Глава 8
Сообразив, что ради одной ублаготворенной вкладчицы, тяжелую дверь парадного входа открывать не станут (иначе в особнячок тут же хлынет вся жаждущая толпа – и попробуй их потом наружу выдави!), Алексей решил перехватить бойкую оккультистку на полпути из операционного зала к черному ходу…
Месяца этак два назад, услышав впервые, что помещение со сквозной ажурной перегородкой и тремя окошками для приема и, якобы, выдачи денег называется операционным залом, Алексей восхитился. Нет, вы вслушайтесь, вслушайтесь!.. Операционный зал… Слова холодили, отсвечивали сталью и разили медициной. Невольно мерещились всякие там ланцеты и скальпели, с помощью которых у населения хирургическим путем удаляются лишние суммы…
Расчет Колодникова оказался верен – буквально через пару минут из-за поворота решительным, едва ли не строевым шагом вышла разрумянившаяся ликующая теософка.
– Как у вас тут отсюда выбраться?.. – надменно спросила она – и прыснула, узнав Алексея.
Оба засмеялись – тихонько и радостно.
– За мной!.. – заговорщически скомандовал он. – Только через двор – по одному, а то сразу просекут, как ты сюда попала…
У железных ворот Алексей (он шел первым) задержался.
– Зря вы, ей-Богу!.. – с проникновенным упреком сказал он седобровому свирепому стражу. – Я ведь такой же служащий, как и вы… Сижу на окладе, пашу, как зверь, зарплаты второй месяц не вижу…
Седобровый насупился и отвернул нос. Слова Алексея явно пришлись ему не по нраву, ибо сквозила в них попытка расколоть его, седобрового, мировоззрение: работает в фонде – и вдруг не жулик!..
Тем временем, как бы сама по себе, к воротам подошла оккультистка и теософка. Алексей, ничем не рискуя, вежливо пропустил ее вперед. Даже если на втором этаже (на первом – стекла волнистые) и заметили этот его поступок, то, зная воспитанность Колодникова, наверняка не удивились и уж во всяком случае ничего не заподозрили. Ну, уступил женщине дорогу – в чем криминал?..
А вот перетаптывающихся с той стороны калитки бедолаг провести было труднее. Появление за воротами Колодникова и его спутницы вызвало взрыв негодования. Ишь, проныры!.. Да сами оттуда, не видно, что ли?.. Вон какую корму наела на наших денежках!..
Не отвечая на ядовитые реплики и сердито склонив головы, оба поспешили выбраться на открытое пространство, после чего снова заулыбались. Теософка достала из сумочки косметическое молочко и с гримаской отвращения затерла платком фиолетовый номер на правой руке.
– А наручники где?.. – с преувеличенной серьезностью шепнул Алексей, пытаясь запустить глаз в сумку.
– Да это я так, напугать… – отмахнулась она. Потом взглянула на Колодникова с интересом: откуда узнал?
– Ну, как же… – не дожидаясь вопроса, с удовольствием ответил он. – Шуму было – на весь фонд! Влетает в совет директоров… бухгалтерша, что ли? Ну да не важно… «Там, – кричит, – вкладчица сейчас к стойке прикуется!..» Гляжу: челюсти у всех так и отпали. А тут еще я паники добавил. «Да рассчитайтесь вы с ней, – говорю, – побыстрее! Может, у нее не только наручники, может, у нее еще и канистра бензина с собой!..» Ну тут всех вообще чуть кондратий не хватил…
Они шли по влажным весенним тротуарам, хохоча в голос. Прохожие оборачивались.
– Леш… – сказала она, отсмеявшись и переведя дух. – А этот высокий, румяный – он кто?..
– Андрей? Директор…
– И ты с ним так запросто?
Колодников приосанился.
– Да у нас там куда ни плюнь – сплошь директора… – небрежно обронил он. – Директор на директоре и директором погоняет… Тебе далеко отсюда ехать?
– Да я вон за тем домом живу…
– Да-а?.. – приятно удивился Алексей. – А ты… м-м… э-э…
Она остановилась и повернула к нему широковатое скуластое лицо. Карие глаза смотрели весело, с ехидцей.
– Короче, Склифасовский! Забыл, как зовут?.. Ну, колись, колись…
– Н-ну… – Колодников неловко засмеялся и с виноватой ужимкой развел руками.
– Мила, – представилась она. – Есть на чем записать?.. А то опять забудешь…
Честно говоря, Алексей был малость покороблен таким обращением, хотя виду не подал. Ну, забыл!.. Ну, так что ж теперь?.. Он вон из-за нее, черт побери, своей красивой должностью рисковал…
– О! – сказала она изумленно. – Обиделся, что ли?.. Да ладно тебе! Нашел, на что обижаться… Зайдешь, или тебя там сейчас хватятся?..
При этих слишком уж небрежно произнесенных словах что-то невольно шевельнулось в груди Алексея. И в брюках – тоже. «Да какого лешего!.. – с замиранием подумал он, вспомнив извечные вопли Александры. – Вешает на меня зазря всех знакомых баб… Возьму вот сейчас и в самом деле зайду, раз приглашает… А то прямо зло берет!..»
* * *
Ходок налево Колодников был, признаться, никудышний. Точнее сказать, никакой. Вроде и ростом вышел, и физиономия вполне мужественная, а вот успехом у женщин никогда не пользовался. В упор они его не видели. Ну да и понятно: одет невызывающе, скуповат по причине безденежья, неговорлив… Вернее говорлив, но на философские темы, так что лучше бы уж вообще молчал…
Пока поднимались на пятый этаж, он успел выстроить довольно сложную систему причин, почему он сейчас изменит жене. Помимо стервозности Александры и одиночества Милы туда входило, например, и такое тонкое соображение, что отказ прозвучал бы в данном случае невежливо и глупо.
Однако стоило Колодникову попасть в тесную однокомнатку, как все его умственные построения пошли прахом. Еще в коротеньком коридорчике, равномерно увешанном резными работами Кирюши Чернолептова и Иришкиными акварельками, Алексей услышал высокий девичий голос. Болтали по телефону.
– Гамлет?.. Записывай, – лихо и небрежно рубя хвостики словам, выговаривала юная незнакомка. – Ефсиманская пять… Ага, за частным сектором… Две… Четверо… Час… Да, сказала… Все равно… А вот так, все равно! Говорят: без разницы… Не-ет, какие хачики?.. Ну, все!.. Выезжаете?..
Послышалось клацанье пластмассы о пластмассу, и в коридор высунула улыбчивую обезьянью мордашку девчоночка лет пятнадцати со светлой короткой стрижкой и высоко подбритыми висками. Видимо, дочь.
– А чего это ты так рано?.. – подивилась она и окинула гостя неприязненным, как тому показалось, взглядом. – Здравствуйте!..
Колодников с тайным вздохом ответил на приветствие. И ради чего, спрашивается, врал? Вдохновенно причем, с огоньком… Утилиты, системщик…
– Все в порядке? – осведомилась Мила у дочери, ногой пододвигая Алексею шлепанцы. Мужские.
– А то?.. – задорно отвечала та, дернув плечиком под просторной джинсовой рубахой навыпуск.
– "А то!.." – укоризненно передразнила мать. – Соображать надо, что кому говоришь!.. Гамлет, между прочим, тоже армянин…
– Так а это я, что ли, начала?.. – возмутилась дочь. – Он их сам хачиками зовет!..
Ну вот, еще и Гамлет какой-то… «Сомкни тяжелые, как мрамор, челюсти и в монастырь ступай…» Колодников приуныл окончательно.
– Так, – сказала Мила. – Это дядя Леша Колодников, я тебе про него говорила. Если бы не он – плакали наши денежки… А это Ксюша… Прошу любить и жаловать!..
Они прошли в комнату, и Алексей содрогнулся. Оказывается, он уже напрочь успел отвыкнуть от тесноты «хрущовок». Как же они здесь живут?.. Того и гляди в люстру головой впишешься!
Стены и потолок были оклеены светлыми обоями в цветочках, отчего комната имела вид шкатулки, только изнутри. Вдобавок в воздухе стоял странный кружащий голову запах – словно бы от дорогих сигар. Аромат показался Алексею знакомым. Такой же в точности дурман был развеян в ночь спиритического сеанса по квартире Колодниковых. Да уж не ладан ли?..
– Так вот и живем… – усмехнулась Мила. – Ладно. Пошли на кухню чай пить!..
Обстановку Алексей, по обыкновению, не разглядел. Зато успел пробежать глазами по книжным полкам. На двух нижних шершаво темнела Бог знает когда изданная классика, на верхней весело сияли новенькие корешки. Судя по названиям, оккультизм и прочая чертовщина. Как и следовало ожидать.
Телефон был на длинном шнуре, и Мила прихватила его с собой на кухню. Гляди-ка, с определителем номеров! Только что факса нет… Серьезная машина… Раньше такие телефоны Колодников видел лишь в учреждениях.
– Чего в гости-то не заходишь? – с прискорбием поставив крест на амурных делах, полюбопытствовал он, пока хозяйка заваривала чай. – И Ириша с Кирюшей тоже куда-то запропали…
Мила обернулась и одарила Алексея загадочным оккультным взглядом.
– Пересядь… Вообще никогда не садись на углу стола.
Произнесено это было мягко, но властно. Колодников озадаченно поправил очки.
– Семь лет замуж не выйду?.. – со скептической усмешкой осведомился он.
– Нет… – с сожалением, как ему послышалось, молвила хозяйка. – Приметы тут вообще не при чем. Приметы – глупость… Просто из каждого выступающего угла исходит поток отрицательной энергии…
Та-ак… Пошла мистика в три листика… Алексей скроил пресерьезную физиономию, покивал.
– А-а… То-то меня в детстве чуть что в угол ставили…
Ответом была улыбка, но не та, на которую он рассчитывал. Скорее снисходительная, нежели веселая…
– И правильно делали, между прочим. Угол комнаты смотрит не на тебя, а от тебя… – С сосредоточенным видом Мила сложила пальцы домиком и предъявила получившуюся фигуру Алексею. – Он как раз забирает отрицательную энергию… Ставить ребенка лицом к ровной стенке бесполезно. Нужен именно угол… Наши предки это давным-давно заметили, просто не могли объяснить…
Продолжая говорить, она опустила на кухонный стол овальное блюдо со сластями и прозрачный заварочный чайник, в котором, клубясь, густела на глазах коричневая мгла.
– Вот… – Присела напротив Колодникова и в два плавных взмаха огладила края столешницы. – Энергия течет так… и так… Здесь оба потока сталкиваются и дальше идут единым лучом, понимаешь?.. И прямо на тебя…
Трепетно застонал телефон. Мила бросила быстрый взгляд на высветившийся номер, потом подняла трубку.
– Фирма «Эдем» слушает… – любезно известила она.
Колодников несколько даже оторопел. Ну ничего себе!.. Мила тем временем нетерпеливо пощелкала пальцами, указывая Алексею глазами куда-то на край холодильника. Вскочив, Колодников обнаружил там рядом с электронными часами шариковую ручку и обрывок вкривь и вкось исписанной бумажки. Подал услужливо…
– А у меня вообще приятный голос… – с невозмутимой улыбкой отвечала кому-то Мила. – Нет… Я – диспетчер… Вы русский язык понимаете? Я же сказала: нет… Потому что! Мне девяносто лет, и я горбатая… Назовите ваш адрес… – Прижала трубку к уху плечом и отчеркнула углом чистый краешек листа. Затем миндалевидные карие глаза оккультистки (и диспетчера по совместительству) начали вдруг изумленно раскрываться. – Ка-кое кресло?.. – ошалело переспросила она. – Новое?.. Вы что же, креслом хотите расплатиться?.. Ах, денег нет… А если нет денег… Что значит «хочется»?.. Не морочьте мне голову, юноша!..
Фыркнула, бросила трубку и, пробормотав: «Придурки…» – принялась разливать чай в прозрачные коричневатого оттенка чашки.
Колодников моргал.
– А насчет Ириши с Кирюшей… – опечалившись вдруг, вернулась она к изначальной теме разговора, о которой Алексей, признаться, уже забыл. – Боюсь, они еще долго у вас не появятся…
– А в чем дело? – встревожился он. – Обиделись на что-нибудь?..
Она поколебалась, стоит ли говорить. Меж бровей залегла морщинка.
– Нас ведь, Леша, тоже в этой арке отлупили… – нехотя призналась она. – Когда уходили от вас…
– Как?.. И вас тоже?! – Алексей вскочил, едва не опрокинув чашку. – Я же предлагал проводить!.. – вне себя выкрикнул он.
– Ты сядь… – попросила Мила. – Теперь-то чего уже руками махать?.. Ну проводил бы… Еще бы и тебе влетело…
Колодников постоял еще немного, сжимая и разжимая кулаки. Наконец сел, тяжело дыша.
– Нам-то с Иришкой только по щекам надавали, – со сдержанной грустью продолжала она. – А вот Кирюше чуть зубы не вышибли, коронка слетела…
– Да что ж это за арка такая, Богом проклятая!.. – плачуще воскликнул Колодников.
– Ты пей, остынет… – напомнила она. – Или ты слишком горячий не любишь?..
Алексей скрипнул зубами, потом взял себя в руки и потянулся к сахарнице.
– Богом, не Богом… – таинственно изронила Мила, наблюдая, как он нервно, со звоном размешивает ложечкой чай, – а что проклятая – то проклятая… Знаешь, я когда еще первый раз сквозь нее проходила, почувствовала…
– Что почувствовала? – подозрительно, несколько даже враждебно спросил Алексей. После смутных и зловещих намеков электрика Борьки он встречал в багинеты любую попытку приплести к этой таинственной уголовщине потусторонние силы. А что таковые силы будут сейчас приплетены, можно было даже не сомневаться.
– Да ты и сам, наверное, чувствовал то же самое – и не раз… – сказала Мила. – Любого нормального человека в этой арке озноб продерет… Вот, смотри… – И тупенький продолговатый ноготок, покрытый бледно-розовым чуть облезшим лаком, загулял по клетчатой скатерке. – Четыре угла. И из каждого – поток отрицательной энергии. Здесь и здесь они скрещиваются, так?.. Перед самым входом…
– Не знаю, как вам, – мрачно заметил Колодников, следя за ее пальцем, – а мне морду набили внутри самой арки…
– Так а там же еще по нише с обеих сторон! То есть еще четыре выступающих угла. А внутренних углов в нишах – нет! Там скругления, заметил?.. То есть энергия свободно течет по кривой, а потом четырьмя лучами сходится в одном фокусе… Вот тут! – Бледно-розовый с перламутровыми крупинками ноготь победно клюнул в стол. – А у вас там четыре арки! То есть должен еще возникать резонанс… Головы бы оторвать этим архитекторам! Хотя… – Мила призадумалась. – Это ведь бывший дом НКВД… А знаешь, вполне возможно, что все это спроектировали нарочно… в отместку Сталину…
Колодников снял очки и, болезненно щурясь, принялся протирать линзы.
– М-да… – промолвил он, ощущая неприятное биение в правом виске. – Вредители-дьяволисты… – Спохватился, не слишком ли ядовито он это произнес, и поспешил перевести все в шутку, пока не обиделась: – Нет, ты меня пойми, я не против!.. Получить по морде от потока отрицательной энергии – это, конечно, звучит гордо… Только ведь там еще и стреляют, Мила… и гранаты рвут…
Он хотел плавно перейти к недавним жутким событиям, в частности – к отрезанной голове, которую ему, якобы, пришлось закатывать в пакет ногой, но тут вновь возрыдал телефон.
– Опять этот идиот, – произнесла сквозь зубы Мила, взглянув на высветившийся номер. – С креслом…
Телефон продолжал стонать. Мила перевернула его, как черепаху, и, передвинув рычажок, убрала звук до минимума.
– Понимаешь, Леша… – попыталась растолковать она, ставя аппарат на место. – Конечно, отрицательная энергия кулаков не имеет… Просто этот ее фокус, этот узел… Он как бы притягивает зло, понимаешь?..
Слова ее неожиданно попали в точку.
– Погоди, – отрывисто сказал Колодников, снова надевая очки. По хребту ползли мурашки. – А вы кого-нибудь из нападавших – видели?..
Она задумалась на секунду.
– Да нет… Там же темно…
– То есть налетели, надавали затрещин – и бегом… Но шаги вы их хотя бы – слышали?..
– Н-нет… – Вид у Милы тоже был несколько растерянный.
– Вот и я не слышал, – севшим голосом сообщил Алексей. – И не видел никого… И Димка, насколько я понимаю… Ему уже два раза влетало… – Колодников нахмурился, покусал губу, покряхтел и наконец признался с неловкой усмешкой: – У меня там один знакомый… его в позапрошлом году из этой арки в реанимацию увозили… Так он знаешь что говорит?.. Будто в арке перед самой войной чекистов пачками расстреливали… И вот, дескать, теперь… М-да…
Алексей устыдился, умолк и, покряхтывая, огладил зачем-то скатерку.
Мила выслушала его очень серьезно и внимательно.
– Все верно, – сказала она, успокаивающе накрывая его руку своей, и Алексея немедленно пронизало слабыми токами. – Я же говорю: узел! Средоточье зла… В этой вашей арке может случиться все что угодно. Ничему не удивлюсь. Даже материализации призраков… Туда днем-то зайти страшно, а уж ночью…
В голове Колодникова все мгновенно спуталось, и, хотя беседа зашла крайне интересная, нить разговора он тут же утратил. Узел?.. Пусть узел… Арка, трупы, средоточье зла – все отодвинулось куда-то на задний план. Остались одни лишь слабые токи…
Алексей зажмурился, но тут теплая рука Милы отдернулась. Это в кухню просунулась обезьянья мордашка Ксюши.
– Ма, ну я пошла, короче!..
– Когда будешь?
– А!.. Вечером…
Колодников хотел уже возликовать, но не успел.
– Тебе, наверное, тоже пора?.. – мягко сказала Мила, поворачиваясь к нему. – Седьмой час…
Алексей обмяк, потом мысленно выругался и растерянно взглянул на травянистые цифры электронных часов, стоящих на самом краю холодильника. Ноль семь, ноль девять… Обнаглеть и звякнуть в фонд – сказать, что системщик задерживается?.. Однако последняя фраза хозяйки вызвала в Колодникове сильнейший приступ неуверенности. Вроде бы его выпроваживали… Но, с другой стороны, лучистые карие глаза Милы смотрели выжидающе, а то и ласково… Помялся, не зная, на что решиться.
– Д-да, пожалуй… – выдавил он наконец. – Ах, черт!.. В кой веки раз заглянул – и уже бежать…
Восклицание было исполнено сожаления, чтобы не сказать – отчаяния, и прозвучало очень искренне. Да и немудрено…
– Ну, пока!.. – звонко раздалось тем временем из прихожей, после чего щелкнул замок входной двери.
Сообразив, что остался с Милой наедине, Алексей ударился в панику. Хозяйка смотрела с веселым изумлением, как он с траурной физиономией поднимается через силу из-за стола – весь в надежде услышать что-нибудь вроде: «Да ладно тебе!.. Позвони, соври что-нибудь… Чай вон не допил…»
Так ничего и не услышав, Алексей вздохнул обреченно и, расстроившись окончательно, спросил:
– Как тебе хоть звонить-то?..
Мила, по-прежнему удивленно на него глядя, выдернула из-под электронных часов визитную карточку и подала через стол Алексею.
– Чернолептовым привет… – буркнул он, ненавидя себя, ее и все человечество впридачу.
* * *
Медиум называется!.. С духами она беседует, все на сто лет вперед предвидит!.. Что ж ты нашла куда деньги-то вложить, раз такая умная?.. Отрицательная энергия… Да ты разуй глаза, посмотри на особнячок-то! Там от каждого угла отрицательной энергией за милю разит!..
И Ксюшка еще эта… обезьяна! Не могла раньше смыться!..
Хотя… Может, оно и к лучшему… Оба интеллигентные люди, разных, правда, убеждений… Она – мистик, он – агностик, пусть даже в последнее время и с православным уклоном… Лезть под юбку при первой встрече – как-то, знаете, неловко. А так – навел мосты, завязал знакомство… Телефон вот взял… У Александры, конечно, номер медиума где-нибудь наверняка записан, но это же помыслить страшно: попросить у Александры телефон разведенной Милы!..
Колодников приостановился, достал из бумажника визитную карточку и, признаться, оцепенел. Карточка представляла из себя прямоугольничек плотной фотобумаги, на котором была отпечатана запрокинувшая личико блондинка и лобзающий ее в выпуклое горлышко брюнет. Оба, судя по обнаженным плечам, – неглиже. Левый верхний угол визитки украшен словом «Эдем», в правом прихотливо раскинулось выведенное в два слитных росчерка: «Позвони мне!» Внизу располагался номер телефона…
Н-ни чер-та се-бе!.. Колодников отнял вытаращенные глаза от карточки, и первое, что он увидел, было точно такое же фотографическое непотребство, но только налепленное на фонарный столб, возле которого ему случилось оцепенеть. Девочки по вызову… А Мила, стало быть, диспетчер?.. А Гамлет?.. Не иначе сам сутенер… Сутенер Гамлет!.. Нарочно ведь не придумаешь… Ну, дела-а…
Стоп! А сама-то она – только диспетчер или тоже… как бы это выразиться… прирабатывает?.. Да нет! Старовата… У девочек по вызову возрастной потолок – лет двадцать, двадцать пять, а Миле уже хорошо за тридцать… Правда, еще этот Гамлет… Хотя… Он – хозяин, она – служащая… И Алексею вспомнилась вдруг нечаянно подсмотренная сценка, когда Сергей Григорьевич (тот самый бывший замполит полка) рычал на прочих директоров: «Сколько раз вам повторять, сявки: с подчиненными – только деловые отношения! Сегодня ты ее трахнул, а завтра она тебе на горб сядет!.. Короче, чтобы этой секретарши здесь больше не было!..» И правильно, в общем, рычал… Так что, вполне возможно, с Гамлетом у Милы отношения вполне деловые…
Смысл загадочных телефонных звонков стремительно прояснялся. Правда, вот кресло… Неужто и впрямь кто-то на полном серьезе предложил этакий бартер?.. Да нет, не может быть! Видимо, просто дурака валяли…
А вот знает ли Александра о том, что Мила – диспетчер? Да нет, наверное – иначе бы она такого медиума на порог не пустила… Чернолептовы – те точно знают. Ну, их-то, положим, ничем не удивишь… Во-первых, оба – авангардисты, во-вторых, не ссориться же, в самом деле, со школьной подругой, только потому, что ей посчастливилось найти пусть сомнительный, но приработок!..
И вообще!.. Кому-кому из себя девочку строить – только не Александре! Сама вон сексуальную литературу вычитывает, в выходных данных, небось, так и будет обозначено: «Корректор – А. Д. Колодникова…» А там, глядишь, и до полной порнухи дело дойдет…
Да Господи ты Боже мой! Чья бы корова мычала!.. Фонд-то без крыши остался! Полтины – нет, Скуржавого – тоже. Глядишь, не сегодня завтра поделят директора навар да и брызнут все врассыпную. И двинешься ты, специалист по компьютерному дизайну, в бюро трудоустройства… А по дороге встретишься еще с каким-нибудь давним знакомым, и, узнав, что ты сейчас без места, предложит он тебе ответственную новую работу: скажем, завалить местного лидера профсоюзов…
Нет. Нет-нет… Вот уж этого Алексею Колодникову точно никто никогда не предложит. Киллер Колодников!.. Еще один самый короткий анекдот.
Затосковав при мысли о будущем, Алексей и сам не заметил, как добрался до родного особнячка. Толпа перед входом поредела настолько, что Колодникову не составило труда пролезть к кнопке звонка на парадной двери. Открыл ему высоченный негр в бронежилете. Собственно, даже не то чтобы негр, скорее мулат, причем крайне молодой, но все равно смотрелся он весьма внушительно. Звали мулатика, как и самого Колодникова, Лешей и, хотя паренек он был вежливый, скромный, во дни возмущений народных на вход ставили именно его, поскольку при виде чернокожего да еще и в бронежилете вкладчики поначалу робели.
Железная дверь в компьютерную, естественно, была уже закрыта и опечатана. Пришлось расписываться за ключ.
Часам к девяти в подвальный застенок нагрянул угрюмый благоухающий коньяком замполит. Глава совета директоров согнал Алексея со стула и сел за монитор сам.
– А чего это ты все игры свернул?..
– Места много занимают…
Замполит недовольно шевельнул собольей бровью.
– Ну-ка поставь мне… эту… где фашисты бегают…
Алексей разархивировал ему первую версию «Вульфа», после чего был немедленно выдворен из компьютерной и отправлен домой. Влезая в куртку, он слышал, как замполит, сопит и бормочет, варварски стуча по клавишам:
– Ах, ты, падла… Куда пошел?! Стоять! Н-на, получи!..
Тоже, видать, не настрелялся… по кишлаку из пулемета… Афганец, блин!.. Ну вот что бы ему не заявиться часа на два раньше!.. Тогда бы еще не поздно было звякнуть Миле… А так – ни то ни се… Зла не хватает!..
* * *
Время было детское, так что к арке Алексей приближался на этот раз без боязни. Не к той, естественно, где он недавно присутствовал в качестве понятого, и не к той, где тогда же досталось Димке. Сегодня Алексей шел кратчайшим путем, через арку между третьим и четвертым подъездами.
Дно каменного туннельчика было уже освобождено от мусора и чисто выметено, кружевные железные створки распахнуты до отказа и плотно прижаты к внешней стене с помощью пары кирпичей. Алексей прикинул, где должны пересекаться исходящие из внешних углов два потока отрицательной энергии, и, став в этом узле, в этом средоточье зла, скептически прислушался к ощущениям.
Никаких особых ощущений он, как и следовало ожидать, не испытал. Кивнул удовлетворенно и двинулся в темное каменное нутро туннельчика, намереваясь проверить еще и ту зловещую срединную точку, где, по словам Милы, сходилось сразу четыре луча этой самой отрицательной энергии.
Сразу на входе в глаза ему ударил свет двух карманных фонариков – из ниши справа и из ниши слева.
– Вы куда идете?.. – жестко, напористо спросили отпрянувшего Алексея.
– То есть как куда?.. – заслоняясь, сказал он. Сердце прыгало и колотилось. – Живу я здесь…
– Номер квартиры? – неумолимо продолжал голос.
– Да вы кто такие вообще?..
– Домовая дружина.
– Черт бы вас всех побрал! – бросил с досадой Алексей, чувствуя однако облегчение, в чем-то даже отдаленно похожее на счастье. – Делать вам нечего!.. Затеяли, понимаешь, игры… в казаки-разбойники…
– Ну ты насчет казаков-то – полегче… – угрожающе пробасили из той ниши, что справа.
– А-а… – разочарованно протянули слева. – Это же из третьего подъезда… Понятой…
Луч левого фонарика вильнул и погас, высветив на секунду в противоположной нише синюю штанину с широким красным лампасом.
Ну вот, теперь еще, не дай Бог, кличку прилепят!.. «Понятой…»
