Глава пятая
ДЕВОЧКА
— Я поговорила с врачом, — Лиз отвернулась в сторону, боясь смотреть сестре в глаза.
— И что?
— Десять процентов на удачу… Если не меньше… Извини, Кейт… Ты сама попросила сказать правду.
— Да, Лиз, я помню… Спасибо.
Кейт опустила голову на подушку, повернув к окну, за которым чернело ночное небо с бисером звезд. И светилась яркая, как галогенный фонарь, луна.
Интересно, почему ей не страшно? Совсем не страшно. Ведь это же все, конец. Завтра она уже не увидит луны. Не увидит Лиз, не увидит даже этой бежевой стены в веселый лиловый цветочек, не увидит свои любимые бои без правил по SSN и шоу «Ты дурак».
— Когда начнется операция?
— В семь утра.
— Значит, у меня еще шесть часов.
— Да, Кейт… Всего шесть часов…
— Лиз… Ты можешь выполнить одну мою просьбу? Совсем маленькую…
«А сколько у меня? — Катя оторвалась от книги и посмотрела на овальные часики, подаренные отчимом на выпускной. — Примерно столько же. Ой-ой-ой… Мало-то как».
Она вскочила с тахты и выглянула в окно. Никакой галогенной луны, никакого бисера. Тучи и зигзаги молнии над шпилем Петропавловки.
«Спокойно… Возьми себя в руки. Кейт попала в более страшную ситуацию и не паниковала. А здесь? Чья-то идиотская шутка.
Солнышко, о котором я в тот момент подумала? Ну и что! Я всегда начинала чатиться с этой фразы. Вот Основатель и угадал.
А мысли остальных? Судя по всему, они тоже оказались угаданными. С точностью до запятой.
Ой-ой-ой… Тревожно как-то. Не по-детски тревожно».
Десять минут назад она поднялась из компьютерного клуба в свою комнату. Клуб работал до половины первого. Потом приходил охранник с вахты, выгонял студентов и вешал на металлическую дверь огромный замок. В прошлом году клуб обворовали, вынеся пять компьютеров, поэтому теперь туда подвели сигнализацию, включаемую охранником. А ему, как и всем нормальным людям, хотелось выспаться. Поэтому — на выход.
И посоветоваться не с кем. Лена, соседка по комнате, уже уехала на малую родину гулять каникулы, а с остальными студентами, проживающими в общаге, у Кати как-то не складывалось. Парни обращали на нее до обидного мало внимания, а девчонки считали дремучей провинциалкой. А какая она провинциалка? В их Великобельске двести тысяч населения. Не Питер, конечно, но и не деревня. Районный центр с двумя дискотеками и краеведческим музеем. Она тоже собиралась домой, но поезд только через неделю, раньше не было билетов.
В чат Катя влезла год назад, когда еще училась в одиннадцатом классе. У отчима был комп с выходом в Сеть. Днем отчим лазил по закрытым научно-философским сайтам, а вечером уходил на аккумуляторный завод в ночную смену. На пару часов Катя получала доступ к старенькому компьютеру, на большее просто не хватало сил — молодой организм нуждался в здоровом сне.
В чате она назвалась Девочкой. Просто Девочкой. Почему-то постеснявшись своего Великобельска, соврала, что живет в столице. Учится в престижной гимназии. В остальном не лукавила. Подружилась с Пилотом, которого звала рыцарем и постоянно приветствовала вопросом о вставшем солнышке. Видимо, тому нравилось подобное двусмысленное приветствие, и он охотно включался в беседу.
В реальной жизни ей не хватало общения, но Сеть возмещала эту потребность. Правда, огромные социальные серверы типа «В контакте» она не любила. Возможно, потому, что на них тусовались знакомые, с которыми разговаривать не хотелось. Другое дело маленький, почти интимный чат.
В Великобельске после школы она не осталась. Раскрутив отчима на необходимую сумму, поехала искать счастья в Питер, где жила тетя Валя, дальняя родственница мамы. Поступила в колледж-техникум и поселилась в студенческом общежитии, но не бросила старых друзей по чату. Но опять пришлось слукавить. Пилот как-то вспомнил, что учебный год закончился, и поинтересовался, чем теперь занимается Девочка. «Университет. Юридический факультет» — Катя выбрала престижное направление. Не писать же, что учится на техника холодильного оборудования… Почему-то подумала, что Пилот перестанет с ней разговаривать. А тот, то ли по привычке, то ли по забывчивости, встречал ее дежурной фразой: «Как дела, как школа?»
В чате ей нравилось быть своей, ведь каждому человеку нужна своя команда. Любая команда, даже виртуальная, где его бы приветствовали, радовались успехам и сочувствовали горю. Та, где его бы слушали. Где бы сопереживали. Где можно спросить совета и его получить.
Иногда Катя не понимала, о чем спорят ее виртуальные друзья. Особенно Чтец и Доктор Кеша. Она понятия не имела, кто такие Фрейд и Юнг, но ей все равно было интересно. К сожалению, время общения пришлось сократить. Клуб закрывался рано. Она заметила, что Чтец после полуночи тоже сворачивается, но никогда не интересовалась почему.
В Питере у Кати появился еще один собеседник и где-то даже советчик. Про него она не говорила никому, даже Ленке и Пилоту. Хотя ничего необычного в собеседнике не было, многие считают это вполне нормальным… Она советовалась с книгой.
Катя нашла ее под кроватью, когда поселилась в комнате. Старенькая, чуть пожелтевшая, в мятой мягкой обложке, видимо забытая предыдущим жильцом. Вероника Грин. «Ночь Накануне». На обложке — целующиеся взасос парень с девушкой на фоне небоскреба. Ради любопытства решила прочитать. Открыла первую страницу и очнулась лишь под утро, когда будильник напомнил, что пора идти на вступительный экзамен. Экзамен чуть не провалила, не потому, что не знала предмет, а потому что находилась под впечатлением от прочитанного. Хорошо, что конкурс был небольшим и «тройки» хватило для поступления.
История оказалась очень яркой и душевной. Лос-Анджелес, несколько лет назад. Две сестры-близняшки Кейт и Лиз. По двадцать два года. У Кейт врожденный порок сердца. Нужна операция. Вернее, уже не нужна. Шансов на успех почти никаких. Но родители уговаривают врачей все-таки рискнуть, надеясь на чудо. Врач соглашается, тем более что его труд хорошо оплатят: отец близняшек — владелец сети закусочных. Накануне операции Лиз пробирается в палату и рассказывает несчастной сестре правду. Кейт уже не выйдет из палаты. Она умоляет сестру остаться вместо себя в клинике и дать ей возможность в последний раз насладиться жизнью. Хотя бы на шесть часов. Несмотря на болезнь, Кейт может самостоятельно передвигаться и отдавать отчет своим действиям. Сестры переодеваются, Кейт уходит, обещая вернуться к утру, а Лиз занимает ее место.
Дальше, собственно, и начинается действие. Шесть часов последней ночи в жизни. Случайная встреча в ночном ресторане с парнем по имени Лео, которого преследуют бандиты, желая вернуть найденные им случайно деньги мафии. Погони по ночным улицам, засады, ловушки и жестокой мордобой с кровью. То, чего Кейт так не хватало в ее спокойной, обеспеченной жизни. Ну и в конце шестого часа страстное соитие на крыше небоскреба. Разумеется, с признанием в любви. Кейт ничего не говорит Лео про свою болезнь, дабы не расстраивать юношу.
Но внизу влюбленных ждет засада. Молодой человек погибает на руках у Кейт от разрывной пули в грудь. Но все равно он счастлив. Как и она. Ибо поняли, в чем смысл жизни. В большой и светлой любви. А вовсе не в деньгах мафии, которые она отдает нищему афроамериканскому мальчику-инвалиду, поющему для прохожих гангстарэп.
Затем Кейт возвращается в клинику, ее кладут на операционный стол и делают анестезию. На последней странице она спокойно засыпает с твердой убежденностью, что прожила свои двадцать два года не напрасно. До скорой встречи, Лео…
На последнем предложении Катя не выдержала и разрыдалась в подушку. Стесняться было некого, Ленка в первый же час пребывания на питерской земле ускакала в ночной клуб знакомиться с достопримечательностями.
Спустя неделю Катя перечитала книгу, настолько сильными оказались впечатления. Предложила Ленке, чтобы иметь возможность обсудить, но та отмахнулась, заявив, что чтение книг это вчерашний день. Интернет же есть с картинками…
Попыталась найти в магазинах еще что-нибудь из прозы Вероники Грин, но безуспешно. Один из продавцов сказал, что за последние пять лет она не выпустила ни одной новой книги, а старые давно распроданы. В библиотеке колледжа тоже развели руками. Да, были, но находятся в невозврате.
В чате она поинтересовалась у Пилота, читал ли он «Ночь Накануне»? Пилот ответил, что, кроме полетных карт, сейчас ничего не читает.
Вскоре Катя в третий раз прочла «Ночь», хотя знала сюжет и диалоги практически наизусть. Поняла, почему книга так притягательна. Кате, как и Кейт, не хватало романтических похождений. Что у нее за жизнь? Утром и днем техникум, затем «Доширак», вечером общежитие — и снова «Доширак». Мало того, она стала советоваться с книгой. Когда попадала в нестандартную ситуацию или не знала, какое принять решение, наугад открывала роман и читала верхнюю строку. Как правило, помогало. Видимо, книга платила добром за любовь.
Вот и сегодня, убежав из клуба, она первым делом бросилась к советчице. Не глядя, раскрыла затрепанную книжку и наткнулась на диалог Кейт и Лиз в палате. Именно здесь сестры договариваются о подмене.
«Это не случайно, — подумала Катя, — ведь ситуация очень похожа. Основатель тоже дал шесть часов. После чего начнет операцию. И вероятность того, что она закончится благополучно, тоже крайне мала.
И меня зовут Катя, то есть Кейт. И сестра у меня Лизка. Правда, не близняшка и ужасная эгоистка и вредина. Но остальное сходится. Значит?… Значит, надо провести эти последние часы как провела их Кейт… Вкусив все прелести жизни. А повезет — найти свою единственную любовь».
Катя взглянула в зеркальце, висящее на стене. Она очень даже ничего, с ее точки зрения. Внешность немного портят очки, но их можно снять. И чего этот идиот Генка Смирнов из их группы говорит, что, когда она выходит на улицу, собаки начинают скулить от страха? Может, они просто голодные.
Катя расстегнула пластмассовую заколку, подаренную мамой на восемнадцатилетие, распустила локоны. Интересно, она похожа на Кейт? Та тоже была русоволосой. И возможно, у нее тоже секлись концы, хотя в романе об этом ничего не сказано.
Нужна косметика. Кейт воспользовалась косметичкой Лиз, чтобы скрыть болезненную бледность. У Кати своей косметики не имелось, она считала, что и без нее прекрасно выглядит. Зачем зря студенческую копейку переводить? Но можно позаимствовать у Ленки, она, кажется, кое-что оставила.
Катя раскрыла соседскую тумбочку. Ага, есть! В маленьком пакетике нашелся огрызок карандаша для подвода глаз, высохшая тушь, золотистый патрончик с остатками темно-зеленой губной помады и два презерватива китайского производства. Все, кроме последних, пойдет в дело. Хотя… Их тоже захватим на всякий случай. Конец света концом, но подстраховаться не помешает. Вдруг Основатель передумает?
Тушь она развела водой из чайника, помаду растопила теплым дыханием, карандаш очинила тупым столовым ножиком.
Нанесла боевую раскраску. Супер! Плохо, нечем замазать прыщики на лбу, а давить опасно, говорят, можно занести инфекцию. Вон, Лизка давила, а потом в диспансер целый месяц бегала на уколы.
Теперь озадачиться гардеробом. В ее единственной юбке и вязаной розовой кофточке до колен искать смысл жизни бесполезно. Нужно что-то приметное, броское. Ленка из шмоток ничего не оставила, боясь воровства. На всякий случай Катя открыла их общий шифоньер и осмотрела полки. Есть! Лиловые лосины в светлый горошек спрятались за пустой бутылкой из-под винного налитка «Столовый». Немного маловаты, но натянуть можно. Плохо, что не стираны, но сейчас не до чистоты — часики тикают.
Натянула лосины. А их почти не видно. Юбка мешает. Ничего, укоротим. Придется ножиком, ножницы есть у коменданта, но он давно ушел. Ножик тупой, точилка тоже у коменданта. Обидно. Значит, просто подвернем.
Подвернула, зажав края булавками. Неплохо вышло, хотя с футболкой смотрится не очень. Надо надеть Лизкину блузку. Ее Лизке подарила мама на шестнадцать лет, а потом Лизка передарила Кате на восемнадцать. Блузка великовата, Катя надела ее поверх футболки. Из украшений выбрала бусы из пластмассового жемчуга. Дедушкин подарок. Слово «выбрала» не очень точно — бусы были единственным предметом роскоши.
Прямо как в книге. Там сестры тоже поменялись одеждой…
Выбор обуви невелик. Кроссовки и кремовые босоножки, подаренные крестной на совершеннолетие. Конечно, босоножки — если пойдет дождь, кроссовки промокнут, будет не очень удобно. Правда, они немного жмут…
Накинула кофточку. Нет, не смотрится. Бросила ее на тахту. Потом еще раз взглянула в зеркало, сняла очки, поправила клипсу на левом ухе и выскочила из комнаты, не заметив, что рядом с шифоньером появилась еще одна дверь…
Кейт вышла на улицу… И сразу окунулась в беспокойную атмосферу большого города. Свет неоновых реклам касался крыш проносящихся мимо авто, словно пробуя их на вкус. На огромных щитах менялись картинки, предлагающие вечное счастье в виде товаров народного потребления и пищевых продуктов. Бары и рестораны манили обещанием незабываемых впечатлений. Она прошла мимо нескольких таких заведений — сердце подсказывало — не то, а права на ошибку у нее нет, слишком мало времени отмерила судьба. Поэтому она выбрала самый скромный и неброский бар с тусклой вывеской «Last show», что означало «Помирать, так с музыкой».
Громила-швейцар впустил ее внутрь. Помещение оказалось камерным. Круглая барная стойка в центре зальчика. Несколько белых мужчин на высоких табуретках — каждый занят своим стаканом и своими мыслями. За столиками по углам — две афроамериканские парочки, в дальнем углу смуглый араб. Когда она вошла, никто даже не повернул головы.
Кейт устроилась на табурете, машинально глядя на спину бармена, колдовавшего над бутылками. Она прикурила сигарету, выпустив в потолок струю дыма, — дым казался таким же нереальным, как и все происходящее. Завтра реальности для нее уже не будет. А что будет? Что?
Занятая внутренним монологом, она не сразу заметила — ее внимательно разглядывают. Молодой мужчина напротив… Золотистые вьющиеся волосы, широкоплечий, довольно привлекательный… В общем, ничего особенного. Но глаза… Таких глубоких глаз она не видела раньше. В его взгляде читался не просто праздный интерес. Что-то в нем такое было… Некий странный микс из целой гаммы эмоций и чувств. И печаль, и горький опыт, и надежда. Где-то в глубине словно притаился страх, а на поверхности мерцали озорные огоньки. Как ни странно, все ее существо вдруг откликнулось на этот взгляд. Они как будто настроены на одну волну.
— Здравствуй… Скучаешь?
Катя вышла из общежития. Бездомный пес Яндекс, лежавший на ступеньках, заскулил и пополз к кустам. Пса прикормил охранник. Яндексом его назвали студенты за умение в любом месте отыскать что-нибудь съедобное.
«Наверно, грозы испугался, — подумала Катя, — бедненький, он даже не знает, что это его последняя ночь».
Она посмотрела на вечернее небо, но без очков ничего, кроме лохматых туч, не разглядела. По раскатам грома догадалась, что вот-вот начнется гроза. А зонтик есть только у коменданта.
Куда пойти? Как Кейт, в ресторан? В кошелечке всего сто родительских рублей, даже на кофе не хватит. Если не заказывать — выгонят. Искать смысл жизни на темной улице как-то страшновато, по голове могут настучать или в милицию заберут.
А улица была темна. И чертовски непривлекательна. Совсем не Лос-Анджелес. И даже не Великобельск с его маленькими уютными домиками и зданием драмтеатра на центральной площади, в котором даже зимой не отключали отопление и можно было погреться.
За перекрестком произрастал трехметровый ядерный гриб, по периметру которого бегали веселые огоньки. Ночной клуб «Убежище». Один раз Катя была в нем. Ленка затащила. Сама-то она там постоянно зажигала. Кате не очень понравилось. Шумно, и потом скошенной травой пахнет, голова болит. Ленка пыталась научить, как правильно знакомиться с парнями, но парни предпочитали смотреть футбол по телевизору над барной стойкой. Катя не пробыла в «Убежище» и часа. Во-первых, скучно, во-вторых, надо было готовиться к коллоквиуму. И в меню не было «Доширака».
Но сегодня выбора нет. В «Убежище» пускают бесплатно, это главное. И люди там есть. Пока живые.
Строгая надпись над входом гласила, что лица моложе восемнадцати лет допускаются в клуб только в сопровождении родителей или взрослых. Кате было восемнадцать, но выглядела она значительно моложе, поэтому могут быть проблемы. Паспорт она не захватила, он находился у коменданта в качестве залога за матрас. В связи с экономическим кризисом наиболее предприимчивые студенты повадились продавать их на вещевом рынке дачникам. Комендант принял меры.
— Покажите ваш паспорт… — осипшим голосом по привычке запел вышибала.
— Вам нужен «гексорал», — посоветовала Катя.
— Не помогает. — Он опустил глаза на ее ноги в горошковых лосинах и замер, словно лежачий полицейский.
Катя прошла мимо застывшей фигуры, спустилась по ступенькам. Возле рамки металлоискателя положила связанную бабушкой сумочку на специальный поднос. В сумочке были ключи от комнаты и кошелек. Могли зазвенеть. Но зазвенели шпильки, поддерживающие подол юбки. Впрочем, второй вышибала, как и первый, на это не отреагировал.
— Можно? — на всякий случай спросила Катя.
Вышибала едва заметно кивнул головой. Дескать, можно. Катя забрала сумочку и прошла в зал.
Зал «Убежища» освещался скудно, как и полагается подобным заведениям. Это создавало определенные неудобства, учитывая, что девушка оставила в комнате очки. Расплывчатые лица, троящиеся светильники, темная однородная масса танцующих. Надо занять место. Не стоять же в проходе.
О, словно по заказу! Человек, стоящий за ближайшим столиком-грибком, быстро поднялся и растворился во мраке. Занимаем.
Она запрыгнула на высокий стульчик-пуфик, закинула ногу на ногу. Вспомнила правило, рассказанное опытной Ленкой. Ни в коем случае не показывать вида, что ты тут новенькая. Наоборот, ты тут всех знаешь, зажигаешь через день и лично знакома с хозяином.
Кейт, кажется, закурила. Но Катя не злоупотребляла никотином. Отчим говорил, что никотин убивает не только лошадей, но и вообще всех парнокопытных. Можно, конечно, рискнуть, попросить…
Что там было дальше? Кейт увидела Лео, который поначалу не обратил на нее внимания. Лео сел за соседний столик, и Кейт спросила, не скучно ли ему.
Прищурившись, она оглядела ближайшие столики. Свободных парней не высмотрела. А спрашивать у кого-нибудь про скуку в присутствии спутницы чревато, можно и пилкой для ногтей в глаз получить.
— Заказывать что-нибудь будем? — поинтересовался официант в подвязанном вокруг пояса черном фартуке.
— «Доширак» есть?
— Простите, а что это? Спиртное?
— Нет… Еда. Вкусная.
— Извините, — парень виновато развел руками.
— Ну, плохо… — жеманно вздохнула Катя. — А что есть?
— Пожалуйста. — Официант положил на столик кожаную папочку, мельком взглянув на ее лосины. — Коктейли, закуски.
— Я выберу.
— О'кей.
Она раскрыла папочку и тут же закрыла обратно, поняв, что ее ста рублей хватит разве что на зубочистку или перечницу.
Ну, где же ты, Лео? Где? Это же последняя ночь! Я должна найти этот чертов смысл жизни. Должна! А то так и умру, не попробовав! Это ужасно несправедливо.
Нет, все должно получиться! Книга еще ни разу не подводила!
И не подвела!
Спустя минут пять в зал зашел молодой, симпатичный мужчина. Такой же, как у Лео, коричневый пиджак, такие же светлые волосы. Или темные, что не так важно. Кажется, он взволнован. Встал за свободный столик, сразу закурил, принялся осматривать зал. Да, это шанс! Надо использовать, пока не использовали другие. Началась романтика!
Катя спрыгнула со стульчика, по пути сбила с ног официанта и зашла со спины новичка. Придется кричать — проклятый гангстарэп закладывает уши.
— Здравствуй!!! Скучаешь?!! — Она сразу обратилась на «ты».
Парень повернулся, но разглядеть его лицо Кате помешал фонарь, светивший из-за его спины.
— Конечно, скучаю!!! — прокричал он. — Не видно разве?
У нее получилось! Теперь надо закрепить успех!
— Я составлю компанию, не возражаешь?!
— Не возражаю! Составляй!!!
Катя запрыгнула на второй свободный стульчик.
— Меня Катей звать!!! А тебя?!
— Аркадием… Петровичем. Как Гайдара.
Она ничего не слышала про Гайдара, наверно, это какой-нибудь модный диджей. Несмотря на то что в родном Великобельске было целых две дискотеки, ни на одной из них она ни разу не была, поэтому плохо ориентировалась в современной музыке.
— А кто это? — уточнила она.
— Так… Артист один.
— Класс! Коктейлем не угостишь?!
— Легко!!! Хоть двумя!
Лео тоже угощал Кейт коктейлем! Сходится!!! Потом он пригласил ее прогуляться по Санта-Монике и Голливудским холмам!
Он сделал знак официанту и, когда тот подошел, заказал пару коктейлей.
— А ты местный?! — спросила Катя.
— Да!
— А я из Великобельска, — она решила играть в открытую, — от слова «белочка». У нас белок много. А здесь учусь! А ты кто?
Волнуясь, она немного «рыкала» и «хтокала». Никак не избавиться от провинциального акцента…
— Сценарист!
— Ух ты! Правда?!
— Правда. «Мой любимый дядюшка», «Право на выстрел», «Огонь на поражение»!
Ничего из перечисленного Катя не смотрела. Она предпочитала сериал «Родись счастливой» и программу «Тайны нанотехнологий», где был очень симпатичный ведущий в таких же круглых, как у нее, очках.
Но это и неважно, что не смотрела. Главное, что Лео тоже отправил один сценарий на студию. И его обещали купить. И если бы не мафия, он бы стал профессиональным сценаристом.
Это не просто совпадение! Это судьба.
— Класс!!! — Катя не могла сдержать радости, — А Гошу Куценко видел?
Она сама не знала, почему вспомнила про Гошу. Наверно, для поддержания разговора.
— Видел!!! Слушай, а что мы глотки надрываем? Пойдем ко мне, я тут рядом живу! Поговорим спокойно, коньячку дернем! У меня монпансье есть!
Лео предложил выпить Кейт мартини и закусить устрицами. Но какая разница, монпансье или устрицы?! Главное, смысл один и тот же!
— Ура! — не сдержалась Катя.
Выходя, она не заметила выражения лица вышибалы. Такое бывает, когда помойный бомж вместо медной лудяги вдруг достанет из кармана платиновую карточку какого-нибудь центрового банка. С отсканированной фотографией небритой и опухшей физиономии.
На улице уже резвилась гроза. Не захлебнуться бы…
— Бежим! — Аркадий схватил Катю за руку и устремился вперед.
Она не бежала, а летела. Забыв и про конец света, и про Основателя. Ей было так радостно и волшебно, словно она попала в самый настоящий голливудский фильм. Раньше такое случалось только во сне. Вот недавно, кстати, приснилось. Она голосовала на обочине. Остановился смуглый, белозубый юноша на мотоцикле, немного похожий на молодого Джонни Деппа. Они мчались по солнечной долине, Катя крепко обхватила его мускулистый торс, чтобы удержаться в седле. Он привез ее на свою виллу. Она сразу прыгнула в бассейн, прямо в платье. Юноша прыгнул следом, но уже без платья. В смысле, безо всего… И когда они начали обниматься, сказке пришел конец, потому что вернулась с дискотеки подвыпившая Ленка и нагло включила свет.
А сегодня все наяву. Бассейн, конечно, у Аркадия вряд ли есть, но ванна наверняка имеется. А в ванне тоже очень романтично. Если зажечь свечи и набросать лепестков роз, как советуют в журнале «Мила», найденном под тахтой в общежитии.
Катя по-прежнему не могла разглядеть его лица — слишком темно плюс трехминусовая близорукость. По дороге он ничего не говорил. Молчала и она, целиком погрузившись в сладкие фантазии.
В подъезде не оказалось лампочки. Аркадий остановился, тяжело дыша. Она уловила запах крепкого алкоголя. Так иногда пахло от отчима, когда он возвращался со сверхурочных. Ну и что? Это вовсе не означает, что ее новый знакомый плохой человек.
— Погоди, — Катя аккуратно освободила свою руку, — ты весь мокрый, я отряхну.
Можно было, конечно, и не отряхивать, но Кате вдруг захотелось сделать дли него что-то доброе и приятное. Ведь он тоже сделал для нее столько хорошего…
Держась за руки, они поднялись на этаж.
— Проходи. Можешь не разуваться. — Аркадий слегка подтолкнул ее в спину.
Катя прошла в комнату, где уже горел свет. Уловила тот же алкогольный дух, к которому добавился аромат жареной селедки и ее любимого «Доширака». Прищурилась, чтобы получше разглядеть обстановку. Ничего комнатка, даже больше их гостиной в квартире отчима. Компьютер, стопки бумаг на столе, початая бутылка коньяка, незаправленная тахта. Календарь с голой женщиной на стене. Не обманул, и в самом деле сценарист… Лео, кстати, тоже жил небогато. На съемной квартире где-то на окраине Лос-Анджелеса. Но это не помешало Кейт полюбить его. Ведь любят не за жилплощадь, даже если нет своего угла.
— Ты один живешь? — на всякий случай спросила Катя, подразумевая женскую половину.
— С продюсером, — ответил стоящий у нее за спиной Аркадий, — но он бывает не каждый день.
Интересно, продюсер мужчина или женщина? Но уточнять не стала.
— А я в общежитии. Скучно там…
Она повернулась, чтобы улыбнуться. Но не улыбнулась. Блин, а он не такой уж и привлекательный, как ей показалось в темноте. Во-первых, возраст. Чуть помладше отчима. Во-вторых, лицо. Совсем не Джонни Депп и не Лео. У их соседа по площадке такое бывает после двухнедельного запоя. Небритый, с синяками под глазами. Да еще слипшиеся от дождевой воды волосы, словно «Доширак», растворенный в холодной воде. И фигура подкачала. Живот, лавиноопасно свисающий над брючным ремнем, кривоватые ноги. Вряд ли Кейт влюбилась бы в такого. Лео был строен и хорошо сложен, а Аркадий… хорошо разложен. Но ничего, может, у него светлая душа, как у героини «Родись счастливой». Нельзя же судить о людях только по внешности. Вон, ее соседка по лестничной площадке в Великобельске вообще на Шварценеггера похожа. А душа добрая — сорок бездомных кошек в однокомнатной квартире держит. И восемь собак.
Он подтолкнул ее к стене и указал пальцем на стену:
— Ты что-нибудь видишь?
— Ничего, — без очков Катя действительно ничего, кроме черной двери, не видела, — дверь как дверь. У тебя там еще комната? Или ванная?
Ей хотелось, чтобы там была ванная. Она бы невзначай упомянула статью из «Милы»…
— Так… — вдруг ощетинился Аркадий, словно пойманный на крючок ерш. — Пошла, на хер, отсюда, шалава великобельская!
Он махнул рукой, сбив со стола пачку листов. Кате показалось, что она ослышалась. Возможно, это гром за окном. Нет… Не послышалось. Это было понятно по его взорванному неожиданной эмоцией лицу.
— Аркадий… Вы что?!
— Не вы, а ты!.. Уматывай в свое «Убежище», сопля зеленая! В общаге ей скучно! В цирк иди, там весело!
У Кати перехватило дыхание. Она ожидала всего чего угодно, кроме этого. За что? Почему? Он же сам пригласил ее… Она отряхнула его от дождевой воды и не сделала ничего предосудительного! Что происходит?! В книге такого не было!
— Но… Ты же… Сам… Монпансье… Коньяк… Не дав договорить, Аркадий грубо схватил ее за руку и поволок в прихожую. Когда он захлопывал за ней дверь, у Кати непроизвольно вырвалось нехорошее слово «пидор». Так отчим обычно реагировал на очередное заявление их губернатора или клип Филиппа Киркорова. Сама Катя никогда матерными словами не ругалась. В их школе и дворе это было не принято. Выпалив нехорошее слово, она испугалась. Вжав голову в плечи, помчалась вниз, подозревая, что несостоявшийся кавалер может догнать и ударить. Не догнал. Даже не попытался.
Кейт вышла из бара. Небо плевалось дождем, словно насмехаясь над ней. Но Кейт не замечала дождя. На нее словно надели скафандр, сделавший ее нечувствительной к происходящему снаружи, но внутри которого ее терзала нечеловеческая боль.
Подобного разочарования она не испытывала ни разу в жизни. Даже узнав, что болезнь не оставила ей шансов на продолжение. Да и зачем ей такое продолжение… Если ей не удастся испытать самого главного, ради чего стоило жить, — Любви…
Встреча с Лео подарила надежду, но надежда растаяла, не успев превратиться во что-то большее. Как внезапно исчез и сам Лео, стоило ей отвернуться на пару секунд. Судьба словно издевалась над ней в эту последнюю ночь. Что ж, если небо не знает жалости — она принимает вызов. Она уйдет из этого жестокого мира с легкостью — может, там, в мире ином, будет лучше. С таким существованием расстаться проще. Ни сожалений, ни раскаяния. Раскаиваться пока не в чем и сожалеть тоже не о чем. Разве что об этом светловолосом и голубоглазом парне, взгляд которого обещал так много…
Рядом затормозила машина, но она шла дальше, не останавливаясь.
— Эй, красавица!
Она повернула голову, лишь когда парень выскочил из старенького «форда» и осторожно взял ее под локоть. Их взгляды встретились.
Это был Лео…
Катя не заплакала. Какой смысл? Все равно никто не увидит. Плакать надо на людях, чтобы посочувствовали, пожалели и поддержали. А кто сейчас поддержит? Вороны? Но эмоции бурлили, как вода в стакане с кипятильником, так, что хотелось запустить камнем в витрину.
Негодяй! Что она ему сделала? Почему он ее вышвырнул? Может, не понравился вопрос, с кем он живет? Но она же безо всякой задней мысли поинтересовалась! Или продюсер, про которого он говорил, все-таки мужчина? А ее он пригласил из любопытства? Испытать, что такое любовь с женщиной. А в последний момент испугался… Да нет, уж больно странно он себя повел. Скорее всего, решил, что на его квадратные метры позарилась. «Да нужны мне его метры. Все равно к утру их не будет. И его, старого маразматика, тоже не будет. Так тебе, подлецу, и надо!»
От этой мысли ей стало немного легче. Потому что Катя привыкла сначала думать о других и лишь затем о себе.
Она не знала, куда идти. Обратно в «Убежище»? Но она промокла до нитки. Что там мокрой делать? Это, наверное, неприлично. Да и не пустят в таком виде. Назад в общагу? В комнату? Лечь на тахту и искать романтику в обществе тараканов? Или смотреть по черно-белому ящику ночной выпуск «Смехопанорамы» для взрослых с политическими шуточками? Нет уж, спасибо. Поэтому просто брела по мокрому тротуару куда глаза не глядят, ибо без очков все равно ничего не видела.
Катя неожиданно вспомнила свою школьную любовь. В одиннадцатом классе она влюбилась в учителя труда. У него были сильные руки, которыми он ловко и грациозно управлялся с напильником. Фартук, бандана… Ему было около тридцати, но разница в возрасте ее не смущала. Он никогда не ставил двоек и со всеми учениками разговаривал на «вы». Даже с ней. Катя несколько раз порывалась открыться ему, но не хватало духу. Решила, что сделает это во время выпускного. Но не сложилось. За две недели до бала учителя забрали в милицию и не вернули обратно. Говорили, будто он приставал к мальчишкам из младших классов. Но Катя не верила. Ведь милиция сажает невиновных, об этом все время говорят по телевизору и в Сети. Наверно, его оклеветали враги. Она поклялась, что дождется его, хотя восемь лет — это много. А сегодня едва не нарушила клятву. Смалодушничала. Но у нее есть оправдание: завтра — конец света.
Предавшись приятным воспоминаниям, Катя не услышала шума приближавшейся машины и вернулась в настоящее, когда та веером окатила ее водой из лужи.
Девочка остановилась, обхватив себя руками. Вообще-то Питер не Сочи, здесь даже летом в одной блузке гулять по ночам чревато. Да еще ставшей от воды практически прозрачной.
Машина, облившая ее, притормозила, затем сдала назад. Катя не разглядела марку, могла лишь уверенно заявить, что кузов был темного цвета.
— Эй, кгасавица!
Голос, раздавшийся из салона, принадлежал молодому человеку. Человек слегка картавил.
— Вы мне?
— Тебе, тебе…
Опять как в книге. Кейт тоже шла по улице, и ее на машине догнал Лео. И тоже назвал красавицей…
Да, книга не подвела ее! Не могла подвести! История с Аркадием была чистой случайностью. А романтика только начинается! Ура!
— Отдыхаем или габотаем? — Человек наклонился к пассажирскому окну. Катя не могла разглядеть его лица. Слишком темно. Но голос звучал приятно, несмотря на дефект речи.
— Я учусь!
— Тоже неплохо… Одна, что ли, учишься или стагший есть?
Она не поняла вопроса. Возможно, парень имел в виду старосту группы? Но откуда он может про него знать? Неужели интуиция? Когда Кейт и Лео встретились, им показалось, что они знают друг друга всю жизнь.
— Нет, не одна. В группе. А староста уже уехал.
— Ггуппешник, значит… Бодрит. А где остальные?
— Тоже разъехались. А у меня билет через неделю.
— Гастголеры… Я тоже не местный… Ладно… Хата есть?
— Я в общежитии живу.
— Тогда садись. У меня тут бгатуха гядом. У него пгикольно. За часок уложимся.
«Целый час на дорогу, — подумала Катя, — много. В моем-то положении… Но выбора нет».
— Чего гастерялась? Садись, садись, у меня тги часа всего. А деньгами не обижу.
Надо же, словно мысли мои читает…
Катя ощутила холодок в районе солнечного сплетения. У него тоже три часа. И про деньги упомянул. Не исключено, деньги мафии. Все сходится…
— Скажите, а вы «Ночь Накануне» Вероники Грин не читали случайно?
— Вегонику читал, и Анжелу читал, и Магго читал. Много кого читал. И всех ночью! Садись, не боись! — улыбнулся парень и закаркал, в смысле — засмеялся. Просто смех у него такой… грубый, мужской. Настоящий мачо. Как Лео.
Катя открыла дверь и опустилась на сиденье авто. Иномарка. Сиденья удобные, не то что в зеленых «Жигулях» отчима.
Парень газанул с места, машина с посвистом рванула по безлюдной улице.
В салоне она немного разглядела водителя. Лет двадцать пять, может, чуть старше. Немного картофельный нос, голый череп. Ну и что? Брюс Виллис тоже лысый, а играет одних героев. Внешность не показатель, хотя лучше бы он был, как Лео, золотогривым. Одежда неброская — жилетка, футболка, джинсы. Простой рабочий парень.
— А как вас зовут?
— А че ты «выкаешь»? Или старший заставляет? Типа, культурная столица?
— Нет… Просто… Мы незнакомы.
— Ну и как тебя звать?
— Кейт… То есть… Катя.
— Кейт, — усмехнулся парень. — Как вы только себя не обзываете… Я однажды с Гертрудой отжег. А потом узнал, что она Галя из Мариуполя. Прикинь — Гертруда! Героиня Труда!
— Это бывает, — посочувствовала Катя. — Хуже нет, чем разочароваться в человеке. Особенно в любимом человеке.
— Ну, я не скажу, что разочаровался, — пожал плечами парень, — работала она не по-детски. Только зачем цену себе набивать?
— А тебя как звать?
— Зови меня Леопольд. Ну или Лео. Для простоты.
Катя вздрогнула. Лео! Боже мой! Лео! И это не сон! Это наяву, пускай и ночью! Она нашла его! Она не зря мечтала!
— Ты сказал, у тебя три часа, — вспомнила она.
— Да, в семь билет в Москву. Я оттуда сам. К брательнику на пару дней приезжал погостить. У него подруга здесь. А тачка его, я решил прокатиться по приколу. «Форд»… Ты чего трясешься? Замерзла, что ли? Там ветровка сзади, набрось.
— Нет, ничего… Спасибо.
Это заботливое «набрось» согрело Катю лучше пухового одеяла. Потому что Лео из книги тоже предложил Кейт свою куртку. И марка машины та же. «Форд».
Он сделал музыку погромче. Верещала столичная ретростанция. Катя не очень любила старинную музыку. Дома она была вынуждена слушать шансон, который постоянно крутил отчим, а по ночам, когда его не было, тайно заводила диски Энрике Иглесиаса и Димы Билана. А утром прятала пластинки за буржуйку. Но однажды зимой отчим случайно нашел их и сжег, несмотря на то что Катя на коленях умоляла пощадить Диму с Энрике. «Не порти вкус, дочка, — сказал отчим, бросая диски в огонь, — ты мне еще спасибо скажешь». После чего завел «Владимирский централ, ветер северный».
Самое ужасное, что здесь, в культурной столице, тоже мало кто слушал ее любимцев.
Но сейчас ей было все равно, что играет. Еще пятнадцать минут назад она и представить не могла, что окажется в теплой машине с молодым человеком по имени Лео! Такое бывает только в кино! Жаль, ее не видит Ленка, она бы умерла от зависти!
— Обратно отвезти не смогу, не по пути. — Лео достал сигарету и прикурил от большой бензиновой зажигалки.
Катя пока и не собиралась ехать обратно. Ведь приключение только начинается!
— Ничего, не волнуйся… Я доберусь.
— Сама-то откуда?
— Из Великобельска. От слова «белочка».
— Откуда только не едут… Ликегу хочешь? Для газогрева? Или стагший не велит?
— Староста уехал, я же говорила.
Катя практически не употребляла спиртного, отчим с детских лет привил ей ненависть к алкоголю. Дескать, у нее плохая наследственность по отцовской линии. Родной папенька ухитрился умереть от цирроза в тридцать лет. И даже на выпускном она пила лимонад «Колокольчик». Но сегодня выпьет. Потому что Кейт в книге тоже выпила виски, предложенный Лео.
— А виски нет?
— Губа не дуга. Нет, тока ликег. Но он не паленый, отвечаю.
Лео протянул руку к бардачку, она разглядела на его пальцах татуировки-перстни. Один такой был у отчима. Как-то Катя спросила, что это означает. Отчим покраснел и сказал, что в армии был писарем. Связи она не поняла, но больше не переспрашивала. Наверно, это какой-то тайный знак посвященных. Лео достал плоскую початую бутылку с тягучей жидкостью зеленого цвета, протянул Кате:
— Стаканов нет, давай из гогла. Приедем, я тоже дегну.
Она отвинтила пробку, в нос ударил холодящий запах мяты. Сделала глоток… А ничего, кстати, не так и противно, как она предполагала. Даже вкусно. И не горько.
— Э-э! Ты не увлекайся! — Лео отобрал бутылку, когда в ней осталось на пару наперстков ликера. — А то отгубишься еще. А мне бгевна не нужны.
Катя не поняла, о каких бревнах идет речь, но уточнять постеснялась. Алкоголь начал ознакомительное путешествие по невинному девственному телу. В режиме суперблиц. Когда через три минуты Лео окатил водой из лужи какого-то ночного велосипедиста, Катя, вместо того чтобы возмутиться, неожиданно рассмеялась. Лео тоже засмеялся.
Она не видела, куда они едут, но ей было все равно. Хоть на острова Зеленого Мыса. Лео был рядом с ней! В эту последнюю ночь!
А почему последнюю? Кто это вдруг решил? Основатель? Какой еще Основатель? Кто он такой?! Подумаешь, про солнышко угадал. Ха-ха-ха! Фокусник!.. Видел бы он, какие фокусы отчим с картами показывает!
Катя опять засмеялась. Озноб отпустил. Ей стало необыкновенно тепло и хорошо. Словно она оказалась на солнечном пляже и бежала вдоль берега моря, взбивая ступнями пену. А навстречу бежал Лео. Он был в красной бандане, такой же, как у учителя труда, и в ярких шортах. Его загорелое тело играло мускулами, а солнечный зайчик отражался от белоснежных зубов. Как он красив! Еще немного, и они сольются в объятиях под завистливыми взглядами курортников… А потом нырнут в воду и будут резвиться, словно дельфины.
— Слышь, Кейт, когда пгиедем, скажи Людке — это бгательника подгуга, что мы с тобой давно знакомы… Лады?
— Что? — Катя вернулась с курорта.
— Ну, она не любит, когда вот так… Хай поднять может. Договогились?
— Конечно, — улыбнулась Катя.
Да и могла ли она отказать Лео в таком пустяке? Скажет все что угодно и кому угодно.
— Ского уже… Я просто Питег не очень знаю, кгуга дал.
Музыка подыгрывала настроению. Фонарики за стеклом кружились в ритме шансона. Ей хотелось кружиться вместе с ними. От счастья. Может, в этом и есть смысл жизни? Даже если всего несколько минут тебе так хорошо, что ты можешь искренне сказать: «Да, я счастлива», — значит, жизнь прожита не зря. А если не минут, а часов? Слышишь, Основатель? Если ты, конечно, слышишь. Я счастлива!
Алкоголь, как всегда, победил. Ну, по крайней мере, занял ключевую высоту, с которой удобно обстреливать любые мишени.
Она повернула голову и придвинулась к Лео, чтобы получше разглядеть его лицо. «И с чего я решила, что он несимпатичен? Да Джонни Депп по сравнению с ним вампир с похмелья! А его картавость так трогательна…»
Музыка кончилась. Ей захотелось прижаться к его плечу, как это делала Кейт…
Кейт, милая Кейт… Спасибо тебе за все.
— Ты че, прямо в тачке хочешь? Неудобно же… Потерпи, почти приехали.
Лео нежно убрал ее голову со своего плеча и свернул в арку. Как он обходителен, как мил… А куда мы приехали? И зачем? А, какая разница! Жаль, что ее не видят Ленка и Лизка. Особенно Лизка.
Лео нашел свободное место, сдал назад, чтобы развернуть машину. Еще немного и… Они начнут целоваться. Сначала немного осторожно, а затем пылко и страстно, смачно причмокивая. Он будет ей шептать смешные глупости, а она говорить, что он открыл ей новый мир, и рассказывать свой последний сон. Все как в книге… Еще немного…
— В столице два часа ночи… В студии с экстренным выпуском новостей Владимир…
Уже два? Как быстро! Хотя разница? Ей уже все равно. Она нашла то, что искала.
— По сообщению информированного источника, завтра во время проведения марша несогласных готовится провокация…
— Лео… знаешь, мне раньше казалось…
— Тихо ты! — нервно прервал ее парень, крутанув ручку на приемнике.
— …В сторону бойцов спецподразделений будет произведено несколько выстрелов из пистолета и брошена бутылка с зажигательной смесью… Провокаторы скроются в ближайшем подъезде, после чего уедут на машине с номером… Цель провокации… Возможны жертвы…
Ну что он слушает эту ерунду, вместо того чтобы целоваться? Лео! Я же здесь! Твоя Кейт! Я жду!
Лео неожиданно грязно выругался. В том числе тем нехорошим словом, которым она обозвала Аркадия. Только во множественном числе. Потом посмотрел на нее. Даже без очков Катя увидела, что его лицо не отражает эмоций, характерных для любовной преамбулы. Скорее, испуг и расстройство.
— Так! Вали отсюда, шалава великобельская! — Несколько капелек его слюны попали ей на лицо. — Быстго!
— Лео… ты что?!
— Пошла, говогю, на хег!
Он выскочил из машины, обежал вокруг и рванул пассажирскую дверь. Схватил Катю за блузку и вытащил из салона. Блузка треснула по шву.
— Лео, что случилось?! У тебя неприятности? Но не волнуйся, все образуется… Надо верить в лучшее.
— Заткнись! — Он захлопнул дверь, пиликнул сигнализацией и побежал к ближайшему подъезду.
Через пару секунд от Лео остались лишь брызги слюны на лице несчастной Кейт.
На улице, за аркой, ей стало плохо. Снова начался озноб. Катя обняла стойку рекламного щита, чтобы не упасть, ибо земля качалась под ней, словно палуба во время шторма. Жадно хватила ртом воздуха и закашлялась. Ее вырвало зеленой жижей, смешанной с непереваренным «Дошираком». Рот наполнился горечью.
Такого в книге не было. Кейт не блевала на улице под рекламный щит «Измени жизнь к лучшему»! И ее не обзывали шалавой. Дважды.
— Нажралась, шалава… Трижды…
Мимо проехал велосипедист. Кажется, тот самый, которого они облили из лужи.
Да что ж они все?! Что я им сделала?! Почему шалава? Что за слово такое дурацкое?…
Катя сделала пару шагов, но затем вернулась и закидала содержимое желудка землей из ближайшей клумбы. Отчим приучил ее к порядку. Фраза «Наследил — убери» была одной из самых любимых.
Ей стало немного легче. По крайней мере физически. Душевная рана по-прежнему была открыта, и из нее хлестала кровь — примерно так описала бы чувства героини Вероника Грин.
Что случилось? Почему Лео испугался ее? Или не ее?… Может, она опять сказала что-нибудь не то? Но она просто не успела ему ничего сказать! И что ей теперь делать? Куда идти?
Она огляделась. Незнакомая холодная улица. Она плохо знала город, как и Лео, этот козел картавый. Подняла голову на рекламный щит. Девушка, похожая на солистку группы «Виагра», эротично облизывала новый мобильник. «Открой для себя мир лизинга!»
Как им не стыдно! В их Великобельске никогда бы не повесили такой гадости.
Катя, обняв себя за плечи, пошла вперед. Точнее, назад, по направлению к мелькнувшему между домами шпилю Петропавловки. Он служил хорошим ориентиром, и она не заблудится.
Заблудится? А куда она собралась? В общагу? Лечь на тахту и проплакать остаток последней ночи?
Не-е-е-т… Она не сдастся просто так. Вспомнилось строгое лицо отчима. «Нет такого замка, который бы не открылся. Главное была бы дверь».
Да! Она найдет эту дверь и войдет в нее! Она не слабачка! Она еще возьмет от жизни все. Как в рекламе «Пепси»! Вперед! У нее еще есть три часа!
На обратную дорогу ушло два, потому что Катя все-таки заблудилась. Да и расстояние оказалось неблизким. Ужасно разболелась голова, хотелось спать, но зато она полностью протрезвела на свежем воздухе. Она найдет свое предназначение, несмотря на рваную блузку. Она сможет…
Вышибала в «Убежище» уже не обратил на нее никакого внимания. Она спустилась в зал, прошла в туалет. Боже мой! Дождь смыл тушь с ресниц, на голове черт-те что!.. В таком виде счастья не поймаешь, только неприятности и герпес. На умывальнике слева от нее лежала приоткрытая косметичка, немного запачканная белым порошком, видимо мелом. Ее хозяйка, девушка лет двадцати, сидела на полу с закрытыми глазами, прислонившись спиной к кирпичной стене. Вряд ли она заметит, что кто-то воспользуется ее косметичкой. Но Катя никогда не брала чужих вещей без спроса, отчим говорил ей, что крысить — самое последнее дело.
— Простите, можно я возьму вашу тушь? Мне на минуточку.
Сидящая на полу барышня никак не отреагировала, поэтому Катя посчитала, что она не возражает. Нашла в косметичке тушь, подкрасила ресницы.
— А румяна можно?
Хозяйка косметики лишь дернула правой ногой. «Спит, наверное».
Больше Катя не спрашивала. Оживила губы вишневой помадой, припудрилась, наложила тени и, сказав девушке «спасибо», вышла из туалета.
Нашла свободный столик, хотя гулящей публики не уменьшилось. Парень-официант тут же ее заметил.
— Что-нибудь хочешь?
— Нет пока… Я… позову.
— Те два коктейля я включу в счет.
— Но я их не пила! — возмутилась Катя, вспомнив про коктейли, заказанные Аркадием.
— Ты их заказала.
Парень умчался в противоположный конец зала. Катя осмотрелась, вновь прищурив глаза. Кажется, за время ее отсутствия здесь ничего не изменилось. Все тот же туман из сигаретного дыма, мерцающие лампочки, та же девица на шесте, изображающая лизинг, снующие, как пестрые экзотические рыбки, юноши и девушки, бьющая по мозгам монотонная музыка и запах скошенной травы. И ни одного свободного мужчины…
Следующие полчаса не привнесли в обстановку никаких принципиальных изменений. Из туалета вышла проснувшаяся хозяйка косметички и устремилась на танцпол зажигать.
Но что же делать? Основатель, прогнанный было ликером, снова вернулся и маячил перед глазами. И сейчас, на трезвую голову, Кате казалось, что его угроза выключить свет гораздо реальней, чем в начале ночи.
Она уже не могла спросить совета у Кейт. В это время они с Лео предавались любви на крыше небоскреба. А Катя находится под землей, безо всякой любви и даже намеков на небоскреб. И вряд ли за оставшееся время в ее жизни случится романтическое приключение. Но она решила ждать до конца. Каким бы этот конец ни был.
И дождалась! В зал спустился новый гость. В футболке и шортах-бермудах, что говорило о романтических наклонностях. Занял место за столиком и начал присматриваться к гостям клуба. Катя поняла, что это ее шанс.
К сожалению, она знала только один рецепт быстрого знакомства. Тот самый, из книги.
— Здравствуй!.. Скучаешь?!
Парень обернулся. Какой-то он запыхавшийся, словно убегал от стаи собак.
— Очень!
— Ты один?!
— Ну, раз скучаю, значит, один!
— Я составлю компанию?! Не возражаешь?!
— Составляй!
Парень тоже, как и она, явно куда-то спешил. Это чувствовалось. Что ж, может, и к лучшему…
— Меня Катей звать! А тебя?!
— Артуром!
Катя не расслышала:
— Юрой?!
— Артуром! Почти Лео.
— Красивое имя! Коктейлем не угостишь?
Парень оценивающе посмотрел на Катю. В его взгляде она не прочитала осуждения или презрения.
— Угощу!.. Потом!
— А ты местный?!
— Да!
— А я из Великобельска! От слова «белочка»! У нас белок много! А здесь учусь!
Кажется, он ее не очень внимательно слушает. Пялится в зал, словно ищет в потемках кого-то, но не может никак отыскать.
— Что?! — не поворачиваясь, переспросил он.
— Учусь здесь! В педагогическом! — разволновавшись, Катя перепутала высшие учебные заведения.
— На учителя?!
— Нет, на юриста!.. А ты чем занимаешься?
— Писатель я! Фантаст! — по-прежнему не оборачиваясь, ответил Артур.
Везет ей, однако, сегодня. Сценаристы, писатели. Наверно, тот, из Москвы, был поэтом.
— Прикольно! Ты здесь в первый раз?!
— В первый! А ты не в первый?!
— Нет! Тут классно!
Ничего классного, как уже было сказано, Катя в «Убежище» не находила, но ответила так, памятуя совет Ленки. И, похоже, подруга была права, ибо Артур тут же обнял Катю за талию и придвинул к себе.
— Слушай! — Он закричал ей прямо в ухо. — Мне тут друга одного найти надо! Гариком звать! Его папаша этот клуб держит! Ты же здесь всех знаешь! Не покажешь?!
Катя знала здесь далеко не всех, вернее, никого не знала. Но кто такой Гарик и как он выглядит, представляла. Во время первого похода в «Убежище» Ленка показала его. Она мечтала заманить его в свои ажурные сети, но безуспешно. Когда полчаса назад Катя возвращалась из туалета, видела Гарика в соседнем зале. Или человека, похожего на Гарика. Без очков она не дала бы ста процентов гарантии. Гарик шептался с какой-то малолеткой.
— А зачем он тебе?! — Катя в свою очередь обхватила парня за торс и крепко сжала футболку.
— Предложение есть! Коммерческое! Долго объяснять! С меня еще коктейль! — Артур сделал знак продиравшейся сквозь толпу официантке. — Девушка, два коктейля!
— Каких?
— На ваш вкус!
Официантка кивнула и устремилась к стойке.
— Он в том зале сидел! — показала Катя.
— В светлом пиджаке, да?!
— Нет! В кожаном! Черном!
— Точно?!
— Конечно! — Катя решила не метаться, вспомнив слова отчима, что менжеваться в ответственный момент гораздо хуже, чем уверенно ломать не ту дверь.
— Давно приехал?!
— Не знаю! Я только что пришла!
— У него «порш», да?
— Да! Желтый!
Этим «поршем» Ленка прожужжала Кате все уши. И даже во сне она иногда кричала: «Порш»! «Порш»! Желтый «порш»! А, проснувшись, плакала.
Артур оторвал Катину руку от футболки:
— Подожди, я сейчас… Потороплю с коктейлем…
Но пошел не в сторону бара, а в соседний зал.
— Куда же ты, Юра?!
Новый знакомый скрылся в тумане. Катя не побежала за ним. Конец света концом, но и собственное достоинство должно быть.
Девушка-официант принесла два коктейля в конусных стаканах, окантованных сахарным песком. Трубочка, лимончик, льдинки.
— Что-нибудь еще?
— Нет, спасибо.
От коктейлей пахло мятой. Катя осторожно взяла соломинку в рот, но пить не стала, вспомнив суровое лицо отчима. «Не алкоголь выбирает жертву, а жертва алкоголь».
«Послушайте, папа! Я уже взрослая! Хватит изводить меня своими нотациями! Подумаешь, коктейль!»
«Муравью и капля — море».
«Сам ты муравей!»
Незримый спор продолжался пять минут. Когда же Катя решилась на первый глоток, со стороны туалета раздался громкий хлопок, словно лопнуло колесо машины. Музыка в этот момент стихла, поэтому хлопок услышали даже в дальнем зале. Все, словно по команде «Равняйсь!», повернули головы.
Спустя несколько секунд из малого зала выскочил Артур. Кате показалось, что в руке он держал предмет, похожий на пистолет. Вышибала, бросившийся было ему наперерез, получил рукояткой в нос и рухнул под столик. Больше никто не рискнул встать на пути человека в бермудах, и он без труда выбрался из клуба.
«Боже мой… Да это же… Это же киллер!!! Настоящий киллер! Убивший сына хозяина! А я… Я сама показала на него! Я — сообщница! И теперь…»
Вполне логичная мысль пронеслась в голове быстрее пули.
«Что там с концом света, еще непонятно, но в тюрьму меня посадят точно! С кем он стоял за столиком?! С Катей! С кем шептался?! С ней же! Кому, блин, коктейль заказывал?! И ничего не докажешь! Потому что отчим сказал как-то: ты ничего не должен доказывать. Доказывать должны они. И они это, черт возьми, умеют!»
Надо бежать! Пока охранники не пришли в себя! Ее не найдут, ее здесь никто не знает! Да что же сегодня за ночь такая?!
…На улице, когда она остановилась, чтобы отдышаться, ей стало ужасно стыдно. Ведь она не заплатила за целых четыре коктейля. А они, наверное, были страшно дорогими и вкусными…
Катя вернулась в свою комнату. На тахте лежала «Ночь Накануне». Она взяла книгу и зашвырнула ее под тахту, где когда-то нашла.
«Все вранье…»
Упала на тахту лицом в подушку.
«Основатель… Я ничего не смогла, у меня ничего не вышло… Но я очень хочу жить… Даже безо всякой романтики… Пожалуйста, не убивай нас. Ты разве судья, чтобы казнить или миловать? А отчим говорил, что виновным человека может признать только суд. Если, конечно, не заплачено… Но если ты судья, тогда будь справедливым. Нет… Милосердным… Ведь любой может ошибиться… И потом… Нельзя лишать жизни только за то, что не знаешь своего предназначения.
Пожалуйста, пожалей нас безо всяких доказательств… Пожалуйста…»
И она тихонько заплакала…
Кейт вернулась в палату. Она уже ничего не боялась… Эта ночь заменила ей целую жизнь. Кейт познала любовь, ревность, радость встречи, горечь потери, необратимость случившегося… Она поняла, что иное мгновение стоит целой жизни, а время может быть настолько плотным, что за пару часов удается испытать такую остроту чувств, которую большинство людей не испытает и за десятки лет. И что можно стать счастливым даже за день до смерти.
Теперь она знала: судьба обошлась с ней гуманней, чем со многими, — оборвав все на самом пике, лишив ее обыденности и серой суетливости будней, которые неизбежно следуют за любым праздником. И за праздником чувств — тоже.
И ей было совсем не страшно умирать, ибо она прожила жизнь не напрасно.
Она легла на больничную койку, закрыла глаза и улыбнулась…
