Карьера Фридриха фон Шлиссенбурга

Пиррий всегда говорил Шеллешу, что людям нельзя доверять ни в чем и никогда. Эмоции делают землян не просто уязвимыми, но трусами, дезертирами, паразитами и предателями. Там, где клон просто геройски погибнет, человек изо всех сил будет пытаться спасти свою шкуру, продавая врагам все известные ему тайны. Пиррий собственными глазами видел один из священных талмудов Земли. Она так и называлась: «Библия», что в переводе на нормальный язык означает «собрание книг». Люди там в «Писании», чтобы просто спасти себя от гнева вельмож, говорили, что их жены – сестры им, и тем самым откупались телами своих женщин от возможных гонений. И это был не единичный случай подлости. Пиррий не понимал, как можно отказываться от права на собственность, будь то малая планета или жена. Пиррий никогда ни от чего не отступался. Накопление любых благ – это то, что может удержать жителей Империи от всевозможных бунтов. А если земляне могут позволить себе походя жертвовать семьями – что им интересы Веррева? И потом, принимать на службу существо с интеллектом, не дотягивающим даже до пятидесяти процентов, – это даже не извращение, а глупость. Это все равно что младенцу сказать: «Ты генерал. Твое первое задание – встать на ноги, помочиться не под себя и сказать: „Да здравствует Шеллеш!“ И почему барон никак этого не понимает?

Видимо, Шеллеш хотел посмотреть, как именно будет действовать эмоциональное существо высокого социального статуса, очутившись в необычных условиях. Империя построена на логистике. Чувства – это из области ненужного и потому специалистов по эмоциям попросту нет. Правитель Веррев явно собирался научиться у фон Шлиссенбурга земной логике. Конечно, зная простую формулу течения человеческих мыслей, многого не добиться, ведь абстрактное, общее понимание чувств доступно любому гражданину, но когда один из «штабных» постоянно будет советовать то, что даже по определению не может быть заложено в память имперского сервера, – это давало определенные шансы на успех. Шеллеш уже убедился, что просчитать, полностью спрогнозировать решения человека удается не всегда. Люди учатся и растут в разных условиях, они не понимают инкубатора. Их мозг, интеллект, память – все формируется с момента рождения. А еще у людей после смерти биополе дробится на девять частей: три умирают сразу, еще три – через сорок дней. Однако остаются остальные информационные банки биополя: реактивный, позитивный и подключенный к одной из баз данных. Эти банки в совокупности и есть так называемая бессмертная душа.

У жителей Империи все гораздо проще. Умер гражданин – осталось после него два вида энергии: позитивной и подключенной к единому имперскому серверу. Нужны мозги погибшего – переселяем посредством связи с сервером позитивный ум в новое тело, прошедшее инкубатор, – и бессмертие в кармане.

Банк реактивных данных, который формируется только у землян, содержит личностные вирусы и неправильные настройки, характеризующие эмоциональные, чувственные переживания. У людей в разной последовательности хранятся здесь реакции на дружбу, предательство, секс, прием пищи... Чувственные воспоминания: обиды, ненависти, радости. В общем, все то, что не нужно, что мешает спокойно жить нормальным гражданам Империи...

Пиррий лежал в теплой розовой воде раздвижной сауны в скафандре с приводом светового и слухового галлюциногена восьмого уровня, позволяющего ощутить приток информационного поля, и думал. Последние эксперименты с перемещением людей в пространстве сильно настораживали, не нравились они советнику Шеллеша. Но еще больше раздражал, вызывал смутные подозрения в предательстве этот вечно улыбающийся Аррах. Пиррий был очень умным гражданином. До такой степени, что крайне редко, вернее никогда, не вносил свои рабочие данные в квартирный компьютер. В свое время Пиррий был первым, кто интеллект компьютера догадался скрыть в чемодане. Просто у Пиррия было два компьютера. Один – законопослушно подключенный к имперскому серверу с фальсифицированными документами и личными файлами. Второй – выступал в роли потайной личной записной книжки без шин доступа к силовым и информационным каналам. В принципе наличие второго компьютера без выхода в энергетические и информационные каналы было крайне неудобным, алогичным и абсурдным. Именно поэтому имперские службы просто не догадывались, что прямо у них под носом кое-кто ведет двойную жизнь и не мелочится при этом на коды и шифры. Появление землян в армии Шеллеша могло навести имперских ищеек на мысль прощупать Веррев при помощи чувственно-алогичного анализа. Барон, сам того не ведая, своими экспериментами поставил под удар саму жизнь Пиррия. Где люди – там и коварство, ухищрения и возможность творить глупые поступки. Имперский указ «О торможении развития технического прогресса на Земле и поддержании религиозных культов» был продиктован вовсе не страхом перед дикарями. Просто война с землянами, любая стычка с людьми грозила обернуться партизанской войной – самыми нелогичными действиями варваров. И любой договор о дружбе мог быть прерван лишь потому, что людскому вождю на нос утром села муха. Там, где появлялся след людей, спецслужба Инквизиции просто выжигала целые планеты. Конечно, служба Безопасности и Внешней Разведки баронета заметала все следы, Аррах был слишком осторожен, чтобы рисковать своей головой, да и сам Пиррий держал процесс под пристальным и неусыпным контролем, но все-таки шанс утечки информации существовал всегда. Шпионы и враги последнее время мерещились советнику повсюду.

Пиррий, кстати, давно догадывался, что кто-то из ученых в обход всех имперских указов и уложений постоянно и методично продвигает уровень развития людей. То яблоко ученому на голову уронит, то химика введет в транс и передаст по каналу внешней связи упрощенную систему элементов, адаптированную для планеты Земля, которую, кстати, может просчитать даже клон со сто двадцати процентным уровнем интеллекта. Только почему-то люди извращали все полученные знания. Инквизиция, к примеру, как служба санитарного контроля не прижилась в Европе, зато теми же методами земляне уничтожали так называемых ведьм, которые, естественно, не являлись ни гражданами Империи, ни Чужими. Настораживал и тот факт, что у людей никогда не хватало мозгов назвать изобретение как-то по-другому, по-своему. Но самое странное было в том, что, похоже, правящая верхушка Империи не просто догадывалась, но знала о сумасшедшем ученом и не препятствовала ему. Почему? Вот в чем вопрос... А по некоторым данным этим любимчиком имперской элиты мог оказаться именно Аррах. Значит, вполне могло статься, что Аррах находился под постоянным тайным наблюдением, или наоборот вне зоны имперского слежения именно потому, что кому-то очень хочется получить о людях наиболее полную и достоверную информацию. Опять же, кто стоит за этим? Сам император? Мятежники в столице? Чужие? Третий Союз? Федерация гуманоидов? Поди-ка догадайся, что таится за плечами Арраха – помощь внешних врагов или удар со стороны Империи? Но разве Шеллешу все это объяснишь? Предчувствия – удел людей. Пока не было весомых доказательств, Пиррию приходилось копаться в архивах уровня «А-секретно» в одиночку, на свой страх и риск.

А барон Веррев вдруг решил, что появление немецкого вельможи – это знак свыше. Да, давно замечено, что все, кто связывался с людьми, начинали менять сам образ мышления, и это плохо. Это вело к дисбалансу потока энергий головного мозга. Пиррий знал об этом. Но приходилось ждать и молчать. Если Аррах был в поле зрения Чужих или Федерации – скоро должны появиться послы с предложением о помощи. Если наоборот император в курсе всех этих исследований – то должна нагрянуть Инквизиция или Третий Карательный Батальон. Пиррий ожидал любого удара судьбы. Но попытки прощупать Арраха через компьютер и лично – результатов не дали. Чтобы понять этого проныру Арраха, нужны были способности гхыра! Ясно же, что ученый живет не для наслаждений и не ради обладания материальными благами, что барон Шеллеш – лишь прикрытие для собственных опытов Арраха. Только вот каких?

Цветовая гамма изменилась. Поток сознания изменил русло. Что-то произошло. Пиррий вздохнул, отключил галлюциноген и через шлем подключился к серверу Веррева. Импульс тревоги шел из резиденции барона. Слабый, черно-коричневый. Но охрана невозмутимо оставалась на своих местах.

– Цирриц!

– Да, хозяин, – отозвался домашний компьютер. – Убрать сауну? Вывести голографические звуковые данные о местонахождении барона или с места тревоги?

Пиррий хмыкнул: вот значит что! Барону ничего не угрожает.

– По внешней стороне границ все тихо?

– Да, хозяин. Нет вестей ни из Империи, ни со стороны Федерации, ни со стороны Союза. Чужие тоже молчат.

– Покажи, что там стряслось.

– Ничего серьезного, хозяин. Барон Шеллеш развлекается с человеком Фридрихом фон Шлиссенбургом.

– Давай-давай, загружай.

И перед глазами Пиррия всплыло объемное изображение.

Баронесса Лиррил была дамой редкостной красоты. Пиррий никогда не понимал, почему законным супругом этой гражданки стал барон Шеллеш. Может быть, потому что Лиррил была натурой эксцентричной. В двенадцать лет она самовольно покинула инкубатор, изменив код и пароль дверей. До этого ни одному гражданину и в голову не приходило убегать из самого лучшего места для детей! Тем более что уже в пятнадцать лет Лиррил просто бы вышла в мир с документами, серийным номером, страховым свидетельство, полисом о гражданстве, с пенсионным номером и дипломом об отличном прохождении инкубатора. Так нет же! О чем тогда думала Лиррил? Как бортовой компьютер не засек аномалию в сознании? Информация так и осталась засекреченной. А Шеллеш всегда любил такие фокусы. Ему, видите ли, приелось однообразие. Впрочем, Шеллеш – барон в девятом поколении, он и представить себе не мог, что значит десятилетиями находиться в инкубаторе. Золотая молодежь, элита Империи... Что они знали о настоящих правилах жизни в детских приемниках, инкубаторах, колониях, а также в исправительных фабриках? Они бывали в специнкубаторе четыре часа в день, и лишь семь дней из десяти. Ну что можно прочувствовать за это время? Это не пятнадцать беспросветных лет в закрытых помещениях и тренажерных залах, имитирующих природные ландшафты! Даже в военных играх золотой молодежи давали поблажки, даже в освоении жизненно важных предметов. Ах, Шеллешу нравится некое своеволие! Да он просто не знает реальной жизни, иначе – просто никогда бы не женился на гражданке не из своего круга...

Баронесса была в своих покоях не одна.

Фон Шлиссенбург стоял перед Лиррил на коленях. Он что, собрался соблазнить Лиррил? Он не знает, что наши женщины просто не понимают страсти? Кретин. И все люди такие же! Брачная жизнь, она ведь планируется любым домашним компьютером. Всему на свете должно быть отведенное время и место. Это только у людей с размножением что-то не в порядке. Какая такая любовь? Дети должны быть здоровыми. Тут следует учитывать время прохождения звезд, влияние планет, общую политическую обстановку в Империи, экономическое состояние галактик. Зачатие, как и все, имеет под собой четко продуманную систему, не дающую сбоев.

А ведь Пиррий предупреждал Шеллеша, что люди коварны. Ну-ну, посмотрим...

– Цирриц, включи-ка звук. Да, кстати, чем там барон занимается?

– Шеллеш следит за развитием событий через монитор.

– Почему, пес его подери?

– Пиррий, спокойнее. В Империи не так уж и много полукровок. Ты знаешь о людях немного больше лишь потому, что твоя бабка была с Земли, но ведь Шеллеш другой.

– Слушай, Цирриц, можно вскрыть сервер имперской Тайной Астрологии?

– Это смотря что ты хочешь оттуда выудить.

– Аррах – он... – Пиррий нервно сглотнул, – он полукровка, как и я?

– Хм, – сказал Цирриц. – Этот код мне не взломать, но я впишу это в расписание заданий, авось где-нибудь сбой произойдет.

– Ладно, – сказал Пиррий. – Включай ролик совращения.

– Не понял.

– Звук давай.

– Рита! Ведь это же ты! Я узнал тебя! Там, на Земле, я сходил с ума. Тот диск – на нем еще хранятся отпечатки твоих пальцев, и запах духов все это время волновал мне кровь. Рита, ты ведьма! Я боюсь тебя, но невидимая сила влечет к тебе все сильнее!

– Прекратите, барон. Мне надоело слушать ваши глупости. Чего вы хотите?

– Неужели вы меня не узнаете? Вы же были там в машине, на заднем сиденье. И ваше платье струилось у меня по рукам. Я был самым счастливым в те мгновения. Не отбирайте у меня чудесных воспоминаний!

Баронесса покраснела: так она начинала злиться. Это у нее было с детства. Нормальные граждане не испытывают чувства зависти или злости, однако они и не устраивают побеги из инкубаторов в двенадцать лет.

Видимо, фон Шлиссенбург истолковал румянец баронессы по-своему. Землянин схватил ладони Лиррил и принялся покрывать их мелкими поцелуями. Ого, это что-то новенькое!

Пиррий подался вперед:

– Цирриц, что он делает? Зачем он облизывает баронессе пальцы? Он что, еще и каннибал? Пробует Лиррил на вкус?

– У людей перед размножением приняты такие ритуалы. Они их называют ласками.

– Но зачем?

– Ритуалы не поддаются логике.

– Тьфу ты!

А фон Шлиссенбург тем временем совсем осмелел:

– Рита, ты сводишь меня с ума! Ты ведь специально позвала меня сюда. Это же место, где Адольф готовил удар по проклятым арабам и евреям, продавшим Европу вонючим янки!

– Цирриц, это что за кодовый язык? Ритуальный?

– Не совсем. Мне кажется, что у Фридриха фон Шлиссенбурга наблюдается некое умственное расстройство из-за телепортации. Он принимает Лиррил за земную женщину, понимающую его переживания.

Пиррий не выдержал и расхохотался. Так вот в чем сила людей: они живут обманом! Фон Шлиссенбург надувает сам себя, потому что ему хочется размножения, правители дурят народы и воюют, потому что жаждут расширения сферы влияния. Чувства – это самообман. Это вирус сознания, создающий препоны к прямому достижению цели. Вот и все. И стоило ради этого приближать дикаря ко дворцу? Может быть, теперь Шеллеш поймет, что люди – самые глупые воины во вселенной? Ах да, он же не полукровка. До него ведь не доходит, что фон Шлиссенбург собрался размножаться прямо сейчас, в неблагоприятном месте, в неподходящих условиях и в совершенно неурочное время.

Фридрих обхватил Лиррил за талию и стал покрывать лицо баронессы мелкими поцелуями. Лиррил не понимала, чего добивается от нее пылкий землянин, и просто удивленно хлопала ресницами.

– Ладно, – сказал Пиррий. – Пусть барон сам разбирается со своими проблемами. Если, конечно, это является для него проблемой. Цирриц, включай обратно галлюциноген и гаси импульсы, связанные с фон Шлиссенбургом и Лиррил.

И мир перед глазами Пиррия вновь расцвел сотнями красок.

Фридрих фон Шлиссенбург лежал и счастливо улыбался. Его Маргарита сегодня была на удивление холодна. Ни стона, ни звука. Но именно эта кажущаяся неприступность истинной леди сводила майора с ума. «Какое самообладание, какая покорность!» – думал бывший офицер Бундесвера, и кровь бурлила в голове. Немецкая педантичность, оказывается, не касалась великой страсти, огромной любви. Ведь лучшие поэты мира – это именно немцы!

Лиррил была удивлена. Она одернула плащ, встала с кровати и спросила:

– Зачем вы это сделали?

Фон Шлиссенбург побледнел. Нет, не ожидал он такого вопроса. Никак не мог представить, что Рита сможет его задать после того, что здесь произошло. Это никак не укладывалось в голове майора.

– Потому что я тебя хотел, – сварливо заметил землянин, справедливо решивший, что в такой ситуации про любовь лучше пока и не заикаться.

– Но ведь у тебя все едино, ничего не получилось.

– Что?.. – Фридрих стал бледным, как полотно. Ни одна женщина в мире не смела сказать майору о половой слабости! Это было чудовищным, грязным, несправедливым обвинением! – Что не получилось?!

– Зачатия не произошло.

– Рита, ты чего? – Теперь немецкий барон испугался уже не на шутку.

Поведение женщины начинало вселять подозрения, что Рита просто сумасшедшая.

– Меня зовут Лиррил. Я законная супруга Шеллеша.

– Так... Сюрприз номер два. Неужели правда? О нет!!! Рита, прекрати. Все, хватит. Достаточно. Какая нам разница, произошло зачатие или нет? Остынь, ты не справедлива.

– Я не понимаю логики твоих поступков, – сказала Лиррил. – Право на зачатие имеет лишь законный супруг. Впрочем, если тебе так нужен ребенок, достаточно было заранее согласовать все с Шеллешом. Нашли бы женщину, рассчитали бы время. Все ведь довольно просто.

В комнате появились цилиндрические, нависающие стены, и Лиррил шагнула внутрь, под этот колпак.

– Прекрати издеваться, Рита! Сколько можно меня мучить? За что ты меня так невзлюбила? – простонал фон Шлиссенбург.

– Ты бы, кстати, тоже вымылся. Наверняка скоро появится барон. Он очень мудр. Я думаю, что, посмотрев на твои дикие природные инстинкты, он поможет тебе найти несколько женщин со смещенным расписанием.

– Что?!! – взревел Фридрих. – Что ты сказала?

Но стены уже поглотили Лиррил.

«Так здесь кругом камеры слежения! – догадался майор. – А Шеллеш – еще тот извращенец. И Рита – его наложница... Или жена. Что же теперь будет? Камера пыток? Костер? Висельница?»

Нужно бежать из этой проклятой страны. Нет, это не рай! Это пристанище развратников! Вертеп! Здесь все колдуны, все!!! И ни у кого нет души! А может быть, это и есть Земля обетованная, и все вокруг евреи?!

Немец метнулся к открывшемуся люку дверей, но охрана преградила выход.

Фон Шлиссенбург отступил. Люк закрылся. Стража не последовала в покои баронессы.

«Да что же это такое?! – Майор в отчаянии метался между открытыми окнами из прозрачного, но непробиваемого материала. – Будь прокляты и Рита, и компьютерные игры, и инопланетяне!»

Дверь плавно открылась. Фон Шлиссенбург повернулся и затравленно посмотрел на появившегося Шеллеша. Майор прочитал в глазах барона Веррев смертный приговор. Но у Фридриха хватило гордости не унижаться:

– Я готов. Можете меня вести.

– Куда? – Шеллеш вдруг чему-то удивился, точно реплика незадачливого любовника поставила его в тупик.

– К расцвету Четвертого Рейха, – коряво усмехнулся майор.

А еще фон Шлиссенбург подумал, что, может быть, обычай северных народов подкладывать своих жен под гостей, имеет свои корни на планете Веррев. По крайней мере это давало призрачную надежду. Может быть, Рита специально все подстроила, чтобы добавить своим детям немного настоящей немецкой крови?

Нет, все-таки инопланетяне сумасшедшие! Фридрих фон Шлиссенбург, майор Бундесвера осознал это в полной мере только сидя за столом с бароном Шеллешом один на один.

Правитель целой планеты не ревновал свою законную супругу. Совсем. Он даже не понимал, за что её ревновать. Фридриху начинало казаться, что все происходящее – затянувшийся кошмарный сон, который не желает прерываться. За все нужно платить. Это фон Шлиссенбург усвоил еще в детстве. А тут все понятия разом перевернулись вверх дном. На глазах у барона Веррев обесчестили его жену – и как будто все в порядке вещей. Это злило Фридриха, бесило, выводило из себя. Майор искал какой-то скрытый подвох, издевку, ожидал уже отданного приказа о казни, пожизненного заключения. Но – ничего. Абсолютно.

Шеллеш только спросил:

– А зачем ты все время облизывал Лиррил?

Вот извращенец! Так он и в самом деле все видел и не ворвался сюда, не застрелил майора на месте?! Нет, это уму непостижимо! Или Шеллеш – шизик, или – евнух, но никак не настоящий мужчина!

– Я люблю вашу жену, – решился на дерзость Фридрих, так и не объяснив, зачем он целовал Риту. Да разве можно тут что-то втолковать?

– А, чувства! – сказал Шеллеш. – Любопытно.

«Сволочь! – Фон Шлиссенбург едва сдерживался, чтобы не ударить барона. – И все здесь трусливые скоты! Педики вонючие! Они еще и над чувствами издеваются, уроды!»

Но барон Веррев не смеялся, отнюдь. Он просто оставался спокойным и рассудительным.

Цилиндр, в котором пряталась Лиррил, поднялся и выпустил посвежевшую баронессу в новом платье цвета морской волны и в бархатном плаще.

Лиррил подсела к столу.

«Может быть, и правда, это вовсе и не Маргарита, а просто похожая женщина? – Эта догадка ошпарила мозг, точно кипяток. – Нет, судьба не может так цинично издеваться над порядочным немцем!»

– Ладно, – сказал Шеллеш. – Я принял решение не усыплять вас, барон Фридрих фон Шлиссенбург. Хотя Пиррий настаивает именно на этом варианте. Более того, я назначаю вас губернатором Морддрома. Планета, конечно, маленькая, но вы ведь и не гражданин Империи. Кроме того, вам вменяется пройти операцию по вживлению чипов отражающей инфраструктуры МИГ-Ар-8. Мы обязаны скрывать ваше земное происхождение.

Фридрих понял, что барон Веррев врал. Операция по вживлению чипов! Ну да, чтобы контролировать половую невоздержанность. Изверги!

– Теперь насчет размножения.

Фон Шлиссенбург вздрогнул. Наконец-то о главном.

– Насколько я понял из доклада Пиррия, вы, земляне, предпочитаете выбирать женщин только сами, ни в чем не полагаясь на данные компьютера.

Так, это звучит очень даже обнадеживающе. Фридрих воспрял духом. Авось, простят?

Маргарита сидела рядом.

Неужели так трудно хотя бы улыбнуться? Или коснуться краем платья? Ведь Фридрих на пороге смерти! Может быть, «завтра» уже и не будет! Или здесь у видеокамер полномасштабный обзор? Или правда, это вовсе не Рита, и ничего она не чувствует, точно резиновая кукла. Проклятие! Надо бежать из этой Империи, пока совсем не рехнулся!

– Вы можете выбрать себе женщину и ввести свои данные в домашний персональный компьютер. Но учтите, что в случае нашего поражения в любом инкубаторе всплывет то, что ваш сын – полукровка. Не боитесь?

– Солдаты не ведают страха, – сказал Фридрих.

Кажется, повезло. Ссылают на какую-то планету, вживляют чипы для лояльности, но ведь не кастрируют! И на урановые рудники не гонят. И на том спасибо.

– Я свяжусь с вами завтра.

Шеллеш встал.

Аудиенция была окончена.