4
— Они в Чернигове! — сообщил Заремный Парфенову.
Тот бросил нож, которым чистил картошку, и прошел из кухни в комнату. Встал рядом с Заремным, чуть прищурил глаза, глядя на монитор. Синяя точка застряла рядом с неровным контуром, обозначавшим город.
— Уже там? — уточнил он.
— Практически. Более точно не скажу, но или на окраине, или движутся к центру. Долго они добирались. Почти три дня.
— А что ты хотел? Это у вас раз — и на другом конце галактики! — фыркнул Парфенов. — А у нас даже самолеты больше пяти-шести сотен километров в час не летают. Война, тылы вражеских войск. Забрасывали бы самолетом, еще вчера бы были на месте.
Заремный кивнул. Да, скорости землян пока не дотягивают даже до скорости прогулочного мобиля.
— Теперь можно в течение суток ждать от них доклада. Когда Дитриха найдут.
— Может, и раньше, — вставил Парфенов, потом вздохнул. — Если найдут. Ладно, ты посмотри пока за ними, а я начальству доложу. А то небось тоже нервничают.
Заремный пожал плечами. Связь с руководством на Парфенове, пусть докладывает. Хотя радовать пока нечем. Приезд в город еще ничего не значит.
Взгляд лейтенанта переместился на черную точку, медленно двигавшуюся километрах в пятидесяти восточнее Чернигова, неподалеку от города Мена. За последние двое суток разведгруппа Протериса совершила неплохой вояж по окрестностям Чернигова.
Судя по всему, добывали информацию у разных источников, не ограничивая себя в выборе «языков». Зная несколько прямолинейную, нагловатую манеру действий протерисканцев, можно ожидать от них нечто подобное. Хотя… поняв, куда их занесло, протерисканцы должны были поумерить пыл и вести себя более осторожно. По крайней мере до открытия «окна». Интересно, что они там наработали и к какому выводу пришли? Если вдруг решат, что Земля не пригодна для колонизации, можно всю операцию сворачивать. Но как это узнать?
Заремный усмехнулся. Выйти на связь? Открыто спросить: «Что, ребята, уходим или остаемся?» А ведь с них станется устроить схватку. Вызвать с орбиты поддержку и попробовать уничтожить противника. Три боевых пехотных робота способны наделать много дел. Земляне их, конечно, уничтожат, возможности есть, но потеряют немало народу.
Стукнула дверь, послышались неторопливые шаги Парфенова. Видимо, уже сообщил начальству. И теперь браво ковыляет обратно.
Процедуры Заремного принесли свои плоды, Парфенов не только встал на ноги, но уже довольно бодро ходил. Бегать, правда, не мог, зато делать легкую зарядку — вполне. Они оба ее и делали каждый на свой лад. Заодно Заремный познакомился с местной системой физической подготовки и поддержания формы. Надо признать, земляне достигли в этом деле немалых успехов.
Отключив компьютер, Заремный встал, махнул пару раз руками, разгоняя кровь, и вышел на кухню. Парфенов уже колдовал у ведра. Увидев Заремного, сказал:
— Все сообщил. Вечером, может, полковник заедет. Хочет сам посмотреть.
— Пусть смотрит.
Заремный присел рядом с лейтенантом, глядя, как тот ловко управляется с ножом и картофелиной.
— Ты меня обещал научить так же.
— Картошку чистить? Можно. Садись. Нож в правой руке, картошка в левой. Окуни ее сперва в воду, обмой. Вот… Теперь смотри! Срезаем тонкий слой кожуры, как можно тоньше! Вот так — раз, раз!
Заремный внимательно смотрел на руки Парфенова, поражаясь ловкости, с какой тот очищал овощ. Его самого руки пока подводили, лента кожуры была то короткой, то слишком толстой. Пару раз он резал руки острым как бритва ножом «финкой». Правда, рану тут же заживлял, вызывая восторг Парфенова.
— Не сжимай ее так сильно, это не гиря! Мягко. Как пистолет держишь! Давай, раз! Да, так. Поворачивай!.. А вот глазки надо вырезать.
— Что-о?
— Глазки! Вот эти черные! Вот так!
И Заремный старательно вырезал глазки. Для него это было вроде как игра. Готовить сам он, конечно, умел. Но это были простейшие действия с контейнерами, содержащими полуфабрикаты из армейского рациона. А тут чуть ли не первобытные ритуалы. Интересно!
Ему и в голову не приходило, что вот этот картофель для многих по обе стороны фронта был едва ли не главным продуктом питания, а самым насущным вопросом бытия стала борьба с голодом. И не все эту борьбу выигрывали…
Но такими вопросами он не задавался, с интересом смотрел на Парфенова, восхищаясь его ловкостью, умением и виртуозным обращением с ножом…
Мысли о собственных проблемах, о неудачной разведке, о задании, которое выполняет его подчиненная Глемм в нескольких сотнях километров, и о том, чем все это может закончиться в случае неудачи, ушли на второй план…
…На этот раз поезд был заполнен на две трети. Сегодня мало кто хотел ехать в Чернигов. И Титов с Глемм сидели в купе вдвоем. Пользуясь моментом, Марита завалила майора вопросами. Кто такие полицаи? Почему партизаны ведут такую войну? Почему их все боятся? Кто такие каратели? Зачем русские убивают русских? И много других. Титов отвечал откровенно, не стесняясь подробностей и не очень приятных моментов.
Глемм, ошарашенная таким наплывом информации, слушала внимательно, с ее лица не сходило изумленное выражение. Если бы не постоянные напоминания Титова, она бы перешла на повышенный тон.
Целый мир, незнакомый, непонятный, неясный, со странными обычаями, привычками, условностями, открылся ей. И все это нужно было понять, осознать. Или просто принять как данность. Что не так просто.
* * *
…Жестокость в обращении с мирным населением ее потрясла. Известие о концентрационных лагерях вызвало шок. Целенаправленно уничтожать десятки тысяч людей, да еще такими изощренными методами! Зачем? Для освобождения территорий под заселение своих граждан не нужны газовые камеры, пытки, яды. Хватит простых расстрелов. Даже протерисканцы никогда не использовали пытки и мучения. Насколько известно, они проводили массовую «зачистку» только однажды и уничтожили около полусотни тысяч аборигенов. Зверства же гитлеровского режима выходили за рамки здравого смысла.
И с предателями из числа русских ничего не ясно. Для Глемм было непривычным видеть многочисленные примеры измены своему народу, стране. В войне двух цивилизаций, где линия соприкосновения противоборствующих сторон находится на спорной планете, фактов перехода на сторону врага не зафиксировано. В плен солдаты и офицеры попадали, это правда, года полтора назад был даже произведен обмен пленниками на орбите соседней планеты. Но воевать на стороне противника?… Как? Зачем?
А здесь отряды, составленные из местных сторонников немцев, зверствуют по отношению к населению и партизанам даже больше, чем их новые хозяева! Откуда такая злоба на свой народ? На ни в чем не повинных женщин, детей, стариков?
Можно, конечно, предположить, что майор обманывает. Но Марита видела, с какой болью он рассказывал ей все. Заподозрить в обмане трудно. Да и зачем ему врать? Перетянуть на свою сторону? Но что ему с симпатии одной инопланетянки?
Да Глемм и сама видела этих самых полицаев. Видела вагоны с пленными, одетыми в полосатую робу. В узкие, забранные решеткой оконца выглядывали изможденные, бледные, худые лица.
После того, как состав с пленными прошел, Титов минут двадцать сидел молча, играл желваками. На его лице была такая мука, что Марита не решилась ничего спрашивать. А потом он сам все рассказал.
Как понять происходящее? Как осознать? Или вовсе не стоит этого делать? Майор предупредил, чтобы она глубоко не вникала во все. Чтобы не начать ненавидеть немцев. Ведь с ними предстоит еще работать.
— Забудь пока, — сказал он. — Не думай. А то будешь волком на них смотреть, ничего хорошего не выйдет. Я и сам себя успокаиваю постоянно. Не то возникает желание выхватить оружие и стрелять, пока самого не убьют.
И Марита попробовала не думать. По крайней мере не переносить мысли на эмоции. Хотя отвращение к тем, кто убивает мирных жителей, не проходило.
…Первым делом Титов решил найти жилье. Причем как можно дальше от центра. Еще на вокзале он поинтересовался, где есть пансионы, отели, гостиницы. Ему дали пару адресов, а также порекомендовали зайти в комендатуру.
Титов поблагодарил, но последний совет проигнорировал. Вставать на учет в его планы не входило. Если все пройдет нормально, Дитрих позаботится о жилье и легализации «гостей». Если нет… ну, либо они сумеют уехать, либо… Но это крайний вариант.
Избегая центра города, Титов и Глемм дошли до первого адреса. Там был офицерский отель, расположенный очень удачно рядом с рестораном. Удачно для приезжающих, но… Слишком много людей, слишком шумно. Не подойдет.
Словоохотливый портье подсказал адрес частного пансиона в северной части города. Мол, держит его проверенный человек, ярый сторонник Германии. И берет недорого. Титов поблагодарил, но и этот вариант пропустил. Особо ярых сторонников следовало опасаться, неровен час начнет доносить на постояльцев.
Бродить по городу дальше с чемоданами не имело смысла. Титов решил пообедать в небольшом частном кафе, оставить там вещи и уже налегке продолжить поиск.
Кафе с нейтральным названием «Десна» стояло на углу улицы. Небольшой зал, семь столиков. Все сверкает, словно вымыли только что. Скатерти белоснежные, салфетки в ажурных подставках. На стенах цветы. Хозяин заведения в накрахмаленном фартуке за стойкой бара излучает добродушие.
Заняты два столика, обедают какие-то гражданские и худощавый очкарик-ефрейтор. Увидев новых клиентов, да еще офицеров, хозяин поспешил к ним с приторной улыбкой, на ходу приговаривая «Guten Tag!».
Титов напустил на себя высокомерный вид и холодно спросил:
— Пообедать можно?
— Да, господин капитан! Что изволите? Прекрасные блюда, настоящие немецкие колбаски, свежее пиво! Кофе!
Титов, продолжая играть, чуть брезгливо оглядел гражданских, вопреки обыкновению те ответили смелыми взглядами. Ефрейтор, заметив взгляд капитана, вскочил, вытянулся в струнку и после кивка сел обратно.
Хозяин провел их за угловой столик, где были две стойки с цветами. Помог поставить чемоданы. Тут же его помощник, видимо, сын — здоровый двадцатилетний парень, — принес меню.
Глемм смерила его недовольным взглядом и вдруг вспомнила другого парня — партизана, налетевшего на них в Нежине. Тот тоже молод, но не так откормлен. И он воюет за свою Родину, а этот?!. Служит захватчикам! Как это понять?
Заметив недовольный взгляд женщины-офицера, парень смутился, покраснел и согнул спину в угодливом поклоне.
— Вот, господа… и дамы. Если желаете, борщ, самый натуральный. Из свинины! Если желаете суп…
— Не надо! — отрезал Титов. — Борщ! Я уже знаю это блюдо, и оно мне по нраву!
Поощренный хозяин быстро назвал вторые блюда. Когда гости сделали выбор, предложил водку, коньяк, вина. И заверил, что все принесут очень быстро.
И вправду борщ, а за ним жареные колбаски с тушеной капустой принесли сказочно быстро. Проголодавшиеся «офицеры» с удовольствием ели, не забывая делать это спокойно и размеренно. Титов помимо всего успевал отслеживать обстановку в кафе и на улице. Но ничего особенного не происходило.
Гражданские ушли, ефрейтор еще сидел за столом, пил кофе. Через десять минут зашли два лейтенанта, видимо, завсегдатаи. Увидев старшего по званию, откозыряли, одарили Глемм слащавыми взглядами, заказали пиво и колбаски и стали вполголоса обсуждать свои дела.
Марита за весь обед не произнесла ни слова, ела молча, даже по сторонам не смотрела. Видимо, не отошла от рассказа майора. А может, просто проголодалась.
Титов тем временем прикидывал, как быть с жильем. До ночи ходить бессмысленно. Надо решать вопрос быстро. Видимо, все же придется нанести визит в комендатуру. Там точно подскажут подходяще место. Но если идти, то одному. Если вдруг и ищут двух переодетых в немецкую форму диверсантов, то лучше попадать в поле зрения одному. Хитрость не бог весть какая, но какое-то время выиграть поможет.
Уже расплачиваясь, Титов небрежным тоном, словно вспомнив о чем-то не важном, сказал:
— Да, милейший. Я оставлю у вас на время чемоданы. Пока не найду подходящее жилье.
— Господин капитан ищет квартиру? — вскинул бровь хозяин.
— Верно.
— Тогда господину капитану, может быть, подойдет одна комната? Это совсем рядом отсюда, через три дома. Хозяйка — вдова уже преклонного возраста, очень надежный человек, когда-то пострадала от рук большевиков. У нее трехкомнатная квартира, вернули после прихода немецкой армии. Очень аккуратная и обязательная женщина.
Предлагаемый вариант подходил по всем параметрам, даже не верилось. И вид у этого… ресторатора какой-то довольный. С чего бы вдруг?
Майор покачал головой, потом вдруг прихватил пальцем за фартук хозяина и слегка подтянул к себе.
— А скажи-ка… ми-лей-ший! Кем тебе доводится эта почтенная дама?
Хозяин поперхнулся, выпучил глаза, как вареный рак. Не ожидал, что его расколют так быстро. Но под таким пристальным взглядом врать не посмел.
— Э-это… моя двоюродная тетка. Правда, господин капитан! Она сдает комнаты, а я…
— А ты по знакомству подкидываешь ей клиентов. За плату. Ну?
— Так точно, господин капитан! — вздрогнул хозяин. Мясистое лицо приобрело прежний розоватый оттенок. Испуг прошел.
— Каналья! Что ж, посмотрим на эту почтенную даму и на ее квартиру. Но если ты соврал!.. Смотри!
— Да как же так? Да разве мы посме…
— Хватит! Держи деньги. И скажи своему отпрыску, чтобы донес чемоданы. Живо!
— Сейчас все сделаю, господин капитан!
Удачная сделка и явная выгода вернули ему уверенность. Он щелкнул пальцами, прибежал давешний парень, выслушал отца, легко поднял чемоданы и замер в ожидании.
Титов и Глемм неторопливо вышли из кафе, провожаемые поклонами хозяина, и спокойно пошли за парнем. А тот семенил впереди, нагруженный не таким уж большим весом. Все как и положено — представители высшей расы руководят, остальные подчиняются…
Хозяйка квартиры и впрямь оказалась дамой преклонного возраста. Однако далеко не старухой, как ее оборотистый родственничек умолчал. Ей было около шестидесяти. Невысокая, с прямой спиной, гордо вскинутой головой. Тонкие черты лица, уверенный взгляд. Волосы подкрашены, сухие губы подведены. Одежда чистая, опрятная.
Она легким наклоном головы встретила гостей, выслушала парня и, повернувшись к Титову, на чистом немецком произнесла:
— Добрый день, господин капитан и фройляйн лейтенант! Меня зовут Элеонора Каменецкая. Комната, которую я вам хочу предложить, просторная, светлая. Думаю, вас устроит.
Ее немецкий, поведение, умение себя держать наводили на мысль, что в прошлом эта «вдова» была отнюдь не простой женщиной. Как бы еще не дворянкой. Понятно, почему она пострадала от советской власти, понятно, почему ее ненавидела. А может, и не ненавидела, просто не принимала.
Комната действительно была хорошей. Большие окна, светлые тона обоев, мебель в отличном состоянии. На стенах два ковра, палас на полу. Большая кровать у противоположной от окна стены, тяжелые занавески. Чистота и порядок.
— Обычно я сдаю две комнаты, причем одиноким мужчинам, но сейчас в другой ремонт, так что вы будете единственными жителями. Думаю, вас это устроит.
— Нас это устраивает, — кивнул Титов. — Тем более мы ненадолго.
— Прекрасно! — тоже кивнула она. — В таком случае будем считать, что вы вселились. Иван!
На зов пришел парень, вопросительно и немного заискивающе посмотрел на женщину.
— Ставь чемоданы здесь.
Хозяйка повернулась к Титову.
— Обедать будете у меня?
— Как выйдет. Завтракать точно.
— Хорошо. Иван, скажи отцу, пусть доставляет продукты для завтрака и ужина.
— Да, Элеонора Витольдовна, — почтительно сказал парень.
Судя по всему, он ее уважал и даже боялся. Ничего себе вдовушка!
— Белье я меняю по утрам, делаю приборку тоже утром, — сообщила она Титову. Потом перевела взгляд с него на Мариту и обратно и добавила: — Вторую кровать ставить, видимо, не имеет смысла?
— Вы верно рассуждаете, фрау Каменецкая, — легонько улыбнулся Титов. — Похвально.
Что-то такое было в ее взгляде, что Титову не понравилось. Какое-то недоверие и непонимание.
«Как бы не разоблачила нас эта дворянка, — встревоженно подумал он. — Уж настоящих немцев она повидала, знает их привычки, поведение. Ладно, нам бы до завтра продержаться, а потом все станет не важно…»
* * *
Оставшись одни, они привычно разобрали чемоданы, потом Глемм проверила комнату на наличие подслушивающих устройств. А потом коротко обсудили дальнейшие планы.
— Ты сидишь дома. Чтобы хозяйка не лезла, скажешь, что нездоровится. А я, пожалуй, пройду по городу. Попробую узнать, где может быть Дитрих.
— Хорошо.
— Аппаратуру спрячь, дверь закрой. Оружие держи под рукой. С хозяйкой — построже. На вопросы не отвечай. А то расколет тебя быстро.
— Я запомнила.
Марита подошла к нему, положила руки на плечи и легонько поцеловала.
— И ты береги себя.
Титов, слегка опешивший от такой ласки, только кивнул. Надел фуражку, проверил оба пистолета, поправил портупею и вышел из комнаты.
Пора переходить к основной части задания. К поиску полковника абвера Дитриха.
В принципе Титов знал, где расположены комендатура, штаб местной воинской части, управление полиции, гестапо, городская тюрьма. Знал, где находится отдел абвера. Но вот где именно бывает Дитрих, сказать сложно. Тот редко сидит на одном месте, часто уезжает, что вполне понятно при его работе. Вычислить появление полковника — дело не такое легкое. Тут нужен точный график его передвижений, постоянная слежка за зданием, где размещен абвер, и обычное везение.
Праздная прогулка по улицам сразу выдаст в нем приезжего, к тому же не очень загруженного делами. В принципе в этом ничего страшного нет, но Титов не хотел, чтобы его сразу опознали как новичка.
Немецких солдат и офицеров в Чернигове было больше, чем в Конотопе. В основном из местного гарнизона, но попадались и приезжие. Пехота, танкисты, артиллеристы, связисты, летчики, представители тыловых служб. Мелькали мундиры СД. Несколько раз Титов видел хромающих офицеров, с повязками через грудь — раненые, выздоравливающие.
«Пожалуй, зря я так переживал, — думал он, шагая по улицам и периодически вскидывая руку в приветствии. — Никто особо смотреть на меня не будет. Даже гестапо. Просто нереально проверять каждого без особых подозрений. А что подозревать? Форма, знаки различия в порядке, документы тоже. Поведение обычное. В принципе можно и в ресторан зайти, и в кафе, а то и в казино. Может, где и мелькнет фамилия полковника. Или кто-то упомянет абвер. Только не лезть с расспросами, не пороть горячку. Никуда Дитрих не денется… если он в городе. Кстати, полковник сам может бывать в заведениях. Что в этом особенного? Тогда это будет большая удача!..»
Фото Дитриха ему показывали, и он хорошо запомнил чуть вытянутое лицо, тонкий прямой нос, округлый подбородок, слегка больше нужного выпирающие скулы. Отстраненный взгляд серых глаз, зализанный пробор темных волос. Лощеный, надменный, как и все выходцы из аристократии.
Нет, такой по кабакам и дешевым кафетериям шастать не будет. Такой если и пойдет, то в места, где собирается местная элита. А кто у нас в элите Чернигова? Военный комендант, командир части, представители Берлина, штабные, причем не ниже майора. Может, кто еще. И где они чаще всего бывают?
Это Титов узнал быстро. Из подслушанных разговоров за соседними столиками, из коротких бесед с офицерами. Да и просто наблюдая за перемещениями немцев.
Как оказалось, приезжих здесь хватает, не один Титов совершал променад по улицам. Майор почувствовал себя увереннее и уже свободнее бродил по городу. Пока не увидел, как по одной из улиц гонят колонну русских пленных.
…В рваных окровавленных гимнастерках и брюках, в полосатых робах, босые, с в кровь сбитыми ступнями, с исполосованными руками и спинами, с синяками на лицах. Они шли, вернее, медленно бежали, подгоняемые грозными окриками охраны, глядя в землю перед собой. На плечи нерасторопных со свистом падали плети, вырывая из ткани куски, а из плоти — окровавленные клочья. На брусчатке оставались красные пятна. Собаки, лениво трусившие на поводках, водили носами по этим пятнам и зверели от запаха крови.
Прохожие из гражданских опускали головы и спешили пройти мимо, а немецкие офицеры останавливались и наблюдали за изможденными русскими с выражением брезгливости и пренебрежения. Впрочем… не все.
Два танкиста, вышедшие из дверей кафе, смотрели на пленных мрачно и… с жалостью. Фронтовики, привыкшие смотреть на врагов сквозь прицелы, они уважали его. Там, на передовой, врага уничтожают. Но издеваться над пленными! Это было выше их понимания.
Титов замер на месте и прилагал неимоверные усилия, чтобы сохранить на лице легкую усмешку. А сам закусил губу, моля несуществующего бога не дать взреветь в ярости и не снести голову ближайшему конвоиру.
— Вот суки, что с людьми делают! — раздался за спиной приглушенный, полный ярости шепот. На русском языке.
Майор сдержал вполне естественное желание развернуться. Он ведь немец, русского языка не понимает. Проводив взглядом колонну, медленно, словно делая одолжение, повернул голову. Метрах в десяти у дверей двухэтажного дома стояли мужчина лет тридцати и женщина, его ровесница. Между прочим, мужчина в форме полиции — в бриджах, черном кителе с повязкой на левой руке, с карабином на плече. Непомерно большие сапоги плохо вычищены, на лице трехдневная щетина. Женщина закутана в платок по самые брови, но из-под края платка выбиваются роскошные светлые волосы.
«Ну вот, у партизан свои люди везде, даже в полиции! — тепло подумал майор, все еще держа высокомерное выражение на лице. — Может, и помогут этим… пленным бежать. А тебе, приятель, надо поаккуратнее быть. И следить за собой. Неровен час раскроют…»
Бросив на полицая и женщину угрюмый взгляд, Титов пошел прочь, чувствуя, что эта парочка смотрит на него.
* * *
— …Дитриха не видел, — сказал он уже на квартире Марите. — Но где может быть, знаю. К вечеру пройдусь еще. Что у тебя?
— Ничего, — пожала та плечами. — Я сообщила Заремному о нашем прибытии. Перечитала газеты. Послушала выступление фюрера. У него очень энергичный, заводной голос. И как зрители орут!..
— Да уж, орать они умеют. Как хозяйка?
— Угостила кофе. Попробовала разговорить, но я… как это… брить, подб…
— Отбрила!
— Да! Отбрила ее сразу. Поблагодарила за кофе, сказала, что ужасно устала от этих переездов и что местный воздух действует на меня раздражающе.
Титов усмехнулся. Новоиспеченный «лейтенант» быстро входит в роль. Главное — не перебрать. Об этом он ей и сказал.
— Ничего. С нее хватит. Но ты прав, мой дорогой капитан. Эта дама преклонных лет, — передразнила хозяина кафетерия Марита, — настоящая дворянка. У нас социальное различие между классами давно кануло в прошлое, но отдельные отпрыски знатных родов еще строят из себя вельмож. Я повидала таких. Хозяйка ведет себя точь-в-точь.
Титов открыл пошире форточку, постоял у окна, дыша свежим воздухом, насыщенным запахом листвы.
— Надо отдохнуть. Ты есть хочешь?
— Нет. И ужинать не буду. Надо фигуру беречь!
Марита по-хулигански задрала рубашку и хлопнула себя по голому животу.
— А вот ты, мой капитан, не стесняйся.
— Ну-ну. — Взгляд Титова зацепился за голое тело девушки. Он уловил двойной смысл в ее словах. — Как скажешь.
Майор подошел к Марите вплотную, обхватил за плечи и несильно прижал к себе.
— Как думаешь, мы не нарушаем обычный распорядок дня немецкого офицера? — фыркнула она.
— Нет! Война войной, обед по расписанию, а любовь не подвластна законам.
— Любовь?! – скривила губы Глемм. — Не любовь, а секс. Слышал такое слово?
— И даже знаю, что оно означает!
Титов закрыл рот девушки поцелуем, поднял на руки и отнес ее на кровать. Надо опробовать это чудо мебельного искусства.
Майор с жадностью целовал и ласкал девушку, стараясь ласками прогнать из головы картину, увиденную на улице. Нельзя сейчас копить отрицательные эмоции, нельзя! А секс, как сказала эта шутница, как нельзя лучше помогает забыть обо всем…
Они провалялись в кровати часа три, лаская друг друга, а в перерывах разговаривая и шутя. Потом вместе приняли душ. Затем Титов начал сборы, а Глемм привычно заняла место за столом. Теперь до встречи с полковником ей исполнять роль домоседки. А потом настанет черед инопланетного офицера.
Майор решил идти в город в гражданском. Для этого у него с собой был прекрасно сшитый костюм из заграничного материала. Причем костюм шил немецкий портной. Брюки, рубаха, пиджак, галстук, легкие летние туфли, шляпа.
Под пристальным взглядом Глемм он повязал галстук, смахнул с плеча несуществующую пылинку, одернул пиджак и сделал несколько шагов.
— Хорош! — прокомментировала Глемм. — У нас, правда, такое уже не носят, а галстуки идут только к парадной форме. Но все равно здорово!
— Благодарю, фройляйн! — Майор натянул шляпу, чуть сдвинул ее направо, похлопал по груди. — До ночи! Я постараюсь не очень задерживаться.
— Оружие взял?
— В заднем кармане брюк.
— Будь осторожен.
— Обязательно. Пока…
Он вышел из квартиры и, закрывая входную дверь, поймал пристальный взгляд выглядывавшей с кухни хозяйки. Бывшая дворянка по старой привычке следила за постояльцами. Скорее для себя, чем по поручению гестапо. Хотя кто знает?…
Начать Титов решил с казино. Благо денег ему хватит, снабдили с избытком. А потом, если надо, перейдет в ресторан. Конечно, Дитриха ни там, ни там может и не быть. Но по крайней мере он узнает, где тот бывает. Ибо хоть один офицер абвера в заведениях да будет. Может, наведет на логово местного главного контрразведчика.
Перейдя на другую сторону улицы, Титов легко зашагал по тротуару, прикидывая, с чего начать знакомство и с кем вообще стоит знакомиться. Кроме гестапо, конечно…
