3
Последние сутки смешались для Сиятельной княгини Сайлы исс Тамай в странное варево из недоумения, испуга, усталости, тщетных надежд и настоянного на первых четырех ингредиентах безразличия.
Она покинула Пиннарин совсем недавно, оставив столицу на попечение Совета Шестидесяти, Свода Равновесия и своего возлюбленного, несравненного Лагхи Коалары.
Поначалу княгиня злилась на гнорра за равнодушие, проявленное к ее отъезду Магом всех магов и Врагом всех магий. Но, поразмыслив немного, Сайла заключила, что им с Лагхой нужно немного отдохнуть друг от друга.
Да и вообще, варанскому народу и его правительнице требовалась временная разлука. Насущные нужды первого слишком уж опротивели последней.
В уединенном приморском имении к западу от Урталаргиса княгиню ожидали: глубокий сон, целебные воды, морские прогулки на ялике, сухопутные прогулки на бричке, здоровая кухня, немногословная прислуга и гвардейские офицеры.
Гвардейцы призваны были спасти Владетельницу Морей от возможных враждебных посягательств, а при необходимости – и от скуки. Обычно это выражалось в различных состязаниях, до которых так падка гвардия всех просвещенных народов. Кто кого перепьет, кто кого перепьет с завязанными за спиной руками, с лимитом по времени, с лимитом по числу глотков и так далее.
Раньше предпочитали состязаться, кто больше поимеет прислуги, но после двух неприятных инцидентов с Опорой Благонравия решили держаться от греха подальше.
Сайла не стремилась к любовной интрижке с кем-либо из гвардейцев, хотя положение обязывало. Но она – небезосновательно – опасалась стукачей Свода и, соответственно, ревности Лагхи Коалары. Тем самым Сайла создавала желаемое из недействительного.
Поэтому первый вечер княгиня провела целомудренно: училась стрелять из лука под руководством двух гвардейцев. Офицеры почтительно заверяли княгиню, что через неделю ей позавидуют лучницы Гиэннеры. Сайле, помнившей работу аютских Стражниц под началом Куны-им-Гир и Вирин, хватило честности признаться себе, что это вряд ли.
Потом княгиня ужинала, потом засела писать послание Лагхе.
Начать хотелось как-нибудь легкомысленно. Вроде «Как ты сам понимаешь, мой голубь, скучать мне здесь не приходится».
Княгине стало скучно. Она бросила письменные принадлежности и пошла спать…
…Ошибки не было: грохотала деревянная колотушка, звенела цепь, отчаянно и нервно брехали псы.
Кто-то ломился в ворота имения – будто бы не стояли там на часах четверо гвардейцев, которым следовало адресовать тихим, почтительным голосом просьбу отворить калитку для чрезвычайного гонца или кого там принесла нелегкая.
Княгиня сообразила, что ее покой могут нарушить подобным образом только в случае настоящей, ненадуманной опасности, и сразу же дернула шнурок у изголовья. Пусть появится прислуга, пусть внесут свечи и одежду, пудру и румяна, пусть, Шилол их раздери, скажут любую успокоительную благоглупость вроде «Опасности нет, Сиятельная. Это гиазир гнорр, в смятенных чувствах. Глаза горят, вихры всклокочены…»
Никто не появлялся.
Стук тем временем оборвался, вместо него возле ворот послышалась многоголосая брань. Сдавленный вскрик, звон.
– Измена! – Этот одинокий вопль раздался совсем в другой стороне. Не от ворот, а оттуда, где тремя короткими террасами спускалась к морю сосновая роща.
Княгиня склонила голову набок, прислушиваясь.
Кажется, где-то очень далеко, в районе верхнего приморского тракта, рокотали голоса и бряцало оружие. Пожалуй, эту немелодическую мелодию можно было истолковать и как звуки битвы. Но что за ерунда, кто с кем может биться посреди Варана?
Сайла напоследок истово рванула шнурок вызова прислуги и вылезла из-под балдахина.
Она подошла к двери и прикоснулась к изогнутой ручке. Покинуть опочивальню? Или здесь безопаснее?
Решение было принято без участия княгини.
Дверная ручка бесшумно ушла из-под ее пальцев, наборные панели из драгоценных самшитовых досок сложились гармошкой, тихонько ухнули бронзовые цилиндры, выпуская сжатый воздух.
Сайла исс Тамай сразу же оказалась на полу.
Пока княгиня свыкалась с мыслью, что не в состоянии закричать от испуга, поскольку ее рот туго затянут чем-то бархатистым, ей осторожно, но очень крепко связали руки, затем поставили на ноги и накинули на плечи ее любимую шубу. Судя по количеству ладоней, которые одновременно трудились над ней, похитителей было пятеро.
– Свод Равновесия, Опора Писаний, – прошептали над ухом. – Вам нечего бояться, Сиятельная. Просим следовать с нами. Это избавит и вас, и нас от серьезных неприятностей.
В подкрепление этих слов Сайле была предъявлена Внешняя Секира. В коротком проблеске Сорока Отметин Огня княгиня успела разобрать только внушительное «…аррум…»
Через полчаса Сайла окончательно уговорила себя, что это похищение, а не покушение. Княгиня не питала иллюзий по поводу Свода Равновесия. Три года назад ее брат Хорт окс Тамай был возведен на варанский престол в результате переворота, вдохновителем и организатором которого являлся Норо окс Шин, верный служитель Князя и Истины, аррум Опоры Вещей.
После этого Сайла отлично представляла себе, как и что в состоянии сделать группа заговорщиков из Свода Равновесия ради того, чтобы переставить пару фигурок на иерархической лестнице княжества. Поэтому тот факт, что возглавляет похитителей некий аррум Опоры Писаний, ее не успокаивал, а скорее пугал.
С другой стороны, поскольку тот же самый аррум и его подручные имели возможность умертвить ее прямо в опочивальне, Сайла могла надеяться, что живая княгиня представляет для заговорщиков некий интерес, который, по всей вероятности, связан либо с ее громадным состоянием наследницы Хорта окс Тамая, либо… с начальником всех этих разбойников, Лагхой Коаларой!
Эти чудеса рассудительности Сайла исс Тамай проявляла на борту небольшой сорокавесельной галеры, которая уверенно тащилась куда-то в кромешной темноте, при погашенных огнях.
Свободного места на этой посудине совсем не было, как и сплошной палубы. Только узкий настил в три доски от носа до кормы. Княгиня сидела на обмотанном веревкой камне, поверх которого аррум галантно положил свою сложенную вчетверо меховую пелерину.
Камень являлся запасным якорем, но больше подходил для баластины и наводил на мысли о суровости морского закона и утопленниках, которые с таким грузом на ногах стоят на дне по стойке «смирно».
Несколько раз галера бросала якорь. Аррум, кормчий и капитан о чем-то шушукались, а потом весла вновь зачинали свою негромкую хлюпающую песнь. Никаких других звуков корабль не издавал. Уключины и вертлюги были смазаны на совесть, так что с берега, да еще за шумом прибоя, расслышать галеру было совершенно невозможно.
Усталость победила. Княгиня Сайла исс Тамай задремала, несмотря на мглистую сырость, несмотря на ужас гражданской войны, которым лучились остекленевшие от недосыпа глаза ее похитителей…
…И снова причиной ее пробуждения стал грохот. Но не удаленный, приглушенный стенами и шторами, а предельно близкий, воспринимаемый не одними только барабанными перепонками, но и телесно – всей кожей, всем телом.
Княгиня широко распахнула глаза и громко вскрикнула – ее рот был наконец избавлен от кляпа.
В свете восходящего по левую руку солнца Сайла исс Тамай увидела Урталаргис, его маяки и форты, пристани и дома из знаменитого голубого кирпича, длинную колбасу Рыбного Привоза и сахарную голову местного Свода Равновесия. Стародавняя столица Варана почти не пострадала во время зимнего землетрясения – это княгиня, обычно безразличная к подобным пустякам, хорошо усвоила после многочасовых слушаний в Совете Шестидесяти.
Однако сейчас на одном из фортов расползалась серая шапка дыма, а некогда белоснежный бок Свода Равновесия, ободранный до самого хитросплетения внутренних шахт и коридоров, был закопчен во всю ширь.
Несколько приморских кварталов, где в красивых особняках с колоннами селились крупные судовладельцы и старшие морские офицеры, представляли собой сплошную полосу разрушения. Кое-где потрудился огонь, в других местах – мастеровые с кайлом и молотом.
В следующее мгновение Сайла поняла, что ажурное сооружение рядом со Сводом, принятое ею поначалу за строительные леса, на самом деле является громадной осадной башней, гигантом с десятком рук – штурмовых мостиков, и тремя фаллосами таранов. Последние, со всей определенностью, и были ответственны за подпорченную внешность всеми уважаемого заведения.
Новый каскад невыносимо громких звуков переключил внимание княгини на предметы не столь удаленные.
Слева и справа от их галеры тянулись цепи неуклюжих, но вместительных барок, предназначенных для транспортировки лошадей и тяжелых военных механизмов. Но сейчас эти стосаженные плоскодонные корыта были нагружены отнюдь не лошадьми.
Груды кирпичного боя и черепицы, камни, колонны и гранитные блоки составляли основную часть их груза. Кое-где можно было видеть пакет свинцовых кровельных листов, примотанных канатами к грандиозному дубовому столу, или обросший якорь, на лапы которого наколот ореховый буфет. Были еще мешки с песком, связки бревен, утяжеленные балластом из железоплавильной выбраковки, и старый оружейный лом.
Вторую линию составляли сторожевые галеры урталаргисской флотилии. Некоторые стояли неподвижно, ожидая своей очереди. Другие вытравливали якоря, третьи – отползали назад после сделанной работы.
Галеры трудились над закупоркой урталаргисского порта.
Вот худая севрюга с налитыми карминовой кровью глазами над рылом-тараном оглашается барабанным боем. Весла бьются, как плавники в предсмертной агонии. Но галера жива, она мчит к своей жертве все быстрее. Затем – удар, треск, и вода с довольным урчанием овладевает внутренностями очередной барки, которой назначено стать преградой для десанта неведомого супостата.
Не все тонули на ровном киле. Некоторые заваливались на борт, другие круто пикировали под воду кормой вперед, одна барка разломилась надвое. Вся эта возня и порождала тот светопреставленческий грохот, который разбудил и перепугал княгиню.
– Сиятельная, прошу вас, поприветствуйте ваших верных подданных.
Слова принадлежали арруму Опоры Писаний, главе похитителей. Он указывал на выстроенных вдоль борта ближайшей сторожевой галеры разномастных вояк. Те пожирали глазами пассажирку проползающего мимо них суденышка.
Сайла почла за лучшее сдержанно улыбнуться и сделать приветственный жест ручкой.
– Княгиня, Свобода, Любовь! – с нежданным воодушевлением заголосили в ответ. Эту формулу подхватили и экипажи других кораблей. Также слышалось: «Отечество или смерть!» и «Упыри не пройдут!»
– Извольте объяснить, что происходит, – потребовала Сайла.
Тот церемонно поклонился и приложил руку к груди.
– Полчаса терпения, Сиятельная.
