6
Где-то через час в кабинет полковника, где тот разговаривал с гостями, вошла домохозяйка.
— К вам майор Хартманн, господин полковник, — ровным голосом доложила она.
— Да, фрау Анна, пригласите его войти.
Домохозяйка чопорно склонила голову и отошла в сторону, пропуская в кабинет визитера. Взгляды присутствующих скрестились на вошедшем человеке.
Это был рослый плечистый офицер в обычной полевой пехотной форме и егерской кепке. Кобура с пистолетом сдвинута чуть правее, чем было принято носить, сапоги начищены до блеска, но верх голенищ слегка смят. На кителе никаких наград и знаков отличия.
Волосы темные, стрижка короткая. Черты лица крупные, брови вразлет. Скулы широкие, нос прямой. Взгляд серых глаз спокоен и тверд.
На первый взгляд обычный человек. Но Титов почуял в нем большую физическую силу, огромную энергию и неукротимую волю. Перед ним стоял опытный битый волк, прошедший огонь и воду, видевший смерть во всех ее проявлениях. И не раз сам отправлявший людей на тот свет.
В свою очередь вошедший окинул всех вроде бы неторопливым, но цепким взглядом. На Титове взгляд немного задержался. Немец опознал в майоре такого же волка, каким был сам.
Было что-то общее между ними. Во взгляде, развороте плеч, повадках. Только немец сантиметров на пять ниже. Но плотнее сбит, мускулистее.
Хартманн перевел взгляд на полковника и произнес:
— Господин полковник. Майор Хартманн по вашему приказа…
— Оставь, Курт. Это не официальное совещание. Проходи, присаживайся.
Дитрих указал на стул возле стола. Хартманн снял кепку, прошел к стулу, сел, вопросительно посмотрел на полковника.
— У тебя все нормально?
— Да… — коротко ответил тот, не желая при посторонних много говорить о деле.
— Кто из твоих людей сейчас поблизости от города?
Майор чуть помедлил, потом ответил:
— Группы Кромберга и Нодлера. Они вышли… еще вчера. Я дал им двое суток отдыха.
— Хорошо. — Полковник вышел из-за стола и подошел к Хартманну. — Курт, я вызвал тебя, чтобы ввести в курс дела. Особого дела. Прежде чем рассказать обо всем, хочу предупредить. Это истинная правда. И… это самое страшное, о чем я когда-либо слышал. Понимаешь меня?
— Н-не совсем, господин…
— Без чинов, мой дорогой майор, без чинов! Сейчас речь идет не о нашей службе, так что давай оставим субординацию и поговорим как старые приятели. Извини, что я втягиваю тебя в такое дело, но… больше просто никому не могу довериться.
Хартманн выглядел слегка растерянным. Его прямой начальник вел себя довольно странно. Да еще в присутствии посторонних. С другой стороны, майора мало что могло смутить. Просто не хотел выглядеть глупо. Но раз Дитрих просит вести себя без чинов…
— Слушаю тебя.
— Курт, сохраняй спокойствие, когда я буду рассказывать. И поверь — так надо.
Заинтригованный Хартманн позволил себе едва заметную усмешку.
— Позволь для начала представить тебе моих гостей, — продолжал полковник. — Это майор Красной Армии Титов. Русский контрразведчик.
Самообладание и привычка сдерживать эмоции помогли Хартманну сохранить прежнее выражение лица. Но глаза чуть сузились, а на скулах вспухли желваки. Русский здесь?… Странная шутка старого приятеля.
Полковник внимательно следил за лицом майора и видел его недоверие.
— Это на самом деле русский, он легко докажет это… Господин майор, вас не затруднит сказать что-нибудь по-русски?
— Я лучше скажу по-немецки, — подал голос Титов, тоже не спускавший глаз с Хартманна. — Господин Хартманн, я и вправду русский. Не перебежчик, не двойной агент. Я послан сюда своим командованием. Именно к полковнику Дитриху. Но не для того, чтобы завербовать его. А чтобы предложить одно крайне опасное, но необходимое дело.
— Об этом потом, — перебил его полковник. — Чуть позже. Ты поверил, Курт?
— Почему бы и нет. — Холодный баритон Хартманна прозвучал невозмутимо. — Раз ты говоришь… правда, я не пойму, для чего?…
— Минуту терпения. А пока позволь представить тебе другого гостя… гостью. Второй лейтенант Марита Глемм.
Хартманн чуть изогнул одну бровь, показывая, что удивлен столь странным званием.
Полковник встал перед Хартманном и сложил руки на груди.
— Госпожа Глемм представляет вооруженные силы Достеи. Достея — это мир на другом конце галактики. Госпожа Глемм — инопланетянка!..
И опять выдержка не подвела Хартманна. Но на этот раз его голос прозвучал более эмоционально.
— Как тебя понимать, Герман?
— Как я и сказал. Это не шутка, Курт. Не розыгрыш и не провокация. Видит бог, я хотел бы, чтобы это была шутка!
Хартманн внимательно смотрел на полковника. Тон, голос и вид Дитриха доказывали, что тот говорит правду. Взгляд майора скользнул по Глемм. Та кивнула и сказала:
— Это правда. Доказательства я приведу незамедлительно.
Хартманн опустил голову, едва слышно фыркнул, потом взглянул на Дитриха.
— Что здесь происходит, Герман? Ты можешь объяснить?
Вторая фраза прозвучала несколько более эмоционально, чем выдала внутреннее напряжение Хартманна.
…Говорил больше Дитрих. Титов и Глемм только дополняли, уточняли. А полковник, излагая факты Хартманну, еще раз как бы заново оценивал обстановку. И видел, насколько зыбкой она была. Визит русского и этой девчонки, чудная связь и разговор с русским генералом. И вот теперь — прищур серых глаз Курта, сжатые губы, легкое подрагивание носка закинутой на другую ногу ноги.
«Неужели все это правда? — в который раз задал себе вопрос полковник. — Не сон и не розыгрыш?…»
Спокойствие и уверенность Хартманна действовали на него всегда ободряюще. Но сейчас тот сам был не в себе, хотя умело это скрывал.
С минуту после рассказа в комнате царила тишина. Затем Хартманн перевел дыхание и посмотрел на Дитриха.
— Какой у вас план действий?
— Обнаружить, настигнуть и захватить эту группу.
— Так, — кивнул майор. — Место их положения мы определим с помощью некой аппаратуры…
Взгляд Хартманна остановился на Глемм. Та зябко поежилась. Серые глаза немецкого майора почему-то бросали ее в дрожь. Этот человек вызывал инстинктивный страх.
— Да, — поборов неуместные чувства, сказала она. — Мой командир постоянно отслеживает перемещения протерисканцев и даст нам знать.
Серые глаза соскользнули с лица Глемм и перешли на полковника.
— С обнаружением проблем нет. Какими силами мы располагаем?
Дитрих невесело улыбнулся.
— У меня есть только ты, Курт. Больше никому доверять я не могу. Сам понимаешь, каждый наш шаг — под зорким оком парней в черном.
Хартманн скривил губы. Его отношение к политической полиции полковник знал. Майор ненавидел гестапо, весьма холодно отзывался о фюрере и мрачнел при упоминании армейской верхушки.
Вообще Хартманну мало кто был по душе. Русских он тоже не любил, но уважал за стойкость и умение жертвовать собой. Партизан считал серьезным противником и уничтожал беспощадно. Однако карательные акции расценивал как глупость и ошибку. Из-за чего один раз повздорил с приезжим чином СД. Дитриху пришлось гасить страсти. И спасать столичного гостя от увечий. Хартманна не зря считали лучшим специалистом по ближнему бою. На тренировках со своими солдатами он всегда выходил один против двоих-троих.
Вообще войну майор считал довольно глупой затеей и еще в сорок первом, когда с фронта один за другим шли ликующие доклады, говорил, что русские будут воевать до последнего человека. И что это дорого встанет Германии.
— …Кто у тебя сейчас свободен? — спросил полковник.
Хартманн взглянул на часы.
— Группа Кромберга на базе. Нодлер вот-вот приедет. Они вчера… вышли из района.
Майор не хотел при русском говорить, что ягдгруппы выходили из леса, где вели охоту на партизан. Полковник понял, кивнул.
— Но из своего отряда я могу снять только… группы Кромберга и Барецки. Остальные заняты.
Майор поднял голову, поймал взгляд Дитриха и многозначительно хмыкнул.
Названные офицеры командовали ягдгруппами, составленными из немцев. А группы лейтенантов Нодлера и Мюллера в основном состояли из русских. Там, кроме командиров, только радисты были немцами.
Русских солдат Хартманн отбирал в отряд лично. Бывших пленных, взятых из лагерей, полицаев и местных жителей не брал принципиально. Первых ненавидел за их трусость и подлость. Предал раз, предаст и второй, так он рассуждал. А местные могли быть связаны с партизанами.
В его отряде служили только те, кто с самого начала воевал с большевиками. Таких хватало. Бывшие белогвардейцы, их родственники, ярые противники советской власти. Они ненавидели комиссаров и коммунистов всей душой. Но свой народ любили. И стремились освободить его от ига большевиков даже ценой своей жизни. Мирных жителей не трогали, никого не обижали. А партизан уничтожали с какой-то особой яростью.
Хартманн разговаривал с каждым, стараясь понять, что ими движет. Потом уже проверял бойцовские качества. И брал на стажировку. Если кандидат два месяца хорошо воевал, то его зачисляли в ягдгруппу.
Полковник рассуждения своего друга и подчиненного понимал и принимал. Из четырех групп две, можно сказать, русские. Брать их на дело и сводить с майором Титовым крайне нежелательно.
— Где сейчас Барецки? — спросил он майора.
— В семнадцатом квадрате.
— Когда он должен вернуться?
— Предположительно завтра.
Дитрих промолчал. Сел в кресло, скрестил руки.
— Выходит, у нас будут две группы. Плюс минометчики Граббера.
Фельдфебель Граббер командовал минометным взводом, состоящим из четырех расчетов пятидесятимиллиметровых минометов. Этот взвод Хартманн ввел в состав своего отряда вопреки мнению полковника. Но тот вскоре убедился в правоте майора. Зачастую минометы были единственным средством усиления групп при столкновениях с партизанами. А столкновения вопреки всем планам и приказам происходили частенько.
— Не все, — ввел поправку Хартманн. — Два расчета я отправил к Мюллеру. Он… просил.
Майор опять проглотил объяснение, мельком глянув на русского.
— Значит, у нас будет штатное оружие, гранаты, два миномета и… все. — Дитрих обернулся к Глемм и подозвал ее: — Лейтенант! Какое оружие есть у этих?… У разведки Про…
— Протерис, господин полковник!
Марита подошла к столу, сняла пилотку. Поймала внимательный взгляд Хартманна. Майор смотрел на нее с непреходящим удивлением. Все еще не верил, что она с другой планеты.
— В разведгруппе Протериса пять человек. Штатное вооружение состоит из двух автоматов с подствольными трехзарядными гранатометами, легкого ручного пулемета с оптическим прицелом, способного работать в качестве армейской снайперской винтовки, двух штурмовых автоматов и двух пистолетов. Плюс ручные гранаты. Протерис в отличие от нас вооружает своих разведчиков более серьезно.
— Что такое подствольный гранатомет? — спросил Хартманн.
— Пусковое устройство для… в переводе на вашу систему — тридцатитрехмиллиметровых гранат. С головкой самонаведения и таймером активации.
Полковник и майор переглянулись. О таком они даже не слышали.
— Та-ак… Что там еще есть?
Глемм бледно улыбнулась. Тон немцев был удрученным.
— Стрелковое оружие превосходит ваше по дальности стрельбы, кучности боя, бронепробиваемости.
— В принципе ничего особенного, — сделал вывод майор. — Конечно, оружие мощное, но их всего пятеро.
— Они обнаружат вас издалека. И смогут держать на расстоянии…
— В лесу дистанция боя сократится до считанных метров. Их преимущество сойдет на нет.
— И еще, — продолжила Глемм, — в распоряжении протерисканцев взвод поддержки. Это три боевых пехотных робота.
Хартманн повел головой, словно воротник жал шею. Слегка охрипшим голосом спросил:
— А это что еще за… техника?
— Автономная бронированная машина на гусеничном ходу с двумя выносными штангами-упорами. На корпусе смонтированы автоматический гранатомет с различными типами гранат, крупнокалиберная пулеметная спарка, ракетный модуль, огнемет капсульного типа, — ровным голосом перечисляла Глемм. — Кроме того, система подавления лазерного целеуказания, постановщик помех, мортиры дымзавесы. Плюс единый прицельный комплекс — оптический, тепловизорный, инфракрасный, радиолокационный.
В комнате наступила тишина. Хартманн, Дитрих, да и Титов молча переваривали услышанное. Глемм описала машину, которую они не могли даже представить себе. И это всего лишь легкая техника для поддержки пехоты! Какая же у них тогда более мощная техника?…
— Можно сказать, — уже вовсе мрачным голосом произнес Хартманн, — это три танка. А у моих парней только ручные кумулятивные гранаты. Но пробьют ли они такую броню?
— Я должна увидеть эти гранаты, — заявила Глемм.
Майор кивнул, посмотрел на Дитриха и невесело констатировал:
— Фактически мы идем на них с голыми руками. С людьми еще управимся, но с этими… роботами! Это верная гибель.
— Есть несколько простых способов борьбы с ними, — вновь подала голос Глемм. — Чтобы нейтрализовать прицелы, достаточно разжечь костры, поставить дымзавесы. Это скроет людей от теплового и инфракрасного сканирования. А также закроет от оптики.
Хартманн развернулся к ней и, глядя в упор, спросил:
— Вы представляете, что такое огонь в лесу?
— Нет, — отрезала Глемм, видя, что немец говорит со злой иронией. — Но я один раз побывала под огнем такого робота. По сравнению с этим пожар в лесу не самое страшное…
Она смотрела прямо в глаза Хартманну, тот первым отвел взгляд и хмыкнул. Девчонка не из пугливых и, видимо, бывала в деле. Стоит относиться к ней посерьезнее.
— Огонь и дым, — четко говорила Глемм. — Маневр, укрытия… И потом, роботами наверняка будет управлять либо командир группы, либо нештатный оператор. Обычно это специалист связи. Если его вывести из строя и перепрограммировать систему, роботы можно заставить самоликвидироваться.
— Маневр!..
Хартманн пожал плечами и вздохнул. Он отлично знал, что такое маневр под огнем противника. Зачастую попытки попрыгать под пулями заканчивались пробитой головой.
— В лесу быстро огонь не развести. И дымовые шашки не дадут моментальный эффект…
— А если использовать опыт русских? — Дитрих посмотрел на Титова. — Господин майор, вы поможете нам сделать ваши знаменитые «коктейли Молотова»? Это позволит поджечь деревья и кустарники.
Титов, до этого больше молчавший, ответил:
— Попробуем. Не самое сложное дело, если есть из чего…
Но Хартманна эти идеи не особо увлекли. Он все сверлил взглядом Глемм.
— Что еще в запасе у разведки противника?
— Пожалуй, только время, — хмыкнула та. — Если их основные силы выйдут к планете…
— Насколько я понял, планету могут обнаружить, даже если мы уничтожим разведку.
— Да. Но вряд ли командование даст согласие на проведение операции без данных разведки. А если узнает, что разведчики уничтожены аборигенами, скорее всего отменит вторжение, понимая, что враг слишком силен. Планету признают опасной. Хотя предугадать действия руководства Протериса невозможно…
Полковник побарабанил пальцами по столу, задумчиво посмотрел на Глемм. Судя по всему, их операция, даже еще не начатая, имела немало шансов быть проваленной. Если и удастся уничтожить разведку, основные силы космического противника могут спокойно выйти на орбиту и нанести удар. От которого планета буквально вскипит, а потом лопнет. Это если они решат покончить с Землей. А если решат захватить?…
Хартманн тоже молчал, мысленно прикидывая, что можно сделать, чтобы хоть немного уравнять шансы в бою с грозным врагом. Но не выходило ничего путного. Две его группы пойдут на верную смерть, и мало кто из них выживет. Во имя чего? Ради спасения планеты от вторжения? Нет, майор больше не сомневался в существовании инопланетян. Но он не был уверен, что те захотят захватывать или уничтожать Землю. Или все же захотят?…
Титов смотрел на немцев, ожидая, что они скажут. Он уже решил идти с отрядом Хартманна и участвовать в захвате. В конце концов, опытный боец лишним не будет. Да и надо посмотреть, что там за роботы такие. Если, не дай бог, операция провалится, надо хотя бы в общих чертах представлять, с кем в последующем воевать. Хотя какая, к черту, война?! Поголовное истребление!..
Молчание нарушил Дитрих. Кашлянув, он обвел всех взглядом и сказал:
— Сделаем так. Майор Хартманн начнет сбор групп. Я разработаю план и приму меры к маскировке приготовлений и самой операции. Подадим все это как очередной этап борьбы с партизанами. — Он скосил взгляд на Титова. Тот молчал. — Думаю, к вечеру, максимум к утру все приготовления будут закончены. Лейтенант, вы сможете указать нам местонахождение разведки Протериса?
— Да. Причем я смогу отслеживать их перемещения и корректировать движение. Опять же, если их аппаратура будет активна.
— Отлично! А пока я думаю, вам обоим следует отдохнуть. Будьте на квартире. Как только мы все подготовим, дадим знать.
— Хорошо, — после короткого раздумья произнес Титов. — Только, полковник… у нас мало времени. Завтра к вечеру операция должна быть завершена. Иначе…
— Я знаю! — резко перебил майора Дитрих. — Поверьте, затягивать не собираюсь. Не в моих интересах. Но обеспечить элементарную секретность операции надо. А для этого необходимо время… Извините.
Дитрих, недовольный тем, что сорвался, да еще в присутствии русского, хмуро посмотрел на того и уже спокойным тоном добавил:
— Из дома не выходите. Я так понимаю, что документы у вас в порядке, но рисковать не стоит. Я скажу своему водителю, он отвезет вас.
— Хорошо. До вечера, господин полковник.
Титов поочередно кивнул Дитриху и Хартманну и направился к двери. Глемм последовала за ним.
Полковник проводил их до улицы, отдал распоряжение водителю и вернулся обратно.
Хартманн стоял у окна, наблюдая за отъезжающим «мерседесом». Услышав звук шагов, обернулся и посмотрел на полковника.
— Что делать будем, Герман?
— Что и задумали. Проводить операцию. — Дитрих сел в кресло, вытянул ноги и глубоко вздохнул. — Даже если это грозит большими потерями и… гибелью.
— Рассказ русского и этой девчонки не вызвал у тебя сомнений?
— Брось, Курт! Ты и сам все отлично понял. Они не врут. Достаточно было услышать голос русского генерала и посмотреть на этого майора. Они сами напуганы. Титов… видел, как он смотрит? Словно стоит на пороге могилы. Нет, все это правда. Так что давай оставим эту тему и подумаем, что мы можем сделать, чтобы и операцию провести, и не засветить ее перед… нашими добрыми друзьями.
Услышав последние слова, Хартманн оскалился. К «добрым друзьям» они с полковником относились одинаково. Гестапо умело наживать себе врагов…
Хартманн уехал вскоре после Титова и Глемм. Ему надо было незаметно и мотивированно вывести из леса группу Барецки. Потом собрать группы и минометчиков в одном месте, проинструктировать, подготовить к тому, что им предстоит сделать.
Дитрих остался у себя. Ему предстояло обеспечить секретность операции, подогнать все это под проводимые против партизан мероприятия. А также проследить за тем, чтобы в районе предстоящих действий отряд Хартманна не столкнулся с армейскими подразделениями.
Кроме того, следовало подготовить собственное исчезновение по меньшей мере на сутки. С этим было немного проще, полковник и так часто уезжал из города, пропадал в районах.
По сути дела, Дитрих и Хартманн делали сейчас то, что несколькими днями ранее делали их советские коллеги — Вадис, Сочнов, Самохин. И маскировали свои действия тоже от своих. Единственное отличие немецких контрразведчиков от советских — Дитрих и Хартманн собирались возглавить операцию лично. Оттого и подготовка была несколько иная. Когда идешь на смерть, каждый шаг, каждое действие наполнено особым содержанием.
Впрочем, советские контрразведчики дорого бы дали за то, чтобы самим идти в бой. А не посылать своего офицера к немцам, не заключать пусть и временный, краткосрочный, но все же союз с врагом. Но что поделать — разведка Протериса высадилась в немецком тылу. В гости на советскую территорию их не пригласишь…
Полковник работал у себя часа два. Несколько раз его отвлекали, докладывали новую информацию, спрашивали, ждали указаний. Потом позвонили из штаба гарнизона. Затем пришлось выехать к себе в особняк, решить несколько срочных вопросов. Таким образом, подготовка операции затянулась до позднего вечера.
А потом приехал Хартманн и доложил — группы собраны, проинструктированы. Сейчас получают боеприпасы, ужинают и отдыхают. Минометчики Граббера тоже на месте.
— Только, Герман, об инопланетянах и войне с ними ты уж расскажи моим парням сам, — устало хмыкнул Хартманн. — Тебе они быстрее поверят.
— Хорошо, — вздохнул Дитрих. — Сам так сам. Вечно ты все неприятное на меня спихиваешь!.. Звонили из Мены и Нежина. Партизаны провели еще две акции. Взорвано полотно на перегонах Нежин — Киев и Нежин — Прилуки. Один русский отряд вроде засекли и сейчас готовят преследование. Просят подкреплений и авиацию. А под Славутичем расстрелян обоз полиции. Убиты два солдата из полевой жандармерии.
Хартманн качнул головой и выдавил на лице едва заметную усмешку.
— Надо предложить партизанам временное перемирие. Мол, пока пришельцев не побьем, не будем с вами воевать. Как думаешь, они поверят?
Полковник шутки не поддержал, пожал плечами:
— Подумают, что немцы спятили, раз договорились до такой ереси.
— Вот и я думаю — не спятил ли сам? — уже вполне серьезно сказал майор. — Парням толкую о важном задании, о смертельном риске, а сам себя спрашиваю — что за чушь несу?!
— Вот завтра и увидим, чушь это или нет. А пока… Я решил все срочные дела и приказал меня завтра и послезавтра не беспокоить. В гарнизон дал знать об отъезде, даже гестапо сообщил, чтобы не искали. Сейчас… половина одиннадцатого. Надо отдохнуть и хоть немного выспаться. Чтобы встречать инопланетных гостей не с мятыми лицами.
— Спать? — уточнил майор. — Это я всегда готов! Только поесть бы сперва…
— Хорошо, — согласился Дитрих. — Поужинаем — и отдыхать. Только быстро!
Полковник снял трубку телефона и приказал подать машину. Еще раз глянул на часы.
— Подъем завтра в шесть, выезд в восемь. У нас совсем мало времени.
Хартманн поправил кепку на голове и невозмутимо заметил:
— Успеем…
Под окном раздался приглушенный звук мотора. Пришла машина полковника…
…После возвращения от полковника их охватило какое-то нервозное состояние. Видимо, сказывалось напряжение, владевшее ими с момента начала всей операции. И Титов, и Глемм чувствовали себя не лучшим образом. Волнение, тревога, внутренняя дрожь, дискомфорт овладели ими и не давали покоя.
Слишком много зависело от разговора с Дитрихом, слишком важно было его согласие помочь. Теперь, когда встреча и разговор остались позади, оба заново переживали все, что произошло за эти дни.
Титов сразу предупредил хозяйку дома, что завтра утром они съедут. Попросил их не беспокоить и приготовить легкий ужин часов на девять вечера.
Хозяйка молча выслушала майора, поджала губы и легким наклоном головы дала понять, что ей все ясно. Поведение постояльцев не казалось ей чем-то особенным. Хотя некоторую нервозность она отметила, но не придала этому значения. Немцы тоже иногда ведут себя странно.
У себя в комнате они долго молчали. Глемм сидела за столом, а Титов стоял у окна. Наконец он первым нарушил молчание.
— Свяжись с Заремным. Надо доложить о результате переговоров.
Девушка не отреагировала, смотрела прямо перед собой, сосредоточенно разминая пальцы. Майор подошел к ней, положил руку на плечо.
— Марита. Ты меня слышишь?
— Да, — как-то вяло ответила она. — Слышу.
— Включай свою аппаратуру.
Глемм послушно вытащила викад, настроила его и послала запрос. Заремный ответил сразу и тут же вызвал Сочнова. Полковник был на месте, видимо, ждал сообщения. Титов коротко обрисовал ситуацию, рассказал, что решил Дитрих.
— Он согласен, — сказал Титов после приветствия. — Доказательствам поверил, готов сотрудничать. Для выполнения задания привлек командира ягдотряда майора Хартманна. Это опытный, умелый офицер. Сейчас полковник прорабатывает детали операции и собирает силы. Начинаем завтра утром.
— Ясно, — ответил Сочнов. — Мы верно рассчитали, немцы заинтересованы в успехе дела. Как у вас дела? Дитрих вербовать не пытался?
— Нет. Думаю, это ему и в голову не приходило. Он понимает, кого к нему прислали.
— Ну и хорошо. Меньше проблем.
Несмотря на то что голос полковника звучал ровно, а лицо было неподвижно, Титов все же заметил признаки тщательно скрываемого волнения. Сочнов тоже переживает. Как и все остальные, посвященные в подробности дела. И чем дальше, тем больше росло напряжение.
— Мы идем вместе с ними, — закончил Титов. — Так что будьте на связи постоянно.
— Понятно. Илья!
— Да, товарищ полковник.
Сочнов чуть помедлил, внимательно глядя на Титова, потом сказал:
— Ты там… выпей, что ли… Хлебни грамм двести. И попробуй отдохнуть, раз есть время.
— П-понял, — слегка растерялся майор.
Сочнов легонько улыбнулся.
— Давай-давай. А то лицо будто каменное. Нельзя с таким настроением на операцию идти. Сам ведь знаешь.
Майор усмехнулся. Сочнов тоже разглядел его волнение.
— Есть!
— Все! — уже серьезно добавил полковник. — Успеха вам! Мы на связи, ждем вашего сообщения.
— Спасибо…
Глемм отключила аппаратуру, вопросительно посмотрела на майора. Тот глубоко вздохнул, повел плечами.
— Ну, ты сама все слышала. Наши уже знают… Рекомендуют выпить для снятия напряжения.
— Знаешь, неплохо бы! — ответила девушка. — Меня пока еще трясет. Противное ощущение такое…
— Ну, это не проблема!..
Пока Глемм убирала викад в сумку, Титов достал флягу со спиртом, поставил на центр стола графин с водой, принес стаканы. Потом наскоро сделал закуску — порезал хлеб, сало. Разлил спирт по стаканам, долил сверху воды. Один стакан подвинул к девушке.
— За успех не будем, у нас не принято заранее. Просто за нас!
Глемм, уже знакомая с обычаями русских, подняла свой стакан, легонько ударила о край стакана майора, выдохнула, задержала дыхание и залпом выпила местный «коктейль». Тут же заела кусочком хлеба.
Майор уже разливал по второй.
— Повторим разок, и, пожалуй, хватит. А?
Девушка кивнула. Спирт ей не нравился, но после него и вправду напряжение чуть спало. Да и аппетит вдруг проснулся, она с удовольствием съела пару ломтиков сала.
Повторили. Закусили. Посидели молча, усваивая «лекарство от волнения». Потом Титов все убрал со стола. Посмотрел на девушку.
— Как себя чувствуешь?
Та прислушалась к своим ощущениям. Вытянула вперед левую руку, посмотрела на нее. Пальцы не дрожали.
— Знаешь, вроде помогло.
— Ну и отлично! Старый способ, всегда помогает.
Майор глянул на нее и улыбнулся. Лицо девушки порозовело, из глаз ушло суровое выражение, едва заметная складочка на лбу исчезла.
Марита тоже посмотрела на него и вдруг добавила:
— Но до конца еще не отпустило…
— Еще налить?
— Нет, хватит…
Она встала, подошла к нему вплотную, положила руки на плечи. Заглянула в глаза.
— Думаю, поможет иное средство. И закусывать не надо будет…
Титов заметил лукавую улыбку на ее губах, на миг смутился, но тут же пришел в себя. И сам обнял девушку за талию. Почему бы нет? Это средство и вправду помогает! Да и приятнее, чем спирт.
Она первая поцеловала его. Не разжимая объятий, они дошли до кровати, здесь, помогая друг другу, скинули одежду и упали на широкое ложе.
Занимались любовью с какой-то яростью и упоением. Истово, не жалея сил. Забыв на время обо всем, что происходило, наслаждаясь коротким мигом счастья и услады.
…Они так и заснули в обнимку. Довольные, утомленные, на смятой простыни, с забитым в ноги одеялом. Тандем «лекарств» сделал свое дело…
