Глава двадцать третья

Звуком, разбудившим нас, был оглушительный лай собаки, оборвавшийся жалобным визгом.

– Пошла вон! Гастон, пристрели ее! – услышали мы властный, надменный голос во дворе. Раздался щелчок спускаемой арбалетной тетивы и вой раненой собаки.

– Да что ж тут творится-то? – Бельрун непонимающе протер глаза и сел, вытряхивая соломинки из своей курчавой шевелюры. Мы недоуменно переглянулись.

– Что-то везет нашему хозяину на гостей, – пробормотал Лис и полез к щелястой выгородке сеновала.

Стараясь производить как можно меньше шума, мы последовали его примеру.

Статный широкоплечий мужчина с загорелым и обветренным лицом, уверенно расставив ноги, стоял посреди двора. Обшитая железными пластинами кожаная куртка, широкий боевой кинжал на поясе и жесткая складка губ выдавали в нем профессионального солдата. Трое вояк за его спиной вязали ноги надсадно визжащей свинье.

– Где мука, быдло? – Предводитель сгреб согнувшегося перед ним несчастного мельника за шиворот и несколько раз грубо встряхнул.

– Неурожай же был, ваша милость! – всхлипывая, начал оправдываться хозяин фермы.

– Барону нет до этого никакого дела. – Воин пнул его сапогом, сбивая с ног. Бессилие и унижение мельника явно доставляли ему удовольствие. Ухмыльнувшись, он выдернул из-за пояса витую ременную плеть и с оттягом хлестнул беззащитного старика. Тот охнул и повалился на бок. Его белая рубаха расползлась, и из багрового рубца на спине выступила кровь.

– Тебя предупреждали, скотина… – равнодушно произнес он, вновь занося плеть. – Ты должен вовремя платить налог!

– Лис, к воротам! – тихо скомандовал я. – Сэнди, со мной! Бельрун, в доме женщины и Деметриус, к ним, скорее!

Все произошло слишком быстро. Увиденная нами картина начисто рассеяла остатки сна и вчерашней усталости. Мы дернулись было к выходу, но тут…

– Постойте, я сам! – И не успели мы опомниться, как Люка одним движением перемахнул через загородку и оказался лицом к лицу с грабителем.

– Ришар, остановись! – крикнул он. – Как ты можешь?

Воин изумленно опустил плеть, которая повисла у него на руке, как мертвая змея. Он глядел на неизвестно откуда возникшего перед ним Люка так, словно тот был призраком. Они застыли друг напротив друга.

– Клянусь шкурой святого Варфоломея, они похожи, как братья, – потрясенно прошептал Лис. Действительно, сходство было несомненным. Оба высокие, гибкие, черноволосые, с резкими мрачноватыми чертами лица. Но если Люка походил на ворона, то его брата можно было сравнить с коршуном. Хищным и опасным…

– Мишель?.. – не двигаясь с места, медленно произнес старший. – Ну конечно, это ты… Совсем не изменился. Ну, здравствуй, брат.

Люка, или, вернее, Мишель, неуверенно улыбнувшись, двинулся ему навстречу.

– Здравствуй, Ришар. Вот уж не ожидал тебя здесь встретить! Ты, я вижу, стал большим человеком, и все так же горяч. – Клоун укоризненно посмотрел на хозяина мельницы, пытающегося отползти в сторону.

– А ты вон куда забрался, – с какой-то странной интонацией произнес Ришар, подходя к брату и кладя ему руку на плечо.

– Капитан! – занервничал Лис. – Что-то тут не так. Посмотри, как он ступает!

Я кивнул и выпрямился во весь рост за загородкой. Шаги предводителя отряда были походкой хищника.

– Работаем по плану, – предупредил я. Однако на нас никто не успел обратить внимания.

– Как дома? Как Ализон? – завороженно глядя на воина, жизнерадостно спросил Люка.

– Дома? Нормально, – четко отвечал ему брат, не убирая руку с плеча и глядя прямо в глаза тяжелым взглядом. – Хорошо дома. А Ализон… Ализон бросилась со скалы головой вниз. На следующий день после того, как ты ушел, – спокойно промолвил Ришар, одним движением обнажая висевший на поясе кинжал и всаживая его по рукоять в живот Мишеля. Бельрун молча сорвался с места и, перемахнув через загородь, бросился к двум фигурам, неподвижно застывшим посреди двора. Мы ринулись следом. Широкоплечий воин резко выдернул клинок, брезгливо глядя на оседающего у его ног младшего брата.

– Она любила тебя. А я ей был не нужен, – закончил он, наклоняясь над телом своей жертвы, и аккуратно вытер оружие.

– Люка-а-а!!! – раздался неистовый отчаянный крик. На пороге дома стояла бледная Эжени, за ней вырисовывалась фигурка Лауры… Ришар необыкновенно быстрым кошачьим движением выпрямился и, обернувшись, увидел нас. На его лице заиграла хищная улыбка. Он мгновенно отскочил от тела поверженного брата и бросился к вороному коню, свободно разгуливающему по двору, пытаясь поймать поводья и выхватить из петли на луке седла боевой топор.

– Этот мой! – закричал я.

Краем глаза я успел заметить, как Эжени, словно сомнамбула, спустилась во двор и, все убыстряя шаг, кинулась к лежащему на земле любимому. Бельрун одним прыжком оказался между негодяем, уже успевшим схватить свой топор, и девушкой, одним ударом сбивая ее с ног. Я прыгнул на Ришара, оскалившегося в звериной ухмылке. Глаза его были налиты кровью, ноздри раздувались, хриплое дыхание походило на рык. Мой противник рванул на себе ворот своей кожаной куртки, словно испытывая приступ удушья, и я с изумлением увидел, как железная пластина, намертво приклепанная к буйволиной коже, отскочила в сторону. «Берсерк!» – автоматически отметил я, нанося первый удар. Ришар ловко отпрыгнул в сторону, занося топор для удара.

Ошеломленные нашей стремительной атакой, трое солдат бросили свою геройскую борьбу с визжащей свиньей и попытались было схватиться за оружие. Однако сделать они этого не успели. Впрочем, медлительность на этот раз спасла им жизнь. Лис, Сэнди и Бельрун сбили их с ног прежде, чем они успели что-либо предпринять.

Мы же, кружа по двору, продолжали обмениваться неистовыми ударами. Но разница была в том, что мой противник был нужен мне живым, а я ему – мертвым. Он был ловок. Очень ловок и силен. Но кровь берсерка, ударившая ему в голову, начисто лишала его способности видеть что-либо вокруг.

Я отбил его топор в сторону, демонстрируя атаку. Он молниеносно отскочил. Еще одна атака… Ришар попытался развернуться, чтобы уйти от моего удара..

– Ой! – раздался испуганный вскрик мельника, который оказался точно за спиной озверевшего воина. Тот не удержал равновесия, взмахнул руками и полетел на землю, роняя топор. Я тут же прыгнул, обрушиваясь коленями на его живот. Хрипло выдохнув воздух, он попытался дернуться и тут же получил серию ударов в лицо. Глаза его закатились, и мой противник потерял сознание.

– Лис, вяжи его немедля! Не теряй времени! – приказал я, подымаясь на ноги.

– Господи, Господи Боже мой! – с трудом поднимаясь с земли, запричитал обезумевший от страха мельник. – Ох! Что же вы натворили? – растерянно озираясь, продолжал он. – Что же теперь будет? Это же Ришар Жеверде, правая рука господина барона! Мне теперь не жить… Будь проклят тот час, когда я пустил вас сюда! – Хозяин завыл, обхватив голову руками. – Что же будет? – повторял он.

– Молчи! – рявкнул я на него. – Ничего не будет. Я принц крови, а этот подлец ранил моего человека. Ты тут ни при чем!

Хозяин Буа-Мулен, не обращая на мои слова никакого внимания, продолжал причитать. Я махнул на него рукой и, не желая терять время на уговоры обезумевшего старика, быстро направился к Люка. Над ним уже склонился Деметриус, осматривая ужасную рану и что-то неодобрительно бурча себе под нос. Вокруг распростертого на земле тела темнела лужа крови, в которой, сама того не замечая, стояла на коленях Эжени. Люка лежал неподвижно, скорчившись и зажимая ладонями рану, из которой все еще, не переставая, сочилась кровь. Глаза его были закрыты – по-видимому, он был без сознания.

– Скорее неси тряпки! – бросил через плечо Деметриус стоящей за ним принцессе. – Да смотри, чтоб были чистые!

Лаура со всех ног кинулась в дом. Сзади ко мне подошел Лис. Я услышал, как он неодобрительно зацокал языком и тихо произнес:

– Этот уже не жилец…

Я предостерегающе поднял руку. И тут Эжени, сидящая на коленях над умирающим Люка со взглядом, устремленным в одну точку, неожиданно заговорила. Я поразился тому, как мертвенно-спокойно звучали ее слова. Пока она говорила, рука девушки автоматически гладила черные волосы Люка…

– Он всегда искал смерти… Всегда, с первого дня нашего знакомства. Тогда мне было пятнадцать лет, я выступала в труппе своего отца. Это была моя первая гастроль… Мы давали представление в городке Кармо. Я приглянулась какому-то вельможе, который ехал мимо. Он велел своим слугам схватить меня и привести к нему. Я кричала, отбивалась, но никто не осмелился прийти мне на помощь… – Эжени судорожно всхлипнула и продолжала дальше тем же бесцветным голосом: – Люка был в толпе, он смотрел наше представление. Увидев, как слуги этого вельможи волокут меня, он выхватил у кого-то из крестьян вилы, подскочил к нам и одним ударом вогнал их в грудь насильника. Началась паника, все куда-то побежали… Люка в бешенстве набросился на слуг и голыми руками обратил их в бегство. К нам подбежал мой смертельно перепуганный отец и велел скорее бежать, пока нас не схватили. Дал нам коня… И тогда Люка в первый раз взглянул мне в глаза, подхватил на руки. Мы мчались, мчались… – Плечи девушки затряслись от беззвучного плача. Она попыталась судорожно прижать к себе голову раненого…

– Осторожнее! – вскричал Деметриус. – Двигать его нельзя, пойдет кровь!

Лаура бросилась обнимать рыдающую Эжени.

– Он никогда не мог простить себе этого убийства! Все время повторял, что жить недостоин! Эта его вера! – Наездница уткнулась в плечо принцессы и намертво вцепилась ей в руку. Четверо сильных, здоровых мужчин стояли, переминаясь с ноги на ногу, и ничем не могли помочь ни несчастной девушке, ни нашему умирающему другу. Чувство абсолютной, вопиющей беспомощности переполняло нас, доводя до бешенства… И все же мы ничего не могли сделать.

И тут умирающий Мишель Жеверде открыл глаза. Мы все невольно вздрогнули – настолько разительным был контраст между искаженным невыносимым страданием лицом и выражением этих глаз. Они сияли неуемной радостью, начисто заглушающей чувство боли.

– Эжени… не плачь! – прошептал он. – Наконец я искуплен. Сейчас моя душа предстанет перед Господом… Я всегда любил тебя, – четко проговорил он и судорожно сжал ей руку. Конвульсия сотрясла его тело, и Люка, прерывисто вздохнув, откинулся назад.

– Мертв… – тихо произнес Деметриус. Все мы молчали. Эжени, издав горестный вопль, упала на тело любимого, сжимая его в объятиях.

Этот крик привел нас в чувство.

– Лаура, пожалуйста, позаботься о ней, – попросил я заплаканную принцессу, нежно приобняв ее за плечи. – А я займусь правосудием… – с угрозой произнес я, поворачиваясь туда, где лежал связанный Ришар. – Где найти вашего сюзерена? – спросил я мельника, все еще не вполне очухавшегося.

– Вы что, правда собрались требовать суда над ратником барона? – Хозяин, держась за бок, тяжело поднялся с земли. – В своем ли вы уме? Его милость известен крутым нравом, он и вас…

– Сэнди, неси доспех и рыцарскую цепь, – не дослушав, резко приказал я своему оруженосцу.

– Не ходи! – выкрикнула Лаура, хватая меня за руку.

– Пойми, это необходимо. Он должен получить по заслугам.

Мягко, но решительно высвободившись, я обернулся к Рейнару.

– Лис, привяжи этого ублюдка к седлу! Пусть тащится за конем. Хозяин, где находится этот чертов замок?

– По лесной дороге, ваша милость, вон туда. – Старик махнул рукой куда-то влево за ворота. – А там до развилки все прямо, а от развилки в гору.

– Отлично! – выкрикнул я, вскакивая в седло. – Найдем. Да! – Я развернул коня. – Как зовут твоего господина?

– Его милость зовут Кретьен де Мобрюк, – кланяясь в пояс, запричитал старик. – Он из свиты ее величества, господин рыцарь, ему сам черт не брат.

– Тем более. – Вонзив шпоры в конские бока, я припустил скакуна резвой рысью. Ремешок, стягивающий запястье братоубийцы, дернулся, натягиваясь и заставляя негодяя бежать следом.

Замок Мобрюк располагался на поросшем лесом холме, и не надо было быть Зорким Соколом, чтобы заметить, как он запущен. Похоже, лет двадцать здесь никто, кроме разве что двух-трех престарелых сторожей, не жил. Теперь же его могущественный хозяин, слывший, по словам мельника, грозой здешних мест, спешил загладить свое невнимание интенсивной реставрацией. Сваленные у стены свежеспиленные бревна, лоснящиеся от солнца оструганные доски, кучи песка и щебня свидетельствовали о недавнем, но весьма ощутимом интересе к восстановлению родового гнезда.

Ворота, также радовавшие глаз своей новизной, были закрыты, но у поросших травой и горбатыми березками стен деловито копошилось дюжины полторы работников, таскавших туда щебень в больших плетеных корзинах, связывавших козлы у надвратной башни и обтесывающих балки для будущих перекрытий. Пара мрачного вида стражников, откровенно скучая, наблюдала за продвижением работ.

Увидев подъезжающего к воротам рыцаря, волокущего за собой на ремне их соратника, неусыпные аргусы заметно оживились, вскрикивая и хватаясь за копья.

– Мне нужен ваш господин! – рявкнул я, наезжая конем на ближнего ко мне вояку. Он опасливо поглядел на меня, потом на связанного Ришара, потом снова на меня и, молча кивнув, быстро зашагал к воротам. Его собрат по оружию, также не говоря ни слова, развернулся и, перехватив копье поудобней, принялся загонять рабочих в некое подобие сарая, наскоро сколоченное у подножия холма.

– Какого дьявола! Где этот чертов наглец? – Коренастый рыцарь с окладистой бородой какого-то пего-бурого цвета возник над парапетом крепостной стены, между двумя зубцами. – Эй! Кто ты такой, негодяй, и что тебе здесь надо?!

– Поаккуратней, господин де Мобрюк! На сервов своих кричать будете. Я опоясанный рыцарь. Мое имя Вальдар Камдил, сьер де Камварон, и я требую правосудия! – Соскочив с коня, я подошел к рухнувшему наземь убийце и, перерезав ремень, рывком поднял его на ноги.

– Убирайтесь отсюда, рыцарь, – несколько умерив спесь, прорычал де Мобрюк. – И оставьте здесь моего человека. Что бы он ни натворил, он на моей земле, и лишь я вправе распоряжаться его жизнью! А теперь ступайте, да поскорее. Я не склонен принимать гостей!

– Этот негодяй убил моего спутника, более того, он убил своего брата! – выкрикнул я. – Вы обязаны покарать его!

– Покарать?! – Лицо хозяина замка побагровело. Он вскинул руку. – Вот тебе, покарать!

Тихо щелкнула тетива. Я отскочил, закрываясь Ришаром, как щитом. Он дернулся и как-то судорожно захрипел, выдыхая тонкую струйку крови. Наконечник стрелы, пробив его тело, ударил мне в грудь. Испанская кольчуга смягчила удар, но ушиб был ощутимым.

Еще несколько стрел, последовав за первой, просвистели рядом. Одна из них воткнулась в дерево надо мной, посыпав меня при этом сухой корой. Ухватившись за луку седла, я что есть силы хлопнул коня по крупу, пуская его вскачь.

– Лис! – вызвал я своего напарника, когда замок был далеко позади. – Бери ребят и выдвигайся сюда. Есть работа.

– Правосудие столкнулось с трудностями, – усмехнулся Сережа.

– С обстрелом. Ришар убит. И если бы не он, то я! Да! Постарайся убедить Лауру, что все в норме и нам просто необходимо обсудить с хозяином замка некие юридические тонкости.

– Ага, – мрачно отозвался Рейнар. – Я ей скажу, что ты с ним в шахматы играешь.

…Как это было принято в нашем с Лисом дуэте, штурм замка был назначен на темное время суток. Ибо, как говаривал Сережа, «только полным идиотам вольно гулять под стрелами, когда вовсю наяривает солнце».

– Вальдар, может, ну его, этот замок? – скептически рассматривая часового, уныло вышагивавшего перед рабочим бараком, вполголоса спросил меня мой напарник. – Понятное дело, что его хозяин хам, быдло, мобрюк, но таких во Франции немерено. Всех штурмовать – жизни не хватит. Люка уже не вернешь… – Он помрачнел.

– Вот именно, не вернешь, – с нажимом ответил я. – Как там Эжени?

Лис уныло пожал плечами.

– Да как… Плохо. Истерик больше не было, теперь сидит, смотрит в одну точку… Сказала, что никуда отсюда не поедет, будет жить у могилы Мишеля. Ты видишь, – добавил он, – провидение само покарало этого братоубийцу… Если мы этот Мобрюк штурманем, девушке легче не станет.

– Лис, – жестко прервал я его. – Барон меня едва не убил. После того, заметь, как я назвал ему свое имя. И вспомни, что нам нужны кони, провизия, пристойная одежда… Нигде, кроме как здесь, все это взять негде. Так что штурм будет. Тем более за хамство надо платить!

Сбоку от нас послышался тихий шорох, и среди зелени показалась курчавая голова Бельруна, вернувшегося из разведки.

– На стене четверо, плюс один-два около ворот, – прошептал он.

– Да один здесь. – Я указал на переминавшегося с ноги на ногу часового.

– Сколько всего в замке, одному Богу известно… – завершил Лис.

– Я думаю, скоро мы об этом тоже узнаем. – Я еще раз кинул взгляд в сторону охранника. – Сэнди, поди сюда. Слушайте внимательно, – обратился я к своему воинству, сгрудившемуся вокруг меня. – Только не хихикать!

Луна, выглядывающая из-за туч, освещала пейзаж зыбким светом, способствующим появлению призраков. Караульный, несущий свою нелегкую службу, устал топтаться на одном месте и, воровато оглянувшись, направился к ближайшему густому кустарнику. Прислонив копье к дереву, он начал развязывать шнур, поддерживающий его штаны… Когда процедура была окончена, он блаженно посмотрел куда-то вверх, и… Длинная тощая рука, освещаемая бледным светом луны, высунулась из-за дерева, вцепляясь в древко копья. Стражник испуганно открыл рот, вбирая воздух в легкие для неистового вопля, но остро отточенный наконечник его собственного оружия в ту же секунду уперся ему в шею, чуть ниже кадыка, убедительно призывая несчастного сохранять молчание. Наблюдателю со стен, ежели таковой, конечно, имелся, могло показаться, что часовой слишком усердно налегал сегодня днем на пиво, а потому не спешит вернуться на пост. И только принимавшим участие в этой операции было известно, что, когда караульный вернется на свой пост, это будет уже совсем другой человек. И звать его будут Сэнди Шаконтон.

– С облегченьицем! – поприветствовал Лис молодого парня, лежавшего на спине и испуганно переводившего взгляд с одного незнакомого лица на другое. Мой оруженосец, замотанный в его плащ, уже преспокойно прогуливался перед дверью барака.

– Вы тот самый рыцарь, что приезжали сегодня? – разглядев меня получше, изумленно прошептал обезоруженный вояка.

– Тихо, – прошипел я. – Не шуми. Отвечай на вопросы. Ответишь честно – останешься жив.

Парень согласно кивнул.

– Сколько людей в замке?

– Дюжина, – с готовностью отозвался он. – Кроме барона и меня.

– Когда тебя сменят?

– Перед рассветом… – Солдат тяжело вздохнул. – Теперь моя служба все равно закончилась, – печально завершил он.

– Ничего, мир не без добрых людей, – доставая веревку, утешил его Бельрун. – Найдешь себе другого хозяина, поудачливей.

…Начинало светать. Калитка в воротах замка со скрипом отворилась, оттуда появился заспанный «сменщик» часового и помахал Сэнди. Тот также ответил ему взмахом руки. Воин шагнул из калитки и… тут же влетел обратно, сбивая с ног стоящего за ним привратника. Лежавшие в засаде около ворот Бельрун и Лис стремглав ворвались следом. Меньше чем через минуту все было кончено – знаменитый пояс Рейнара, вновь превратившийся в тонкий шнур с грузиком на конце, оплел горло стражника, дремавшего на стене, сбрасывая его вниз. Еще один, карауливший на стене напротив, молча рухнул, сраженный метательным кинжалом Бельруна. Двое стражников без чувств валялись на земле, оглушенные ударами моего кулака.

– Минус четыре, – включил я свой традиционный калькулятор. – Остальным нас не видно. Ребята, тихо, в башню! – скомандовал я и первым ринулся туда. Сопротивление, оказанное нам внутри, вполне можно было назвать условным: единственный стражник в коридоре, увидев нас, заорал: «Тревога!», но тут же был сбит с ног ударом в челюсть. Его же копье, воткнутое мною в дверь кордегардии, плотно закупорило помещение, предоставляя обитателям оного редкостную возможность попытаться сломать в продольной плоскости ясеневое древко.

Засов на дверях в господские покои тихо щелкнул, преграждая нам дорогу.

– А, черт! – выругался Рейнар. – А ну-ка, навались! Все вместе!

Мы вчетвером налегли на дубовую дверь. Засов выдержал.

– Еще раз, сильнее! – выкрикнул вошедший в раж Лис. Удар следовал за ударом, но дверь не поддавалась.

– Тише! – неожиданно крикнул Винсент Шадри. За дверью послышался какой-то тягучий скрип… – Он уходит!

Мы вновь ударили в ненавистную дверь. Петли затрещали, и она рухнула в комнату, увлекая нас за собой.

– Туда, за камин! – Бельрун первым заметил медленно закрывающийся ход на лестницу. Он вскочил и бросился вслед за исчезнувшим хозяином опочивальни. Стена угрожающе задвигалась. Мы барахтались на полу, пытаясь выбраться из портьеры, оказавшейся за чертовой дверью. Лису это удалось раньше всех.

– Стоять, скотина! – заорал мой верный напарник, подхватывая тяжелый табурет и бросая его в темнеющий проем. Раздался скрип, треск ломаемой древесины… но все же каменная перегородка, словно подчиняясь приказу Лиса, остановилась.

– Эй, Винсент, ты там жив? – крикнул он, подбегая к ходу и пытаясь просунуть взлохмаченную башку в узкую щель.

– Жив! – гулко раздалось оттуда. – Я свалил его. Тащите скорее факелы!

Обдирая бока о шероховатую каменную кладку и проклиная вчерашний и позавчерашний обеды, мы с трудом протиснулись на потайную лестницу и быстро сбежали вниз. У подножия ступеней восседал на теле барона Мобрюка торжествующий Бельрун, прижимая коленями руки своего врага к полу и держа его за горло. Рядом на сыром полу валялся кинжал. Наша троица молча созерцала эту картину. Шаконтон деловито начал разматывать невесть откуда взявшуюся у него веревку.

– Куда это мы попали? – завертел головой Лис.

– Выпустите меня отсюда немедленно! – неожиданно раздался резкий охриплый голос из темного коридора, уходившего вправо. – Выпустите!

– Тю, да это же темница, – разочарованно протянул Лис. – А я-то думал…

Я не успел услышать, о чем думал мой друг. Заключенный вновь подал голос.

– Выпустите меня, я король Франции! – закричал он.

Рейнар озадаченно взглянул на меня.

– Ну да, а я Наполеон! Вот только сумасшедших нам здесь не хватало.

Узник между тем продолжал вопить об обязанностях добропорядочных вассалов по отношению к своему сюзерену. Барон Мобрюк, лежа на полу, в бессильной ярости заскрежетал зубами.

– А ну-ка, посмотрим, – заинтересованно произнес Бельрун, беря в руки факел и направляясь туда, откуда доносился крик. Спустя некоторое время оттуда донесся сдавленный звук, который трудно было как-то охарактеризовать. Мы бросились туда. Бледный Винсент стоял, без сил облокотясь на сырую стену и держа факел перед собой на вытянутой руке. Пламя освещало железную решетку и оборванного человека, ожесточенно трясущего ее. Мы удивленно взглянули на нашего друга, ожидая объяснений.

– О Боже, – слабым голосом произнес Бельрун, безумно косясь на незнакомца за решеткой. – Господа, не знаю, обрадует вас это или огорчит, но перед нами действительно король Франции Филипп II Август…