5
Полковник Дитрих прибыл в Чернигов к полночи. Заехал в отдел, где, кроме охраны и дежурного, никого не было. Прошел в кабинет, бросил фуражку на стол и расстегнул китель. Взял со стола графин с водой, налил полный стакан и жадно осушил. Пить хотелось давно.
Потом подошел к висящей на стене карте, отодвинул занавески, облокотился на спинку кресла, сложил руки на груди и стал рассматривать знакомые контуры.
…Последняя неделя выдалась для полковника не очень удачной. Партизаны, против которых была нацелена сейчас основная работа всего отдела, вдруг активизировали свои действия, устроив подлинный ад на всех дорогах.
Взлетали в воздух машины, падали с разрушенных мостов поезда, горели фуры с зерном, выходили из строя техника и оборудование на заводах и в мастерских. Гибли солдаты и офицеры вермахта. А с ними заодно и бойцы из местных сил полиции и зондеркоманд.
И все это происходило несмотря на то, что в последние месяцы германское командование прилагало титанические усилия для очистки тылов от партизан. Одна за другой проводились войсковые операции с привлечением снятых с передовой частей. Пехота, танки, авиация, артиллерия — самые боеспособные соединения были брошены против лесных бандитов. Уничтожены и разгромлены десятки баз, убиты сотни партизан, очищены целые районы, но…
Но противник не только не прекратил сопротивления, но даже усилил натиск. Диверсии, засады, налеты следовали один за другим. Дошло до того, что Гитлер лично распорядился навести порядок в тылах армии и выделил для этого дополнительные силы. В канун грандиозного летнего наступления он хотел обезопасить все перевозки и поставки на фронт.
Но полностью выполнить приказ фюрера так и не смогли. Партизаны отлично понимали важность и значимость дорог и цеплялись за них, как грешник за душу. Несмотря на огромные потери, они продолжали наносить чувствительные удары, всегда внезапные, выверенные и оттого результативные.
Ситуация складывалась катастрофическая. Гитлер орал на генералов, ставка рассылала приказы и распоряжения, но улучшение все не наступало.
Доставалось всем. Гиммлер вздувал своих орлов из СД. Канарис по телефону разносил самого Дитриха и его коллег на других участках. Начальство не обращало внимания даже на фактические успехи своих подчиненных, ругало, грозило, требовало.
Дитрих, не привыкший, что на него повышают голос, пусть даже сам адмирал, больше отмалчивался. В конце разноса говорил корректное «слушаюсь, мой адмирал» и клал трубку. Когда особо припекало, выезжал на подконтрольную территорию. Там и работать лучше, и начальство не достанет.
В душе он понимал Канариса — на того давят из ставки. Да еще подковерная борьба с ведомством Гиммлера отнимает силы. СД и абвер чем дальше, тем больше на ножах. К счастью, пока только на словах.
Канариса полковник понимал, но истерию его не одобрял. И продолжал работать, как и раньше. Но с утроенной силой.
Полковник сделал ставку на методичное выдавливание партизан из занятых ими районов. Воздушная и наземная разведки, зачистки населенных пунктов, аресты заподозренных в помощи партизанам, артудары и атаки на обнаруженные лагеря.
Это была одна часть плана. Вторая — действия ягдкоманд, мертвой хваткой вцепившихся в партизан, и создание ложных отрядов народных мстителей. Последний способ — сфера особого внимания Дитриха.
Создание ложных партизанских отрядов дело не новое. В России, Белоруссии и здесь, на Украине, СД и абвер уже создавали подобные формирования. Правда, далеко не всегда они приносили ощутимую пользу.
Дитрих тоже имел подобный опыт. Но его первый отряд был потерян всего через неделю после ухода в лес. Состоял он из десятка русских, бывших полицаев, и пятерых немцев, прекрасно знавших русский язык.
Все вроде было предусмотрено и учтено. Форма, оружие, внешний вид, речь. Для создания нужного авторитета в глазах настоящих партизан лжеотряду позволили пустить под откос состав (порожний, конечно). И отдали на растерзание две подводы, сопровождаемые полицейскими. Русские не очень охотно стреляли в своих, но тем не менее дело сделали.
Через три дня на базу к «партизанам» прибыли двое связных из отряда, действовавшего в соседнем лесу. Их встретили как положено, угостили самогоном, махоркой, накормили (не очень обильно). Командир «отряда» дал добро на совместные действия. Связные послушали, поели, попили и ушли. А через час партизаны нанесли удар по лагерю и перебили почти всех. Ушли только двое русских. Оба ранены, но сумели добраться до ближайшей комендатуры и дать знать Дитриху.
Полковник долго и подробно расспрашивал их о ходе визита и пришел к выводу — подвели… сами немцы. Вернее, их приверженность к традициям. Таким как пить кофе, курить сигареты, чистить обувь.
Партизанские связные, полуголодные, плохо одетые, небритые, мигом учуяли обостренным обонянием запах кофе и дорогих сигарет. Отметили чистые сапоги «командира» и его «заместителя», сытые, довольные лица «бойцов». И раскусили игру.
Это был хороший урок Дитриху — не упускать даже самые незначительные мелочи. И помнить одну истину — в войне на истребление даже малейшие подозрения могут стоить жизни. Партизаны вместо долгого разбирательства решили вопрос просто — на всякий случай убрать непонятных «соседей», а потом думать.
Новый отряд Дитрих создавал почти месяц. В нем, кроме командира и радиста, все были русскими. Многократно проверенными в деле, ярыми противниками большевиков.
Отряд вначале состоял из десятка человек. Никаких громких дел он не совершал. Обстрел подводы с полицейскими, нападение на одиночный пост, кража овса. Постепенно к нему добавились еще семь человек. Вроде как бежавших из плена. «Беглецов» реально держали в городской тюрьме, водили на допросы и били. Создавали нужную легенду. При побеге двоих ранили (одного слишком серьезно, пришлось выводить из игры).
В результате отряд «Мститель» за месяц «боевой» работы заслужил репутацию настоящего борца с захватчиками. О нем заговорили. Дошло до того, что настоящие беглецы из плена каким-то образом вышли на отряд и попросили зачислить их в личный состав. Командир действовал грамотно. Кого-то принял, кому-то отказал, порекомендовал искать другие отряды. И это тоже добавило уважения со стороны партизан и подпольщиков.
Сейчас отряд насчитывал тридцать человек. Из них семеро — настоящие партизаны. Причем четверо местные, которых хорошо знают в районе и городе. Уже приходили делегаты от Попудренко и Федорова, обсуждали перспективы совместной работы. Командир (обер-лейтенант Йоган Мерцель, проживший в России шесть лет) не спешил, размышлял. На совместные операции согласие дал, а на вхождение в бригаду пока нет. Что не вызывало особых подозрений.
* * *
В эту поездку Дитрих как раз встречался с Мерцелем, обговаривал следующие шаги и новые «операции» против захватчиков. Появился реальный шанс выйти на верхушку черниговского подполья и всего партизанского движения. Такой успех имел бы огромный резонанс в Берлине. Вот тогда ни Канарис, ни Гиммлер, ни сам фюрер не смогут утверждать, что Дитрих даром ест свой хлеб.
В Чернигов Дитрих возвращался в неплохом настроении, но сильно уставшим. Однако отдыхать некогда. Следовало еще раз все проверить, уточнить полученную информацию, согласовать действия всех подчиненных подразделений. И обязательно переговорить с начальником гарнизона и местной полиции. Операцию, проводимую ими против партизан, необходимо приостановить. Дабы дать партизанам возможность сменить места базирования отрядов и провести совещание, о необходимости которого говорили информаторы.
Армейское руководство и полиция могли и заупрямиться. В этом случае следовало действовать через Берлин. Но сначала попробовать уговорить, убедить. Тоже нелегкая задача. Все хотят стать единоличными избавителями от партизан, получить награды и почести. Не исключено, что армейские и полицейские чины, СД начнут совать палки в колеса…
Утром Дитрих нанес визит командиру охранной дивизии генерал-майору Теодору Вернхопфсу и полчаса объяснял, почему следует снизить давление на партизан южнее и восточнее Чернигова, а также прекратить пока операцию в районе Остера и Носовки. Генерал — рано располневший здоровяк сорока пяти лет, мрачный и вечно недовольный — не сразу дал согласие приостановить наступление, а потом вдруг предложил вовсе отвести войска в казармы. А всю тяжесть борьбы с бандитами возложить на местную полицию. Мол, пусть русские убивают друг друга, а немцев надо пожалеть.
Поднимать эту тему Дитрих не захотел, сухо распрощался с генералом и покинул его штаб. Вернхопфс вызывал у него чувства брезгливости и отвращения. Хотя надо признать, воевать тот умел. Но при этом проявлял столь чудовищную жестокость по отношению к мирному населению, что даже далеко не сентиментальный полковник терял дар речи. Он знал, что Вернхопфса партизаны зовут не иначе как «баварский палач» и что уже дважды организовывали покушения. Однако генералу пока везло…
Из штаба дивизии полковник заехал в комендатуру, а потом решил пообедать дома. И уж затем ехать в особняк, который занимал его отдел.
«Мерседес» притормозил у подъезда дома. Дитрих вышел из машины, глянул на хронометр. Час у него в запасе. Дитрих отдернул рукав кителя и уже шагнул к двери, которую предусмотрительно открыл шофер, когда за его спиной раздался сильный баритон:
— Господин полковник!
Дитрих обернулся. В нескольких шагах стоял незнакомый капитан в повседневной форме, фуражке, с двумя крестами на груди.
— Капитан Грассе! Разрешите обратиться?
Дитрих оценил бравый вид капитана, награды и уверенное спокойное выражение лица.
— Слушаю, капитан. Вы меня знаете?
…Полковника Титов нашел уже утром, после небольшого променада по маршруту комендатура — управление полиции — особняк абвера. Где именно может быть Дитрих, Титов уже знал. Вечерний вояж помог. В ресторане он познакомился с местными офицерами, и в ходе разговора кто-то упомянул абвер. Ну и всплыл адрес некоего небольшого особняка. Особой тайны из местоположения штаб-квартиры абвера немцы не делали, что существенно облегчило работу Титову.
Утром он и Глемм вышли в город. Титов усадил девушку в кафе неподалеку от особняка, а сам пошел по маршруту. Дитриха нигде не нашел, но на обратном пути заметил «мерседес», который, как он уже знал, принадлежит шефу абвера. Проследить за машиной не составило труда, тем более она скоро встала у двухэтажного дома, не так далеко от особняка. Подав знак Глемм, чтобы была наготове, Титов глянул по сторонам и пошел к машине. Из нее как раз и вылезал полковник в армейской форме. Его лицо было хорошо знакомо Титову.
Подойдя ближе, майор набрал воздуха в грудь и громко произнес:
— Господин полковник!
Тот обернулся, окинул Титова внимательным взглядом, словно припоминая, видел ли этого капитана раньше.
— Капитан Грассе! Разрешите обратиться?
Полковник немного помедлил, бросил взгляд на грудь капитана и наконец ответил:
— Слушаю, капитан. Вы меня знаете?
— Никак нет! У меня для вас срочное сообщение, господин полковник! Если позволите, хотел бы изложить суть дела… наедине.
Титов выразительно посмотрел на воителя машины, замершего у двери.
Дитрих чуть помедлил. Что за срочное сообщение у этого капитана и откуда он его знает? Очередной фокус Берлина, приславшего курьера? Или инициатива этого фронтовика, решившего, что он знает нечто важное для абвера? Не вовремя…
— Х-хорошо, капитан! Пройдемте ко мне.
— Минутку, господин полковник. — Капитан поднял согнутую в локте руку, обернулся и махнул кому-то. Из дверей соседнего дома, где было расположено небольшое кафе, вышла девушка в форме офицера. Она быстро подошла, отдала честь и сказала:
— Лейтенант Хауссер, господин полковник!
Полковник про себя отметил высокий рост, стройную фигуру и красивое лицо этого лейтенанта. Дело принимало уж вовсе странный оборот. Женщина тут при чем?
— Вы приехали ко мне вдвоем? — не скрывая иронии, спросил Дитрих.
Но капитан шутки не поддержал, серьезно смотрел на полковника.
— Да, господин полковник!
— Что ж. Следуйте за мной…
* * *
Полковник занимал большую квартиру на втором этаже дома. Три комнаты, просторная кухня, два выхода. По его приказу в квартиру свезли лучшую мебель, которую смогли найти в городе. Прислуживала немолодая женщина, имевшая немецких предков. Дитрих сам оформил ей лист «фольксдойче» и помог получить специальную карточку. Женщина вела хозяйство, содержала дом в идеальном порядке и была вполне довольна своей жизнью.
Где-то полгода назад гестапо, пожелавшее взять полковника на крючок, решило завербовать женщину, но та сразу сообщила об этом Дитриху. Полковник через Берлин смог урезонить не в меру ретивых «коллег» и вывел домохозяйку из-под удара. И за преданность и честность повысил жалованье.
Сейчас женщина встречала полковника и его гостей у дверей. Поздоровалась, приняла фуражку полковника и замерла в ожидании приказов.
— Фрау Анна, у меня рабочее совещание. А вы поставьте кофе.
Домохозяйка склонила голову и молча удалилась на кухню. Дитрих посмотрел на капитана и его спутницу.
— Прошу в кабинет.
Они прошли в большую, озаренную солнцем, со вкусом обставленную комнату. Большой стол, бюро, два шкафа, сейф, удобное кресло и диван. Дитрих не любил избыток вещей и держал только самое необходимое.
Указав на диван, полковник отошел к окну, выглянул на улицу. Часовой у ограды, по улице идут два солдата, на противоположной стороне в доме тихо. У окон никто не стоит, из-за занавесок не выглядывает.
— Я слушаю вас, капитан. И пожалуйста, покороче, у меня мало времени.
Дитрих бросил взгляд на визитеров и только сейчас отметил тщательно скрываемое ими волнение. Капитан держал себя в руках, но легкий румянец, испарина на лбу и капля пота, стекавшая по виску, выдавали внутреннее напряжение. Да и лейтенант слегка закусила губу и смотрит на него прищуренным взглядом. Чего же они хотят? И кто они?
Словно прочитав его мысли, капитан шагнул вперед и заговорил:
— Полковник Дитрих. Я прошу вас сохранять спокойствие и выслушать до конца. Поверьте, речь идет о чрезвычайно важном деле. Пожалуй, самом важном на сегодняшний момент.
Странное обращение, тон и слова вступления заставили полковника насторожиться. Перед ним явно не армейские офицеры, ибо никогда младший по званию не посмеет так говорить со старшим. Однако… раз они просят…
— Говорите, капитан… или кто вы там?
Он вдруг вспомнил, что один пистолет в застегнутой кобуре, а второй, «вальтер-8», в верхнем ящике стола. Если ситуация выйдет из-под контроля, полковнику придется действовать очень быстро…
Между тем капитан сделал шаг вперед и твердым жестким голосом произнес:
— Я не капитан. Я представитель советской военной контрразведки! Майор Титов.
Дитрих вздрогнул. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Бросив невольный взгляд в окно, попробовал взять себя в руки. Вербовка? Или банальное устранение?
— …Вам нечего опасаться, полковник Дитрих, — продолжил русский. — Я прибыл по приказу своего непосредственного руководства, чтобы сообщить вам чрезвычайную новость и… скоординировать совместные действия…
— Как? — не поверил своим ушам Дитрих. — Совместные?!
— Позвольте мне договорить.
Полковник отошел от окна и встал у кресла. Русский контрразведчик у него дома! Неужели провокация гестапо?…
И вновь русский угадал мысли полковника.
— Я действительно советский офицер. Послан именно к вам. Если о нашем прибытии станет известно вашему и моему верховному командованию… Для меня это конец. Да и для вас тоже.
Столь откровенная речь вызвала усмешку Дитриха. Но тем не менее он немного успокоился.
— Я слушаю, майор!
— Прошу верить моим словам сразу. Доказательства я представлю.
— Говорите.
— Господин полковник, несколько дней назад на планету высадились две группы инопланетян. Это разведка двух воюющих цивилизаций. И они сейчас здесь!
Дитрих открыл рот, желая что-то сказать, но запнулся. Кашлянул, смерил майора взглядом и выдавил:
— Вы… хотите сказать, что к нам прилетели марсиане? Вы в своем уме, майор?
Титов уловил в голосе полковника явную насмешку, но продолжил все тем же размеренным тоном:
— Я просил верить мне! Это правда. К нам прилетели инопланетяне. Не с Марса! Это не шутка и не розыгрыш гестапо. Речь идет о безопасности нашей планеты и угрозе внешнего вторжения цивилизаций, многократно превосходящих нас по уровню развития.
— И где же эти… инопланетяне?
— Одна группа высадилась в тылах Центрального фронта и попала к нам. Вторая сейчас действует восточнее Чернигова. Собирает сведения о планете.
— Вы хотите сказать, что захватили их разведку? — В голосе полковника сквозило недоверие, смешанное с удивлением. — Так?
Титов не успел ответить, Глемм шагнула вперед и сказала:
— Это так! Мою группу русская контрразведка захватила неделю назад.
Дитрих ошарашенно моргнул, повел головой, чувствуя, как давит ворот кителя, расстегнул пуговицу.
— Вы?…
— Второй лейтенант Марита Глемм! Девятая группа третьего отряда отдельной разведывательной бригады планетарных сил Достеи, — отчеканила она. — Как вы говорите — инопланетянка.
Слишком большой объем информации свалился на полковника, чтобы он быстро и четко смог осознать его. Услышанное настолько выходило за рамки здравого смысла, настолько противоречило мировоззрению Дитриха, что он не сразу воспринял слова Титова и Глемм. И где-то с минуту просто молчал, глядя на обоих изумленным взглядом.
Однако выучка и привычка действовать в сложной обстановке сыграли свою роль. И он пришел в себя.
— У вас есть доказательства?
— Хватает. Вы хотите, чтобы мы привели их прямо сейчас, или дадите закончить?
— Приведите хотя бы одно.
Титов посмотрел на Глемм. Та молча подошла к столу, взяла небольшой перочинный нож, стоявший в подставке, расстегнула левый рукав кителя и легонько полоснула лезвием по запястью. Кровь проступила тут же.
Дитрих смотрел во все глаза, не понимая, зачем она это делает. А Глемм вытащила платок, вытерла кровь и поднесла правую ладонь к ране. На глазах полковника кровь вдруг перестала течь, а края раны сошлись. Еще через несколько секунд рана исчезла, оставив после себя едва заметный рубец. Который быстро таял.
— Это демонстрация способностей моего организма, каких нет у вас, землян. Вам хватит для начала?
Полковник сглотнул и кивнул.
— Да, вполне.
— Остальное мы приведем чуть позже. А пока позвольте продолжить.
— Извольте.
— Две противоборствующие цивилизации ищут новые планеты для создания на них колоний. Разведка проводит комплекс мероприятий по проверке таких миров и сбору сведений. Так вышло, что на Землю одновременно прибыли разведгруппы обеих сторон. Как только они свяжутся с центром и передадут координаты планеты, на орбиту Земли выйдут космические флоты. Планете грозит тотальное уничтожение. Нам просто нечего противопоставить им. Уровень развития нашей техники и оружия не позволит нанести даже минимальный ущерб их силам. Мы погибнем все. Советский Союз, Германия, Америка, Япония, Европа… весь мир.
Титов сделал небольшую паузу, и Дитрих тут же задал вопрос:
— Откуда у вас эти сведения? Он них?
Он кивнул на Глемм.
— Да. Нам повезло, и мы смогли застать их группу врасплох. Захватили живыми двух человек.
— Двух?
— Да, — вставила Глемм. — Мой командир второй лейтенант Заремный сейчас находится в тылу Красной Армии в контрразведке. Остальные трое погибли.
— И вы стали сотрудничать с русскими?
В голосе Дитриха послышалось недоверие.
— Стали. У нас нет иного выхода. Согласно нашей концепции, мы стараемся не иметь дела с планетами, где уровень цивилизации достаточно высок. Так что Землю Достея скорее всего оставит в покое. Но Протерис…
— Кто?
— Империя Протерис, наш враг. Так вот Протерис может принять решение на захват планеты. И необходимость уничтожения нескольких миллиардов людей их не остановит. Как только они получат сведения от своей разведки, сюда пришлют целый флот. Вы не продержитесь и дня…
Этому Дитрих поверил. Германия тоже не церемонилась с побежденными, уничтожая не только военных, но и мирное население завоеванных стран. Сам полковник не особо разделял такую политику, но ничего поделать не мог, решения высшего руководства не обсуждают.
— И что же теперь?
— Я объясню. Когда моему начальству стало известно о планах Достеи и Протериса, оно решило, не ставя в известность Москву и политическое руководство страны, своими силами уничтожить источник угрозы. Разведка Достеи частью уничтожена, частью взята в плен и больше не представляет опасности. Но вторая группа действует в тылу немецких войск. Проводить операцию здесь и при этом сохранить секретность мы не сможем. Рано или поздно, но Москва об этом узнает, и тогда…
Дитрих кивнул. Он понял Титова.
— И мы решили на свой страх и риск выйти на вас и предложить провести совместную операцию.
— Именно мне предложить?
— Именно вам. Чтобы вы также организовали поиск и уничтожение разведгруппы Протериса.
— Почему вы уверены, что я не стану докладывать начальству? — прищурил глаз Дитрих. — Откуда такое мнение?
— Мы исходили из здравого смысла. И верили в вашу способность самостоятельно мыслить.
Дитрих позволил себе улыбку.
— Я польщен.
— Это не комплимент! Ваше высшее руководство, узнай оно об инопланетянах, обязательно промедлит, протянет с принятием решения и упустит время, которого и так мало. А может быть, захочет пойти на контакт с Протерисом и выторговать какие-либо уступки.
— А они на это не пойдут?
— Протерис не интересует какой-либо сговор с аборигенами, — жестко сказала Глемм. — Они не станут говорить, они нанесут удар! Вы для них — препятствие, насекомые, которые гибнут под подошвами сапог. С насекомыми не ведут переговоров, их давят!
Тон и слова Глемм покоробили полковника, но он сдержался. Она не оскорбляла его, а объясняла принцип поведения врага.
— И вы перешли линию фронта, чтобы найти меня? А если бы не нашли или вас бы схватили?
— Мы бы погибли. И участь планеты была бы предрешена.
Спокойный тон Титова убедил полковника, что тот говорит правду. Этот русский и его… инопланетная спутница шли на риск и смерть, чтобы разыскать самого Дитриха и сделать ему предложение. Это достойно уважения.
— Что мешает разведчикам доложить в центр прямо сейчас?
— Принцип пространственной связи, — ответила Глемм. — «Окно» откроется через двадцать пять — тридцать часов. И тогда можно будет послать сигнал. До тех пор возможности дать о себе знать нет.
— Что за «окно»?
— Сленговое название момента времени, когда возникает «эффект схождения» координат.
— И до его открытия остается…
— Чуть больше суток. Мы очень сильно ограничены во времени.
Дитрих кивнул. Задумался. Все сказанное очень походило на правду. Как раз потому что выглядело полным бредом. Но!..
Он сперва допускал мысль, что гестапо затеяло очередную игру с целью поймать полковника на крючок или полностью дискредитировать. Или что завистники в центральном аппарате абвера решили убрать Дитриха и поставить сюда своего человека. Однако и те, и другие, реши они провести подобную операцию, действовали бы привычными методами. И никогда не додумались бы до такой легенды. Нашествие инопланетян! Внешняя угроза! У парней Мюллера мозги бы такое не придумали!
Нет, это не проверка и провокация своих. Игра русских? А цель? Завербовать полковника немецкой контрразведки? Или скомпрометировать его в глазах Берлина? Вполне достоверно. Но опять же! К чему такая неправдоподобная легенда? Выходит, этот майор и девица… действительно прибыли к нему с предложением и для совместных действий.
Да! Проще поверить в самые изощренные каверзы гестапо и русских, чем в их рассказ. Трюк с заживлением не очень-то и убедил полковника. Мало ли какие фокусы может показывать человек?! Вон некоторые по углям ходят, в Болгарии на них танцуют! Но они же не инопланетяне!
Словом, пока визитеры полностью полковника не убедили. Но ведь у них есть еще какие-то доказательства?…
— Как еще, кроме фокуса с раной, можете доказать свою правоту? — спросил он Титова.
Тот посмотрел на Глемм и кивнул. Девушка подошла к столу, извлекла из сумки аппарат связи, поставила рядом с бюро.
— Что это?
— Викад. Аппарат связи. Мы организуем сеанс, и вы лично сможете переговорить с начальником управления контрразведки Центрального фронта генералом Вадисом.
— Отсюда? — с недоверием спросил Дитрих. — По этой… штуке?
— Да.
— Но я не знаю голос вашего генерала, как мне понять…
— Вы не только его услышите, но и увидите.
— Что-о?
Вот сейчас полковник был по-настоящему потрясен. Увидеть русского генерала? Как?!
Глемм включила викад, развернула экран и отправила сигнал вызова. На экране вдруг возникло лицо Заремного. Увидев его, полковник вздрогнул. Он до последнего момента не верил, что такое возможно.
— Мирон, как связь? — задала вопрос Глемм.
— Отлично, помех нет. Марита, протерисканцы нас сейчас засекут, давайте быстрее.
— Хорошо. — Глемм повернулась в Дитриху. — Полковник, вы видите моего командира лейтенанта Заремного. Он находится в тылу русских.
— Добрый день, господин полковник, — произнес Заремный.
На небольшом экране Дитрих отчетливо видел лицо, плечи и грудь собеседника. Качество изображения было таким, что он различал даже щетину на скулах. К тому же изображение было цветным.
— Сейчас я поверну монитор, и вы увидите генерала Вадиса. Вы готовы?
— Д-да, — с запинкой ответил Дитрих. Зашумело в голове, и вдруг резко пересохло горло.
Изображение переместилось, и полковник увидел другого человека. Моложавое лицо, зачесанные назад волосы, твердый уверенный взгляд, сурово сжатые губы. Раньше генерала Вадиса Дитрих не видел, фото так и не смогли достать. Но словесный портрет соответствовал.
— Полковник Дитрих? — вдруг раздался сильный голос. — Вы меня… видите?
Говорил генерал на немецком. И судя по всему, такой сеанс для него тоже был в новинку.
— Вижу, господин генерал, — наконец ответил Дитрих.
— Меня уже представили, вас я знаю. Перейдем к делу. Мои люди объяснили вам ситуацию. Понимаю, что поверить им нелегко. Я тоже не сразу осознал такое. Но подтверждаю: все сказанное — правда. Надеюсь, теперь, после приведенных доказательств, вы это поняли?
— Да, господин генерал, — сухо произнес полковник. — Ни у нас, ни у вас, ни у американцев нет такой техники. Это хорошее доказательство.
— Отлично. Хочу также сказать. Если бы я был твердо уверен, что мое руководство правильно и вовремя отреагировало бы на факт появления инопланетян, я бы сразу доложил наверх. Но такой уверенности у меня нет. И я… мы вынуждены предлагать вам, полковник, сотрудничество. Надеюсь, вы понимаете, насколько трудно далось нам такое решение?
— Понимаю, генерал, — кивнул Дитрих; откровенность русского ему понравилась. — Смею заверить, я испытываю такие же колебания.
— В таком случае прошу… предлагаю принять самые срочные и решительные меры по захвату разведки… Протериса. В противном случае мы станем свидетелями вселенской катастрофы. И все наши труды, наше противостояние потеряет всякий смысл. У вас есть верные именно вам люди?
— Есть.
— Я рекомендую обойтись только проверенными, надежными людьми. Во избежание утечки информации и дальнейших осложнений.
— Согласен, господин генерал.
— И напоследок. — Вадис чуть помедлил, словно решая, стоит ли говорить, потом продолжил: — Полковник. Скажу откровенно, если сведения о нашем сговоре попадут в руки моего руководства, я и все, кто в курсе происходящего, практически гарантированно погибнем. Думаю, подобная участь ждет и вас.
Дитрих позволил себе едва заметную усмешку.
— Это так, генерал. Гестапо, Моабит и виселица.
— Именно. Мы оказались в одной лодке и плывем вместе против течения. И если погибнем, то все. Поэтому надо сделать все возможное, чтобы спасти планету и свои жизни.
— Совершенно с вами согласен, господин генерал.
— В таком случае у меня все. Остальное расскажут мои представители. Я также прошу вас, полковник, после завершения… операции помочь им вернуться домой.
Дитрих коротко склонил голову.
— Слово офицера!
— Успеха!
Изображение скакнуло, лицо генерала исчезло. Появился Заремный.
— Я заканчиваю сеанс. Марита, протерисканцы нас скорее всего засекли. Теперь они знают, где ты. Поторопитесь. Я все время на связи.
— Хорошо.
Пока Глемм убирала аппаратуру, Дитрих смотрел на нее, прокручивая в голове недавний разговор. Что ж, столь наглядная демонстрация чудо-техники развеяла последние сомнения полковника. А слова русского генерала заставили проникнуться серьезностью проблемы.
Дитрих посмотрел на Титова.
— Сколько у нас в запасе времени?
— Сутки. Но чем раньше мы начнем, тем больше шансов на успех.
— Это понятно. Ладно. Мне надо немного подумать. Присаживайтесь…
Дитрих сел в кресло, положил руки перед собой и слегка прикрыл глаза…
Та-ак… Значит, инопланетяне! Со страниц дешевых бульварных книжонок шагнули в реальность. Да еще как шагнули! Выходит, не сказка, не выдумка перепивших и нанюхавшихся кокаину писак! А он сперва решил, что гестапо задумало удивить нестандартным ходом. Зря думал, старые недруги используют проверенные методы. Ладно, бог с ними. Что дальше-то?…
Устроить облаву? Это несомненно. Только кого привлечь? Гарнизон? Части по охране тыла? Местную полицию? Не пойдет. Через пять минут гестапо будет знать обо всем. И немедленно вмешается.
И секретность не сохранить. Раззвонят на всю Германию, дойдет до Берлина, а там и до фюрера. Как тот отреагирует? Ну, уж без истерики не обойдется. После Сталинграда и покушения у него редкое совещание проходит без нервного спектакля.
Кто тогда?
Полковник старательно перебирал кандидатуры, но никого подобрать не мог. Остается только один вариант. Один человек. Курт Хартманн. Его друг детства, а теперь уже майор, командир отдельного ягдотряда, бывшего в личном подчинении полковника. Старина Курт. Да, пожалуй, никто иной с такой задачей и не справится.
Хартманн — единственный человек, которому Дитрих доверял как себе и даже больше.
…Курт Хартманн был в своем роде уникальным человеком. Выходец из зажиточной семьи, он все детство провел в небольшом городке. Его хобби был лес. Он сдружился с немолодым, мрачноватого вида егерем и до пятнадцати лет каждое лето проводил в его владениях. Ходил на охоту, отслеживал поголовье лосей и кабанов, отстреливал волков, медведей. Ставил силки на тетеревов и глухарей, капканы на лис.
Столь странное увлечение сына совершенно не беспокоило отца. Тот даже был доволен, что Курт увлечен лесом, спортом и учебой, а не убивает время в компании ровестников-шалопаев.
Большие физические нагрузки, свежий лесной воздух, чистая сытная еда сделали свое дело. К восемнадцати годам Курт превратился в крепко сбитого, прекрасно тренированного парня. Он превосходно ходил на лыжах, метко стрелял, быстро бегал. Его глаза были зоркими, тело сильным, ум, развитый учебой, — острым, живым.
В школе Курт слыл отшельником, однако всегда был в центре внимания. Одноклассники искали его дружбы, девушки — его внимания. Но Курт не спешил заводить друзей и подруг среди одноклассников. Из всех он выделял только молодого Германа Дитриха. Видимо, потому что тот тоже слыл отшельником. Сын военного, Дитрих уделял основное внимание армии и всему, что с ней было связано. Разница в два года не мешала их по-мужски сдержанной дружбе.
После окончания школы Дитрих встал в строй и потерял из вида Хартманна. Вновь встретились они лишь в двадцать восьмом году, когда Курт тоже вступил в армию. Через три года, уже офицером, он внезапно ушел в запас.
Беспокойный непоседливый характер и тяга к приключениям не давали ему долго сидеть на месте. В тридцать третьем он вдруг уезжает в Боливию, где участвует в боливийско-парагвайской войне. Свою роль в этом сыграло знакомство с инженером Брандом. Тот в свою очередь знал Ганса Кундта, начальника Генерального штаба боливийской армии.
Два года Курт провоевал за Боливию в этой «банановой» войне, стал командиром роты. Чудом избежал плена, в который угодила почти вся армия. И разочарованный покинул Латинскую Америку.
В Германию Хартманн вернулся в начале Второй мировой войны. Сперва жил у родителей, потом в Берлине. Там его и разыскал Дитрих, к тому моменту майор абвера. Именно он уговорил Курта вновь встать в строй. Хартманн долго не давал согласия, но в сороковом все же надел погоны.
Войну с Россией он встретил обер-лейтенантом, командиром разведроты. Потом было ранение, к счастью, несерьезное, месячный отпуск на родине и новое предложение Дитриха — возглавить вновь создаваемую ягдкоманду для противодействия партизанам. Выросший в лесу Хартманн лучше других знал, как противодействовать партизанам.
С тех пор они воюют вместе. За два неполных года Хартманн стал майором, сейчас под его командованием ягдотряд, состоящий из четырех ягдгрупп, плюс нештатный минометный взвод.
Знаток леса, опытный воин, умелый и находчивый командир, Хартманн доставил много хлопот местным партизанам, свел на нет их активность в своем районе и заставил сменить места дислокаций уже два партизанских отряда. Ибо те ничего не могли противопоставить небольшим, но отлично подготовленным группам охотников, знавших леса лучше, чем местные жители.
«Да, — подумал полковник. — Курт — лучшая кандидатура. К тому же единственная. Интересно, как он воспримет информацию о присутствии здесь русского и инопланетянки? Поверит ли?…»
Эта мысль заставила Дитриха скривить губы. Он открыл глаза и посмотрел на терпеливо ожидавших Титова и Глемм. Потом снял трубку телефона и набрал номер своей резиденции.
— Алло! Альфред? Дитрих у аппарата. Есть новости?… Нет? Ладно. Разыщи Хартманна. Да, он должен вернуться. Пусть немедленно едет ко мне домой. Да, я там. И еще, для всех я на выезде. Даже если будут звонить из Берлина. Фиксируй звонки, но ни с кем меня не соединяй, разве что фюрер позвонит. Понял? Все.
Он положил трубку и взглянул на Титова.
— Вы можете точно определить местонахождение этой группы?
— Да.
— С точность до двух метров, — добавила Глемм. — Если их аппаратура будет в активном режиме. Когда техника отключена, срабатывает система маскировки. Но протерисканцы проводят разведку и вовсю задействуют аппаратуру. И еще хочу предупредить. Протерисканцы тоже смогут засечь наше приближение.
Полковник нахмурился, недовольно качнул головой.
— С какого расстояния?
— Если у них уцелела вся аппаратура, то как минимум с сорока километров.
— Незаметно к ним не подойти… — невесело констатировал полковник.
Он вышел из-за стола, обошел его и присел на краешек. Сложил руки на груди, поочередно посмотрел на Титова и Глемм.
— Вот что… дамы и господа. У меня под рукой есть только одно подразделение, полностью подчиненное мне, которое будет гарантированно держать язык за зубами. На него я могу полностью положиться. Сами понимаете, привлечение других сил поставит нас всех на грань провала. Мы… попробуем поймать и уничтожить этих…
Он запнулся, посмотрел на Глемм. Та подсказала:
— Протерисканцев.
— Именно. Но дать гарантию, что мы это сделаем, я не могу. Авиацию не привлечь, танки в лес не пройдут. Так что… Сейчас сюда прибудет мой человек, и я вас познакомлю. Именно его людям идти в бой. Так что, пожалуйста, доведите до него все, что касается вооружения, специального оборудования, численности и тактики этой… разведгруппы. А потом мы вместе подумаем, как и что сделать.
— Конечно, — кивнула Глемм. — Я дам полный расклад по вооружению и оснащению их группы.
— Прекрасно. А пока… Как вы добрались до Чернигова? Чисто? Хвост не привели?
Титов глянул на Глемм, чуть помедлил, потом ответил:
— Чисто. И линию фронта перешли, и дальше… в Нежине сменили легенду. Сюда приехали вчера днем.
Полковник уловил легкую заминку при ответе и понял, что в понятие «чисто» русский вложил определенный смысл. Видимо, по дороге он кого-то убрал. Но говорить об этом не хочет, чтобы не накалить обстановку. Дитрих отлично понимал, что ничего другого ожидать нельзя. Невозможно преодолеть такой путь и ни разу не применить силу. Это война, а не прогулка. И все равно на душе стало тяжело.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, он задал еще один вопрос:
— Где остановились?
— На квартире, почти в центре города.
Майор назвал адрес и имя хозяйки квартиры. Дитрих кивнул. Эту женщину он знал.
— Она работает на абвер, но пока ничего интересного не сообщала. Так… информатор. Вам повезло. Если она вдруг и захочет поведать о вас, я заблокирую информацию. Эту ночь вам придется провести там же. Раньше завтрашнего дня мы все равно не начнем. Возможно, имеет смысл предупредить ее, чтобы держала язык за зубами?
— Не стоит, — подал голос Титов. — Тогда она точно насторожится. А так мы обычные постояльцы. И вряд ли вызовем хоть какие-то сомнения.
После недолгого раздумья полковник признал правоту русского. Посмотрел на часы.
— Хартманн явится через тридцать — сорок минут. Предлагаю пока пообедать.
— Неплохо бы…
— Я отдам распоряжение…
Дитрих вышел на несколько минут — переговорить с домохозяйкой. Титов и Глемм сидели молча. Потом девушка посмотрела на майора.
— Он вроде помогает нам искренне…
— Не знаю, Марита. Он немец, враг. Но понимает, что только вместе мы сможем отвести угрозу. Вадис просчитал верно — полковник поймет и поверит нам. А доказательства убедят, что мы говорим правду. Но вот что он сможет сделать? Его силы ограничены…
— И все же это лучше, чем ничего…
— Да.
— Мне как-то не по себе, — поежилась девушка. — Я впервые в такой ситуации. Да еще одна.
Майор улыбнулся, развел руками.
— Поверь, и я впервые в таком положении. Раньше как-то инопланетян не встречал. И не готовил совместно с немцами операцию по их поимке. Так что нам обоим нелегко.
— Но ты на своей планете.
— А что это меняет? Как раз моя планета под угрозой. Если план сорвется, сколько? Пять часов им надо?…
— На что надо пять часов? — громко спросил вошедший незаметно Дитрих.
Глемм вздрогнула, обернулась. Вид у полковника был мрачный, на лице озабоченное выражение.
— Пять часов на уничтожение планеты, — вместо нее ответил Титов. — С применением самого мощного их оружия. Пять часов — и Земли не станет. Вместе с Советским Союзом, Германией, вместе с нашими армиями, флотами, танками и самолетами…
Полковник тяжело посмотрел на Титова, перевел взгляд на Глемм.
— Это правда?
— Да, — тихо ответила она. — Удар будет нанесен из космоса. Вы даже не поймете…
Дитрих прошел за стол, сел в кресло и выложил большие руки перед собой. С минуту молчал, потом поднял взгляд и негромко попросил:
— Расскажите о… вашем мире, фройляйн…
