Глава 6. Нескучная прогулка
Из отеля они выбрались после полудня — когда откладывать уже было некуда, разве задержаться еще на сутки. (А лучше бы на неделю, да?) Загрузившись в Горбунок, втиснулись в поток машин, устремленный к городской окраине. Тотчас Геральд включил проигрыватель, спросил: «Не громко, нет?» — и сразу набрал скорость, жалея, что не может газануть от души. Хотя Энни, наверно, и такой темп показался чрезмерным, поскольку Геральд выглядел более поглощенным музыкой, нежели дорогой. На самом-то деле он был погружен в мысли, от которых его отвлекли позапрошлым вечером. Но кто сказал, что при вождении трудно думать? Видимо, тот, кому и при ходьбе нужно концентрироваться.
Горбунок уже подкатывал к магистрали, когда из-за поворота вывернул броневик и, слова худого не говоря, ринулся на таран. Вильнув в сторону, Геральд избежал столкновения, смачно чертыхнулся. Но тут же ухмыльнулся, легко сбрасывая злость.
— Каков наглец? — сказал он. — Ведь мог и достать: что-то я расслабился.
Видно, посчитав Горбунок легкой добычей, броневик с визгом развернулся и снова нацелил на него могучий бампер.
— Ага, щас! — сказал Геральд.
Он круто затормозил, и задира пролетел мимо Горбунка, даже не оцарапав. Зато сам с разгона вмазался в столб, очень кстати случившийся на пути, — то есть так уж подгадал Геральд. Раздался скрежет сминаемого металла, на асфальт брызнули стекла.
— Вот и ты, дружок, нашел свое счастье, — произнес Геральд, возобновляя езду. — Не греши больше.
Повернув, он вырвался на простор большой дороги и с удовлетворением вздохнул, наконец позволив Горбунку наддать. По сторонам, за лиственной завесой, мелькали живописные домики, постепенно теряя в высоте.
— Полагаешь, случайность? — спросила Энни.
— Всяко возможно. Вообще здесь полно отморозков, которые носятся по дорогам, полагаясь больше на везение да крепость своей брони.
— Или забираются по утрам в номера, — негромко прибавила она.
Геральд хмыкнул, но продолжил:
— Куда больше я опасаюсь лохов, плюхающих на тихоходах. Вот они непредсказуемы. Куда повернут, где затормозят? Похоже, сами не ведают. И как еще не выбили всех!.. Или эти птички плодятся быстрей, чем их сбивают?
Усохшие до единственного этажа строения наконец остались сзади, и дорога заструилась меж холмов, затопленных пышной зеленью. А впереди уже громоздились горы. Собственно, их было видно и в городе, но там они принимались за эффектные декорации, а вот отсюда впечатляли куда сильней. И приближались с каждой минутой, на глазах проступая сквозь белесую дымку, — так что сомнений в их реальности не оставалось.
— Ты столько рассказал мне за эти ночи, — вновь заговорила Энни. — Но днем все принимаешь иначе.
— Критичнее, да? — откликнулся Геральд. — И на здоровье. Главное, чтобы это не стало для тебя сюрпризом.
— А ты сам до сих пор веришь в сказки?
— Ну, раз не верю в богов… Чем еще заменить религию?
— Ведь это ересь, милый.
— Именно, — подтвердил Геральд. — Поскольку отвергается основными конфессиями. Ишь, чего выдумали: бессмертие тел! А на что тогда царство божье? Эдак и рай станут устраивать на земле… Собственно, почему нет? Лично мне нравится тут — по крайней мере не скучно. А изредка даже испытываешь блаженство. К примеру, нынешней ночью.
— Льстец.
— Скорее бахвал, — возразил он. — Экую фемину отхватил!
— Ну, если честно, и мне с тобой не противно.
— Ах, негодница!.. А кто стенал на весь отель?
— Что, в самом деле? Ужас какой!
Впрочем, Энни не выглядела смущенной.
— Ты не сворачивай, ладно? — прибавила она. — Ближе к теме.
— Ладно, — согласился Геральд. — Вот ты можешь ответить, с чего тебя занесло сюда?
— Пожалуй… нет.
— Тащило словно бы потоком, да? В том и дело, что многие ветра дуют нынче в эти места. Слишком много происходит тут странного. А если вспомнить разнообразную и опасную живность, явно пришедшую издалека…
— Ну, это ж и вовсе слухи!
— Просто ты плохо информирована, — заметил Геральд. — Поверь, уже собрана целая коллекция. Хотя экспонировать ее не спешат. К чему лишний ажиотаж, верно? Тем более, чужеродное зверье не исчерпывает проблемы.
— Имеешь в виду… пришельцев?
— Выходцев! — хохотнул он. — С того света. Во всяком случае, на обычных инопланетян они не похожи. Хотя, насколько знаю, человекоподобны на удивление. А может, умело маскируются: этакая мимикрия на клеточном уровне. Но ведь больше пугает похожее, разве нет? Или знакомое, хотя бы смутно. Иначе откуда взяться ассоциациям?
— Странно: в Бога ты не веришь, а…
— В дьявола? Ну, с ним-то людей роднит куда больше! Хотя и ваш боженька, если разобраться, субъект не из приятных.
Заметив, как помрачнело ее лицо, Геральд тотчас сдал назад:
— Прости, постараюсь не заступать… Так вот, об этих, условно говоря, пришельцах сведения разноречивые. Тем более, что впрямую они себя не проявляют и на виду стараются не мелькать. А судить о них по делам их…
— Ты ж сказал: человекоподобны, — перебила Энни, на секунду забыв о приличиях. И тут же прикусила язычок.
Улыбнувшись, Геральд ответил:
— Ну да, поскольку разумные монстры в округе не замечены. Что же до поведения чужаков… Складывается впечатление, будто тут орудуют сразу две или три пришлых расы.
— Послушай, Гарри, — осторожно сказала Энни, — а ты вообще… нормальный?
Он расхохотался, откинув голову, даже похлопал ладонями о руль. А Горбунок, разделяя его веселье, выписал по шоссе аккуратный зигзаг.
— Справку показать? — спросил Геральд. — Таких нормальных поискать! И к легковерам не отношусь. А что толкую про чудеса, так каждый свой тезис могу обосновать.
— Но почему об этом молчит церковь?
— А почему молчат власти? Между прочим, местный губернатор и краевой митрополит дружны на удивление — этакая смычка чинуш и слуг божьих. Причем союз сей зиждется на взаимной выгоде: души прихожан в обмен на мирские блага.
— Похоже, ты опять заступаешь, — сухо заметила Энни.
— Э нет, милая, позволь! — не согласился Геральд. — Богу богово, а церковники — особая статья. Уж эти попики-гэбисты!.. Или ты не отделяешь религию от служителей?
— Ты настолько не любишь «бесов»?
— На дух не переношу, — признался он. — Ни губернских, ни федеральных. И есть основания, поверь. Кстати, здешние попы решили отделиться от метрополии. По-твоему, это спроста? Уж кто-кто, а православы всегда держали нос по ветру — за исключением тех, кто шел под топор. И вот так, мало-помалу, строптивцев отлучили всех.
— Ты-то об этом откуда знаешь?
— Уж знаю, — улыбнулся Геральд. — Имел касательство и до сих пор знаком со многими. Но еще любопытней, что иерархи ведущих конфессий Приграничья, прежде враждовавшие, ныне проявляют единодушие. И такую же трогательную солидарность с угнетателями показывают коммунары — прямо идиллия. Этакий райский сад, где предаторы мирно уживаются со своим кормом.
— Не веришь в добрую волю, да?
— Возраст не тот. Слишком часто за благостным фасадом обнаруживал уродливую машинерию, а это, знаешь, излечивает от иллюзий.
— Может, ты затаил обиду на бывших коллег? Отсюда и неприязнь.
— При чем тут обида? — удивился он. — Обижаются на близких, а мне просто разонравилось там. С государством, милая моя, как с дьяволом, — лучше не сближаться сверх неизбежного, поскольку отдалиться затем крайне сложно. Особенно это касается некоторых его учреждений. То есть тропка на кладбище открыта всегда!.. Во всякой игре главное — вовремя затормозить.
— Как в наркотиках?
— Вот-вот, — одобрительно кивнул Геральд. — Что называется, «соскочил с иглы».
— Имеешь в виду карьеру?
— Всё суета: власть, слава, роскошь!.. Комфорт — другое дело.
— А долг?
— Перед кем? Кому я чего должен, а? Ты вдумайся!.. У каждого есть собственный круг, коему он подотчетен. И либо этот круг очень широк — по родству крови; либо совсем мал — по родству воззрений. Все же прочее зовется стаей, ибо сцементировано выгодой. Так вот, благополучие ближнего круга для меня важней любого долга — к начальству, нации, стране. Переболел, знаешь ли, — иммунитет!..
Энни вдруг зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью. Все-таки ей не хватило четырех часов сна, да и накопилось — за двое суток.
— Можешь вздремнуть, — сказал он, нажатием клавиши превращая ее кресло в лежак. — Или погляди фильм — в моей кинотеке сыщется любое новье.
Отвлекаться на экран женщина не захотела, а скорее побоялась отвлечь водителя. По своему обыкновению Геральд все делал разом: говорил, рулил, настраивал технику, смаковал персики, — кажется, это тревожило Энни. И совершенно напрасно: он не из тех, кто рискует зря. Вождение требует сосредоточенности лишь в первые годы, а с опытом навыки врастают настолько, что больше не требуют участия сознания. Во всяком случае, пока скорость не перевалит на третью сотню… или на тебя не ведут охоту. Как сейчас, например. И это уже не случайность.
— Не думал, что меня вычислят так скоро, — пробормотал Геральд. — Или настучал кто?
— Что-то не так? — встрепенулась Энни.
— Оглянись… Нет-нет, не на дорогу — выше.
— Вертолет, — сообщила она. — Черный. А почему не слышно гула?
— Особая модель, из последних разработок. Я-то полагал, что они в арсенале лишь у федералов.
— По-твоему, это местные?
— Не дремлет Лущ!.. Такой кроха, а шустрый.
— Послушай, — сказала Энни. — А ты не шпион?
Несмотря на озабоченность, Геральд рассмеялся.
— Если шпионю, то лишь к своей выгоде, — ответил он. — Хотя и это мало кому нравится. Я ведь предупреждал: скучать не придется!
Отложив в сторону персик, Геральд взялся за управление всерьез. Вот теперь Горбунок покажет, на что годен.
— Пристегнись, — велел он. — Сейчас погоняем. Несколько домашних заготовок у меня припасено.
Первым делом он выдвинул из корпуса антикрыло, широкое как вторая крыша, открыл обтекатели, опустил корпус ближе к шоссе. За секунды его машинка приняла совсем иной вид, куда более подходивший для гонки. Правда, и дорога уже обрела статус горной — с немалым наклоном и многими изгибами. Но тем занятней будет схватка.
— Дальше — тишина, — предупредил Геральд. — Мне нужно слышать мотор.
И даже музыку убрал, чтобы не мешала. Штурманом у него выступал бортокомп, показывая на экране ближайший отрезок.
Машина скакнула вперед, разгоняясь на реактивной тяге, — даже в кресла вдавило не хуже, чем при взлете. Правда, для порханий требовались другие крылья, и тут, пожалуй, главное отличие Горбунка от его сказочного тезки. А пригодилось бы сейчас, да? Пора, пора думать о модернизации!..
— Врешь, не возьмешь, — шептал Геральд, петляя по горной трассе. — Не по вашим клыкам дичь.
Раздувая ноздри, он все прибавлял газ, наконец дав волю себе и машине. Чувствовал себя Геральд превосходно, как и всегда во время гонок. Кровь бурлит, нервы как струны — такую жизнь он любил. Нет смысла коптить небо, лишь бы протянуть дольше. Но когда ходишь по краю слишком часто, рано или поздно сорвешься в пропасть. Так что рисковать следует с оглядкой — тем более, сейчас Геральд не один.
— Ничего «medium» — всё «high», — похвалился он, коротко глянув на притихшую Энни. — Высший стандарт!
В повороты он влетал нагло, но траекторию выверял до сантиметра, как и дозволенную скорость. И чего ждать от Горбунка на таком покрытии, представлял отлично — в отличие от загонщиков, поначалу явно растерявшихся. Впрочем, немного погодя они стали наверстывать отставание, благо им позволялось срезать углы.
— Хорошая машинка, славная, — бормотал Геральд, вполне уверенный, что этим помогает ей. В партнерстве едва не главное — взаимная приязнь.
К счастью, Горбунок цепко держался за полотно рифлеными шинами, каждое из которых стоило с обычный автомобиль, и словно обтекал шоссе, притиснутый к нему потоком рассекаемого воздуха. На таких скоростях приходится использовать всю ширину шоссе, временами даже захватывая обочины, — так что для других места не остается. Но это не значит, что их не было. Водители встречаемых машин наверняка вздрагивали, когда впритирку к ним проносился Горбунок, будто пущенный из катапульты. А когда поверху проскальзывала вертушка, делалось совсем весело.
— Думаешь, выигрывает тот, кто шибче газует? — спросил Геральд. — Вот и нет — главное: уметь притормаживать.
И уж он умел это, как немногие. Да и Горбунок вел себя выше похвал. Но все равно, вертушка не отставала.
— Конечно, они быстрей, — признал Геральд нехотя. — Зато мы легче. Ты погляди, как их заносит!
Иногда в тщательно выверенные маневры приходилось вносить коррективы, потому как напуганные встречники принимались выделывать такое!.. Один раз он едва увернулся от нежданно вильнувшей машины, другую пришлось боднуть краем бронированного носа, чтобы освободила проход. Царапину, понятно, схлопотал, но сейчас не до принципов — ноги бы унести. Несколько раз Геральд позволил Горбунку оттолкнуться корпусом от попутного авто, чтоб вписаться в поворот на большей скорости, — трюк рискованный, но при должной умелости действенный. А однажды его машину таки вынесло с полотна — на обширную поляну, уставленную валунами.
— Спокойно! — процедил Геральд, напрягшись. — Как говорят западники, — продолжил он, стараясь меньше рулить на скользкой траве, — дорог у вас нет, — оскалясь, он вписался в проем между скалами, — но кое-где проехать можно.
В следующую секунду Горбунок вернулся на шоссе, вызвав у водителя и пассажирки облегченный вздох.
— Посмотрите налево, — предложил Геральд с ухмылкой. — Что вы там наблюдаете?
— Фигу, — отрезала женщина.
— Ничего подобного — и близко нет. Вы наблюдаете местную примечательность: двуступенчатый водопад. Конечно, не Ниагара, но тоже красиво. Я бы не отказался пожить тут… некоторое время. Представляешь: спальня с видом на водопад? Шумно, правда, но при должной-то изоляции…
А вскоре перед ними распахнулось ущелье, рассекавшее отвесную гору, минуты назад казавшуюся далекой. Теперь вертушка следовала за Горбунком неотступно, мотаясь позади, точно бумажный змей. И ущелье оказалось для нее не тесным — все ж недурна машина!.. Жаль, что не наша.
— Ч-черт, — пробормотал Геральд, извлекая из багажничка пистолет. — Экий ты, брат, настырный — прямо репей!
Приоткрыв окно, он сунул левую руку наружу, не глядя нацелил ствол в вертолет.
— Нет! — испуганно вскрикнула Энни, но выстрел уж грянул. За ним еще два.
— Это ж не «стингер», — успокоил Геральд, пряча оружие. — Так, легкое щекотание нервов!.. Должен же я заявить о недопустимости подобных манер?
Впереди, внизу массивной скалы, показался вход в тоннель, больше похожий на темную норищу, логово дракона. Или на чудовищную пасть, готовую заглотнуть любого, кто в ней уместится. Влетев в тоннель, Геральд домчал до ближайшего изгиба и сразу за ним развернулся, круто затормозив.
— На том конце наверняка устроена встреча, — ответил на удивленный взгляд Энни. — Не зря же нас гнали сюда? Старый охотничий прием — даже обидно, что применили ко мне. — Ухмыльнувшись, он добавил: — А вот с этой стороны подготовиться не успеют.
И рванул машину с места, за секунды разгоняя до опасной скорости. Вертушка уже приземлялась поперек шоссе, готовясь закупорить ловушку, когда Горбунок выскочил из темноты и, лихо саданув бампером по краю ее посадочной лыжи, протиснулся в открывшуюся щель.
— Ты, рожа! — заорал Геральд в восторге. — Схлопотал? Затем понесся по дороге в обратном направлении. Легкими касаниями подправляя бег машины, он злорадно наблюдал в зеркальце, как накренившийся вертолет наплывает на стену, в щепы размалывая винты, — пока сладостная картинка не скрылась за поворотом.
А Горбунок уже сбрасывал скорость, заодно возвращаясь к прежнему облику — невзрачному, уязвимому. Как и хозяин, он любил преподносить сюрпризы.
— Придется воспользоваться объездом, — сказал Геральд расслабленно, оставляя за спиной этот эпизод. — Конечно, если и там не устроили пакость.
Женщина промолчала, будто ее это совершенно не касалось.
— Кажется, я позволил себе крепкие словеса? Извини, в такие моменты трудно сдерживаться.
— Это ты развлекаешься так? — откликнулась Энни, глядя в окно. — По-моему, тебе понравилось.
— Я так живу, — ответил он. — А иначе зачем?
— Знаешь, как это зовется?
— Я авантюрист, да, — с готовностью признал Геральд. — И что?
— Конечно, у нас всякий труд почетен, но длинная жизнь предполагает размеренность. А хочешь щекотать нервы — разве мало безопасных способов?
— Нет, так неинтересно, — покачал он головой. — Что за игра без риска? Должен быть некий минимум — иначе не тот азарт.
— Ведь ты планируешь себя надолго…
— Я не боюсь смерти, — возразил Геральд. — То есть не больше, чем все. Зато как я люблю жизнь!.. Хочу черпать ее полными горстями.
Достигнув развилки, он свернул на едва приметную грунтовку, с обоих боков зажатую высокими кустами. Об этой тропе знали немногие, а кто знал, обычно избегал пользоваться, хотя она много короче. От стада боязно отойти, если нечем возразить хищникам. Но когда устраивают гон на виду у всех… Уж лучше хищники, чем такие охотники.
— Голубушка, у меня тоже есть мечта, — заговорил Геральд снова. — I have a dream, как говаривал один симпатяга. Моя жизнь распланирована на сотни лет — так много хочется перепробовать, столько повидать…
— Ты еще не накопил под такие расходы, — заметила женщина. — Стоит ли тратить порох?
Он хмыкнул:
— А это у нас национальный вид спорта: дележка неубитого зверя. Уж в этом мы преуспели больше других. Столько веков практики!..
— Ты всегда такой говорливый? — спросила Энни. — Или это разновидность «медвежьей болезни»?
Геральд хохотнул, жмурясь от удовольствия.
— Ну, в какой-то степени, — признал он. — То есть и то, и другое. После таких встрясок аппетит возрастает намного. И к общению, знаешь ли, тянет.
— Наверно, и меня подобрал, чтоб было кому слушать, — предположила женщина. — И реагировать, да? Надо вписать в перечень моих обязанностей. Ничего, что я тебе возражаю? А как ты относишься к скандалам?
— Дай конфету, милая, — сказал Геральд со вздохом. — Следует ублажить нервы… Да-да, в холодильнике.
— Может, дать чего-нибудь послаще? — спросила Энни, сощурясь.
— А что, это мысль! — оживился он. — Если не шутишь, конечно. Грешно смеяться над сокровенным.
— Да уж не до шуток нынче. Как ты говоришь: «после таких встрясок…»
— Что, и у тебя тоже? Тогда «мы сработаемся» — как это говоришь ты.
Все-таки она засмеялась, тотчас принявшись расстегивать платье. А Геральд уже высматривал, где укрыться, чтоб их не потревожили ни с воздуха, ни с земли. Конечно, в салоне не порезвишься как на кровати, но Горбунок проектировали и под такие нужды, предусмотрев многое. К тому ж, недавняя гонка создала изрядный резерв времени, который теперь можно было употребить с толком. И они не потратили даром ни секунды, а женщину даже не потребовалось разогревать, будто ее достаточно завела опасность. Действительно, родственная душа — с такой и работа в радость.
Затем Горбунок снова выкатил на тропу и запетлял сквозь заросли, с натугой взбираясь по крутому склону. Но уже вскоре, перевалив седловину, обрадовано устремился с горки, совершенно не затрачивая усилий. Чуть дальше кончились и кусты, уступая место новой расщелине, постепенно расходившейся в ущелье. Да и тропа мало-помалу становилось шире, показывая, какой она была прежде, пока через горы не проложили бетонное шоссе. Из угловатых стен изредка выступали, словно наросты, ветхие, давно покинутые дома, нависая над дорогой. Если предположить, что когда-то тут обитали абреки, то им, вероятно, было удобно сигать прямо с веранд на проходившие внизу караваны.
Потом одна из стен оборвалась, и за ней открылось море, в который раз изумив Геральда простором, красками, ароматами. Одевшаяся в асфальт дорога теперь вилась над самой водой, между бугристым обрывом, поверху заросшим буйной зеленью, и узким галечным пляжем. Пологие редкие волны накатывали на берег, разражаясь тягучим шелестом, от воды неслись крики чаек. Лазурная гладь, кое-где прорываемая живописными глыбами, искрилась под солнцем, уже клонившимся к горизонту. Сейчас бы развалиться на теплой гальке да с феминой под боком — идиллия!..
Впрочем, и так неплохо. Надежное авто, послушное каждому жесту, гул ветра в ушах, красивая женщина рядом — что еще нужно человеку? «Чтобы спокойно встретить старость», — всплыла фраза из давнего фильма. Геральд усмехнулся: кажется, моя цель становится манией. Но черт возьми, хочется ведь пожить всласть! Разве для этого обязательно превращаться в вампира? Тем более, со сладостью тогда возникнут проблемы.
Несмотря на цивилизованный вид, шоссе оставалось пустынным. Особо не разгоняясь, Геральд катил по нему минута за минутой, следуя причудливым изгибам берега, и поглядывал больше по сторонам, чем на дорогу. Все тут было, как много лет назад. Разве что не стояли тогда на приколе корабли, будто испугавшись близкого шторма, и не казались брошенными дома, иногда сбивающиеся в грозди, а то и образующие небольшие поселки.
Остывшее до красноты солнце уже опускалось в море, ветер и вовсе стих, обратив водную поверхность в зеркало. И чайки прекратили гвалт, попрятавшись либо улетев. Зато ароматы будто еще усилились, а каждый сторонний звук разносился на километры. Здешний пейзаж был отлично знаком Геральду, как и запахи, звуки, — но с наступлением сумерек что-то поменялось вокруг. Словно бы парочку перенесли вместе с Горбунком в иной мир, где обычный колесник превращался в этакий краулер, покидать который опасно для жизни. Черт знает, откуда взялось это ощущение, однако и Энни чувствовала себя неуютно — судя по тому, как притихла она сейчас. А когда солнце наконец зашло, женщина и вовсе затаила дыхание, вжавшись в кресло. Хотя ее кожа в густеющей мгле светилась очень заманчиво.
— Не передумала участвовать? — спросил Геральд. — Может, вернешься, пока не поздно?
— Куда? — откликнулась она тихо. — Нет уж, умерла так умерла!
— Ну да, «доктор сказал: в морг…» Откуда такой фатализм, милая?
— Скажи лучше, зачем тащишь меня с собой. Разве в разведку ходят с барышнями?
— А что в разведке главное? Душевный коллектив! Вот с тобой мне комфортно… Но для тебя еще не поздно переиграть. Я выделю тебе… э-э… подъемные, и дальше ты… Нет? — удивился он, заметив, что Энни качает головой. — Собственно, почему?
— Иногда худшая беда — одиночество, — ответила женщина. — С тобой, по крайней мере, не поскучаешь.
— Это — да, — ухмыльнулся Геральд. — Этого у меня не отнять.
Вдруг он ударил по тормозам и рывком повернулся, подавшись лицом к самому стеклу.
— Что это было? — спросил, жадно вглядываясь в сумрак. — Не успела разглядеть?
Мелькнувшая тень вовсе не походила на чудовищного нетопыря, как болтали очевидцы, — скорее на гигантскую манту, парящую на широких плавниках по воздуху, яко в океанской глуби. Кстати, в отдалении Геральду послышался всплеск, будто, налетавшись над сушей, животина вернулась в родную среду. Ну да, прихватив по пути корову!.. По крайней мере теперь есть на кого списать пропажи. Поди разберись: то ли абреки балуют, то ли Горынычи кормятся, то ли душка-сосед решил поживиться за чужой счет? «Хорошо, что коровы не летают», — всплыла присказка. Это как посмотреть. А если им слегка помочь?
Хотя они, эти очевидцы, вполне могли видеть другую тварь. Но какой занятный край! Только успел въехать и — первые сюрпризы.
— Ради Бога, Гарри! — выдохнула Энни. — Чем бы это ни было — ты же не погонишься за ним, правда?
Оглянувшись на женщину, Геральд вздохнул. Он бы погнался, с превеликим удовольствием и азартом… будь сейчас один. А отвечать за чужие жизни — спасибо, хватит с меня!
— А ты не верила, — укорил он. — Помнишь «Затерянный мир»? Тут могут водиться чудовища!..
— А тебя это радует, да?
Геральд хмыкнул и снова послал машину вперед, утешая себя, что главные события — впереди. Нельзя же сразу получить всё? Хотя и хочется.
Мало-помалу обрыв над дорогой понижался, зато деревья поверх него становились выше и строения на нем размещались чаще, а некоторые даже выглядели обжитыми — во всяком случае, оставили их недавно. Потом шоссе отвернуло от моря, опять угодив в окружение каменных стен.
— Подъезжаем, — негромко сообщил Геральд. — Еще минут десять и — окраина.
— Что, мне уже можно одеться?
— А кто тебе запрещал? — удивился он.
— К твоему сведению, — заметила Энни, — хорошая секретарша должна угадывать желания патрона.
Геральд усмехнулся:
— Только не переусердствуй, ладно? Мне вовсе не хочется, чтоб и это ты занесла в перечень обязанностей.
— А кто сказал, что я против? Лишь бы это не отвлекало тебя.
— Меня это вдохновляет! — засмеялся он, тоже надевая рубаху.
Спустя четверть часа, уже при всем параде, они и вправду въехали в город. Здесь-то жизнь затихала позже, и на улицах еще хватало машин, прохожих, света. Хотя не везде — многие районы словно вымерли, мерцая редкими фонарями, зияя черными проемами опустелых домов. А особенно удивляли кварталы, больше похожие на крепости, — с заложенным кирпичом окнами нижних этажей и подворотнями, наглухо перекрытыми стальными воротами. Собственно, это и были крепости, заселенные пресловутыми Семьями.
Вообще же, городское население за последние годы сильно убавилось в числе, а заодно расслоилось по интересам, сбившись в подобия слобод. Зато куда больше стало храмов, причем не только православных. Вот мечетей на пути не попалось — скорее, их не осталось тут вовсе, как и легальных муселов. Видимо, те вернулись туда, откуда спустились… пока в горы, не на деревья.
— Стада вновь потянулись к пастырям, — заметил Геральд. — Как и положено на Руси. Не это ли так роднит нас с Азией?
Некоторое время они катили вдоль высокого забора, за которым прятался Лагерь, гнездилище коммунаров. Казацкую слободу тоже пришлось огибать, поскольку через нее закрыли проезд. Лишь затем впереди открылся городской центр, средоточие местного официоза, сплотившегося вокруг губернского Двора. И почти все гостиницы размещались тут, где еще поддерживался порядок, почти сравнимый с прежним.
Номер в отеле Геральд позаботился заказать загодя. Как оказалось, не зря: мест уже не осталось — о чем извещала табличка на двери. У подъезда встречал рослый швейцар в ливрее, с русой бородой и выпуклой блестящей лысиной на полчерепа. Хотя был вовсе не стар, судя по гладкой коже и румяным скулам.
— Экий ты, братец, лобастый — от мыслей, должно? — проворчал Геральд, передавая ему пару пузатых баулов и ключи от Горбунка. — Машину мою не обидишь? Проверю!
Третью сумку, не тяжелую, но самую ценную, он повесил себе на плечо и, предложив свободный локоть Энни, под руку с ней вступил в отель.
— Кто я теперь: баронесса? — спросила она шепотом.
— Может, это я — графинин муж? — ухмыльнулся Геральд.
В просторном вестибюле уже толклись дворяне, устроив подобие раута, — некоторых Геральд помнил по прежним сборищам. Почти все были одеты с претензией, подражая моде прошлых веков. Кое-кто даже порывался общаться на французском, хотя смотрелось это неубедительно. Ей-богу, лучше б они использовали английский… правда, тогда их могли спутать с крутарями, этой новой знатью.
Впрочем, старая аристократия выглядела пожиже, да и оснастку не сравнить. При этом многие мужчины рядились в военное, содрав фасоны бог знает откуда. Но даже Геральд в цивильном своем облачении, стоило ему приосаниться и принять надменный вид, куда больше походил на царского офицера, причем в звании не ниже полковника.
Небрежными поклонами отвечая на приветствия, он провел Энни к лифту, поднявшему их на верхний этаж. Здесь они прогулялись по широкому коридору, устланному роскошной дорожкой, и наконец очутились в номере, за двумя запертыми дверями, где уже можно было отбросить притворство.
Благодарно поцеловав Энни в щеку, Геральд опустил сумку на стол, сбросил пиджак на кушетку и лишь затем огляделся. Эти комнаты он помнил, и с тех пор тут мало что изменилось, даже обстановка почти та же. И уж это настоящий люкс — прежний отель все-таки не дотягивал.
— Устраивайся, милая, — предложил он. — Теперь тут — наш дом.
Молча кивнув, женщина сейчас же прошла в спальню, а Геральд, расстегивая ворот, приблизился к зеркалу, внимательно себя оглядел.
— Всё седее и седее, — произнес он задумчиво. — Может, обриться наголо — как считаешь? Тогда никто не заметит, включая меня.
— А мне нравится твоя седина, — через открытую дверь откликнулась Энни, без стеснения подготавливая себя к ванне. — Вообще предпочитаю мужчин в возрасте.
Скосив глаза, Геральд следил, как участок за участком обнажается тело женщины. Этот процесс всегда его завораживал.
— Может, ты недолюбила своего отца? — предположил он. — Вот и компенсируешь теперь.
— А без психоанализа нельзя?
Сбросив с себя последнее и скрутив волосы в узел, Энни скользнула мимо него в ванную, окатив влекущими ароматами. Сразу же зашумела струя, разбиваясь об эмалированное дно. Похоже, купание — из любимых занятий Энни. Или наверстывает?
Поскольку дверь не заперли, Геральд посчитал себя вправе войти без спроса. Здешняя ванна больше походила на бассейн, ослепляя обилием хромированных деталей. И купальщица соответствовала: мраморная кожа, золотые волосы, изящные пропорции — прямо ожившая статуя! Рассевшись в мелкой воде и вооружась ножничками, женщина сосредоточенно обхаживала ступню, ноготок за ноготком. На возникшего работодателя она покосилась, но не возразила и процедуры не прервала. Пальцы у нее были загляденье — в ровную дугу, один к одному. А подошвы узкие, нежные, как и положено графине.
Помедлив, Геральд присел на край ванны и некоторое время следил за процессом, легонько улыбаясь. Сценка почти семейная — и самое забавное, что ему это нравится.
— Интересно? — спросила Энни, чувствуя его взгляд.
Хмыкнув, он заговорил, будто лишь для того и пришел:
— Есть несколько правил, кои настоятельно рекомендую исполнять. Первое и главное: ни под каким предлогом не выходи из отеля после заката. Лучше вообще не покидай номера — во всяком случае, без меня.
— Это действительно рекомендация?
— Самая настоятельная, — повторил Геральд. — Мне вовсе не хочется подыскивать новую секретаршу — не говоря уж о прочем.
— А каково второе правило?
— Не разгуливать без оружия. Запомни: эта территория вполне вражеская. И в отношении всех встречных действует презумпция виновности. Посягнуть на твою жизнь могут в любой миг.
— Прочее, стало быть, не в счет, — пробормотала Энни. — Что еще?
— Держаться подальше от моих секретов. Конечно, полной гарантии это не даст, но все ж добавит шансов на выживание.
— А чем я буду заниматься тут?
— Ты ведь общалась с компами? — спросил он. — Я обучу тебя кое-каким приемам… э-э… не вполне традиционным.
— Взлому, да? — уточнила женщина, озабоченно трогая свои пятки, словно прикидывая, не пора ли их драить наново.
Экая все же непринужденность!.. Или имеет место эпатаж?
— Вроде того, — кивнул Геральд. — Надо порыться в местных архивах. Предмет поиска укажу позже.
— Вообще я уже занималась подобным, — сообщила она. — И по-моему, получалось неплохо.
— Да ты и впрямь бесценный помощник!
— Беда в том, что у меня куча дарований и ни одного таланта, — вздохнула Энни. — Сами-то по себе они стоят не много. Да и оплачиваются, знаешь ли…
— А красота? — возразил Геральд с полной серьезностью. — Разве это не талант?
— Это лишь обрамление. К своему таланту или к чужому…
— …состоянию?
— За неимением первого, — подтвердила она. — Конечно, лучше, когда в комплекте.
— Во всяком случае, такое обрамление меня бы устроило. И если мне повезет, то ты в накладе не останешься — уж поверь.
— Знакомиться следует с «солидными и щедрыми»? — негромко спросила Энни. — «Для приятного общения…» По-твоему, я уже созрела торговать собой внаглую?
— Считай это джентльменским соглашением.
— Заметано, — кивнула она, откладывая ножнички. — Кстати, я закончила.
— И?
— И не пора ли вступать тебе? По-моему, прошло достаточно времени.
Геральд рассмеялся с искренней радостью.
— Кажется, этот день завершится столь же чудесно, как начался, — сказал он. — А что было в промежутке — не в счет… Исключая один эпизод из того же ряда.
— Аминь, — заключила Энни. — Может, когда-нибудь я уйду в монастырь, но до этого надо нагрешить до оскомины.
— Я буду тебя навещать, — пообещал Геральд, раздеваясь со всей поспешностью.
