Глава 16

Посольство к Ланселоту королю Беноика отправилось в путь утром следующего дня. Два десятка рыцарей, представляющих все королевства и герцогства, как метко заметил Лис, Северо-Атлантического Альянса, в сопровождении полутора сотен оруженосцев, конных лучников и копейщиков, посаженных по римскому обычаю а-ля драгуны, двигались по направлению к Эбораку, спеша поздравить первого рыцаря Британии с благополучным прибытием и принести уверения в совершеннейшем почтении. Дорога предстояла неблизкая, но через пару дней я уже планировал встретить старых боевых товарищей и искренне надеялся, что эта встреча не перерастет в бряцание оружием и взаимные оплевывания. Я с волнением вспоминал битву при Маунт-Бадоне, в которой мы вместе сражались с двадцатитысячным десантом саксов, битву, после которой из ста пятидесяти рыцарей Круглого Стола осталось в живых лишь девятнадцать.

– …Мы дадим им продвинуться и сожжем их корабли, – заявил тогда король Артур.

– Но тогда им будет отрезан путь к отступлению, – возразил ему мудрый король Лаудегранс, отец юной Гвиневеры, тогда еще и незнакомой с Артуром. – Если им некуда будет отступать, они будут драться так ожесточенно, как никогда.

Лодегран был старым воином, разворачивающим свое знамя еще в войнах короля Утера. И, несомненно, он говорил правильно. Мой «дядя» Лот Оркнейский, да и другие ветераны в один голос поддержали его слова.

– Верно, – кивнул им Артур, разводя плечи и глядя на осторожных соратников всех сверху вниз с высоты своего огромного роста. – Мы отрежем им путь, и они будут стоять до последнего. Но всполошенные пожаром, они, вероятнее всего, бросятся к берегу спасти корабли. В этот момент мы и ударим.

– Саксов тяжело захватить врасплох, – возразил ему один из сподвижников отца доброго короля Артура, владевший, кажется, землями на западном побережье и оттого прекрасно знавший повадки пришельцев.

– Мы будем драться с ними насмерть, если захватим врасплох и если не захватим. Если судьбе будет угодно, чтобы я не вышел из этого боя, клянитесь мне, что старший из тех, кто останется живым, соберет новое войско и довершит начатое мной. Пусть пришедшие сюда с оружием останутся в этой земле. Сегодня мы не будем брать пленных.

Мы все клялись, и грянул бой. До злосчастного дня Камланна Британия, пожалуй, еще не видела столь кровопролитного сражения. Никто из саксов не ушел живым от мрачной горы Бадон. Но страшная цена была заплачена нами за победу. В едином ряду, так же, как и стояли, были похоронены средь пропитавшихся кровью камней все те, кто составил славу британского рыцарства прошедших дней. Никогда больше не слышать Артуру советов старых воинов, хранивших верность еще его отцу.

Последнее, о чем просил своего властителя умирающий от ран король Лаудегранс, – взять под защиту его пятнадцатилетнюю дочь, оставшуюся круглой сиротой в этом опасном мире…

Мы приехали в Камелард через месяц, едва лишь оправились от ран. Приехали, как были, девятнадцать рыцарей Круглого Стола во главе со своим королем. Тогда-то впервые увидал Артур прелестную девушку с длинными золотистыми волосами и задумчивым взглядом небесно-голубых глаз. Их свадьба состоялась ровно через год, и я, в числе обновленного рыцарства Круглого Стола, радостно гулял на этом шумном празднике. Всего лишь шесть лет минуло с той поры, шесть лет этого мира, лишь несколько месяцев мира нашего, и вот теперь благодаря страстям юной прелестницы и интригам моего собрата по оружию Мордреда я ехал в древний Эборак, размышляя о том, как примет меня один из тех немногих, кто выжил в страшной сече при Маунт-Бадоне, с кем делили мы куски мха, останавливая кровь из ран, с кем вместе, глотая слезы, переносили скованные смертным холодом тела друзей к ненасытному пламени погребального костра…

– Ау, Капитан, о чем задумался? – оборвал мои воспоминания Лис.

– О Маунт-Бадоне, – признался я.

– Это ценно, – с деланным почтением похвалил Лис. – А о том, что будем нынче Ланселоту втирать, ты еще не думал?

– О чем тут думать? – поморщился я. – Мы еще ничего не знаем о его намерениях. Может, он спит и видит, как слиться в братских объятиях с Ллевелином.

– С Пендрагоном, – добавил Лис. – Скажи, Капитан, тебе во всем этом ничего не кажется странным? То есть я, конечно, понимаю, расчувствовавшуюся публику пробило на щенячий восторг, но, по-моему, тут явный перебор. Или я неправ?

– Кто знает, кто знает, – задумчиво бросил я. – Лендис, помнится, говорила, что Ллевелин метит на королевский трон Британии. Но мы-то с тобой понимаем, что основная цель ее слов не сообщение нам последних новостей, а желание вставить Ллевелину с нашей помощью палки в колеса. Я, скажем, весьма скептически отношусь к ее утверждению о том, что Ллевелин подстрекал Мордреда к началу мятежа. Откуда бы ей знать об этом?

– Да хрен их, волшебниц, поймет? Повесила в спальне Мордреда какую-нибудь сковородку с микрофоном…

– Лис, – поморщился я, – не говори чепухи. Пространственные гиперпереходы – так это, по-моему, по научному называется, требуют колоссальных энергозатрат. Понятное дело, для передачи звука – меньших, чем для неофициальных визитов вроде того, что дражайшая кузина нанесла покойному тану Геллинов, но все же. При этом энергетический туннель необходимо постоянно поддерживать. Вздумай ее, скажем, кто-то из находящихся рядом кулаком в ухо треснуть, она простейшего защитного заклинания не смогла бы изобразить. Очень опасное положение. Таны об этом, возможно, ничего и не ведают, но мы-то знаем. И Моргана знает.

– Что знает? – не понял Лис.

– Что такое пробой гиперпространства. Как бы это так объяснить? На нее из этого пробоя энергетическим сквозняком тянет. А теперь представь себе ситуацию: приник ты к замочной скважине, чтобы на всякий случай проверить, как у соседей дела обстоят, а оттуда навстречу твоему глазу остро заточенное шило.

– Бр-р! – поежился Лис.

– Так вот, Моргана это может устроить, особо не напрягаясь. И Лендис это хорошо известно. Так что магическую составляющую получения информации я здесь считаю крайне маловероятной. Агентурная работа, конечно, возможна, но тоже вряд ли. Если такие переговоры действительно имели место, наверняка о них знали очень немногие. Так что скорее всего рассказ о сговоре Мордеда и Ллевелина, мягко говоря, художественное преувеличение.

– А герольд Мордреда?

– Герольд – фигура серьезная, – пожал плечами я. – Кто его знает, с чем он приезжал. Мог предложить перемирие с разделом сфер влияния, мог вызвать на честный бой от имени своего повелителя. Здесь тяжело сказать что-то определенное. Однако не похоже, чтобы это были переговоры о совместных действиях. Представь себе, Ллевелин дает свое согласие воевать вместе с Мордредом против Ланселота. В этот момент в Эбораке, если интуиция нас не обманывает, происходят подобные же переговоры о совместном походе Мордреда и Ланселота против Ллевелина. Предположим, что они тоже заканчиваются успешно. И что дальше?

– Дальше все, как обычно, – подхватил Рейнар. – Все собираются в уединенном месте и радостно бьют друг другу морду. После чего в Британии не остается ни лягушонка, ни Каа, да и вообще эту землю можно будет заселять экспортируемыми с Востока китайцами. Капитан, подумай, не самая слабая идея. Надо будет толкнуть при случае новому королю. А то я тут прикинул, невзирая на постоянные бравые смертоубийства, – налицо явный переизбыток королей, пэров, танов, герцогов и прочей мелкотравчатой знати при острой нехватке работного люда. Британия на грани экономического кризиса! – взвыл Лис, дирижируя в такт своим словам.

– Рейнар, – одернул я боевого товарища, – Годвин.

Лис обернулся, глядя на ошарашенного словесным водопадом оруженосца, ехавшего, как и подобает ученику и помощнику рыцаря, чуть позади за спиной.

– Дружище, – махнул ему Рейнар, – не вслушивайся. Это я по-трансальпийски.

Бывший овидд молча кивнул головой, все еще недоумевая, что бы могло означать выражение «экономический кризис» и на грани чего он находится.

– Лис, если серьезно, – продолжил я, – то давай посмотрим, как говорится, кому это выгодно. Интерес Мордреда понятен, он сын Артура и претендует на корону Британии. Интерес Ланселота тоже, в общем, нетрудно просчитать. Наверняка он ищет Гвиневеру и, судя по всему, невзирая на старую дружбу, желает поквитаться с Мордредом. Особенно если ему сообщили, что тот пытался склонить Гвиневеру к замужеству. Захочет ли он занять освободившийся трон, если ему удастся уничтожить Мордреда?

– Или да, или нет.

– Я бы сказал скорее нет, чем да. С одной стороны, родовые земли Ланселота на материке, в Арморике, и весь клан находится там.

– Помнится, Вильгельм Завоеватель тоже не имел лондонской прописки. Пришлось ему, как последней лимите, начинать обустраиваться с Гастингса.

– Да, – согласился я. – Однако здесь имеется маленькое «но».

– Ты имеешь в виду Ллевелина?

– Его самого. Политический вес Ллевелина в Англии не меньше, чем вес Ланселота. И войск у него не меньше, а может, и побольше. Однако у Ллевелина нет за спиной бурного романа с женой Артура и последовавшей за этим войны. Если они сейчас договорятся и Ланселот пожелает занять британский трон, то интересно, что он пообещает Ллевелину, чтобы тот согласился его поддержать, а не пришел, скажем, вместе с каледонцами выяснять «а почему, собственно»? Если же не договорятся, готов держать пари, Ллевелин дождется, одолеет ли Ланселот Мордреда или Мордред Ланселота, и прикончит победителя. Причем, заметь, все это должно произойти в ближайшие дни, поскольку по истечении месяца после Камланнской битвы все они обязаны, как ни в чем не бывало, сойтись за Круглым Столом в Камелоте.

– Ну хорошо, понятное дело, шо, скажем, тот же Ллевелин планирует ко дню «X» избавиться от Мордреда, а там, кто его знает, может, и от Ланселота со всей его родней и продемонстрировать всем желающим свой фальшак, в котором, вероятнее всего, наш любимый герцог устами отсутствующего Мерлина заявляет, что он – самый крутой Карабас-Барабас на этой улице. Но Мордред – сын Артура. Ланселот, если женится на Гвиневере, тоже каким-то боком присоседится к британским венценосцам. Но Ллевелин-то – каварнадцатый ребенок каварнадцатого брата энского короля то ли Северного, то ли Южного Уэльса. Шо у него общего с правящей династией? Где он – где Пендрагоны?

– Да, – протянул я, – с Ллевелином непонятно. Помнится, Лендис говорила, что и в самом Уэльсе его не слишком жалуют. Однако Артур его отличал, и в происхождении Стража Севера у него никаких сомнений не было. – Я задумался. – Похоже, надо подробнее разузнать его родословную. Помнится, когда мы привели к нему Карантока, он говорил, что его прадед является родным братом отца короля Берримора. А вчера, общаясь с пэрами Нортанумбрии, он заявил, что родом из Мальвернии. Если не ошибаюсь, это в Южном Уэльсе. Что ж, не так мало для начала поисков, особенно учитывая количество валлийцев в войсках герцога.

День сменил день. Расчищенные холмы Адрианова вала сменились лесами, в которых, по ядовитому замечанию Цезаря, таились бриттские города, «представлявшие собой тот же лес, но огороженный стеной».

Конечно, в отличие от римских крепостей называть подобные поселения городами было изрядным преувеличением. Три-четыре больших сарая с массой частных построек да частокол – вот все, чем могли похвалиться древнейшие населенные пункты Соединенного Королевства. Даже мой сравнительно небольшой отряд мог взять любой из этих «таунов» безо всякого труда. Однако подобной задачи перед нами не стояло. К тому же я сильно сомневаюсь, чтобы в кладовых здесь нашлось достаточно провизии для прокорма высокого посольства.

Стоило нам подъехать к очередному поселению, как делегация лучших людей выходила навстречу невесть откуда взявшимся рыцарям и, потрясая жалкими лохмотьями, свидетельствующими о несусветной бедности местных жителей, приглашала разделить с ними кров и трапезу, не без основания полагая, что разряженные как на парад рыцари побрезгуют и тем и другим. Правда, в конце дня мы все же осчастливили одну из таких делегаций сообщением, что принимаем их гостеприимство. Лучшие люди явно огорчились, но, узнав, что у нас с собой довольно продовольствия, вновь воспрянули духом и даже выкатили пару бочек эля к ночным кострам.

Утром мы двинулись дальше, вступив в куда как более цивилизованные земли Дэйри, где в старинном латинизированном Каэр Эбораке держал свое знамя король Беноика, первейший рыцарь Круглого Стола сэр Ланселот Озерный.

Присутствие армии стало заметно еще в милях пятнадцати от Эборака.

– Пыль на горизонте, – констатировал остроглазый Лис. – Похоже, всадники.

Он был прав. Спустя несколько минут мы разглядели три дюжины верховых, во всю прыть мчащихся в нашем направлении.

– Капитан, – вглядываясь в знамена и значки конного разъезда, проговорил Лис, – три червленых перевязи по горностаевому полю это, кажется, сэр Борс?

– Он самый, – согласился я.

– Тогда готовься к встрече со старым другом.

Я сделал знак своим рыцарям остановиться и поднять копья, демонстрируя мирные намерения. Отряд сэра Борса был все ближе. Я уже видел, как отстегивается на ходу кольчужная полость, прикрывающая нижнюю часть лица от подбородка до самых глаз, и румяный добродушный великан, силач и весельчак Борс, откинув копье скачущему позади оруженосцу радостно машет рукой, узнав моего леопардового льва в лазури.

– Торвальд! – заорал он, подъезжая и обхватывая меня за плечи, так, что я едва удержался в седле. – Вот негаданная встреча! И ты здесь, Рейнар, чертяка! Надеюсь, ты прихватил с собой бурдюк твоего знаменитого ли-со-во-го на-пи-я? – Это довольно сложное для британского произношения словосочетание он выговорил без малейшего акцента, что было ярким свидетельством частого упоминания данного названия и, конечно же, употребления богопротивного зелья, изготавливаемого моим храбрым напарником.

– Какими судьбами? – тараторил Борс, не давая нам вставить даже словечка. – Верно, ты здесь не вместе с ведьмой?

– Ты о чем? – успел вклинить я в тот момент, когда шумный дядя Ланселота закрыл рот на последнем звуке слова «ведьма».

– Как, ты ничего не знаешь? Значит, ты не с ней. А Ланселот-то, Ланселот! Ну ничего, надеюсь, мы будем сражаться вместе!

Я поймал удивленный взгляд Годвина, пытавшегося со свойственной прилежному ученику последовательностью уловить смысл произносимых слов.

– Ты хочешь сказать, что в Эбораке фея Моргана?

– Ну да, вошь ее заешь! – громыхнул сэр Борс, и его закованный в кольчужную рукавицу кулак стартовал вверх по траектории ракеты «земля – земля». – Я приехал сюда драться, а он стоит, словно те камни, которые поднял старик Мерлин.

– Он – это Ланселот? – попытался догадаться я.

– Кто же еще?! – Борс удивленно уставился на меня, недоумевая, что может быть неясного в его словах. – Чего мы ждем? Вот скажи мне, чего?

Вероятнее всего, вопрос был риторическим, но все же оставлять его без ответа мне показалось бестактным.

– Ничего. Я вот еду к Ланселоту, чтоб предложить ему союз с Ллевелином.

– И правильно, – поддержал это начинание громогласный добряк. – Ха-ха! Теперь-то она попляшет!

– Моргана?

– Она самая.

– Стало быть, Ланселот не пожелал выступать вместе с Мордредом? – для очистки совести спросил я.

– Да ты что?! – возмутился мой собеседник. – Конечно, нет! Придете ко мне в шатер, расскажу вам, как ей Ланселот ответил. А-ха-ха! – Сэр Борс расхохотался, вынуждая ближайших лошадей нервно дернуть ушами и настороженно покоситься на одного из славнейших рыцарей Круглого Стола. – С утра она и ее люди отправились в Дэву. Я лично их проводил. – Лицо рыцаря расплылось в самодовольной улыбке. – В общем, Торвальд, Рейнар, сейчас сами видите, я с отрядом в разъездах. Завтра на рассвете вернусь. Жду вас у себя в шатре. И не вздумайте отказываться! Вы же знаете, я этого терпеть не могу! – Мало кто из сопровождавших меня рыцарей видел этого добродушного великана на поле боя. Тогда он вовсе не походил на этого самодовольного весельчака, и яростный рев его, разносившийся по полю, перекрывая шум битвы, поневоле заставлял противников пятиться, а то и вовсе обращаться в бегство. – В общем, я вас жду. Мой шатер вы найдете без труда. Он в правом дальнем от ворот углу лагеря. Езжайте с миром! Полагаю, вам повезет больше, чем этой чертовке Моргане.

– Ну что ж, – подытожил я результат нашей встречи, – даже если мы сейчас повернем обратно, задачу посольства можно считать наполовину выполненной. Ланселот не выступит против Ллевелина.

Лагерь в Эбораке напоминал сотню других военных лагерей, когда-либо сооруженных на территории бывшей Римской Империи. Быть может, от обычного его отличало лишь то, что палатки расставлялись не в порядке манипул и когорт победоносных легионов, а согласуясь с родством и знатностью населявших его полководцев.

Шатер сэра Ланселота, короля Беноика, высился посреди лагеря так, чтобы к нему было удобно добираться из любого угла Эборака. Шатры его родственников Борса, Лионеля, Богарта и Бана, сына Бана, занимали соответственно центральную часть в угловых квадратах, каждый из которых был заселен третью стоявшего здесь войска. Серебряное, с тремя червлеными перевязями знамя Ланселота, весьма походившее на то, под которым выступал сэр Борс, развевалось над высоченным, привезенным с Востока златотканым шатром, хлопая полотнищем в такт порывистому восточному ветру.

Узнав о цели нашего визита, стража у ворот лагеря не преминула сообщить дежурному начальнику, каковым был в тот день сэр Богарт, король Ландов, о великом посольстве. И вскоре мы, уже в сопровождении его величества, направлялись в шатер командующего «экспедиционным корпусом». Мы были знакомы с Богартом, хотя и не так близко, как с Ланселотом и Борсом. В отличие от Борса его младший брат Богарт был немногословен и отчего-то постоянно кутался в широкий плащ из толстой шерсти, свойственный вообще жителям малообжитых земель, доставшихся ему в качестве вотчины.

– Я доложу Ланселоту, – устало посмотрев на нас из-под тяжелых бровей, проговорил король Ландов. – Но примет ли он вас сегодня, в этом я очень не уверен.

– Он болен? – встревожился я.

– Нет, – покачал головой провожатый.

– Не дай бог, ранен?

– Нет. – Богарт посмотрел на меня недовольно, досадуя из-за моего любопытства. – Вчера днем приехала Гвиневера. – Он замолчал, вероятно, полагая, что и без того сказал слишком много.

Мы с Лисом невольно переглянулись. Не то чтобы мы забыли о виновнице, вернее, невольной жертве, заложнице мужских страстей, ныне раздиравших в клочья Британское королевство, но все это время ее имя звучало лишь вскользь. И с тех пор как в ночь нашего прибытия отшельник Эмерик упомянул, что королеве удалось бежать от Мордреда и укрыться у неведомых никому надежных друзей, о ней не было ни слуху ни духу. И вот вчера, как ни в чем не бывало, она прибыла в Эборак. Что ж, это во многом объясняло провал дипломатической миссии Морганы. Но что это давало нам, еще оставалось выяснить. Появление подобной женщины зачастую приводило к лавинообразным последствиям, редко поддающимся контролю. Следовательно, выпускать ее из виду было бы неосторожно.

Возле шатра главнокомандующего толпился народ. Он толпился так всегда и везде, где только не доводилось нам с Лисом наблюдать похожие шатры. Толпился, отличаясь лишь говором, доспехом или мундиром. Адъютанты, слуги, конюхи, телохранители, трубачи, сигнальщики – словом, все те, в чьи функции входило обезопасить жизнь драгоценного полководца и максимально облегчить ему руководство армией. Многих из стоявших здесь я знал и радостно приветствовал старых приятелей. Некоторых помнил лишь в лицо, у иных же знал лишь герб, но и с теми и с другими спешил раскланяться, обещая себе по возможности уточнить их имена. Раскланялся я также с рыцарем в чернолазоревой пересеченной котте, украшенной серебряной совой, держащей в лапах золотую стрелу. Лицо его было мне странно знакомо, хотя, к своему стыду, я никак не мог вспомнить носимый им герб. Я просто готов был поклясться, что никогда ранее его не видел. Рыцарь тоже вежливо поклонился в ответ, но как-то… скорее удивленно, чем приятельски.

– Лис, – активизировал я связь, – ты не помнишь, как зовут этого красавца с совой на груди?

– Капитан, я тебя не узнаю, ты начал интересоваться мужчинами? – не задумываясь, выпалил мой напарник.

– Сережа! – не на шутку оскорбился я. – Не мог бы ты воздержаться от подобных комментариев!

Тем временем мы подошли уже к самому входу в шатер, возле которого дежурили, опершись на тяжелые боевые топоры, дюжие стражники, подозрительно ощупывающие взглядами всякого, подошедшего на расстояние удара. Увидев короля Ландов, караульные отсалютовали ему оружием и повернулись, пропуская в шатер. Богарта не было несколько минут. В конце концов он появился вновь, пытаясь скрыть обескураженное выражение лица очередным хмурым взглядом исподлобья.

– Ланселот м-м… рад вашему прибытию и будет готов принять вас, но… только завтра. Он просит извинить его. И я тоже. Король попросил меня позаботиться о вас и вашем эскорте. Пойдемте, я отдам все распоряжения.

– Торвальд, мы пеньки, – негромко, но как-то очень слышно бросил Лис. – Куда мы поперлись? Нам же бриттским языком сказали, что к Ланселоту вчера приехала Гвиневера. До завтрашнего вечера вообще можно ехать к Фризскому морю купаться.

Даже в наступающих сумерках было видно, как запунцовело лицо сэра Богарта. Пожалуй, не будь так твердо усвоенное им с молоком матери железное правило, гласившее, что вассал моего вассала не мой вассал, наша дипломатическая миссия могла закончиться прямо здесь, едва начавшись. Причем не закончиться, а скончаться. Нас бы попросту затоптали.

– Воздержитесь от скабрезностей, энц Рейнар! – с угрозой в голосе произнес Богарт. – Вы здесь посланники герцога Ллевелина, и это делает вашу персону священной. Но завтра мы с вами можем встретиться вне лагеря…

– Сэр Богарт, – начал я, на ходу придумывая хоть какие-то оправдания оплошности Лиса. – Прошу простить моего друга. Рейнар имеет в виду лишь радость встречи…

– Королева изъявила желание уйти в монастырь, – резко выдохнул король Ландов, глядя куда-то поверх наших голов. – Следуйте за мной.

Мы повернули прочь из шатра. Я шел, размышляя о дальнейших планах на сегодняшний вечер, когда вышагивающий рядом Рейнар ни с того ни с сего ткнул меня локтем в бок и заговорил быстрым полушепотом:

– Смотри-смотри, вон тот рыцарь, вон видишь, идет. – Он ткнул в спину человека, следовавшего впереди нас шагах в тридцати.

– Да, вижу.

– Котта черная с голубым и белая сова, это же ты его не опознал?

– Его.

– Так вот, я тебе скажу, кто это. Это тот малый, которого я пытался подстрелить на болоте, возле хижины архиепископа. Тот самый, который отвернул пергамент у покойного сэра Ивейна!

– Действительно похож, – вглядываясь, согласился я. – Фигура, манера двигаться. Действительно он! Интересно, что он тут делает?

– Да ну, понятно, что делает! – хмыкнул Рейнар. – Казачок засланный! Наверняка его Моргана оставила здесь своим соглядатаем. – Он остановился. – А может, и нет. Зря он, что ли, возле шатра терся?! Как бы это не местный народоволец. Выйдет Ланселот из шатра, а такой вот крендель с криками «Все по фиг!» наскочит на него с кинжалом, и все. Прощай Париж, летают самолеты. Слушай, давай-ка ты пойдешь размещаться, а я пока за ним похожу, посмотрю, как бы чего не случилось.

– Хорошо, – кивнул я. – Только будь осторожен.

Связь активизировалась примерно через час.

– Капитан, бросай все, рули сюда! – Голос Лиса звучал взволнованно удивленным. – Ты глянь, шо эти филопергаментисты вытворяют!

Передо мной возник большой шатер, чуть меньший, чем тот, который принадлежал Ланселоту, с плескавшим над ним флагом сэра Борса. Сумерки уже начинали сгущаться, но все же нам с Лисом было прекрасно видно, что у шатра нет обычной стражи. Да и вообще этот квадрат лагеря казался полупустым. Очевидно, большая часть воинов патрулировала округу или же занималась добычей продовольствия в близлежащих селениях. Пользуясь пустотой, шатер сэра Борса банальнейшим образом грабили. Тот самый рыцарь с серебряной совой и еще некто в тунике, лишенной эмблем, пару раз прошлись возле него и, очевидно, не заметив ничего подозрительного, проникли внутрь. Одним движением: вот они были, и вот их нет. Не проникновение, а фокус.

Я подхватился и, затягивая покрепче портупею с мечом, быстро направился «в гости» к сэру Борсу. Несколько ранее, чем он нас приглашал, но в самый раз, чтобы не поспеть к шапочному разбору.

– Сэр Торвальд, я хотел у вас спросить. – Годвин, отпущенный мной погулять по лагерю, возвращался, переполненный впечатлениями, с полным коробом вопросов, спешащих сорваться с языка.

– Потом, не сейчас, – отмахнулся я.

– Можно я с вами?

– Потом!

Лис ждал меня, укрывшись за одной из солдатских палаток.

– Успел! – возбужденно прошептал он. – Они еще не выходили. Что будем делать?

– Полагаю, следует наведаться к Борсу.

За нашими спинами послышалось возбужденное дыхание. В подступающей тьме обрисовался силуэт бегущего подростка.

– Годвин, что ты здесь делаешь? – возмутился я.

– Я с вами, сэр! – запыхавшись, выдавил малец.

– Куда с нами?! – возмутился я. – Стой, где стоишь. Сейчас может быть драка, еще зашибут невзначай.

– Слышь, приятель, ты свистеть умеешь? – перебил меня Лис.

– Могу птицей кричать, – чуть замешкавшись, ответил оруженосец.

– Вот и славно. Мы сейчас пойдем в шатер, а ты стой здесь. Смотри внимательно, увидишь, что кто-то пытается пройти за нами, кричи своей птицей. Да погромче. Все понял?

– Конечно.

– Вот и славно. Ну что, Капитан, рванули?

Короткой перебежкой мы добрались до шатра и нырнули за тяжелый полог. В небольшом помещении, отведенном для слуг, отвернувшись лицом к стене, на лежанке валялся некто в буйволовой куртке.

– А вот и стража, – прошептал Лис. – Дрыхнет, ети его мать! – Он указал на прислоненные к опорному шесту копье и валяющуюся на земле пустую флягу. Там же возле низкого ложа стояла масляная светильня. – Думаю, сны он может смотреть и в потемках, – прокомментировал Лис, подхватывая ее и погружая спальню во мрак.

– Вперед, – скомандовал я.

– …Посвети сюда, – послышался негромкий голос из-за кожаной перегородки. – Он говорил, что пергаменты в резном ларце с геммой на крышке.

Я отдернул полог.

– Не помешали вам, господа?

Рыцарь серебряной совы неуловимо быстрым движением повернулся в мою сторону, обнажая меч.

– Ни шагу дальше, сэр. Или вы умрете.

– Даже так? – усмехнулся я, доставая Катгабайл. – Как вы говорите, сколько шагов мне нужно сделать, чтобы умереть? Один? – Я шагнул вперед. – Два?

Мы сошлись. И клинки зазвенели сталью о сталь, выпевая свою бравурную песнь, одному из нас грозившую прозвучать похоронным маршем. Черт возьми, мой противник нисколько не блефовал, грозя мне смертью! Непонятно уж, как удалось мне остаться незнакомым с ним до этой встречи, но я готов был поклясться, что здесь мне не доводилось встречать фехтовальщика лучшего, чем он. «Дзинь», – жалобно звякнул меч неведомого рыцаря, и большая часть его клинка отлетела в сторону. Катгабайл был великим мечом, а это в схватке значило немало.

– Повезло, – процедил незнакомец, отбрасывая рукоять в сторону. – Ну что ж, теперь попробуй меня убить. – Он принял стойку для боя на кулаках. – Давай же! Ты ведь не решишься драться со мной без оружия, один на один!

Это было откровенное хамство. Не говоря ни слова, я вернул меч в ножны и, расстегнув пояс, кинул его Лису, замершему, как и спутник моего противника, в стороне от боя. Светильня в руках у одного и факел в руках у другого – не лучшее оружие для боя в шатре.

– Начнем?

Он ударил левой, прямым в голову, прощупывая оборону. Немудрёно, но порой весьма эффективно. Я закрылся предплечьем, подставляя под удар левый бок. Начни он сейчас тянуться к этой сладкой цели, и вмиг окажется на земле, перелетев через заботливо подставленную ногу. Удар кулаком сверху был для меня полнейшей неожиданностью. Я едва успел убрать голову, подставить плечо, крутануться и ударить, вернее, толкнуть противника локтем в спину. Толстые кожаные гамбизоны снижали эффективность таких ударов почти до нуля, однако противник пробежал несколько шагов и остановился удивленный.

Здесь явно было что-то не то. Постояв передо мной пару секунд, он неожиданно просел в нижнюю стойку, какие обычно встречаются в школах Южного Китая, но никак не в средней Англии. Не дожидаясь действий с его стороны, я сделал ложный выпад кулаком в голову, одновременно попытавшись провести удар в колено. Что за черт?! Уход с подсечкой и довольно болезненный пинок на излете.

Мы вновь разлетелись, вновь сошлись, обмениваясь весьма странными с точки зрения здешних бойцов пируэтами, попросту не доставая друг друга. В конце концов противник замер, плетя руками замысловатую паутину. Я, конечно, с большим уважением отношусь к английским боевым школам, но подобное мне когда-то показывал мастер Ю Сен Чу, утверждая, что это из арсенала Древнего Китая.

Атака! Рука противника змеей вылетела из сплетенных кружев. Я развернулся, провожая ее трущим блоком и вынося ногу для пинка. Короткий удар в колено и еще одна атака. Я успевал перехватить руку рыцаря с совой у запястья, ударить локтем в бицепс, заводя свою руку ему за спину для броска. Вот сейчас-то все и будет закончено! «Сейчас он у меня ляжет, уткнувшись носом в землю», – пронеслось у меня в голове. Как бы не так! Уход в кувырок, и я едва успеваю убрать лицо от пролетающей ноги…

– Больше крови, больше цинизма! – неожиданно выпалил Лис. – Джентльмены, я, конечно, бешено извиняюсь, что мешаю вам развлекаться. Но свет скоро гыкнется, а потому, прежде чем вы продолжите чемпионат по фул-контакту, позвольте пару слов. Кубок Святого Грааля здесь вручать не будут, можете не суетиться. А поскольку это так, коллеги, хватит ваньку валять, давайте поговорим серьезно.