43
За ужином к Селене подошел старший мальчишка Дугласа — Алехандро и протянул ей газеты.
Некоторое время основательница колонии молча вглядывалась в лист, затем резко встала и швырнула газету Элу.
— Ульфнон, — строго произнесла она, — почему ты не сказал, что ты убивал? Я должна была знать об этом первой…
— Я хотел, — глухо прорычал Ульфнон, прижимая к голове волчьи уши. Нужно — кровь… очень нужно, изредка… Не могу иначе. Ягнята — не то.
— Ульфнон, — Селена не верила собственным ушам, — ты понимаешь, что ты говоришь?
— Они — плохие. Их не жалко. Они сами убивают. Они — это много крови, больше, чем взял я, — после недолгой растерянности оборотень вновь обрел бодрый вид. Человеческие глаза хмуро смотрели на начальника из-под бровей.
— Но ведь ты… Неужели ты так и не понял? То, что дневные люди прощают своим, никогда не простится нашим… — Селена говорила это совсем тихо, и негромкий шелест слов бил сильнее, чем любой крик или ее обычный строгий холод.
Она и не могла говорить по-другому. Все, что Селена с таким трудом создавала долгие годы, расползалось по швам на глазах.
Или сотрудничество с теми, живущими вне закона остальных "солнечных" людей, еще может что-то спасти?
Разоблачение, гибель Джулио, пролитая Ульфноном кровь — все отдаляло ее от мечты.
А Эл уже впился взглядом в совершенно другую заметку.
— Он умер, — произнес Джоунс, и все разом повернулись к нему.
— Тот человек, которого мучила Чанита.
— Еще один… — еще тише произнесла Селена. — Что дальше?
Ей никто не ответил.
— Так ему и надо! — вдруг зло крикнула Чанита. — Он начал первым! — и осеклась. Нет, ее никто не одернул — просто что-то внутри заставило ее замолчать и сесть, согнув спину и опустив голову.
В комнате стало тихо. Очень тихо.
— И все же, друзья, — даже голос фермера, обычно раскатисто грохотавший под потолком, не набрал и десятой доли своей обычной силы, на всякий случай знайте — я с вами. С вами до конца, чего бы мне это ни стоило.
— Спасибо, — чуть слышно прошептала Селена, и ее глаза наполнились слезами благодарности.
И было молчание.
И была тишина…
