3
Операция «Клон», начатая ГРУ и КГБ в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое октября, шла уже пять дней, продолжая набирать обороты. К ней подключились спецслужбы Турции и США, а также Интерпол.
Благодаря четко организованному и продуманному плана еще в первую ночь удалось арестовать около двух десятков человек, в той или иной мере причастных к незаконному выращиванию клонов.
Помимо рядовых исполнителей была арестована и верхушка заговорщиков. Среди них члены руководства корпорации «Фантазия» Даниэль Нармахач и Николай Дергунов. Чуть позже задержан финансовый директор корпорации Алан Гроссманн.
Турецкие и американские власти также провели проверки парков на своей территории, однако найти аппаратуру или людей, причастных к заговору, не смогли. Ничего не дал и обыск в байкальском филиале парка. Стало ясно, что вся подпольная деятельность была сконцентрирована в Анапе.
На четвертые сутки операции сотрудники Интерпола обнаружили в Чехии и Венгрии на складах частных фирм комплектующие и запасные части и детали к аппаратуре клонирования. Под стражу взяли еще несколько человек.
Были допрошены владельцы корпорации Станислав Арман и Том Кассель. Однако они о подпольном производстве клонов ничего не знали.
Кроме них, следователи допросили около пяти тысяч сотрудников корпорации. Таким образом, была определена вся группа заговорщиков. Она оказалась не так велика, зато охватывала все уровни корпорации.
Дело уже переросло ведомственную принадлежность и вышло на государственный уровень. Часть информации попала на страницы газет, на экраны телевизоров, в интернет. Властям России и Турции даже пришлось давать объяснения по этому поводу и заверить, что филиалы продолжат работу.
Ни Россия, ни Турция, ни США не хотели терять такой источник доходов. Это было бы неверно и с правовой, и с политической точки зрения.
В целом операция шла успешно. Однако многое в этом деле оставалось нераскрытым, непонятным. Исчезновение Навруцкого и целого ряда заговорщиков, обнаруженные остатки неизвестной аппаратуры. Два трупа, которые так и не смогли опознать. Эта часть расследования зашла в тупик. Раскотин, Трофимов и Коновалов встали перед стеной, которую не могли преодолеть.
— …Ясно, что арестованные недоговаривают, — рассуждал Коновалов. — Но мы ничего не можем им предъявить. Просто не знаем, что спрашивать.
— Версии о тайной базе, о запасных объектах мы отработали, — докладывал Трофимов. — Но и здесь глухо. Вербовочный пункт в Самаре ничего не дал. Наемники и сотрудники пункта сути дела не знали, только выполняли приказы заказчика.
— А лагерь наемников в Египте? — спросил Раскотин.
— То же самое. Сотня наемников почти месяц отпахала по специальной программе, получила аванс, но после начала операции никаких приказов им не поступало. Наемники уже разъехались по домам. Некоторые выразили желание попробовать силы в играх следующих сезонов. — Трофимов покосился на Раскотина и добавил: — Вряд ли конечным результатом найма людей была подготовка к игре.
— А заговорщики молчат, — задумчиво произнес Раскотин. — Где сейчас Нармахач и Дергунов?
— В следственном изоляторе в Москве. Дают показания. Выкладывают все, рассчитывают на снисхождение. По большому счету, какие-то значительные сроки им не грозят. Штрафы, санкции, два-три года заключения.
— А что их друзья, финансовые магнаты?
— Мерро недосягаем, он в своих владениях. Ему предъявить нечего.
— Плохо, что мы не нашли ни одного живого клона, — сменил тему Раскотин. — А подозрения журналистов к делу не подошьешь. Эпизоды, когда их вроде бы где-то видели, не нашли фактического подтверждения.
Генерал недовольно покачал головой.
— Вот и определились границы дела. Мы впритык подошли к стене, за которую не можем заглянуть. Есть подозрения, догадки, косвенные улики. Но ничего конкретного, точного. Заговорщики это видят и выстраивают свою линию поведения. А нам нечего им предъявить.
— Будем продолжать поиски, — высказался Коновалов, — и раскручивать арестованных.
— Ничего другого не остается, — поддержал Раскотин.
Расследование четко разделилось на две части. Тема незаконного клонирования была раскрыта практически полностью. Получены показания, выявлены виновные и их пособники, захвачена аппаратура. Дело плавно и неуклонно шло к логическому завершению — к передаче в суд.
Вторая часть расследования забуксовала. Следствие не располагало никакими прямыми и даже косвенными уликами относительно пропажи людей. Ничего не было известно и о тех, кто создавал тренировочный лагерь и вербовочный пункт.
Раскотин уже отдал приказ о разделении дела на две самостоятельные части и проведении отдельных расследований. В противном случае можно было тянуть с процессом бесконечное время.
Именно этим вопросом и занималась группа, когда к ним вдруг нагрянул начальник управления собственной персоной. К тому же не один.
— Извините, что помешал, Павел Сергеевич, — сказал генерал-полковник Раскотину. — Позвольте представить… начальник научно-технического направления второго главного управления КГБ полковник Каверин Николай Александрович.
Он указал на высокого молодого на вид мужчину в темно-сером костюме. Крупные черты лица, проницательный взгляд серых глаз, короткая стрижка, небольшие усы. Движения легкие и плавные — полковнику явно не чужд спорт.
— Своего спутника Николай Александрович представит сам. — Генерал-полковник отшагнул в сторону и посмотрел на Каверина.
Тот поздоровался и четко поставленным баритоном сказал:
— Я руковожу направлением, которое курирует работы в области создания новых технологий, представляющих особый интерес для безопасности государства. Мой спутник — профессор Гудков Денис Анатольевич. Он руководит одним научно-техническим институтом, чья деятельность как раз и лежит в сфере интересов моего направления.
— Очень приятно. — Раскотин поздоровался с гостями и посмотрел на начальника, как бы спрашивая того, какое отношение к работе его группы имеют гости.
Генерал-полковник взгляд расшифровал верно.
— Дело в том, Павел Сергеевич, что наши гости могут помочь вам в той части расследования, которая стоит на месте. И разобраться с загадками исчезновения вашего агента и некоторых подозреваемых.
Раскотин переглянулся с Коноваловым и Трофимовым и посмотрел на Каверина.
— Что ж… будем благодарны…
Каверин заметил удивление в глазах разведчиков и позволил себе едва заметную улыбку. Реакция хозяев кабинета его ничуть не удивила. Потом он погасил улыбку и серьезно сказал:
— Прежде чем Денис Анатольевич перейдет к сути дела, я хочу заявить, что все сказанное здесь относится к государственной тайне высшей категории. И с этой минуты вы становитесь носителями информации, о которой в стране знают всего полтора десятка человек. Не считая сотрудников института профессора Гудкова.
Такое начало слегка обескуражило разведчиков, и они особым интересом смотрели на профессора.
Тот выглядел ровесником Трофимова. Подтянутая фигура, широкие плечи, крупные ладони, словно у кузнеца. На лице почти нет морщин, светло-серые глаза смотрят весело и уверенно.
Судя по тому, насколько свободно чувствует и ведет себя профессор среди высоких армейских чинов, в подобных компаниях он бывал часто.
— Что ж, перейдем к делу, — взял слово Гудков. — Информация о захваченной аппаратуре поступила к нам через сутки после ее доставки в столицу. Мне позвонил полковник Каверин и попросил отправить экспертов, чтобы осмотреть ее. Два дня мои люди, а потом и я копались среди обломков. И еще два дня проводили тестирование и проверку уцелевших узлов и блоков. После чего мы с высокой долей достоверности смогли определить устройство узлов и их приблизительное назначение. Вот поэтому и приехали к вам.
Гудков сделал паузу, посмотрел на военных. Он сумел заинтриговать и вызвать интерес к рассказу. Но теперь предстояло сказать то, во что обычному здравомыслящему человеку не так легко поверить.
— Устройство, захваченное вами в парке, является системой, способной перебросить человека в другое измерение. Говоря проще — это аналог машины времени.
— Как? — не сдержал удивления Коновалов. — Машина времени?
— Вы серьезно? — подал голос Раскотин.
— Абсолютно, — невозмутимо ответил Гудков. — Это довольно оригинальная модель сложной системы, способной, выражаясь литературным языком, «пробить» дыру во временном континууме. По крайней мере поначалу мы так и думали. Пока не обнаружили еще кое-что.
Гудков раскрыл «дипломат», который принес с собой, достал несколько небольших листов и раздал их присутствующим.
Раскотин, Трофимов, Коновалов и даже генерал-полковник с интересом смотрели на фотографии блоков, изъятых из развороченного взрывом аппарата.
— Вот этот узел, обозначенный как А-11, относится к блоку управления высокоплотным полем. А блок А-18 скорее всего служит для постоянной подстройки системы к периодически изменяющимся параметрам.
Офицеры и генералы переводили взгляд с фотографий на профессора. Они мало что понимали в специализированной технике и ждали объяснений.
— Прежде чем продолжить, я хочу рассказать вам о событиях, произошедших десять лет назад на испытательном полигоне одного института. Тогда во время испытаний нового перспективного вида оружия произошла авария, в результате которой был зафиксирован спонтанный прорыв временного континуума. Основной блок оружия, а также еще несколько… предметов исчезли на глазах у всех и ухнули во временную яму. Правда, это не сразу поняли и сперва грешили на некие оптические фокусы. И только потом все стало понятно. Таким образом был открыт эффект Шепелева.
— Шепелева? — переспросил Раскотин.
— Да. По фамилии создателя оружия. И заодно машины времени.
Разведчики переглянулись. Их разум не спешил принимать на веру странный рассказ гостя. Машина времени! Провалы! Секретное оружие.
— Простите, — подал голос Трофимов. — А вы точно уверены, что все это происходило на самом деле и что… был перенос во времени?
— Точно, — улыбнулся Гудков. — Ведь я тогда был помощником профессора Шепелева, и все происходило на моих глазах. Мы испытывали плазменную пушку. Работали по заказу военного ведомства. Ухнув в прошлое, основной блок устройства, а также бронетранспортер, плита и дзот оставили за собой дыры, в которые попали люди. По крайней мере об одном таком эпизоде мы узнали быстро. На полковых учениях танковый взвод вместо полигона угодил в 1943 год. И успел поучаствовать в бою с немцами. Танкисты отбили атаку и благополучно вернулись обратно. Временные дыры работают по принципу батута — совершая прорыв и перенося человека в прошлое, они достигают критической отметки и возвращают его обратно.
— Я об этом ничего не слышал, — вдруг сказал начальник ГРУ. — Правда, в то время только пришел в управление.
— Всю информацию о произошедшем засекретили в тот же день, — пояснил полковник Каверин. — С участников взяли подписку о неразглашении. Она действует пятьдесят лет. Вы о произошедшем узнали только в силу необходимости.
Генерал-полковник кивнул: что такое государственная тайна, он знал.
— С тех пор и работает мой институт, — продолжил Гудков. — Мы вплотную занимается проблемой перехода во времени. Организовывали технические прорывы континуума, но ни разу не отправляли туда человека. Вообще деятельность института совершенно секретна. Об этом не знают ни сенат, ни военное ведомство. Даже в КГБ информированы несколько человек. Поэтому нетрудно представить себе наше изумление, когда мы обнаружили узлы и детали устройства, несомненно, предназначенного для перехода сквозь измерения.
— Выходит, Нармахач и его компания создали машину времени? — спросил Сименко.
— Не совсем. Давайте по порядку… Дело в том, что в институте мы попробовали воспроизвести уничтоженный аппарат, используя уцелевшие блоки. Дважды запускали машину, и дважды ничего не выходило. Дыра во времени не открывалась. В этом нет ничего особенного, может, настройки не совпали или энергия не достигала нужной концентрации. Важно иное. Во второй раз мы зафиксировали образование некоего поля напряженности, лежащего в иной, не временной области. Это скорее был… захват еще одной переменной.
Офицеры и генералы перестали понимать профессора. Тот увел разговор в чисто техническую область. Гудков это почувствовал. Легонько улыбнувшись, он развел руками.
— Скажу проще. Вместо прорыва временного континуума воссозданный аппарат пробивал дыру в иное пространство. В параллельный мир.
— Гм!.. — кашлянул Раскотин. — Если мне не изменяет память, еще в начале века ученые опровергли факт существования параллельных миров.
— Это не совсем так. Были подвергнуты сомнению принципы существования перехода в эти миры. Хотя до сих пор никто ничего о таких мирах толком рассказать не мог. Проще говоря, теория их наличия есть, а фактов, доказывающих это или обратное, — нет.
Гудков улыбнулся и сам же себя поправил:
— Не было до недавнего времени. И вот Боллер создал аппарат перемещения.
— Простите, кто? — не понял Трофимов.
В разговор вмешался Каверин.
— Извините, это уже в нашей компетенции. Вам просто не успели сообщить. Наши эксперты идентифицировали найденные в замке трупы. Первый — Александр Боллер. Ученый, физик, владелец небольшого научного бюро и фирмы в Швейцарии. Выходец из России, его родители уехали в Европу еще в начале восьмидесятых годов прошлого века. Второй — его помощник, инженер Константин Готье.
— Когда вы узнали об этом? — спросил Раскотин.
— Вчера вечером пришли данные анализа ДНК. Сегодня утром их сравнили с образцами ткани трупа. Боллер хранил в банке ДНК образцы крови, спермы, тканей. Как только опознали Боллера, со вторым стало легче.
— Я знал Александра, — сказал Гудков. — Встречались лет двенадцать назад на конференции, посвященной проблемам перехода по временной шкале. Уже тогда он был увлечен параллельными мирами. Кстати, он несколько лет работал в Москве. Потом, когда открылся наш институт, я хотел пригласить Боллера. Но он не выказал желания.
— Значит, — медленно, словно сомневаясь в сказанном, проговорил Трофимов, — Боллер и его помощник…
— Помощники, — вставил Каверин. — Мы точно установили, что с Боллером работали несколько человек. Готье, Юсупов и Дзанетти.
— Благодарю. Боллер и его группа создали аппарат по переходу в другой мир. Каким-то образом они вышли на Нармахача и стали работать вместе. Тогда можно предположить, что пропавшие из замка Навруцкий, Эрвуд, Бармин и Дьяконов перешли туда. И там же, видимо, у них основные мощности по производству клонов. То есть у них там база?
— Именно это мы и предположили, — глядя на полковника с интересом и уважением, подтвердил Гудков. — Наличие плацдарма в другом мире.
— Судя по всему, там сейчас эпоха средневековья, — высказал догадку Коновалов. — Ибо только этим можно объяснить создание тренировочного лагеря в Египте. И пристальное внимание заговорщиков к геймерам. Им нужны бойцы!
Подстегнутые версией Гудкова офицеры наконец вышли на верный путь и теперь легко строили догадки и выдавали версии. Все становилось на свои места.
— Но как мы их достанем? — задал вопрос Сименко. — Аппарат уничтожен. Воспроизвести его пока невозможно.
— Мы будем работать над этим вопросом, — заверил Гудков. — Тем более нам обещали достать оставшуюся в бюро Боллера документацию.
— Это так, — подтвердил Каверин. — Если наши люди смогут…
Трофимов вдруг встал, посмотрел на начальника управления.
— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться к товарищу генерал-лейтенанту?
Начальник ГРУ махнул рукой.
— Без церемоний.
Трофимов посмотрел на Раскотина.
— С вашего разрешения, я немедленно допрошу Нармахача. Он может знать, существует ли еще одна машина. И потом, я так понимаю, кто-то из группы Бойлера сейчас на Земле. Надо найти его. Вдруг он сможет воспроизвести аппарат или помочь нашим ученым?
— Действуй, — кивнул генерал. — И держи нас в курсе дела. Как только появится результат, докладывай.
— Валяй, — добавил генерал-полковник, видя, что Трофимов хочет просить у него разрешения уйти. — Вдруг да раскрутишь этот клубок до конца!
Полковник, попрощавшись, покинул кабинет и быстрым шагом пошел к лифту. В его голове созревал план допроса Нармахача. Хитрый делец должен выложить все. Теперь есть, чем его прижать…
Даниэля Нармахача держали в специальном изоляторе КГБ. Допросы проводили тоже здесь. Как и положено по законодательству, на них присутствовал адвокат Нармахача, светило юриспруденции с мировым именем. Он грамотно и ловко выискивал прорехи и ошибки следствия, выводил подопечного из-под удара, отрабатывая гонорар на двести процентов. Но сильно помочь клиенту не мог. Слишком большая доказательная база собрана, слишком много законов России и ООН нарушил Нармахач.
И все же адвокат и его подопечный чувствовали себя хорошо. Выращивание клонов — не та статья, по которой полагается серьезное наказание. Впрочем, Нармахач хотел избежать его.
Трофимов приехал в изолятор в тот момент, когда Нармахача допрашивал следователь. Он, обвиняемый и адвокат сидели в просторной комнате, оборудованной системой записи и контроля. Каждый занимал удобное кресло, на столе были соки, напитки. Разговор шел на русском, который Нармахач прекрасно знал.
Трофимов по монитору несколько минут наблюдал за этой идиллией, потом повернулся к помощнику следователя, сидевшему в мониторной.
— Прервите допрос. Уберите следователя и адвоката. Мне нужно пять-шесть минут для разговора с Нармахачем.
— Но как? — развел руками помощник следователя. — Они недавно начали.
— Как угодно! — отрезал полковник. — Найдите предлог. И еще. Как только я войду в комнату, отключите камеры слежения и контроля. Никаких записей. Это понятно?
Полковник был одним из руководителей межведомственной операции, у него серьезные полномочия и права. Спорить с ним помощник следователя не рискнул. Вызвав на связь следователя, он обрисовал ситуацию и передал просьбу Трофимова. Следователь с неохотой, но свернул допрос. Попросил Нармахача остаться в комнате, а адвоката увел с собой.
Трофимов довольно хмыкнул и пошел к двери. На пороге обернулся и еще раз предупредил:
— Отключить всю систему контроля!
…Он вошел в комнату стремительным шагом, подошел вплотную к Нармахачу и вперил в того пристальный взгляд.
Хорош, гаденыш! Еще молод, одет по последней моде, лощеный такой! На роже самодовольное выражение. Словно он здесь хозяин, а следователь так, слуга на побегушках. И неуязвим для правосудия. Ну, сколько ему дадут при хорошем адвокате, раскаянии и выплате штрафа? Год от силы. Может, два. Условно! Но корпорацию никто не отнимет. Денег не лишит. А остальное — мелочи. Своеобразный пиар.
— Я сотрудник особой группы, занимающейся незаконным выращиванием клонов, а также иными нарушениями, зафиксированными на территории корпорации, — мрачно сказал Трофимов, глядя на слегка удивленного странным визитом Нармахача. — Есть пара вопросов…
— Вот вернется мой адвокат, — бархатистым голосом, не скрывая иронии, ответил тот, — тогда и зададите. Соблюдайте порядок, господин сотрудник.
— Ничего, сука, — полковник чуть наклонился вперед, — на эти вопросы ты ответишь без адвоката! Где второй аппарат для перемещения? Где Дзанетти? Как вы держите связь с другим миром? И за каким чертом вы убили Боллера? Боялись, что он попадет нам в руки?
Лицо Нармахача стремительно побледнело. Уверенность и довольство слетели с него, как старая краска со стены. Он откинулся назад, влип спиной в кресло и смотрел на Трофимова с испугом.
— Что? Что вы хотите?
— Я тебе, падла, уже сказал! Где второй аппарат?! Где Дзанетти?! Как вы поддерживаете связь с другим миром?! Ну?! Язык отсох? Или думал, мы не узнаем? И о пропавших людях, и о нашем агенте, которого твои кретины захватили? Это там вы держите клонов?
Полковник нагнулся еще ниже, приблизив свое лицо к перекошенному лицу Нармахача.
— Это уже не безобидное выращивание клонов! Это штука посерьезнее. И посекретнее. Настолько, что тебя потихоньку прихлопнут где-нибудь, чтобы не трепал языком. Ибо выносить на всеобщее обозрение гостайну никто не станет. Спишут труп на самоубийство от раскаяния, и все! Влез ты в чужую игру, где таким малькам не место! Там акулы плавают с ядерными плавниками! Понял, сволочь, чем это пахнет?
Нармахач понял. Почему-то сразу поверил незнакомому сотруднику, говорившему настолько откровенно, насколько может говорить высокопоставленный чиновник, облеченный полномочиями и властью. Властью достаточной, чтобы действительно убрать его как пушинку с рукава рубашки.
— Н-но, но!..
— Что ты занокал?! Ты отвечай! И помни: слово адвокату, жене, прессе — и ты труп. Никому, даже следователю! Уяснил?
— Д-да…
— Молоток! А теперь выкладывай четко и подробно.
Трофимов извлек из кармана микродиктофон и включил его.
— И побыстрее. От скорости твоего излияния зависит твоя жизнь.
Нармахач рассказал все, что знал. Круг лиц, имевших доступ к информации. Круг исполнителей разного уровня. Перечислил тех, кто сейчас был в другом мире. Рассказал о «станках» — устройствах переноса. Коротко обрисовал планы относительно другого мира. Понимая, что его жизнь висит на волоске, дважды повторял:
— Мы хотели освоить его. Создать базу, потом основать город. Клянусь, ничего такого! Ничего незаконного!
Трофимов пропускал мольбы мимо ушей. Следовало давить на Нармахача, не ослабляя натиска. Пока тот не пришел в себя и не начал соображать.
Член руководства корпорации «Фантазия», миллиардер, популярная личность, плыл, как боксер при нокдауне. Таял, как воск. И выливал информацию, как Ниагарский водопад. Трофимов слушал через слово, ловя суть. Остальное потом прослушает и проанализирует вся группа.
Под конец импровизированного допроса спросил:
— Кто из ваших спонсоров знал о параллельном мире? Кто там бывал?
Нармахач вновь побледнел и упавшим голосом произнес:
— Жан Мерро и Виктор Налиманов. Еще хотели организовать круиз, показать все. Однако база не совсем готова. Вот и отложили «поездку».
— А клонов готовили для них?
Нармахач чуть смутился, кивнул.
— Ясно. Сладенькая приманка для кошельков.
Полковник рывком поднял голову Нармахача и, глядя тому в глаза, раздельно произнес:
— Помни, о чем я сказал. Молчание — залог твоей жизни! Одно слово на стороне — и ты труп.
Тот судорожно сглотнул и заморгал.
— Яс-сно…
Полковник проверил запись диктофона и быстро вышел из комнаты. Весь разговор занял двенадцать минут. Которые полностью изменили ситуацию. Но, к сожалению, пока не облегчили ее.
