Эта история случилась тогда, когда настала самая первая на свете осень. А до того никакой осени никогда не было — и никто не знал, что должно происходить с деревьями осенью.

Вот почему все так удивились, увидев однажды утром не зелёный, а жёлтый… ну совершенно жёлтый Клён. Деревья прямо-таки обомлели — и долго в лесу было тихо. Потом Дуб спросил:

— Что это значит?

И вопрос прозвучал чрезвычайно сурово.

Юный Клён с ужасом оглядел себя и покачал ветками: он и сам никогда не видел ничего подобного.

— Что ж… — задумчиво проговорил Дуб, спустя некоторое время. — Это даже интересно. Вот так живёшь с кем-нибудь бок о бок и вдруг узнаёшь в одно прекрасное утро, что он жёлтый. Оч-чень интересно.

Деревья, все как одно, закивали кронами: они тоже находили это интересным.

— А как же Вам удалось так долго скрывать от нас, что Вы жёлтый? — снова обратился к Юному Клёну Дуб.

— Я… не скрывал, я наоборот, — начал запутываться Юный Клён. — Я ведь раньше был зелёный, такой же, как и Вы, — не помните?

— Что касается меня, то я не помню, — твёрдо сказал Дуб. — Но, может быть, другие помнят?

Деревья, все как одно, замотали кронами: не помнил никто.

— И более того, — продолжал Дуб. — Мне кажется, эту склонность к некоторой… гм, желтизне я отмечал в Вас всегда.

— Да помилуйте! — взмолился Юный Клён. — Какая там желтизна — откуда? Никто ведь не знал, что такое случается… и я не знал!

— Ну уж и не знали! — тонко улыбнулся Ясень. — Видали мы таких…

— Каких? — не понял Юный Клён.

— Всяких… — уклончиво ответил Ясень.

— Но как же так? — трепетал Юный Клён. — Мы ведь росли вместе!

— Мы росли рядом, а не вместе, — холодно поправила Ольха. — Это разные вещи. Не надо их путать. И не надо так поспешно сбрасывать листья.

Юный Клён в недоумении проводил взглядом слетевший с него жёлтый листок и пробормотал:

— Я не нарочно… я сам не понимаю, что со мной.

— И всё-то Вы прекрасно понимаете, — опять поправила его Ольха.

Юный Клён всплеснул ветвями:

— А если и вы завтра утром проснетесь жёлтыми — тогда как?

— Едва ли, — коротко ответил Дуб.

— Я предлагаю, — сказала Осина осиным голосом, — дать ему ночь на размышление.

— На размышление о чём? — спросил Юный Клён.

— Обо всём, — откликнулся Ясень, мастер давать уклончивые ответы.

И Юному Клёну дали ночь на размышление.

Он размышлял обо всЮм, как и посоветовал ему Ясень. Но размышления обо всём обычно не приводят ни к чему. И наутро Юный Клён понял, что размышлял впустую, поскольку дело сделано: он жёлтый — и тут уж ничего не попишешь.

А когда наступило утро, Юный Клён не поверил своим глазам. Спящие деревья были жёлтыми — все до одного! Откуда ж ему было знать, что в лесу попросту наступила осень? Ведь до этого никакой осени никогда не было — и никто не знал, что должно происходить с деревьями осенью.

Но у Юного Клёна всё равно отлегло от сердца.

— Теперь они оставят меня в покое! — сам себе сказал он и уснул.

…Юный Клён проспал почти до полудня и проснулся от зловещей тишины. Отовсюду на него смотрели в упор жёлтые деревья. «Что им теперь-то от меня нужно? — подумал он. — Ведь всё, вроде бы, разрешилось само собой…»

Деревья молчали долго. Первым заговорил Дуб.

— Ну что ж… — протянул он. — Это даже интересно. Вот так живёшь с кем-нибудь бок о бок и вдруг узнаёшь в одно прекрасное утро, что он красный. Оч-чень интересно.

Деревья, все как одно, закивали кронами: они тоже находили это интересным.

А Юный Клён, вздрогнув, опустил глаза. Листья на нём были красными: он пылал, словно костёр — один посреди огромного леса…

— И как же Вам удалось так долго скрывать от нас, что Вы красный?

Всё это было похоже на продолжение сна — и Юному Клёну ничего не оставалось, как только повторить вчерашние свои слова:

— Но я же раньше был… жёлтый, такой же, как и Вы, — не помните?

— Что касается меня, то я не помню, — твёрдо сказал Дуб.