Часть III
Глава 7. Тайна Пиковой Дамы
С недавних пор меня стали посещать вещие сны. Я даже стал доверять им, хотя с оглядкой. Тем более, снилось много всякого — поди угадай, что из этого сбудется. Но совпадения, мягко говоря странные, случайностью их не объяснишь. А самые примечательные намеки я записывал сразу после пробуждения, уложив рядом с кроватью листы. Кстати, спал ныне урывками, когда накатывала сонливость и если ничего не мешало.
Однако сегодня я залег в нормальное время, чуть позже полуночи — ну захотелось! А потому уснул крепко, будто погрузился в черную топь.
Наверно, я бы не проснулся, если б не мой Зверь. В отличие от людей, он по ночам бодрствовал, а сородичей чуял за километр. И лишь поэтому успел меня разбудить. Еще не очнувшись толком, я кувыркнулся в сторону и только у стены вскинулся в полный рост. Собственно, это был даже не я — по наитию или спросонок, но разбираться с ситуацией я выпустил своего зверюгу, а сам укрылся за его мохнатой спиной, готовый перехватить управление, если возникнет надобность. И его же глазами, легко проницающими ночную мглу, глядел на проникшего в спальню Хищника.
Тот оказался не слишком велик и вовсе не массивен, а ухватками и обилием острых углов напоминал насекомое — эдакий исполинский богомол, вскинувшийся на задние лапы. Сходство усиливали характерная стойка и узкие клинки, лезвиями вниз зажатые в тощих лапах. И двигался он с проворством чудища: я едва успел убраться с постели, прежде чем ее вспорол один из ножей. Что вряд ли стоило делать, поскольку из рассеченного матраса хлынула вода, ударив убийцу по ногам и на доли секунды задержав следующий бросок.
А я уже выхватил из угла дюралевый дрын, с коим разминался по утрам, и ринулся убийце навстречу, чтобы его напор погасить собственным и не дать себя опрокинуть. Но нужной инерции набрать не успел, хотя выглядел вдвое тяжелей, — лишь и сумел, что сбить в сторону разящую руку. Столкновение швырнуло меня обратно и второй нож едва не взрезал мой живот, скрежанув по подставленному дрыну.
Скользнув вдоль стены, я выиграл простор для маневров и атаковал сам, обрушив на пришельца град ударов, ошеломивших бы любого нормального бойца. Но этот парировал их играючи, явно выгадывая момент, чтобы достать меня одним из своих лезвий. И судя по всему, шансы у него были отличные — не то что у меня. Мой Зверь, прежде наводивший ужас на противников, в подметки не годился новой породе Хищников. Откуда ж они взялись?
Внезапно чужак метнулся вбок, пропуская мимо себя стремительное тело, безмолвно кинувшееся на него со спины. Конечно, это был Хан, привлеченный подозрительным шумом, и на моей памяти он промахнулся впервые. К счастью, пес не угодил под взмах костлявой лапы, хлестнувшей почти вслепую, а я сумел увернуться от его броска, иначе бы услуга моего лохматого друга обернулась бедой. Наверно, подсознательно я ждал его появления, а потому даже не прервал атаки, пытаясь обратить к своей выгоде коротенький сбой, что вызвал у вражины прыжок Хана.
Но тут убийца скакнул еще дальше, вскинув острые плечи, будто его ужалило меж лопаток. Затем рванулся к окну, почти растворясь в сумраке комнаты, и угловатой тенью вылетел прочь, с гулом пронизав оконный проем. Метнувшись следом, я увидел, как серая фигура пикирует к далекой воде и пропадает за крохотным всплеском. А преследовать ее не было ни желания, ни резона.
Распрямившись, я обернулся к двери, где притулилась к косяку девочка-подросток — тоненькая, ладная, еще не успевшая загореть. Чем-то она смахивала на юную принцессу, недавно переболевшую тифом. И к балу ее пока не успели приодеть — то есть совсем голышом.
— Хорошие у тебя ножи на кухне, — сказала девочка тусклым голосом. — Удобные.
Ничего себе детки пошли! То-то мне показалось, что из шеи улетающего пришельца торчит знакомая рукоять. А второй тесак Настя сжимала в левой руке, укрыв за предплечьем.
Ножички и впрямь недурны: из японской нержавейки, длиной в полметра, увесистые. Но теперь их стало на один меньше. Это ж с какой силой надо было метнуть? Вот так приютишь уличного котёнка, а у него обнаруживаются ухватки тигра. Девочка-сюрприз, ну да!.. Вообще я подозревал, что Настя на многое способна, — но такого не ожидал. Хотя появилась она вовремя.
— Это он за мной приходил, — добавила Настя.
— Не выдумывай, — буркнул я, переводя дух. — Что ж он сперва кинулся на меня?
Отставив к подоконнику дрын, со вниманием оглядел себя, страшась обнаружить порезы, не замеченные в пылу схватки, — к счастью, обошлось. Затем так же тщательно осмотрел Хана. Везет дурням: ни единой царапины! Хотя пара-другая синяков на мне еще могла проступить — этот парень будто из железа. Киборг, ага? Пофантазируй, пофантазируй!..
— Просто ты мешал ему, — пояснила девочка.
— Уж это точно.
Иначе с чего бы он сюда сунулся? Вроде не звали.
— А покончив с тобой, взялся бы за меня.
— Или за Инессу, — прибавил я. — Или за Леху. Знаешь, сколько похожих случаев по окрестностям? Слава богу, сумели отмахаться, а то собирали бы потом по частям!..
Как и всегда, я не врал впрямую, но говорил не вполне то, что думал. В случайность этого визита верилось слабо. Иначе придется допустить, будто я притягиваю несчастья.
— Интересно, почему он не стрелял? — спросила Настя, особо не вслушиваясь в мою болтовню. — Ведь так проще.
— А уж мне как интересно! — проворчал я. — Может, он из тех, кто любит осязать клиента.
Мне показалось или девочку вправду трясет? Приблизясь, я глянул на ее ладонь, но и тут все оказалось в порядке. Как видно, обращаться с таким оружием Настя умела.
— Спать-то не хочешь?
Она покачала головой, заворожённо глядя в окно, словно посетившее нас чудище могло вернуться, взметнувшись из волн. Действительно, какой теперь сон? Я и сам на взводе.
— Тогда пошли чаевничать.
Хан, конечно, увязался за нами. На кухне уже хлопотала Инесса, будто не ложилась. До сих пор не могу понять, как она угадывает мои желания, — тоже ведь попахивает мистикой. Хотя со временем привыкаешь ко всему.
Мы расселись за просторным столом, а Хан, улегся под ним мохнатой грудой, в которую так приятно погружать ступни. Когда Инесса расставила чашки, дымящиеся ароматным паром, я кивнул ей на свободное место. Женщина с готовностью примкнула, налив чай и себе. Наверно, мы напоминали семью за ранним завтраком. Хотя тонколицая Настя мало походила на Инессу, скуластую и чуть раскосую, а уж тем более — на меня.
— А с чего ты решила, будто он приходил за тобой? — поинтересовался я.
— После, ладно? — откликнулась девочка. — Мне подумать нужно.
— Ну думай, думай… Занятие невредное.
Почему-то у меня зябло нутро, хотя ночь не была прохладной, и даже порции горячей жидкости, соскальзывающие вниз, не согревали. Коротко взглянув на меня, Инесса дотянулась до шкафчика и выставила на стол бутыль наливки, дополнив парой рюмок. Помедлив, прибавила к ним третью. Это называется: спаивать малолеток. Впрочем, градусов в наливке мало — я и сам не жалую крепкое. А дозы можно выделять сообразно весу и возрасту.
Несмотря на допинг, беседы не получилось — Инесса вообще молчунья редкостная, я тоже не из говорунов. И Настя не была расположена к разговору, зато сладости уплетала охотно, не забывая и о наливке. Наверно, нам просто хотелось побыть вместе — эдакая сплоченность перед лицом опасности.
Затем я отправился в кабинет, чтобы разобраться с событием, едва не ставшим для меня последним. Такой поворот в сюжете мне совсем не нравился. Чего я боялся по-настоящему, это быть застигнутым во сне, беспомощным и уязвимым. И вот едва не состоялось. Как мерзко оказаться в роли жертвы!..
Уже не первую ночь вокруг дома кружили «стрекозы», с высоты обозревая подступы и готовые стрелять в случае надобности. Но этого гостя сторожа проглядели. Каким-то образом он пробрался через все сюрпризы и западни, окружавшие дом, а те даже не пикнули, чтобы предупредить. Хороша крепость, если чужаки заявляются в нее, как к себе домой!
Я потратил час, выясняя, как убийца проник сюда (он словно чуял мои ловушки, а обходя их, вытворял невероятное), и пытаясь заделать брешь. Заодно лучше разглядел его, узнав доспехи, к счастью покрывавшие этого Хищника не целиком. Выходит, оба птенчика из одного гнезда? И оттуда же, скорее всего, прилетала птаха, гвоздившая по «болиду» молниями. Неслабо за меня принялись! Кому-то я мешал — настолько, что за пару дней он предпринял вторую попытку меня убрать. И будет, видимо, пробовать раз за разом, пока не добьется своего. Значит, нужно найти его раньше. Вот этим и займусь в ближайшие дни.
Потом, раз уж все равно перебили сон, я проглядел записи, поставляемые «глазками», разбросанными по окрестному морю. Накопилось немало. Почему-то пришлые твари тщательно стереглись солнца, зато ночами прибрежные воды, а частью и берег, превращались в их охотничьи угодья. И проникало чужого зверья всё больше, едва не каждую ночь возникали новые персонажи. А кое-кто попадался в ловушки, окружавшие мою скалу защитным кольцом, — главным образом, понятно, мелкота. Но и среди той преобладали экземпляры, отлично приспособленные для умерщвления.
И каждую ночь вдоль берега курсировал, точно сбрендивший крейсер, громадный Моби Дик, атакуя суда, еще отваживающиеся на ночные рейды, и метая молнии по целям на суше. А самого Дика не пронять было ничем — даже торпеды его не брали, натыкаясь на невидимое поле. Официально чудище не признавали, а местные mass media молчали о нем, как по сговору. Зато приморская публика, от рыбаков до контрабандистов, уже познакомилась с Диком близко. Кое-кто, из особо отчаянных или безмозглых, даже пытался играть с исполином в догонялки — на легком катерке или оседлав водный мотоцикл. До сих пор, насколько знаю, не выиграл ни один. Вот так и происходит естественный отбор.
Пока утренние лучи не сгубили пленников, я проверил ловушки и опять не разочаровался: с каждой ночью улов делался богаче. Часть нынешней добычи мой «плавунец» уже доставил в подскальный грот, разместив по свободным клеткам. Там собралась впечатляющая коллекция чужеродных уродов, и чтобы любоваться на нее, не обязательно погружаться в воду — и отсюда прекрасно видно, спасибо камере.
Покончив с этим, я спустился в тренаж-зал и слегка «помахал кулаками после драки», сцепившись с виртуал-партнером, которого Дворецкий успел скопировать с ночного гостя. Раз за разом я пытался даже не победить, а хотя бы устоять перед шквалом мгновенных ударов, применяя для защиты то посох, то алебарду, то мечи, — но снова и снова убеждался в своей несостоятельности. Это не моя лига, судари!.. А ведь он, этот виртуал, бил вполсилы.
Но самое поразительное — ухватки Хищника. Их даже боевым стилем нельзя назвать: слишком органичны. Наверняка идут изнутри, от природной его сути. Однако эти рефлексы ковались куда дольше и тщательней, чем у моего Зверя, вдобавок в условиях, намного более жестких.
Отдышавшись и пройдя через душ, я вернулся в спальню, где испорченный матрас уже поменяли на новый, наполненный подогретой водой. И окно тут закрыли наглухо, против чего я сейчас не возражал. Сняв со стены один из мечей, я улегся вместе с ним на постель, продолжая ломать голову над тем, что происходит в здешних краях. Картинка не складывалась. Или, вернее, виделась как сквозь густой туман, едва угадываясь в белесой мгле. Вроде и фрагментов скопилось вдоволь, и ощущаю что-то интуитивно, а целиком охватить не могу. Словно бы поглупел невесть с чего. Или здешняя среда так воздействует?
А может, мой Зверь забрал надо мной слишком большую власть? Уж он никогда не отличался соображением. До сих пор-то мы ладили — я даже считал его укрощенным и спускал с цепи, когда это действительно требовалось. Но теперь его активность возросла в разы, и неизвестно, хватит ли у меня сил обуздать зверюгу, если тот разойдется на полную. И все равно в сравнении с новыми Хищниками он кажется недомерком.
Все же последние события вышибли меня из колеи, если я ощутил стороннее присутствие, лишь когда подо мной заколыхалась постель. Открыв глаза, увидел миниатюрную фигуру, осторожно ворочающуюся у меня в ногах, затем узнал Настю. На секунду показалось, что девочка решила устроиться со мной на ночлег, как это любил вытворять Хан, будучи щенком. Но она уселась на кровати в обычной позе, сложив по-турецки ноги, и уставилась на меня, точно ворожея. Хотя и такое сближение вовсе не входило в мои планы. Она не Инесса, я не Леха — какие могут быть игры?
— Привет, — сказал настороженно. — Тебе чего?
— Поговорить, — ответила она.
Ну вот, решилась наконец!..
— А до утра это не подождет?
— Ведь ты все равно не спишь?
И впрямь, это — довод. Я хмыкнул:
— Бессонница? Стареешь, мать!.. Слушай, ты бы накинула чего.
— Да не холодно! — Она дернула плечом. — Туз ничего про меня не болтал?
— Ничего эдакого.
— Хотя и он мало знает… Я из Питомника.
Я не придумал ничего умнее, как буркнуть:
— Ну?
Опустив голову, будто пытаясь рассмотреть свои белеющие в темноте подошвы, Настя молчала с минуту, затем выдавила:
— Все искала, кому рассказать…
— И нашла? — бросил я небрежно, уже ощутив любопытство.
Вскинув взгляд, она глянула прямо в лицо:
— Ты в Бога-то веришь? В настоящего, для всех людей.
Ну и вопросец! Услышать его сейчас, да еще от такой крохи…
— Как тебе сказать… Допускаю возможность — вряд ли больше. Нас так растили. И уж что выросло…
— А как же другие?
— Сам удивляюсь. Оказывается, вокруг столько верующих!.. Может, мы жили в разных государствах?
— А как с дьяволом? — снова спросила девочка.
— Что?
— В дьявола веришь?
— Тот же расклад. Пока не пощупаю…
— А вот я видела его! — тряхнув разросшимися локонами, заявила она. — Даже трогала. Не веришь?
— Ну вот, опять, — усмехнулся я. — Хорошо уже, что не отрицаю. В жизни случаются чудеса, однако очень редко, иначе б их звали по-другому… Ты рассказывай!
И она, запинаясь, поведала мне такое, что еще пару недель назад я счел бы бредом — при всей своей декларируемой непредвзятости. Вкратце: в нашем городском детдоме — образцовом и показательном, если глядеть со стороны, — взращивали супербойцов. Причем без всяких технических ухищрений, на одном психовоздействии. Якобы это высвобождало в детках небывалую мощь, превращало их в совершенные механизмы, к тому ж отлично настроенные. И заправлял там молодой директор, прославившийся на всю губернию… даже, пожалуй, на страну… какими-то прогрессивными методиками.
Ей-богу, это уже становится нормой. Хотел бы я знать, есть ли среди «заслуженных» детолюбов хоть один со здоровой психикой? Как там, у Стругацких: «Ребёнку не нужен хороший отец. Ему нужен хороший учитель». Истина, казавшаяся непреложной, пока верилось в коммунизм. Но где ж взять столько хороших? Отцов ли, учителей… Даже с матерями проблема — сами ломаные и детей калечат. Зачем тогда заводить? Впрочем, Калида, к примеру, не спрашивал о желании.
И тут в голову пришла мысль, от которой я поморщился. Чего не терплю, это долгоиграющих сериалов, когда из пальца высасываются сюжетные ходы, плохо стыкующиеся с заявленными характерами. Хотя понимаю, что при тамошней тесноте не развернуться, — вот и приходится опутывать персонажи все новыми нитями, образуя немыслимые сплетения. Похоже, в малом городе та же проблема: кого ни выдернешь из толпы, потянется такое корневище!..
— Настена, — спросил, — а ты помнишь свою мать?
Она покачала головой.
— Но кто-то же навещал тебя в Питомнике?
— Да приходила одна тетенька… Давно.
— Молодая, красивая?
— Ну, наверно, — пожала девочка плечами.
Конечно, у нас разные системы отсчета. Она себя-то не знает, куда отнести: к детям ли, ко взрослым, — а я для нее и вовсе посланник «старины глубокой», сродни бессмертному Мак-Лауду.
— Худощавая, бледная? — еще спросил я, хотя проще было показать запись. Но делать этого не хотелось: то ли ее боялся растревожить, то ли себя. К тому ж почти все дочки Калиды похожи друг на друга, а с последнего визита прошел, видимо, не один год — для Насти целая вечность. Может, лучше вообще не соваться? Пусть течет, как течет… лишь бы опять не вмешался Бог.
— Не помню, — каким-то не своим, жалобным голосом ответила Настя. — Высокая, ласковая… Так ведь я сама тогда… под стол пешком.
— Ну, вспомнить не проблема! Сеанс гипноза — и всё на блюдце.
— Да зачем? — прежним тоном сказала она. — Вспоминать еще!.. Даже если мать — так и что? Я взрослая.
Это, конечно, бравада, но сейчас Настю и впрямь больше заботит иное — уж настолько я понимаю женщин и детей.
— Чего ты боишься? — подтолкнул я.
И девочка сразу ответила, даже будто с облегчением:
— Что меня ищут. Ну эти, из Питомника… Из-за меня Колоду могут так тряхнуть, что у ползунов зубы полетят. А то и головы.
— Черт, — пробормотал я, — мало им проблем. — И предложил: — Может, тебя в темницу упрятать, чтоб не мозолила глаза чужакам?
Неуверенно Настена покривила губы, обозначая улыбку.
— Хотя сейчас столько бесхозных детей! Авось не распознают издали.
— Так ты не выгонишь меня?
Куда: на улицу, под землю, обратно в Питомник?
— Я что, похож на мерзавца?
— Н-нет…
Фыркнув, я подтянул ноги и уселся на своем участке постели, соорудив из подушек подобие кресла.
— Может, и похож, — ответил себе. — Может, я хочу ловить бывших твоих хозяев на живца. А заодно вызнать больше о Питомнике. И эксплуатировать детский труд. Устраивает тебя такая сделка?
Опять не разобравшись, что тут всерьез, Настя решила подыграть:
— Взвесить надо.
— Вот-вот, — подхватил я, — взвесь. Заодно с Лехой потолкуй, с Инессой переговори… Одно дело гостевать у чужого дяди, другое — вкалывать на него. Тут без договора не обойтись. Права, обязанности, гарантии. Опять же комнату тебе выдели, учебу организуй, тренировки, прочее…
Постепенно из позы Насти уходило напряжение. Затем и защитный узел перед ее грудью распался, освобожденные руки легли на колени.
— А как же Леха? — спросила она.
Вот, потянулась цепочка!..
— Он тебе вроде родича, так? Можешь привечать в своей комнате, под свою ответственность.
— И на свою пайку, да?
— Ты взрослая, — напомнил. — Вот и прикинь, к чему его приспособить. Иждивенцы мне не нужны — сам лентяй. Это ясно?
Девочка серьезно кивнула.
— И еще, — сказал я. — Слышала про Синюю Бороду? Главные беды случались там, когда совались в запретную дверь. И лучше тебе не заступать на чужую территорию — не то как посыплются скелеты из шкафов!.. А когда затевают возню за спиной, я делаюсь подозрительным и угрюмым.
Если я пытался Настену напугать, вряд ли преуспел, судя по ее безразличному лицу. А уходить девочка не спешила, будто ждала от меня еще чего-то. И чего ж, интересно?
Вскинувшись с постели, я прошел к окну, распахнул его настежь. В спальню волной хлынули прибрежные ароматы, и будто придвинулся прибой, заполнив комнату рокотом. Сев на подоконник, я оглядел море, взбудораженное свежим ветром, и небо, затянутое бурлящей пеленой. Подходящая погодка для диверсий. Вспомнив «демона», показанного Калидой, я поежился. А если еще и в Защите? Пожалуй, такого не собьешь пулеметом — требуется бластер. Новый виток в гонке вооружений.
Настя тоже перебралась в проем, прислонясь спиной к боковине. Без особого интереса поглядела вниз, где, у подножия скалы, плескались волны. Теперь она и вовсе держала себя свободно, словно бы с Лехой. Экая распущенность… как у цветка.
— А моих родичей поможешь сыскать? — спросила тихо. — Ну, если это не очень сложно.
Вот вам — женская непоследовательность!
— Зачем тебе? Хлопот с ними не оберешься, еще и старые долги навесят. Друзья надежней — если повезет на них.
— А если нет?
Вопрос стоящий — я даже оживился.
— А вот тут интересней причины. То ли не встретилось достойных, то ли сам не стоишь преданности. Вообще дружба — большая редкость; поэтому многие тут кормятся иллюзиями. А после удивляются, откуда изжога. И ударяются в иную веру, и снова травятся. Такой характер, значит и судьба такая. Упаси бог от подобной наследственности! По мне, лучше жить одному.
— Но и тебе же нужны близкие?
— Друзья — да. Любимая… Но не суррогат.
— Может, и я на что сгожусь? — спросила девочка.
А теперь я не понял: то ли это шутка, то ли цитата из популярного некогда фильма. Который она вряд ли смотрела — за давностью.
— «Let's come together, — сказал я, засмеявшись. — Right now, in sweet harmony».
На сей раз Настя улыбнулась по-настоящему — дождался наконец. Зубы у нее оказались как на рекламе — верно, и костяк прочный. А сложение, рефлексы я уже оценил: благодатный материал для хорошего тренера.
— Но right now лучше иди спать, — прибавил я. — Леха, поди, с ума сходит.
Настя скользнула мимо меня, по пути неумело ткнувшись сухими губами в щеку, и растворилась в дверном проеме. А я остался восседать на окне, рассеянно озирая окрестности. Это в каком же качестве меня облобызали? Наверно, опять с кем-то спутали. Ладно, ерунда!..
А вот как быть с Настеной? По закону подлости могут подтвердиться худшие подозрения, и тогда всплывет Голова. Ничего себе, подарочек для сироты! Поди докажи ей, что от такого папеньки-деда, усеченного до лучшей своей части, пользы больше… во всяком случае, вреда уж точно меньше. Такое испытание выдержит редкая дружба, а мы ведь и не друзья. Не обернется ли Настя опять тигрёнком?
Со вздохом сожаления я закрыл окно, даже задернул наглухо шторы и вновь развалился на кровати. Вот на виду лучше не маячить — сейчас, когда я в состоянии войны с неведомыми врагами. Бог знает, откуда могут дотянуться до меня — с их-то оснасткой. Неплохо бы заслонить окна голографическими миражами, хотя дорогое это удовольствие.
Кошачьим призраком явился Пират, поглядел на меня с неодобрением. Затем задумчиво воззрился на портьеру. Схлопотав несколько взбучек, котенок больше не пытался карабкаться по мне, путая, верно, с деревом, а вот по шторам взбирался охотно. Правда, потом принимался орать, требуя, чтобы его сняли. Такая, понимаешь, противоречивая натура.
— Изыди, — сказал я. — Мало тебе других жертв?
Пират и ухом не повел, будто обращались не к нему. Позавидуешь такому нахальству. Уже на второй день после заселения он ощущал себя господином, а остальных принимал, видимо, за обслуживающий персонал. Но со мной такие фокусы не проходят.
— Брысь! — велел я, и теперь до него дошло. Впрочем, удалился Пират с достоинством. После Настиных откровений мне совершенно расхотелось спать, хотя ждать новых гостей вряд ли стоило. Похоже, они не балуют хозяев частыми посещениями — то есть не больше визита за ночь. Но обсудить эти дела хотелось, а потому, невзирая на поздний час, я послал вызов одному из своих знакомых. В самом деле, почему другие должны спать, если я бодрствую?
Сперва я увидал на экране громадное ухо, и хриплый со сна голос прошептал в самый микрофон:
— Капитан Нестеров у аппарата.
— «Взгляни ж на меня», капитан! — затребовал я тоже шепотом. — На фига мне твоя раковина?
На том конце линии тихо чертыхнулись, ухо отодвинулось. По дисплею замелькали темные углы и стены, увешанные дребеденью, быстро прошлепали ноги, скрипнула дверь. Затем вспыхнул свет, и я узнал комнату, где меня принимали совсем недавно. Что ж, студентке Гале, новой хозяйке того дома, теперь не страшно в чужом городе. Быстро же они сошлись! Вот в наше время… бывало и быстрей, да. Впрочем, Матвей мог остаться у соседки в ту же ночь.
— А-а, эт-ты, — пробурчал он, разглядев меня. — И сам собирался тебе звонить. Тут, понимаешь, такое деется!..
— Неужто опять чьи-то причиндалы скрутили в бантик?
— Да это-то ладно…
Хмыкнув, я спросил:
— Хочешь совет — для затравки?
— Ну?
— Не спи ночью, тем более с открытыми окнами.
— А че такое?
— Простудишься.
— В такую жару?
— Капитан, ты придуриваешься? Не переусердствуй, а то как войдешь в роль…
Помолчав, Матвей напомнил:
— Так у меня ж псы?
— Ты еще канареек заведи!
— А-а… да.
— Гляжу, место дислокации ты сменил…
С некоторым смущением он обозрел помещение, почесал грудь.
— Что, цыплят любишь?
— В каком смысле?
— Да в том самом.
С минуту подумав, Матвей сообразил.
— Вообще Галя славная, — сказал он. — Бестолковая малость… Так откуда ж в них толк?
— Смотри, не обижай. А то вдруг Мстительница вернется? Посмотрю тогда на твоих псов!
— Других пугай, — обиделся сыскарь. — У нас с Галей всё по-доброму. Глядишь, и ячейку создадим.
— Думаешь, обезопасит? Тут ведь не на штампы глядят, а в корень. Вот его — береги.
— Ладно-ладно, — проворчал он. — За этим и позвонил среди ночи?
— Я-то хоть звоню, а вот ко мне — являются. Плохо бережете, копы, приходится самим отбрыкиваться. Что ж это вы?
— А мы не сторожевики, чтобы беречь, — вот к ним и обращайся. За хорошую мзду они даже бандитов готовы охранять.
— Ага, «сами калечат, сами лечат». Не они ли засылают убийц, чтобы заработать на охране?
— Ну, это ты хватил!
— Голову даешь на отсечение? — спросил я. — Кстати, наблюдал вчера, как одного копа поймали на горячем. Что, и у вас завелась внутренняя полиция?
— Вроде идет перетасовка, — пожал Матвей плечами. — Причем на всех уровнях. Кого понижают, кого вовсе выкидывают. А сверху спускают новых — они и роют землю.
— За сыскарей-то еще не взялись?
— Да наша группа пока держится. Старшой у нас — мужик с понятием, от начальства умеет отбрыкаться. А может, побаиваются его. Вообще майор не любит крика, но под горячую руку ему лучше не попадать.
— Как фамилия?
— Майора? Шилов.
— А сколько в вашем ведомстве отделов?
— Погоди, дай соображу… Одиннадцать, по-моему. Или двенадцать? Да, точно — дюжина!
А в каждом — по дюжине активистов, не считая балласта. Опять та же схема!.. Или это мода?
— Слушай, Мазай…
— Матвей.
— Это все равно. Как у вас дела движутся: впрямь кого-то отлавливаете или видимость создаете?
— Ловим-то будь здоров сколько! Другое дело, что меньше не становится.
— А вы прижигайте обрубки, — посоветовал я.
— Как это?
— Как у Лернейской Гидры. Помнишь сказку про Геракла?
— А-а… Шутить изволишь?
— Не уверен. Что вы делаете с задержанными?
— Как и положено: сдаем.
— Поштучно или на вес? Впрочем, не важно… А дальнейшую судьбу их отслеживаете?
— На фига?
— Если ваш улов вправду неплох, то куда деваются эти уроды? Ни шумных процессов, ни победных реляций, ни освещений в mass media… Вдруг их отпускают обратно? Эдакий кругооборот отморозков в губернии.
— Что ты лепишь? — даже оскорбился Матвей. — Да кому ж надо такое!..
— Вот и я думаю: кому? Или их не выпускают, а…
— Ну, что?
— …скажем, перековывают.
— В тюряге?
— Разве ж она безразмерная? И каторги окрест не видать — если не считать Лагеря. Но там обитают коммунары, божьи люди…
— Слушай, Род, куда ты клонишь — не пойму что-то.
— Сам еще не понял, — признался я. — Ладно, спасибо за сведения — спи дальше. Но лучше отсыпайся после рассвета.
— А работать когда?
— Ночью, капитан, ночью. Бери пример со старших. А не успеваешь высыпаться, переходи на полставки… тем более, толку от вашей суеты — чуть. Привет цыплёнку!
Хотя правильней назвать Галю синичкой, подумал я, уже оборвав связь. Той, что в руке. И Матвей ее заполучил. Может, он и прав.
Наверное, по контрасту вспомнилась Ника из дома на набережной, и я опять подумал: таких людей не бывает. Не девушка — картинка. Ей-богу, как нарисованная — не видел бы сам, не поверил бы. Еще и поет, причем замечательно. А водит как!.. О прочих достоинствах не знаю, но подозреваю, что самым въедливым искателям изъянов тут нечем поживиться. Слишком она хороша — во всем. Не от мира сего, вот именно. А от какого?
Кажется, у меня снова заныло горло. И ступни вдруг стали мерзнуть — это летом!.. Уж не подхватил ли я простуду от Гая?
Ну да, через эфир… Или я попросту слышу его ощущения? Тогда это надолго.
Я усмехнулся: вот и оправдание, чтобы ничего не делать. Пожалуй, опять придется выдавливать из себя дурь в тренаж-зале — проверенное средство, до сих пор меня не подводившее. Но сперва надо найти подход к Компании, чьи посланцы зачастили по мою душу. И самый надежный путь — окружной. А кто теснее завязан на Компанию? Коммунары, да… Значит, нам дорога в Лагерь.
Для начала я забрался в городские архивы, просмотрев планировки районов, которые чинуши удосужились перевести в электронный вид. Затем переключился на спутниковые снимки, куда более свежие.
Как выяснилось, основное строительство велось у торгашей и вокруг Дворца, а вот в Лагере из новых зданий появилось единственное. Зато возвели его в самом центре, на вершине покатого холма, и вид оно имело внушительный. Эдакая стройка десятилетия, поглотившая уйму сил и средств, — при тамошней-то нищете. А окрестили его не по-коммунарски: Храм. Что еще за рассадник поповщины посреди царства воинствующего атеизма? Или это филиал другого Храма, воздвигнутого Клопом для губернских церковников?
Нет, положительно — в Лагерь стоит наведаться. В тихом омуте, как известно… А ведь такое стоялое озеро поискать!
