Глава 9
Ловушка

За те минуты, что они шли по плохо освещенному, мрачному коридору верхнего этажа, Аламез ни о чем не успел поразмыслить, хотя как следует пораскинуть мозгами стоило о многом. «Как поднять дисциплину в отряде? Что делать, когда и если удастся проникнуть в логово врага? С чего начинать поиски собратьев? Как выжить в подземелье, если врата откажутся подчиняться зачарованным амулетам, оказавшимся не в вампирских руках?» – эти и множество других не столь важных вопросов кружились в голове моррона, но он не мог даже ненадолго отдаться их власти. Вместо того чтобы строить планы и просчитывать ходы предстоящего дела, Аламез был вынужден следить за тем, чтобы горе-соратнички не поубивали друг друга.

Больше всех Дарка беспокоила Ринва. Глаза девушки горели странным огнем, тоненькие пальчики неустанно барабанили по рукояти меча, да и движения красавицы были какими-то дергаными. Моррон никак не мог отделаться от ощущения, что это не обычный мандраж новичка перед серьезным боем, а верный признак того, что девушка затеяла неладное и вот-вот собирается вонзить меч в могучую спину бесшумно крадущегося впереди великана. Аламезу было даже страшно подумать, что будет, если он не ошибся и спутница готовилась свершить низкое, подлое убийство со спины. Если бы нападение удалось, то они лишились бы весьма ценного бойца, и еще неизвестно, как бы без Гары прошла схватка с вампирами. Если же Ринву постигла бы неудача (а так, скорее всего, и было бы), то ему пришлось бы защищать герканцев от праведного гнева эскулапа. И в том, и в другом случае они бы сильно нашумели, и эффект неожиданности оказался бы безвозвратно потерян, а значит, и с мечтой отобрать амулеты пришлось бы распрощаться. При любом раскладе им четверым не выдержать открытого боя с целым отрядом, а ведь вскоре к гарнизону подвергшегося нападению кордона стало бы прибывать многочисленное подкрепление, как с поверхности, так и со стороны карьеров. Одним словом, исход их затеи, а значит, и их судьбы раскачивался на тонюсеньком волоске провидения, и любая мелкая выходка могла его оборвать.

К счастью, опасения Аламеза остались лишь только опасениями и не воплотились в жизнь. Хоть Ринва и поглядывала недобрым взором на прикрытую лишь рубахой спину Гары, но вонзить в нее меч так и не решилась. Трудно сказать, что остановило девушку: то ли осознание несвоевременности сведения счетов, то ли адекватная оценка своих шансов на успех. Но как бы там ни было, четверка диверсантов без происшествий добралась до большой двухстворчатой двери, за которой, судя по всему, и начинались личные покои пятерых командиров досмотрового кордона.

На этот раз Аламез решил не допустить прежней ошибки и распределить между нападавшими роли, однако начать инструктаж не успел; его опередил резко повернувшийся к спутникам лицом Гара.

– Ну, чо, господа заозерники, и ты, о, прекрасная ворчунья, – не скрывая ехидства, прошептал великан, согнувшись и практически нависнув над соратниками. – Как теперича поступим? Дадите громиле-уродцу одному все свершить, иль самим хотца вампирской кровью замараться?

– Самим, – мгновенно выпалила Ринва, едва заметив, что Аламез открыл рот. – Коль трое на трое, то легко справимся!

– Как скажешь, – с поддельным безразличьем пожал плечами великан, на самом деле горевший желанием узреть, как выскочка-«заозерница» оконфузится, и ни на долю секунды не сомневаясь, что успеет все исправить. – Тогда я прислугой займусь да рабынями. Вампиры, скорей всего, щас именно здесь, в зале, что за этой дверью, крови откушивают да свои взоры срамными кривляньями рабынь услаждают. Я вмешиваться не собираюсь, буду следить за окнами и за дверьми в спальни, чтоб никто чрез них не сбег да на помощь солдат звать не стал.

– Хватит трепаться! Может, дорогу освободишь и дашь делом заняться? – прошипела Ринва, уже успевшая возненавидеть Гару, который ее теперь постоянно раздражал, вне зависимости от того, обращался ли он к ней пренебрежительно или с уважением.

– Заткнись, пусть говорит! – урезонил напарницу Крамберг, при этом вопросительно глядя на Дарка. – Чем больше узнаем, тем вернее да быстрее справимся!

Вильсету было невдомек, почему Дарк молчит и не вмешивается, то есть ведет себя недопустимо пассивно и неподобающе для командира. Моррон принял полный негодования взор солдата, но не стал на него отвечать ни словом, ни действием. Заставить девушку замолчать и не ерепениться, выпячивая вперед ее якобы ущемленное в правах девичье «я», можно было лишь ремнем. Однако устраивать воспитательную порку прямо перед дверью, за которой трапезничали враги, было в высшей степени абсурдным занятием. Пока что Аламезу оставалось лишь терпеть возмутительные выходки «тянущей на себя одеяло» выскочки и дожидаться подходящего момента, чтобы украсить ее упругие нижние округлости широкими красными полосками – следами от ремня.

– Коль верить теперь ужо безглазому покойничку-сержанту, то вампирюг всего трое осталось, и я их как облупленных знаю, – подтверждая слова Крамберга, продолжил великан. – Ты, – указательный палец эскулапа легонько коснулся груди Вильсета, – возьмешь на себя Норвера. Это седовласый старичок, подхрамывающий на левую ногу. Он обращен ужо старцем был, так что немощь человеческая в нем осталась, и кровь мартеловская ее не исправила. Будь осторожен, при нем всегда палка-выручалка. Нижний конец заострен, и плоть не хуже копья пронзает. Берегись и набалдашника! Он очень крепкий, череп вмиг раскроит. Старичок левша, но пусть то тебя не обманывает, по башкам дубасит всегда справа! Тебе ж, говорунье, – Гара подмигнул Ринве, – сподручней всего Кьюссаром заняться. Молод, красив, строен и похотлив, как кот по весне. Получишь истинное наслаждение от его умерщвления. Мечом владеет неплохо, но вот только никогда его при себе не носит… Смотри не дай ему одним из своих завладеть!

– Уж как-нибудь измудрюсь да сберегу оружие, – проворчала разведчица и уже намеревалась высказать свое возмущение, что почему-то именно ей предоставлен самый похотливый противник, но Крамберг успел прикрыть ей ладонью рот.

– Тебе остается Давар, – кивнул Гара моррону. – Вампир-середнячок, силен и опытен, но слишком уж к хмелю пристрастен. Любил мешать деревенскую брагу с кровушкой, за что в подземелье и сослан. Для вампиров клана Мартел распитие подобных «коктейлей» такой же кощунственный проступок, как для нас, людей, скажем, помочиться во время службы в храме или разгуливать средь бела дня голышом, при этом еще и облапывая всех без разбору прохожих. С мечом не расстается, так что веселой рубкой обделен не будешь! Более ничо не скажу! Остальное сам поймешь, когда меч с ним скрестишь… – закончил инструктаж лекарь, а затем, немного подумав, с намеком добавил: – Если до меча дело дойдет!

– У тебя все, с поучениями покончено?! – спросила Ринва, которой не только не терпелось взяться за дело, но и явно не нравилось выслушивать наставления. – Может, все ж в сторону отойдешь и позволишь размяться?!

«Ох, плачет, плачет по девке ремень! Корю себя, что поленился с поркой ранее!» – подумал моррон и посмотрел на Крамберга. Судя по хмурому взору Вильсета, он так же винил себя в лености и в преступном пренебрежении силовыми воспитательными моментами. В отличие от герканцев, Гара, как ни странно, куда терпимей отнесся к очередной дамской выходке. Примирительно улыбнувшись и пожав огромными плечищами, великан сделал шаг в сторону и, плотно прижавшись спиной к стене, освободил проход к двери. «Удачно набить шишек, госпожа заозерница!» – именно это выражение застыло на его благодушном лице, лишь слегка искривленном усмешкой злорадства.

Настало время от слов перейти к делу. Бесшумно обнажив мечи, герканские разведчики приблизились к двери и почти синхронно ударили по ее дубовым створкам обутыми в деревянные башмаки ногами. Лишь немного промедлив, чтобы достать дротик и скинуть с плеч мешавшуюся в бою котомку, Аламез проследовал за товарищами. Почему-то он был абсолютно уверен, что более одного броска ему не совершить, а также что напарнички непременно оплошают и Гаре не удастся остаться безучастными свидетелем. В том убеждало моррона многое, и прежде всего богатый жизненный опыт, помноженный на довольно неплохую интуицию.

Как нетрудно догадаться, дурное предчувствие не замедлило материализоваться, причем в самой уродливой из всех возможных форм. Распахнув ударами ног двери, троица герканских диверсантов быстро ворвалась в тускло освещенный светом всего лишь трех факелов и одного настольного канделябра зал и тут же обомлела, на пару секунд застыв без движения. С одной стороны, зал был в точности таким, каким он представлялся по описанию пока еще не переступившего порог Гары, а с другой – совершенно иным. Главное отличие возникшей в воображении налетчиков картинки от реальной действительности, в которую они так бойко ворвались, состояла в том, что никаких слуг да рабынь в зале для вампирских услад вовсе и не было, но зато число кровососущих тварей превосходило ожидаемое раза в четыре. Пятеро кровососов стояли возле стола, рассматривая разложенную на нем карту, и что-то активно обсуждали, время от времени вычерчивая на ней острыми коготками какие-то линии и значки. Еще семь-восемь шеварийских вампиров, удобно устроившись на стоявших вдоль стен кушетках, потягивали из высоких кубков то ли вино, то ли кровь и непринужденно беседовали, видимо, дожидаясь, пока старшие по званию позовут их к столу либо для дачи объяснений, либо для получения указаний. Одним словом, герканцы надеялись застать врасплох за трапезой троицу расслабленных и безоружных вампиров, а угодили на настоящий военный совет, по крайней мере, им показалось именно так. Все кровососы были не только при оружии, но и в начищенных офицерских мундирах, а на плечах троих из стоявших за столом красовались две пары полковничьих и одна генеральских эполетов.

Теперь Дарку стало понятно, почему их заставили ждать и почему в холле дома, да и перед ним находились усиленные посты облаченных в боевые доспехи солдат. Тайно собравшиеся на кордоне вампиры со всего подземелья и прибывший к ним из цитадели генерал, скорее всего, разрабатывали детали какой-то важной операции, а тут нежданно-негаданно появились они, четверо наглых глупцов всего лишь с тремя мечами, одним дротиком и парой окровавленных копий в руках.

На пару секунд в полутемном зале воцарилось гробовое молчание. Диверсанты смотрели на вампирское сборище расширенными от удивления глазами и все, как один, не могли пошевелить ни языком, ни мизинцем. Столь же сильно пораженные неожиданным, дерзким и возмутительно вероломным появлением чужаков твари из клана Мартел также окаменели, и в их застывших, неморгающих взорах было ровно столько же осмысленности. И тем и другим происходящее казалось нелепым, абсурдным сном, навеянным дурманными чарами.

– Господа, вы это тоже видите или мне одному грезится? – наконец-то нашел в себе силы произнести старший вампир за столом; тот самый, на чьих немного сутуловатых плечах как раз и красовались генеральские эполеты. – Если это не иллюзия, навеянная подпорченной кровью, и не чей-то глупый розыгрыш, так позвольте узнать, чего же вы ждете?!

Первой от ступора разума и оцепенения конечностей избавилась Ринва. Не дожидаясь, пока шокированные офицеры ответят на вопрос своего командира словом или агрессивными действиями, девушка быстро развернулась на скрипучих каблуках деревянных башмаков и бегом бросилась к выходу, до которого, к счастью, было не более трех-четырех жалких шагов. Буквально, через миг ее примеру последовал Крамберг, и только Аламез остался стоять, интуитивно почувствовав, что бежать бесполезно.

Едва разведчица достигла двери, как обе ее створки мгновенно захлопнулись, повинуясь либо вампирской магии, либо секретному механизму, приведенному кем-то из дюжины кровососов в действие. Разогнавшаяся девушка, к счастью, успела вовремя затормозить и выставить вперед свободную от меча руку, что позволило ей избежать болезненного столкновения красивого личика с быстро надвигающейся на него дубовой створкой. Бегущий следом за напарницей Крамберг оказался в более выгодном положении, и у него хватило силы духа, чтобы не растеряться и не впасть в губительное отчаяние. Пнув с досады захлопнувшуюся перед ним дверь, Вильсет тут же развернулся к врагам лицом и принял боевую стойку, сжимая в правой руке рукоять меча, а в левой – сорванный со стены факел, к сожалению затухший от резкого рывка. Уже в следующий миг сама собой захлопнувшаяся дверь содрогнулась под мощными ударами с той стороны. Это внутрь внезапно превратившегося в смертельную ловушку зала рвался по воле случая оставшийся за порогом Гара; рвался рьяно, но тщетно. Видимо, только верхние слои двери были дубовыми, а основа подвижной конструкции изготовлена из куда более прочного материала, способного выдержать даже удары его молотов-кулаков. Две-три попытки проломить створки оказались безуспешными, а затем грохот стих. Возможно, лекарь решил как следует разбежаться да ударить богатырским плечом, но, скорее всего, отправился на поиски достойного двери тарана.

Как водится, высшие военные чины не спешат геройствовать на ратном поле, но зато охотно посылают в атаку, как солдат, так и низший командный состав. Эта неизменная на протяжении долгих веков армейская традиция была перенята и собравшимися в зале вампирами. Кровосос в генеральских эполетах принялся активно командовать операцией по окружению и обезвреживанию троих герканцев, которых за явным численным перевесом вампиры собирались взять только живыми, а парочка его подручных-полковников стала наперебой кричать, отдавая наиглупейшие, чаще всего противоречащие одно другому указания. Это, так сказать, «руководство» стратегов-полководцев только внесло сумятицу с неразберихой в офицерские ряды и, как того стоило ожидать, сыграло на руку отступившим к двери и прижавшимся к ней спинами диверсантам. Во-первых, небольшая заминка с началом боя помогла людям унять страх перед надвигающимися на них, шипящими тварями, поблескивающими не только остриями обнаженных мечей, но и выставленными напоказ клыками. Во-вторых, те жалкие пять-шесть секунд случайно предоставленной врагами форы были потрачены герканцами с толком. Аламез не только успел оценить силы противника и прийти к довольно обнадеживающему выводу, что им придется схватиться с недавно обращенными кровопийцами, знавшими лишь азы вампирского мастерства ведения боя, но уже поотвыкшими владеть мечом и биться строем, но и, прикинув несколько вариантов, избрал самое оптимальное при данных обстоятельствах боевое построение. Сам моррон, вооружившись как мечом, так и дротиком, с учетом яда на гвозде, бывшим довольно неплохим колющим оружием, занял позицию в центре, практически прижавшись спиною к запертым створкам, Ринва же с Вильсетом находились на флангах, на расстоянии трех шагов от двери. Задача разведчиков – сдержать первый, самый мощный и дружный натиск врагов, что благодаря узости оборонительной линии было сделать вполне возможно. Одновременно атаковать герканцев могли лишь пять-шесть вампиров, а остальным кровососам, чтобы не мешаться у соратников под ногами, пришлось бы дожидаться своей очереди позади. Целью Дарка было только нападать, нанося грозно щерившимся и раздражающе шипящим врагам легкие поверхностные царапины отравленным оружием. У моррона хватило времени, чтобы этот план вкратце до товарищей довести. Едва он закрыл рот, как взявшие их в плотное кольцо кровопийцы ринулись в атаку.

Каким бы талантливым ни был полководец, какие бы грандиозные планы ни строил, а исход любого сражения всегда решают солдаты, их мужество, опыт и сила. Ринва и Крамберг неплохо владели мечом, и отваги им было не занимать, но они являлись всего лишь людьми и, как следствие, были физически слабее вампиров, да и должной реакцией не обладали. С первой же секунды сражения все пошло совершенно не так, а план моррона полетел в тартарары. Нахлынувшая волна вампиров буквально смела и разметала разведчиков, откинув Ринву к двери, а оступившегося Вильсета повалив на пол. Отразили ли его соратники хоть какие-то удары и удалось ли им нанести врагу хоть какой-то урон, Аламез не успел заметить. Уже на второй секунде боя он был оттеснен к середине зала и окружен со всех сторон шипящими врагами, орудовавшими к тому же не только мечами, но и пускавшими в ход когтистые лапы. О нападении моррон позабыл, всех его умений и усилий хватало лишь на то, чтобы крутиться волчком, постоянно меняя, как направление, так и скорость перемещения, да отражать рубящие и колющие удары. К счастью, серьезных увечий у него пока не было, а мелких порезов он не считал, поскольку элементарно их не замечал в пылу схватки.

Тем временем дела у разведчиков шли еще хуже. Вильсет выбыл из сражения практически сразу. Поваленный на пол и изрядно потоптанный сапогами он продолжал героически сопротивляться и даже, улучив момент, попытался встать, но был оглушен скользящим ударом перекрестья меча по затылку и лишился сознания. Уже бесчувственное тело Крамберга было проткнуто в предплечьях кинжалами и таким образом пригвождено на всякий случай к полу.

Прижатая спиною к двери Ринва, как оказалась, довольно недурно владела мечами в двух руках, но против четверых вампиров сразу ей было, конечно же, не устоять, и это даже с учетом того, что противники дрались вполсилы, то есть, повинуясь приказу, не наносили наиболее эффективных, смертельных ударов. Практически они лишь пытались выбить из рук девушки оружие, а если и хотели ранить, то только ее конечности. Когда же они поняли, что взять разведчицу «нахрапом» не удастся, то поменяли тактику и тут же добились успеха. Трое вампиров усилили натиск, отвлекая на себя внимание девушки, а четвертый, вложив меч в ножны, незаметно подкрался сбоку и, выждав подходящий момент, прыгнул на воительницу. Ухватившись руками за плечи, он прижал Ринву своим крепким телом к двери, а широко раскрытым ртом, обхватил ее горло. Кровосос не укусил, хоть, скорее всего, ему того и хотелось, он только слегка придушил и без того обездвиженную жертву.

Упорное сопротивление девушки отнюдь не было бессмысленным. Продлившись всего с минуту, оно привело к тому, что Аламез в одиночку сражался не против одиннадцати, а всего лишь против семерых врагов, включая двоих полковников, все-таки набравшихся храбрости и решившихся лично позвенеть мечами. Это дало моррону шанс продержаться на открытом пространстве и постепенно, шаг за шагом, переместиться к облюбованному им пятачку между деревянной опорой, широким диваном и кушеткой. Здесь темп боя заметно снизился, поскольку лишь четверо кровососов смогли нападать, а остальным было не подступиться. Пока шеварийцы догадались раскидать мебель, их ряды уже сократились на парочку позабывших о бдительности бойцов.

Первый же удар моррона в этом бою оказался смертельным. Пытавшийся запрыгнуть на спину Аламеза вампир пролетел мимо в последний момент отпрянувшей в сторону цели и, приземлившись на грудь атаковавшегося спереди товарища, повалился вместе с ним на пол. Вряд ли он что-то почувствовал, кроме не очень болезненного и вовсе не глубокого укола гвоздя под лопатку, но сил и сознания сразу же лишился. Второго убитого смерть также настигла мгновенно. Приняв рубящий удар сверху на основание меча, Дарк слегка развернул кисть при мгновенном отскоке назад и оставил на запястье нападавшего лишь крохотную, неглубокую царапинку. Шеварийский капитан мгновенно закатил глаза, покачнулся и упал замертво, изрядно напугав своей смертью стоявших вблизи товарищей.

Вампиры – существа далеко не глупые, тем более шеварийские, сумевшие не только сохранить, но и преумножить знания древних народов. Они довольно быстро сообразили, что оружие противника отравлено, причем мгновенно действующим ядом и тут же все, как один, отпрянули назад. Воины клана Мартел более не собирались атаковать, а перешли в глухую оборону, заняв выгодную позицию вокруг стола с восседавшим за ним генералом. Замешкалась лишь четверка у двери. Они уже успели повязать по рукам и ногам оглушенную Ринву и только-только приступили к затягиванию пут на ногах уже пришедшего в сознание, но до сих пор приколотого к полу Крамберга. Внезапная перемена в бою и ужас, застывший в глазах отступивших товарищей, заставил их бросить едва начатое занятие и, вновь взявшись за мечи, прижаться плечом к плечу. Эта группка кровососов находилась в самом невыгодном положении. Они были растеряны и не знали, что делать: то ли напасть на противника, в надежде что их поддержат остальные, то ли попытаться пробежкой достигнуть стола, то ли вовсе бежать? Соответствующего приказа от застигнутого врасплох генерала пока что не поступало.

С первого взгляда могло показаться, что избранная вампирами тактика была трусливой и проигрышной, но сильно запыхавшийся, уже одолеваемый усталостью Аламез прекрасно понимал, что это вовсе не так. Ретировавшись, воины клана Мартел поступили весьма разумно. Это позволило им избежать лишних потерь и в то же время поставить моррона в безвыходное положение. Для атаки у одиночки со смертельным оружием в руках все равно не хватило бы сил, которых и без того осталось уже маловато. Путь к отступлению у Дарка был отрезан, и не только потому, что дверь по-прежнему была заперта. Крамберг был ранен, Ринва также изрядно потрепана, так что бежать вместе с ними не представлялось возможности. Ну, а если бы он вдруг решил бросить товарищей по оружию и выпрыгнуть в окно, то снаружи его наверняка уже поджидал весь пограничный гарнизон, причем вооруженный не только мечами да копьями, но и стрелковым оружием.

Куда ни глянь, как ни прикинь, а деваться Аламезу было некуда. Ему оставалось лишь одно – с позором сдаваться. Это понимал не только Дарк, но и пакостно ухмылявшиеся, глядя ему в лицо, вампиры. Шеварийский генерал до сих пор хранил молчание лишь потому, что ждал; терпеливо ждал, что неминуемо должно было произойти; ждал, что одиночка-храбрец заговорит первым и начнет унижаться, вымаливая жизнь для себя и для своих менее бойких да резвых товарищей. Как нетрудно догадаться, конечно же, вампирский командир глубоко ошибался, отчасти потому, что так и не почуял по измененному запаху крови, что перед ним вовсе не человек, а моррон. Дарк не собирался вступать с заклятым врагом в переговоры и уж тем более был далек от мыслей о сдаче, хоть и вполне допускал свою гибель в неравном бою. Воспользовавшись секундами затишья, Аламез набирался сил и ждал; терпеливо ждал, а не соблаговолит выпасть из его рукава глубоко запрятанный да подчиняющийся лишь собственной воле и голове «козырь». Ждать пришлось недолго, «козырь» действительно выпал, а точнее, ворвался в зал, одним лишь своим появлением сразу убив двоих.

Необычайно крепкая дверь, устоявшая даже под кулачищами Гары, вдруг ни с того ни с сего сорвалась с петель и влетела в зал вместе с раскуроченным косяком и обломками камней из стены. Двое из четверых стоявших у входа вампиров успели отскочить в сторону, ну а замешкавшихся ожидала незавидная участь, принесшая им хоть и быструю, но мучительную смерть. Сперва их сбила с ног и придавила к полу летающая дверь весом не меньшим, чем в десяток пудов, а затем еще сверху прыжком приземлился и всклокоченный Гара. Если при падении кровососы и выжили, то «дополнительная нагрузка» точно превратила их в одну большую кровавую лепешку.

Разгоряченной схваткой великан был грозен и страшен. Судя по разодранной в клочья одежде и по пятнам крови, покрывавшим все его огромное тело, из особняка можно было выходить без опаски, ведь встреча лекаря с гарнизоном досмотрового кордона уже явно состоялась. Из груди, спины и плеч изрядно запыхавшегося и столь же взопревшего великана торчало с полдюжины обломанных стрел. Его мышцы был настолько толсты, плотны и упруги, что стрелы застревали в них, причиняя боль, но не могли навредить. Серьезно ранить или убить обладателя «дубленой шкуры» и толстых пластов мышц могли лишь либо очень меткий выстрел, либо болты, причем выпущенные из тяжелых иль осадных арбалетов, которых, видимо, на вооружении у гарнизона не было. Взор грозно пыхтевшего Гары был прикован к столу, за которым прятался генерал в окружении верных ему офицеров. Ручищи великана крепко сжимали увесистый, длинный и толстый стальной брус, неизвестно, откуда добытый, но явно и ставший тараном, достойным двери.

Как ни странно, но эффектное появление отступника-лекаря ничуть не удивило и не напугало распорядителей подземелья. Вампиры из клана Мартел настолько привыкли, что перед ними заискивают и лебезят как высокопоставленные вельможи, так и шеварийские простолюдины, что и в мыслях не допускали возможность измены. Эта беда большинства правителей, ну а те немногие из них, кто не подвержен болезни самоуверенной беспечности, страдают от еще более серьезного недуга: они одержимы манией, что вокруг них одни лишь враги.

– Ну, наконец-то ты появился! Убить его! – скомандовал заметно повеселевший генерал, отважно выйдя из-за спин защищавших его офицеров. – Ну, а затем…

Дарку так и не довелось узнать, какие еще поручения хотел дать Его Вампирское Превосходительство лекарю. Покрытый потом и кровью великан был изрядно утомлен схваткой и не желал выслушивать абсурдные приказы и уж тем более их выполнять. Высоко подняв над головой стальной брус (весивший никак не меньше его самого), Гара издал надсадный, оглушающий рык накопившейся за долгие годы рабства ненависти и что было сил метнул тяжелый снаряд в самый центр толпы врагов. Такого поворота событий вампиры не ожидали. В последний миг перед жуткой смертью на их бледных, вытянувшихся лицах застыли не гримасы страха, а выражение искреннего изумления.

Пол задрожал, заходил ходуном под ногами моррона, когда брус приземлился на скопление живой плоти и, мгновенно превратив ее в жуткое кровавое месиво, пробил в полу огромную дыру. Выжить смогли только трое; те, кто вовремя опомнился и успел отскочить до того, как брус обрушился на их головы, но и их участь была предрешена.

Издав еще один, на этот раз членораздельный и вполне осмысленный рык «Чо застыл?! Добивай пиявок, пока не расползлись!», Гара спрыгнул с двери и всего за секунду покончил с двумя стоявшими поблизости вампирами; теми самыми, кто успел отскочить от выбитой им двери. Он просто схватил их за шеи и резкими поворотами сразу обеих кистей, свернул головы врагам, как цыплятам.

Аламез был поражен увиденным, но не настолько, чтобы перестать замечать, что происходит вокруг. Один из выживших вампиров стремительно рванулся к окну, теша себя надеждой бежать, но смерть его нагнала еще до того, как он успел запрыгнуть на широкий подоконник и выбить стекло. Пролетев шагов двадцать, не менее, отравленный дротик вонзился шеварийцу точно между лопаток. Более всего поразило Дарка, что именно туда он и метил. С каждый новым броском навык моррона возрастал, жаль только, что дротиков в котомке оставалось все меньше и меньше… Этот ставший смертельным снаряд Аламез также не собирался вытаскивать из бездыханного трупа. Древко оружия, изрядно послужившего ему в бою и отразившее несколько крепких рубящих ударов, не выдержало последней нагрузки и при падении мертвого вампира на пол переломилось пополам.

– Ну, все за вас, захребетники, делать приходится! – оторвало Аламеза от раздумий недовольное ворчание пошатывающегося от усталости великана, добившего последнего врага и прилегшего на диван отдохнуть. – Развяжи своих бездарей, и идите амулеты из месива выковыривать! Закончите, разбудишь! – уже с закрытыми глазами отдал приказ Гара и уже через миг оглушающее захрапел.

Вначале дорога была пустой и безлюдной, так что сидевший на месте возницы Аламез не жалел ни жалобно скрипящей рессорами кареты, ни четверки везущих ее лошадей. Он неустанно хлестал животных по спинам кнутом и даже пытался ускорить их бег залихватским улюлюканьем и надрывающим связки гиканьем. Они должны были успеть добраться до ворот цитадели до того, как засевшие в ней вампиры узнают, что случилось на досмотровом кордоне, и предпримут меры, чтобы никто из подземелья внутрь нее не попал, вне зависимости от того, обладал ли он пропуском-амулетом или нет.

До развилки оставалось всего чуть-чуть, когда впереди появились медленно ползущие навстречу телеги, везущие то ли провизию в поселение, то ли горняцкий инвентарь на карьеры. Это означало только одно – путь к отступлению их небольшой компании окончательно отрезан. Как только небольшой караван достигнет досмотрового пункта, так тут же поднимется тревога. Глазам возниц и сопровождающих повозки охранников предстанут многочисленные трупы перебитых Гарой солдат, и они тут же пошлют гонца с тревожной вестью в поселение горняков. Оттуда она всего за какие-то четверть часа облетит все подземелье, да и цитадели тут же достигнет.

Лекарь рассказывал, что старшие шеварийские офицеры как-то могли быстро связываться с вампирами внутри вотчины клана Мартел, но каким образом, эскулап не знал. Дарк подозревал, что они использовали, как и его собратья-морроны, коммуникационные сферы, но не исключал и другой возможности. В казармах охранявших карьеры и очищающих от хищников новые территории отрядов могли быть установлены крохотные тайные телепорты, способные перемещать в пространстве небольшие предметы, например кожаные цилиндры с донесениями и прочими посланиями.

Как бы там ни было, каким бы чудесным способом враги ни связывались между собой, а на все про все у диверсантов оставалось не более получаса. Если они за это время не успеют использовать амулеты и пройти через вражескую преграду, то потом можно уже не спешить. Аламезу, к примеру, было все равно, где попасть в окружение и встретить смерть в неравном бою: здесь, на запыленной дороге, в какой-нибудь зловонной пещере или у крепко запертых ворот.

Когда карета поравнялась с непрерывной вереницей едущих навстречу телег, моррону пришлось попридержать лошадей и существенно замедлить ход. Во-первых, дорога была слишком узкой и случайная оплошность любого из возниц могла привести к непоправимым последствиям. Если бы отвалилось хотя бы одно колесо, то на устранение поломки потребовалось не менее четверти часа, а значит, и риск опоздать возрастал в разы. Дарк, не раздумывая, мог бы бросить экипаж на дороге и остаток пути проделать бегом, но вот его спутники на такой подвиг, увы, были неспособны. По счастливой случайности он оказался единственным везунчиком, отделавшимся в схватке с вампирами лишь смехотворными царапинами, которые и ранами-то назвать было стыдно. Остальные заговорщики в большей или меньшей степени пострадали, и вынужденный марш-бросок истощил бы остаток их сил. Во-вторых, движущийся к развилке, а не наоборот, внутрь подземелий, экипаж и без того привлекал слишком много внимания у проезжающих мимо охранников, поглядывающих на Дарка с подозрением и время от времени пытавшихся заглянуть внутрь кареты, ну а если бы он мчался, то его, определенно, попытались бы остановить.

Минут пять поездка напоминала прогулку по узкому, туго натянутому между крышами высоких домов канату. Любое неверное движение или хотя бы выражение лица могло привести к провалу затеи, но удача решила не наказывать четверку смельчаков за граничащую с безумием дерзость. Дарк довел экипаж до развилки без происшествий, ну, а когда нужно было повернуть налево, телеги каравана уже проехали и дорога вновь оказалась абсолютно пустой. Таким образом, никто и не заметил, что одинокая карета с наглухо зашторенными окнами поехала не к заставе на выходе из подземелья, а свернула на левое ответвление и тут же быстро помчалась в сторону вампирской цитадели.

Минут пять Дарк просто гнал лошадей и краем уха прислушивался к нараставшему и нараставшему скрипу колес, предупреждавшему о том, что карета вот-вот должна развалиться, причем не исключено, что прямо на ходу. Но удача и на этот раз проявила к диверсантам милостивую благосклонность. Вскоре впереди показался конец дороги и каменная стена вампирской цитадели, в которой, вопреки ожиданиям, не было видно никаких ворот. Впрочем, таким несущественным пустяком Аламеза было не удивить. Он даже подозревал, что ворота окажутся не обычными, а магическими. Амулеты должны были открыть в стене телепорт, озарить идеально гладкие серые камни кладки багровым или темно-красным свечением, которое он уже не раз наблюдал.

Не доезжая шагов пятьдесят до преграждавшей путь стены, возница замедлил ход, а за двадцать резко натянул поводья и остановил взмыленных лошадей. Карета еще двигалась, а моррон уже спрыгнул с козел и тут же направился к ее задней части, где был привязан туго набитый мешок с добытой в бою одеждой. Дарк не знал, что их ждало впереди и что собой представляет подземная обитель враждебного клана, но догадывался, что показываться внутри вампирского логова в обносках обычного горняка не стоило, поэтому и прихватил с собой снятые с убитых вампиров мундиры. Собирая трофеи, моррон основательно помучился, поскольку большая часть одежды была или порвана, или залита кровью, но его старания были вознаграждены. Кое-как, но подобрать три комплекта офицерских одеяний все-таки удалось. К сожалению, Гара был слишком велик, и подобающей одежды для него просто не могло найтись.

Отвязав мешок и сбросив его наземь, моррон не стал тратить время, а тут же распустил тугие ремешки и, скинув с плеч поистрепавшиеся обноски, стал облачаться в мундир шеварийского пехотного капитана. Ранее он сделать этого не мог, поскольку управлял каретой, а вид восседавшего на козлах офицера привлек бы внимание встречных ничуть не меньше, чем, скажем, дорогая дамская шляпка, украшенная перьями да бриллиантами, на всклокоченной и грязной голове нищего оборванца.

Его попутчики также не тратили времени даром. Едва Аламез начал менять один трофейный наряд на другой, как обе дверцы кареты почти одновременно распахнулись. Из правой с трудом и кряхтением выкарабкался лекарь в одних лишь драных портках да в пугающих взор многочисленных повязках, за время пути основательно пропитавшихся кровью; а из левой, пошатываясь, вышла бледная как смерть Ринва. Мундир шеварийского лейтенанта был девушке впору. Он не только скрадывал «выдающиеся» особенности ее женской фигуры, но и его темно-синий цвет весьма гармонировал с окрасом обширного синяка, охватившего две трети лица красавицы.

«Маскировка ни к черту! Прямо хоть здесь их бросай и один иди! – с горечью подумал Дарк, не представлявший, как прятаться там, где вокруг одни лишь вампиры. – Мало того что здоровяк в глаза бросаться будет, так еще и девичье личико во всех темных тонах «расцвело». У вампиров же синяков не бывает!»

Для пользы дела спутников действительно следовало не брать с собой в цитадель, но, к сожалению, они находились не в лесу, где можно легко укрыться от преследователей в любой рощице, за любым кустом. Оставить их в подземелье означало обречь на верную смерть. Через полчаса, от силы час, поднятые по тревоге солдаты начали бы методично обыскивать все главные и вспомогательные дороги да заглядывать во все пещеры и звериные норы. Игра в прятки не продлилась бы долее пары-тройки часов. Побоище, устроенное Гарой на кордоне, впечатляло, но великан был ранен и устал; ему не отбиться от прочесывающих подземелье солдат.

Немного утешил моррона внешний вид покинувшего карету следом за Ринвой Крамберга. Потерявший много крови разведчик был бледен в лице, как настоящий вампир, да и взор у него был отрешенный, с легким налетом презрения к окружающим и надменности. Гара, конечно, основательно обработал раны, полученные Вильсетом в бою, и дал ему выпить утоляющего боль снадобья, но положения дел это все равно не исправило. Хоть раненый больше всех и походил на вампира, но от него вовсе не было толку. Он едва держался на ногах, да и руками шевелил через силу.

Сомнения терзали быстро облачавшегося в чужие одежды моррона. Страх загубить все дело вынуждал бросить попутчиков на произвол судьбы и продолжить путь одному, но жалость к соратникам и данные каждому из них обещания удерживали от подлого поступка. Чаши весов все время колебались, не давая Дарку принять решение, но когда он уже завязывал пояс, в голову сам собой пришел компромисс. Сначала они все вместе покинули бы подземелье, пройдя через стену, а уж затем, оказавшись внутри, расстались бы. Моррон нашел бы для пострадавших в схватке спутников безопасное место, где они смогли бы отсидеться несколько дней и залечить раны, а сам бы в одиночку продолжил путь. Как это ни парадоксально звучало, но находиться сейчас внутри вражеской цитадели было куда безопасней, чем за пределами ее неприступных стен.

– Ну что, все готово?! Можем наконец-то идти?! Наряжаешься прям как красна девица! – недовольно проворчал заскучавший великан, от нечего делать поигрывающий в руке связкой вампирских амулетов. – Чо проку лямки подтягивать да оправляться?! Все равно ж только слепец нас за кровопийц примет!

– Заткнись, громила, и без тя тошно! – ответила за Дарка Ринва, стоявшая на подкашивающихся ногах только благодаря тому, что обеими руками вцепилась в открытую дверцу кареты. – Вильс, ты как?! Идти можешь?!

– Идти-то могу… – ответил разведчик, тщетно пытавшийся достать онемевшей правой рукой из ножен меч, – вот со всем остальным худо…

– Мда, хороша компания калек… одни подранки-доходяги! – произнес с горьким смешком Гара то, что Аламез не решался сказать вслух, но о чем только что подумал. – Ладно, нечего прохлаждаться, дальше пошли! Авось свезет, авось и выкрутимся как!..

Не дожидаясь, что скажет Дарк, троица раненых направилась к стене. На ходу Гара раздал разведчикам амулеты. А затем, не оборачиваясь, кинул кругляш на золотой цепочке, испещренный какими-то мелкими символами, точно в руки моррону, идущему следом. Аламезу ничего не стоило догнать медленно ковылявшую процессию, но он не видел в том смысла. Ему казалось, что у едва державшихся на ногах спутников хватит ума не использовать амулеты первыми, а пропустить вперед его, единственно здорового в их компании, или хотя бы Гару, который, несмотря на потерю сил, все же еще мог проложить путь отряду своими увесистыми кулачищами.

Порой мы думаем о других слишком хорошо, судим их по себе и, как следствие, переоцениваем их умственные способности. Не дожидаясь, пока моррон догонит компанию, Вильсет первым приложил к камням стены зачарованный амулет, а всего через миг ему примеру последовала и Ринва. Только лекарь не торопился, он остановился за пару шагов от препятствия и с каким-то странным, насмешливо-любознательным выражением на лице наблюдал за тщетными попытками соратников открыть магический проход.

– Эх, дурни вы, дурни! Сперва амулет слюной омочить нужно, а уж затем к камням прижимать! – открыл секрет Гара, после того как разведчики изрядно помучились, попеременно прикладывая амулеты то одной стороной, то другой; то к одному месту стены, то к другому. – Поплюйте на них, поплюйте, не жалейте слюны!

– А сам-то ты чего не торопишься? – задал логичный вопрос моррон, глядя прямо в глаза загадочно улыбавшегося великана. – Может, пример подашь, как сквозь стену пройти?

– Не-а, не подам, – не переставая улыбаться, Гара интенсивно замотал огромной головою. – А знаешь почему?

– Ну, и почему же? – спросил моррон, слишком утомленный боем да тряской на козлах, чтобы разгадывать бестолковые загадки.

– А потому, что вы дурни и врата цитадели отрыть этими медальончиками невозможно! Только такой болван, как ты, Дитрих фон Херцштайн, в эту небылицу поверить мог! – произнес великан, изменив голос, но никак не по-прежнему дружелюбное выражение лица. – Точнее, Дарк, Дарк Аламез, презренный и очень глупый моррон!

Слова великана прозвучали как гром среди ясного неба. Обескураженный моррон не успел подивиться, откуда шеварийцу известно его рыцарское и настоящее имя, как мощный удар огромного кулачища в грудь подбросил его в воздух и повлек вверх тормашками куда-то назад. Приземление прошло жестко. Проломив деревянную крышу кареты, Дарк упал спиной на скамью и, судя по тут же раздавшемуся хрусту, сломал себе пару ребер. Острая боль, мгновенно возникшая в локте левой руки и прокатившаяся до кончиков пальцев, оповестила Дарка то ли о разрыве связок, то ли о переломе. Какой бы тяжелой ни оказалась травма, скрежещущий зубами Аламез сразу же понял, что на левую руку в этом бою ему не придется рассчитывать.

Впрочем, столкновение не прошло бесследно не только для него, угнанному у вампиров экипажу также изрядно досталось. В его крыше зияла большая дыра, скамья внутри салона изрядно прогнулась, поскольку две из трех досок треснули пополам, а пара правых колес держалась на осях под углом в сорок пять градусов. Удар коварного великана был слишком мощным, а тело моррона чересчур крепким. Невольно объединив усилия, они окончательно сгубили переживший дорожную тряску экипаж.

Еще толком не разобравшись, что да почему, пересиливший боль моррон перевернулся, встал на четвереньки и кое-как выполз из завалившейся набок, но, к счастью, неперевернувшейся кареты. Его глазам предстала ужасная картина жестокой расправы. Перевернутое вверх ногами и изогнувшееся в неестественной позе тело Вильсета лежало возле стены в луже собственной крови и не шевелилось. Скорее всего, взбесившийся великан наградил ударом кулачища и его, но в отличие от Дарка разведчику пришлось гораздо хуже, ведь он столкнулся не с деревянной, подгнившей крышей кареты, а с каменной твердью стены, а затем еще рухнул вниз с высоты не менее двух метров. Такой полет и приземление не каждому дано пережить, и Крамберг, похоже, не стал приятным исключением. Неестественный изгиб туловища лежащего на дороге Вильсета говорил о том, что спина у него перебита, причем сразу в нескольких местах.

Вряд ли Гара потратил на расправу с обоими мужчинами более пары секунд, а вот со внезапно проявившей небывалую прыть девицей ему пришлось основательно повозиться. Еще недавно еле державшаяся на ногах Ринва теперь в быстром темпе кружила вокруг великана, грациозно ускользая от ударов да шлепков его длинных и сильных рук, и даже как-то умудрилась порезать левое запястье лекаря одним из мечей. Впрочем, исход поединка хрупкой девушки с могучим верзилой был предрешен. Шевариец уступал ей в юркости да скорости, но не настолько, чтобы Ринва смогла сбежать. К тому же великан был не только гораздо сильнее, но и выносливей. Минуту, быть может, две разведчица еще смогла бы крутиться так быстро, а затем ее бы настигли пока что промахивающиеся ручищи. В этом крылась беда воительницы, ну а счастье ее заключалось в том, что бой вовсе не был поединком. Дарк стоял на ногах, да и его правая рука не сильно пострадала, поэтому моррон не видел причин становиться презренным беглецом или безучастным зрителем.

Прихрамывая, Аламез подбежал к котомке, свалившейся с его плеча в полете, и достал из нее первый попавшийся под руку дротик. Метать он чуть-чуть научился, да и мишень была настолько огромной, что в нее трудно промахнуться да еще с каких-то пяти-шести шагов. Брошенный изо всех сил снаряд пробыл в воздухе лишь краткий миг, а затем вонзился великану под левую лопатку.

– А-а-а, господин моррон изволил очухаться! – произнес со смешком не оторвавшийся от ловли девушки Гара, и неестественно вывернув левую руку, быстро вырвал дротик из своего тела и тут же переломил его пополам, примерно так же легко, как пальцы человека ломают хворостинку или тростинку. – Извини, Дарк, забыл тебе сказать, яд «му» на меня не действует. Раньше действовал, теперича ужо нет! Как говорится нашим ученым языком, со временем устойчивый иммунитет к отраве выработался…

Непринужденная беседа никак не мешала великану бороться с не желающей сдаваться Ринвой, но вскоре ему стало уже не до смешков и не до слов. Отшвырнув ногой к телеге пока что бесполезную котомку, Аламез выхватил меч и ринулся на стоявшего к нему спиной врага. Естественно, он и не надеялся, что великан позволит ему безнаказанно приблизиться сзади и нанести удар в спину. Когда расстояние сократилось до трех шагов, шевариец резко развернулся вполоборота и, левой рукой отразив меч тут же попытавшейся атаковать Ринвы, правой ударил моррона, метясь в голову. Не останавливаясь, Дарк пригнулся на бегу, позволив ручище просвистеть у него над головою, и сразу же ушел в глубокий выпад с уколом. Его меч летел точно в низ живота противника, но в самый последний момент великан успел развернуться, и поэтому острое оружие пронзило лишь его бедро и уткнулось в крепкую берцовую кость. Мощный и резкий удар крепко сжатого кулачища, идущий точно сверху вниз, должен был прихлопнуть почти сидевшего на шпагате Аламеза и превратить его в кровавую лепешку, но лишь расколол пару крупных камней. Моррон ушел от удара довольно часто используемого им в опасных схватках откатом вбок и отделался лишь ушибом правого плеча да легким растяжением мышц ног.

В следующий миг Гара взвыл, да так громко, что с окрестных скал посыпались мелкие камни. Быстро поднявшийся на ноги и тут же отскочивший на безопасное расстояние Дарк так и не понял, что же вызвало столь неистовый крик боли. Возможных причин было целых три: глубокий, рваный порез на бедре противника, из которого обильно хлестала кровь; сломанная при ударе о камни кисть; или один из мечей Ринвы, на добрую половину лезвия погрузившийся Гаре в правую ягодицу. Разведчица не растерялась, воспользовалась тем, что враг отвлекся, и тут же атаковала, поразив ту часть огромного тела, до которой ей было проще и безопасней всего дотянуться. Мысленно похвалив напарницу, моррон тут же ее и пожурил. Окажись он на ее месте, то избрал бы для укола иную мишень, находившуюся на пол-ладони левее. Вогнанный между ягодицами меч сразу бы привел к смертельному исходу и окончанию схватки, а так им обоим еще предстояло изрядно помучиться.

Боль должна была пробудить в великане ярость и ускорить его движения, правда ненадолго, ведь из-за большой потери крови Гара должен был вскоре лишиться сознания и сил. Однако, к удивлению обоих напарников, уже приготовившихся побегать вокруг врага в ускоренном темпе, раненый шевариец застыл на месте и, неожиданно замолчав, растянул губы в самой широкой и самой омерзительной улыбке.

– Сюрпри-и-и-з-з-з! – протянул верзила непривычным чужим голоском. – Специально для тебя, Дарк, на самый конец берег! Но ничего, пущай девка тож позыркает! Заслужила, красавица… перед смертью!

Еще до того как Дарк успел что-то ответить, с могучим телом врага стали твориться странные вещи. Рана в бедре мгновенно затянулась, меч Ринвы, торчащий в ягодице, выпал из раны, жалобно звякнув о камни, а сам великан вдруг стал уменьшаться, выпуская из пор кожи струйки едкого темно-зеленого пара. Как будто тающий Гара напоминал заполненный водой бурдюк, в котором кто-то проделал множество крошечных дырочек. Отличие было лишь в том, что из тысяч мелких отверстий выходила не вода, а неизвестной природы пар.

– Назад! – громко выкрикнул Дарк, пытаясь остановить разведчицу, которая решилась атаковать, чтобы прервать магическое обращение, но было уже поздно.

Девушка подскочила к врагу и замахнулась мечом, но тут же, дико закричав от боли, отпрянула назад и выронила оружие. Пар не обжег ей лицо, но, попав в рот и нос, мгновенно повредил дыхательные пути. Пару секунд девушка мучилась одновременно от удушья и боли, а затем ее мозг сжалился над страдающим телом. Закатив глаза и взмахнув на прощанье руками, обмякшее тело Ринвы повалилось на камни. Умерла ли девушка, отравившись парами, или только лишилась сознания, неясно, да и не было времени выяснять. Процесс магического превращения лекаря в кого-то еще подходил к концу. Великан уменьшился до размеров обычного человека, но лица враждебного колдуна моррон еще не видел, поскольку сквозь густые клубы не желавшего рассеиваться тумана пока что проступал лишь расплывчатый силуэт не очень высокого и вовсе не мускулистого человека.

Уж так устроен этот несправедливый мир, что, когда тайное наконец-то становится явным, радость и восхищение редко озаряют лица людей. Гораздо чаще на них отражаются совершенно противоположные эмоции: горечь, разочарование или ярость. Когда стойкий туман все же рассеялся, явив лик коварного врага, лицо моррона осталось неподвижным как маска, на нем не дрогнул ни единый мускул.

– А вот и я! Неужто, дружище, не рад нашей встрече?! – откровенно издевался до поры до времени скрывавшийся под чужой личиной колдун, даже призывно открыв дружеские объятия. – Вроде б разлука недолгой была, а я как-то уже соскучился…

– Рад, Марк, очень рад! Давненько я встречи с тобой поджидал, чтоб покарать за измену, – произнес Аламез, прекрасно понимая, что схватка до этого момента была всего лишь легкой разминкой. Настоящий бой был еще впереди, и ему, к сожалению, не удалось бы выйти из него победителем.

Кудрявый, веснушчатый паренек тихонько хихикнул, давая тем самым понять, насколько комично подобное заверение. Он знал, что бывшему другу и компаньону по разбойному ремеслу с ним ни за что не совладать, ведь Зов Коллективного Разума глубоко под землей был не слышен, и уж тем более вблизи врат цитадели могущественного клана Мартел.

– Да брось! За что тебе на меня злиться-то?! – в недоумении пожав плечами, произнес паренек и сделал пару шагов навстречу товарищу. – За то, что составил компанию в трехгодичных скитаниях по диким лесам?! За то, что делил с тобой кров, хлеб, радости и невзгоды?! За то, что рыцарем помог тебе стать или, быть может, за то, что от свихнувшейся Каталины Форквут избавил?! Нет, дай подумать чуток! Наверное, за то, что благодаря моему предупреждению ты в ловушку нашего клана не угодил?! Ведь я давал тебе тогда шанс спастись, и ты им вроде бы воспользовался. Так зачем же сейчас в самое пекло полез?! Неужто совесть загрызла?!

– За предательство злюсь! За то, что ты, двуличная тварь, обрек на плен и смерть в муках моих собратьев морронов! – ответил Аламез, тут же сделав пару шагов назад, чтобы не дать бывшему другу, а ныне лютому врагу сократить дистанцию. – Одним словом, за измену, за гнусный обман тех, кто тебе доверял!

– Дарк… Нет! – мотнул Марк кучерявой рыжей-прерыжей головой. – Все ж позволь называть тебя Дитрих, Дитрих Гангрубер! Под этим именем я тебя знал, оно мне близко… О какой измене ты речь-то ведешь?! Я такой же разведчик, как ты или вон эти шуты, – паренек кивнул в сторону неподвижных тел герканцев. – Я член клана Мартел и выполнял задание герцога и когда был с тобой, и потом… За что ты меня винишь? За то, что я победитель? За то, что мы лучше просчитываем ходы, что мы умней и дальновидней?! За то, что лучше притворяемся, строим лучшие планы и эффективней их воплощаем?!

– Опять вранье, – ответил моррон, сплюнув под ноги. – Какой Мартел?! Ты даже не вампир!

– Не вампир, – подтвердил Марк кивком, – точно такой же «не вампир», как сам герцог Теофор Мартел, как Фегустин Лат, граф Норвес и многие-многие еще, чьих имен ты не знаешь… Мы, Мартел, не вампиры, но окружили себя вампирами и притворяемся вампирами в течение долгих столетий! Но это все не важно, этого тебе не стоит знать! К чему утруждать голову перед смертью излишком бесполезных сведений?! Сейчас ты умрешь, умрешь от моей руки, но перед этим, позволь, скажу тебе откровенно! Ты, как любой человек иль моррон, существо примитивное, не очень умное и вовсе не разумное, но за те три года, что мы пробродили с тобой по лесам, я привязался к тебе и полюбил; полюбил, как только может хозяин полюбить верного пса или милого, пушистого котенка! Мне жаль, что приходится тебя убивать, но такова уж жизнь!

– Ничего глупее не слышал, – презрительно хмыкнул Дарк, не спуская глаз с самоуверенного противника, готового напасть в любое мгновение. – Ну да ладно, не буду копаться в твоем извращенном мозгу! Если вопрос задам, в память о старых добрых деньках честно ответишь иль опять наврешь?!

– Смотря какой, – немного подумав, качнул головой Марк. – Если тебя интересует, кто мы, Мартелы, то нет! Объяснять долго, да и герцогу я поклялся в тайне правду о нас хранить. Сам знаешь, клятвы нарушать – себя не уважать! Участь, что дружков-морронов твоих постигла, тож не открою, поскольку…

– Почему сейчас, почему не ранее?! – перебил бессмысленное перечисление Аламез. – Почему сразу меня не прикончил, зачем притворство это лекарское понадобилось? Зачем нас до ворот цитадели довел?

– Да тоска по старым добрым денькам замучила, по делишкам разбойным, – рассмеялся Марк, застыв на месте и постепенно обращая свою человеческую плоть в живую материю, плотную и крепкую, как камень. – Вот и подумал я, как только сообщение от Фегустина получил, что ты сюда телепортировался, а почему бы нет? Почему бы не потешиться напоследок, почему бы не вспомнить то золотое времечко, когда мы дружбу водили?.. Тем более, вишь, как все удачно сложилось. Я как раз приказ от герцога получил, от генерала Венкара и его окружения избавиться, а тут ты… Вот и подумалось мне, а почему бы не совместить приятное с полезным! И память свою потешил, и тебя к выполнению поручения Его Светлости привлек… Ну, скажи, разве тебе не приятно было ненавистных вампиров передавить?!

– Так, значит, там на кордоне…

– Ну да, – кивнул Марк. – Мы вместе, как в старые добрые времена воевали, а заодно и выполняли поручение герцога Мартел. Думаешь, зачем они там собрались, чего обсуждали?! Генерал Венкар, командующий всеми отрядами в подземелье, понял, что война с Герканией проиграна, и решил, мерзавец, наш клан предав, на сторону победителей перейти. Сперва изменники хотели лишь запереться в подземелье, а затем, когда герканские войска Удбиш возьмут, высунуть наружу свои крысиные рожи и, по сговору с врагом, ударить нам в тыл. Почти двухтысячный корпус пока рассредоточенного по подземным пещерам войска, знаешь ли, очень недурственный диверсионный отряд… Так что мои поздравления! Наши совместные действия сорвали планы гнусных предателей и осложнили победу Геркании в этой войне! Ты действовал на руку нам, то бишь заклятому врагу. Умри же с этой мыслью, мой бывший и очень наивный друг!

Коварному Марку все-таки удалось добиться своего. Усыпив бдительность противника речами, он незаметно сократил дистанцию, а затем нанес первый и последний в этой схватке удар; удар молниеносный настолько, что Дарк его все равно не отразил бы, будь он даже дважды, трижды проворней.