Глава 47
Невообразимо огромные шестерни выплывали из мрака, быстро, бесшумно скользили сквозь все пространство бесконечного помещения и с отчетливым тупым стуком соединялись с зубьями других шестерен. Лука падал с высоты прямо в место стыковки шестерен, как раз туда, где отполированные плоскости соприкасались друг с другом, перетирая все посторонние предметы, которые случайно могли попасть между ними. Сейчас этим посторонним предметом был он.
Краем глаза он видел падающего рядом Арнольда, прыгнувшего сразу вслед за ним. Все еще до конца не верилось в реальность происходящего, не верилось, что в следующую секунду его жизнь, его горячее сильное тело станет мокрой соринкой на огромных плоскостях этих металлических мегадеталей.
Он не разбился только потому, что плоскость гигантских зубьев встретила его под острым углом. То, что сверху в падении казалось полированным и блестящим, на самом деле было с явными выщерблинами и вмятинами. И только скорость приземления не позволяла удержаться за все эти выступы. Больно ударившись плечом, Лука покатился вниз, в десятиметровую пропасть, куда уже сверху надвигался зуб другой шестерни.
Скатившись вниз, Лука метнулся в сторону, надеясь выпрыгнуть из-под надвигавшейся сверху металлической глыбы. Он еще услышал тупой стук ставших в нужное место зубьев, не успевших раздавить его, а сам летел вниз, где должна была находиться ось.
Ось нашлась, но на нее была надета другая шестерня, уже не такая гигантская, как прежде, но вполне соразмерная с его собственным телом. И на этот раз не разбившись, Лука снова чудом удержал равновесие и стал перепрыгивать с ребра на ребро. Расстояние между острыми вершинами было всего метра три, но двигалась эта шестеренка не в пример быстрее тех, гигантских, так что пришлось бежать изо всех сил.
В какой-то момент он сам себе показался белкой, скачущей в колесе, но этот бег на месте помог сосредоточиться и сориентироваться. План этого невообразимых размеров зала возник перед глазами, шестерни, на одной из которых он продолжал исполнять странный танец, заняли свое место в правом нижнем углу, посередине протянулись все время двигающиеся тросы, какие-то маятники пересекали пространство под потолком, летели блестящие лезвия, рассекающие мутноватый, пропитанный машинным маслом воздух.
Внезапно жуткий крик заглушил мерные и гулкие перестуки механизмов, откуда-то брызнула темная струя крови и сверху, ударяясь о выступающие части деталей, упала, едва не сбив Луку, и сразу исчезла внизу голова и верхняя половина человеческого тела. Мелькнули длинные перехваченные ремешком волосы. Обрубок ударился о движущиеся зубья, повернулся, показав раскрытый в немом крике рот, и, медленно перевалившись, исчез внизу. Этот, выходит, оказался недостаточно ловок, подумал Лука и, отвлекшись, потерял равновесие.
Он упал на гладкую метровой толщины ось, поскользнулся и слетел в плещущуюся внизу тьму, почти беззвучно принявшую его тело.
Он сразу же понял, во что вляпался. В рот и нос хлынуло темное вязкое масло, Лука попытался вынырнуть на поверхность, захлебнулся в вонючей жидкости, рвотные позывы сдавили горло, но, несмотря на все усилия, он погружался все глубже – он тонул.
Еще раз попытался выплыть, но масло текуче расступалось, не давая опоры рукам и ногам. Он тонул, и сознание того, что его отделяет от смерти совсем немного, эти несколько метров масла и потеря собственного самообладания, – отрезвило его. Вдруг, уже на глубине, он почувствовал ток жидкости. Его тут же потянуло и ударило обо что-то упругое. Не пытаясь открыть глаза, он руками шарил по этой податливой поверхности. Кажется, это была сетка, упругая сетка, нечто вроде фильтра, задерживающего мусор вроде него самого. И в подтверждение этого его руки нащупали тот самый обрубок, бывший недавно его новым знакомым Себастьяном. Тогда еще живым Себастьяном.
Сейчас его не трогала чужая смерть. Судорожно отодвинув половинку трупа, он попытался вонзить пальцы в ячейки сети. Фильтр был слишком мелким. Но в какой-то момент его усилия дали плоды, и ногти прорвали пластиковую преграду. Еще один рывок, фильтр окончательно поддался, он протиснулся в разрыв, и его, уже нигде не задерживая, понесло дальше.
Внезапно течение усилилось; борясь с судорожными попытками вдохнуть, он руками и ногами помогал течению, несущему его куда-то вперед. В какой-то момент вместе с маслом он упал с высоты и в этом падении успел вдохнуть воздуха пополам с вонючей жидкостью. На этот раз его не успело замутить, он справился с тошнотой и широко открытыми глазами увидел сквозь темный поток, в котором летел вниз, противоположную металлическую стену с выступами небольших скоб, за которые сумел уцепиться.
Упорно ползя вверх, соскальзывая ладонями и вновь цепляясь за эту странную лестницу, он не мог не думать, что все его мучения бессмысленны, а если и имеют какой-то смысл, то его новые знакомые так и не смогли донести его до него. И если он выживет в этом аду, он еще попытается предъявить кое-кому счет.
Не глазами, все еще закрытыми, а скорее телом, ищущим опоры, он ощутил пустоту перед собой и почти упал вперед. Здесь поток не ощущался, редкие брызги долетали, делая поверхность скользкой, но глаза уже можно было открыть безопасно. Он разглядел туннель, уходящий в темноту. Поднявшись во весь рост, он пошел вглубь.
Было темно, он двигался на ощупь. Вдруг вышел в новый туннель, Он почувствовал это потому, что шаги стали звучать как-то более гулко. Ладонями, липкими от густого масла, он попробовал ощупать стены. Кривизна уходящего вверх железа едва ощущалась, но все же была. Значит, туннель – и довольно большого диаметра. Снова его охватил гнев, гнев на себя, на новых знакомых, на всю эту дурацкую ситуацию, в которую сам же себя и загнал, не удосужившись точнее узнать, что его здесь ждет.
Он шел, все убыстряя шаг. Не нравилась вибрация стен, которая усиливалась уже на протяжении нескольких минут. Вдруг его бросило в жар: видение трубы и поршня в ней пронеслось перед глазами, вернулось, и уже абсурдность подобного исхода не казалась невероятной. Кажется, и воздух стронулся с места и стал быстрее обтекать его.
Лука побежал. Он бежал все быстрее и быстрее, чувствуя, что сзади надвигается что-то неумолимое, безжалостное. Уже не оставалось сомнений, что догадка верна, и где-то позади его нагоняет безжалостный молот поршня. Воздух, подтверждая все его самые худшие опасения, упруго толкал в спину, со свистом обтекая вокруг него. Но он еще был жив, и это заставляло бороться.
Между тем воздух уже свистел в ушах и давил в спину не слабее самого надвигающегося снаряда. Что-то скользило сзади, он ловил воздух ртом, задыхаясь от усилий, в глазах было темно, и он боялся, что не выдержит, упадет и просто будет дожидаться конца.
Он споткнулся и, падая, заскользил на гладком полу. Сзади с мягким стуком налетело, но в последний момент расставленные в тщетной попытке удержаться руки снова почувствовали провал. Тело само изогнулось, помогая инерции движения, руки уцепились в твердый край, рванули, и, падая в новый провал, он почувствовал, как сверху мягко ухнуло нечто страшно тяжелое. И впрямь какой-то поршень, прочищающий гигантский туннель, пронесся над ним, выдавливая поток смазочного масла.
Лука с горькой усмешкой подумал, что все вокруг него и есть часть невообразимо громадного механизма, обслуживающего потребности Земли. Конечно, части Земли, возможно, той части, что занята обиходом жизни хозяина и элиты. Он только не понимал, зачем его столкнули сюда, а более того непостижимым казалось то, что человек пять его новых знакомых последовали за ним. Он видел, когда его кто-то столкнул в эту металлическую пропасть, как летели вслед несколько человек, словно чушки, словно агнцы на заклание чужой или собственной воли.
Между тем по кривому колену нового тоннеля он выпал в другую тьму. Что-то изменилось вокруг, это он понял сразу. Во-первых, исчезло масло вокруг, которое было здесь везде. Металл под ногами был шершавым, а на ощупь чувствовались какие-то жесткие и сухие пластинки вроде окалины.
Неожиданно это ему еще более не понравилось. Очень не понравилось. Тем более что стены и пол были теплыми, даже очень теплыми. Лука снова побежал. Ощущение опасности все более усиливалось. Он скользил и едва сохранял равновесие. С одежды стекало масло, пропитавшее, кажется, его всего, и от этого еще больше замедлялось движение.
И снова случилось то, чего он опасался: сзади раздалось ровное гудение, оно все гремело, нагоняло, как совсем недавно поршень нагонял его. Только на этот раз не ровный тяжелый стук настигал, а усиливавшийся жар. Он бежал, зная, что на этот раз попал в трубу, через которую прогоняли струю пламени, это пламя уж точно сожжет его… если опять что-то не случится.
И ведь случилось же.
Пол под ногами исчез, Лука падал, над головой с гудением пронесся невообразимой длины огненный факел, осветивший все вокруг. Огонь прогорел, но красноватый свет, идущий неизвестно откуда, остался. Осмотреться было некогда, да и не время. Он упал на ровную площадку размером с хорошее пахотное поле, приземлился на четвереньки, услышал над головой скрежещущий звук, поднял голову и увидел падающего человека.
Откуда выпал Арсен, еще один его новый знакомый, он не понял. Может быть, еще из какой-нибудь огненной трубы, которых здесь, наверное, видимо-невидимо. Развить мысль дальше не удалось: с сухим шелестом из щелей пола, на которые он только сейчас и обратил внимание, выскочили круглые диски, стали стремительно подниматься во тьму потолка, где все терялось в невидимой мгле, столкнулись с чем-то столь же твердым и рухнули вниз по той же траектории. Луке казалось, что ближайшие к нему диски поднимались бесконечно долго, вырастали, отсекая от него внешний мир, и так же долго опускались.
Вновь ровное металлическое поле, изрезанное узкими длинными щелями, и в десятке метров от него лежали две почти равные половинки того, что было только что живым Арсеном. Это уже второй человек, которого фактически на его глазах разрезала бездушная сталь. Лука смотрел, как кровь стекает в ближайшие щели, и думал, что весь этот механический ад, оказавшийся как раз в той стороне мира, куда и помещали его лесные, римляне и рыцари, этот ад уже никогда не отпустит его. Ничтожность маленького человека особенно ясно была видна на фоне слаженного скольжения тщательно смазанных деталей, поддерживающих функционирование этого запредельного мира.
Он устал, беспомощность была столь же тяжела, что и вся эта масса стальных деталей. Авантюра, последствия которой он и представить себе не мог, уже не казалась просто глупой, ужас и усталость владели им. И куда было теперь идти?
Лука переждал еще один внезапный выход дисков, разделивших тело Арсена уже на четыре части, и бросился в сторону, где, кажется, находились более короткие части дисков. Те не замедлили еще раз выскочить, но Лука, уже знакомый с их повадками, застыл в полуметровом промежутке между двумя лезвиями, снова выжил, подбежал к краю и прыгнул вниз в темноту.
Было не то что падение, а словно бы парение в воздухе. В красноватом полумраке, смутно разлитом по всей этой металлической вселенной, он почти ничего не видел дальше нескольких десятков метров. Но сейчас снизу открылся круглый колодец метров двадцати диаметров. И Лука падал туда, в этот светлый круг, разрезаемый лопастями огромного вентилятора. Лопасти работали не очень быстро, но сильно, так что с каждым усилием лопастей его подхватывало снизу, воздух, пропитанный запахом металла и машинного масла, упруго поддерживал, превращая падение в какое-то парение.
Опускаясь все ближе, он не мог избавиться от видения своего тела, искромсанного точно так же, как и тело Арсена. Нет, хуже: несколько лопастей сделают дело более грязно, нежели лезвия дисков. Ему казалось, что он вообще застыл, выдуваемый встречным воздухом, в последний момент он закрыл глаза, ожидая ужасный и холодный удар… Ожидание затянулось, но вдруг его обожгло холодом, но уже другим, Лука изумленно открыл глаза – и верно, вокруг была вода, он тонул, погружаясь все глубже и глубже. Заработав руками и ногами, он выплыл.
Вверху продолжал вращаться вентилятор, сам он плавал в большом чане, косо поднимавшемся куда-то к небу, за ним ползли еще десятка два таких квадратных же мини-бассейнов, впереди и выше уползали к темным небесам другие, словом, это был какой-то конвейер водных резервуаров, перемещавших воду в неведомые дали.
Шевелиться не хотелось. Вода оказалась не такой уж и холодной, Лука, держась за край бассейна, терпеливо ожидал, что будет дальше и куда выплеснут эту воду уже вместе с ним. А иначе зачем нужно было возносить эти резервуары?
И в самом деле выплеснули. Достигнув какой-то нужной точки, впереди плывущие чаны куда-то ухали, потом настал черед его бассейну, и вместе с выплеснутой водой он сверзнулся в общий резервуар.
Затем был свет, обширное пространство, потоки воды, водопадом низвергавшиеся с неба, и несколько десятков зрителей, громкими криками приветствовавшие его появление. Луке помогли вылезти из воды, и главное, на что он обратил внимание и что особенно запомнилось: его сообщение о гибели Арсена и Себастьяна вызвало совершенно неуместный смех у одних и полное равнодушие у других. А еще ему сообщили – так же равнодушно, мимоходом, – что и все остальные, прыгнувшие вместе с ним, погибли тоже. Арнольд так даже напоролся на железный прут и умирал в мучениях не меньше получаса. «Это было незабываемо, – сказал Матиас, пожилой седоватый мужчина, – что-то там у него этот прут задел, умирал он исключительно мучительно. Незабываемо!»
Натали, смешливая блондинка, глядя на него, неуместно прыснула в ладонь. А Виктор, маленький брюнет, размахнувшись, восхищенно хлопнул Луку по плечу и, отдернув чмокнувшую ладонь, на которой остался водомасляный отпечаток, задумчиво проговорил:
– А жаль, что ты не погиб. Было бы здорово, я на тебя ставил.
Лина закричала, что Луке надо немедленно переодеться и принять душ. Не боясь запачкаться, она схватила его за рукав и потащила к неприметной двери в металлической стене. Она пропихнула его вперед, указав на кабинку душа.
– Одежду брось на пол. А когда закончишь, просто скажи: одежда.
Он сделал так, как она велела. Душ был не душ, а нечто странное: ощущение чего-то невидимого, но приятного. Впрочем, все это было почему-то знакомо.
Через пару минут он был уже чист и благоухал, как цветочный букет. Одежду тоже получил прямо из воздуха. Сил еще хватило, чтобы добраться домой, отключить свет и рухнуть в постель. Потом он почувствовал, как в темноте кто-то забирается ему под одеяло. Он подумал, что это Лайма, каким-то образом освободившись, нашла его здесь. А потом он понял, что Лайма пришла не одна. А может быть, это была не она. Но, в конце концов, все было так хорошо, что думать уже не было нужды.
И он был счастлив, что остался жив и день закончил так удачно.