33
Ни одного плохого слова про Джулио Кампану Джейкобсу откопать не удалось, но он не отчаивался. Только прямой разговор мог ему что-то дать и он не сомневался, что при соответствующем нажиме хозяин клуба наверняка признается во всем, если, конечно, тому есть в чем признаваться. Вообще, Кампана был не просто чист — он был подозрительно чист для содержателя заведения подобного рода. А если разговор не получится — Джейкобс заранее знал, что тогда придется иметь дело с Дугласом.
На этот раз он выехал с Бейли. Конечно, ему было бы приятней иметь дело с менее опытным напарником — тогда никто не стал бы оспаривать его роль в расследовании, но выбирать не приходилось.
Бейли всю дорогу был очень задумчив, затем неожиданно предложил лишний раз проверить Картера, сидящего в "засаде" возле дома доктора. Или если не заехать, то во всяком случае — проехать мимо.
— Черт! — воскликнул Джейкобс, когда автомобиль поравнялся с домом Джоунса. — Ты только посмотри! Я уже где-то видел этого человека… Нет, я даже проверял у него документы возле клуба, когда Рудольф увозил доктора… Ну-ка, подожди… Это некий Ремблер, руководитель крупной консультативной фирмы. Прекрасно! Запиши, чтобы ему прислали повестку… Похоже, он замешан в этом деле.
— Я же говорил, — довольно ухмыльнулся Бейли, затягиваясь сигарой (сигареты он не признавал принципиально), — что стоит здесь проехаться… Кстати, ты не обратил внимание на того типа, который перед этим выскочил из сада?
— Ну? — недовольно буркнул Джейкобс.
— Похоже, он разговаривал с Ремблером.
— Но ведь это же не Джоунс, надо полагать!!! Иначе для чего…
Он не договорил. Бейли выдохнул дым, и Джейкобсу пришлось долго откашливаться.
— Разумеется, это был не Джоунс. Я бы не спутал этого типа ни с кем другим — довольно мерзкий экземплярчик, хотя и не худший в своем роде. Я готов биться об заклад, что это Салаверриа. Значит, в городе можно ожидать громкого развода… или дела с шантажом.
— Ну, разумеется, как же без этого, — в раздражении Джейкобс газанул. Ему было обидно, что Салаверриа засек не он.
И все же странно складывалось это дело с самого начала: бедолага Григс, который ухитрился повеситься в камере; другой тип, из банды Рудольфа (Джейкобс специально проверил все морги и нашел-таки еще одного "причастного" к делу)… Эксперты утверждали, что гангстер умер от страха… Теперь еще — специалист по шантажу и разводам, который что-то вынюхивает вокруг докторского дома. Похоже, такого громкого и — чего таить — загадочного дела Фанум никогда еще не знал. И тут уж не пристало слишком считаться, какую из деталей кто заметил первым. Сам Джейкобс выследил доктора, вышел на него — значит, в конце концов это его дело. Остальное детали и подробности.
…Джулио Кампана спал в подвале, когда автомобиль Джейкобса остановился напротив клуба. Пока полицейские объяснялись с привратником, дверь в подвальную комнату приоткрылась и туда вошли двое.
— Хватит спать, приятель! — тряхнул его за шиворот Роббер.
— Что?
— Есть разговор…
Джулио раскрыл глаза, и его зрачки блеснули отраженным кошачьим светом.
— Что случилось? Кто вы?
Светящийся взгляд лихорадочно принялся искать защиту — но возле кровати стояли двое и, кроме них, рядом не было никого. Кроме того, в руке здоровяка с тяжелым подбородком тускло поблескивал пистолет.
— Без глупостей, — предупредил Рудольф. — И тогда ты как ни в чем ни бывало уйдешь отсюда. Ты мне не нужен. Мне нужен доктор.
— Похоже, — покривился Джулио. — И небось психиатр…
Он начал успокаиваться. Ну что в самом деле могут сделать ему эти люди? Выстрелить? А что с того… Знали бы они, сколько раз пули проходили через его сердце… Вот только стоит ли доводить до таких крайностей?
— Именно, — подтвердил Рудольф, и тогда Джулио вытаращился на него по-настоящему.
— Слушай, парень… Я спросил тебя — может, ты не в себе, раз ищешь доктора у меня? Позвони в больницу и…
Кулак Роббера с силой вошел ему в челюсть. Что-то хрустнуло, и Джулио ощутил, как его рот наполняется кровью.
— Тебя предупреждали — без шуточек… Мы знаем, что вы все здесь повязаны. Мне нужен доктор, понял? Не знаю, под какой кличкой он у вас числится, и поэтому объясняю по буквам: доктор Джоунс, "невидимка", гипнотизер… Или нам ехать прямо к Дугласу?
— Нет! — закричал Джулио. Если слова о докторе ничего ему не говорили — он еще не был в курсе принятого Селеной решения, — то одного упоминания о Дугласе было достаточно, чтобы в его руке возник нож.
Большой Рудольф не собирался стрелять, тем более — в сердце, но рефлекс сработал автоматически. Глушитель почти убрал звук, тело Джулио отлетело к стене.
— Черт… — прошептал Рудольф. — Не повезло… Уходим!
— Быстро! — метнулся к двери Роббер.
По коридору навстречу уже грохотали чьи-то шаги, заставившие Рудольфа и его помощника свернуть в другую сторону темного тоннеля.
Коридор этот, надо признать, имел довольно экзотический вид. Здесь пачками свисали с потолка старые занавески и портьеры, громоздились декорации "восточного сада", "пустыни" и прочих оформлений для выступлений девочек из кабаре, здесь же стояла вся поломанная и просто запасная мебель. Все, чему не нашлось места в гримерных: парики, костюмы, которые вышли из пользования, тысячи предметов самого различного назначения, — все пребывало тут в величайшем беспорядке. Пробегая мимо, Рудольф заметил даже статую какого-то ушастого и кудрявого сфинкса и вздрогнул на ходу, когда ему показалось, что она шевельнулась.
Приблизительно в этот же момент в подвал со стороны черного входа проскользнула еще одна фигура. Рафаэль Салаверриа не хотел выяснять отношения с охранником и потому пошел обходными путями.
Бейли и Джейкобс опередили его на считанные секунды: лишь только он собирался подойти к комнате, где, как ему удалось узнать от знакомой танцовщицы Ортезии, обычно отдыхал директор клуба, две фигуры выросли перед входом и детективу ничего не оставалось, как ретироваться.
То, что он увидел после этого, не укладывалось уже ни в какие рамки.
Стараясь поскорее скрыться с глаз долой, он нырнул за первое же подходящее на вид и по размеру укрытие. Им оказалась выполненная с удивительным натурализмом статуя сфинкса — даже на ходу он успел удивиться мастерству автора: казалось, у скульптуры была прорисована каждая волосинка. Существо было сделано настолько искусно, что его можно было принять за живое. Салаверриа даже показалось, что у него шевелился хвост. Вот по нему пробежала легкая судорога, вот приподнялась кисточка…
Когда частный сыщик понял, что хвост сфинкса шевелится на самом деле, подвал поплыл у него перед глазами. К счастью, сам кудрявый сфинкс не обратил на Рафаэля особого внимания — огромное остроконечное ухо прислонилось к стене. Существо слушало и настолько было поглощено этим занятием, что словно отсутствовало в месте своего пребывания. Лишь по хвосту от напряжения время от времени пробегали волны…
А слушать было что…
Заметив, что дверь вновь открылась, Джулио быстро натянул на себя плед и накинул его на плечи, скрывая рану с расползающейся кровью. Кровь должна была скоро остановиться, но все равно ему не хотелось, чтобы кто-либо ее заметил.
— Какого черта? — зарычал он. — Кого еще принесло?
— Полиция! — издали показал жетон Джейкобс.
— Чтоб вы все сдохли… Бегите скорее за этими людьми — они не должны были еще уйти далеко…
— За какими людьми? — переглянулись Джейкобс и Бейли.
— Рудольф, или как там его… В конце концов, я добропорядочный гражданин, плачу налоги, в том числе и те, которые идут вам на зарплату… Что вы стоите — догоняйте же их!
— Хитро, но не очень. Мы пришли к вам, — Джейкобс рывком пододвинул стул к кровати.
— Что вам от меня нужно? — оскалился Джулио. Рана болела. В таком состоянии он должен был некоторое время просто спокойно полежать, а не тратить время на пустопорожние разговоры.
— Вы ведь директор этого клуба?
— Ну? И что из того? У меня не пользуются наркотиками, у меня здесь нет даже публичного дома — хотя это, кажется, и не запрещено… Чего вы хотите? Или быть директором клуба — преступление?
— Что вы можете сказать о докторе Джоунсе? — Джейкобс прищурился, внимательно наблюдая за его реакцией. При упоминании этого имени Кампана начал сереть.
— Впервые слышу!
— Не лгите! — рявкнул Бейли.
Он него тоже не укрылась реакция Джулио.
— Да будьте вы все прокляты! Я не знаю и никогда не знал никакого доктора Джоунса! Я — нормальный человек и в услугах психиатра не нуждаюсь!
— В таком случае откуда вы знаете, какого Джоунса мы имеем в виду?
— Да потому что этот кретин Рудольф только что морочил мне им голову!
— Не ловчите — мы знаем все. И о "невидимках", и о том, что здесь происходит нечто довольно странное, — Джейкобс говорил с упором на каждом слове, словно отрезал их от цельного куска.
— Вы идиоты — это все, что я могу сказать…
Джулио закрыл глаза. "Когда пройдет эта боль? Должна же она хоть когда-нибудь уняться? Мне нет дела до них… Я должен лечь — и я лягу…"
Джулио откинулся на спину и закрыл глаза. Пусть здесь творят, что хотят: учиняют погром, стреляют, кричат, сходят с ума — он будет лежать, пока боль не пройдет. Пусть они сами попробуют хоть раз зарастить рану в сердце…
— Эй, вы… Вы не слышите, что к вам обращаются?
Молчание. А что еще они могут услышать?
— Если вы сейчас же не встанете…
— Камилл, брось… Потащим его в участок — а не пойдет сам, ему же хуже.
"Меня здесь нет. Я далеко, я на луне… Мать-луна, помоги… Дай силы свои несчастному сыну… Согрей своим синим теплом, поддержи… Ему плохо, он чуть жив… Дай же свою энергию, мать!"
— Кого я ненавижу, так это всяких симулянтов… Пол, возьми его за шиворот…
— Я не пойду в участок! — открыл глаза Джулио, и в их зрачках загорелся страх.
Чтобы пойти в участок, надо прежде выйти на улицу. Под солнце, под сжигающие безжалостные лучи…
— Тогда отвечай прямо: где Джоунс?
"О, Господи!!! Откуда же я знаю? Почему всем нужен этот доктор? Или весь Фанум сегодня сошел с ума? Тогда причем же здесь я — несчастный сын ночного народа?"
— Я не знаю, — как можно спокойнее постарался проговорить Джулио. Он может быть где угодно… Клянусь вам…
Боль с новой силой пронзила его сердце — на глаза набежала мутная пелена. Он задрожал — не от страха, просто от нахлынувшего вдруг озноба.
— Кто руководитель "невидимок"? Джоунс?
"Ага, так вот в чем дело… Пусть — он, пусть — так… Мы здесь ни при чем… Пусть — какой-то доктор…"
От боли мысли начали путаться. Умирать тяжело, но кто сказал, что воскресать легче? Можно считать, что только за время разговора он умер от боли и напряжения несколько раз.
— Я повторяю вопрос: кто руководитель этой банды?
А тот, кто говорит так грубо, красив… Его можно простить — это его работа… Но его очень сложно понять — он горит ненавистью. Ненавистью к такому же человеку, как и он сам…
— Джоунс… — это слово едва не забрало у Джулио все силы. — Я не знаю… Спрашивайте об этом самих "невидимок"… Я ни при чем…
— А кто при чем — Дуглас?
— Нет! — крик чуть не заставил его лишиться сознания. — Джоунс, Джоунс!!! Ищите его — но оставьте меня в покое…
— Хорошо, сейчас мы пройдем в участок и ты дашь показания.
— Нет…
— Пол, помоги ему встать…
— Нет… За что? Я же все сказал! Если надо, я подпишу — но тут… Не надо меня в участок…
"Я не хочу умирать… Честное слово — не хочу…"
Мысль тоже была болью — такой сильной, что приникшее к стене существо застонало и отшатнулось.
При виде этого Салаверриа вскрикнул, но тут же зажал рот рукой. Он подумал вдруг о том, что произойдет, если это небольшое чудовище обернется сейчас в его сторону и увидит… увидит…
— Тащи его!
— Нет!!! — на глазах Джулио выступили слезы.
— А может, не будем? — с сомнением проговорил Бейли. — Может, он подпишет все на месте?
— Нет, он пойдет в участок! — гримаса ненависти и злобы исказила красивые черты Джейкобса, лишая его лицо и следа привлекательности.
Он ненавидел. Ненавидел Джоунса, ненавидел своего напарника, ненавидел этого запуганного человечишку, по лицу которого текли слезы. Хотя его он ненавидел немного меньше остальных. Он был несчастен в данный момент — за это его можно было пожалеть, но не пощадить. Он — преступник, убийца… почти наверняка убийца. И вообще преступники живут намного свободнее честных людей… Они многое могут, и их никто не станет презирать за внешний вид.
"О чем я?.. — постарался, но безуспешно, одернуть сорвавшиеся с цепи мысли Джейкобс. — Неужели я схожу с ума? Нет, все правильно: этот человек наверняка знает, где Джоунс, только не хочет говорить".
— Где Джоунс? Скажи — и мы больше не станем приставить к тебе.
— Но откуда же я знаю?!!
— Пошли, Пол. В участке он вспомнит все.
— Клянусь, я… Пощадите!
— Послушай, ты… — Джейкобс специально наклонился к Кампане поближе. Ты — преступник и мразь. Ты все знаешь. "Невидимки" постоянно крутятся вокруг тебя, не исключено, что ты и сам "невидимка"… А если нет — скажи, сколько ты им платишь? Расскажи, как они заставляют тебя передавать деньги, в каком месте, с каким условным знаком… Ты ведь не расскажешь этого, так? Потому что ты — один из этих ублюдков! И я это докажу… Или ты думал, что полиция тупа, она ничего не видит? Нет уж!!! Мы все знаем и все видим… Ты ведь даже не запираешься — так?
— Я не знаю, где Джоунс, — тупо ответил Джулио. — Мне нехорошо…
— Да, Камилл, он весь в поту, — Бейли брезгливо вытер руку об одеяло. — Может быть, кумар бьет?
— Ага, так ты еще и паршивый нарк! — обрадовался почему-то Джейкобс. — Может, тебе нужно дать дозу, чтобы ты вспомнил? Когда ты принимал дурь последний раз?
"Дозу… мне надо дозу… Мне больно… я уже ничего не понимаю…"
— Да…
— Что "да", сволочь?
— Мне нужно… дозу…
— Тогда ты скажешь, где Джоунс?
— Скажу…
"Какая разница, что я отвечу? Пусть ищут… Лишь бы не трогали Дугласа, не нашли Селену и всех остальных… Только бы хоть ненадолго избавиться от этой боли — в таком кавардаке рана не заживет и за три часа…"
— Послушай, Пол… У тебя не осталось в машине немного порошка, из "подкидного"?
— Нет, все сдал…
— Вот видишь, приятель… придется тебе-таки пройти в участок.
— Нет!!!
— Что, боишься, дружки не простят? Они и так не простят, если узнают, как ты тут откровенничал…
— Только не в участок… нет… — голос Джулио слабел. Боль усиливалась, и он все сильнее терял связь с реальностью.
Солнце… жестокое солнце, пылающее на улице… За что? Или лучше забыться, умереть?! Все лучше, чем терпеть такое… Все лучше…
Красный туман окутал Джулио, когда полицейские рывком подняли его с кровати и поволокли к выходу. Он почти не переставлял ноги — лишь изредка, когда те начинали подворачиваться.
— Прикидывается, сволочь… — проговорил кто-то из копов, скорее всего, снова красавчик.
"Вот и все… — отупело думал Джулио, ощущая, что боль стала заглушаться и отходить, как уходило сознание. — Сейчас они откроют дверь…"
— Нет! — тихо проговорило существо, сползая по стене на пол. Кончик его хвоста вытянулся до ноги замершего от страха Салаверриа. — За что? Что он вам сделал?
Шепот был слабый, чуть слышный… Когда полицейские вышли из комнаты, они тоже увидели лишь неподвижную скульптуру: кто же рассмотрит в полутьме шевелящиеся губы и тем более — крошечную слезинку, ползущую по человеческому лица нечеловеческого существа.
— Я ненавижу вас! Ненавижу… — вслед за этими словами до Салаверриа донеслось негромкое всхлипывание.
Тем временем перед Джулио осталась только одна дверь, отделяющая его от солнца. Отделяющая от смерти…
— Черт! Они его увозят… — скривился Рудольф, сидящий в "пикапе" на противоположной стороне улицы, когда фигура директора клуба, поникшая и жалкая, возникла на пороге между двумя полицейскими. — Этот подонок, похоже, был одет в бронежилет… жаль, что я сразу этого не понял…
Эти слова были сказаны просто так, и через секунду бывший Большой Рудольф уже забыл о них.
Джулио не успел сделать и несколько шагов, как его ноги вдруг подкосились и он упал наземь, закрывая лицо руками. Это произошло так неожиданно, что полицейские, державшие его, просто не успели вовремя подхватить его под руки с прежней силой.
Крик, полный ужаса и боли, разнесся по улице — Джулио ощущал себя, как сжигаемый заживо человек. Солнце проникало под его кожу, и она опадала с мяса лоскутами, которые обугливались на глазах. Зашипели, свиваясь в колечки от непривычной для них жары, волосы. Запахло паленым.
Джейкобс и Бейл отшатнулись, глядя на корчащегося в пыли Кампану. Крик постепенно переходил в визг, затем ослабевшие и обожженные голосовые связки сдали совсем и только жуткий предсмертный хрип некоторое время раздавался над потерявшим форму телом. Вспыхнула одежда. На бесформенной замершей куче некоторое время поплясал огонек, и вскоре перед ошеломленными полицейскими осталась только горстка пепла.
Страшное зрелище чуть не погубило и Рудольфа: забыв обо всем, он подался вперед и чуть было не вышел из машины — лишь Роббер вовремя остановил его, рванув сзади за одежду.
— Я ненавижу! Ненавижу!!!! — мучительный стон существа из подвала, тем более жуткий, что Салаверриа не понял причину, его вызвавшую, превратился в крик, заполнявший собой все нижнее помещение.
Наверху его тоже услышали — но уже не как слово, а как пришедшую невесть откуда и уничтожающую все на своем пути волну ненависти. И все — и Джейкобс, и менее виновный Бейли, и Рудольф, и даже толстокожий Роббер, все побледнели, сами не зная, почему.
Что же касается частного сыщика, то для него этот крик послужил последней каплей — он просто потерял сознание. Наверное, это его и спасло, потому что сфинкс с лицом девочки-подростка, изуродованным гримасой страдания, повернулся в его сторону.
Острые когти зависли над неподвижным телом — но тут же отдернулись, так и не решившись причинить вред беспомощному человеку.
И тогда сфинкс заплакал по-настоящему…
