Глава 5. Вопрос, о котором я забыл
Бок ожгло болью. Лезвие скользнуло по завязкам кошеля, и коробочка с крабом покатилась по камням.
– Хм… Интересно. – Красный рыцарь нагнулся за ней, и тут я атаковал. Итер отбил удар не глядя. Затем схватил мой клинок за лезвие и дёрнул. – Спокойней, парень. Дыши ровнее!
От неожиданности я едва не выпустил шпагу. Итер держал клинок голой рукой! И не резался! Поймав мой удивлённый взгляд, рыцарь улыбнулся:
– Достойный противник для отщепенца, правда? – Он неуклюже подобрал коробочку. – Хотел бы я знать, парень, кто ты на самом деле.
Крабик-бретёр заверещал, захлопал створками. Метнулась клешня, и рука, державшая мой клинок, намокла в крови. Итер заорал, разжимая пальцы. Я не глядя рубанул его по лицу и бросился бежать. Тоненько вскрикнула Иртанетта.
Нельзя мне было оглядываться… А я оглянулся. Вид Итера был ужасен. Пол-лица в крови, в разрубленной глазнице мелькает что-то белое. От этого зрелища я сбился с шага и врезался в клетку с мантикорой.
Дверца распахнулась. Меня отшвырнуло в сторону.
Радостно взвыв, тварь вырвалась на волю. Не знаю, как Итер умудрился её поймать – в скорости он безнадёжно проигрывал мантикоре. Миг я смотрел на визжащий клубок рыжего и красного, а затем подступила тошнота. Я прислонился к углу клетки, и меня вырвало. Торжествующий рев зверя бился в ушах.
Бой кончился почти мгновенно. Следовало уносить ноги, пока мантикора не нашла другую жертву. Но где же она?
Я лихорадочно осмотрелся. Зверь сидел в двух шагах от меня, сосредоточенно вылизывая лапу. Сердце бултыхнулось в груди и замерло. Мантикора прекратила своё занятие и посмотрела на меня. Глаза у нее оказались неожиданно голубые, как у сиамца. Выражение на морде скорее подошло бы голодному помоечному котёнку, которому показали кусочек колбасы.
– Мяу… – жалобно сказал котёнок. Подбежал, задрав хвост трубой, и принялся тереться об мои колени. Онемелыми пальцами я почесал его за ушком.
– Адвей… – Я оглянулся и заметил Иртанетту. Лицо принцессы было белым, как бумага. Девчонка едва стояла на ногах, держась за решётку. – Адвей, эти звери не приручаются! – В её глазах мелькнуло восхищение, смешанное с ужасом: – Как ты сумел?!
– Не знаю… – Мой взгляд упал на бесформенную кучу, бывшую некогда Красным рыцарем. Меня вновь замутило: – Пойдём… пойдём отсюда, Иришка…
Не оглядываясь, мы бросились прочь от мертвеца. Мантикора мчалась рядом с нами, временами подпрыгивая и молотя крыльями. Я словно попал в свои ночные кошмары. Люди Итера разбежались сразу же, едва поняли, что их хозяин мёртв.
– Адвей… что ты сделал… с Красным рыцарем?.. – задыхаясь на бегу, спросила Иртанетта.
– Крабик! – выкрикнул я в ответ. – Он… снял неуязвимость… понимаешь?..
Тропинка резко нырнула в тоннель. Мы оказались в темноте: фонарь Иришка забыла возле клеток. Минуту или больше мы мчались наугад, ориентируясь лишь на сопение мантикоры. У этих зверей хорошо развито ночное зрение. Без неё мы бы наверняка заблудились.
Наконец тьма отступила. Потянуло сыростью; где-то шумела вода.
– Подземная река… – Иришка нащупала моё запястье и крепко сжала: – Мы почти на месте.
С этого момента мы шли медленней, внимательно смотря под ноги. В тоннеле горели факелы: Анфортас или Маллет позаботились о нас. Вскоре шум течения стал громче. Мы вышли на берег реки.
Король-Рыбак сидел на камне, задумчиво глядя в воду. У берега покачивалась на привязи лодка. Завидев Анфортаса, мантикора зашипела, выгибая спину. Я ухватил зверя за загривок:
– Свои, Симба!
Сам не знаю, почему назвалось именно это имя – такое домашнее, уютное. Пренебрежительно фыркнув, котёнок отошёл в сторону и уселся на камни, обвив кольчатым хвостом лапы. Теперь он действительно выглядел самым настоящим Симбой.
Из-за валунов показалось бледное лицо Маллета.
– Ваше Высочество! – В глазах следопыта сквозило безумие. Он смотрел то на Иришку, то на меня, то на мантикору, то снова на Иришку. – Ваше Высочество, что случилось? Отчего вы не пошли условленным маршрутом? Откуда здесь зверь?
Принцесса принялась бессвязно оправдываться.
– Мы попали в засаду, – помог я ей. – Красный рыцарь подстерег нас в бестиарии. Он споил Биггля и сломал клетку мантикоры.
Мои объяснения лишь ухудшили ситуацию. Маллет недоумённо вскинул брови:
– А что вы делали в бестиарии? Госпожа! Отец дал вам ясное задание, а вы…
– Ладно, Маллет, – оборвал его Король-Рыбак, – хватит. Итер не станет ждать, пока ты прочтёшь нотацию. – Он кивнул в сторону лодки: – Адвей, садись. Время дорого.
– Но Красный рыцарь мертв! – Я почти кричал.
Как всегда, взрослые пропустили мои слова мимо ушей. Маллет проверил тоннель, которым мы вышли к реке, а затем вернулся и стал возле принцессы в позе верного стража. Арбалет в его руке едва заметно подрагивал.
Делать нечего. Я пожал плечами и направился к лодке. Чтобы не расплакаться, Иришка закусила губу. Когда я проходил мимо Анфортаса, он придержал меня за плечо.
– Попрощайся с девчонкой, дубина, – шепнул Король-рыбак. – Видишь, у нее глаза на мокром месте? – И легонько подтолкнул меня к принцессе.
Я застыл перед Иришкой, словно истукан. Буркнул, глядя в пол:
– Ириш… Счастливо тебе…
Иртанетта обняла меня, уткнувшись носом в плечо:
– Адвей… ты возвращайся, пожалуйста! – Она прерывисто всхлипнула: – Я… я буду ждать…
Робкий поцелуй в щёку. Вкус соли на губах.
Вот и всё.
* * *
Лодка мчалась, рассекая смоляную гладь. Вёсел ей не требовалось. Мы с мантикорой сидели на носу, вглядываясь во тьму тоннеля. Анфортас дремал на корме. Время от времени Симба бил лапой по воде, и тогда Король-рыбак приоткрывал один глаз.
Мантикора охотилась. Вряд ли свет фонаря привлекал водных тварей: рыбины подземной реки слепы. Скорее, они собирались на звук.
– Эге, – сказал Анфортас, когда котёнок выхватил из реки очередную рыбину. – Да твой зверек из нашего братства, из рыбаков. Вот бы кого мне в друзья! Что скажешь, Адвей?
Симба оглянулся на короля и демонстративно зевнул. Затем улёгся у моих ног и принялся жрать пойманную рыбину. Безглазая тварь жалобно пищала и отбивалась рудиментарными лапками.
– Он не принадлежит мне, – отозвался я. – Как я могу распоряжаться его судьбой?
– Это правильно. Он тебе не служит, ты – ему. А путь общий.
– Ваше Величество… Можно задать вопрос?
– Можно, Адвей.
– Ваше Величество, о каком пророчестве вы говорили Маллету? Ну… когда мы впервые встретились. У кого ни спрошу, все молчат. Иришка чуть-чуть рассказала, но и то не всё.
Анфортас усмехнулся:
– Видишь ли, дружочек… Каждому из нас принадлежит лишь часть правды. Я расскажу то, что утаила Иртанетта.
…Несчастье произошло шесть лет назад. Случилось это, когда Итер впервые приехал в Лонот. Вёл он себя нагло и требовал слишком многого. Притязания незнакомца казались рыцарям Белэйна смехотворными. Гостивший при дворе двоюродный брат принцессы принял вызов. Итер убил мальчишку на глазах Иртанетты – легко, играючи, – и с тех пор принцесса изменилась. Она перестала смеяться. Что бы ни происходило, взгляд её оставался неизменно серьёзен.
Белэйн отчаялся помочь дочери. Целители пожимали плечами: девочка ничем не была больна. Впустую пропадали усилия шутов и скоморохов. Им не удалось вызвать на губах принцессы даже тени улыбки. Так продолжалось до тех пор, пока Тильский узурпатор не прислал в помощь лонотцам своего шарлатана. Шарлатан осмотрел девочку и выдал пророчество. Болезнь пройдёт, сказал он, когда принцесса встретится с величайшим воином страны.
Лонотцы воспрянули духом. В столицу потянулись люди меча. Их паломничество не принесло пользы: Иртанетта оставалась всё так же печальна. Красный Итер бахвалился, что он и есть тот самый рыцарь из пророчества, но проверять побоялся. Как и все честолюбцы, он страшился неудач.
– Так что же получается, – не выдержал я, перебивая рассказ, – великий воин из легенды – это я? Но я не умею сражаться.
– Ты победил Итера. Принцесса впервые рассмеялась, увидев тебя. Даже если ты никогда больше не поднимешь оружия, твоя сила больше не нуждается в доказательствах. Именно поэтому ты следуешь за мной.
Больше я ни о чём расспрашивать не стал. Сытая мантикора дремала, привалившись к моему колену. Впереди забрезжил свет: подземная река выходила на поверхность.
– Эй, причаливай! – зычно крикнул Король-Рыбак неведомо кому. Лодка послушно рыскнула в сторону берега. Шла она мягко, не обращая внимания на волны. Мне стало интересно: почему Анфортас рыбачит с обычного ялика? Привык, наверное. Да и бесчестно это, в благородном спорте пользоваться волшебством.
– Пойдём, – бросил Анфортас, когда мы выбрались на берег. – Замок недалеко, там уж нас встретят.
О лодке он словно бы забыл, да она и не нуждалась в его попечении: развернулась и уплыла неведомо куда. Мы отправились к виднеющемуся среди деревьев замку.
Хаос, царивший в землях Короля-Рыбака, ничем не напоминал красоту и ухоженность Лонота. Деревья росли скрюченными и больными. На листве, словно оплывшие плевки, белела парша. Жесткая трава под ногами, казалось, так и росла засохшей. На дорожку уселась больная колченогая ворона. Злобно скосившись на мантикору, птица отчаянно заорала. Лес отозвался разноголосым граем, криками, щебетом.
– Вот я и дома, – отметил Анфортас. – Скоро нас встретят.
Король-Рыбак не соврал: навстречу нам двигалась процессия. Одевались слуги Грааля ярко; по их виду нельзя было сказать, что они в чём-либо терпят нужду, и всё же… Ощущалось в их облике нечто болезненное. Пропорции чуть искажены, цвета – неестественны, да и двигаются они с пугающей грацией призраков.
– Приветствуем тебя, господин Вторых, – склонился перед Королём-Рыбаком тонкогубый юноша с взлохмаченными волосами.
– Ладно, ладно, шут, – ворчливо отозвался Анфортас. – Уймись. Я привёл того, кто, возможно, станет первым.
– Он уже спрашивает? – загалдели встречающие. – Мы дождались?
– Надеюсь, да. Но тс-с-с! Не спугните его.
Я вертел головой, пытаясь уяснить, о чём идёт речь. Танцуя и кривляясь, придворные вели нас сквозь умирающий парк. Их болтовня скоро утратила всякий смысл – в птичьем щебете и то легче выделить тему. Мне стало неуютно.
Громада замка вырастала перед нами. Представляю, как обозлился бы Красный рыцарь, попади он сюда! Я в средневековых крепостях понимаю мало, но замок Грааля неприступен. Он стоит на скале, окружённый рвом, и чтобы захватить его, нужно быть альпинистом. Или уметь летать.
– Адвей, – негромко сказал Король-Рыбак, – у тебя ноги молодые, здоровые. Будь ласка, сбегай, попроси опустить мост. Чует моё сердце, я ещё долго хромать буду. А ты голоден, хороший ужин тебе не помешает.
Тут он попал в точку. Есть хотелось страшно. Последний раз меня кормили в Лоноте, но с тех пор столько всякого произошло. И Красный рыцарь, и подземная река. Самое странное, что время опять сдвинулось. По моим подсчётам, должно было быть около четырёх часов ночи, а в королевстве Анфортаса только-только смеркалось.
Я побежал по дорожке к краю рва. Иришка молодчина: после её лечения нога почти не болела. Разве только чуть-чуть. Оказавшись возле деревянного настила, который соединяется с мостом, когда тот опущен, я запрыгал и замахал руками:
– Э-эй! В замке!
Караульный откликнулся немедля:
– Чего орёшь? Кто ты, парень?
– Король возвращается! Послал меня предупредить, чтобы встречали. Опустите мост!
– А! Так ты из друзей Рыбака, – уважительно откликнулся солдат. – Что ж, мы тебе рады. Входи, если сможешь.
Загремели цепи. Ждать, пока опустится мост, пришлось долго. Громада потемневшего дерева и тусклых металлических балок зависла в воздухе. Заунывный скрип наполнил окрестности; от этого звука у меня заныли зубы. Наконец мост стал на своё место. Я храбро шагнул на выцветшие доски…
…и понял, что означает «входи, если сможешь». Мост охраняли чары. Каждый шаг отдавался в теле болью потерь. Я стал Королём-Рыбаком, и осознание собственной никчёмности обрушилось на меня.
Иртанетта осталась в Лоноте, – скрипели доски, – а ты – ты даже толком попрощаться не смог.
Визионер конечно же махнул на тебя рукой. Будь ты настоящим срединником – давно бы нашёл выход.
Красного рыцаря победила мантикора. Ты же – хвастун, возомнивший о себе невесть что. Итер не убил тебя лишь из жалости, он тысячу раз мог это сделать.
Да как они вообще могут иметь с тобой дело? Ты постоянно говоришь глупости, попадаешь впросак. Великий воин из легенд? Как бы не так! Король-Рыбак надеется на тебя, они все чего-то ждут, а ты – что ты можешь сделать?!
– Руку! – властно приказал караульный. Я рванулся ему навстречу, и он, ухватив меня за запястье, втащил в ворота. – Повезло тебе, парень. Я уже видел, как ты колебался. Будь постарше – свернул бы на полпути. Сюда редко кто доходит.
Я оглянулся. Мост отсвечивал в лучах заходящего солнца янтарными полированными плашками. Запах прогнившего дерева сменился ароматом сосновой смолы. Празднично посверкивали серебром искорки гвоздей. Крылатая тень промелькнула в синеющем небе, и рядом со мной опустился Симба.
– Что это было? – ошарашенно спросил я. – Там… на мосту?
Солдат положил руку мне на плечо:
– Пойдём. Господин ждёт тебя в тронном зале. Сейчас начнётся церемония.
Я вывернулся из-под его ладони с раздражением, которое поразило меня самого:
– Как ждёт? Он же сам отправил меня вперёд, чтобы опустить мост!
– Не гневайся, юный рыцарь. – Тонкая улыбка тронула его губы: – Анфортас – господин Вторых, и поступки его непредсказуемы. Он испытывал тебя. – Солдат покачал головой: – Надеюсь, ты выдержал испытание. Идём.
Зал, в который мы вошли, запомнился мне прежде всего обилием свечей. Гроздья пылающих огней заполняли его от края до края, так что от жара и свечного духа хотелось кашлять. Пол устилали покрытые шёлком перины. У дальней стены стояли кресла, в которых дремали три старика в доспехах. Караульный знаком предложил мне сесть. Я опустился на одну из перин и замер в восхищении.
Жар шёл не от свечей – несмотря на лето, в замке топили печи. Рубашка намокла и прилипла к спине, по лицу струился пот. Я потянулся было расстегнуть рубашку, но тут в зал внесли Анфортаса.
В первый миг я его не узнал. Король похудел и осунулся. Запах болезни, который от него исходил, усилился настолько, что даже благовония не могли его заглушить. Раньше Анфортас просто хромал – теперь же он совсем обезножел. Его даже в зал внесли на кровати. Несмотря на жару, несмотря на шубы и одеяла, которыми он был укрыт, король всё равно мёрз.
Увидев меня, Анфортас ласково кивнул:
– Ты уже здесь… А я, как видишь, подзадержался…
Я не верил своим глазам. Ведь совсем недавно он выглядел вполне здоровым! Не понимаю… Это как же надо любить рыбалку, чтобы так меняться ради неё!
– Смотри, мой мальчик, – сказал Анфортас. – Тебя ожидает незабываемое зрелище. Такого ты ещё не видел.
Двери распахнулись; порыв ветра покачнул пламя свечей. В зал ворвался оруженосец с окровавленным копьём в руках. Кровь лилась потоком, заливая разбросанные по полу покрывала. Дикий крик следовал за юношей по пятам. От этого вопля, казалось, вибрировали стены.
Я вскочил на ноги:
– Что… что это он?..
За моей спиной зашикали. Старики в креслах смотрели на меня с неодобрением.
– Сядь, – бесцветным голосом приказал Анфортас. – Смотри. Будь внимателен, не пропусти главного.
Я уселся. Мне было стыдно: я единственный, кто так разволновался из-за дурацкого копья! Старые рыцари, король, девушки-прислужницы – все воспринимали дикие танцы оруженосца как само собой разумеющееся.
На всякий случай я поклялся себе, что не сделаю больше никаких глупостей. Буду сидеть тихо, спокойно, с достоинством. Как Анфортас. Не задавая лишних вопросов.
Две девушки в венках внесли подсвечники – я промолчал. Хоть меня и подмывало спросить: не много ли свечей? Мистерия продолжалась. Ещё две дамы принесли скамеечку слоновой кости, за ними следовали другие – в разноцветных платьях и венках. Двигаясь словно в танце, они обошли зал с букетами в руках. Еще четыре девицы держали в руках деревянную чашку, раскрашенную киноварью – их появление я едва не пропустил.
Вы не подумайте, что я рассказываю так сбивчиво, потому что неинтересно было. На самом деле я мало что запомнил. Мне было хорошо. Я плыл в волнах блаженства, не очень-то понимая, что происходит. Несколько раз я ловил на себе встревоженные взгляды слуг и рыцарей: они чего-то от меня ждали. Ждал и сам Король-Рыбак, правда, он скрывал это лучше всех. Что-то я должен был сделать… Что-то важное, нужное, от чего зависела судьба всех людей. Но сам я не мог догадаться, а подсказывать было запрещено.
– Что ты чувствуешь, Адвей? – шепотом обратился ко мне Анфортас. – Я наблюдаю эту картину с незапамятных времён. Мне всегда было интересно, каково это – видеть мистерию в первый раз?
– Н-ну… ничего… – протянул я.
– Ничего? Ах, да… ничего. – Король грустно усмехнулся. Вдруг глаза его осветились. – Адвей, есть что-то, о чём ты мечтаешь больше всего в жизни?
– Стать срединником, – выпалил я. – А можно?
– Твоё желание непременно сбудется. Видишь красную чашу? Это Грааль, он творит чудеса. Он способен утолить любую жажду, любой голод. – Тут Анфортас поморщился, словно вспоминая что-то: – Извини… Я заболтался, а ты действительно хочешь есть. Прости мою старческую болтливость.
Он хлопнул в ладоши, и девушка в шёлковых шароварах и коротенькой блузке поставила передо мной поднос.
– Тебе достаточно пожелать любой еды – и она появится, – сказал Анфортас.
И я пожелал. Знали бы наставники, сколько я здесь пью, – с ума бы посходили! Ужин короля оказался скромнее: тарелочка овсянки, половина яблока и стакан воды. Будь я королём, я бы так не скромничал.
– Как твоя нога? – поинтересовался он.
– Спасибо, Ваше Величество, хорошо. Иртанетта вылечила её.
– Да, мальчик мой, – невпопад ответил король. – Грааль способен исцелить любую рану. Тебе достаточно лишь пожелать.
Умоляющие взгляды, направленные на меня со всех сторон, стали совершенно невыносимы. У мамы такса дома живёт. Она так же смотрит, когда я бутерброд ем. Да чего им от меня нужно? Говорили бы напрямую.
– Быть может, ты нуждаешься ещё в чем-нибудь? – Лицо короля лучилось беспомощной добротой. Мне стало неловко.
– Спасибо, Ваше Величество. Я наелся и напился, всё было просто здорово. Теперь я хочу поспать, если не возражаете. И… – я запнулся, – где у вас туалет?
На лице Анфортаса появилась слабая улыбка.
– Хорошо. Я зря тебя мучаю. Отправляйся, отдохни… Тебя проводят.
Выходя из зала, я оглянулся. Таких отчаянных глаз, как у короля, я ни у кого не видел. Анфортас смотрел так, будто потерял свой последний шанс, а впереди – бесконечность.
Лупоглазая бледная служанка отвела меня в мои покои. Я говорю «покои», потому что иначе их не назовёшь. Огромная мрачная комнатина. По интернатским меркам здесь можно восемь спален разместить. Кровать – шедевр средневекового зодчества. Да ещё и под балдахином.
Наскоро объяснив, где что находится, служанка ушла. Она оставила свечу, а с собой ни огонёчка не взяла. Смелая! Сам-то я в ночные переходы замка ни ногой, хоть меня режьте. А ведь девчонка меня старше ну года на три, от силы на четыре.
Я обшарил все закоулки. Туалета в нашем понимании слова не нашлось, был лишь ночной горшок. Вообще в Средневековье люди жили проще. Пока я искал, где помыть руки, появились ещё слуги: принесли горячую воду для умывания, блюдо со сластями, вино и ночную рубашку. Рубашку я вернул обратно: девчоночья. Пусть сами такое носят. От вина тоже отказался. Хватит.
Слуги стояли, глядя на меня овечьими глазами. Потом ушли. Опять я не оправдал их надежд… Я залез в кровать, разделся под одеялом (после духоты тронного зала меня бил озноб) и устроил себе гнёздышко в углу кровати. Свеча так и осталась гореть. Как зажечь её снова, я не представлял, а оставаться в темноте, да ещё в сумасшедшем заброшенном замке… брррр! Спасибо большое.
Послышалось царапанье. Дверь бесшумно отворилась, и в спальню вошел Симба. Глаза его отсвечивали в темноте алым. Мантикора с хозяйским видом обошла комнату, забралась на кровать и совершенно по-кошачьи свернулась калачиком у меня в ногах. Я поёжился: ткнёт ещё спросонья колючкой! Но Симба и сам понимал, что к чему. Жало он спрятал под крыло.
Я робко погладил рыжика по мохнатому загривку. Симба блаженно вытянул лапы и заурчал. Он совершенно не походил на зверя-убийцу, несколько часов назад растерзавшего Красного рыцаря. Я уж засомневался: да был ли поединок?.. Окровавленное лицо Итера, тусклые прутья клеток. Последнее проклятие Красного рыцаря… Жуткая картина ушла на задний план, и вместо неё всплыло другое: Иришка. Бросает мне яблоко, а сама хохочет, заливается. А потом у моря… тоже…
Я тоскливо уселся в постели. Мантикора требовательно просунулась под мою ладонь: гладь!
– Рыжик ты мой… Лапа. – Я пощекотал зверя за ушком. Кот зажмурился, блаженствуя. – Мне выбираться отсюда надо, понимаешь? А куда податься, не знаю. В интернат – страшно, меня в Лачуги отправят. Домой бы, к маме… Но туда я не попаду, это позор.
Да… По нашим понятиям, до двадцати двух лет человек должен воспитываться вдали от родителей. Потом можно вернуться, но обычно никто так не делает. Привыкают. И я привыкну.
– Ещё бы здорово в Лонот отправиться, но там я долго не протяну. Это чужой мир. Слышишь, Симба? Тебе, наверное, тоже несладко. Поймали, сюда привезли…
Мантикора… или как правильней – мантикор? заизвивалась, мурлыча. Хвост распрямился и застучал по одеялу.
– Да нет, – продолжал я. – Тебе везде хорошо… Вырастешь – станешь боевым зверем. Красавцем.
Симба встрепенулся. Прижал уши, вскинул голову. За дверью послышались шаги.
– …не то воспитание, – говорил хрипловатый голос. Я замер. Слова звучали с рунархским акцентом. Я не раз слышал в новостях, как говорят рунархи. Однажды мне пришлось в интернатской постановке копировать их речь. Говорят, получилось похоже.
– Всё равно стоит подстраховаться. – Второй голос принадлежал рунархской женщине – рунари. – Он же человек, ему незачем знать. Тем более Анфортас на него рассчитывает.
Симба бесшумно прокрался к столику, на котором стояла свеча. Мгновенный взмах жала – и комната погрузилась во тьму. Только кошачьи глазища светились алым.
Возле моей двери шаги стихли:
– Видящая Кассиндра, ты сказала. Я не хочу ссориться с хозяином, так и знай!
Симба напружился, готовясь к прыжку. Лунного света не хватало, чтобы видеть происходящее, но я услышал, как проворачивается дверная ручка. А ведь рунархи говорили обо мне!
– Постой, Лир. – Голос рунари звучал беспомощно. – Может, попробуем ещё раз? Он уже спит и неопасен.
Ручка неуверенно замерла.
– Хорошо. Делай что хочешь, но помни – хозяин должен быть из наших. Кстати, это не та дверь. Его поселили в третьей по счёту, если пустоголовая девчонка ничего не напутала.
Рунархи двинулись дальше; вскоре их шаги затихли. Мантикора скакнула на пол и подбежала к двери, принюхиваясь. Затем вернулась на кровать и вновь улеглась у меня в ногах. Вот я и обзавёлся персональным сторожем… Но интересно: рунархи – здесь! Расхаживают, словно хозяева, и всё им нипочём! Что они хотели?
Сон как рукой сняло. До сих пор всё было понятно. Иллюзис Визионера предназначался для того, чтобы выяснить, готов ли я стать срединником. Но рунархи?!. Наши извечные друзья-соперники. И зеркало в морской пещере тоже принадлежит им.
Предупредить короля? Ну уж нет. Лезть в чёрную пустоту переходов без свечи – это глупость. Я даже не знаю, где сейчас Анфортас. Скорее я наткнусь на рунархов, а у меня даже шпаги нет – сдал у ворот караульному.
Я залез под одеяло. Темнота давила сверху неуютом, и я прикрыл глаза. Вновь всплыли в голове давнишние мысли: чего же всё-таки хотел Анфортас? Почему он, интересно, не прикажет Граалю исцелить его рану? Раз – и готово! Или… или это я должен был сделать? Ну да, и желания мои чаша исполняла лучше, чем повеления Анфортаса. Ему овсянка, а мне – чего душа пожелает.
Я заворочался. Если Анфортас не мог захотеть, чтобы его нога зажила, то это мог сделать кто-то из слуг? Или же нет? Кому вообще подчиняется Грааль? Человеку со стороны?
Где-то в центре замка возникло знакомое биение. Волшебная чаша искала меня. В этот миг я ощущал весь замок: боль и вековечное терпение Рыбака, напряжённое ожидание слуг, расслабленность мантикоры.
«Найди меня потом, – промурлыкал рыжик. – Я покажу тебе дорогу сюда. А пока – возвращайся».
Алое сияние усилилось. Покой и умиротворение охватили меня.
«Возвращайся. Возвращайся домой, – запульсировало в висках. – Ты нужен там!»
Я изо всех сил потянулся к алой чаше. Словно в ответ, перед глазами развернулась чёрная воронка. Меня неудержимо потянуло в неё. Испытание… Неужели я прошёл? Это всё?
