7
Машина за Титовым и Глемм пришла в пять сорок. И через пятнадцать минут привезла их на квартиру Дитриха. Именно здесь полковник организовал временный «штаб» по проведению операции. Показывать гостей из-за линии фронта в особняке абвера он не рискнул.
Дитрих встретил их в своей комнате. В отличие от вчерашнего дня сегодня он был собран, сух и деловит. Время удивляться, округлять глаза и повторять «не может быть» прошло. Настала пора действовать.
— Хартманн со своими людьми в Новоселовке, — сообщил он Титову. — Ждет. Мы выезжаем через пять минут. Вы готовы?
— Конечно.
Титов тоже держался сухо и деловито. Не любезничать же с противником, который только на короткий момент стал союзником.
— Ваша форма… — Дитрих смерил майора и девушку пристальным взглядом. — Для леса вряд ли подойдет. Ничего, у нас есть несколько комплектов. Для вас, майор, подберем. А вот на вас, фройляйн…
— Не беспокойтесь, господин полковник, — сдержанно произнесла Глемм. — Мне вполне удобно и в этом.
— Что ж… Тогда в путь. Фройляйн, вы поддерживаете связь со своим командиром?
— Конечно. Как только прибудем на место, я запрошу уточненные координаты местонахождения противника. Если они пользовались аппаратурой, то их должны засечь.
Дитрих кивнул, глянул на часы. При всем его показном спокойствии Титов все же отметил некоторую нервозность в поведении полковника. Излишнее внимание к деталям, подчеркнуто ровный тон. Впрочем, полковник сейчас рисковал даже больше, чем они сами. Провести такую операцию под носом гестапо, фельджандармерии и армейских частей очень сложно. А если добавить сюда партизан!.. Поневоле посочувствуешь.
Впрочем, сочувствовать Титов и не думал…
«Мерседес» отъехал от дома ровно в шесть ноль-ноль. Дитрих сидел рядом с шофером, Титов и Глемм посадил сзади да еще окна прикрыл шторками. На выезде из города посты, показывать там посторонних не следовало.
Всю дорогу они молчали. И говорить особо не о чем, да и шоферу знать лишнее не стоит.
Марита, убаюканная негромким гудением мотора и легким покачиванием, едва не задремала. Ее внезапно потянуло в сон. А Титов смотрел вперед сквозь лобовое стекло. Ему вдруг вспомнилась колонна пленных, медленно бредущая по улице, обреченные лица людей и боль в глазах.
«Немцы… Одни издеваются над нашим народом, другие помогают, невзирая на опасность. Но при этом не перестают быть врагами. Что же за причина нужна, чтобы они перестали быть скотами? Трагедия планетарного масштаба? А если бы дело дошло до вторжения, Германия пошла бы на союз с нами? А мы? Зная, что миллионы русских, советских людей загублены гитлеровцами. Враз и не ответить…»
Титов недовольно нахмурился и усилием воли выбросил эту мысль из головы. Не до философии сейчас. Пережить бы этот день и сделать дело. А потом можно терзать душу сомнениями и вопросами. Если будет желание…
Майор глянул на часы, потом вперед. Машина уже выехала из города и шла по грунтовке. Мелькнули деревянные постройки, изгороди, кроны плодовых деревьев. Немного осталось…
Временную базу на окраине Новоселовки Хартманн организовал сразу после того, как его отряд начал действовать в здешних местах. Это было удобно — пригородный поселок практически пустовал, сюда почти не приходили местные жители, да и партизаны никогда не наведывались.
Майор выбрал под базу два пустовавших дома на северной окраине, амбары и сараи переделал под склады. Здесь всегда наготове стояли две машины, бронетранспортер, несколько мотоциклов, велосипедов, три десятка пар лыж. Еще амуниция, снаряжение, небольшой арсенал. Заведовал базой унтер-офицер из команды Дитриха. Кроме него, на базе сидела группа радистов.
База была скрыта от лишних глаз высоким забором, фруктовым садом и росшими неподалеку березами.
Дитриха ждали. Едва машина подъехала к воротам, они открылись, пропуская «мерседес» во двор. У крыльца большого дома гостей встречал Хартманн. В отличие от вчерашнего он был одет в камуфляжную форму. На голове та же кепка.
Майор козырнул и доложил:
— Группы на месте. К выезду готовы.
— Хорошо, — отмахнул рукой полковник. Повернулся к водителю. — Поставь машину в гараж и жди меня здесь.
Водитель откозырял, нырнул в машину. А полковник кивнул Титову.
— Пройдем в дом. Я буду объяснять людям суть дела, а вы выступите… словом, при необходимости дадите пояснения.
Титов невесело хмыкнул. Выступать, да еще перед немцами, в качестве доказательства еще не приходилось…
* * *
В большом просторном помещении, переделанном из двух смежных комнат, вдоль стены на обычных лавках сидели около четырех десятков солдат. Все в камуфляжной форме, но без оружия и снаряжения. Егерские кепки сняты, стрижки у всех короткие. Закатанные рукава курток обнажают мускулистые, незагорелые кисти рук и предплечья. Выражения лиц одинаковые — ожидание пополам с интересом. Страха нет. Эти парни много чего перевидали, привыкли к виду смерти так же, как к виду неба и земли. И прошли через многое.
Титов, зашедший в помещение следом за полковником и Хартманном, внимательно разглядывал солдат. И видел еще молодых парней, таких же, как его друзья-оперативники и бойцы из маневренных групп НКВД. А еще он видел опытных воинов, имевших за плечами не один год войны…
…Ягдгруппы были созданы в ответ на активизацию деятельности партизанских отрядов на оккупированной территории СССР. Их главной задачей были нейтрализация партизанского движения и ликвидация угрозы растянутым и плохо защищенным линиям коммуникаций немецкой армии.
Ягдгруппы брали на вооружение тактику самих партизан. Они самостоятельно действовали в лесах; скрытно и весьма эффективно. Вели разведку, отыскивали базы, схроны. Перехватывали связных и партизанских разведчиков. Наводили авиацию и артиллерию на выявленные места дислокаций отрядов. Участвовали в облавах и карательных экспедициях. Иногда сами нападали на мелкие группы. При необходимости объединялись в один отряд и атаковали партизан, сковывали боем и держали до подхода основных сил. Но это было редко.
Там, где работали ягдгруппы, партизаны вынуждены были снижать активность, отвлекать силы и средства на противодействие охотникам, а то и вовсе сворачивать деятельность.
Конечно, народные мстители в долгу не оставались, сами устраивали облавы и засады на ягдгруппы, заманивали в ловушки, выводили на минные поля. Шла жестокая бескомпромиссная борьба, скрытая от глаз гущей лесов, гаев, чащоб.
В такой борьбе выживали самые опытные, хитрые, умелые, везучие. Понятно, что естественный отбор диктовал свои условия. В ягдгруппах были собраны хорошие бойцы, закаленные, с сильной волей, твердым характером. Знающие, что за каждую ошибку надо будет платить кровью. Своей и своих товарищей.
Титов, питавший вполне понятную ненависть к врагу, не мог не признать — перед ними профессионалы, немногим уступающие ему и его друзьям. А в чем-то и превосходящие…
Между тем Дитрих вышел на середину помещения, взмахом руки усадил вскочивших было солдат. Снял кепку и пригладил волосы. Обвел взглядом всех, включая Хартманна и стоящих рядом с ним офицеров — командиров групп. И громко произнес:
— Солдаты! Я собрал вас здесь, чтобы довести новую задачу. Сегодня вам предстоит дело особой важности! Это самое рискованное дело из всех, что были раньше. И могу сказать — из всех возможных дел. Но прежде чем я перейду к сути задания, хочу сказать вот что. Кроме присутствующих здесь, никто не будет знать об этом деле. Ни ваши друзья из других групп, ни высшее руководство, ни ваши родственники и близкие! Ни один человек! Ибо раскрытие тайны, которую вы скоро узнаете, повлечет вашу смерть. И мою, и майора Хартманна! Я хочу, чтобы вы поняли это!
Дитрих сделал пуазу, давая возможность желающим задать вопрос. Но все хранили молчание. Десятки глаз смотрели на полковника, и он видел в них непонимание, удивление. Но не было страха!
— И еще одно хочу сказать. Все, что вы услышите сейчас, — это правда! Это происходит на самом деле, а не выдумка вашего командования или проверка на лояльность! За свои слова я отвечаю своей жизнью!
Похоже, раньше такого солдаты от него не слышали. Потому и смотрели на Дитриха с вполне понятным изумлением. Но продолжали хранить молчание. С дисциплиной и выдержкой у этих парней было все в порядке.
А Дитрих вновь выдержал паузу, потом жестом подозвал Титова. Майор подошел, встал рядом, ощущая на себе внимательные взгляды. Было немного неприятно, но он не подавал виду.
— Я хочу представить вам майора Титова. Он представитель Красной Армии! Рискуя жизнью, он пересек линию фронта, чтобы предупредить об опасности, угрожающей нашей планете!
Теперь на него смотрели иначе. Титов явственно ощущал жесткие прицельные взгляды. Так смотрят на врага, которого надо уничтожить. Но и сейчас тишина не была нарушена. Только скрипнули скамейки под тяжелыми телами солдат.
— Да, нашей планете угрожает смертельная опасность! Всем нам! Германии, Италии, Европе, Америке. Всему живому!
Голос полковника зазвенел, приобрел новые тона. Титов и не подозревал в Дитрихе ораторский дар.
— Земля может быть атакована инопланетной цивилизацией! Да, знаю, это звучит дико и фантастически, но это так! Инопланетяне существуют! Они агрессивны и сильны! Скажу прямо, у нас мало шансов не то что на победу, а даже на возможность нанести ответный удар! Но у нас есть шанс предотвратить нападение! Только один! И мы обязаны его использовать!
Только сейчас едва слышимый гул пронесся по помещению и сразу стих, словно вырубили звук. Хартманн и оба лейтенанта — командиры групп — сверлили своих солдат пристальными взглядами и гасили в зародыше все эмоции и возгласы.
Полковник кашлянул, заложил руки за спину. И начал объяснять суть происходящего. Он рассказал об инопланетных цивилизациях, ведущих борьбу за новые земли, об их могуществе. О разведке, высадившейся на Земле. О том, что они здесь делают и для чего. О том, как можно отыскать и уничтожить разведку Протериса.
В этом месте Дитрих подозвал Глемм и представил ее. Пожалуй, ее представление вызвало наибольшую реакцию у солдат. Живой инопланетянин, к тому же женщина! Полковник дал ей слово, и Глемм на удивление спокойно рассказала о себе и о Достее. Потом поведала о разведгруппе Протериса.
Затем слово вновь взял полковник. И уже говорил об операции. Под конец он сказал:
— Я понимаю, насколько тяжело вам поверить сказанному. Еще вчера и я ничего не знал. Повторю еще раз — это дело очень опасное. Потому… я даю возможность тем, кто не уверен в себе, отказаться от участия. Обещаю — никаких наказаний не последует. Тот, кто не готов идти на смерть, пусть выйдет из помещения и ждет во дворе. От него я потребую одного — молчать об услышанном и увиденном. Итак, у вас есть две минуты. Думайте!
Хартманн и лейтенанты Кромберг и Барецки впились взглядами в лица солдат, но не сделали ни единого жеста. Полковник дал им право выбирать, значит, так и будет.
А Дитрих нарочно отвернулся, чтобы не смущать солдат. В душе он понимал и заранее прощал тех, кто выйдет из помещения. Только что узнать об инопланетянах, об угрозе нападения. Узнать, что шансы на победу невелики. И после этого идти на смерть?!
С другой стороны, выбор небогат — погибнуть в бою или погибнуть при ударе из космоса. И неизвестно, какая смерть ужаснее. А если пойти в бой, то есть шанс победить и выжить. Любой солдат быстро сообразит, где больше шансов уцелеть, и безошибочно сделает выбор. Но это все его расчеты. А как решат бойцы?…
Титов тоже ждал, скользя взглядом по лицам солдат. Речь полковника произвела впечатление даже на него. Дитрих обладает изрядным даром красноречия. И убеждения.
И еще Титов отметил, что полковник пользуется большим уважением солдат. Такое уважение завоевать нелегко, одними речами не обойтись. Егеря — парни отчаянные, уверенные в себе. Видать, Дитрих и впрямь проявил себя с лучшей стороны. Он дает им сложные рискованные задания, но он же заботится о них, помогает чем может.
Оттого и отношения между ними такие. Солдаты хорошо знают своего командира, верят ему и не задают лишних вопросов. Это все хорошо. Но пойдут ли они за ним на верную смерть? Сейчас это выяснится…
Две минуты истекли. В помещении сохранялась та же тишина. И стука сапогов не слыхать. Дитрих повернулся.
Все солдаты сидели на местах. У всех напряженные лица, тревога и какая-то тоска во взглядах. Но спины прямые, нет выражения обреченности и отчаяния.
На душе полковника потеплело. Это были его солдаты, они верили командиру и готовы идти с ним даже на смерть! С такими парнями можно воевать и побеждать!
Дитрих бросил торжествующий взгляд на Титова, мол, вот какие у меня молодцы, и слегка охрипшим голосом произнес:
— Благодарю вас, ребята! Это единственные слова благодарности, которые вы услышите! Никто никогда не узнает об этом. Но ваши матери, жены, невесты и дети… Их жизни станут лучшей наградой за победу!
Он кашлянул, скрывая смущение, потом вскинул голову и заговорил прежним твердым голосом:
— А теперь к делу! Я расскажу, как и где мы будем действовать.
…После доведения плана до личного состава и уточнения задач Дитрих дал команду на сборы. А сам представил Титову и Глемм офицеров отряда. Потом все вместе прошли в арсенал.
Здесь лежало самое разнообразное оружие: немецкое, русское, итальянское, чешское, даже американское. Такое разнообразие могло удивить какого-нибудь армейского офицера, но для егерей подобный ассортимент был нормой.
Ягдгруппы действовали в отрыве от основных сил и в случае осложнения ситуации могли рассчитывать только на себя. А тактика и местность диктовали свои условия. Долгие переходы, отсутствие транспорта накладывали отпечаток на характер вооружения.
Дистанции боя в лесу редко превышают полсотни метров. С другой стороны, иногда бой происходит на опушке или на краю леса. Чтобы эффективно противостоять врагу, необходимо иметь возможность поражать его на разных дистанциях.
Группы в отряде Хартманна состояли из пятнадцати человек. Командир, два радиста, два снайпера с винтовками «маузер», два расчета пулеметов МG-42, шесть стрелков. Кроме винтовок и пулеметов, на вооружении были самозарядные винтовки G-43, русские автоматы ППШ, пистолеты (у командира и пулеметчиков). А недавно появился новый образец оружия. Дитрих сумел раздобыть всего три экземпляра и отдал их в группы Барецки и Кромберга.
Титов как раз осматривал один из них, вертя в руках.
— МР-43, – подсказал ему Хартманн. — Автоматическая винтовка. Выпустили небольшой партией, нам достались по случаю.
— А что за тип? — спросил Титов, рассматривая короткий, не намного больше пистолетного патрон.
— Не знаю, — не очень охотно ответил Хартманн. Рассказывать русскому о секретных новинках не особо и хотелось. — Придумали что-то умные головы.
Титов повертел в руках оружие, пожал плечами и отдал майору. Вид у винтовки непривычный, а как себя поведет в бою, неизвестно.
— Как называется? — переспросил он.
— МР-43, – повторил Хартманн. — Название неподходящее, но это не важно.
Глемм больше интересовали кумулятивные гранаты. Лейтенант Барецки — высокий зеленоглазый блондин, похожий скорее на актера, чем на егеря, — показал ей гранаты, объяснил принцип их действия. При этом больше смотрел на девушку, чем на гранату. Словно не мог поверить, что эта красотка — настоящий инопланетянин.
— Броню какой толщины она пробивает?
— До полутора сотен миллиметров.
Глемм наморщила лоб. Характеристики местной брони ей не были известны. Хотя бронепробиваемость впечатляла. Но хватит ли ее для роботов?
Она взвесила гранату в руке, подкинула. Тяжеловата. Метров на двадцать можно добросить, не больше. Но кто позволит подойти к роботу на такое расстояние? Может, в лесу это и выйдет, однако вряд ли. Роботы созданы для действий в городских условиях, их малым расстоянием не напугаешь. Гранатометчик пойдет на верную смерть. Но что делать?
— Как с бутылками? — в другом углу арсенала спрашивал Титов Хартманна. — Сделали?
— Это ты о «коктейлях Молотова»? Сделали, — хмыкнул тот. — Но мы нашли кое-что получше.
— Что же?
Хартманн обернулся, поискал кого-то взглядом, потом махнул рукой.
— Стефан! Принеси «фламмен».
Лейтенант Барецки отдал команду кому-то из солдат, и тот бегом принес огнемет. Титов опознал его сразу, видел среди трофеев. Немецкий пехотный ранцевый огнемет, неплохой образец, используется и против пехоты, и против техники.
— При случае попробуем поджечь этих роботов. Или подпалим кусты и деревья. Создадим завесу.
Вместе с Барецки подошла и Глемм. Выслушала Хартманна, уточнила дальность стрельбы.
— Двадцать — двадцать пять метров, — ответил лейтенант.
Глемм покачала головой. И здесь нужен смертник. Но раз иного ничего нет, придется воевать этим…
Дитрих, внимательно наблюдавший за разговором, отметил недовольство Глемм. Улучив момент, он подошел к ней и спросил:
— Что вас не устаивает, лейтенант?
Марита взглянула на полковника.
— Ничего. Просто… Вы должны знать, полковник, этот бой переживут очень немногие. Если противник успеет вызвать подкрепление, а мы не сможем сразу уничтожить пульт управления, то…
Дитрих несколько секунд молча смотрел на девушку, потом едва заметно дернул уголком губ.
— Я понял это, лейтенант, еще вчера. Мы все, кто здесь присутствует, идем на смерть. И только потому, что поверили вам, фройляйн. Поверили русскому генералу, который смотрел на меня с ненавистью и надеждой. Поверили этому майору Титову, рискнувшему прийти сюда… Может быть, это единственное, что способно хоть на короткий срок объединить нас, врагов, и заставить забыть о взаимной ненависти. Перед смертью, фройляйн, люди перестают лгать и совершают невозможные ранее поступки. Именно присутствие смерти делает нас иными… И знаете что? Это хорошо!
Марита с некоторым изумлением выслушала полковника и вдруг подумала, что он и вправду готов идти на смерть и уже чувствует ее приближение. Иначе бы никогда не сказал ничего подобного. Ни ей, ни кому-либо еще.
— Выбирайте оружие, майор, — обратился полковник к Титову. Потом посмотрел на Глемм. — И вы, фройляйн. Хотя ваше место с этой… станцией будет в тылу, что-то вам необходимо.
— Пистолета вполне хватит. Он у меня уже есть.
Дитрих кивнул и пошел к выходу.
Титов взял ППШ, справедливо рассудив, что в предстоящем бою большая емкость магазина пригодится. Не надо тратить время на перезарядку. А в качестве второго оружия оставил «вальтер Р-38». И взял к нему два запасных магазина. Это если дело дойдет до рукопашной. И прихватил на всякий случай три гранаты — пару обычных М-34 и кумулятивную.
После этого их отвели на склад и подобрали одежду. С майором проблем не было, а для Глемм долго искали брюки. В конце концов она оставила свои. А куртку выбрала самого малого размера. И все равно та была великовата в плечах.
Полковник, все чаще посматривавший на часы, дал приказ Хартманну готовить транспорт и выводить солдат во двор. А сам подошел к Глемм.
— Мы готовы, дело за вами. Где сейчас разведка… Протериса?
Марита достала викад, послала сигнал вызова. Через несколько секунд на экране возникло лицо Заремного.
— Мы готовы, Мирон. Дай нам их координаты.
— Противник отключил всю аппаратуру. Возможно, экономят питание. Я дам координаты их прежнего местоположения. Они были там четыре часа назад.
— Давай.
Заремный передал сообщение, и на экране викада Глемм высветилась карта района. Черная точка показывала местонахождение разведки Протериса.
— Как только будут изменения, я сообщу.
— Хорошо, Мирон, мы на связи.
— Успеха вам, Марита! — На лице Заремного появилось озабоченное выражение. — Береги себя. До открытия «окна» не так много времени…
— Я помню. До связи.
Она отключила викад, посмотрела на полковника.
— Вы все слышали. Координаты у нас есть, можем выезжать.
Тот покачал головой.
— Они могли уйти оттуда.
— Ночью? Пешком? Максимум десять километров. И то вряд ли.
— Ладно, разберемся. Идите к машине.
Дитрих подошел к Хартманну, коротко переговорил с ним и показал на часы. Майор тут же отдал приказ. Солдаты быстро, без суеты садились в грузовик. Несколько человек залезли в бронетранспортер. Еще двое оседлали мотоциклы.
Через десять минут со двора базы выехала небольшая колонна. Впереди мотоциклисты, следом «кюбельваген», куда пересели полковник, Титов и Глемм. За ними бронетранспортер и крытый грузовик. Колонна взяла курс на восток, оставляя за собой облако пыли. Успевшее довольно высоко подняться солнце светило им в лицо, заставляя прятать взгляды.
Начавшийся день обещал быть прекрасным. И для кого-то последним…
