10
Каково бы ни было мнение Кертиса о случившемся, он больше не возвращался к этой теме. Два врача — молодые на вид, но слишком уж слаженно работающие, склеили рану Кея, и вкололи ему несколько ампул незнакомых препаратов. Тонкая пленка аэрозоля довершила дело.
— Два дня протянет? — полюбопытствовал Кертис.
— Да хоть два года, — пожал плечами один из врачей. Вольность тона лишь укрепила мнение Кея, что эти «парни» недавно прошли аТан.
Сейчас Кей отдыхал в своей комнате. За окнами сгущался вечер — ритм жизни был привязан к времени суток башни.
Силикоид появился, когда Кей уже начал дремать.
— В поединках с органическими формами жизни булрати порой использовали отравленные когти, — сообщил он вместо приветствия.
— У него не было времени нанести яд, а врачи кололи мне какой-то токсинопротектор. Но все равно — спасибо.
— Позволишь? — силикоид подплыл к дивану, и прежде чем Кей успел удивиться, выгнувшись всем телом уселся рядом. Кей слегка отодвинулся — от каменного тела шел жар. — Давай помолчим в память об ушедшей жизни, — торжественно сказал силикоид.
Кей молчал две минуты. Потом спросил:
— И трудно тебе устанавливать экран?
— На близком расстоянии — легко. К сожалению, ты не можешь приблизиться… Готово. Мы защищены от любого прослушивания.
— Даже от того, которое осуществляет Артур Кертис?
— Да.
— Ты так уверен, что у меня есть слова для тебя?
— Да. Говори.
— Булрати нашли ваше слабое место, каменюка. Те структуры, которые генерируют твое силовое поле, неустойчивы. Забавно для расы, помешанной на стабильности и балансе сил, верно? Звук особой частоты и силы входит с ними в резонанс… затем достаточно даже слабого толчка, чтобы вы превратились в неподвижный, беспомощный, хотя и по-прежнему думающий, камень.
— Каков этот звук?
— Я не смогу его издать. Здесь нужно горло булрати.
— Может быть, ты врешь.
— Может быть.
— Почему ты раскрыл мне эту тайну?
— Люди почти не воевали с вами. Вы живете на тех планетах, куда мы по доброй воле не сунем носа. У Империи Людей свои интересы, у Основы Силикоидов — свои. Они не пересекаются. А если уж начнется война… мы не станем гнать против вас толпу певцов-кастратов. Лазерный пистолет уравняет наши шансы, фузионный бластер даст мне сто очков вперед. Надо быть булрати, помешанными на силе, чтобы искать преимущество в рукопашной схватке с силикоидами.
— Это угнетало нас, Кей, — прошептал-прошумел силикоид. — Мы не любим неясных ситуаций.
— Да я так и сообразил… А что ты мне скажешь, силикоид?
— Кертис Ван Кертис купил у Псилонцев прототип аТана за две с половиной тысячи кредов.
— Ну, в то время эта цена…
— Была также удивительно низкой. Через полтора года Псилонцы закапсулировали свою зону космоса. Все. Я сказал то, что мог. Мой долг перед Кертисом будет длиться еще очень долго.
Воздух качнулся, когда защитный экран исчез. Силикоид взмыл в воздух. От дивана шел легкий запах подпаленной кожи.
— Мы отдали дань тишины ушедшему. Такую чистую тишину, какую он заслужил. А сейчас, Кей, тебя ждет Артур Ван Кертис. Вам надо работать.
Входя в комнаты Артура, Кей вспомнил свой приют. Блок «джи», с его многоярусной спальней, учебным и рекреационным модулем поместился бы целиком в любой комнате Кертиса-младшего. Например в этой — овальном зале, драпированном расписанными в темных тонах гобеленами. Кей не комплексовал по этому поводу, Альтос дал ему единственное, что мог — жизнь. Он просто вспомнил детство.
— Привет, папочка, — сказал Артур. Он сидел на полу в позе «лотос», закрыв глаза и сложив руки на коленках.
— Ты ошибся, это я, — усаживаясь рядом, сказал Кей.
— Понимаю, что ты. Но мы собираемся вживаться в легенду?
— Верно. Привет, сынок.
Артур, не открывая глаз, поморщился.
— Не думаю, что ты зовешь меня «сынок». Скорее — «малой».
— Вот уж нет.
— Хорошо, подумаем… Ты нудноватый и скучный, очень доволен собой, бережешь каждый кред, стараешься воспитать из меня достойного торговца… Ты зовешь меня «сын». Или по имени.
— Ладно, сын. Твое имя как-то сокращается?
— Что? — Артур открыл один глаз.
— Когда мы оживем, я должен буду проявить море эмоций. По легенде — это наш первый аТан. Каким бы сухим скупердяем я не был, говорить «сын мой, Артур» нельзя. Как тебя назвал отец… ну, когда ты…
— Сын, — Артур улыбнулся, и снова закрыл глаза.
— Ага. Ладно, это решим на месте. Где мы живем?
— Эндория. У нас домик на берегу океана…
— …два этажа, виноградник, площадка для флаера…
— …корабль ты оставляешь в государственном порту, он дальше, чем Эндория-плюс, но гораздо дешевле…
— …ты прошел обязательный курс в частном колледже средней руки, затем я решил сам взяться за твое воспитание…
— …моя мать ведет финансовые дела компании «Овальд и сын», никогда не летает с нами. Порой ты ей изменяешь, а на Рухе у тебя постоянная любовница. Я делаю вид, что этого не знаю.
— Пойдет, — Кей кивнул. — Официальную часть мы знаем. Давай поговорим о том, что в инструкции не отражено.
— Ты перестраховщик… — с явным удовольствием заметил Артур.
— Конечно. Я обязан им быть. Что из еды ты больше всего любишь?
— Тазианское желе.
— Сын мелкого торговца не мог его пробовать.
— Почему? Мы возили желе с Тазиа на Терру. Для самого Кертиса Ван Кертиса. И слопали те два процента, которые идут на транспортные потери.
— Допустим. Что ты не любишь?
— Бутерброды с сыром.
— Почему? — растерялся Кей.
— Да я их правда не люблю!
Кей кивнул. Встал, с трудом распрямляя затекшие ноги. Артур продолжал сидеть, словно окаменев.
— Пара вопросов не по легенде. Что это за комната?
— Зал для медитации. А зачем тебе?
— Просто так. У тебя есть братья?
— Насколько мне известно, нет.
— Ты бывал за пределами Терры?
— Это уже третий вопрос.
— Хорошо, продолжим…
Кей обошел вокруг Артура.
— Ты боишься темноты?
— Нет.
— Высоты?
— Нет.
— Смерти?
Артур повернул голову. Их глаза встретились.
— Конечно же нет, папа, — ледяным голосом сказал мальчишка.
— А меня боишься?
— Когда ты обкуришься трэба.
— Никогда не пробовал.
— Все торговцы курят трэб. За портьерами, в шкатулке из кости, есть пачка. Возьми.
За портьерами было много интересных вещей. Шкатулка с трэбом, десяток других шкатулок, разложенный, но не включенный пульт коммуникатора, активированный охранный робот, с неотрывно следящими за Кеем объективами… Кей положил туго набитый пакет наркотика в карман и вернулся к Артуру.
— Я часто его курю?
— Когда не везет в делах. Редко.
— Я люблю нравоучительные беседы?
— Конечно.
— Рассказывал тебе о разнице между тычинками и пестиками?
Артур заулыбался:
— Да, когда мне исполнилось десять, ты позвал меня в кабинет… в рубку, и сказал: «Артур, ты становишься большим, и должен узнать о некоторых сторонах жизни взрослых людей. Когда мужчина и женщина любят друг друга, и хотят чтобы у них появился маленький бэби, они занимаются разными вещами…»
— Неужели мне надо быть таким идиотом? — спросил Кей.
— Да. Всегда и во всем. Ты же хочешь, чтобы я вел себя естественно?
— Ладно. Теперь ты.
— Ты бреешься?
— Ежедневно. Кроме тех дней, когда обкурюсь трэба.
— Храпишь во сне?
— Иногда.
— Бываешь неопрятным, когда думаешь, что тебя никто не видит?
— Конечно.
Артур кувыркнулся назад, легко распрямился.
— Кей, а ты ничего. Будешь сок? Или вино?
— Стакан желтого мршанского.
— Стакан желтого мршанского и стакан апельсинового сока, — повторил в пространство Артур. — Черт, побольше бы времени. Мы бы сработались.
— Мы сработаемся. У нас нет другого выхода. Продолжаем…
