Глава 18
Место для неудач
1
Он лежал в капсуле входа. Его руки и ноги были руками и ногами Августина Деппа, а не конечностями киборга Кабаллос. Похоже, кошмар окончился. Или, по крайней мере, прервался.
То ли процесс регенерации пошел не так как надо, то ли…
«Щюро утверждал, что плановые отключения у них не предусмотрены. Обещал, что лично отключит меня, когда сочтет нужным. Или когда у меня мозги через уши потекут. Раз это не плановое отключение, какие бывают в мировой ВР, значит, это… внеплановое отключение. Когда идут бои на территории Главного Корпуса, многие вещи могут случаться вне плана. Даже если это план господина Щюро. А коль скоро так, значит, нужно пользоваться случаем!»
Августин не спешил шевелиться. Он приоткрыл один глаз. «Если есть охраняемый, значит, должна быть и охрана».
Охрана, разумеется, была.
Трое молодцов в форме ВИН. Широкие плечи, лица «одноклеточных». На шее каждого – противогаз. Прозвучит сигнал химической тревоги – и противогазы переместятся на их рожи.
Августин не торопился. Он внимательно наблюдал за охранниками, которые, похоже, не подозревали о том, что человек, лежащий в капсуле, уже покинул виртуальный мир и готов путешествовать по земле. Они знали, что плановых выключений по таймеру в их локальной ВР не бывает. А внеплановых – и подавно.
Охранники болтали, и в их голосах ощущалась напряженность. «Что-то неладно в Датском королевстве», – усмехнулся Августин, ловя себя на том, что, кажется, где-то это уже… не то слышал, не то, скорее, чувствовал. И этим «где-то» была явно не постановка «Гамлета» в драмтеатре.
– Я думаю, это террористы, черт их дери. А у кого еще ума хватит на защитный купол лезть? – сказал первый охранник.
Обсуждалась животрепещущая тема. Кто и зачем штурмует Главный Корпус. Вариантов было немного: Департамент Безопасности, террористы и инопланетяне. О существовании Интерпола охрана ВИН, похоже, не подозревала.
– Откуда у них такое оружие? Ты слышал, блин, как ухает?
– Да ладно, ухает. А как трухнуло только что! Тебе мало?
Настроение у охранников было отличное. Оно всегда отличное у тех, кто занимает теплый бункер в глубоком тылу, пока на передовой идет настоящая мясорубка.
Один охранник – видимо, старший – поднес к уху трубку экстренной связи. Это тоже было показательно – это значило, что нормальная видеосвязь с начальством отсутствует и приходится говорить по старинке.
– Братки, химическая тревога!
Августин понял, что наступила самая подходящая минута для решительных действий.
Он высадил ногой полифертиловую крышку, вмиг оказался перед охранниками, неспешно натягивающими противогазы, и загасил кулаком в глаз ближайшему.
Правое стекло противогаза разбилось, осколки впились в бровь. Охранник взвыл от боли. Остальные не сразу поняли, что происходит. Ситуация действительно экзотическая. Мужик лежал в капсуле, балдел себе, вдруг он выскакивает наружу и…
Августин бил ногой особенно сильно. Он бил в пах, и в этом был секрет его шаолиньского мастерства. В колледжской команде регби он заработал специальную кличку – Kicky, а если по-русски – Брыкун.
Охранник, стоявший напротив первого, с разбитым глазом, не успел опомниться, как получил секретный удар Августина.
Третий схватился за автомат. Августин упал ему под ноги и достал кулаком под дых. Очередь из «Мистраля» прошила насквозь четвертого охранника, который выскочил невесть откуда в самый неподходящий для себя момент. Его оружием завладел Августин.
В руках Августина затрещал «Мистраль». Ему не было жаль охранников. Он знал, что имеет только две альтернативы. Или убиваешь ты, или убивают тебя.
При таком небогатом выборе Августину больше нравилось первое.
2
Мак-Интайр недоверчиво покосился на ложноножки, разбросанные во все стороны от ядра регенерации. Он решил не марать руки об явно немертвые останки киборга-пацифиста, невесть откуда знающего одно из десятков его имен, и лихо свистнул в два пальца.
Первым к нему присоединился потомственный барон Стэнли Мэрдок, а вслед за ним в коридоре появились и его девонширские стрелки. Поглядев на Мак-Интайра, они тоже сняли противогазы.
Семеро коммандос рассыпались по длинному коридору, на всякий случай «зачищая» комнаты гранатами и автоматным огнем.
– Станчев, займитесь этим! – приказал Мэрдок, ткнув стволом пистолета в направлении тихо чавкающей биомассы, из которой постепенно формировалось вокруг ядра регенерации новое тело.
Низкорослый темнолицый капрал с ранцем плазменного резака за плечами самодовольно ухмыльнулся.
Он направил в неодухотворенную, но живую плоть тонкое жало плазменной горелки и сразу дал полную мощность.
– Пресвятая Дева! – не смог сдержать своих эмоций самый молодой из коммандос, некто Карпентер.
На месте ядра регенерации с треском лопались раскаленные угли. Все, что осталось от киборга Кабаллос. Почти все.
«Почти» – потому что щупальца, расползшиеся Бог знает куда и ставшие не толще бечевок, остались живы.
Мэрдок потерял к сокрушенному плазмой объекту всякий интерес и, раскрыв свой командирский планшет, стал изучать на его дисплее план Главного Корпуса. Мак-Интайр раскурил очередную сигару и, выпустив дым в потолок, дочерна пропитанный копотью, уверенно сказал:
– Дверь с восклицательным знаком, за ней коридор, простреливаемый двумя пулеметами, сорок девять шагов по коридору, потом дверь с секретом, замаскированная под обычную осветительную панель. Дойдем – скажу куда дальше.
Карта разведанных этажей Главного Корпуса была самым страшным кошмаром Мак-Интайра. За последний год ему пришлось вызубрить ее наизусть. И все-таки в эту минуту Стэнли Мэрдок завидовал ему.
3
Еще когда Августин лежал в капсуле, присматриваясь и прислушиваясь к охранникам, в его голове родилось некое подобие плана.
Все шло как нужно, охранники были мертвы. Но на этом план окончился. Спрашивается, что делать дальше?
Августин осмотрелся. Комната с капсулой примыкала к большому залу с люминесцирующими панелями под потолком. В том зале, набитом законсервированными биосинтетическими уродами второго поколения, Августин говорил со Стальным Венедиктом. Там же находился экран, на котором всякий мог видеть душераздирающую сцену – Борис Михайлович Депп работает за письменным столом, а за его спиной выезжает из ниши в стене хищный ствол «Мистраля». Такого же точно «Мистраля», какой Августин сейчас держит в своих руках.
Соседний зал представлял опасность – кто знает, сколько охранников ожидают его там. Если говорить о бегстве, то иного пути для него, кроме как тот, по которому Августин впервые вошел в лабораторию «Техкиб», по-видимому, не существует. Значит, с теми, кто ждет его в соседнем зале, придется поступить столь же негуманно, как и с их коллегами. Августин поднял «Мистраль», но…
Тут к нему в голову пришла весьма актуальная мысль. Задуманное можно будет осуществить гораздо проще, если напялить форму одного из охранников, а заодно спрятать лицо под противогазом.
Таким образом, он выиграет время, необходимое для того, чтобы победить!
Однако в соседнем зале, вопреки ожиданиям Августина, изготовившегося стрелять, стрелять и еще раз стрелять, превратившись в один сокрушительный свинцовый вихрь, не было ни одной живой души.
Казалось, после того как Августин и Щюро вели здесь свои задушевные беседы, в зал с законсервированными киборгами не входил никто. Августин прошелся взад-вперед, рассматривая тела тех, в кого мог бы воплотиться, повинуясь злому гению Щюро.
Капсула с киборгом Кабаллос, естественно, пустовала.
«Интересно, продолжается ли регенерация сейчас, когда связь между мозгом киборга, то есть мной, и самим киборгом разорвана?»
Ответить на этот вопрос мог бы только сам Кабаллос.
Августин подошел к экрану. Он был зашторен. Августин вспомнил, как активировал его Щюро, и проделал ту же несложную процедуру. Не исключено, на этот раз покажут что-нибудь новенькое. Но ничего новенького не показали. Показали старенькое.
«Где-то я это уже видел», – заключил Августин, который не страдал расстройствами памяти.
Человек с бакенбардами ковыряется в каком-то приборе. Он сидит за письменным столом, заложив ногу за ногу, и насвистывает какую-то мелодию. Камера двигается очень медленно. По всему видно, что постановка рассчитана на вдумчивый просмотр, который, по замыслу режиссера, непременно должен сопровождаться комментариями господина Щюро.
Вот человек с бакенбардами ерзает на стуле. Вот он склоняется над столом. Все так же, в точности так же, как и в первый раз. Вот камера отползает назад и поворачивается. Ниша в стене открывается, и показывается ствол «Мистраля». Доходчиво. Убедительно. Действует на нервы.
Августин сплюнул. Его надули!
Ему подсунули мерзкую агитку на тему «Любимый папа в опасности». Щюро умело манипулировал его чувствами, и он добился своего. Киборг Кабаллос вел себя как надо. Траханый знаток глубин человеческой души этот Щюро!
Строго говоря, тот факт, что Щюро выдавал видеозапись за прямую трансляцию из кабинета его отца, не означал, что Борису Михайловичу не угрожает ничего, похожего на «Мистраль». Но, по крайней мере, связь между поведением Августина и поведением ствола «Мистраля» была не такой однозначной.
«В конце концов, отец ходил у них под прицелом многие годы», – цинично заключил Августин.
Ему незачем быть паинькой. Запись докрутилась до конца и пошла сначала.
Августин эдипально прошил экран очередью из автомата.
4
Августин был вне себя от злости.
Он ворвался в фойе лаборатории, словно ветер, и его цепкие пальцы стали искать на панели выхода комбинацию пароля.
Голова Августина полнилась мыслями о бегстве. Дело шло слишком медленно. Пароля выхода он не знает и спросить не у кого – охранники мертвы. И все же, будучи хакером с большим стажем, он разделал управляющую панель на двери под орех.
«Счастливого пути!» – сказала дверь, но Августин остановился на пороге.
Он стоял, словно громом пораженный. Он называл себя имбецилом, стоеросовой дубиной, пацаном. И у него был для этого повод. Конечно же, был! Ведь в дупле его гнилого зуба по-прежнему лежал «жук», сконструированный Борисом Михайловичем Деппом специально для такого случая. Блок саморазрушения системы. Та замечательная штучка, которую японцы называют «комати». Инфокристалл, найденный в осином гнезде.
Августин снова закрыл дверь. Теперь он не торопился.
Более того, он ввел новый пароль на случай, если какому-нибудь козлу придет в голову проверить, как идут дела в «Техкибе».
«Пусть попробует расхакать», – сказал Августин и направился в комнату, где находились две интересующие его вещи – капсула входа в локальную и вполне приватную ВР ВИН и альфа-станция, где, безусловно, есть подходящая для стандартного инфокристалла ячейка.
5
Эта альфа-станция имела три слота для статинов. Два слота были заняты, третий пустовал.
Ясно было, что в слотах – какая-то сугубо ВИНовская мура. Августин даже знал, какая именно: программные расширения, несколько минут назад отвечавшие за координирование его сознания с телом киборга Кабаллос.
Разумеется, у Августина не было желания вновь превращаться в разорванного ракетой ПЗРК «Жало» киборга, увлеченного собственной регенерацией. Поэтому Августин выкинул чужие инфокристаллы вон.
Инфокристаллы упали на стерильный пол лаборатории двумя хрустальными каплями. Августин машинально раздавил их каблуком.
Извлеченный из ротовой полости «комати» с сухим треском провалился в слот.
Не тратя времени даром, Августин забрался в капсулу входа.
В общих чертах он представлял себе свою задачу. Найти виртуальную Большую Красную Кнопку, созданную гением его отца в локальной ВР, отвечающей за безопасность Главного Корпуса ВИН, и нажать на нее.
Проще говоря, запустить программу, взламывающую локальную ВР, и отключить защитное поле.
А дальше?
А дальше – не его дело.
Полифертиловая крышка капсулы захлопнулось. Психосинтезатор альфа-станции начал трансляцию излучений мозга Августина ВР-серверу, расположенному где-то совсем неподалеку, может быть прямо за соседней стеной.
Августин ощутил щекотное чувство парения над бездной – так всегда бывает первые несколько секунд, даже при входе в мировую ВР. Это значит, что очень скоро твоим глазам будет суждено увидеть малиновые луны виртуального мира.
6
Несмотря на то что они находились в самом сердце таинственной Раши и не видели путей к спасению, они были совершенно спокойны.
Первая часть работы была окончена. Ну а вторая начнется, когда вернется этот англичанин с лицом породистой борзой.
– Каре королей, – торжествуя победу, объявил первый пилот.
Второй пилот молча показал карты. Четыре туза и джокер. Первый снял с руки часы «Роллекс» производства безвестного сингапурского шалмана и протянул второму.
За время службы в американской армейской авиации в них крепко вдолбили непререкаемую истину: вертолет «Навахо» абсолютно неуязвим. Он может погибнуть только в результате летного происшествия. Но летные происшествия невозможны, поскольку весь полет вертолета находится под неусыпным надзором таких умных компьютеров, парни, что они могли бы с легкостью умничать за весь Конгресс США. Если бы только господа конгрессмены им позволили, конечно.
Вывод: «Навахо» вечен.
И хотя русский гангстер Щюро сегодня полностью доказал обратное, они чувствовали себя в кабине «Навахо» в абсолютной безопасности.
Дюйм активно поглощающей брони – не шутка.
На полигоне им показывали очень простой, но крайне эффектный трюк – «найди царапину».
Взвод пулеметчиков выстраивается в двадцати шагах перед вертолетом и садит в него до полного изнеможения. Потом пилотам предлагается найти хотя бы одну царапину на броне. Нашедшему – повышение в звании на одну ступень. Всем остальным – по паре дурацких «слепых» очков с биркой «Нашему Рэю Чарльзу от армейского командования».
Такие очки с гордостью носила вся рота. И никто не получил внеочередного повышения. Броня добросовестно жрала пули. Могла сожрать и кумулятивную гранату. И снаряд. Более того – она «помнила» себя и, поглотив очередной инородный предмет, полностью восстанавливала свою поверхностную структуру. Так что царапин не находил никто.
Броня «Навахо» была живой. Живой в том же приблизительно смысле, что и ядра регенерации киборгов ВИН.
Первый пилот начал новую сдачу.
7
«Поскольку сеть во многом предоставлена сама себе, кардинально перепрограммировать ее столь же сложно, как искусственно погасить Солнце или сдвинуть Американский континент на двадцать градусов к востоку. Сеть – часть природы. Будучи создана искусственно, она давно стала самостоятельным организмом, своего рода первым настоящим Гомункулусом, которого наконец-то смогло породить в целом бесплодное человечество.
Ты можешь лишь изучать Сеть, как когда-то Кеплер изучал законы небесной механики, и, узнавая о ней все больше и больше, пытаться применять свое знание для своих корыстных целей. Но у Сети нет точных законов. Поэтому все твое знание не будет похоже на точные науки: математику, физику, химию. Все знание о Сети – астрология, хиромантия, гадание на кофейной гуще».
Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»
8
Августин ощущал колоссальный дискомфорт.
Он с трудом двигался и почти ничего не видел, если не считать малахитовых протуберанцев, изредка вспыхивающих у него по бокам, вырвавшись из-за черного, как сама ночь, ограждения. Он находился в слепой кишке без конца и без края.
«Если вы видите свет в конце тоннеля, значит, вы смотрите не в ту сторону», – вспомнилась Августину шутка «Вована».
Августин не знал, каким образом здесь, в виртуальном мире ВИН, можно выбрать себе подходящий аватар, и можно ли это в принципе. У него не было времени разбираться.
Он входил, надеясь на русский авось. И Августин Депп оказался в аватаре Августина Деппа, с той лишь разницей, что виртуальный Августин имел на тыльной поверхности своей ладони красный тумблер с надписью «Выход».
Наличие тумблера ободрило Августина. О выходе он как-то не подумал, а висеть в этой черноте до скончания вечности ему совсем не улыбалось.
Августин медленно шел вперед. Он не знал, куда идти. Он понятия не имел, где расположена его зона включения. Здесь все было не так, как в нормальном виртуальном пространстве.
Но он надеялся, что программа уничтожения, записанная на статине, окажется достаточно незатейливой. В конце концов, это же хакерская боевая программа, а не чумовая квест-аркада в жанре «найди и трахни все, что не движется» от бренда «Шакира Нейрософт»!
Августин не ошибся. Скоро, очень скоро на черных стенах тоннеля, по которому пробирался Августин, появились флюоресцирующие стрелки.
«Это для меня», – заключил он и, ощутив, что воздуха и свободного пространства прибавилось, ускорил шаги.
9
Стрелки на стенах исчезли. Черный тоннель открылся в пещеру, почти всю занятую разливом мутной зеленой жидкости.
На берегах водоема было значительно светлее, чем в тоннеле. При этом повышение уровня освещенности, как иногда бывает в нейродизайне на скорую руку, ничем не мотивировалось. Здесь не было ни светящихся панелей, ни ламп, ни свечей – ничего.
Вокруг зеленой лужищи валялись обломки вертолетов, неразорвавшиеся снаряды, пляжные зонтики, футбольные мячи величиной с собаку, кучи обгорелого мусора.
Августин перевернул носком ботинка журнал с вымоченными в зеленой жиже страницами.
Журнал оказался рекламным буклетом компании ВИН. «Ничего странного. Все равно как увидеть фотографию хозяйки в ее собственной квартире», – хмыкнул Августин.
Обшарив берег, он понял, что плавать придется в любом случае. Выбора нет. Путь к виртуальному блоку самоуничтожения, созданному комати в каком-то из закутов виртуального пространства ВИН, неизбежно лежал через речку-вонючку.
Августин с омерзением вошел в тепловатую жирную воду и поплыл. С ним не было никакого оружия, и он с ужасом думал о том, что в случае опасности будет беззащитен, как павлин.
Августин чувствовал себя жабой, переплывающей озеро с керосином.
Наконец он выполз на противоположный берег и тщательно отряхнулся – не хуже, чем Томас после горячей ванны. Теперь стрелки снова флюоресцировали у него под ногами и звали за собой. Августин повиновался.
Немота ВР прорвалась каскадом звуков. Обрывки сообщений на английском и русском. Радиопереговоры между загадочными пилотами и загадочными же пехотинцами.
Отборные ругательства. Обычные ругательства. Крики. Незнакомые голоса, лишь один из которых был Августином опознан и принадлежал Венедикту Щюро.
Анекдоты. Песня швейцарских гренадеров, спетая несколькими ободранными джином глотками. Вой сирен.
Все это выплеснулось на Августина, когда он, следуя стрелкам, вышел на окраину бесконечного поля. Поле было серым, как сталь, и холодным, как антарктическое утро.
Флюоресцирующие стрелки настойчиво рекомендовали Августину пересечь безжизненную равнину без горизонта.
«Это похоже на Утгард», – заметил Августин. Он чувствовал себя измученным и слабым. Ходить по заглюченным пластам ВР – аттракцион для тех, кто имеет аватар класса Джирджис.
Для обыкновенного Адама (а именно Адаму точнее всего соответствовал слишком человечный, вялый и уязвимый аватар Августина) прогулки по всяким утгардам чреваты многими и многими неприятностями. И хотя противников не было, Августин чувствовал, что его надолго не хватит. Можно ведь и свихнуться.
Он вспомнил об отце. Ну зачем, зачем так мытарить камикадзе, который с риском для обеих жизней прорывается к Большой Красной Кнопке? Зачем тащить его в такие дали? Зачем все так сложно? Зачем, папа?
В душе Августина копилась истерика, не находящая себе выхода. Конечно, у него на руке красный тумблер, который позволяет ему выйти в любой момент. Но разве стоило ради позорного бегства заходить столь далеко по этой опасной тропе? Искать осиное гнездо, таскаться с кристаллом в зубе через дебри психосканирования, подрабатывать Кабаллосом и, в качестве бонуса, становиться убийцей определенного количества плохих (а может, и не очень) парней?
Августин пересек поле довольно быстро.
Оно, к счастью, хотя и не имело горизонта, но бесконечным не было. В какой-то момент пространство стало само набегать на Августина и через четверть часа окончилось стеной из омерзительно розовых кирпичей, на каждом из которых имелась аккуратная эмблемка ВИН. В стене было нетрудно обнаружить ворота весьма странной треугольной формы.
«Здесь, наверное, живет добрый волшебник страны Оз. И тридцать человек его личных бодигардов», – зло буркнул себе под нос Августин.
Стрелки исчезли. Похоже, сюда.
Августин подошел к воротам и с силой дернул тяжелое кольцо, служившее ручкой.
Открылось крохотное смотровое окошко. Августин прильнул к нему.
Розовая стена образовывала кольцо вокруг постамента, который напоминал жертвенник. Или скорее постамент для памятника, который взяли и выбросили, не заменив новым. Августин вжался в ворота, силясь прочесть надпись на постаменте.
«НЕ МЕДЛИ!» – вот что было выбито на розовом мраморе. По-русски. Та же самая надпись была повторена на латыни.
Августин узнал стиль своего отца. Борис Михайлович Депп читал Овидия в оригинале, знал наизусть несколько самых ударных мест из «Записок о Галльской войне» Юлия Цезаря, писал вздорные трактаты – пародии на Плиния Старшего и Тита Лукреция Кара. Борис Михайлович Депп был очень образованным человеком.
Августин изо всех сил налег на ворота. Но их створки даже не сдвинулись с места. Даже не задрожали!
Августин частенько сталкивался с таким в «нормальной», мировой ВР. Это значило, что либо его должность (или класс аватара) не обеспечивают надлежащей степени допуска, либо нейродизайнерами предусмотрено маленькое квест-шоу. В последнем случае пользователю ВР предлагалось проявить – на выбор – житейскую находчивость, интеллект либо чувство юмора, чтобы отгадать загадку: что же, черт побери, нужно сделать, чтобы эта проклятая дверь открылась?
Августин не мог сменить класс аватар. И уж тем более не собирался расставаться с желанием пролезть внутрь во что бы то ни стало. Он не хотел сдаваться.
Поэтому Августин начал перебирать разные экзотические варианты квестового поведения, без особой надежды на успех.
Он обошел розовую кирпичную стену кругом.
Обошел два, три раза.
Продекламировал «Я тень, я свиристель, убитый влёт…»
Он попробовал вскарабкаться на стену, но, как и следовало ожидать, это было невозможно сделать без специального снаряжения вроде «Клыка Фенрира».
Он попытался просунуть руку в смотровое окошко, но оно оказалось лишь оптически проницаемым.
Он ходил по ледяному полю стального цвета и рассматривал интересующий его объект с разных ракурсов и под разными углами.
Ничего интересного. Ни одной подсказки. Блок уничтожения защитного периметра, оставшийся за розовой стеной, был недоступен, словно абсолютное счастье в личной жизни.
Августин в последний раз подошел к смотровому окошку в воротах, еще раз заглянул внутрь.
Это было поражением. Абсолютным и унизительным поражением.
– Бляяя, – вздохнул Августин и щелкнул красным тумблером с надписью «Выход».
10
Когда английский капрал с болгарской фамилией Станчев уничтожил ядро регенерации киборга, вместе с ним была дезактивирована основная программа аварийного восстановления. Но уцелели жгуты-щупальца. И вместе с ними уцелел базовый алгоритм, закодированный на молекулярном уровне.
Киборги второго поколения в биологическом смысле были квазиклеточными организмами и подчинялись тем же законам, что и живая материя. А основной закон живой материи – бороться за жизнь и самовоспроизведение во что бы то ни стало.
На крышу Главного Корпуса выполз червь толщиной с электрический провод и длиной метров семь.
У червя не было воли. Не было даже инстинктов. Червь просто подчинялся законам мироздания. Он чувствовал живое и стремился к нему в том же смысле, в каком железные опилки испытывают симпатию и стремятся к воссоединению с магнитом.
С точки зрения закона наименьшего сопротивления, оптимальной целью для структурной перестройки была броня вертолетов «Навахо».
Вслед за первым червем появился второй. Затем – третий, четвертый, пятый…
Телекамеры «Навахо» бесстрастно наблюдали за их приближением.
С точки зрения бортовых компьютеров, обнаруженные цели не представляли никакой потенциальной угрозы, поскольку являлись крупными тропическими червями палоа – яством богатеньких гурманов и завсегдатаев ресторанов национальной полинезийской кухни. Не вызывало сомнений, что черви расползлись из местной столовой, где они составляют предмет повседневного рациона баснословно состоятельных сотрудников ВИН.
На компьютерах «Навахо» перед каждой операцией пополнялись базы данных по театру боевых действий. А предпоследние учения как раз проходили в районе атолла Муруроа.
Черви приблизились к «Навахо» вплотную и с аппетитом набросились на сочную, вкусную броню.
Они с легкостью внедрились в нее, как вирусы проникают в тело больших здоровых бактерий, и начался цепной процесс мутации.
Первый пилот блефовал. У него на руках была жиденькая двойка девяток, но он упорно завинчивал банк. С определенного момента он начал понимать, что все выигрыши и проигрыши сегодняшнего дня ничего не значат. Поскольку в гробу карманов нет. Если они выберутся отсюда, он с удовольствием отдаст Хью все выигранное до последнего цента. А если нет – пусть тот купит себе что-нибудь в аду. Пусть купит.
Азартный Хью принял его вызов и в очередной – шестнадцатый – раз удвоил ставку.
Он удвоил тоже. Хью прикусил губу.
«Открываемся».
Когда процесс мутации брони вошел в свою критическую фазу, ее мегамолекулы смогли наконец выработать некое подобие иммунитета. Но когда организм начинает бороться за свое существование, у него неизбежно подымается температура.
На руках у Хью была двойка восьмерок. В глазах первого пилота блеснула первая жизнерадостная искорка за последние два часа.
Сейчас он отыграл у Хью все. И, кроме этого, его напарник задолжал ему девяносто восемь тысяч американских долларов.
Первый пилот протянул руку за поддельным «Роллексом».
У человека температура может подняться до сорока двух градусов, после чего человек погибает. Броня «Навахо» имела мало общего с человеческой кожей, ее температурный порог располагался на шкале Цельсия значительно выше.
Спустя несколько секунд топливо сдетонировало от скачкообразного повышения температуры.
Последние два вертолета Мэрдока превратились в ничто.
11
Карта надземных помещений ВИН оказалась наполовину лажовой. Именно наполовину. Четыре этажа они прошли очень чисто, но дальше начались неприятности.
«Bloody Hell!» – заметил Мак-Интайр, когда вместо лестницы, обозначенной на карте, увидел капитальную стену с декоративной лепкой вдоль потолочного карниза.
«Holy shit!» – прошипел он, когда голографическая дверь ватерклозета, растворившись в воздухе, открыла сделанную на совесть засаду: несколько пулеметных турелей.
Выругаться в третий раз по поводу картографических неточностей ему не удалось.
Платформа подъемника, на которую его нога – нога старшего в обреченном отряде – ступила первой, в мгновение ока затащила его внутрь механической лапой и, захлопнув над его головой металлические лепестки, полетела в тартарары.
За Мак-Интайра выругались коммандос. Стэнли Мэрдок сентиментально швырнул в шахту подъемника газовую гранату и повел уцелевших искать пути, более пригодные для спуска.
Пока подъемник, не сбавляя скорости, летел в бездну подземных этажей ВИН, Мак-Интайр размышлял о том, насколько случайным является его отделение от группы.
Случилось бы то, что случилось с ним, если бы на платформу первым взошел Мэрдок? Или весь этот трюк рассчитан именно на его участие. На его честолюбие. На его лидерство. На его привычку первым бросаться в пекло неизвестности?
Довольно скоро эти вопросы разрешились сами собой, когда подъемник доставил его в изолированную комнату с белыми стенами.
– Мышеловка, – заключил Мак-Интайр.
– Мышеловка! – ликовал Пьеро.
12
Августин не знал наверняка, на каком этаже расположена лаборатория, приютившая его в своих гостеприимных стенах, но догадывался, что на одном из подземных.
«Сейчас посмотрим!» – Августин вышел в коридор.
Ему не хотелось думать о поражении. Он сделал все, чтобы вычеркнуть розовую стену с треугольными воротами из своей памяти. В его памяти сейчас не должно быть места неудачам. Место для неудач – кошмарные сны.
Августин вышел в коридор. На нем была форма охранника ВИН. Противогаз болтался у него на шее. Статин вернулся в дупло зуба.
Он прихватил комати с собой на всякий случай. Может, когда-нибудь шестеренки виртуального мира станут в правильное положение, система сработает, дверь откроется и он доберется до своей цели. Когда-нибудь. Может, через час?
А пока ему нужно спасать свою шкуру. Бежать вон из этого гнусного места, где даже локальная ВР похожа на Утгард, из которого исчезли все интересные кошмары!
Он шел не торопясь. Он охранник, а не беглец. В случае чего – наденет противогаз и его лицо скроется под маской со стеклянными глазницами. Под потолком завывали сирены.
В точности такой же вой он слышал только что в ВР, когда его нога ступила на край ледяного поля.
Где-то совсем близко шел бой. Но ему не было до этого дела. Участие в чужих войнах – занятие бесперспективное.
Августин искал лазейку, через которую можно улизнуть. И он нашел ее.
13
Пьеро склонился над капсулой входа, в которой лежал его босс. Его папаша. Его повелитель. Стальной Венедикт.
Лицо Щюро было белым. Веки едва заметно подрагивали.
До того, как Пьеро пришлось пережить экстренную регенерацию, он умел неплохо анализировать входные данные и знал, что подрагивание век чаще всего сопровождает кошмарные сны разума. Теперь его интеллектуальный индекс ощутимо понизился, но память осталась.
Пьеро не умел беспокоиться. То, что люди ощущают как беспокойство, Пьеро воспринимал в виде системного сообщения «непорядок». Он попробовал связаться с боссом по экстренному каналу виртуальной связи, но тщетно.
Пьеро вызвал операторов, но они лишь развели руками.
«Господин Щюро категорически против вмешательст-ва», – бубнили они. Если бы Пьеро уложил их на месте, его блок симуляции эмоций выдал бы системное сообщение «радость-восторг-наслаждение». Но блоком принятия решений такая реакция на слова операторов предусмотрена не была.
Но что-то не так. Не так…
Пьеро принимал решения так же быстро, как стрелял. Однако ссылка на самого босса, на то, что тот «категорически против вмешательства», заставила Пьеро гонять циклы бессмысленных силлогизмов еще пять минут.
Наконец Пьеро разбил опломбированную крышку альфа-станции ударом стального кулака и выковырял четыре статина из ячеек пульта стабилизации. Эта операция давала такой же эффект, какой давало нажатие тумблера «выход», помещаемого в локальной ВР ВИН на левом запястье аватаров.
Крышка капсулы входа открылась. Вместе с нею открыл глаза и Стальной Венедикт.
Если бы Пьеро мог читать по глазам своего босса, он бы прочел в них строки католического песнопения, посвященного видению Апокалипсиса. «Dies irae, Dies illae…»
Пьеро не умел читать по глазам. Поэтому он сказал:
– Автоматика работает нестабильно. И все-таки Мак-Интайра удалось отрезать от группы!
Но Щюро не слушал его – его больше занимало другое. Родился ли он заново или уже умер? Сквозняк из глубин не имеющей конца ночи шевелил волосы на его голове.
– Доктора. Быстро, – прохрипел Щюро и знаками приказал немедленно очистить помещение.
14
Надпись «Гараж № 2» с вездесущей эмблемой ВИН.
«Предъяви карту доступа», – сказала панель возле двери.
– Хер тебе на рыло, а не карту доступа, – ответил Августин, подкрепив свои слова очередью из «Мистраля».
Двери распахнулись, не выдержав столь дерзкого хамства. Четыре армейских джипа «Хаммер GI» стояли рядком внутри небольшого бокса. Четыре пыльные машины. То, что нужно для беглеца.
«Если они запылились и на их колесах свежая глина, значит, им было где запылиться и запачкаться. Значит, они совсем недавно колесили по заштатным дорогам Подмосковья. Если они ездили, значит, они как-то сюда заехали», – рассуждал новоявленный Холмс, устраиваясь в кабине самой грязной машины.
Ключа зажигания, разумеется, не было. Но заводить машины «на арапа» умеют все, кто в свое время увлекался интерактивными боевиками. Августин в детстве – пока не пускали в мировую ВР – был как раз из таких. Он провозился с проводами каких-то двадцать минут. Поверещав для острастки сигнализацией, джип завелся.
15
Кабинет Воронова был больше похож на банкетный зал средненького ресторана.
Шампанское в поцарапанном ведерке для льда, посредственной изысканности блюда под мельхиоровыми колпаками. Салфетки стопкой. Хлеб, в который воткнут тупой ножик для фруктов. Фрукты – килограмма три. Но главное, что все это ни к селу ни к городу!
Генерал-майор Шельнова остановилась на пороге, в недоумении обозревая небрежно сервированный стол. Ей отчего-то вспомнилась странная манера Августина называть сервированный стол «поляной».
Обед на двоих. Контрастируя с бардаком, что царил среди блюд, сервировка была хорошо выверенной. По три разновеликих бокала. По три ножа, по три вилки подле двух закусочных тарелочек. Цветы. Ксюша была умной женщиной и быстро сообразила, что это означает.
– Вуаля! Маленькая импровизация в честь ваших успехов, генерал-майор Шельнова, – замаслился Воронов и поцеловал тонкие длинные пальцы прекрасной руки, протянутой, впрочем, для официального рукопожатия.
– Я дорожу вашим вниманием, генерал. Но, как мне кажется, все это выходит за рамки уставных отношений, – Шельнова была холодна, словно понедельник в феврале.
– Похоже на то, Ксюша. Похоже на то. Но будем говорить начистоту. Вы – полностью в моей власти. Ваши действия, в зависимости от моего произвола и моей интерпретации последних, могут подпадать в равной мере и под повышение по службе, и под военный трибунал. В зависимости от точки отсчета, которой как раз и являюсь я. Какая из этих двух альтернатив вам нравится больше?
– Повышение по службе, – не моргнув глазом ответила Шельнова.
– Ответ правильный. Но это еще не все. Только мое вмешательство спасло вас от гибели прошедшей ночью. Ваш обгоревший труп сейчас мог бы лежать в морге, ожидая опознания. Или вот к примеру последнее ваше задание. Вы утаили от нас важную информацию! Те люди, на которых вы работали, узнав об этом, не глядя подписали вам смертный приговор! И только благодаря мне он не был приведен в исполнение.
Шельнова набрала в легкие воздуха. Задержала дыхание… и наконец медленно выдохнула через обе ноздри.
– Я вам благодарна, Анатолий Андреевич. Это очень благородно с вашей стороны, – с расстановкой сказала Ксюша.
Воронов знал, что Шельнова ответит именно так.
– Поэтому я предлагаю нам перейти на «ты». – И ее бокал зашипел шампанским. – А кроме того, я хочу, чтобы здесь и сегодня вы почувствовали себя в первую очередь женщиной, а уж потом – генерал-майором. Ведь это очень приятно – почувствовать себя женщиной, – скабрезно улыбнулся Воронов и, подсев к Шельновой, положил руку ей на талию.
Терпение Шельновой не было резиновым и даже ее самообладание иногда давало сбои. Она оттолкнула руку Воронова и вскочила.
– Да откуда вы, черт возьми, знаете, насколько это приятно – чувствовать себя женщиной!.. – вспылила она, не договорив фразу до конца. В конце должно было прозвучать одно важное уточнение: «В постели с таким идиотом, как вы».
Но Воронов воспринял это как должное и ничуть не обиделся. Ему так даже больше нравилось. И потому он продолжил разглагольствования.
– Уж поверьте мне, я знаю. Существует ведь такая вещь, как ВР. А там, как известно, любой мужчина может чувствовать себя кем угодно, в том числе и царицей Клеопатрой. Признаюсь, я этим грешил. То есть Клеопатра – это было бы слишком пошло, но…
Воронов откинулся на спинку дивана и отвел поднятый бокал в сторону.
– Я предпочитал быть молоденькой трогательной англичанкой. Если бы вы, Ксения, видели мои рыжие кудри и замечательное платье зеленого бархата со смелым вырезом, украшенным дюжиной виртуальных топазов! – Воронов мечтательно закатил глаза. – У меня был замечательный любовник, который, наверное в тон мне, предпочитал морфы из английского средневекового цикла. Это было очень романтично. Английский йомен и его рыжеволосая подружка…
– И что потом? – спросила Шельнова в надежде перевести разговор со своей женственности на более нейтральные темы.
– А потом меня убили до смерти. Его, по-моему, тоже. Впрочем, это не беда. Это проблема решаемая, – мечтательно сказал Воронов. – Да и не главная. Главное – это то, что побыть женщиной мне удалось.
Ксюша положила себе в тарелку фруктового желе и стала методично поедать его, нарочито неуклюже орудуя ложкой.
«Ни один мужчина не станет клеиться к женщине, пока она ест» – это Ксения Шельнова знала абсолютно точно.
16
Задняя стена гаража отползла в сторону. Августин вырулил в туннель.
Работало только аварийное освещение. Разгоняться было опасно.
«Здорово их потрусили», – злорадствовал Августин.
Он всматривался вперед, но ничего, кроме очередного восходящего витка тоннеля, не было видно. Августин не знал куда едет. Принципиальным был лишь сам факт побега.
Туннель оказался довольно длинным. Он проходил под защитным куполом и выходил на поверхность уже за пределами охранного периметра. Но выехать наружу можно, было только миновав контрольно-пропускной пункт, где по традиции дежурили отборные головорезы Венедикта Щюро.
Августин затормозил перед воротами, сотканными из кусочка такого же защитного поля, каким прикрывался Главный Корпус. К нему подскочил среднего роста и комплекции парень с противогазом на шее. Парня звали Лехой.
– Эй, какого ты ломишься, когда такие дела вокруг? – сказал Леха, покидая уютную стеклянную будочку.
К счастью, форма Августина выдавала его за своего. В чужих по внутреннему уставу ВИН нужно было стрелять без предупредительной болтовни.
– Личный приказ Стального Венедикта, – процедил Августин сквозь зубы. Он не стал вылазить из кабины, напустив на себя как можно более высокомерный вид.
– Покажи разрешение, – упирался охранник.
– Его должны были передать по сети, а ее заглючило. Сам, что ли, не видишь.
– Пошли разберемся. Свяжемся по старинке. Телефон вроде еще не заглючило.
Августин вошел в стеклянную будочку развязной походкой любимого ординарца босса. Его жесты в тот момент были жестами привилегированного холуя. В конце концов, экс-киборг его президентской милости Кабаллос имел для этого все основания.
За столом сидели еще двое парней. Одного звали Вадиком, другого – Руней. Но они не представились.
Им было муторно и боязно одновременно. И хотя на таком скучном участке подземного фронта сам Бог велел резаться в карты и покуривать травку, никаких следов присутствия этих двух панацей от скуки Августин не заметил. Видимо, заваруха наверху начисто отбила у них вкус к простым человеческим радостям.
Леха отвернулся к стене и набрал на трубке трехзначный номер. Августин не видел лица охранника, но хорошо его себе представлял. У всех охранников во всех странах мира одно и то же выражение лица, когда они собираются докладывать начальству.
– Алло! Тут парень на джипе номер 245-54 МОС-НГ, – начал охранник. – Имя?
– Как твое имя? И идентификационный код заодно… – Охранник повернулся к Августину.
«Мистраль» смотрел в спину двум его товарищам, которые стояли лицом к стене. Их табельное оружие валялось за порогом стеклянной будки. А сам Леха обнаружил себя под прицелом АПЛ-9.
В руках у охранника была только трубка – оружие для удобства болталось за спиной.
– Послушай, мужик, – тихо, но внятно сказал Августин, – у меня устали руки вот так стоять. И я знаю, что нужно сделать, чтобы меня отпустило. Понял?
– Понял! – заорал охранник в трубку. – Запрос отменяется. Этот уже никуда не едет, у него срочный вызов…
– А теперь открой силовые ворота, – потребовал Августин. Две пули из АПЛ-9, переведенного на стрельбу одиночными, разбили трубку, поспешно отложенную охранником в сторону. Вадик и Руня вздрогнули всем телом. – Если, конечно, ты не хочешь узнать, в какую сторону пробор у настоящих мужиков.
17
Охранники Леха, Вадик и Руня проводили тоскливым взглядом удаляющийся армейский джип. Беглец оказался великодушен и оставил их в живых. Это было хорошо.
Но надолго ли? Если босс узнает о том, как показательно облажалась его охрана в условиях полного благоприятствования и всего такого прочего, им будет угрожать нечто худшее, чем обыкновенный расстрел на месте из «Мистраля». Леха был старшим в группе и потому ответственность за происшедшее лежала на нем. Из всех троих на его лбу блестели особенно крупные капли пота.
Ни Леха, ни его товарищи не были трусами – они были профессиональными военными. Хорошо обученными. Тренированными. У них была отменная реакция и изрядный опыт. И все-таки беглец вытер ноги об их хваленый профессионализм. Было в нем что-то, что сковало их волю и сделало из них послушных жертв.
– Он прямо как цыган, – оправдывался Руня, у которого тряслись поджилки после пребывания под прицелом автомата. – Ты вроде и хочешь сопротивляться, а не можешь.
– Взял как сынков, считай голыми руками, – подтвердил Вадик.
Но вскоре удивление уступило место невеселым думам. О Стальном Венедикте и дисциплинарных взысканиях. Дело пахло керосином. Каждый сотрудник ВИН знал, что такое гнев босса и чем он чреват. Когда стало окончательно ясно, что влипли они не на шутку, Леха внес предложение, которое, за неимением лучшего, поддержали остальные.
Для того, чтобы осуществить задуманное, нужны были три вещи: джип, гранатомет и труп.
Парень на джипе увез с собой все, что могло стрелять в умелых руках охранников КПП. Очень разумно с его стороны – любой их охранников поступил бы так же. Но их это не радовало, ведь для реализации Лехиного плана требовался гранатомет.
Оружие наконец было найдено – Вадик изъял его из запломбированного шкафа для «чрезвычайных ситуаций». Джип был уведен из гаража. Труп найден у входа в гараж. Теперь все было готово. Вадик, Руня и Леха поклялись друг другу свято следовать золотому правилу круговой поруки и молчать, молчать, молчать. Труп был положен в джип, машина отогнана к защитному полю, а гранатомет выстрелил. На всякий случай – три раза.
– …неизвестный предпринял попытку прорваться через защитное поле на джипе «456-16 МОК-ПГ». На запросы не отвечал, перед КПП не остановился. Уничтожен из гранатомета, согласно инструкциям…
Когда разводящий по этажу выслушал доклад и передал его «наверх», Леха вздохнул с облегчением.
18
Контрольно-пропускной пункт ВИН остался позади.
Теперь джип Августина был похож на передвижную экспозицию выставки «Стрелковое оружие развитых стран». Арсенал охраны занимал все заднее сиденье. Время от времени Августин поглядывал назад, чтобы понять, на кой черт ему столько всего. Три «Мистраля», четыре «Магнума» и «Унимаг». Не считая автоматического пистолета Леонова, который торчал у него за поясом. Не хотелось думать о том, что все это еще успеет пригодиться.
Постепенно туннель стал расширяться. Начался подъем и Августин с облегчением подумал о том, что вот-вот он окажется на поверхности. Ласковое июньское солнце – какое оно яркое! Августину хотелось увидеть солнце.
Он забыл спросить у охраны, что ждет его у выхода. Еще один КПП?
К счастью, его опасения не оправдались. Щюро был бдительным президентом и махровым мафиози. Он был толковым начальником охраны. Он организовал отличную систему обороны. Он не пожалел денег ни на технику, ни на цифровое и нейрограммное обеспечение. Но на все не хватило. В частности, на вторую стеклянную будочку с тремя вооруженными парнями.
«Спасибо, дядя Веня!» – усмехнулся Августин.
Стрелка спидометра его джипа беззастенчиво подскочила до отметки 160 км/час. Это было грубым нарушением правил, и первый попавшийся дорожный полицейский мог оштрафовать его за превышение скорости, поскольку в зоне промышленных объектов и населенных пунктов максимально допустимой была скорость 145.
Но Августин не думал о дорожной полиции. Денег у него не было. Прав, впрочем, тоже.
