Глава 10
К приходу Колодникова Кирюша был уже очарователен, хотя одинокую бутылку «Траминера» компания еще только-только начала уговаривать. Впрочем, проспиртованному чуть ли не сызмальства Кирюше Чернолептову достаточно было принять пару капель, а далее он мог, не теряя обаяния, пить что угодно и в любых количествах. Пока не ляжет трупом…
– Никак грабанул кого-нибудь?.. – с великосветской непринужденностью полюбопытствовал он, глядя, как Алексей молча выставляет на стол греческий коньяк. – Одобряю… Пора! Давно пора!.. Мы не должны ждать милости от прохожего, но и он ее от нас тоже пускай не ждет!..
Пристукнул кулачком по столу и вызывающе заломил бровь.
– Леш, да на тебе лица нет! – всполошилась Ириша. – С Димочкой что-нибудь?
– Со мной… – процедил Алексей, присаживаясь. – Последний нонешний денечек… Курить-то здесь можно? – хмуро обратился он к хозяйке. – Или на балкон выходить?..
Карие глаза Милы смотрели на него озадаченно и тревожно. Ах, черт! Провалиться бы этому Кирюше с его Иришей!.. Надо же как не вовремя их принесло!.. Да и коньяку на четверых маловато будет…
– Кури здесь! Сейчас я только пирамидку зажгу… А то вы тут с Кирюшей в две трубы…
Откуда-то из мерцающего стеклом и мельхиором серванта Мила извлекла коричневую вещицу, и впрямь чем-то похожую на пирамидки, которыми инженер Гарин набивал свой гиперболоид. Поместила в грубую керамическую чашку и принялась щелкать Кирюшиной зажигалкой. Наконец вершина пирамидки занялась, раскалилась добела, и по тесной, похожей на шкатулку комнате поплыл уже знакомый Колодникову сладковатый кружащий голову запах…
– А зачем она?..
– Воздух очищает…
В самом деле? Алексей пошевелил ноздрями. Нет, уж лучше просто никотин… К счастью, Мила тут же открыла форточку.
– Опять под сокращение попал?.. – с ужасом догадалась Ириша.
– Погоди… – морщась, попросил Алексей. – Выпьем сначала…
Закурил – и с неудовольствием принялся созерцать, как Кирюша Чернолептов с преувеличенным благоговением вскрывает им, Колодниковым, добытый коньяк. Внешне Кирюша смахивал одновременно и на разбойника, и на святого с греческой иконы: нос крючком и черный клин бороды с парой развилистых морозных прожилок. Впрочем, лики греческого письма все сплошь разбойничьи…
– Мне – побольше, – буркнул Алексей.
– Да что это с тобой? – ахнула Ириша. – Кирюша, не смей!.. – завопила она, видя, что супруг ее пытается под шумок и себе набурлить коньяку не в стопку, а в фужер.
– За что пьем-то? – с любопытством глядя на Алексея, осведомилась Мила.
– За свободу, – известил он с мрачной издевкой. – За это сладкое слово «свобода»…
– Век воли не видать!.. – хриплым уголовным баском подыграл Кирюша Чернолептов.
Колодников выглохтил единым духом фужер – и на глаза навернулись слезы. Не привык он такими дозами… Задача трех тел. Проблема двух глотков. Первый – как по маслу, а вот второй так и норовит стать поперек горла…
Выдохнул и, с благодарностью приняв из теплой Милиной руки крохотный многоэтажный бутерброд, взглянул на застывшую в напряженном ожидании Иришу. Нехотя скривил рот в усмешке.
– Да нет… – успокоил он ее. – Сократить меня при всем желании не сократят… Не успеют. Либо всю контору вот-вот закроют, либо меня одного…
– Закроют?.. – беспомощно переспросила наивная Ириша Чернолептова. – А как это тебя… закроют?
Алексей прожевал бутерброд, потянулся за вторым.
– Посадят… – угрюмо перевел он.
Нахватался, работая в фонде. Обогатил словарь. Ну что ж, глядишь, пригодится… Где-нибудь на зоне…
– Ой, да врешь!.. – Ириша неуверенно засмеялась. Потом испуганно оглядела остальных – и примолкла.
– В общем так… – молвил в наступившей тишине Алексей – и далее, ни на кого не глядя, глуховатым голосом стал излагать события. Поначалу слегка рисовался, но потом самого жуть проняла. Неужто его и впрямь подозревают?.. Дойдя до того, что стряслось нынешним утром, поднял голову. Мила слушала, задумчиво прищурясь. Кирюша ошеломленно жевал разбойничьей бородой. Ириша ахала и раскрывала глаза.
– Передачи-то хоть носить будете?.. – невесело оскалясь, спросил Колодников.
Тут совершенно некстати в беседу вмешался телефон. С досадливой гримаской Мила взяла аппарат и вышла в коридор, волоча за собой длинный волнистый шнур. «А волны бегут и бегут за кормой…» Трубку сняла по дороге.
– Фирма «Эдем»… А-а, это вы, Петр Андреевич!.. Ну, конечно, помню… Мы старых клиентов не забываем… Нет, ну не в таком, конечно, смысле – «старых»!.. Карина?.. Ой, вы знаете, она под таким впечатлением от ваших песен!.. Да еще под гитару!..
Гулко закрылась стеклянная дверь кухни.
– Короче, – развязно подытожил Кирюша и, задрав брови, отмерил каждому равную долю коньяка. – У тебя в ментовку раньше приводы были?
– Да Бог миловал… – насупившись, отвечал Алексей.
– Ну и все! – решительно отрубил Кирюша. – Посылай их, волков позорных… Знаешь, куда?.. Я тебе напишу, потом по бумажке прочтешь…
Крепколицая черноволосая Ириша всплеснула руками.
– Ну что ты паясничаешь? Что ты паясничаешь? У человека несчастье…
– Да нет за ним ничего! – Кирюша улыбнулся дурашливо и, пожав острым плечиком, поднял стопку. – Ну, выпил с Полтиной в подворотне… Да какое их собачье дело, с кем он пил? И где…
– Не с Полтиной, а со Скуржавым… – недовольно поправил Колодников. С одной стороны, речи Кирюши малость его успокоили, а с другой – звучали они как-то даже слегка оскорбительно. Получалось, что все пережитые Алексеем страхи яйца выеденного не стоят…
– Погоди, – сказал он. – Насчет вчерашнего!.. Вот я им говорю: ушел с работы в девять, в начале десятого… А кто подтвердит? Ключ я на вахту не сдавал… Директор с охранником – в травматологии, то ли в сознании, то ли нет… Кто подтвердит?
– Что-то ты не так сделал… – механически, как бы про себя, выговорила Ириша.
– Да?.. – проскрежетал, наливаясь злостью, Колодников. – Не так?.. Верно говоришь, Иришка! Умница! И я даже знаю, что именно!.. Не надо было мне тогда вызывать «скорую»! Пусть бы он там сдох, кровью бы истек в своей «Волге»!..
У Алексея затряслись губы. Он схватил стопку.
– Придурок, у, придурок!.. – От ненависти к самому себе сводило скулы. – Ведь знал же, знал: всякое доброе дело – наказуемо! Нет, полез… – Опрокинул коньяк и обвел безумными наслезенными глазами отпрянувшие лица супругов Чернолептовых. – Стрелять… – широко разевая рот, объявил он. – Стрелять таких идиотов, пока не размножились!.. Спас утопающего – к стенке тебя!.. Мог украсть – не украл?.. К стенке!..
На плечо легла теплая рука неслышно вернувшейся хозяйки, и Алексей умолк, все еще содрогаясь.
– Ну чего ты?.. – ласково спросила Мила, снова помещая телефон на край стола. – Чего разошелся?.. Да если бы у них против тебя хоть одна улика была – думаешь, отпустили бы?.. Ты бы сейчас, Лешенька, в камере сидел, а не с нами…
– И все равно странно, – молвила в недоумении Ириша Чернолептова. – Нас тогда побили, тебя побили, Диму… И всех в один и тот же час, на одном и том же месте…
– Уже не на одном, – проворчал Алексей.
– Но началось-то – где?..
– Да что там «побили»?.. – Колодников выдернул из пачки очередную сигарету и приподнялся со стула навстречу поднесенному Кирюшей огоньку. – Там, как я понял, всем жильцам в разное время по мордасам досталось… Не в этом же суть! Мокруха пошла! Головы режут, гранаты рвут!.. Бесшумно причем…
– Ты насчет головы не придумал?.. – жалобно спросила Ириша.
Колодников выбросил одинокую струю дыма из левой ноздри (правую ни с того ни с сего заложило) и ответом Иришу не удостоил. Кирюша внезапно выпрямился, чем-то, видать, осененный, похлопал себя по жилетным кармашкам, потом встал и, пробормотав: «Пардон…» – повернулся к обществу задом. Извлек из висящего на стуле пиджака свежий номер «Городских ведомостей», с хрустом развернул…
– Оп-паньки! – ликующе известил он спустя малое время и окунулся иконописно-разбойничьей физией в шуршащее газетное месиво. – Уголовная хроника!.. «КРУТЫЕ» СВОДЯТ СЧЕТЫ"!.. Вот и вы-ыясним сейчас, как там было на самом-то деле… А то навешал тут, понимаешь, лапши на уши… Та-ак… «Вчерашней ночью жители дома номер двадцать один по проспекту имени Эн Ка Крупской были разбужены грохотом взрывов и лаем автоматных очередей…»
– Чего?.. – Алексей оторопело уставился на сигарету, потом перевел изумленный взгляд на шевелящиеся складки газеты, за которыми почти полностью скрылся Кирюша. – Каким лаем? Они что там, с ума все посходили?..
– Ты знай слушай!.. Последнее слово мы тебе предоставим после… «Когда испуганные жильцы осмелились выйти во двор, в арке, выходящей в Лифановский переулок, глазам их предстало жуткое зрелище…»
– Да что за бред! – заорал Колодников, подаваясь через стол к Кирюше и пытаясь выхватить у него из рук «Ведомости». – Все же не так было!.. Какой грохот? Кто там куда вышел?.. Менты битый час в двери всем трезвонили – ни одна падла, кроме меня, носа не высунула!..
– "На залитом кровью асфальте… – в упоении продолжал Кирюша, уклонившись вместе с газетой от растопыренной пятерни Алексея, – среди стреляных гильз с множественными пулевыми ранениями лежали…" Во дают!.. Гильзы у них, что ли, с множественными ранениями? Эт-то круто…
– Не было гильз! – возмутился Колодников. – Менты при мне искали… Ни гильз, ни осколков!..
– Да уймись ты, Леш… – Мила снова тронула его за плечо. – Пусть дочитает…
Алексей посопел, повращал глазами и принялся нервно озираться, ища, где погасить сигарету. Мила пододвинула ему хрустальную плоскую пепельницу. Пока давил окурок, Кирюша успел огласить добрую половину заметки.
– "…городские мафиози поминали своего главаря, печально известного Антона Полтину, застреленного недавно неизвестными лицами в этой самой арке. Не вызывает сомнений, что кровавая расправа над ними – это очередное заказное убийство. Вражда между двумя преступными группировками, одну из которых, по слухам, возглавляет некий программист, проживающий в том же доме номер двадцать один, начинает напоминать самую настоящую войну…"
– Программист?.. – Алексей вскинул брови. – А кто это у нас в доме программист?.. Полтина, вроде, с компьютерами связан не был…
– И тогда бы написали «возглавлял», а не «возглавляет», – негромко добавила Мила. – Слушай, Леш… А это не про тебя случайно?
– Дай сюда… – страшно прохрипел Алексей, снова протягивая руку к газете. Кирюша испугался – и отдал.
– Только ты вслух… – взмолился он, но Колодников его не услышал.
Остальные, оробев, молчали. Алексей поднял наконец глаза от заметки и со страхом оглядел собеседников.
– Давайте выпьем, что ли?.. – помявшись, предложил Кирюша, однако прозвучало это как-то больно уж неуверенно.
– Да что ж они делают… – беспомощно выговорил Колодников. – Я и не программист даже, я – пользователь… Они ж меня так под пулю подведут… придурки!..
Кирюша встрепенулся.
– Хороший журналист – мертвый журналист! – изрек он, вновь становясь живчиком и душой компании. – Слышал звон – беги в редакцию!.. Не горюй, Леха! Утрясется…
– Что утрясется? – Колодников снова ударился в панику, начал свертывать газету, измял, вскочил. – А, ч-черт, я ж поддатый! Мне там сейчас и показываться нельзя…
– Где?
– Да в райотделе! – плачуще выкрикнул Алексей. – Опер этот, Геннадий Степанович! Это ж он наверняка с журналистами говорил!.. Вот это подставил, а?.. Это что ж получается? Что я и Архитектор – одно лицо?..
– Ой-й!.. – Ириша, страдальчески сморщась, взялась в отчаянии за виски. – Ничего не понимаю… Ну ни словечка… Какой еще архитектор?.. Ты о чем вообще?..
– Поймешь… – хриплоголосо утешил Колодников, тяжко опускаясь на стул. – Вот найдут меня… со множественными пулевыми ранениями… враз поймешь!..
– Ты успокойся… – рассудительно сказала Мила. – Никуда тебе, конечно, идти не надо. Повестка у тебя на завтра, вот завтра им эту писанину и покажешь… А сейчас… Выпей, закуси, приди в себя…
Виночерпий Кирюша при этих словах вскочил с готовностью и уверенной рукой профессионала разбросал напиток по рюмкам. В гробу он видел Лешеньку Колодникова и все его горести. Коньяк – другое дело…
– Кирюша… – простонала Ириша. – Ну куда ты себе столько льешь? Тебе же потом будет плохо!..
– Что ты, Ириша!.. – проникновенно отвечал ей обаятельный Кирюша. – Потом мне будет только хорошо!..
* * *
Выставить их удалось лишь во втором часу пополудни, когда кончился не только коньяк, но и «Траминер». Кирюша еще порывался сбегать за добавкой, но супруга это дело пресекла на корню. Нет, что ни говори, а загнулся бы он давно без Иришки при всем своем таланте и обаянии…
Что же касается героя дня, то Алексей пребывал в какой-то непонятной прострации: в голове горестно шумело, и было ему на все наплевать, даже отчасти на себя любимого. Вяло шевелилась в груди некая уголовная бесшабашность, а в голове прекрасный юношеский голос пел навзрыд: «Быть мо-о-ожет ста-рая… тю-урьма-а центра-альная…»
Когда чета Чернолептовых начала собираться, Колодников чисто машинально хотел к ним присоединиться, но был задержан Милой.
– Посмотри на себя в зеркало, – негромко сказала она ему. – Куда ты такой пойдешь?..
Колодников с трудом развернулся в тесном коридорчике – и посмотрел. Да… Морда перекошена, в глазах – предсмертная тоска, и очки вдобавок сидят криво… До первого мента – и в кутузку…
– Нет, измельчал журналист… – разглагольствовал в прихожей тепленький Кирюша, пока Иришка заправляла ему шарфик под куртку. – Повымерли старые мастера… И секрета не оставили… «Горячая пора околота груш пришла в сады хозяйства „Красный политкаторжанин“. Дрожат от богатырских ударов вековые деревья…»
– Ты, главное, не отчаивайся, – кривясь от жалости, обернулась на прощанье к Колодникову добрая душа Иришка. – Кирюша верно говорит: утрясется как-нибудь… Ты-то ведь тут вообще ни при чем, правда?..
Однако, это ее «правда?» прозвучало весьма беспомощно и, как почудилось Алексею, скорее с надеждой, нежели с твердой уверенностью.
Вернувшись в комнату-шкатулку, он присел на диван и стал бессмысленно смотреть, как Мила приводит в порядок стол. Голова шла кругом – отчасти от выпитого, отчасти от запаха, распространяемого еще тлеющей пирамидкой.
– А где Ксюша? – зачем-то спросил Алексей, следя за легко порхающими руками хозяйки.
Она оглянулась.
– Тебя это, в самом деле, интересует?..
– Да н-нет, в общем…
– Тогда подсаживайся поближе. Посмотрим, что тебя ждет. – Она снова склонилась над столом, что-то переставляя, и юбка плотно облегла бедра. Да, корма… Все дело в кормах… Такая уж у тебя карма…
Алексей встал, сделал шаг… «Подойти сейчас сзади…» – начал он мысль, но пока шел к столу, Мила успела сесть. В руках у нее обнаружилась колода карт. На чисто протертую полировку с шорохом легли первые листы.
«Н-нет, – поколебавшись, решил он и присел напротив. – Не сейчас… Пусть сначала раскинет… на трефового короля… А то еще, не дай Бог, обидится… Черт, выпил многовато…»
Закусив губу, Мила сосредоточенно выкладывала карту за картой. «В чужом окне чужая женщина не спит… – завороженный мельканием карт и рук, мысленно процитировал Колодников. – Чужая женщина в чужом окне гадает… Какая карта ей сегодня выпадает?..» Потом ему почудилось, что пальцы Милы стали двигаться медленней, с какой-то даже робостью, и он взглянул гадалке в лицо. Кажется, Мила была озадачена. Положив последнюю карту, нахмурилась, откинулась на спинку стула, и с сомнением оглядела то, что у нее получилось. Или не получилось…
– Дорога дальняя, казенный дом?.. – с пониманием осведомился Алексей, и в этот момент, как всегда, некстати его перебил телефон.
Не отрывая тяжелого взгляда от карт, Мила сняла трубку.
– Фирма «Эдем»… А, это ты, Лисонька?.. Что у тебя?.. Не по-ня-ла… – Карие глаза Милы слегка округлились, утратив миндалевидность. – А как это ты без резины?.. Забыла? Ну, знаешь!.. Конечно, сейчас позвоню…
Тупенькие бледно-розовые ноготки пробежались по кнопкам аппарата.
– Гамлет?.. Слушай, Гамлет, у нас тут пролет!.. Представляешь, эта дура Лиска выехала без резины! Выручай… Утверждает, забыла… Может, и не врет… Хотя – второй раз уже… Прости, не расслышала… Ах, бензин – за ее счет?.. Главное, что не за мой… Да конечно, кто ж ей еще виноват?.. Доигралась!.. Ну, все…
Положила трубку и снова воззрилась на карты.
– "Пустые хлопоты, случайный интерес?.." – спросил Колодников, опять цитируя Левитанского.
– Да нет… – Мила наконец вышла из оцепенения и с досадой смешала раскладку. – Чепуха…
– Слушай, и давно ты этим… промышляешь? – Алексей кивнул на телефон.
Фраза прозвучала оскорбительно. Заминка перед словом «промышляешь» да и само слово не могли не царапнуть слух. А ведь специально выбирал глагол помягче! Выбрал, называется! Башку бы тебе отвернуть за такой выбор. Возьмет вот сейчас и выставит…
Однако обошлось.
– Промышляет Гамлет, – холодно поправила его Мила. – А я – служащая. – Тут она вспомнила что-то и усмехнулась. – Вроде тебя…
– Да!.. – с жаром подхватил Алексей. – Да, конечно! Я это и имел в виду…
– В прошлом году угораздило меня ногу сломать… – помолчав, сообщила она, сгребая карты воедино. – Только-только уволилась. Хорошо хоть полис просрочить не успела… Месяц в больнице провалялась, перелом – сложный, чуть хромой на всю жизнь не осталась. Потом загипсовали и выписали. Работы нет, долгов выше горла, в гипсе еще лежать месяца два… Ксюшка как раз в восьмой перешла…
– А алименты? – спросил Алексей.
Мила покосилась то ли удивленно, то ли с сожалением и, снова усмехнувшись, обровняла края карточной колоды.
– А тут подруга одна подвернулась… – оставив без внимания глупый вопрос, ровным голосом продолжала она. – Пришла, попросила подменить на время. «Тебе ж, – говорит, – долго еще на костылях прыгать. А так посидишь на телефоне, подработаешь немного…» Ну что?.. Поставили мне аппарат с определителем, теперь вот считаюсь одним из лучших диспетчеров в городе… Месяца три назад, когда Славку, бывшего моего хозяина, забрали – знаешь, какая из-за меня драка шла?.. Каждый хотел, чтобы я на него работала…
– А… саму-то тебя… не трогают?
– Милиция? Не-эт… Диспетчеры их не интересуют. Хозяев – тех трясут… А с меня-то что взять? Безработная, ребенок на руках, вторая группа инвалидности… после перелома… Да я свет с этой работой увидела!..
Колодников помрачнел. Разговор вот-вот должен был коснуться его собственных неприятностей: ментовка, заметка, повестка… Однако фраза насчет инвалидности – отвлекла. Странно… Вторая группа? С виду и не подумаешь даже…
– Выходит, еще не каждый в диспетчеры годится… – осторожно заметил он.
– Да я полагаю!.. – Мила улыбнулась снисходительно, встала, спрятала карты. – Посадят молодых девчонок на телефон, а они хамят, клиентов распугивают… Культуры общения – никакой, могут и матом послать… А то и вовсе налево работать начинают…
– Это как?
– На несколько фирм… Но это, знаешь, штука опасная… Хозяева такого не прощают. Сделают «козу»: нагрянут, все из дома вывезут, одни голые стены оставят… И в милицию потом обращаться без толку…
– Ну а, допустим, вызывают тебя к следователю… – вспомнив опять про лежащую в кармане повестку, предположил Алексей.
– А думаешь, не вызывали? Не ходила ни разу… У Гамлета крыша надежная. Если и посадят его, то не скоро… Вот на прошлой неделе машина у них сломалась… Так знаешь, на чем девчонок развозили?
– Хм… – озадаченно сказал Колодников. – На такси?
– На личной машине прокурора области, – сообщила она со смешком. – Сынок его разрешил по старой дружбе. Тоже наш клиент… Пойду, что ли, чай заварю…
Она повернулась к выходу из комнаты-шкатулки, причем, как показалось Алексею, нарочито замедленно. Да еще и это равнодушное, лениво оброненное «что ли»… Дескать, толку от тебя, Алексей Колодников…
Колодников по возможности бесшумно снял очки, поднялся и, сделав неслышный шаг по ковру, обнял круглящиеся под мохнатой мохеровой кофточкой широкие плечи хозяйки. Как там в анекдоте о поручике Ржевском?.. «Мадам, разрешите вам…» Сейчас развернется – и ка-ак заедет по морде… Нет, кажется, не заедет…
– М-мила… – страдальчески промычал он, пытаясь пролезть с фланга голой, без очков, физиономией под обильные рассыпанные по мохеровому плечу волосы. – М-мила… Н-никто не понимает… Только ты…
* * *
Хотелось бы знать, что за сволочь придумала застегивать лифчики с помощью крючков! Просто в глаза посмотреть этому изобретателю!.. Хотя, вполне возможно, какая-нибудь старая дева: не повезло с мужиком, пошла в модельерши… Были ведь раньше с пластмассовыми застежками, на липучках наконец, черт возьми!.. Да… Давненько, давненько не изменял Колодников Александре… Стыд головушке – забыл, как женщину распрягать!.. С женой-то оно проще: нырь в койку – а она уже там раздетая…
Местом грехопадения, несомненно, должен был стать все тот же широкий плоский диван, занимавший добрую четверть комнатенки. Мила, сияя ягодицами, задернула шторы, проверила дверь, и Алексей сообразил наконец, что все еще стоит в полной экипировке… В конвульсиях вылез из свитера, рванул рубашку… Мила уже шла на него с остановившимися и вроде бы растерянными глазами. «И все завертЕ…» – с замиранием успел подумать он, даже здесь не обойдясь без цитаты.
Главное: сразу же не ударить в грязь лицом… И Алексей старался как мог, вкладывая в старания все свои силы и опыт, почерпнутый, впрочем, большей частью из порнофильмов, нежели из личной практики, поскольку Александра разнообразия в делах постельных давно уже не одобряла… Довел ли он Милу до оргазма, осталось для Колодникова загадкой. Представлений со стонами она ему не устраивала, просто время от времени закрывала глаза и выдыхала: «Афф…» То ли было, то ли не было… С этими женщинами вообще трудно что-либо сказать наверняка…
Распавшись, они какое-то время лежали рядом на непонятно когда постеленной, теперь же сбившейся и скомканной простыне – приходили в себя. Потом диван слегка дрогнул, и над Колодниковым склонилось чуть размытое лицо Милы.
– Ну что?.. – услышал он ее шепот. – Легче?..
– Да… – истово выдохнул Алексей. – Спасибо…
Она слабо шлепнула его пальцами по губам.
– Никогда не благодари и не извиняйся в постели…
– Хм… – озадаченно отозвался он.
Ну, извиняться – еще понятно… Хотя нет… Тоже не понятно… А впрочем… Да у каждого свои заскоки! Не велят – не будем…
Солнечный свет, увязнув в темно-красных шторах, наполнял комнату-шкатулку смутным нежно-розовым сиянием. Воздух стал заметно чище – видимо, пирамидка дотлела до основания. Из форточки тянуло холодком, но это было даже приятно… Крабообразно растопырившиеся на столе очки Колододникова изображали усиленную мыслительную деятельность – в линзах перекатывались розоватые отсветы колеблемых сквозняком штор…
– Телефон надо подключить… – пробормотала Мила и, сев, дотянулась до розетки.
С ума сойти! Постелила простыню, отключила телефон… Когда успела? Пока он вылезал из штанов?.. Нет, ну вот как это у них все так получается?..
Как бы отвечая на его незаданный вопрос, Мила поднялась с дивана и меньше чем за полминуты произвела массу мелких дел, в том числе извлекла откуда-то вторую непочатую бутылку «Траминера». В сомнении поглядела на Алексея.
– Или не стоит?.. Тебе еще на работу сегодня идти?
Колодников прислушался к ощущениям и к удивлению своему обнаружил, что почти трезв.
– Откуда это?.. – полюбопытствовал он и не в силах приподнять голову от подушки (Боже, еще и подушку подкинуть успела!) указал на бутылку подбородком.
Мила тихонько рассмеялась.
– Когда ты коньяк принес, Иришку чуть удар не хватил… Ну мы с ней от Кирюши и припрятали… Так ты в фонд сегодня идешь или нет?
– Нет, – помрачнев, бросил Колодников. – И пусть хоть одна сволочь слово скажет!..
– Ну и отлично!.. – обрадовалась Мила и, кажется, вполне искренне. – Ты поспи немного, если хочешь…
В этот момент ожил телефон. Подключили на свою голову…
– Фирма «Эдем» слушает… – Ничуть не стесняясь ослепительной своей наготы, Мила стояла вполоборота к Колодникову. – Насчет работы?.. В смысле – охранником или шофером?.. Кем? Девушкой по вызову?.. – Она прыснула и, повернувшись к Алексею, сделала большие глаза. Впрочем, они у нее и так были не маленькие. – Молодой человек, наша фирма «голубых» не обслуживает… Ах, это вы какую-то свою знакомую хотите пристроить… Что?!
Услышав последнее восклицание, Колодников встревоженно приподнялся на локте и был поражен тем, как изменилось лицо Милы. Скорпиона давят с таким лицом, с каким она слушала трубку.
– Да вы сами-то понимаете вообще… – медленно цедя слово за словом, снова заговорила она, и Алексей уже и голоса ее не узнал, – на какую работу вы хотите устроить свою жену?.. Что значит «а чо»?.. Ты! Урод! Больше сюда не звони, понял?.. Позвонишь – скажу ребятам: приедут – опустят!.. У меня твой номер – на табло…
Мила бросила трубку, постояла, тяжело дыша.
– Боже, какой только мрази не бывает на белом свете!.. – обессиленно сказала она, помотав головой, отчего волосы ее снова рассыпались по плечам. Нахмурилась и, сорвав с горлышка бутылки акцизную марку, взяла со стола штопор.
