недалекие солдафоны и неотесанные куховары позорно проигрывали вышколенному ветерану! По импозантности достойную конкуренцию ему мог бы составить разве что старший кондитер, но того не было поблизости… Великий производитель банановых пирогов, столь любимых его сиятельством, отыскался на приемной площадке сортировочного амбара. Там он пребывал в данный момент, давая своим подмастерьям поручения по расфасовке продуктов, закупленных для банкета. Виртуоз банановых тортиков гордился своим коренным происхождением не меньше дворецкого, при этом постоянно напоминая всем, насколько важный пост при дворе занимает.

Отдав последние распоряжения шимперу, восседающему в кабинке погрузчика, он обернулся к пилоту грузового кара и медленно, с расстановочкой, произнес:

— А ты, еще раз будешь в дороге жрать хозяйские яблоки, получишь по хоботу, пинка под хвост. Очистки возить переведу, понял?

Пилот, пожилой гамадрилер, сдавленно пискнул. Виновато облизав пересохший хобот, сунул его в рот и рысцой отправился к своему транспортному средству. Обогнав высокорослого прямоходящего слугу в черном рабочем комбинезоне, неспешно топавшего к гаражу, грузовик припарковался неподалеку от створа раздвижных ворот. Водитель приветственно помахал механику, похожему на огромную пятнистую пчелу, выскочил и вприпрыжку убежал. В ангаре — огромной полусферической зале — строгими рядами высились личные анг-катера и реактивные яхты хозяина. Среди них — наиболее оберегаемый старенький «роллс», излюбленная князем классическая модель «серебряный петух». Невзирая на доисторический угловатый дизайн, мощный антик запросто обгонял любую из современных моделей.

Эта зверь-машина стояла в пестрой компании подобных ей старинных транспортных средств. Древнюю, еще газовую турбину одного из них очищал челоид Багоз Дилион. Старательно, с понятной тщательностью, выковыривал он нагар из керамического сопла 846427-го РЕДа, уже не поддающегося регулировке. По унылому виду работяги становилось ясно, что надо менять систему поджига, но боязно — как бы их сиятельство уши не оборвали за порчу экземпляра… По оценивающему повороту головы в сторону резервного топливного насоса можно было сделать вывод, что агрегат нуждался в диагностике, но этим скорее всего предстояло заниматься сменщику. Багоз развернул голову, посмотрел наружу и нервно зашуршал крылышками. Его напарник уже припозднился минут на десять.

На пороге, присвистывая какую-то мелодию, воздвигся высоченный сменщик. Новичок явно не торопился приступать к работе.

— Ну что, пуританин, как поживает груда металлолома?! Продолжаешь насиловать эту старую клячу? Никак не намилуешься?

Человек-инсектоид повернул голову на триста шестьдесят градусов, благо его тоненькая шейка позволяла это сделать, и неприязненно проворчал:

— У тебя в голове сплошные совокупления. Развратник. Опять притащил тот богомерзкий каталог?

— Конечно. Будет хоть на кого полюбоваться, чего услыхать. На тебя-то и глядеть уже противно, и поговорить не о чем. Нудный ты, как бухгалтер, даром что пролетарий.

Челоид раздраженно зажужжал. Разговоры на сексуальные темы выводили из себя всех представителей его расы. Известные в Сети моралисты и поборники чистоты нравов, челоиды ненавидели порнографию и пошлость. Зато лучших работников вряд ли можно было сыскать. Они не только внешне походили на пчел, но и трудолюбием, дисциплинированностью, целеустремленностью весьма напоминали этих насекомых. Хотя коллективным разумом отнюдь не являлись.

Высокий гуманоид сокрушенно вздохнул, уселся на снятый кожух старого РЕДа и вынул из кармана куртки серебристый свиток журнала. Развернул его, расстелил и надавил на один из сенсорных ярлычков. На матовой поверхности возникли движущиеся изображения людей гуманоидной наружности. Они совокуплялись, издавая сладострастные звуки. Один самец, две самки. В уголке мерцало меню с адресами порносайтов, в глубоких анналах которых можно было разжиться полными версиями записей актов с участием трех особей. Челоид искоса, мельком, взглянул на коллаж и поспешно отвернулся. По мелкой дрожи пятнистого тельца было ясно, что он борется с приступом тошноты.

— Сик, издевка у оластеров в крови, да?! Ж-ж-жуть, как вы это смотрите? Это же от-вра-ти-тель-но. — Последнее слово моралист выговорил по слогам, и от этого оно приобрело обличающий оттенок.

— А что тут такого? У двуполых секс — основа выживания. Для нормальных биовидов… Это про вас хрен поймешь, как вы ухитряетесь не вымереть!

— Искусственное размножение зачем? Прогресс науки позвол…

— Ну зна-аешь ли!.. Научный подход вместо техники секса! Глупость несусветная для существа, не лишенного половых признаков. Вы ж не ульями живете, самок вам не хватает, что ли?.. Учись, пока я жив. Сменился, давай в город сразу, и ныряй в первый попавшийся кабак. Как только заприметишь парочку симпатичных, по вашим меркам, крошек, подкатывайся к ним с прожженным видом спасителя Вселенной и втирай что-нибудь типа: приветик, девочки, я Багзи Вулей, круто стою в спецперсонале Дворца, не выпьете ли по баночке «Дом Периньон», мои прелестные, восхитительные, сногсшибательные, непревзойденные, очаровательные?! И вовсю усиками шевели, шевели, дескать, в полный экстаз впал. Вот увидишь, ни одна милашка не откажет упакованному парню с правильно подвешенным жалом, который свободно оперирует таким убойным лексиконом и не жмотничает на пузырь шампанского. Женское сердечко добывают через органы слуха, а шампусик вообще жидкость для снятия девчонок, понял, да?

Челоид ничего не сказал сменщику. Он только обреченно взмахнул сразу тремя лапками и стремглав выскочил из гаража.

Оластер ухмыльнулся вслед, отложил порножурнал и заглянул в недра агрегата. Топливный насос крепился в самом что ни на есть неудобном месте. С превеликими трудностями сняв пневматические хомуты, сменщик вынул чудо антикварного машиностроения и осторожно положил его на металлокерамический пол рядом с опорным полозом катера.

— Давненько я не видал таких музейных экспонатов, — пробормотал он, — запчасти хрен купишь, даже на рынке.

Механик вынул из кармана сканер и приложил его к насосу; на экранчике появилось изображение внутренностей прибора. Развернув картинку в вертикальной плоскости, мужчина вгляделся в небольшой сектор, который предательски подмигивал красным цветом, отчетливо видимым на голубоватом фоне чертежной графики.

— Ну вот, этого еще не хватало! Плазменный ускоритель сдох. Нечего сказать, подбросили работенку. Ковыряйся теперь в этом мусоре…

Он распахнул покрытый толстым слоем пыли ящик с запасными частями и принялся поочередно вынимать их. Наконец появился чудом сохранившийся насос для РЕДа, точно такой же, как извлеченный из турбины.

— В чем несомненное преимущество захолустий, — проворчал он, прикладывая сканер, — так это в отсталости технологий. Как следствие — антикварным железом хоть завались.

Насос оказался исправным, но во второй раз погружаться в пыльное, пропахшее ракетным топливом и окислителем чрево катера механику явно не хотелось. Оластер отставил железяку в сторонку и побрел в глубину ангара, прихватив принесенный с собой журнальчик. В решетчатой загородке стоял небольшой диванчик. Над ним были развешаны пластиковые плакаты. Судя по их выцветшему виду, понавешали их туда не вчера. И даже не позавчера, а давным-давно. Плакатов было несколько, разных, но их роднило стилистическое и тематическое единообразие.

В старом ангаре сохранилась древняя, еще времен Восстания против империи, серия инструкций штаба Гражданской Обороны.

Эти произведения искусства с визгом радости отхватил бы любой музей истории. Плакаты изображали вторжение небесного врага на планету Ингал. С них скалились перекошенные злобой рожи землян. По губам, щекам и подбородкам стекали струи крови, наверняка ингальской. Вооруженные от пяток до зубов, с золотыми эмблемами Армии Солнца на доспехах, имперцы выглядели настоящими исчадиями ада. Для усиления эффекта в композиции плакатов были включены женщины и дети ингальской расы, они рыдали и молили карателей о пощаде. Трупы ингальских мужчин устилали улицы разрушенных селений. На заднем плане каждой картинки был изображен огромный имперский корабль, застилающий собой более половины небосвода. Оставшуюся часть исчеркивали разноцветные лучи корабельных орудий, бьющие с орбиты. Дополняли композиции красноречивые пейзажи типа развалин, пожарищ, искореженной техники. Под рисунками чернел рубленый четкий шрифт подробных инструкций. На хорошем староингальском сообщалось, какими способами давать отпор ненавистным поработителям. Замысел творцов серии состоял в том, что сердце любого уроженца планеты при просмотре должно было преисполняться священной ненависти к извечному врагу.

Судя по тому, что висели плакаты не в демонстрационных галереях, Азагус 49-й и не подозревал, какой бесценный антик имеется в его коллекции…

Усевшись на диванчик, оластер, челоидом названный Сиком, вновь развернул свиток, намереваясь посмаковать «клубничкой». Но в эту секунду, будто намеренно подгадав, в ангаре появилась гуманоидная самка. Особь некрупная — низкорослая, с тонким телом, но тоже прямоходящая, стройная. Земляшка смешанных желто-белых кровей. Увидав ее, большой мужчина не смутился, не разозлился, а громко рассмеялся. Хохот, по-видимому, вызвало состояние спецодежды незнакомки: длинное полимерное платье непонятного цвета, с плотной корсетной шнуровкой на животе и груди, было покрыто чешуйками и шерстью. Шерстинки топорщились, стремясь отлепиться от явно наэлектризованной поверхности. Из-под подола выглядывали сапоги огромных размеров с толстенной подошвой модели «танковый трек». Кружевной чепчик из полиэтилена едва прикрывал короткий волосяной пушок, устилающий поверхность головы. Замученное, покрытое толстым слоем бурой пыли лицо женщины казалось очень сердитым.

Неудержимый приступ веселья продолжал сотрясать мужчину.

— Чего скалишься?!! — яростно выкрикнула женщина.

— Да так… нич… чего… — ответил механик, ладонями поспешно прикрывая себе рот; но акустические колебания воздушной среды, отыскав себе другой выход, с фырканьем вырывались уже через ноздри.

Земляшка постояла немного в нерешительности, потом начала шарить горящим взглядом вокруг себя.

— Прекрати сейчас же, не то…

— Эй-эй-эй, полож горелку! — произнес мужчина, инстинктивно прикрываясь дисплейным свитком журнала.

Женщина опустила плазменный резак и возмущенно взвизгнула. Оластер перестал смеяться, внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Что случилось?

— «Да так, ниччего!» — ответила она, копируя интонацию мужчины, и добавила намеренно низким голосом, явно тоже передразнивая его: — У меня всюду связи, везде приятели, свои люди по всей сети!.. — Сделав паузу, женщина продолжила своим голосом: — И это, по-твоему, нормальная работа? А по-моему, у этого твоего знакомца Мхата нездоровое чувство юмора.

— Извини, эрсерам во дворце лучшей работы не доверяют. Хорошо хоть, эту вакансию удалось перехватить для тебя. Неужто настолько тяжело ухаживать за домашними животными? Они же маленькие, декоративной породы, не монстры какие-то…

— Это не декоративные животные, это кошмарные чудовища! Ты бы видел, сколько они гадят и как быстро линяют! А я все это за ними убирай! За полдня четыре контейнера вынесла, всякие там шкурки, чешуйки, отвалившиеся хвосты и рожки… И жрут немерено, причем все в разное время! Как же они мне обрыдли, то под платье кто-нибудь заползет, то к руке присосется… Верчусь как юла! Зато ты здесь сиднем сидишь, от безделья маешься!

Разгневанная женщина схватила дисплей, глянула…

— Ни фига себе, че-ем ты здесь ба-алуешься! — изумленно протянула. — Значит, все-таки у тебя между ног кое-что не атрофировалось? Я уж было подумала…

— Это не мое, это… — мужчина запнулся и опустил взгляд; наконец-то он смутился, — челоид забыл.

На сей раз рассмеялась земляшка. Оправдательная версия, брякнутая оластером, настолько подняла ей настроение, что женщина совершенно другим тоном спросила:

— Неужто и среди них попадаются нормальные мужики?! — Потом, вновь изменив тон, нежным голоском проворковала: — Со-олли, а я тебя уже не интересую?.. Помнится, как-то в одном баре один красавец мужчина пытался завести со мной более чем близкое знакомство… Что, с той поры я сильно изменилась?

Мужчина оглядел ее с чепчика до танковых подошв. Его ротовое отверстие растянулось в широкой улыбке.

— Да нет, что ты! По-прежнему восхитительна, очаровательна, непревзойденна! — горячо заверил собеседницу. Помолчав, гораздо тише добавил: — Извини, но теперь ты… одна. Понимаешь, с некоторых пор я не…

Мужчина совсем затих. Лицо его сделалось хмурым и неприветливым. Будто вспомнил он что-то не очень хорошее и говорить на эту тему больше не желал.

— А тогда нас было… две, и поэтому ты… — Раскосые глаза маленькой земляшки внимательно изучали большущего оластера. — Значит, командир не ошибается, ты любишь всех, чтобы не любить никого! С одной тебе недостаточ…

— Заткнись!!!

Резкий грубый окрик мужчины пресек бормотание женщины. Оластер завертел головой, точно искал взглядом, чем бы тяжелым в самку запустить… Тут же, как будто крик повлиял на исправность следящих рецепторов, фрагменты трансляции из гаража заволок «снежок» помех. То, что земляшка испуганно пискнула и убежала во двор, удалось уловить с трудом.

Но дежурному наблюдающему надоели эти глупые разборки, и оно не стало настраивать систему. Недовольно полыхнуло фонтанчиком огня и временно удалило демоголо ангара из фрагментов мозаичного экрана. Наблюдение за жизнедеятельностью комплекса вели эзграмо. Шеф дворцовой службы безопасности законтрактовал их через агентство по найму. Бесполые амебообразные считались одними из лучших в Мирах профессиональными секьюрити, но если бы не тройной оклад, они бы никогда не согласились служить в здешних краях. Ну не переваривали они всех, у кого строение тела напоминало пятилучевую звезду и чей биовид кардинально разделялся на подвиды, не переносили, и все тут! Иначе какое-нибудь из наблюдающих давно бы доложило князю, насколько ценный раритет висит в дальнем уголке гаража.

«Ох уж эти многополые, только и знают, что болтать об этой, как ее… любови, и всем таком. Что гуманоиды озабоченные, что челоиды пуританские, антиподы гуманоидов, а разницы никакой… — подумало эзграмо презрительно, но в этот миг в нем проснулось профессиональное чутье, и оно спохватилось: — Почему она оластера именовала Солли, а не Сик? Конечно, земы глупы, но не до такой же степени, чтобы имени не запомнить. Вообще, странное зрелище: мстительный оластер, мило беседующий с земляшкой. Что-то здесь не так. Надо бы запросить каталог кадров, поднять их досье…»

Секьюрити послало запрос и переключилось на главный банкетный зал. Свернуло псевдоподии в кольца; расхохоталось то есть. В этот момент князь ЛуфаркЧиттаАзагус Сорок Девятый, величественно шествуя вприсядку, приближался к своему гостю для дружественного приветствия. Облапившись, владетельные персоны, не обращая ни малейшего внимания на две шеренги придворных за своими спинами, шлепнулись на ковер и, проявив безукоризненные манеры, принялись якобы разыскивать в головах друг у друга крохотных паразитов. Самих насекомых давно уже не существовало, их напрочь вывели еще во времена Империи, но традиции и правила этикета остались. Кроме того, недавно в моду вошло щеголять искусственными паразитами. При современных технологиях биоконструирования это обходилось очень дешево.

Высокоинтеллектуальное занятие сюзеренов не вызывало особого интереса у свит, но вассалам приходилось, согласно правилам светского поведения, выражать всяческое восхищение происходящему акту. Лишь после весьма продолжительных «лобзаний» парочка владетельных приятелей под ручку направилась к банкетному столу и наконец-то приступила к трапезе.

— Ну фто, Фитта, фево фофенькофо у фефя? — спросил заречный гость, до отказа набивая рот яствами, которыми посчитал необходимым его удивить хозяин замка, расчетливо «щедрый».

— Что у меня может быть нового? Все старенькое, — ответил хитрый князь, на самом деле припасший в рукаве козырный туз: отлично сохранившийся ночной горшок тысячелетнего возраста. — Ты давай рассказывай, как добрался?

— Плохо! — прожевал пищу его светлость. — Осевой стабилитрон гробанулся, растрясло ужасно, а мой личный пилот ни бельмеса в технике, пока домой вернусь, в гараж к своим кудесникам…

— Не переживай, с этим я помогу, — просиял его сиятельство, — у меня как раз новый техник, по доверительной рекомендации, классный специалист. Хочешь, прям сейчас сбегаем в операторскую, я тебе его покажу…

— Фейфас профую, и фгоняем, — вновь набил рот граф.

Дежурное подскочило как укушенное, убрало из центра экрана картинку банкета и в авральном темпе начало смахивать с пультов обертки и одноразовые стаканчики. Ингальцы в первую очередь не прощали людям других рас того, чем несусветно грешили сами. Эзграмо прекрасно знало, что если уж князь решил назначить нового механика в экспонаты коллекции, то появление владетелей долго ждать себя не заставит. «Носятся эти лохматые приматы как ошалелые, — раздраженно подумало наблюдающее. — Особенно по пересеченной местности. С деревьев-то спустились, но постоянно об этом забывают…»

Тем временем его сиятельство с его светлостью со страшной скоростью лопали все, что им на стол подавали. Придворные, рассредоточенные вдоль стен и еще не успевшие позавтракать, чуть ли не захлебывались слюной. Когда наконец гость «профевал», то есть столешница превратилась в мусорку, устланную очистками, огрызками и кожурой, высокородные приятели откинулись на спинки кресел и, поглаживая набитые до отказа животы, вытаращились друг на друга — граф благодарно, князь вопросительно.

Его светлость отрыгнул переполнившую его благодарность, свернул губы раструбом, сыто побулькал и натянул нижнюю из них себе на нос. Азагус 49-й, узрев более чем положительную реакцию гостя, запрокинул увенчанную княжеской короной лохматую голову, торжествующе заверещал, обнажив все свои великолепно корявые зубы, вспрыгнул на стол, соскочил по ту сторону, ухватил сытого визитера за загривок и поволок того в операторскую.

К тому мгновению, когда сиятельный князь ЛуфаркЧиттаАзагус Сорок Девятый пинком откинул входной люк, дежурное эзграмо как ни в чем не бывало громоздилось перед экраном и наблюдало за помощником садовника. Смуглый узколицый зем, облаченный в халат и тюрбан, подстригал газон перед замком. Точнее, истязатель флоры полусидел, дремля под деревцем, вместо того чтобы неотступно следить за работой древней косилки. Похожая на пузатый чайник машинка бесшумно сновала туда-сюда по запрограммированной траектории, но в силу своей сугубой антикварности могла в любую секунду сбиться с курса и начисто выбрить клумбу.

— Ваш сиятельсство! — обратилось секьюрити к нанимателю. — Этот бездельник зем опять спит, прикажете сообщить управляющему?

Его сиятельству сделалось так стыдно перед гостем, что он обхватил голову руками, взрычал:

— Врррезать горррячих! Будет знать, уррод безволосый! — едва не сорвал корону нервным жестом, но одумался, оставил в покое символ власти и поспешил отвлечь внимание графа, велев эзграмо: — А ну-ка дай нам нового гаражного мастера…

Мстительно покрывшись пупырышками, эзграмо подумало: «На себя посмотрите, красавчики волосатые!» — и ввело одну из псевдоподий в сферу управления… Вектор ракурса, в котором видеосенсор показал оластера, начинался под потолком. Наблюдающее продолжало тайно выражать презрение многополым гуманоидам; для чего задействовало рецептор, который спокон веку не использовали, полагая сломанным. Этот канал был всегда отключен, дежурное даже само удивилось, обнаружив, что он воспринимает и передает изображение и звук. Видимый искоса и сверху, техник пытался водворить на положенное место топливный насос. Попутно ведя диалог с щуплой молодой земляшкой. «Видимо, убежавшая от грубости самка переждала приступ мужского гнева и вновь вернулась в гараж. Ох уж эти многополые!» — подумало избавленное от сексуальных проблем секьюрити.

— …я же не отлучаюсь за пределы комплекса, — говорила она ему, — это могло бы вызвать подозрение у менеджера. Здесь же, кого ни спроси — никто ничего не знает. Дворецкий вообще делает вид, что я пустое место, пройдешь мимо него, а он встанет в позу да еще рожу скорчит, ну прямо портрет, живая копия, один в один… Лучше ты рассказывай.

— Да, ходил я вчера на рынок, новый релфрактор купить. Удалось пообщаться с шимпером одним, он сам родом из системы Миикены, а жена его местная. Хорошо, успел застать, горем убитый дядя уже бизнес сворачивал. Ушлый старикан, когда-то челночил, а нынче передал дело сыну, на родину предков отъехал, теперь здесь сидит подторговывает. Ну естественно, отпрыск иногда на Ингал наведывается, навещает, железяки привозит, деньжат подбрасывает, в общем, поддерживает папашку с мамашкой. Так вот, поинтересовался я, что это с ним, почему такая скорбь на физиономии. И поведал мне старый обезьян горестную историю… Сторговал его наследник груз металлопласта на Скарджог и готовился стартовать. Говорит, присоседилась к нему в транзитке на Миикене-четыре некая девица из эрсеров и давай напрашиваться в попутчицы. Он вначале не хотел земляшку брать, но уж больно щедро платила, он и согласился. Доставил ее в главный космопорт Скарджога, перевела земляшка ему на счет как обещала, ручкой помахала на прощание и отправилась по своим делам. Выгрузил примерный сынок обезьяна стройматериал, значит, да и собрался уж было к папе с мамой нагрянуть, раз уж по соседству оказался… А тут шиарейца-приятеля повстречал, тот ему раньше иногда ходовой товар сбывал. Крысоид по страшному секрету сообщил, что цена на спиртное сильно подскочила — почему-то с каждым днем все меньше торговцев на Скарджог прокалываются. Ну молодой шимп и подумал, что подработать сам дух торговли велел. Решил по-быстрому смотаться на Винеар-пять, у знакомого винодела в кредит загрузить полные трюмы, на Скарджоге продать оптом, а уж потом на Ингал заглянуть, перед тем как обратно в Миикену колоться, домой к молодой невесте, значит. Подумал, что папа с мамой лишней тысчонке обрадуются не меньше, чем сыну. Да и невеста от лишней фирлановой юбочки не откажется. Решил да и рванул за пойлом… к своему счастью или несчастью, вот этого он еще не решил.

— А что такое?

— А то, что Скарджог — несуществующая планета и все пять провинций Миикены — несуществующая планетарная система. Не существует таких точек выхода. Ни единой циферки координат, ни единой циферки привязочных и корректирующих поправок! Понимаешь?! ТАКИХ МИРОВ НЕТ В СЕТИ.

Оластер изрек эту неимоверную глупость и поднял взгляд вверх. Напряженно всмотрелся в потолок, словно сквозь толщу пластибетона мог рассмотреть яркую красноватую звезду. Светило Скарджога, Суамма, ближайшая соседка Фхалла по понятиям многомерного космоса, располагалась всего лишь в каких-то один запятая девяносто два парсека. Тяжко вздохнув, мужчина продолжил устанавливать насос на положенное место.

— Как это нет? Я однажды бывала на Скарджоге, очень милый, земного типа мирок… — недоверчиво произнесла женщина.

— Нету их. Сын только-только затарился винеарским джином, как вдогонку ему со Скарджога выкололась какая-то ополоумевшая вадодианка-туристка. Случайно я, чудом, кричит, спаслась. Трясется от ужаса, заикается, но лепечет, мол, земы восстали, всех иных беспощадно, в традициях АрмиСол, уничтожают. Не поверил бреду такому шимпер и решил все-таки лететь, пойло хоть и в долг, но ведь закуплено уже… Вывел свою посудину на орбиту, прокалываться хочет, однако — не получается. В координатных базах его корабельного компа будто линарочь языком прошлась. Никакого Скарджога, что ты! Даже никаких упоминаний о последнем проколе с него к Винеару. Представляешь себе ощущения парня?.. Вот-вот. Ну ладно, думает наш сынок, наверное, комп глюк долбанул, невероятно, несусветно, не бывает такого, но — факт. Дай-ка, думает, вернусь в космопорт, благо недалеко улетел, перезагружу базы и по-новой попробую. Вернулся. А внизу ему — новый сюрприз. Народ на ушах стоит, все компы сходный глюк долбит. Пропал Скарджог, с концами. И не только он. Миикена тоже… Тут, сама понимаешь, шимперу основательно поплохело. Глядит он в базах своего компа — и чуть в обморок не грохается. Точка выхода его родного мира — стерлась еще раньше, чем в остальных зараженных компах. Хоть смейся, хоть плачь, короче… А тут еще винодел сконнектился, спрашивает, как там наш бизнес продвигается, дескать? И партию пойла обратно брать отказывается. Растерявшийся шимпер хотел было расплатиться, отдав выручку за металлопласт и полученную от земляшки плату, лезет на приходный счет, а там только металлопластовые креды, и ни цента за проезд, будто была наваждением пассажирка, а не живым, во плоти, существом… Уф-ф-ф!!

Насос наконец-то занял свое место, с глухим лязгом войдя в пазы, оластер облегченно вздохнул и выпрямился.

— Такая вот повесть. Печальнее на свете нет… Дома своего сынок никогда не увидит, невесту никогда не обнимет. Это все, что я узнал. На рынке люди в эту историю не верят, считают, парень тронулся, у него и раньше были проблемы со здравостью рассудка. Но меня вот что настораживает. Уже несколько дней из Скарджога не появлялись корабли. И есть люди, которые утверждают, что не могут связаться с родственниками, проживающими там. Но никто покамест особенно не волнуется. Ретрансляторы тоже ломаются, это всем известно.

— Да, здесь мы вряд ли что-либо достоверное узнаем, мне это было ясно с самого начала… Слушай, напарник, долго мне еще монструозное дерьмо подгребать? Обещанной тобой попутки все не видать!

В этот момент ошалевших от неожиданности свидетелей разговора вывела из оцепенения вспышка огня. Эзграмо испустило пламенный фонтан. Трясущиеся псевдоподии дежурного тянулись к другим секторам экрана… На фрагментах, принимавших трансляцию с других рецепторов гаража, земляшки не было. Согнутый в три погибели оластер продолжал безуспешно возиться с разобранным насосом. Молча.

— Здесь просто пересадочная станция наша, а не рудник для добычи информации, — говорил выпрямившийся оластер в центральном фрагменте. — Потерпи, недолго осталось. Один мой знакомец сообщит, как только попутный корабль объявится в порту. И бумажки нужные сработает в лучшем виде…

— Не подведет?

— Я не имею дел с теми, кто способен подве… — Тут он резко осекся и вскинул вверх лицо…

Взгляды хозяина дворца, его приятеля и наемника-секьюрити дружно скрестились со взглядом техника. Мужчина нахмурился и прищурился, словно смотря в прицел снайперского лучемета. Через мгновение изображение искривилось, поплыло, перечеркнулось косыми полосами высокочастотных помех… Вспышка! И мертвый серый фон в окружении многочисленных согнутых фигурок, трудолюбиво копающихся во внутренностях «роллса».

Первым, как ни странно, сориентировался князь. С разъяренным криком врезал он по студенистой массе, и оплошавшее эзграмо, сплющившись от стыда, врубило систему тотальной тревоги и послало экстренный вызов шефу безопасности, томящемуся в коридоре среди прочих придворных двух сюзеренов. Входной люк тут же распахнулся и врезался в стену, отброшенный сильнейшим ударом.

…полковник СлаМуффеРиус орал по всеобщей связи на своих подчиненных, которые и без того со всех ног, лап, щупалец и колес мчались к помещению ангара. Увешанные тяжелым вооружением гвардейцы отряда оперативного реагирования поставили рекорд и за двенадцать секунд преодолели расстояние, отделявшее дежурную казарму от гаража. Восемь солдат ООРа направили стволы в лицо оластеру, четверо остальных дали возможность земляшке заглянуть в черные глаза смерти. Мужчина молча опустил на пол объемистую сумку, которую держал в руках, и без приказа положил руки на затылок. Девушка так же молча последовала его примеру.

В этот момент в ангар ворвались еще десятка полтора секьюрити. Полковник подоспел еще через пару секунд. Тяжело, с присвистом дыша, громадный гориллер подковылял к рослому оластеру, в сравнении с ним кажущемуся мальчишкой, схватил его за грудки комбеза и швырнул на ближайшую стену. Подозрительный техник громко врезался в пластибетон и сполз на пол… Тотчас же неумолимый кулак шефа врезался ему в живот. Арестованный согнулся, но не издал ни звука, и это отнюдь не успокоило полковника. Злобно хрюкнув, гориллер схватил оластера за волосы и рванул вверх, да так мощно, что подошвы оторвались от пластибетона… Техник выпучил глаза и сдавленно исторг:

— Не бей ме… ня-а… я больной… — Шумно выхаркнул окровавленную слизь и окрепшим голосом сказал: — Грешно обижать инвалидов.

Полковник даже оторопел от такой нежданной нелепости. Но после секундной задержки огромная лапа замахнулась, чтобы нанести новый удар, сокрушающий физиономию техника…

Волосатая рука гориллера в цель не попала. Доселе не ведавшая промахов кувалда шефа безопасности врезалась в стену там, где только что находилась голова-мишень, и вмяла пластибетон на добрых пару сантиметров. Задержанный молниеносно поднырнул под локтевой сустав, ухватил его и вывернул конечность, затянутую в рукав мундира с полковничьими «бананчиками». Рука согнулась в не предусмотренном природой направлении. Послышался хруст, а за ним — оглушительный рев раненого зверя. Невероятно ускорившийся оластер тем временем уже продел ремень крупнокалиберного лучевика шефа под его сломанной рукой, и ствол очутился выше неповрежденного плеча ингальца. Натянувшись, ремень придавил горло полковника и завернул сломанную конечность ему за спину. Натянутая до предела кожа локтевого сустава не выдержала, и на пол брызнули фонтаны крови. Прогремел выстрел. Верхняя половина одного из солдат, держащих под прицелом земляшку, отделилась от нижней и улетела к своду… Девушка прыгнула вперед и добралась до второго еще до того, как половина первого долетела до потолочных балок. Еще через мгновение она развернула солдата и его же руками, прикрываясь им как щитом, полоснула по остальным… Метко — трое гвардейцев тут же упали.

Мужчина уже отшвырнул от себя полковника и в кувырке, подхватив оружие располовиненного им солдата, присоединился к женщине. Растерявшиеся от невероятной стремительности событий солдаты попрятались за машинами. Завязалась ожесточенная перестрелка.

Гвардейцы занимали куда более выгодную позицию, к тому же их было много, и они практически не давали своим врагам высовываться из-за шкафа с инструментами. Изрешетив его выстрелами, воспрянувшие духом солдаты остановились, чтобы посмотреть на дело своих конечностей. Но как только стрельба прекратилась, из-за шкафа показалась мужская голова и задранная для броска рука. Небольшой блестящий предмет, что-то вроде гаечного ключа, мелькнул в воздухе, влетел в проем, образованный откинутым колпаком, и канул внутри большого, относительно нового «тандерберда», за которым прятались основные силы ингальцев. Лимузин дрогнул, послышались нарастающий гул и шипение. Роскошный гравилет замигал бортовыми огнями и начал медленно подниматься в воздух до стартовой полутораметровой высоты. Через мгновение застигнутые врасплох потерей прикрытия, казавшегося непробивным, гвардейцы оказались как на ладони, в зоне обстрела.

Пятерых оластер и земляшка уложили сразу, остальные позорно бросились наутек. Ангар опустел мгновенно. В живых под цилиндрическим сводом остались только двое.

— Садись! — крикнул первый из них. — Нет, не туда, в «роллс» давай, он самая быстрая лошадь этого табуна!

Вторая не заставила себя долго упрашивать. Первый швырнул сумку в кабину и тоже впрыгнул в отремонтированный катер. Его пальцы быстро забегали по старинной, еще контактной консоли управления.

— Ну, старое корыто, заводись, черт тебя побери… — бормотал он. — Тебя же сделали люди, а не какие-то инопланетяшки…

Небольшой экранчик осветился красной надписью: «Внимание, производится проверка системы. Пожалуйста, задействуйте силовые ремни безопасности. Модель 756941-РЛС будет готова к старту через пятьдесят семь секунд».

Мужчина крепко выругался и врезал кулаком по панели. Экран пересекли горизонтальные волнистые полосы, он на мгновение совсем погас, затем появилась зеленая надпись «ПРОВЕРКА ЗАВЕРШЕНА».

Реальное изображение событий появилось на экране операторской еще в тот момент, когда пальцы сломанной руки полковника, описав полную окружность за его спиной, вновь показались над правым плечом. Не деморализованное подкрепление уже мчалось в гараж, но было поздно. Старенький «роллс», нагло отпихнув висящий в стартовой позиции катер, за которым еще минуту назад прятались солдаты, скользнул к воротам и выскочил из ангара.

— Сбить его, сбить!!! — подпрыгивая, закричал ЛуфаркЧиттаАзагус Сорок Девятый. Владетельный гость нечленораздельно вторил приятелю. На лице его светлости расплывалась неописуемая радость. Его сиятельство, приметив это, закричал другое: — Догнать его, догнать! Целым и невредимым чтоб взяли!

Древний гоночный катер, обстреливаемый со всех сторон, перелетел через двор и, слегка задев левым хвостовым стабилизатором верхнюю зубчатую кромку стены, врубил реактивный форсаж, обрушив сокрушительный звуковой удар на преследователей, и так быстро рванул к горизонту, что наверняка достиг его в считанные секунды. Гравилеты погони, бросившиеся вслед, мгновенно и безнадежно отстали.

Но еще раньше, чем вдали исчезла ослепительно, как маленькое солнышко, сверкающая точка, на операторском экране появился ответ на запрос дежурного. Информации так долго не было, потому что дворцовая сеть «обыскалась» досье, перерыла все базы, но так и не нашла. Нигде. На службе у князя двое, только что умчавшиеся в небо, просто-напросто не состояли. Их вообще никогда не существовало в пределах княжества Луфарк. Не въезжали, не проживали, не привлекались, не судились.

Опозоренной службе безопасности хозяин посулил пинка под хвосты в полном составе без выходного пособия, если не отыщется некто Мхат. Однако такового также не обнаружилось. Видимо, это был псевдоним, кличка или прозвище, что вполне укладывалось в представления о шпионах эрсеров и вообще об эрсерах, спокон веков прячущих истинные лица за мириадом масок.

На всякий случай секьюрити расстреляли зема, помощника садовника. И продемонстрировали хозяину, что агент Мхат был уничтожен при попытке ареста.

Князь не удовлетворился (позорище-то какое перед соседом!) и назначил баснословную награду, объявив преступников во всепланетный розыск и разослав ориентировки всем до единого коллегам, феодальным властителям Ингала. Мотивировав, что далеко не улетят на краденом «роллсе». В конце концов, это же не космический корабль, а всего лишь атмосферный самолетик!..

Челядь перешептывалась, что на самом деле хозяин хочет возвратить антикварный катер, мгновенно сделавшийся легендарным. Такой потрясающий экспонат!

Соседи тоже были бы не прочь прибрать его к рукам, но «серебряный петух» словно под землю провалился или в воде утонул?.. Конечно, он мог бы и в небе раствориться, крылатый все же, но не до такой же степени.