Максим торопливо дописывал в тетрадке последние строки, обобщая свои знания о новом виде насекомых, открытых им с Александром Петровичем. Он уже опаздывал. Сегодня был последний срок сдачи реферата Вере Семеновне. Закончить все записи можно было еще вчера, но Максим, как всегда, все отложил на последний день. Да и с Катькой вчера опять поругались, не до того было. Вот и приходится торопиться.

В комнату заглянула сестра.

— Макс, сходи за хлебом.

— Некогда, — буркнул мальчик, даже не обернувшись.

— Тут идти десять минут, не убудет с тебя.

— Я занят, — снова пробурчал Максим. — Сама сходи, не переломишься.

— У тебя совесть есть?! — возмутилась Катерина. — Я и так, как проклятая, на тебя работаю! А ты даже в магазин сходить не можешь.

— Опять завизжала, — проворчал Максим, собирая свою сумку. — Вчера еще не наоралась?

— Ну и хамло же ты, братик. Вот подожди, вернутся родители.

— Да пошла ты, — огрызнулся брат.

— Ах так! Все, мое терпение кончилось.

Катерина разозлилась не на шутку. Подскочив к брату, она шлепнула ему ладонью по загривку и выдернула из-за стола.

— Отвяжись, дура! — крикнул Максим.

— Живо в магазин, я сказала!

— Сейчас, только разбег возьму!

— Имей в виду, Макс, больше я твое хамство терпеть не буду.

— И не надо!

Максим схватил свою сумку и выбежал из комнаты.

— Вообще больше сюда не вернусь! — крикнул он с порога.

— Напугал. Да не приходи, кому ты нужен? Видеть тебя больше не хочу!

— Взаимно!

Уходя, Максим так хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка.

С Катькой мирно жить нельзя, это факт. Она всегда найдет повод для войны. Ведь могла и сама за хлебом сходить, делов-то. Нет, надо на брата насесть. И опять она его ударила. Хоть и не больно, а все ж таки обидно до слез, он ведь уже не пацан-второклашка. И ответить-то ей невозможно, эта дылда три года в секции дзюдо занималась, вмиг в пол впечатает. А Максим, как на грех, низкорослый, щуплый, вообще самый мелкий в своем классе, на физре в шеренге самый последний стоит. Обидно. Ну и пусть. Сама еще пожалеет. Опять начнет домой звать, как в прошлый раз. А он не вернется. Он гордый. Пока можно и у Александра Петровича пожить, он наверняка не откажет. А там родители вернутся и все наладится. Хорошо хоть, работу успел закончить. Теперь только Веру Семеновну на месте застать и все, долгов по учебе больше нет.

Биологичку Максим нашел в учительской.

— А-а, Якимов! — в голосе учительницы слышалось удовлетворение. — Я уж думала, ты и сегодня не придешь. Уже уходить собиралась.

— Ну что вы, Вера Семеновна! — Максим изобразил крайнее возмущение таким недоверием. — Я ведь обещал.

— Ну и как? Справился с заданием?

— Конечно. Вот.

Максим положил на стол тетрадку.

— Долго же ты собирался. Кстати, реферат можно было и оформить, — заметила Вера Семеновна, беря тетрадку в руки. — Ну, хорошо, сейчас проверим твою работу.

Учительница раскрыла тетрадь. Прочитав полстраницы, она удивленно взглянула на ученика, усмехнулась, но ничего не сказала и продолжила чтение. Максим терпеливо ждал. Он, конечно, понимал, какие мысли о его творении могут возникнуть у Веры Семеновны. Она естественно не поверит ни единому, написанному им слову. Это ничего. Пусть только дочитает до конца, а уж потом Максим предъявит ей такое доказательство, от которого биологичка просто обалдеет. Это вам не детишек учить, пересказывая старые, давно избитые истины. Тут самое настоящее научное открытие. И сделал его он, Максим. Ну, правда, не один, а с Александром Петровичем, но открытие от этого не становится меньшим по значимости.

«Время пришло, уборщики готовы приступить к работе. В них пробудилась смертоносная сила, заложенная в лабораториях Аойи. Но откуда же эта странная нерешительность? Что сдерживает меня? Ведь долгие годы прошли в ожидании именно этого мига. Я должен исполнить свою миссию. Аппарат уже приведен в действие, остается лишь выпустить уборщиков и они тут же приступят к своей работе. Но не могу. Все-таки страшно своими руками уничтожить целую цивилизацию, слишком большая ответственность даже для существа высшей расы. Если бы это случилось тогда, много лет назад, не задумался бы ни на секунду. А теперь… Что-то удерживает. Слишком долго жил в этом чужом мире, привык к нему и его бесполезным обитателям. Хоть и старался ни к чему и ни к кому не привязываться, все же не уберегся. За долгие годы жизни в этом примитивном нелогичном мире обрел ненужные эмоции, которых весь наш вид лишен эволюцией. Не могу.

Но ведь должен. Обязан. Для того и был направлен сюда. Ради этого вступил в смертельный поединок с командором. К этому мигу стремился столько лет, проделал титаническую работу. И все напрасно? Ведь все время знал, что ожидает этот мир, знал, ради чего работаю и нисколько не переживал. Может быть, не верил сам, что справлюсь, найду уборщиков? Нашел. Хотя, конечно, личная заслуга в этом невелика. Случай и юный человечек помогли вновь обрести свой главный инструмент. А ведь человечек тоже погибнет. Сам того не ведая, он приблизил гибель своей цивилизации и свою собственную. Почему-то жаль этого несмышленыша. Но по-другому нельзя. Планета должна быть очищена, исключений нет ни для кого. И все-таки это юное существо стало мне небезразлично. Так, наверное, люди привязываются к своим домашним животным. Хотя, сравнение не очень удачное, он ведь разумное существо. Этот мальчишка в чем-то напоминает моих собственных детей в их юные годы, когда мышление их было столь же непосредственным и лишенным логики. Впрочем, я уже и сам теряю признаки расчетливого логического существа, голова идет кругом от безумных мыслей, ненужных размышлений и рассуждений. Я слишком долго пробыл в изоляции от собственного мира и случайная встреча, минутная слабость, когда пожалел человечка, переросла в привязанность. А ведь он искренне считает меня своим другом. Мог ли он знать, что я принесу гибель ему и всему его миру? Ему, как и прочим аборигенам, никогда не понять образ мышления нашей расы, это слишком примитивный народ.

Придут ли соплеменники на свою новую родину? Уже длительное время я отрезан от собственного мира, а оттуда не поступало никаких известий, никто даже не попытался разыскать меня. Вдруг катастрофа, которую мы так долго ожидали, уже случилась и в мое отсутствие вся нация погибла. Тогда, выпустив уборщиков, я рискую остаться на этой планете в полном одиночестве. По завершении миссии я даже не смогу ликвидировать уборщиков. Это означает, что жить мне ровно столько, сколько функционирует аппарат контроля, прибор громоздкий и несовершенный, собранный из подручных материалов. Потом я стану последней жертвой своих подопечных. Впрочем, это не самое главное. Ради выполнения миссии мы обязаны жертвовать всем, даже собственной жизнью. Такая профессия.

Нет, наша раса слишком сильная, чтобы вымереть, подобно примитивным первобытным видам. Они обязательно прилетят. Я должен подготовить планету к их пришествию.

Время идет, чем дольше предаюсь ненужным бесполезным размышлениям, тем меньше шансов на успех. Туземцы не так уж тупы, меня могут раскрыть в любой миг, тем более сейчас, когда все стало слишком явным. Прочь все эмоции, они расслабляют разум, не позволяют сосредоточиться на выполнении поставленной задачи. В своей работе мы должны уподобляться бездушным механизмам, к этому обязывает профессия. Пора приступить к выполнению своей миссии. Пора.»

Вера Семеновна захлопнула тетрадку и усмехнулась.

— Вам не понравилось? — немного встревожился Максим.

— Нет, отчего же. Довольно интересно. Только ведь я просила тебя написать научный доклад, а не фантастический рассказ. Что это за выдумки про инопланетных жуков?

— Это не выдумки, — ответил Максим, чуть волнуясь. — Я могу доказать.

— Вот как?

— Да, они сейчас находятся в нашей лаборатории кабинета физики. Идемте, я покажу.

— Что ж, идем, — с улыбкой согласилась Вера Семеновна.

Максим повел учительницу в физлабораторию, которую они с Александром Петровичем облюбовали для своего эксперимента. Максим и учительница поднялись на третий этаж. На лестничной площадке между этажами им встретился Васька. Макая кисть в банку с краской, он лениво водил ею по стене. Васька отбывал свое наказание. Директор как-то раз застал его за расписыванием стен и теперь мальчишке пришлось участвовать в ремонте школы. Мастера — маляры и штукатуры, должны были приехать только завтра, он же приступил к работе уже сегодня.

Увидев своего врага, Васька нахмурился. Максим же сделал вид, что не обратил на противника никакого внимания, хотя в душе позлорадствовал. Его-то муки закончатся уже сегодня, а вот Ваське вкалывать тут все лето, до окончания ремонта.

В конце коридора, где размещалась лаборатория, было темно. Максим почувствовал под ногами что-то твердое и круглое, давившее сквозь подошвы кроссовков. Он словно наступал на крупные шарики от подшипников. Учительница вскрикнула.

— Что случилось? — недоуменно спросил Максим.

Но сам в этот миг почувствовал острую боль в щиколотке. Он схватился за ногу, что-то сразу впилось в ладонь. А Вера Семеновна вскрикнула уже громче:

— Что это?! Что тут такое?!

Страшная догадка осенила Максима.

— Назад! — завопил он. — Вера Семеновна, скорей назад!

Он схватил учительницу за руку и рванулся прочь. Охая и вскрикивая, Вера Семеновна последовала за ним. На освещенном участке коридора она споткнулась и упала. Максим оглянулся. Его догадка оказалась верна. Ноги биологички почернели от впившихся в них жуков, а из темноты волна за волной выкатывались все новые черные горошины. Не в силах сдерживаться, Вера Семеновна визжала во весь голос от дикой боли и отчаянно пыталась стряхнуть с себя маленьких хищников, кромсавших ее плоть. Руки учительницы покраснели от крови, по ногам заструились красные ручейки.

Штаны Максима тоже взмокли от крови, в кроссовках захлюпало. В горячке он и не заметил что его самого уже кромсают десятки мелких тварей.

Закатав штанины, Максим содрал с себя жуков с частичками собственной кожи. Боли он не чувствовал, ее затмил дикий страх, сжимавший желудок и бешено колотивший в виски.

Максим попытался поднять учительницу.

— Вставайте, Вера Семеновна! — кричал он, чуть не плача от страха. — Вставайте! Нельзя сидеть!

Учительница попыталась подняться, но истерзанные ноги уже ее не слушались. Схватив ее за руку, Максим потянул женщину к лестнице.

А жуки по-прежнему кромсали учительницу, набрасываясь на нее со всех сторон. Они вновь начали вгрызаться в ноги мальчика. Маленькие хищники передвигались довольно стремительно, сотня за сотней они выкатывались из темноты и устремлялись к людям.

— Беги, Максим, — простонала Вера Семеновна. — Приведи кого-нибудь.

Она слабела на глазах от потери крови. Максим заплакал от страха, жалости к истерзанной женщине и собственного бессилия.

— На помощь! — закричал он. — Помогите кто-нибудь!

Максим отлично понимал, что крик брошен в пустоту. Сейчас в школе почти никого нет, а если кто и есть, то где-то на первом этаже, здесь, на третьем, его никто не услышит. Но на зов неожиданно явился Васька с кистью в руке. Максим совсем и забыл про него.

— Ты чего тут разорался? — хмуро поинтересовался Васька.

Но увидев окровавленную учительницу и сотни жуков, копошащихся на ней и вокруг, он замер на месте, вытаращив глаза, и выронил кисть.

— Помоги, — прохрипел Максим.

Васька быстро пришел в себя. Он схватил женщину за другую руку и вдвоем мальчишки быстро потащили ее по коридору. Черные хищники устремились, за ускользающей добычей, впрочем, не очень проворно. Тысячи мелких лап, ударяющие в пол и соприкасающиеся панцири создавали звук, схожий с шелестом ветра и дождя.

— Стой! — крикнул Максим.

Он разбил локтем стекло на пожарном ящике, вырвал оттуда огнетушитель и холодной струей разметал жуков в стороны. Мгновенно заморозившиеся хищники замерли кверху лапами, остальные бестолково заметались у полосы инея, на время утратив способность ориентироваться.

Из того же огнетушителя Максим заморозил жуков на собственных ногах, испытав при этом такую боль, что даже крик застрял в горле. Холодная углекислота обожгла так, словно в раны залился уксус. Освободив себя, Максим при помощи все того же огнетушителя, сбил насекомых с тела учительницы. Женщина молча перенесла эту операцию, у нее уже не было сил кричать. До конца разрядив огнетушитель по напиравшим тварям, Максим бросил его на пол и снова подхватил женщину под руку.

— Быстрее! — крикнул он. — Пока они не очухались!

— А что это за тараканы? — спросил Васька.

— Долго объяснять.

Кое-как они выволокли учительницу на лестницу и спустились на один этаж.

— Смотри! — воскликнул Васька.

Он указал на окровавленные ноги женщины, где копошились десятки мелких хищников.

— Откуда они взялись? — удивился Васька. — Я думал, ты всех стряхнул, а их тут больше, чем было. Вон и на тебе сидят.

— Ах, черт! — ругнулся Максим и закусил губу.

Он совсем забыл об удивительной плодовитости инопланетных насекомых, их способности размножаться после еды без всякого спаривания.

— Они размножаются прямо в ранах, — сказал Максим. — Нужно немедленно промыть их, иначе все бесполезно. Если эти жуки выберутся из школы, их уже будет не остановить.

— Может, этим? — Васька кивнул на пожарный кран.

— Давай! — одобрил Максим. — Разматывай шланг!

Васька мигом размотал пожарный рукав и присоединил его к трубе. Максим прикрепил к трубе наконечник и скомандовал:

— Врубай на полную!

Мощной струей Максим основательно промыл раны учительницы, не забыл и себя. Вера Семеновна не издала ни звука, к этому времени она потеряла сознание.

— Они спускаются по лестнице, — с тревогой сообщил Васька.

— Идем. Надо вытащить Веру Семеновну на улицу и запереть все выходы. Нельзя выпускать жуков из школы, иначе все, катастрофа.

Васька выплеснул на лестницу свою краску из банки. Жуки на некоторое время остановили свое продвижение.

— Не нравится, — заметил Васька.

— Надолго их это не остановит.

— А что остановит?

— Не знаю. Один раз их всех сожгли, но при этом сгорело пол-леса.

— Так давай все спалим к ядреной фене! — оживился Васька. — В подвале столько бочек: краска, ацетон, растворитель, всякую фигню для ремонта завезли. Тут так полыхнет! Там еще баллоны газовые сложили, трубы будут варить. Сам видел.

— Тебе бы только пакостить. Сообщим, куда надо, пусть их всех дихлофосом перетравят. Идем.

Ребята понесли учительницу вниз по лестнице. Пожарный кран так и остался незакрытым, на ступенях зажурчали маленькие водопады.

— Это что за хулиганство! — прогремел знакомый голос, при звуке которого трепетали самые отъявленные «негодяи» в школе.

По лестнице поднимался директор Каюров, стараясь не начерпать воды в ботинки и не поскользнуться. Увидев ношу ребят, он всполошился:

— Что тут случилось?!

— Помогите, Вадим Степанович! — крикнул Максим.

Каюров легко, словно пушинку, подхватил пострадавшую учительницу на руки.

— Вы Александра Петровича нигде не видели? — спросил Максим.

— Кого? — переспросил директор.

— Ну, сторожа нашего.

— Нет, не встречал. Что у вас тут произошло?

— Васька, объясни все! А я должен в лабораторию сгонять, наверх!

— Зачем? — удивился Васька.

— Может быть, он еще жив.

— Кто?! Эй, да куда тебя понесло? Погибнешь, балда!

Но Максим, сорвав со стены огнетушитель, уже помчался наверх. Он подумал о своем старшем друге. Александр Петрович наверняка уже прибежал бы, если бы находился в своей комнатушке или где-нибудь в школе. Значит, он был в лаборатории. Конечно, шансов застать его в живых практически не осталось, но Максим хотел убедиться в этом лично. Он не мог бросить друга. Ведь вполне возможно, что сторож просто не может выбраться из лаборатории. Нужно освободить его от осады инопланетных монстров. Он умный, он обязательно придумает, как справиться с кровожадными маленькими хищниками.

Расчищая себе дорогу морозной струей огнетушителя, Максим пробивался вперед. Вот и третий этаж. Жуки расплодились неимоверно, весь пол шевелился и шуршал, словно живой ковер. В баллоне уже иссяк весь запас углекислоты, он пшикнул последний раз и затих. А до лаборатории оставалось еще приличное расстояние. Отбросив огнетушитель, Максим побежал вперед. Жуки вцеплялись в ноги, кромсали крепкими челюстями его уже израненное тело. Но Максим старался не обращать внимания на зверскую боль и продолжал бежать вперед. Мальчик понимал, что остановись он хоть на пять секунд или, еще хуже, упади и смерть будет неотвратима. Тысячи мелких хищников тут же облепят его со всех сторон, разорвут вены, перегрызут жилы и, обездвижив, обглодают до костей.

Нащупав в темноте дверь лаборатории, Максим рванул ее, что было сил. Ему повезло, дверь оказалась незапертой. Мальчик ввалился внутрь, уже едва держась на ногах. Но у него хватило сил заметить одну странность. Жуки, вцепившиеся в него, мгновенно упали на пол и поспешили убраться за порог. Там, за дверью, они роились тысячами, но ни один не смел переступить порог, словно хищники чувствовали проведенную кем-то только для них невидимую границу.

Максим огляделся. Раньше он не видел всего этого. На столах стояли обнаженные остовы каких-то приборов, больше похожие на кучи электрохлама, опутанные разноцветными проводами. Все это соединялось с громоздким аппаратом. На все стороны смотрели плоские тарелки антенн, на верхней панели аппарата вращалось нечто, напоминающее локатор, на передней панели слегка подрагивали стрелки индикаторов.

Чуть в стороне от всей этой конструкции на стуле спиной к двери сидел человек. Это был Александр Петрович, Максим сразу узнал его. Сторож сидел неподвижно, опустив голову. Максим осторожно приблизился к сидящему, обошел, страшась увидеть его обезображенным. Но Александр Петрович был цел и невредим. Он поднял голову и посмотрел на Максима пустыми бесцветными глазами.