Подо мной был раскисший земляной пол, меня окружала глухая темнота… Но, поморгав, я заметил впереди неяркие желтые блики.

Это пламя факела отражается на металлическом засове и скрепах двери, — понял я, приподнялся и услышал скрежещущий голос:

— Что, очнулся, ублюдок? Отлично! Я очень рад, что тебе не сломали шею! Она должна быть целехонькой, когда ты взойдешь на Помост Казней в начале следующей олы!

— Когда-нибудь ты сам отправишься на этот помост, мерзавец! — прорычал я, садясь. — Клянусь, тебя ждет веселая прогулка по всем кругам ада!

— А тебя ждет гирхата, — злорадно бросил судья, — медленная гирхата! И свою последнюю олу ты проведешь в темноте!

Мои проклятья разбились о скрип захлопнувшейся двери, свет погас, вокруг воцарилась полная тьма. Я зашарил по полу руками, как слепой: грязь, лужи в углублениях утрамбованной земли, клочки полусгнившей соломы… И… О черт, что это?!

Отшатнувшись, я постарался обуздать бешено заколотившееся сердце, потом снова осторожно протянул руку, дотронулся до рваной штанины, ощупал худую щиколотку, грязный ботинок…

Ботинок дернулся, саданув меня в бок, знакомый голос прошипел мерзкое ругательство.

— Скрэк, ты?!

— Если бы не Тар-хаг, я бы наверняка сумел смыться, пока ты ломал там столы… Ничего, мы еще встретимся в следующей жизни, лысый ублюдок!..

Дрожащий голос Скрэка едва доходил до меня, на смену ярости, порожденной горем, пришло тупое оцепенение.

— Где тебя перехватили? — равнодушно осведомился я.

— Уже во дворе… Когда-нибудь я еще посчитаюсь с этим выползком из бездны, чтоб его трахнул в задницу сам Владыка Тьмы!..

Выпустив последний залп кощунственной брани, Скрэк замолчал, теперь ничто не прерывало моих мыслей… которые были черны, как окружающая нас темнота.

Наа-ее-лаа выходит замуж за Ко-лея. Как бы я хотел, чтобы это было неправдой, но судье незачем было мне лгать!

Уставившись во мрак, беспросветный, словно плотная повязка на глазах, я вспоминал наше с Неелой прощание на помосте в Ринте.

— «Я никогда про тебя не забуду! Когда я вернусь в Лаэте, Джу-лиан, я разыщу и выкуплю тебя, какую бы цену за тебя ни запросили!»

По ее щекам текли слезы, когда она говорила эти слова, а напоследок принцесса провела рукой по моей щеке, и в ее взгляде читалось нечто большее, чем простая благодарность… Но вот не прошло двух земных месяцев, — и Наа-ее-лаа готовится выйти замуж за советника Ко-лея!

«Глупец, а чего ты хотел?! — издевательски спросил я себя. — Чтобы наследница Сарго-та и впрямь занималась розысками раба во враждебном государстве калькаров? Наверное, она с облегчением выбросила тебя из головы еще до того, как переступила порог дворца… Выбросила вместе с воспоминаниями о тех ужасах, которые ей пришлось пережить у ва-гасов и в Ринте!»

Я съежился, уткнувшись лбом в колени, — меня знобило, но не от холода, а от горечи подозрений, все больше отравлявших мою душу.

«Сарго-ту нелегко было найти жениха для своей клейменной дочурки…»

Нет! Ни за что не поверю, что клеймо рабыни сломило гордость Наа-ее-лаа! Ни за что не поверю, что она согласилась выйти замуж по расчету или по приказанию отца! Значит, она и впрямь влюбилась в молодого итона… А почему бы и нет? Ко-лей сделал то, чего не смог сделать я: спас принцессу от ужасов рабства, увел ее с позорного помоста, защитил, вернул домой! К тому же сын Ла-гота наверняка принадлежал к высшей знати, он обладал изысканными манерами, в отличие от неотесанного инопланетянина знал все тонкости дворцового этикета и (в чем я имел возможность убедиться) был весьма недурен собой. Как раз такой жених и нужен был лаэтской принцессе… А тип, которого она в минуту слабости назначила своим лавадаром, мог только помешать счастью наследницы Сарго-та, разрушив желанный марьяж. Но Наа-ее-лаа была не из тех, кто покорно останавливается перед препятствиями, она привыкла любой ценой добиваться своего…

«Хватит! — крикнул я себе. — Остановись!»

Но мои мысли было так же невозможно остановить, как табун взбесившихся лошадей.

У нас на Земле в честь свадебных торжеств особ королевской крови раньше объявляли амнистии в тюрьмах, но в Лаэте стражи порядка, наоборот, трудились не покладая рук, спеша извести всю здешнюю шваль — скрэков, каких-то там «полуночников», бродяг… Что это — давняя традиция или чей-то сиюминутный приказ? Но если итоны впрямь подлежали только «суду равных», как утверждал Скрэк, почему старое чучело, не задумываясь, приговорило меня к смертной казни? Оно даже не поинтересовалось, из какого я «Дома», как это сделал перекупщик рабов в Рин-те…

Дотошно вспоминая процедуру суда, я все больше утверждался в мысли, что судья вынес мне приговор, едва услышав мое имя. Все остальные вопросы старый хрыч задавал только для того, чтобы окончательно убедиться — перед ним именно тот субъект, который ему нужен. А ему был нужен высокий светловолосый унит с двумя рабскими клеймами на плече, говорящий со странным акцентом… В то время как некая высокая особа была заинтересована в том, чтобы он вообще не говорил. Вот почему Джулиана Райта следовало казнить быстро, без суда равных, без звонков к адвокату и, конечно, без шумных публичных скандалов… Которые неизбежно сопутствовали бы его появлению во дворце.

В самом деле, что, если лавадар Джулиан расскажет советнику Ко-лею пикантную историю о том, как его, советника, невеста делила спальный мешок с другим мужчиной? Или о том, как будущий лавадар мыл принцессу в озере в Теплой Долине? Или о том, как он носил Высочайшую на руках до ближайших кустов, чтобы она… Нет, такого позора ни в коем случае нельзя было допустить! Вот почему Джулиану Райту в начале ближайшей олы надлежало отправиться на Помост Казней…

— Что такое гирхата? — тихо спросил я. Мне пришлось задать свой вопрос дважды, прежде чем скин так же тихо откликнулся:

— Удушение.

— А «медленная гирхата»?

Скрэк резко шевельнулся, зашуршав соломой:

— Медленная гирхата? Это препотешная штука! Тебе набросят на шею удавку, итон, и будут тянуть до тех пор, пока ты не вывесишь язык! Потом отпустят, дадут вздохнуть и снова придушат! И так до тех пор, пока ты не отправишься к Владыке Бездны! Хха, некоторые жилистые типы выдерживают до шести раз, но ты — силач, небось, выдержишь и все восемь!..

Скрэк больше не бормотал, а кричал — все громче и громче, пока его голос вдруг не пресекся, как будто скину самому набросили на шею удавку.

Меня не разозлили эти крики, все так же равно душно я осведомился;

— А к чему приговорили тебя? Честно говоря, меня не слишком интересовал ответ, и, услышав невнятное:

— К «колеснице богов»… — я задал следующий вопрос чисто машинально:

— Что такое «колесница богов»?

«Наверное, порка или клеймение, хотя, возможно, и отрезание ушей… В здешнем мире вряд ли приговаривают за попытку побега к денежному штрафу, тем более если ты — тан-скин и у тебя нашли при аресте нож…»

Колеблющийся голос Скрэка прервал мои вялые мысли, и вскоре моего равнодушия как не бывало.

— Замолчи! — я стукнул кулаком по полу, разбрызгав жидкую грязь. — Хватит! Господи, да кто все это придумал?!

— Сейчас ты скажешь, что у вас на Земле всегда казнят быстро и чисто!

— У нас на Земле… — я сглотнул комок, невесть откуда появившийся в горле. — У нас на Земле тоже полно всяких гнусностей. Но ни в одном из штатов моей страны не вспарывают животы по приговору суда, не выдавливают глаза и уж тем более не… О черт, черт, черт!

Я почувствовал, как унит рывком повернулся ко мне.

— Это все из-за твоей шлюхи! — срываясь на визг, выкрикнул он. — Из-за этой рыжей клейменой девки меня будут завтра рвать на куски, а тебя… Ха, тебя придушат — для нее это будет лучший подарок к свадьбе!

— Замолчи!

Я схватил унита за грудки, сильно встряхнул, но тот заорал еще громче… Его истерические выкрики звучали как эхо моих собственных отчаянных мыслей:

— … А ты думал, безмозглый румит, принцесса осыплет тебя сокровищами, когда ты явишься в Лаэте, что она отведет тебе уголок в своей постели?! Жди! Скоро ты вывесишь язык на Помосте Казней, а все ласки дочурки Сарго-та достанутся другим… Спорю, она охотнее отдастся палачу, который затянет у тебя на горле удавку, чем такому сумасшедшему придурку, как ты…

— Замолкни!

— … Ты еще дешево отделался, недоносок, что тебя приговорили к гирхате, а не пустили под «колесницу богов»!

Упоминание о «колеснице» мгновенно остудило мою ярость.

Скрэк выкрикивал еще какие-то оскорбления, но я перестал его трясти и уронил руки, охваченный раскаянием и стыдом. Через неполные полсуток мальчишку ожидала такая страшная казнь, в сравнении с которой удушение — пусть даже медленное — могло показаться актом милосердия. Я был старше Джейми лет на десять, был во много раз сильнее его, какое я имел право потерять самообладание?

— Успокойся, — я обнял унита за плечи. — Мы еще живы, глупо хоронить себя раньше времени…

— Мы все равно что мертвы! — Скрэк настолько обессилел от отчаяния и страха, что даже не пытался вырваться из моих рук. — Хуже, чем мертвы! Уж лучше бы ты не помешал тогда Владыкам Ночи…

Голос скина упал до невнятного шепота, а я вдруг впервые до конца осознал, что меня приговорили к смерти, что все это — абсолютно всерьез. Через несколько часов меня ждет Помост Казней, где…

Я взметнулся на ноги, как ужаленный, и принялся ощупывать руками стену.

— Джейми, мы должны выбраться отсюда!

— Да уж легче сбежать прямо из Бездны…

Судя по голосу, Джейми улегся на пол и обхватил голову руками. Его слова были полны усталой безнадежности, но меня кажущаяся безвыходность ситуации, наоборот, взбодрила, как удар шпор.

— Черта с два я покорно суну шею в петлю! Я сбежал из ринтской тюрьмы, сбегу и отсюда!

Двигаясь вдоль стены, я пробовал каждый камень, ощупывал каждый дюйм раскисшего земляного пола, хотя не мог сказать точно, что именно надеюсь найти. Что-нибудь… Любую зацепку, которая смогла бы указать мне путь к свободе!

Через некоторое время я опять очутился рядом с Джейми. Пора было взять себя в руки и выработать план дальнейших действий, вместо того чтобы вслепую тыкаться туда-сюда.

— Я думаю, придется…

Вверху внезапно раздался слабый шорох, и что-то увесистое шлепнулось мне на плечо. Я отбросил верткое жилистое существо далеко в сторону еще прежде, чем понял, что это — скрэк, а секундой позже на пол плюхнулось еще одно такое же существо, потом еще одно; во мраке загорелись зеленые глаза.

— Убирайтесь! — задыхаясь от гадливости, крикнул я. — Пшли!

Я понимал, что в темноте все преимущества на стороне отвратительных бестий; если они кликнут на помощь десяток своих сородичей, у меня есть все шансы не дожить до завтрашней казни…

И тут вдруг Джейми издал такой звук, что я подпрыгнул чуть ли не на три фута. Это было что-то среднее между оглушительным верещанием крысы с придавленным хвостом и шипением разъяренной змеи. Странный вопль вонзился в темноту камеры, в ответ раздался пронзительный писк, глаза погасли, что-то быстро прошуршало по стенам, — и все стихло.

— Что ты им сказал?! — ошарашенно спросил я, убедившись, что в камере остались только мы с унитом.

— Какая разница…

— Джейми, — я набрал в грудь побольше воздуху, сделал глубокий выдох и медленно проговорил:

— Джейми, кажется, я знаю, как отсюда выбраться.

Скин пошевелился и быстро сел.

— Как?!