Два раза в день их кормили. Небольшими группами, развязывая руки и бдительно наблюдая за каждым движением. Пища была максимально простой и сбалансированной — догарцев (впрочем, Кей упрямо называл их людьми Дарлока) волновало лишь здоровье пленников, а не их гастрономические пристрастия. Три раза в день водили в туалет — надзирая столь же тщательно. Вначале это вызвало у нескольких девушек истерику и самый странный из возможных видов забастовки. Но к вечеру они уже оправлялись без излишнего визга.

Разговаривать между собой никому не мешали. А вот две попытки драки — оба раза объектом агрессии был Кей, пресекались выстрелами из станнера. Кей не приписывал это своей особой значимости — точно так же предотвратили бы любые беспорядки. Но для пассажиров челнока был лишь один внутренний враг — он. Его поступок привел всех к мучительному плену, его выстрелы убили троих безвинных детей, не говоря уж о пилоте и карантинниках… так считали все. Он должен был умереть.

Однако догарцы, дежурившие у люка под потолком, общего мнения не разделяли. Вечером, когда погасили свет, и к Кею стали сползаться линчеватели, надзиратели парой выстрелов напомнили о существовании ночных очков. После этого ненависть к Кею выражалась лишь словесно.

Но оскорблений Кей не замечал. Сейчас его волновало состояние Артура. Мальчик разговаривал с ним — если Кей начинал беседу. Отворачивался — если кто-то из пассажиров начинал проклинать убийцу и его сына. И думал, думал о чем-то своем.

— Ты можешь убить себя? — спросил однажды Кей.

Артур кивнул, чего Кей и ожидал. Связанные руки никогда не были помехой для самоубийства.

— Сделай это, Артур.

Мальчишка покачал головой. Это тоже не оказалось для Кея неожиданностью. Он замолчал, глядя в выложенный мягкой плиткой потолок, чувствуя — всем телом, как мчится сквозь пространство крейсер. Обычный человеческий крейсер, с экипажем из обычных людей… знающих язык дарлока.

Вечером третьих суток полета к нему подполз-подкатился молодой мужчина. Его костюм до сих пор казался отглаженным — дорогая ткань сопротивлялась заточению изо всех сил. Но небритое лицо и выбившаяся из брюк рубашка не оставляли и намека на элегантность.

— Меня зовут Вячеслав, — шепотом начал он. — Я врач, судебный эксперт. Вы не похожи на больного.

— Я здоров, — согласился Кей.

— Почему вы открыли стрельбу? Я слышал, вы говорили сыну о Дарлоке…

— Нас захватили наемники Дарлока.

— Допустим. Но зачем?

— Вы помните Смутную Войну?

— Я родился гораздо позже…

— А историю проходили? Люди воевали с Дарлоком лишь два года — после чего император заключил мир. Не слишком-то выгодный, мы даже потеряли пару планет. Но воевать дальше встало нам слишком дорого. Саботаж на заводах и ракетных базах, постоянный шпионаж — с потерей новейших технологий. Агенты Дарлока были повсюду — ни одной расе не удавалось завербовать столько предателей. Если их разоблачали — они умирали с криком «Дарлок!»

Вячеслав поморщился:

— Иуды находились всегда, и у любой расы…

— Но не в таком количестве, и не столь фанатичные. На допросах они убивали себя — не сказав ни слова. А вскрытие…

Врач энергично закачал головой — в лежачем положении это выглядело даже забавно:

— Я помню. Синдром нейронной деструкции! Их мозги выгнивали в считанные минуты после смерти.

— Ага, — с мрачным удовольствием подтвердил Кей. — Они владеют техникой психического контроля, превращающей человека в марионетку. Нужны лишь пленные… и Дарлок их получает. Когда те двое вошли в челнок, они обменялись фразой на дарлоке. Знаете, какой? «Сообщи, что у нас есть сотня полуфабрикатов».

Минуту Вячеслав лежал молча. Кей не мог понять, поверил он ему, или нет, пока врач не спросил:

— Так вы поэтому стали убивать детей?

— Я решил начать с них. Ребенок, работающий на Дарлок, опаснее взрослого — ваша эмигрантская толпа уже не достигнет высоких постов. А ребенок будет рваться вверх… с поддержкой целой расы он сделает карьеру в армии, Службе, планетных администрациях.

— Вы говорите так, словно дети заранее виноваты.

— Конечно, — согласился Кей. — Знаете, вы хладнокровный человек.

— Я судебный эксперт Инцедиоса… а роль полуфабриката играю с детства.

— Мне тоже не привыкать.

…Дежуривший на палубу выше догарец долго наблюдал за беседующими мужчинами. Люк для контроля за пленными был устроен кое-как: просто дыра в полу коридора. От неудобной позы у дежурного затекло все тело. Когда мужчины стали хохотать, дежурный всадил каждому заряд из станнера.

Ему не нравилось смотреть на человеческий смех — который он уже долгие годы имитировал.