31

Внешний вид Рафаэля Салаверриа не представлял из себя ничего особенного: так себе, неприметный человек лет сорока пяти, лысоватый, с носом, похожим на перевернутую морковку; и если его секретарша Беатрис, красивая, как и положено быть настоящей шикарной секретарше, была в него влюблена — надо полагать, это обусловливалось совсем другими качествами. Впрочем, Беатрис вполне могла поддаться самовнушению и очарованию самой его профессии, так воспетой в обширнейшей литературе определенного жанра. В таком случае он мог благодарить чувство романтики, не угасшее в людях: вид секретарши придавал оттенок шикарности всей его скромной конторе.

Что поделать, жители Фанума обращались к частному сыщику не чаще, чем к психоаналитику. Это вынуждало Рафаэля всякий раз повышать свой гонорар чтобы хоть как-то выплачивать за аренду помещения и обеспечивать Беатрис. Пусть она была готова работать и бесплатно, но, будучи потомком аристократов, частный детектив не мог ей позволить такой жертвы. А чтобы не растерять профессиональных качеств в период вынужденного безделья, Салаверриа гадал.

Разумеется, он не использовал кофейную гущу, карты, воск и тому подобные мистические предметы. Его гадание основывалось чисто на дедуктивном методе: он просматривал все газеты, вел досье на всех людей, чей доход превышал определенную цифру, изучал их взаимоотношения и старался из всей этой информации заранее вычислить, где пахнет разводом, а где и преступлением. Когда местный клиент наконец решался к нему обратиться, Рафаэль буквально шокировал его своей осведомленностью, повергал в прах и до последней минуты клиент пребывал в уверенности, что имел дело с гением сыска, даже когда Салаверриа заваливал поручение напрочь. Что поделать — интеллектуальные упражнения всегда нравились ему больше, чем погоня, слежка и тем более — мордобой. У каждого свои слабости — что тут поделаешь…

Вот и сейчас славный сыщик просматривал свои архивы и хмурился: никаких скандалов и неожиданностей в жизни города не предвиделось. Правда, что-то смутное закручивалось вокруг клуба Кампаны — но такие дела уже не входили в его компетенцию. Каждому свое. Ему — великосветские скандалы, полиции — клубные завсегдатаи и прочая мелочь.

Когда в дверь позвонили, Салаверриа был уверен, что это пришел разносчик пиццы: время указывало на то, что приближался полдник. Он вовсе не ожидал увидеть у себя потенциального клиента, тем более не местного и богатого на вид.

— Чем могу быть полезен? — легко вскочил он со стула, как только незнакомец вошел под конвоем длинноногой Беатрис.

— Вы — частный сыщик?

— К вашим услугам.

— Присаживайтесь, — придвинула кресло Беатрис. Рафаэль уже не раз делал ей замечания, что такое поведение выглядит несолидно, но она никак не могла избавиться от этой привычки.

— Только учтите — я здесь инкогнито.

— Разумеется, — приветливо оскалился Рафаэль, — как вам будет угодно.

— Дело несколько щекотливое…

— В случае чего я буду нем, как могила. Так что у вас случилось?

Посетитель немного откашлялся, затем заговорил:

— В этом городе живет моя дочь. С недавнего времени она начала просить у меня деньги. Довольно крупные суммы денег. С другой стороны, я знаю, что, кроме своего мужа, она общается только с врачом. И вот этот врач вызывает у меня подозрение.

— Понятно… Или это шантаж, или… Судя по вашему внешнему виду, она достаточно молода, а врачу нет смысла подрабатывать альфонсом. Значит, остается шантаж.

— Еще ничего не ясно, но я бы хотел, чтобы вы навели об этом человеке справки. Не о ней — я буду настаивать на том, чтобы ее фамилия осталась в тайне. Мне нужно знать, действительно ли доктор Джоунс, психоаналитик, замешан в каких-то подозрительных аферах. Если так — то я просто напишу ей, чтобы она держалась от этого человека подальше, или сам поговорю с ним начистоту.

"Или наймешь кого-нибудь поговорить", — усмехнулся про себя Салаверриа. Что-то в манере держаться выдавало в его клиенте человека, способного на многое. Стремление сохранить инкогнито тоже заставляло сомневаться, что папаша неведомой особы был человеком слишком добропорядочным. Он и сам мог промышлять шантажом (если не хуже), но, в конце концов, не все ли равно? Есть подозрение, возможно — преступление, и уж во всяком случае — имеется в наличии клиент. Значит, нужно действовать. Тем более, если доктор действительно балуется шантажом, вряд ли он ограничится одной жертвой, — значит, это всегда можно установить.

А что последует за выяснением… Это уже проблема доктора, да и то в том случае, если Джоунс действительно виновен.

— Хорошо, я берусь за это дело. Конечно, если бы вы посвятили меня в некоторые подробности или хотя бы назвали фамилию дочери, дело могло бы пойти куда быстрее.

— Нет, это исключено, — отрицательно покачал головой клиент.

— Кроме того, я должен как-то обозначать вас в своих документах.

— В таких случаях, кажется, обычно представляются Джоном Смитом?

— Прекрасно, так я и запишу. У вас есть телефон?

— В случае надобности я сам вам позвоню. Надеюсь, у вас не будет необходимости срочно меня вызывать. Деньги я выплачу заранее — из расчета где-то на неделю. Вам достаточно недели для предоставления подробного отчета?

— О да, разумеется! Только вы знаете мои расценки?

— Да, меня предупреждали, и кроме того, я слышал отзывы о вашей работе. Простите, не имею права уточнять, от кого.

"И не надо. Любой житель Фанума, пользовавшийся моими услугами, наверняка даст мне хорошие рекомендации". Мысленно Рафаэль уже потирал руки. Пусть это дело не сулило каких-то особо интересных упражнений для ума — оно должно было дать деньги. А установить, имел ли место шантаж, обычно легко. Да и имя дочки наверняка рано или поздно всплывет…

— Итак — по рукам.

— Всегда рад служить… — вежливо кивнул Салаверриа.

Когда его клиент вышел, он весело повернулся к Беатрис:

— Триси, помнится, ты хотела отдохнуть на Гавайях… Похоже, если нам повезет, у тебя появится такая возможность. Лишь бы только этот доктор Джоунс и в самом деле оказался нечист на руку — искать постороннего шантажиста будет очень затруднительно… Не так ли?

— Ты всегда прав, Рафаэль, — Беатрис села на подлокотник кресла и запустила тонкую руку в наиболее цельную прядь его волос.

— Однако жаль, что мне придется для этого оставить на некоторое время тебя поскучать… Ну, ничего, ты же у меня всегда была умницей…