Книга: Плазмоиды
Назад: Глава третья
Дальше: Глава пятая

Глава четвертая

В актовом зале курили.
Учитывая напряженность обстановки, генерал счел возможным позволить офицерам эту небольшую вольность. Через сорок минут он крепко пожалел о своем опрометчивом решении: от дыма стало резать не только ноздри, но и глаза, а тлеющими окурками оказался усеян единственный узкий проход между прибитыми к полу рядами жестких стульев.
Старенькое помещение как отголосок далекого совка радовало присутствующих облупленной краской на стенах, правильным узором ламп дневного света на потолке, две трети из которых не горели, и низенькой деревянной сценой с проломленной аккурат посередине дырой.
Худшее место для проведения военного совета трудно было себе вообразить.
– И что вы мне предлагаете, Николай Сергеевич? – распаляясь и краснея лицом, крикнул грузный командующий службами вооружения и тыла. – Перестроить всю оборонку на выпуск этих треклятых пушек? Да вы хотя бы представляете, сколько промышленных мощностей и квалифицированных кадров нужно задействовать? А где я возьму конвейеры? На танковых заводах рашпилем переточу? Да и какие части нам нужно оснастить новым вооружением? Сухопутные? Авиацию? Флот? Или, может быть, каждому солдатику в руки по гаубице дать?
– Оснастить нужно все рода войск, – спокойно сказал Пимкин. Он уже не выглядел потрепанным стариком. Сбросив грязную шинель и облачившись в добротный камуфляж, генерал вновь внушал уважение и даже трепет.
Комтылом аж поперхнулся.
– Николай Сергеевич, – медленно произнес он, краснея все уверенней. – Вы же военный старой закалки и прекрасно понимаете, что это невозможно сделать в короткие сроки. На перевооружение всей армии понадобятся годы. Да что годы, десятилетия. А с учетом того, что сейчас идет война…
– Именно! – рявкнул генерал, прохаживаясь перед рядами. – Идет война! И поэтому мы обязаны мобилизовать все резервы! Нужны кадры? Рекрутируйте трудоспособное население! Что, военкомы позабывали свои обязанности? Под ружье всех мазутов! Или за станок! Не умеют? За компьютер! Я не шучу. Взаимодействуйте с МВД, пожарниками, спасателями, с вузами и НИИ, в конце концов! У нас полно лабораторий, заводов, полигонов! Используйте их, черт бы вас побрал! Страна должна стать единой армией!
– А денежку где прикажете раздобыть? Мировая экономика в таком кризисном состоянии, что Штаты с Японией и Европой вкупе вешаются. Про финансовые дела нашего государства я вообще молчу.
– А ты не молчи! Смету составь и пошукай по бюджету да по инвесторам…
Присутствующие в зале захихикали, а морда комтыла приобрела цвет вареного рака. Он даже не нашелся, что ответить на тираду генерала.
– Прижми десяток олигархов, – уже серьезно сказал Пимкин. – Им самим сейчас в оборонку выгодно бабки вкладывать. Не мне тебя учить.
– Плевали они с высокой колокольни на оборонку вместе со всем остальным. Свои задницы спасают – днем с огнем не сыщешь: слиняли все в личные угодья подальше от городов и других опасных территорий.
– Отставить! Слюни пускать будешь или работать?
Комтыла швырнул докуренный до фильтра бычок на пол и сделал несколько пометок сенсорным стилом на планшете ПК. Хмуро проворчал:
– Невыполнимые задачи ставит командование. Но не зря звезды на плечах носим. Будем выполнять. Только… как бы военным переворотом подобные пассы не обернулись. Или гражданской войной, что почище будет.
– Так, – продолжил Пимкин. – Теперь информация для командующих специальными войсками. В частности, для связистов, инженеров и частей радиоэлектронной борьбы. Я не специалист по вашей части, я тупой разведчик. Но! Исходя из соображений здравого смысла, могу подкинуть вот какие идеи. Если мы смогли воздействовать на противника определенным видом излучения, то есть смысл предположить, что при помощи идентичных средств можно: а – пробивать их радиоблокаду; б – использовать защитное поле для предотвращения вывода из строя электронной и прочей сложной аппаратуры. Я не знаю – как. В этом вам поможет Буранов и эксперты. Может, какими-нибудь узконаправленными потоками частиц можно обмениваться информацией. Может, диэлектриками от этих паразитов защищаться получится. Пока гады не раскусят, авось и сработает. Китайцы вроде бы сумели даже в ловушку одного из них загнать и теперь в лаборатории опыты проводят. Информацией, правда, коммунистические соседи делиться пока не спешат… В общем – думайте! Сейчас важны любые конструктивные идеи, которые мы способны превратить в средства подавления превосходства плазмоидов. Любые!
Генерал обвел взглядом присутствующих. Зал негромко гудел: полушепотом обсуждались нереальные стратегические задачи, поставленные сегодня перед командованием российских вооруженных сил, службой внешней разведки, МВД и прочими ведомствами.
– И последнее, – сказал Пимкин. – Мне нужно… э-э… посоветоваться с руководством ФСБ. Кто-нибудь из представителей этой структуры, надеюсь, наличествует в этой курилке?
– Наличествует, – отозвался женский голос с заднего ряда. – Заместитель начальника шестого отдела Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации полковник Нина Волкова.
– Надо же, как официально, – покачал головой генерал. – Задержитесь, пожалуйста. Остальные свободны. Жду первых рапортов о проделанной работе и оперативно-тактических предложений через сутки.
– Замначальника отдела в Главке, и всего-то полковник? – осведомился Пимкин, продолжая расхаживать возле старенькой сцены.
– К женщинам под погонами отношение особое, – безразличным тоном ответила Нина Волкова, усаживаясь на одно из крайних кресел во втором ряду. – Сраный патриархат. Но представление на присвоение мне звания генерал-майора лежало на столе у шефа за день до вторжения. Так и валяется, наверное, где-нибудь в секретариате на Лубянке до сих пор. Не до того теперь.
– Это вы верно подметили. Не до того.
Генерал украдкой посмотрел на Волкову. Она сидела, опершись локтями на спинку стула. Правильные, строгие черты лица, разве что скулы острые, неженские. Практически отсутствует макияж, густые каштановые волосы стрижены под короткое каре и прилежно уложены, на левой стороне шеи, возле едва заметного кадыка, маленькая родинка, кисти рук узкие, хотя сразу видно, что сильные, ногти недлинные, но ухоженные, дорогой серый пиджак сидит безупречно, осанка властная.
Такую бабу гораздо проще было себе представить в большом бизнесе, чем в органах ГБ.
Генерал вдруг поймал себя на мысли, что не прочь ознакомится и с нижней частью полковника Волковой, которая в данный момент была скрыта от его взгляда стульями переднего ряда.
Пимкин дернул плечами и мысленно обругал себя за фривольные фантазии. Остановился и надел очки с новенькими линзами. Волкова отрешенно разглядывала груду прогнивших агитплакатов, сваленных в глубине сцены, не выказывая признаков нетерпения и не интересуясь, зачем генерал попросил ее остаться.
– Вот сидим мы здесь с вами, – вдруг усмехнулся Пимкин. – А сейчас как прилетит трехсотметровая плазменная дура и спалит всю авиабазу к едрене фене. И пикнуть не успеем.
Волкова медленно перевела на него взгляд, но промолчала. «Глаза серые, – мелькнуло в голове у генерала. – В тон пиджака».
– Вы о чем-то собирались со мной поговорить? – наконец не вытерпела полковник. – Или просто хотели сообщить, что вскоре все мы превратимся в облачка ионизированного газа?
– Да, поговорить, – рассеянно произнес Пимкин. Мысли почему-то разъезжались и подворачивались, словно ножки молодого жеребенка. Он встряхнулся и заставил себя сосредоточиться. Твердым тоном повторил: – Поговорить, посоветоваться и дать вводную.
– Я не подчиняюсь вашим приказам, – тут же строптиво заявила Волкова.
– С этой минуты вы не только подчиняетесь моим приказам, но и обязаны делиться всей информацией, которой располагаете, – едковато проговорил генерал с внутренним ощущением доминирования, обычно ему не свойственным.
– Наше ведомство подчиняется напрямую президенту, – жестко парировала Волкова.
Пимкин вытащил из коричневой кожаной папки листок с приказом и протянул его полковнику.
– Тут все изложено четко и недвусмысленно. Видимо, ваш шеф просто не успел предупредить.
Волкова пробежала глазами текст и удивленно уставилась на генерала.
– Это приказ верховного главнокомандующего, то есть – президента, – сказал он. – Такие дела. С учетом особых обстоятельств МВД, МЧС, ФСБ, СВР, бла-бла-бла и прочим негражданским ведомствам рекомендуется плотно сотрудничать с Министерством обороны, высший начальственный состав которого наделяется чрезвычайными полномочия до особых указаний. Бла-бла-бла. Вводится военная цензура. Трибуналы. С содержанием ознакомить руководителей и офицеров всех причастных ведомств и специальных подразделений. Приказ вступает в силу с момента подписания. Москва. Кремль. Число. Подпись. Аминь.
– Дикость и произвол, – выдавила Волкова. – Варварство! Где это видано, чтобы армия распоряжалась внутренними делами страны! Бред. Мне нужно связаться с начальником.
– Хоть трижды! Только сначала выслушайте меня. Я не собираюсь давить на вас и ваше ведомство. Меня прежде всего интересует сотрудничество. Я хочу, чтобы мы забыли на время все разногласия и расхождения в методике работы. Хочу попросить вас, а не приказывать.
Полковник убрала локти со спинки стула и слегка приподняла брови.
– Что ж. Я вас слушаю… товарищ генерал-лейтенант вооруженных сил нашей великой трагикомичной державы.
– Перестаньте ерничать. Вы чай с сахаром предпочитаете или без?
– Без.
Пимкин подошел к выходу и крикнул в коридор:
– Солдат, принеси две чашки чаю. Покрепче. Без сахара.
– Какой вы инициативный, – усмехнулась Волкова. – Знаете, что чрезмерная инициатива в военное время наказуема?
– Только если она исходит снизу.
– А это еще и двусмысленно, товарищ генерал.
Пимкин непонимающе уставился на полковника, в серых глазах которой мелькнули озорные чертики. Наконец до него дошел пошлый подтекст собственных высказываний.
– Я ничего такого не имел в виду, – устало рассмеялся он. – Поверьте, я чрезвычайно благопристойный вояка. Просто сегодня был… э-э… несколько сумбурный день.
– Да, я наслышана о ваших проделках на «Кубинке-2», – без тени иронии сказала Волкова. – Теперь их самолюбие, кажется, основательно уязвлено.
– Какое там самолюбие… – Генерал махнул рукой, принимая у солдата жестяной поднос с чашками и печеньем. – Самый кончик хвоста подпалили. А получим за это, чувствую, по полной программе. Вон, уже плотины рушат…
– Так о чем вы хотели… попросить меня? – поинтересовалась Волкова, когда дверь за солдатом закрылась.
Генерал отхлебнул огненного, крепко заваренного чая и поставил чашку рядом с собой.
– Вы же знаете Андрея Буранова, не так ли? – издалека начал он.
– Бесспорно. Как только парень начал сотрудничать с вами, его тут же взяли в разработку как перспективного эксперта. Очень занятную, надо сказать, резонансную пушку он выдумал…
– Но-но, это мой кадр, – шутливо погрозил пальцем Пимкин. – Ладно. Смех смехом, а тулуп, как говорится, кверху мехом… Вы поняли, зачем плазмоиды стали метить людей?
– Конечно. – Волкова покрутила в пальцах печенье и откусила кусочек. – Это двойной ход. Во-первых, они создают некую систему идентификации. Во-вторых, скорее всего меченые – это бомбы замедленного действия. Как и когда они сработают, нам пока не известно. Но ясно, что инициировать их могут только сами плазмоиды – нашим медицине, биохимии и генетике вместе взятым, как ни прискорбно, еще очень далеко до расшифровки истинного кода «меток». Ведь при попытке анализа вещества из глазного яблока меченого индивида мы получали обыкновенную дифосфоглицериновую кислоту… Это в общем-то ничем не примечательное органическое соединение. Одно из цепочки цикла Калвина, к примеру. Иными словами – всего лишь звено в пути фиксации углерода при фотосинтезе. Но в случае с плазмохимическими реакциями все гораздо сложнее… Извините. Кажется, я увлеклась? Моя первая специальность – эксперт-биохимик.
– Как все просто. Пожалуй, Буранов был прав: надо поувольнять всех армейских экспертов на хрен. Разведчики доморощенные. Охламоны… – Генерал снова прошелся вдоль сцены. – Что ж, хорошо. А вы догадываетесь, зачем им нужна система опознания?
Волкова снова куснула печенье и посмотрела на широкую спину Пимкина. Отметила про себя: «Держит себя в очень неплохой форме для своего возраста. Кстати, а сколько ему? Совсем забыла посмотреть в досье…»
– Система опознания? – проговорила она вслух. – Это уже ни для кого не секрет. Они нас не различают. Мы для них – что букашки в муравейнике. Одинаковые.
– Ни для кого не секрет, – хмурясь, повторил генерал, словно попугай. – Для меня вот до сегодняшнего дня – был секрет. Но, думаю, даже ваша вездесущая контора не знает, что плазмоиды с помощью меток ищут конкретных людей.
Волкова отложила очередное печенье и посмотрела на генерала с прищуром. «А он, оказывается, не такой дурак, каким себя выставляет, – подумала она. – И не зря в его личном деле нескольких файлов не хватает… Ох не зря!»
– И кто же им так категорично понадобился? – безразличным тоном поинтересовалась она.
– Те, кого они боятся.
Полковник несколько секунд переваривала неожиданную информацию. Наконец осторожно спросила:
– Вы хорошо себя чувствуете? Возможно, вам стоит показаться врачу – здесь, на базе, есть неплохой полковой лазарет.
– Я прекрасно знаю, что есть на базе, а чего нет, – агрессивно ответил Пимкин. – А еще я вижу, что вы прикидываетесь. Стоите из себя дурочку!
– Умерьте пыл, – ледяным тоном проговорила Волкова, вставая.
– А вы перестаньте считать меня идиотом! Я не один десяток лет прослужил в разведке и таких, как вы, насквозь вижу. Зря думаете, что по вашему симпатичному лицу ничего нельзя определить. Еще как можно!
– Я уже в третий раз за время нашей беседы задаюсь вопросом: чего вы хотите?
– Хочу, чтобы вы помогли мне найти этих людей раньше, чем их найдут плазмоиды. Неужели ни разу вашу светлую ухоженную головушку не посещала мысль, что они – ответ на всю эту войну, которая только на первый взгляд кажется бессмысленной? А может быть, они – наше спасение?
Волкова взяла чашку и сделала большой глоток почти остывшего чая.
– Почему вы обратились ко мне, товарищ генерал?
– Честно? Наобум. Я хотел прощупать, что известно ФСБ. А когда упомянул о тех семерых, которых плазмоиды боятся, увидел, как в ваших серых, закамуфлированных глазках мелькнул испуг. Именно этот страх и выдал вас. Страх того, что догадки могут оказаться гораздо ближе к истине, чем казалось вначале.
– Но откуда вам может быть известно об этих людях? Кстати, их пятеро.
Генерал вздохнул и улыбнулся.
– Судя по всему, вы очень талантливая женщина, Нина. Но опыта не хватает… Я ведь понятия не имел, сколько их.
Волкова обескураженно уставилась на высокий бликующий лоб генерала. Она поверить не могла, что вот так запросто попалась на простейшую уловку, которую любой следак-стажер знает.
– Я не знал точной цифры. От балды назвал.
– Вы категорический мерзавец.
– Скажу больше. Президентская бумажка, которую я вам подсунул насчет полномочий, – липовая. Да неужто вы и впрямь поверили, что армии позволят совать нос в потроха страны? Конечно, наши полномочия несколько расширились, но не настолько же. Даже самый распоследний Армагеддон не подвигнет мало-мальски умного руководителя и его приближенных легально ввести военную диктатуру в такой беспардонной стране, как Россия.
– Скотина, – прошептала Волкова. В ее тоне ярости хватило бы, чтоб обратить на темную сторону силы целый взвод Скайуокеров.
– И теперь, Ниночка, последнее. Если после всего этого вы согласитесь со мной сотрудничать – у нас есть шанс.
Пимкин успел увернуться от летящей чашки в самый последний момент. Звон бьющегося фарфора пару раз срикошетил от обшарпанных стен актового зала и на высокой ноте замер под потолком.
«Вот это баба», – с восторгом подумал генерал.
В десять часов утра следующего дня Пимкин шел в офицерское общежитие четвертой авиабазы.
Он только что отдал несколько распоряжений двум своим заместителям, прибывшим ночью из Генштаба, заодно пропесочив их за отсутствие на испытаниях экспериментального оружия на аэродроме «Кубинка-2». Полковники продемонстрировали железную выдержку, выслушивая крепкие проклятия командира. Он никогда не слыл самодуром и пользовался репутацией исключительно справедливого начальника, поэтому подобная вспыльчивость могла быть вызвана только очень серьезным нервным переутомлением.
Замы это понимали. Да и сам генерал решил, что единичный дисциплинарный втык помощникам сейчас не повредит. Война все-таки…
Пимкин слегка замедлил шаг. Привычным жестом поправил очки и папаху. Стряхнул соринку с воротника парадной шинели. Захотелось сделать еще какую-нибудь ничего не значащую мелочь, но, как назло, этого пустячка не нашлось.
Он снова пошел быстрее.
Распогодилось.
Тучи расползлись и теперь жались к линии горизонта далеко на западе. Солнышко по-зимнему ярко и благостно освещало землю. Несколько солдат в наряде подметали плац, покуривая папироски и перебрасываясь короткими репликами.
– Слышь, Толян, замок наш вчера нажрался, и его на КПП не пустили.
– Врешь!
– Серьезно. Лобан на утреннем построении шепнул. Потом ротный замкэ-то нашему таких люлей выписал, что до сих пор на губе отдыхает со сломанным ребром.
– Оставь покурить-то.
– Пацаны, а правда, что трибуналы ввели? Теперь, говорят, и к стенке могут поставить.
– Ага. И по заднице ремешком. Насмотрелся боевиков, салага.
– Слышь, ты, мети, не отвлекайся. А то снежинку пропустишь – заново начнешь.
– Тише вы, разведком вон шагает…
На вертолетную площадку с низким рокотом садился старенький транспортник МИ-10 с прицепленным к брюху контейнером, а выше, в глубокой безоблачной голубизне, виднелись три стремительные точки патрульного звена «кузнечиков». Еще несколько черных истребителей стояли рядком возле дальнего ангара с выключенными двигателями и опущенными колпаками кабин. Несколько техников суетились вокруг передней стойки шасси одной из грозных боевых машин.
Пара российских флагов чинно свисали с древков, вызывающе торчащих из фасада штабного здания, словно клыки.
Алая полоса – наш, земной мир. Лазоревая – небесный. Белая – божественный.
Плазма, лед и огонь. Только наоборот…
Безветренно.
Спокойно. Как перед штормом.
Генерал вдыхал полной грудью свежий морозный воздух с легким душком отработанного авиатоплива и машинного масла. Щурился от не греющих, но интенсивных солнечных лучей, бьющих в глаза.
Вчерашний кошмар с уничтоженной базой, пожаром в тоннеле, сбитым «Вьюнком», дикой поездкой по ночному шоссе и смертельными схватками плазмоида с истребителями казался далеким и не вполне реальным. Хотелось бросить все к чертовой матери, подать рапорт об отставке, уехать на Селигер или на Среднюю Волгу и пробыть там остаток жизни, сидя в небольшом кирпичном доме перед камином, пусть даже электрическим.
Главное – чтоб было тепло и тихо.
Чтобы – не безжизненно холодно и не убийственно горячо…
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!
– Стой! Ать, два!
Пимкин окинул взглядом Берца, чуть ли не галопом выскочившего из общежития.
Голенища сапог мятые, сразу видно, что надевал второпях, бушлат расстегнут, шапка набекрень, рожа неумытая, с вдавленными канавками от неровностей подушки, взгляд дурной. Да и вообще при свете дня сержант выглядел гораздо менее благородно и воинственно, чем накануне за баранкой грузовика.
– Здорово. И что это ты в офицерской общаге делал?
– У офицерши одной был, – шепотом доложил Берц, оглядываясь. – Из инженерного батальона. Вы не подумайте, я не в самоволку ходил! Она меня сама позвала! Фигуристая, во! – Он обозначил контуры офицерши размашистыми движениями ладоней. – Девять раз за ночь, представляете? Девять раз! Нимфоманка какая-то в погонах, ей-богу! И все бы хорошо, да на десятый раз муж заявился! Подпол какой-то из десантуры… Хорошо, что он бухой в конину был и меня даже разглядеть не смог. Выставил дверь пинком и заснул на пороге! Если б он в кондиции был, мне бы крышка. Главное, как трахаться по-кошачьи – она горазда оказалась, а что замужем – не заикнулась…
– Берц, ты пьян? – вкрадчиво поинтересовался Пимкин.
Сержант насторожился и поправил шапку. Врать он не решился.
– Никак нет, товарищ генерал! Не пьян! С бодуна.
– Так вот иди отоспись, а потом подкатишь к своему ротному и скажешь, что по приказу генерала Пимкина ты готов к трем внеочередным нарядам на кухне.
– Товарищ генерал! Вчера ж мне сам министр разрешил бутылку с собой забрать! Я ж только для смелости – все-таки офицерша… К тому же министр медаль обещал – чем не повод? А Буранов, так тот почти не пил, я проконтролировал…
– Чу! Кру-у-угом! Бе-е-его-ом марш! Будешь знать, как по офицерским женам шляться, салабон!
Берц вздохнул и, явно разочарованный косностью всей военно-административной системы, потрусил прочь.
Пимкин усмехнулся и покачал головой. Пробубнил себе под нос:
– А ведь и впрямь старею. Лет пять назад за такой пассаж я б ему без разговоров в хрюсло засветил.
На втором этаже, где находилась временная квартирка Волковой, было темно и тихо. Возле лестницы на «тумбочке» стоял солдат, который молча отдал генералу честь и продолжил пялиться в одну точку.
Пимкин постучал и слегка отошел от двери. Мало ли! Вздумается ей еще разок в него сервизом побросать… Много чести.
Изнутри не донеслось ни звука.
«Неужели уехала? – мелькнула мысль у Пимкина. – Эх, надо было вчера не позволять ей разворачиваться и с гонором уходить прочь. Точно – старею».
Он еще раз постучал. Сильнее и настойчивей.
Неожиданно дверь распахнулась, чуть не расшибив генералу нос, и на пороге возникла Волкова. Без пиджака, в свободной блузке, под которой угадывались довольно массивные, но вовсе не обвислые груди, и в серых классических брюках, скрывающих за прямыми линиями идеально выглаженных стрелочек сильные и стройные ноги. Волосы были уложены так же тщательно, как накануне, лицо свежее, взгляд пронзительный и морозный, напоминающий погоду на улице.
В руке подполковника грозно белела кружка с дымящимся кофе.
– Швырнете или окатите? – спросил Пимкин, невольно отступая на шаг.
Волкова сделала маленький глоток и с пристрастием принимающего парад маршала осмотрела его сверху донизу и обратно.
– Окатила бы, да шинель жалко – добротная. И папаху. Входите. Генерала вдруг охватило гнусное подозрение.
– Скажите, а у вас случайно муж в ВДВ не служит?
– Что? Какой еще муж?
– Хотя нет… Дверь-то целая.
– Вы, пожалуй, не мерзавец. Вы категорический идиот. Проходите же или катитесь прочь.
Пимкин покашлял в кулак, тронул дужку очков и наконец решительно переступил порог.
Крошечная прихожая, где троим уже не разминуться. Налево – раздельный санузел и кухонька, направо – комната с зашторенными окнами и аккуратно застеленной полутораспальной кроватью.
А прямо по курсу – косо наклеенный на стену гигантский плакат с умиротворенно спящим подростком, над которым проносится истребитель, и рубленой подписью: «Не дрыхни в кровати! Летай, как батя!»
– Ух ты! Какая забавная пропаганда! – хохотнул генерал, снимая шинель и папаху. – Не думал, что сейчас такие еще штампуют.
Нина зазвенела на кухне посудой.
– Кофе будете?
– Если только внутрь, а не на китель. – Пимкин поискал глазами тапочки. Не нашел. – Мне в комнату пройти?
– Куда пожелаете.
Генерал втиснулся в промежуток между холодильником и столиком и присел на табуретку. Для этого ему пришлось передвинуть на поясе кобуру с именным пистолетом.
– Ну и ну… В каких условиях русский офицер нынче живет. У нас, когда я командовал отдельной разведротой на границе с Казахстаном, ребята и то лучше жили. А это ведь – элитная подмосковная авиабаза. Позор.
– Мне через полчаса нужно ехать в Главк, – не отреагировав на сентенцию генерала, сказала Волкова. – Давайте все наши вопросы решать в оперативном рабочем порядке.
– Подайте дольку лимона, – попросил Пимкин, размешивая ложечкой сахар в антрацитовой кофейной мути.
– А коньяку ведерко не плеснуть? Вы ж генерал – вот и заведите себе адъютанта для особо важных поручений. И оруженосца в придачу, пусть «вальтер» ваш таскает на шелковой подушечке.
– Нина, перестаньте на меня обижаться, – примирительным тоном проговорил Пимкин, подаваясь всем корпусом вперед, чтобы дотянуться до кругляшки лимона на блюдце. – Давайте поговорим. Времени и правда мало.
Волкова уселась на вторую табуретку, закинув ногу за ногу, и в упор поглядела на него.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Я расскажу вам свою… м-м… версию. Обратите внимание, свою версию, а не планы конторы.
– Понимаю.
– Вкратце наработки такие… Когда происходят какие-либо глобальные изменения, жизнь любого общества начинает идти по несколько искаженным законам и нормам. В ту или иную сторону смещаются многие составляющие: система ценностей, моральные принципы, социальные устои и так далее. Словно атомы меняются местами, модифицируя структуру кристаллической решетки. А подчас даже превращая твердое тело в аморфный кисель. Вы улавливаете аналогию? Так вот. Как следствие подобных трансформаций на свет божий выползает куча идиотов и ренегатов, которые решают, что именно они призваны все исправить. Что они – взвод новоявленных мессий, хранители древнейших тайн и члены суперзаконспирированного ордена имени Ваньки Тутанхамона.
– Вы клоните к тому, что после нападения плазмоидов новые секты полезли из-под земли, словно грибы после дождя?
– Да уж… дождичек. Огненный, – нахмурилась Волкова. – В целом вы правы. Именно полезли. Но суть не в том. Факт, что они полезут, был ожидаем, а методы подавления или контроля подобных дебиломасонов разработаны больше века назад и, как правило, действуют безотказно. Так вот, суть в другом. Наше ведомство по долгу, так сказать, службы отслеживает деятельность всех организаций, которые поднимаются выше определенной планки и становятся потенциально опасными для страны. Некоторые из них варятся в собственном соку и никому особо не мешают, другие и вовсе несут позитивные настроения, третьи проявляют радикальные замашки – они уже опасны, четвертые выходят на кровавое поле экстремизма, их главари ликвидируются, а идеологические плацдармы искусственно подрываются. Тут своя специфика, отчасти, думаю, вам как разведчику знакомая…
– Что вы откопали, Нина? – нетерпеливо перебил Пимкин, допивая вкусный кофе.
– Практически сразу после вторжения вдруг чрезвычайно интенсивную деятельность развернула одна любопытная секта. До времени икс она вообще не была в разработке у ФСБ. Упоминалась парой строчек в базе данных среди сотен прочих потенциальных организаций-девиантов – и только. И тут вдруг всплыла чуть ли не в одночасье по всему миру. Заметьте! Не по стране! По миру! Это десятки конченых фанатиков, сотни людей, твердо убежденных, а также тысячи лояльных сподвижников и завербованной шелупони в разных уголках планеты.
– Как себя называют?
– В том-то и дело, что никак. – Оседлав любимого конька, Волкова немного раскрепостилась и даже позволяла себе изредка жестикулировать. – Это очень нетипичный случай. Ведь 99 из 100 девиантов выдумывают себе пафосные и не слишком названия. От всяких «Хранителей ковчега» до «Пивных царей» и, простите за точность, «Орденов гондонных пророков».
Пимкин хмыкнул.
– Честное слово, бывают и такие курьезы, – пожала плечами полковник.
– Странно, я как-то пропустил этих безымянных, – задумчиво проговорил генерал. – Совсем, видать, на чудо-пушках Буранова мозги повернул…
– Безымянные… А что – очень точное определение, – одобрительно кивнула Волкова. – И нет ничего удивительного в том, что вы на них не обратили внимания. Это чрезвычайно серьезная организация с четкой вертикалью власти и беспрекословным подчинением.
– Кто руководитель?
– Здесь самое туманное место. Субординационная цепочка ведет куда-то очень, очень высоко, но точно выяснить мне пока не удалось. Возможно, это ложный след. Они себя не афишируют. Никаких терактов и громких провокаций, никакого эпатажа, ноль игры на публику. Есть что-то вроде девиза или молитвы на разных языках. На русском звучит так: «Храм человеческий спасти. Бездну, геенну огненную отвести. Церберов умервсти». И совершенно четкая цель.
– Постойте… Неужто – пятеро наших загадочных тузов?
– В точку. – Волкова расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Генерал так и не понял: профессиональная ли это уловка или просто батарея на кухне слишком сильно жарит. – Именно пятеро наших тузов.
– Я вот думаю, неужели во всем мире во времена такого бума, как теперь, только этот случай можно брать в расчет? Не слишком ли опрометчиво и самоуверенно?
– Вы верите в случайности, генерал? Не в простенькие совпадения, к категории которых можно отнести любую мелочь, вплоть до упавшего маслом вверх бутерброда. Нет. Я имею в виду настоящие случайности. Которые бывают раз в сотню лет. Случайности с большой буквы. Те, которые приближаются к понятию «чудо».
– Это вопрос скорее из разряда метафизики, чем логики. Пожалуй, не верю. Мне кажется, что у реальности существует определенный механизм защиты от таких случайностей… Хотя… – Пимкин осекся. Ему вспомнился осенний день в сибирской тайге, когда остатки их взвода добрались до секретного объекта «Подснежник», который не был отмечен ни на одной военной карте. Он вздохнул и закончил фразу вопросом: – Возможно, мы иногда путаем настоящие случайности с обыкновенным везением?
– Несколько лет назад я отдыхала у знакомого на даче. Ела арбуз и вместе с одним из аппетитных сахарных кусочков проглотила пчелу. Не знаю уж, как так вышло, но эта тварь оказалась у меня внутри. Живая. И она ужалила меня в стенку желудка. Сначала я почувствовала лишь небольшой спазм в районе солнечного сплетения. А спустя несколько минут меня вывернуло наизнанку. Еле успели до ведомственной больнички довезти. Я уже от интоксикации концы собралась отдавать, пришлось врачам немедля на операционный стол валить мои телеса. Раньше меня пчелы никогда не кусали, и я представления не имела, что у меня такая жуткая аллергия на них.
– М-да… – искренне удивился Пимкин. – Бывает же!
– Я не закончила. Проглотить насекомое за обедом, по статистике, может примерно каждый двадцатый. Каждый семитысячный – жалящее. Каждого стадвадцатитысячного оно может ужалить в мягкую ткань внутренних органов. Но. Какого было мое удивление, когда, очнувшись от наркоза, я увидела пьяного в дрыбадан завотделением, который глушил спирт прямо в операционной. «Ниночка, – запинаясь, прошамкал он. – Я двадцать лет полосую людей вдоль, поперек и наискось. Но в то, что произошло с тобой, я верить отказываюсь». Я хотела подбодрить хирурга, но он только отмахнулся: «Ты даже не представляешь, кто эта пчелка… Она – твой ангел-хранитель». Все, решила я: белуга. «Эх, Ниночка, Ниночка, – продолжил завотделением. – У тебя в желудке была опухоль размером с грецкий орех, которая практически превратилась из доброкачественной в гранулирующий рак. Пчела ужалила точно в нее. И что-то там произошло, что-то щелкнуло, понимаешь? Какая-то химическая реакция, наверное… Пусть гистологическая экспертиза башку ломает… Яд не дал разрастись раковым клеткам. Менее одного грамма пептидов, аминокислот и ферментов спасли тебя. Еще месяц – и тебе не помог бы даже сам господь бог. Это была редчайшая случайность, Ниночка. Это было чудо». После этого происшествия завотделением перестал практиковать и ни разу больше не притронулся к скальпелю. – Волкова помолчала. – Поэтому я верю в случайности, генерал. Я имею право в них верить.
– Потрясающая история. Невероятная, – признался Пимкин, но тут же резонно заметил: – Тем не менее нельзя делать опрометчивых выводов, не проверив…
– Все я проверила! – огрызнулась Волкова. – Составила список организаций-девиантов с похожими целями: найти и уничтожить каких-то конкретных людей. Всего их оказалось девять. По крайней мере тех, что проходят по нашим каналам.
– Вы не пробовали вычислить, кого именно хотят устранить эти секты? Личности жертв?
– Товарищ генерал. Вы вчера меня раскололи двумя пальцами, как арахисовый орешек. Вы, возможно, один из самых опытных людей в контрразведке нашей страны…
– Сейчас вы скажете какую-нибудь гадость…
– Категорически нетерпелив! Словно девственник в постели куртизанки.
– Ого! Ну и сравнение. Я не покраснел?
– Под куртизанкой я имела в виду не себя, а информацию.
Тон Волковой вновь приобрел прохладный оттенок. Она застегнула верхнюю пуговицу, взглянула на часы и подбила черту:
– Конечно, я узнала имена тех, на кого охотятся эти девять сборищ недоумков. Практически всех из двадцати восьми личностей. И лишь те пятеро, что стали целью Безымянных, выбиваются из общей массы религиозных деятелей, политиков и олигархов. Только вот досада: мое начальство не видит в этом ничего примечательного…
– Назовите фамилии.
– Боюсь, вам они ничего не скажут. – Волкова встала, давая понять, что разговор подходит к концу. – Но есть одна деталь, которая лично мне почему-то не дает покоя. Повторяю: лично мне.
– Да уж, человеческий фактор. Наш вечный бич, – вздохнул генерал, тоже поднимаясь и одергивая китель. У него словно что-то переключилось внутри.
В один миг все домыслы Буранова и полковника Волковой показались ему какими-то надуманными и инфантильными. Детскими фантазиями. Стало жалко потерянного времени и противно, что и сам он, словно зеленый кадет, поверил во всю эту оккультную чушь с мессиями, избранными людьми, древними пророчествами и пчелками-ангелками. Все проще и приземленней, подсказал здравый смысл: нас атаковала высокоразвитая цивилизация, которой понадобилась планета. Которой стали мешать туполобые соседи, засирающие атмосферу и веками истребляющие друг друга.
Млекопитающие системы «человек».
Все проще и приземленней…
Уже выходя из тесной кухни, Пимкин все же повернулся, снял очки и, чтобы не показаться неучтивым чурбаном, поинтересовался:
– Ну и какая же деталь вам не дает покоя, полковник?
Волкова помолчала, размышляя: отвечать ли. Но в конце концов пожала плечами – чего терять-то? – и обронила:
– Двое из этих пяти – бывшие космонавты.
Генерал побледнел. Такого с ним не случалось уже лет двадцать.
– Вам плохо? – Волкова скользнула в комнату и вернулась с открытой аптечкой. – Сердце?
– Г-герасимов и Т-торик? – запинаясь, выдавил Пимкин.
Аптечка вывалилась из рук Нины, и теперь настала ее очередь побледнеть, как свежая простыня.
– Вы их знаете? – еле слышно проговорила она.
– Не может быть… – так же тихо сказал генерал, медленно переводя взгляд на растерянное лицо гэбистки. – Просто-напросто не может быть. Для этого нужно не пчелу случайно проглотить за обедом, а анаконду.
– Анаконды не ядовиты…
Мысль генерала вдруг заработала неприлично ясно. Он даже принялся рассуждать вслух, параллельно засовывая очки в футляр и надевая шинель:
– Если они стартовали осенью четырнадцатого… Огонь вновь появился в самом начале пятнадцатого… Сколько нужно, чтобы добраться от Марса до Земли без форсирования? Месяцев семь, пожалуй. Это зависит от расстояния в тот момент… Черт, совсем не разбираюсь в этих чертовых космических финтифлюшках!.. Какой я все-таки кретин! Почему же я раньше не проверил, живы ли они? Числятся ли в базах. Лопух! Растяпа… Вот что, Нина… – Его взгляд наконец стал осмысленным. – Поднимайте на уши весь ваш отдел! Плюс аналитиков и экспертов! Пусть потрошат всех известных астрономов-любителей! Пока только российских. Нужно пропесочить все до единой записи наблюдений за период с… э-э… скажем, с июля 2015-го до января 2016-го включительно.
– Что искать-то?
– Искать все необычные космические тела, упавшие на планету, которые хоть отдаленно могут напоминать искусственные спускаемые аппараты!
– Вы меня пугаете…
– Перестаньте! Это никакие не инопланетяне! Это, возможно, те люди, вернувшие нам огонь в пятнадцатом!
– Эти пятеро, за которыми сейчас охотится психованная секта? – Глаза Волковой полезли на лоб.
– И которых почему-то боятся плазмоиды!
– Да кто же они такие?
– Вот это нам и нужно узнать! Вы не знаете, где они сейчас могут быть?
– В момент вторжения находились в Москве, но потом разъехались в разные стороны… Я распоряжусь, чтобы их отследили.
– Хорошо. Если будет нужна помощь – обращайтесь. Подключу ГРУ.
– Уж как-нибудь справлюсь, – возвращаясь в образ независимой гордячки, сказала Волкова.
– Да… Вот еще что… – Генерал нахлобучил на голову папаху. – Не посвящайте никого в нашу… кхм… гипотезу. Просто дайте своим людям команду. Вы же можете приказать без лишних объяснений?
– Но у меня есть вышестоящие начальники, – тут же насторожилась полковник. – Они должны располагать данными о любой операции ФСБ…
– Нина, послушайте. – Неожиданно для самого себя Пимкин взял ее руку в свои ладони. Волкова никак не ожидала такого фамильярного жеста, поэтому даже не попыталась вырваться. – Если наши предположения верны и вся канитель закрутилась вокруг этих людей, то неизвестно, куда может завести нас цепочка загадок. Поверьте мне. Я был с этими ребятами, когда они отправлялись в путешествие к Марсу. Оттуда не существовало обратной дороги, понимаете? Это был билет в один конец. Эти пятеро встали на пути богов… Они победили, потому что огонь вновь принадлежит нам. И если на миг представить, что они сумели вернуться… То… кем?
– Кем? – словно эхо, откликнулась Волкова.
– Спасителями? Или судьями? А может, и просто людьми. Сейчас я готов вообразить все что угодно.
– Вы меня совсем запутали, Николай Сергеевич. – Полковник мягко высвободила кисть из его рук. – Но я, как уже упоминала, верю в случайности.
– Вот и замечательно. Займитесь звездочетами-любителями, а я попробую поворошить «Роскосмос» и своих людей в НАСА. Времени в обрез! Плазмоиды могут нанести новый сокрушительный удар в любой момент! А Земля пока абсолютно не готова дать серьезный отпор… Да и вообще: какой, к дьяволу, серьезный отпор! Человечество беззащитно, словно кролик перед удавом!
– Но не проще ли просто поймать и допросить этих… К чему трясти астрономов?
– Поймать и… э-э… допросить, бесспорно – тоже приоритетная задача. Но прежде чем встретиться с этой неприкаянной пятеркой авантюристов, нам нужно быть в курсе: действительно ли они вернулись из далеких глубин космоса? Не самозванцы ли?
– Теперь даже не знаю – что лучше, – пробормотала Волкова, закрывая за генералом дверь.
Полковник была в смятении. Уж больно внезапно ее дурацкие подозрения подтвердились. Да не просто подтвердились, а обрушили на голову настоящий град новых загадок… И перед Волковой вдруг распахнулась тугая портьера, за которой притаилось что-то непостижимое… Жуткое. Будто она вдруг на миг оказалась в холодной пустоте, где слышно лишь биение собственного сердца, растворяющееся в бесконечности.
Вдобавок – кожа на правой ладони все еще хранила фантомное ощущение от прикосновений сухих пальцев Николая.
И Нина никак не могла понять – приятно ей это было или нет.
Назад: Глава третья
Дальше: Глава пятая