Книга: Логово врага
Назад: Глава 6 Предатели и союзники
Дальше: Глава 8 Досмотровый кордон

Глава 7
Новые лица – новые планы

В руках настоящего мастера дело спорится, и не важно, в чем именно оно состоит, ведь талантливый человек, да еще к тому же относящийся к работе серьезно, с душой, виртуозен в чем-то одном, максимум в двух вещах, а во всех остальных начинаниях просто хорош. Вернувшись из подвала и вновь переступив порог комнаты, бывшей одновременно и спальней, совмещенной с обеденным залом и помещением для приема больных, Дарк тут же понял, что лекарь-великан, бесспорно, являлся талантливым человеком и выдающимся мастером, причем сразу в двух вещах: в битье рож и в лекарском деле. Обоим утверждениям имелись весьма весомые доказательства, причем живые, находящиеся в сознании и в довольно сносном физическом состоянии.
Как только моррон вошел, расхаживающий по комнате Крамберг тут же повернулся к нему опухшим лицом и продемонстрировал замысловатые, уже зацветшие всеми цветами радуги узоры огромного синяка, центр которого находился то ли на левой скуле, то ли виске. Даже разозлившись, Гара бил аккуратно, сохраняя верность первой лекарской заповеди «Не навреди!». И хоть физиономия Вильсета выглядела сейчас комично и в то же время ужасно, но ее недавнее знакомство с кулаком эскулапа прошло без серьезных последствий. Разбуженный хозяин лишь наказал незваного гостя, но не убил, не изуродовал его и не сделал до конца жизни калекой, хоть вполне был на то способен. Левый глаз Вильсета остался невредим, хоть его почти не было видно в узкой щелочке между отекшим веком и распухшей щекой. Челюсть не сломана; зубы остались на месте; да и по тому, как твердо разведчик держался на ногах, расхаживая по комнате, можно было с уверенностью сказать, что обошлось без сотрясения или без ушиба мозга.
Гордо и величественно восседавшая на столе, как на троне или на пьедестале, Ринва была наилучшим доказательством второй истины. Гара знал свое дело, и пока они разговаривали в подвале, кожа девушки полностью исцелилась от сильнейшего зуда. Внимательно слушая рассказ Крамберга, разведчица не теряла времени даром, а осторожно разматывала почти полностью высохшие тряпки, бывшие единственными покровами ее вновь прекрасного, более не изуродованного начесами да пунцовыми пятнами тела. Нет, конечно, следы запущенной чесотки пока еще виднелись: кожа девушки была неестественно розоватой, как будто она в жаркий день слегка пересидела нагишом под солнцем; да и тонкие полоски царапинок кое-где пока были заметны, но в целом результаты лечения оказались просто потрясающими. За столь краткое время было трудно ожидать большего.
Как только Дарк вошел, Крамберг тут же повернулся к нему «помеченным» кулаком великана лицом и замолк. Мимика правой, по большей части уцелевшей стороны лица разведчика одновременно выражала целый ряд взаимосвязанных и вполне уместных вопросов: «В чем дело? О чем с мерзавцем трепался? Ты его пришиб? От тела избавляться будем?» Поскольку Ринва молчала, а в ее глазах светились все те же вопросы и ничего кроме них, Аламез понял, что за время его отсутствия Вильсет успел вкратце поведать напарнице обо всех событиях, которые она благополучно проспала: сначала в бочонке, а затем и свисая безвольным грузом с плеч спутников. Это было хорошо, Дарк почувствовал огромное облегчение, что ему не придется вспоминать сражения, свершившиеся близ Аргахара. Во-первых, картинки перед глазами вставали по большей части печальные, а во-вторых, и защита пограничного рубежа, и последующее отступление к храму казались теперь уже далеким прошлым.
– Дамы и господа, в нашей шпийонской горе-компании прибыло! – Аламез по опыту знал, как начать непростой разговор и сообщить шокирующее известие, когда собеседники теряются в догадках: лучше всего начать его с шутки, пусть она и будет пошлой, злой и неуместной. – Непревзойденный мастер битья наглых рож и исцеления шелудивых девиц соизволил почтить нас своим обществом во время предстоящего путешествия. Зовут его Гара, щас следом за мной появится. Нервных и особо пужливых прошу не визжать и от орошения портков воздержаться! Выглядит он… своеобразно, но, как оказалось, добрейшей души человек! К тому же весьма ценный союзник…
– С ума сбрендил?! – тихо процедила сквозь сжатые зубы Ринва, щеки которой мгновенно покрылись багровым румянцем, но на этот раз не из-за болезни, а со злости.
– Чаг-о-о-о?! – не выдержал и выкрикнул Вильсет, комично затряся головой и задергав сохранившей способность что-то выражать стороной лица. – Да ты!.. Да я ж его голыми руками!
Облеченная в форму легкой шутки новость явно не вызвала восторга. В отряде, и без того не сплоченном, вот-вот должен был начаться бунт. Чтобы исправить это положение, Дарку пришлось предпринять весьма резкие, хоть и не крайние меры. Не говоря ни слова, моррон схватил табурет и с силой запустил его в стену, прикинув траекторию полета так, чтобы тяжелый, угловатый снаряд пронесся перед самым лицом Крамберга, но его не задел. Лишние увечья были ни к чему, а вот возмущение соратничков следовало пресечь на корню.
– Во-первых… – произнес Аламез поучительно и абсолютно спокойно, как только обломки табурета коснулись пола, а в комнате воцарилась тишина, – можно либо сбрендить, либо сойти с ума! «Сбрендить с ума», – это «масло масленое», это полнейший абсурд с точки зрения нормального герканского языка! Во-вторых, я вас оповестил о своем решении, а не внес предложение! Шеварийский лекарь Гара пойдет в цитадель со мной. Если вам это не нравится, то иль возвращайтесь назад, иль заткнитесь и терпите его компанию! Силой я никого не держу…
– Фон Кервицу вряд ли понравится!.. – попыталась возразить притихшая, но все еще пылавшая злостью Ринва.
– Фон Кервиц мне самому не очень шибко нравится, – не дослушав до конца угрозы, возразил моррон. – И если честно, мне плевать на мнение высокого вельможи, который находится очень-очень далеко. Мы здесь и сейчас! И здесь все решаю я, и только я! Это не вопрос субординации, преданности или соблюдения дисциплины, а вопрос выживания и выполнения миссии! Кто со мной не согласен, силой не держу… Мне моя жизнь слишком дорога, чтоб вожжи судьбы в ваши трясущиеся лапчонки отдавать! Я принял решение, поскольку счел его целесообразным, и поскольку иного пути быстро в логово вампиров проникнуть нет! Гара знает способ, как пройти, Гара идет с нами, а остальное не ваша забота!
– Ты что, ослеп?! Не вишь, что ль, как он меня разукрасил?! – уже опасавшийся кричать Вильсет возмутился рьяно, но шепотом.
– Если бы он тебя покалечил, то я бы его убил, – парировал Аламез, мысленно отдавая Крамбергу приказ заткнуться. – Но ты цел и здоров, не считая ущемленного самолюбия и распухшей рожи! Советую чаще по кабакам шляться да от пьяных мордобоев не отлынивать… Привычку формирует не делать из битой рожи трагедии да «кислое с пресным» не мешать! Заткни свои обиды в… – Дарк все же решил обойтись с пострадавшим помягче, – за пояс и научись рассуждать трезво! Не всяк тебе смертный враг, кто рожу бьет… Не такое уж это и большое преступление! Что же до тебя, девица-раскрасавица, – закончив с Крамбергом, Аламез повернулся к Ринве, – то тебя я вообще понять не могу! Все беды твои в том, что ты такая глупая и злая! За что ты на Гару ополчилась? Чего вон глазками злобно сверкаешь? Он тебе только добро сделал! Если бы не он, то вусмерть себя зачесала бы! Он тебя от болячки избавил, а ты…
– Я не ополчилась, – все еще сидевшая на столе разведчица по-прежнему была наполовину раздета, наполовину обмотана тряпками. Она пыталась сдерживаться, говорить без эмоций и убедительно, отчего смотрелась еще комичней, чем ранее. – Я просто смотрю на ситуацию здраво! Ты берешь в отряд чужака, нашего врага, шеварийца, и хочешь, чтобы мы воспринимали это как должное! В то время как наше тайное поручение…
– Наша тайное поручение мгновенно явным станет, – не дослушал до конца Дарк, – причем вскоре… как только мы к кордону приблизимся и дозорные, нас обнаружив, тревогу поднимут! Гара же знает, как тихо пробраться, поэтому с нами и пойдет. Почему урожденный шевариец на измену решился и что я ему за то обещал, не ваша забота! Если у вас имеется хоть какой-то разумный план действий, готов его выслушать.
Аламез замолчал, и в комнате тут же воцарилась гробовая тишина, изредка прерываемая тихим чмоканьем отрываемых от кожи тряпок.
– Вот видите, вы не знаете, как нам досмотровый кордон миновать да через ворота цитадели прокрасться, – подвел итог беседе моррон. – Не знаете, а единственно возможный вариант отвергаете! Что ж вас фон Кервиц не обучил сначала думать, а уж затем возмущаться!
– Я ему не доверяю, – прозвучал последний аргумент Ринвы. – А с тем, кому доверия нет, лучше дел не иметь!
– Согласен, – поддержал коллегу Крамберг.
– И что с того? – со смешком отмел Дарк довод в сторону. – Я вот вам обоим не доверяю, а в подземелье пошел, поскольку иного выхода не было. Не доверял ранее, не доверяю сейчас и вряд ли когда доверять стану! Но выбора нет, сообща приходится действовать и головами вместе рисковать. С Гарой то же самое. Кто знает, правду он говорит иль нет, но рискнуть придется. Единственное доказательство честных помыслов шеварийца, это то, что мы с вами до сих пор у него в доме сидим, а не отгоняем крыс в тюремной яме. Хотел бы он, то всех бы нас повязал и к вампирам на расправу отволок! Но раз он того не сделал…
Договорить моррон не успел. Дверь подвала за его спиной открылась, и на пороге появился то ли улыбающийся, то ли угрожающе скалящийся лекарь. Дорожная котомка в его огромных ручищах казалась крошечным мешочком.
– А я вот тут в дорожку кой-чаго насобирал… – дружелюбно пробасил хозяин дома, – и лекарств с бинтами взял, и полакомиться…
Возможно, все бы еще обошлось, но лекарь-великан совершил непростительную ошибку. Он слишком резко повернул голову в сторону Ринвы и вдобавок широко улыбнулся, выставив вперед квадратную нижнюю челюсть. Стоически переборов нахлынувший страх, разведчица сдержала крик ужаса, рвущийся наружу из ее груди, и, прошептав лишь «Ой, мамочки!», тут же упала в обморок. Притихший Вильсет попятился к выходу, но чувств в отличие от коллеги не лишился, поскольку это была уже не первая его встреча с великаном, а вторая. К тому же рычащий, грозно потрясающий кулачищами и полностью обнаженный Гара, представший разведчику ранее, выглядел намного страшнее, чем одетый и пытающийся улыбнуться.
– И вот так всегда, – тяжко вздохнул шевариец, в который раз коря судьбу, что таким уродился.
– Ничего, пообвыкнутся, – утешил нового компаньона Аламез, но сам приближаться вплотную к громиле не стал…
* * *
Залог любого крепкого союза – четкое соблюдение сторонами достигнутых договоренностей, какими бы смехотворно мелочными они ни казались. Сонтерий не хотел начинать общение со своим бывшим узником, а ныне союзником с пустяковых раздоров да склок, поэтому решил пойти ему навстречу и в точности исполнить три его указания.
Соблюсти первое условие было проще всего. Ученый муж поднялся с нижнего яруса наверх, в смотровую комнату, и стал терпеливо поджидать союзника, не только не пытаясь нарушить его уединение в камере, но даже ни разу не взглянув в смотровое окно, хоть ему, как исследователю было весьма интересно, на что же Фламмер потратит затребованные «пару минут» одиночества. Примется ли он свершать особый, морроний обряд восстановления сил, совмещая дыхательные упражнения с физической нагрузкой; возблагодарит ли Провидение молитвой; или попытается связаться с Коллективным Разумом, чтобы получить от него дальнейшие указания?
Сонтерию было по-прежнему интересно все, что касалось морронов, но на этот раз он благоразумно сдержал свою любознательность в узде и, на время убив в себе ученого мужа, занялся выполнением второго и третьего обещаний.
Раздобыть для Анри одежду было проще всего. Об этом вампир позаботился заранее, благо что в первый же день после поступления узника в лабораторию, с его рослого, крепкого тела были сняты все возможные мерки, лишь четвертая часть которых понадобилась портному для пошива нового платья. Лохмотья же, в которых Анри поступил в распоряжение ученого, уже мало годились для носки, да и привлекли бы к себе внимание. Все же Сонтерий надеялся, что им удастся освободить остальных узников скрытно, пролив при этом не так уж и много крови его сородичей. Переплатив втридорога за срочность исполнения заказа, Сонтерий кощунственно запихнул дорогую во всех смыслах одежду в мешок и еще два дня назад припрятал его в одной из кладовок лаборатории. Теперь же платье лишь оставалось достать и разложить на освобожденном от колб да бумажного хлама столе, дабы оно немного разгладилось и проветрилось.
Потратив на все про все не более минуты, ученый счел второе обещание выполненным и перешел к исполнению третьего то ли просьбы, то ли приказа. Вот с водой-то как раз и возникли некоторые непредвиденные затруднения. Келла напала на коллег явно внезапно, так что они не успели оказать ей ни малейшего сопротивления. Подкупленная Ложей Лордов-Вампиров изменница расправилась с парочкой застигнутых врасплох исследователей всего двумя, максимум тремя ударами меча, но при этом как-то умудрилась перебить всю имевшуюся в комнате посуду, включая и кувшины с водой. Таким образом, все запасы живительной для людей и морронов влаги вначале растеклись по полу, а затем, перемешавшись с вытекающей из убитых вампиров кровью, стекли по специально установленным водоотводным желобкам в единый коллектор цитадели. Другой годной для питья воды в лаборатории не было, но зато в кладовке стоял целый ящик бутылок, предназначенных для приема высоких гостей. К сожалению, Сонтерий не знал, в каких из них была кровь, а в каких вино. Подобными мелкими вопросами как раз ведала Келла, превращенная им не более четверти часа назад в отвратительную зловонную жижу.
Не видя возможности раздобыть где-то еще воды, да и не горя желанием ее искать, Сонтерий вытащил из кладовки ящик и водрузил его на кресло, предварительно спихнув метким ударом ноги на пол труп пронзенного мечом коллеги.
– Сам разберется, где что, коль пить охота! Я ему в услужники не нанимался, – тихо проворчал ученый, наивно полагая, что до сих пор находится в смотровой один. – Я и вино-то лишь по праздникам пью, да и то чуть-чуть… так, за компанию…
– Зато кровушку, поди, галлонами хлещешь, пиявка… – раздался за спиной вампира столь же тихий, как и его речь, смешок, преисполненный отвращением и застарелой ненавистью, охватившей не только сердце моррона, но и впитавшейся в каждую клеточку его истерзанного пытками тела, – и по праздным, и по будним дням за милую душонку «красненького» откушиваешь!
Сердце Сонтерия внезапно переполнилось страхом, а рука инстинктивно потянулась к мечу, но вовремя вмешавшийся разум не позволил наделать глупостей. Он мгновенно успокоил участившееся в преддверии опасности сердцебиение, да и рефлекторное движение остановил. Морроны ненавидели вампиров, а Анри Фламмер слыл известной грозой кровопийц, однако легионеры были существами рассудительными (что, как ни странно, их роднило с заклятыми врагами) и никогда не нарушали данных ими слов, вне зависимости от того, с кем они имели дело. Ученому было известно много случаев, когда морроны, усмирив свою ненависть, действовали заодно с вампирами, объединившись против общего врага. Наилучшим примером тому была совместная борьба Одиннадцатого Легиона и Ложи Лордов-Вампиров против шеварийского клана. Ни один из морронов не осмелился бы нарушить клятву, данную Советом Легиона и уж тем более самим их создателем. Головой Сонтерий понимал, что его жизнь была вне опасности, сколь грозно ни взирал бы на него новый союзник, но страху несвойственна логика, он лишь слегка затухает под натиском здравого смысла.
– Откушиваю, – после недолгого молчания произнес ученый муж, все еще боясь обернуться. Анри наверняка увидел бы страх в его глазах, а это было не на благо их общего дела. – Давай не спрашивать друг друга о явном!
– А я и не спрашиваю, я утверждаю, – усмехнулся моррон и, не дожидаясь, пока ему предложат угощение, бесшумной поступью направился к ящику. – Двинь в сторону, Сонтерий! Ненароком еще зашибу твои щуплые старческие мощи!
В предостережении не было смысла, ведь хоть движение за спиной ученого и было почти бесшумно, а он все равно его услышал, да и почувствовал. Немного отступив вбок и развернувшись, вампир с любопытством наблюдал за быстро поднабравшимся сил морроном. Полностью обнаженный и не столь уж истощенный пленом легионер беспечно повернулся к нему спиной, демонстрируя тем самым то ли доверие, то ли невосприятие его как противника всерьез, и, ничуть не стесняясь своей наготы, принялся первым делом утолять жажду. Умелыми движениями рук и, как казалось, совершенно не прикладывая к тому усилий, Фламмер срывал с горлышек бутылок печати, поднося их на миг к носу, дабы по запаху определить, где кровь, а где вино. При этом он не ругался, не чертыхался и не поносил бранными словами кровопийскую братию «шеварийского разлива», а деловито отставлял наполненные кровью бутылки на пол и спокойнейшим образом продолжал поиски пригодного для него напитка.
Лишь пятый по счету сосуд был наполнен вином. Осушив его залпом до дна, Анри блаженно причмокнул, вытер ладонью правой руки намоченные усы и потянулся за следующей бутылкой. Сонтерию еще не доводилось видеть, чтобы кто-нибудь из вампиров или людей так непринужденно хлестал крепкое вино и при этом ни капельки не хмелел. Когда опустошивший подряд три бутылки моррон повернулся к нему лицом, то на его щеках не было заметно даже легкого румянца, а движения были четкими, даже без намека на вялость.
– Ну, посмотрим, что за барахлишко ты мне приготовил. Поди обноски какие, с завшивевшего вампиреныша снятые, – рассмеялся Анри, одарив наблюдавшего за ним вампира насмешливым, но, в общем-то, не враждебным и вовсе не презрительным взглядом. – Ты, слышь чаго, ты тут столбом не стой! Быть может, те зыркать и нравится, когда мужики одеваются, но мне свидетели не нужны… стесняюсь я!
– Ишь, красна девица нашлась, – проворчал в ответ Сонтерий. – Четверть часа предо мной голым задом сверкал, и ничего, а тут застесняться вздумал!
– Шутку понял, это хорошо. Значит, поладим! – произнес моррон, мгновенно стерев улыбку с лица. – А если серьезно, то время дорого и терять его попусту не стоит. Пока я портки одеваю, сходи вниз. Там меч валяется, принеси, да и арбалетные болты, такие причудливые, тож прихвати!
– Это просьба или приказ? – спросил Сонтерий, поджав от злости губы.
Уж больно раскомандовался тот, чья жизнь еще недавно была у него в руках и практически висела на волоске. Освобожденный раб мгновенно почувствовал себя хозяином как положения, так и своего освободителя. Такая метаморфоза вампиру, конечно же, не могла понравиться.
– А что для тебя лучше: уважительный приказ или настоятельная просьба? – ответил вопросом на вопрос моррон, глядя разозленному, но сдерживающемуся собеседнику прямо в глаза. – Сонтерий, уясни для себя одну простую вещь. Я знаю, что дальше делать, а ты нет. Мне Коллективный Разум задачу поставил, а тя лишь просил подсобить. Я воин, а ты ученый. Вывод очевиден, мне на себя команду брать! Будем бодаться – глупо погибнем. Не будешь перечить, и дело сделаем, и выживем… – уверенно заявил Анри серьезным голосом, а затем с многозначительной усмешкой добавил: – Быть может, даже оба.
Ученые – особый народ, они, как никто другой, умеют отсекать эмоции и руководствоваться лишь фактами. В словах Фламмера было много смысла, и Сонтерий был полностью согласен со столь кратким и четким разъяснением напарника. Ну, а что касалось добавленной тем напоследок насмешки, то ее грех было воспринимать всерьез. Уж пусть лучше оказавшийся с ним «в одной лодке» моррон подшучивает да изрекает двусмысленности, чем отмалчивается и не по-доброму смотрит в спину.
– Убедил, – кивнул Сонтерий и, не говоря более ни слова, направился к лестнице, ведущей вниз.
Что меч, что болты найти было вовсе не сложно, для этого Сонтерию пришлось лишь преодолеть чувство брезгливости и немного пошлепать ногами по мерзкой луже, растекшейся по всему нижнему ярусу. Стараясь не думать о том, что в данный момент он расхаживает не просто по зловонной массе, а по останкам знакомой ему красавицы, ученый забрал меч вместе со связкой болтов и не забыл прихватить арбалет, о котором моррон почему-то не упомянул. Когда же вампир вернулся в смотровую комнату, то пленник был уже полностью одет и натягивал сапоги; единственное, что осталось от его прежнего гардероба.
Черный бархатный костюм, украшенный на груди и рукавах вшитыми в ткань золотыми нитями, хорошо сидел на рослом, широкоплечем великане, но в то же время и смотрелся комично. С первого же взгляда Сонтерию стало понятно, что бессмертный защитник человечества большую часть своей жизни провел по кабакам да походам и не имел ни малейшего представления, как следовало носить дорогие одежды. В первый раз надев хоть и не по-щегольски броскую, но выделяющуюся качеством ткани и пошива куртку, Анри уже умудрился испачкать ее на локтях да оторвать пару крючков-застежек. О том же, во что превратил неряха-моррон свои сапоги и нижнюю часть штанов, не стоило и говорить. Они были не только измазаны кровью, но и облеплены ошметками вампирской плоти. Конечно, трудно остаться чистым там, где совсем недавно произошла жуткая бойня и где весь пол залит перемешавшейся с водою кровью, но все же парочка чистых уголков в смотровом помещении имелась. Фламмер мог, но не захотел на них отойти.
– Все как просил. Держи! – скупо произнес Сонтерий, бросив на стол перед Анри подобранный меч и связку из пяти болтов с едкой жидкостью.
– Ага, погодь, – буркнул в ответ моррон, вытирая выдернутый из груди убитого вампира меч об его же рубаху, а затем ловко погрузив трофей в болтавшиеся на боку ножны. – Арбалет выкинь, он нам без надобности… уж больно громоздок да приметен.
Вампир уже открыл рот, чтобы спросить, а зачем моррону тогда понадобились болты, как ответ был наглядно продемонстрирован действием. Засунув второй меч за пояс, Анри взял один из болтов и без клещей или плоскогубцев, а просто голыми руками разломил его пополам. Заднюю часть снаряда он небрежно откинул в сторону, а переднюю, то есть саму миниатюрную колбу на небольшом обломке, аккуратно засунул за голенище левого сапога. Тут и без слов было понятно, что моррон собирался использовать едкий заряд в качестве метательного снаряда.
«Что ж, это не лишено смысла!» – подумал вампир, тоже не стоявший без дела. Пока Анри собирался, Сонтерий подобрал котомку и, немного покопавшись в ней, протянул спутнику одну из фляг.
– Возьми! Выпей пару глотков, через три часа еще раз пригубь! – с видом сведущего лекаря произнес ученый, подсунув флягу с зельем Фламмеру прямо под нос. – Не бойся, не отрава!
– Я ж не дурак, чтоб бояться, – хмыкнул моррон, послушно принимая из рук вампира сосуд с неизвестной ему жидкостью и тут же поднося его к губам. – Травить ты меня там травил… – кивнул Анри на смотровое окно, через которое с отвращением наблюдал за тюрьмой, в которой провел долгие дни, – а здесь, кровососушка, ты меня пуще зеницы ока иль иного ценного органа беречь будешь. Мое здоровье и отменное самочувствие лучший залог твоего благополучия. Не убережешь шкурку мою, Легион тя не защитит, а, наоборот, врагом объявит! Вот и пробегаешь весь недолгий остаток жизни от своих да от наших… – «обнадежил» Анри и, сделав положенную пару глотков из фляги, засунул ее за пазуху.
Как-то раньше Сонтерию не приходило в голову, что любая нелепая случайность, приведшая к смерти моррона, может поставить его в весьма незавидное положение, называемое в мире людей «между двух огней». Мозг ученого был настолько раньше занят дилеммой «Изменять или не изменять?», что упустил в расчетах одно из важных условий, и из-за этого чаша весов, на которой он взвешивал риски, возможно, склонилась вовсе не в ту сторону. Как бы там ни было, то теперь уже поздно что-то менять. Сонтерию не удалось бы объяснить ни своего присутствия в неурочный час в лаборатории, ни смерти дежурных, ни уж тем более того факта, что ценный подопытный образец вооружен до зубов и разгуливает на свободе.
– Ишь, как тя, старичок, скрючило да перекосило, – приветливо улыбающийся моррон хлопнул вампира по плечу. – Да не боись, ничего со мной не случится! Коль и погибнем, так вместе! Одной веревкой мы с тобой повязаны, а куда она нас приведет: к победе иль смерти, мы еще поглядим…
– Ты прав, – кивнул вампир, отстраняясь.
– В том, что повязаны?
– Нет, в том, что пора уходить. Здесь долее оставаться опасно, – произнес Сонтерий и передал Анри цилиндр с кодами телепортеров. – Вот, это вместо карты. Все, что смог достать. Товарищей твоих содержат в подземелье дворца герцога. Там не только тюрьма находится, но и особая лаборатория «ястребиных когтей». В нее ни мне, ни иным ученым доступа нет. Только те, в чьих жилах течет…
– Подступы к дворцу знаешь? – перебил Фламмер, бегло изучив вынутый из цилиндра листок и тут же нахмурившись.
– Дворец находится в главной пещере, занимает примерно третью ее часть. Пещера чем-то напоминает центр любого большого города, но только масштаб поменьше. В ней расположен сам дворец с огороженным парком и вспомогательными строениями; площадь с фонтаном; гостиница для высокопоставленных вампиров из других кланов, прибывших во дворец по казенным надобностям; и несколько домов высокопоставленных чинов – прямых наследников герцога, – отрапортовал Сонтерий, сообщив практически все, что было ему известно. – Могу нарисовать карту… довольно подробную. Внутри же дворца ориентируюсь плохо, был на приемах всего пару раз…
– Хорошо, – кивнул Анри, казалось, вовсе не слушавший вампира, а думавший во время его рассказа о чем-то своем. – Останется время, и к герцогу в гости заглянем.
– То есть как «заглянем»?! – почти выкрикнул Сонтерий. – Что значит твое «останется время»?! У нас с твоим хозяином какой уговор был! Я освобождаю тебя, помогаю других морронов вызволить и вывожу вас из цитадели. Коль какая чудаковатая блажь те в голову вдруг взбрела…
Разгневанный вампир и глазом не успел моргнуть, как сильные пальцы моррона оказались у него на горле. Даже не поднявшийся с места, а лишь выбросивший руку вперед Анри слегка придушил собеседника, не дав ему говорить, но не причинил сильной боли.
– Послушай, кровососушка, что я тебе скажу, – тяжко вздохнул Фламмер, пока не собиравшийся ослаблять хватку, но и не желая крепче сдавливать горло того, кто вовсе не был ему врагом. – Во-первых, уж больно ты шумный… Нервишки пошаливают, оно понятно. Но в делах лишь тем успех покоряется, кто невозмутим, будто камень, и страхи свои до поры до времени прячет.
– Пусти! – прошипел Сонтерий, но его просьба была отклонена.
– Во-вторых, – невозмутимо продолжил Анри, – я свободен, и хозяина у меня не было, нет и, заверяю, никогда не будет! Даже Коллективный Разум и тот мне не господин! Тебе этого не понять, по крайней мере, сейчас, но ты просто запомни! И, наконец, в-третьих, – теперь моррон посчитал, что настала пора разжать пальцы. – Все в мире меняется, а в военное время особенно быстро. Уговор твой с Коллективным Разумом был мне помогать, и это самое важное! На момент переговоров моя цель была освободить собратьев, но ситуация изменилась… изменилось и задание. Согласись, ведь глупо стрелять по кустам, в которых уже давно никого нет; глупо целиться в зайца, когда к тебе сзади подкрадывается волк.
– Ну и что теперь мы должны сделать? Надеюсь, ты не рассчитываешь один весь клан перебить?
– Конечно же, нет, – усмехнулся Анри. – Хоть не прочь был бы порезвиться… Ты не волнуйся, нам теперь предстоит куда менее опасное, но не менее важное свершение, чем проникновение в замок герцога. Мы всего лишь должны отключить систему тревожного оповещения внешнего контура цитадели, причем не всю, а только на том участке, где ваше поганое логово примыкает к захваченному подземелью Махакана. Часов шесть-семь у нас есть, так что ты прав, рассиживаться некогда, надо поторопиться!
– Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?! – не имея сил кричать и буйствовать, лишь прошипел вампир, все еще потиравший слегка побаливающее горло. – Да дворец герцога вдвоем штурмом взять и то безопасней да проще!
– Не согласен, – невозмутимо заявил моррон и стал приводить аргументы, по-купечески загибая пальцы: – Систему разработал именно ты, а, следовательно, знаешь, каким образом она устроена. «Отключить» на моем языке означает вывести из строя и помешать ее начать чинить, хотя бы некоторое время. Главное, чтобы поломка не была устранена за пару-тройку часов, а там… но это те уже знать не положено. Ты, союзничек, не обижайся, но тебе пока до конца доверия нет, так что воздержусь от изложения всего нашего плана.
– «Нашего»? – удивленно переспросил вампир.
– Ну да, – как ни в чем не бывало, ответил Анри. – Нашего – значит, моего, Коллективного Разума и кое-кого еще… Не вдавайся в несущественные детали да не дрейфь по пустякам! Коль не согласен с чем, коль считаешь оповещение отключить невозможно, так аргументируй!
– Хорошо, – кивнул Сонтерий, которому не впервой приходилось выступать оппонентом в спорах. – Во-первых, исследовательские группы, работавшие под моим началом, действительно занимались созданием системы тревожного оповещения, но нами была разработана лишь основа, так сказать, базовая модель, в которую, скорее всего, впоследствии были внесены усовершенствования и изменения. Чтобы разобраться, даже мне потребуется какое-то время…
– Часа хватит? – спросил Анри, храня невозмутимость и спокойствие.
– Возможно…
– Тогда этот довод сбрасываем со счетов… – парировал моррон. – Час, а может быть, и поболее у тебя будет. Что во-вторых?
– Главный пульт хорошо охраняется…
– То уже не твоя забота, – усмехнулся Анри. – Ты только меня к нему подведи, а уж обо всем остальном не тревожься…
– Я не знаю, где он находится, – привел Сонтерий, как ему казалось, самый весомый довод, которым моррон просто не мог пренебречь. – Пойми, цитадель не единое целое, не единое, огромное подземное пространство, а множество крупных и мелких пещер… связанных между собой, когда охраняемыми проходами, телепортами и телепортерами, а когда лишь телепортерами. Мне неизвестна схема всей цитадели, я не знаю, где что находится…
– Но у нас же есть это, – так и не отказавшийся от задуманного моррон поднял вверх листок с перечнем кодов. – Мне кажется, этого вполне достаточно, ведь, как я понимаю, красным цветом отмечены запретные коды… Места, куда обычным вампирам лучше носов не совать. Разве главный пульт тревожного оповещения не такое место? Набрав одну из этих комбинаций цифр, мы непременно окажемся у него…
– Только вот неизвестно какую… – пытался вразумить вампир явно переоценивающего свои силы моррона. – Вот так вот наберем наугад и окажемся в казарме, полной солдат иль…
– Эка невидаль, бывало и хуже! – рассмеялся Анри. – Давай-ка лучше уповать на удачу! Давай-ка лучше надеяться, что не более чем десятое по счету перемещение нас в нужное место да приведет.
– А если нет? А если… – пытался возразить вампир, не собиравшийся ни становиться смертником, ни попусту рисковать головою, имея весьма незначительные шансы на успех.
– Никто не живет вечно! – сразил наповал Сонтерия необнадеживающий ответ Фламмера. – Ты, кровососушка, о плохом-то не думай и в покойнички себя заранее не записывай! Не забывай, я вместе с тобою башкою рискую, а помирать-то мне, как и те, неохота. Все это враки, что мы, морроны, бессмертны… тебе ли не знать…
– Значит, разубедить мне тебя не удастся? – отчаявшись, спросил старик-вампир, с надеждой и мольбой глядя толкавшему его практически на самоубийство союзнику в глаза.
– Ты пытался, Сонтерий, у тебя почти получилось, но нет, – прозвучал, как смертный приговор, насмешливый ответ Анри. – Скажи-ка лучше, где ближайший телепорт находится или как ты его там по-особенному назвал?
– Телепорты создаются временно и призваны перемещать крупные объекты на большие расстояния. Использовать их в цитадели затратно, неудобно и малоэффективно, – принялся разъяснять ученый, пытаясь свыкнуться с мыслью, что ему предстоит свершить невозможное и рискнуть головой так, как он еще ни разу в жизни не рисковал. – Мы используем стационарную систему изготовленных в форме ковриков телепортеров. Они переносят за раз объект или объекты весом не более…
– Профессор, давай без занудства! – рассмеялся моррон. – Проще, дружище, проще и не столь подробно!
– Ближайший коврик-телепортер находится за стеной, в соседней лаборатории, – продолжил вампир, – но туда нам ход закрыт, и мы им не сможем воспользоваться. Ближайший же доступный телепортер установлен в одной из беседок парка здания научного корпуса. До него не более четверти часа…
– Пошли, – не дослушав, приказал моррон и, поднявшись, направился к двери. – Сам же верещал, болезный, что рассиживаться нечего…
* * *
Обратный путь из горного поселения на подземный большак прошел намного быстрее и спокойней, хоть народу на узких улочка-проходах, наоборот, заметно прибавилось. Вернувшиеся с карьеров горняки, конечно, в первые секунды с подозрением косились на троицу одетых мастеровыми чужаков, поскольку ранее их никогда не видели, однако вопросов не задавали и задержать для выяснения личностей да обстоятельств, приведших эти личности в «проклятое» по мнению многих место, не пытались. И все благодаря Гаре, величественно шествовавшему впереди небольшого отряда и расчищавшему ему путь, притом как собственными, занимавшими всю ширину проходов телесами, так и дружелюбной, приветливой улыбкой на своем страшном, способном до смерти напугать не только человека, но и зверя лице.
Причина тому была довольно проста, можно даже сказать, банальна и заурядна. К не столь уродливой, сколь грозной и ужасающей внешности эскулапа жители поселения уже давно привыкли, а о нем самом судили не по внешности, а по добру, которое великан так или иначе, но привнес в каждую здешнюю хибару. Одним горнякам лекарь помог избавиться от простуд, отравлений, мигреней да многочисленных хворей, вызванных в основном подленькими пещерными сквозняками, всегда подкрадывающимися со спины и бьющими в самую уязвимую точку ослабленных отсутствием солнечного тепла да света организмов; другим вправил суставы или помог быстрее и менее болезненно срастить кости после переломов. Одним словом, Гару в поселении ценили, уважали и любили, и его мимоходом брошенного объяснения: «Со мной!» было достаточно, чтобы все повстречавшиеся троице на пути шеварийцы мгновенно теряли к ним настороженный интерес, а некоторые даже слегка кивали головами и приподнимали края шляп в знак приветствия. Только ради этого Гару стоило взять с собой, ведь если бы не его сопровождение и в какой-то степени покровительство, диверсантам оказалось бы не так уж и просто покинуть внезапно оживший поселок, наполнившийся людьми и несмолкаемой, как будто преследующей отряд болтовней на раздражающем слух чужом языке.
Первый вклад великана в общее дело по достоинству оценил не только шедший прямо за ним Аламез, но и замыкающие небольшую процессию Вильсет и Ринва. Под надежным крылом репутации лекаря герканцы чувствовали себя уверенно и, проделав всего около трети пути по царству кособоких халуп, уже перестали пугливо озираться по сторонам и обращать внимание на всякие пустяки, вроде: любопытных взоров и сдержанных, но доброжелательных приветствий совершенно незнакомых им людей. Правда, как известно, у любой блестящей медали имеется и тусклая, неприглядная сторона, порой весьма мешающая жить. Нашлась она и у любви поселенцев к лекарю.
Они шли быстро, но без задержек все же не обошлось. Каждый пятый прохожий останавливал великана, а значит, и всю компанию, чтобы спросить совета; примерно каждый восьмой пытался на ходу продемонстрировать эскулапу время от времени опухающие после переломов конечности и желал получить заверение знающего и признанного людской молвой костоправа, что ничего страшного в этом нет, что покалеченная кость срослась правильно. От некоторых пациентов Гаре удавалось отделываться, не сбавляя шага, но попадались и особо докучливые личности, смело преграждавшие путь торопящемуся великану и назойливо трындевшие о своих застарелых болячках. Они вели себя так нагло, поскольку были абсолютно уверены, что лекарь их выслушает, не обругает и уж тем более не применит даже сотой части своей недюжинной силы, чтобы убрать с пути.
Когда отряд все-таки выбрался из поселения и при этом следом за ними никто не увязался, Аламез вздохнул с облегчением, но, как оказалось, радовался он слишком рано. Основная задержка подстерегала путников возле моста через речушку; там, где находился пост и где возле заново разведенного костра дежурил караул только-только заступивших на службу солдат. История повторилась. Стоило лишь герканцам приблизиться к караулу, как солдаты дружно повскакали с мест и почти бегом направились им навстречу.
Рука моррона инстинктивно потянулась к рукояти меча, но всего через мгновенье вернулась обратно. Как ни странно, но причин для беспокойства не было, потому что, во-первых, шеварийские воины приветливо махали Гаре руками, а, во-вторых, они приближались без оружия, волоча за собой канат, слишком толстый да тяжелый, чтобы служивые смогли бы им кого-то связать. Великан радушно оскалился, то есть заулыбался, и приветливо замахал солдатам в ответ рукой, второй же незаметно подал идущим следом спутникам знак не вмешиваться и немного обождать в сторонке. Правильно истолковавший причудливые движения кисти за спиной проводника Аламез тут же сбавил шаг и остановил не понимавших, что происходит, товарищей. Впрочем, долго герканцам мучиться в неведении не пришлось, уже через пару секунд стало понятно, что шеварийцам до них вообще не было никакого дела. Солдаты наконец-то раздобыли где-то корабельный канат, а значит, могли предаться забаве, о которой долго мечтали, но не имели возможности осуществить.
Подошедшие к лекарю вплотную солдаты интенсивно жестикулировали, при этом то и дело легонько хлопая великана по плечам да рукам, и о чем-то без умолку галдели, видимо объясняя правила предстоящей потехи. Вначале Аламез подумал, что караульные просто свяжут Гару канатом и заключат между собой пари, сможет ли великан его разорвать, но, когда от слов шеварийцы перешли к делу, моррон понял, как сильно он ошибся. Солдаты не желали быть просто свидетелями богатырского подвига, они горели желанием принять в нем участие, причем сразу все. Шестеро раздевшихся до пояса воинов взялись за один конец каната, и старший над ними выкрикнул великану, что пора начинать.
Плюнув пару раз для порядка на ладони, Гара взялся за канат, кажущийся в его ручищах обычной веревочкой и, дождавшись условного сигнала, не резко рванул, а медленно, осторожно потянул на себя. Со стороны было отчетливо видно, что великан поддавался и прилагал далеко не все силы к победе, но вот его противникам так явно не казалось. Среди шестерых военных не было худощавых хлюпиков, но им всем пришлось основательно поднапрячь мгновенно раскрасневшиеся и вздувшиеся буграми мышцы, чтобы устоять на ногах и не дать великану подтянуть их к себе. Противоборство продлилось чуть более четверти минуты, что, в общем-то, было довольно неплохим результатом, учитывая, какой силищей эскулап обладал. За это время Гара, конечно же, не вспотел и не произнес ни звука, а вот дела у его противников шли с точностью до наоборот: все шестеро обильно взопрели, как лошади после долгой скачки, и непрерывно сквозь зубы рычали, испытывая чудовищную боль в дрожащих от напряжения мышцах. У двоих служивых даже лопнули широкие пояса, и глазам троих стоявших в сторонке свидетелей предстали как сжавшиеся округлости волосатого зада, так и изрядно потертые розовые панталоны в крупный, голубенько-салатный цветочек, скрывавшиеся под серыми и невзрачными солдатскими штанами. Аламез лишь сдержанно улыбнулся, Вильсет же пытался захихикать, но резкий удар острого локотка Ринвы ему в живот изменил планы весельчака и заставил его сдержаться от оскорбительного проявления эмоций.
В конце концов, Гаре наскучило поддаваться, а быть может, он просто решил, что приличия соблюдены и не стоит долее ломать комедию. Резким рывком, великан повалил на землю всех шестерых, но расстаться с канатом, к сожалению, не успел. Служивые не желали мириться с унизительным поражением и, едва поднявшись на ноги, вновь ухватились за канат, но на этот раз изменив условия состязания. Потерявшие штаны удалились латать полопавшиеся пояса, и противников у лекаря осталось только четверо. Чтобы хоть как-то выровнять шансы на успех, шеварийские воины заставили силача взяться за канат всего одной рукой, причем левой, и оторвать от земли одну ногу. Неизвестно, что именно хитрецы пытались тем самым выгадать, но их уловка явно не удалась. Исполнивший их нелепые требование Гара быстро добился победы и, тут же отбросив канат, интенсивно замотал головой и весьма убедительно пробасил, что ему пора идти. Никак не желавшие мириться с сокрушительным поражением солдаты дружно принялись уговаривать силача потягаться силенками еще разок, но лекарь знал верный способ, как от них избавиться. Едва он вскользь намекнул, что идет по вызову «господ вампиров» и что те очень сердятся, когда он запаздывает, караульные с пониманием закивали головами и тут же, таща за собой канат, словно один на всех поджатый хвост, вернулись к костру.
В этот самый момент Аламез убедился, что лекарь ему не соврал, и прочувствовал, насколько серьезными были причины, побудившие Гара к измене. Горькую правду о том, что королевством заправляют вампиры, а король и его окружение лишь их безвольные марионетки, в подземелье знали буквально все и, естественно, понимали, что им никогда не покинуть мир карьеров да пещер и уже не увидеть солнечного света. В лучшем случае по завершении горных работ всех, кто работал в подземелье и кто его охранял, оставили бы доживать свой век здесь. В худшем же им устроили бы «случайный» обвал при возвращении на поверхность либо организовали бы «почетный эскорт» из сотни наемников-лучников, которым все равно в кого стрелять, лишь бы за натягивание тетивы и меткое прицеливание исправно платили. На измену присяге и родине можно смотреть по-всякому, но грех винить смертника всего лишь за то, что он пытается спасти свою жизнь и не хочет становиться бесправной жертвой чужой воли и превратно сложившихся обстоятельств.
Едва объяснившись с солдатами и достойно аргументировав свой отказ продолжать состязание, Гара тут же махнул рукой спутникам, чтобы те следовали за ним. Шеварийские воины не только не пытались остановить подозрительную троицу, но даже не спросили Гару, а куда это тот направляется с компанией оборванцев-горняков. Поверить в то, что вампиры вызвали к себе лекаря хоть как-то, но было возможно, а вот зачем кровососам понадобился простой мастеровой люд, это был всем вопросам вопрос. Вряд ли вампиры клана Мартел воспринимали загнанных под землю горняков как пищу. Во-первых, убийства ремесленников отрицательно сказались бы на дисциплине и результатах выработки. Во-вторых, кровь тех, кто долго не видел солнечного света и изо дня в день дышал каменной пылью, явно не считалась ценным пищевым продуктом. Однако факт остается фактом, каким бы удивительным и даже парадоксальным он ни казался. Удрученные, видимо, уже далеко не первым поражением в силовых состязаниях с лекарем, солдаты пропустили компанию и даже не посмотрели, в какую сторону те направились, когда дошли до тракта: к карьерам в глубь пещер или в сторону выхода из подземелья и, соответственно, досмотрового кордона. Впрочем, Аламез ошибался, полагая, что возможных маршрутов всего два; на самом же деле их было три.
Добравшись до тракта быстрым, широким шагом, Гара с минуту еще стоял, дожидаясь, когда же его догонят спутники, чересчур коротконогие да медлительные, чтобы шагать с ним в ногу, и слишком ленивые, чтобы компенсировать свои недостаточные физические данные небольшой, ничуть не затруднительной, по мнению великана, пробежкой. Дарк поравнялся с проводником первым, и поэтому именно ему пришлось выслушать краткую, но весьма оскорбительную лекцию о том, как не стать обузой в пути. Разведчикам повезло больше. Они почти одновременно достигли обочины через пять-шесть секунд с начала возмущенного монолога, то есть как раз к тому времени, когда Гара уже высказался и замолчал, поставив жирный восклицательный знак в конце своих слов забористым ругательством и возмущенным надуванием щек.
Аламез не видел смысла ни оправдываться, ни доказывать быстроногому силачу, что он не прав. Подошедший вторым Вильсет слишком запыхался, чтобы открыть рот в свое оправдание, а достигшая дорожной обочины последней Ринва просто-напросто не успела вставить в ответ парочку дерзких фраз, хоть, судя по всему, очень хотела. Едва возмущенная девушка раскрыла рот, а говорить уже было и некому. Высказавший все, что в нем накипело, Гара не желал слушать жалких оправданий и уж тем более встречных упреков в негалантном поведении. Перескочив через дорогу всего тремя широкими шажищами, лекарь тут же нырнул в заросли высоких, доходивших ему аж до груди кустов и стал продираться сквозь них к подножию скалы. Внезапно он пропал, просто исчез из виду, как будто утонул в ярко-зеленом омуте дикой подземной растительности. Случилось это, когда Аламез вместе со спутниками только-только успели пересечь пустынную в этот час дорогу и ступили на песчаную обочину с ее противоположной стороны.
Пару секунд герканцы провели в замешательстве, не зная, что делать: ждать возвращения проводника или отправляться следом за ним неизвестно куда; туда, где даже узенькой тропочки не было. Затем раздавшийся откуда-то из глубины зарослей негодующий глас великана указал им не только верное решение, но и направление, по которому следовало идти напролом. Вынужденный опять дожидаться отстающих лекарь очень сильно возмущался по поводу нерасторопности спутников, и от его громкого баса с вершины скалы даже свалилось с десяток небольших камней.
«Нервничает верзила, оттого и бухтит по всякому пустяку! – подумал Дарк, первым вступив в густые, но, к счастью, абсолютно не колючие заросли. – Это хорошо, что нервишки сдают, значит, не обманул, значит, взаправду на предательство решился и нас в цитадель ведет. Если бы обманул и в ловушку вел, был бы спокоен. Нас ему бояться нечего. Хотел бы, уже давно шейки, будто курятам, посворачивал бы или всех оглушил бы да повязал, чтобы живьем кровососам сдать. По силе мы ему не ровня. Мое отравленное оружие, конечно, представляет для него смертельную угрозу, но у него уже имелось достаточно шансов без риска справиться со мной, например, оглушить внезапным ударом кулачища прямо во время разговора, да и затем, в пути, такая возможность выпадала не раз. Нет, я не ошибся, Гара за нас, Гаре можно верить! К тому же он куда более заинтересован в успешном завершении похода, чем, скажем, Вильсет. Я пытаюсь спасти товарищей. Ринва ищет исцеления. Гара соскучился по солнечному свету. А вот Крамберг зачем вызвался идти, притом без принуждения… добровольно?! Зачем, паршивец, рискуя жизнью, полез с нами под землю?! Во время войны спрос на разведчиков велик, тем более на тех, кто на вражеском языке, как на своем, лопочет. Чтобы выслужиться, мог бы и поспокойней задание выбрать, где и риску поменьше, и заслуги виднее. Хотел вину передо мной загладить? Полный абсурд! Я для него никто, рыцарь с сомнительным происхождением, от которого самого в любой момент могут избавиться. На роль покровителя никак не гожусь! Надо бы к нему присмотреться, да и с девицы нельзя глаз сводить… Что-то мне ее история со страшной, неизвестной болезнью вымыслом кажется. Что за хворь такая сильная, у которой внешних симптомов вовсе нет?! Вот и выходит, что из всей компании доверять можно только Гаре. Его помыслы понятны и ясны, а в заманивании нас в ловушку нет никакого смысла. К чему городить огороды и интриги плести, когда можешь просто прихлопнуть вражину, как таракана?!»
Зеленое море кустов, в которое Дарк и разведчики ушли с головами, причем в буквальном смысле слова, внезапно закончилось, а перед ними возник довольно широкий и высокий вход в пещеру. Судя по обтесанным краям, ранее здесь была всего лишь узкая щель, в которую вряд ли мог протиснуться средней упитанности человек. Громила-лекарь специально расширил проход под недюжинный размерчик своих плечищ да боков, а вместо двери в свое тайное убежище использовал огромный валун, который просто сдвигал в сторону. В большинстве случаев такие вот небольшие пещерки, находящиеся в укромных местечках, но в то же время невдалеке от городов, используют воры, колдуны, шпионы, контрабандисты и прочие нечистые на руку и на совесть личности. Одни скрывают в них от властей незаконные товары, другие прячутся сами, когда от светских врагов, а когда и от лика святой инквизиции. Гара же соорудил свое логово для совершенно иных целей, и это стало понятно еще снаружи по удушливым, накладывающимся друг на друга запахам, исходившим из глубин пещеры. Лекарь сушил здесь травы, добывал выжимки, занимался разделкой звериных туш, вырезая используемые для изготовления лекарств внутренние органы, и, скорее всего, производил первичную обработку шкур. Одним словом, он делал здесь все виды грязных и зловонных работ, дабы не портить отношения с соседями и не превращать свой любимый подвальчик в мерзкую клоаку с устойчивыми амбре из запахов гниения и прения.
Бесспорным плюсом убежища было то, что ароматы, исходившие от кустов и прочей растущей поблизости более мелкой зелени, напрочь забивали дурные зловония (конечно, при том условии, что валун закрывал вход). Дорога проходила не так уж и далеко, но с ее обочины было невозможно почувствовать неприятные запахи. Сейчас же, когда великан откатил валун в сторону и не задвинул его обратно, герканцы ощутили зловоние ранее, чем увидели вход, то есть за пять-шесть шагов. Судя по звукам, донесшимся из-за спины Аламеза, его спутники были недалеки от того, чтобы оросить желчью из своих пустых желудков собственные сапоги. Моррон также не испытывал удовольствия от раздражающих, тошнотворных запахов, но смело зашел внутрь пещеры, причем еще до того, как вновь притомившийся в ожидании великан решил их поторопить громогласной руганью, от которой и в ушах звенело, и камни на голову сыпались. Естественно, герканским разведчикам не оставалось иного выбора, как, только зажав рукавами носы и стараясь дышать исключительно ртом, прошествовать следом.
Пещера была довольно просторной и хорошо освещенной светом четырех только-только разожженных факелов. Скорее всего, ранее здесь обитал внушительных размеров хищник, но Гара не поленился захватить приглянувшуюся ему нору, то ли прогнав, то ли убив дикого зверя. Дарк не удивился бы, если бы лекарь признался, что задушил или порвал на части прежнего хозяина голыми руками. От человека такой комплекции можно было ожидать чего угодно…
Судя по внутреннему убранству, Аламез не ошибся, предположив, что лекарь использовал убежище в качестве разделочной мастерской. Все стены были увешаны шкурами диковинных зверей, которые водились только здесь, в подземельях. Всю левую часть пещеры занимал огромный разделочный стол и устрашающе возвышающиеся деревянные да стальные конструкции, о назначении которых оставалось только догадываться, но чей внешний вид очень напоминал изощренные приспособления палачей-дознавателей. По правой стене стояли котлы и более мелкие емкости с едкими растворами, в которых что-то вымачивалось. Именно они и являлись основными источниками зловония. На валуне посередине пещеры с важным видом восседал Гара и пополнял содержимое своей походной котомки из большого, видимо, только что перенесенного к валуну мешка. Зелья и снадобья, которые лекарь решил взять с собой, видимо, были очень ценными, поскольку великан обращался с ними крайне бережно и чуть ли не сдувал пылинки со склянок из темного, не пропускающего лучи света стекла и глиняных чашечек, в три, а то и в четыре слоя обмотанных толстыми, практически непромокаемыми тряпками.
– О, вот сразу и ясно стало, кто из вас бравый вояка, а кто так… прогуляться с мечом под мышкой вышел… – не отрываясь от дела, произнес великан со смешком, лишь мельком взглянув на вошедших. – Что, паря, привычен те запашок смерти?! А вот дружков твоих чой-то перекосило. Того и гляди, весь пол запоганят…
Предпоследнюю фразу Гара произнес весьма странно, явно с намеком. На миг Аламезу даже показалось, что лекарь знает, кто он на самом деле, а следовательно, сам является вовсе не тем, за кого себя выдает. Однако это тревожное ощущение вскоре ушло. Намек в словах великана, бесспорно, имелся, но это был намек на совершенно иное…
– Поди, не раз на поле побоища бывать доводилось, и не только во время сражения, но и после… Вижу, знаком те запашок слегка подтухшего мяса и склизких начинок плоти!
– Куда приятней, чем запах гангрены! – ответил моррон уверенно, стараясь не выдать шальной интонацией, что немного испугался. – Лучше скажи, чудак, ты зачем нас сюда позвал, шкуродерней своей, что ль, похвастаться?!
– Позвал, поскольку надо, – произнес лекарь, завязав котомку и небрежно отпихнув ногой в сторону мешок с запасами.
То, что внутри мешка парочка-другая склянок могли разбиться, лекаря уже не волновало. Возвращаться он сюда явно не собирался, а завещать свое добро наверняка было некому. Однако Дарка поразило вовсе не это, а нечто иное. Одну из глиняных чашечек Гара крутил в руке, явно не собираясь ни класть ее в котомку, ни положить обратно в мешок.
– Откушать вам травки вот этой нужно… причем все троим, – пояснил лекарь, снимая с чашки тряпку и продемонстрировав спутникам темно-зеленый комок, с виду вязкий и совершенно ничем не пахнущий. – Давайте, ешьте, а я пока планчик свой изложу, как в цитадель кровососью проникнуть.
– Сам жри! – огрызнулась Ринва, все еще не привыкшая к запахам и упорно продолжавшая борьбу со своим непокорным, своенравным желудком. – Ишь чего, образина, удумал, дрянью нас накормить! И что это вообще: пюре из протухших потрохов или пропущенный через мясорубку мозг какого-нить ящера?!
– А зачем это?! – более по делу высказал протест Вильсет, также с брезгливостью косившийся на крошечную чашечку в руке великана. – Чего нам твое снадобье даст-то, невидимыми, что ли, сделает?!
– В каком-то смысле да, – усмехнулся Гара, а затем многозначительно посмотрел на Аламеза, взглядом прося вразумить ретивых подручных, чтобы ему самому силой не пришлось запихивать во рты упрямцев отвратно выглядевшую травяную смесь.
– Сначала план, затем все остальное! – огласил свое решение моррон и тут же заверил: – Не боись, коль надо будет, коль без этого не обойтись, так все до крупинки сожрут, а потом еще и плошку вылижут!
– Ну, как знаете, – пожал плечами великан, не удивленный недоверием, но все же капельку расстроившийся. – Потом так потом!
Бережно оставив чашечку с зельем в сторону, Гара подобрал тоненький стальной прутик, служивший ему то ли кочергой, то чесалкой для спины, и стал аккуратно вырисовывать на песчаном полу план местности, на которой вскоре предстояло вести боевые действия. Естественно, каждый штришок тут же сопровождался пояснительным комментарием.
– Вот тракт наружу идет, – начал лекарь рассказ, выводя две параллельные линии. – Вот тут досмотровый кордон дорогу перекрывает, – прочертил эскулап небольшой кружок поверх параллельных линий, а затем поставил внутри окружности жирный крест. – У солдат там приказ строжайший, кого пускать в подземелье следует, а кого нет. А наружу практически никого не выпускают… Только по особому разрешению королевых вельмож иль кровопийц при солидных эполетах. Скажу сразу, место там узкое и обойти кордон стороной никак не возможно… Штурмом в лоб взять тож не выйдет, слишком большой гарнизон. Тревогу поднять успеют.
– Так выходит, ты дальше кордона и не бывал?! – встрял Вильсет, за что и получил резкий и болезненный удар прутом по ноге.
– Я говорю, ты, олух, слушаешь! – прорычал великан, злобно прищурившись и, вероятно, собираясь неслуха укусить. – Коль по-геркански неясно, так я еще по-филанийски могу изложить!
– Не отвлекайся, он все понял, – Аламез примирительно похлопал разгорячившегося лекаря по плечу. – Давай к делу!
– За кордоном, примерно через треть мили, на дороге развилка, – продолжил чертить Гара, так же быстро успокоившийся, как разгневавшийся. – Правая дорога, коль от нас смотреть, так сразу на поверхность идет. По ней сюда провизию возят, инструменты и прочие грузы… Она вовсе не охраняется, следующий кордон только уже на поверхности, но через него тож никак не пройти. Поговаривают, выход из подземелья целый полк стережет. Но вам, поди, о том поболее известно, а иначе бы сюда пещерами махаканскими не поперлись бы.
– Куда правая дорога ведет? – осмелился перебить чуть-чуть отвлекшегося рассказчика Дарк, абсолютно уверенный, что его великан прутом не ударит.
– А вот как раз и идет в цитадель кровососью… Туда нам как раз и надо! – заявил лекарь, для наглядности выведя на песке стрелку. – Снаружи врата не охраняются, то видел сам, изнутрей, скорей всего, тож постов нет, то не видел, но догадываюсь, посколь оно без надобности. Чтоб врата отворить, пропуск особый нужен, а взять этот пропуск можно только на досмотровом кордоне…
– Так ты ж говорил… – попыталась вмешаться Ринва, но не терпящий пререканий Гара ее мгновенно перебил, из вредности перейдя на оглушающий, сотрясающий стены пещеры крик:
– Коль говорил, то так оно и есть! Гарнизон кордона наружу никого не выпускает, да и к приезжим придирается почем зря! – наказав торопыг криком, Гара вновь заговорил обычным голосом: – Охрану кордона осуществляет с полроты солдат. Ребята бывалые, новичков желторотых совсем нет. Сам кордон состоит из заградительной линии… – со знанием дела, лекарь принялся чертить второй план, довольно подробный, так что моррон сразу понял, что рассказчик там не раз бывал лично, причем не только снаружи, но и изнутри дорожного укрепления, – досмотрового участка дороги, хозяйственных построек, казармы, склада сомнительных товаров, которые на время реквизируют, бани, кухни и офицерского дома…
– Постой, – произнес Аламез, позволив себе не только перебить чересчур вспыльчивого рассказчика, но и легонько схватить его за руку. – А что это офицерские владения такие огромные, не дом, а целый особняк!
– Вот в том-то как раз и дело, – усмехнулся Гара, хитро прищурившись. – Офицеры на кордоне бутафорские служат, то есть не офицеры вовсе, а кровососы, которые в офицерских мундирах ходят. Пятеро кровопийц с полгода здесь неотлучно живут, а затем им на смену другие приходят. Ну, и как сам понимаешь, проживать господа кровососы любят с комфортом: и апартаменты у них шикарные, и собственный подвал с провизией, и рабынь для них регулярно из Удбиша привозят. В общем, не бедствуют они в подземелье, хоть и скучают…
– Продолжай, – кивнул Дарк, чувствуя, что развязка уже близка и отвлекать Гару вопросами не стоит.
– Пропуска внутрь цитадели как раз у них-то и имеются, – заявил Гара. – Вампиры же сами по себе хлипкие, сюда лишь молодняк зеленый присылают да тех, кто в чем-то провинился, но слишком немощен уж стал, чтоб риском шкуры своей проступки искупить. Проникнем внутрь, отберем пропуска, одежонкой трофейной разживемся, да и в логово к врагу можно путь держать…
– Ишь, как просто все выходит, – хмыкнула Ринва. – С кровопийцами сладить не просто, даже с молодыми. А солдаты что, смотреть спокойненько будут да брюхо почесывать, пока мы их командиров режем?
– Ох, дура ж ты, дура, нет бы вначале дослушать… – замотал Гара головой, пытаясь сдержать рвущуюся наружу злость. – Знаю я способ, как внутрь их покоев проникнуть тихо, без шума. Сами они нас туда проведут! Что ж до остального, так я один всех пятерых передавить могу, лишь бы они шум не подняли, но уж то вашей троицы забота! Как потеху начну, к окнам не подпускайте, не давайте наружу высовываться да на помощь звать. Солдаты так ничего и не услышат, а дохлых командиров лишь часа через два-три приметят, но мы уж внутри логова вампирского будем.
– План, конечно, рискованный, но дельный, – подвел черту Аламез, привыкший ввязываться и не в такие авантюры. – Скажи лишь одно, что это за чудо-способ, каким ты нас внутрь вампирского особняка проведешь?
– Способ взаправду чудный! Особенный способ лекарский и в то же время сугубо кровопийский… – широко улыбнулся великан, отчего Ринва с Крамбергом одновременно передернулись. – Скучают господа вампирюги под землей. Ни тебе развлечений каких, ни разнообразия в пище… На прокорм им, конечно, свежатинку поставляют, да уж больно обычная кровь им приелась… Наши шеварийские кровососушки избалованы, особые изыски любят, которых как раз под землей и не найти… любят, чтоб кровь не только питала, но и башку слегка поддурманивала, вот и обратились годков пять назад ко мне, чтоб я травками особыми, рецептик которых сами мне дали, – Гара кивнул на чашку с темно-зеленой смесью, – горняков подкармливал, а затем к ним на подкорм приводил. Убивать они ремесленничков не убивают, изопьют из них малость и обратно отпускают… Им ведь немного нужно, чтоб лишь в головушках их кровопийских приятно зашумело, да на языках привкус особый возник…
– Фу, гадость какая! – не выдержала и, искривив лицо в отвращении, сплюнула Ринва. – Так ты нас решил им на корм подсунуть?!
– Угомонись, – опередив Аламеза всего на миг, успокоил напарницу Крамберг, крепко сжав ее локоть. – Гара дело говорит. Способ верный, чтоб внутрь попасть, а там уж, как повезет. А ты, Дитрих, что скажешь?
– Скажу, что нам за дело браться пора. Хватит словами воздух сотрясать! – подытожил Дарк и первым, зачерпнув из чашечки противной смеси, отправил ее в рот. – План принят, тянуть нечего, выступаем!
Замысел лекаря, конечно, был небезупречен, но в нем имелся огромный дополнительный плюс, о котором знал только Аламез. Направляющемуся в самое логово врага моррону нужно было срочно изменить запах своей мертвой крови. Смесь лекаря для этой цели вполне годилась. Жаль только, что Дарк не знал, как долго она будет действовать, а спросить открыто по вполне понятным причинам опасался.
Назад: Глава 6 Предатели и союзники
Дальше: Глава 8 Досмотровый кордон