Глава 11. Рецепт из легенды
Эту ночь Энни спала тревожно, ворочаясь и вздрагивая, иногда даже всхлипывала во сне, будто ее что-то терзало. И каждый раз, просыпаясь ненадолго, Геральд успокаивал женщину осторожными ласками. Обхватив со спины, он словно пытался защитить Энни кольцом рук — и впрямь могучим, если сравнивать с ее хрупкостью.
Кстати, Геральда совсем не напрягало такое соседство. Они не стали менять порядок, сложившийся в первую ночь, и после вечерних безумств не разбредались по разным спальням, вполне довольствуясь общей постелью, — тем более, что в течение ночи не раз возобновляли игру, уступая внезапным приливам страсти. А каждое утро встречали зарядкой, причем начинал ее тот, кто просыпался раньше. Побольше бы таких пробуждений!
Сегодняшний день не стал исключением, и, как всегда, они разбавили зарядку водными процедурами… точнее дополнили. И даже завтрак подали себе в постель, едва не забрызгавшись кофе.
Но затем пришло время для дел.
— Вчера ты не дал мне времени отчитаться, — сказала Энни, садясь в изголовье и беря в руку пультик. — И у меня… мысли улетели. А ведь я полный день проторчала за экраном!
— Ну слушаю, слушаю, — откликнулся барон, хмыкая. Щекой он лег на ее гладкое бедро — как удобно!.. Напротив них вспыхнул и заиграл сочными красками экран, встроенный в стену. Конечно, в прошлый приезд такого тут не было. Правда, скучал в углу телевизор, вполне приличный по тогдашним стандартам. А для работы Геральд использовал ноутбук, считавшийся в те времена роскошью.
Вдохнув, женщина начала «отчет», не без лихости листая страницы и негромко их комментируя. На особенные находки барон не рассчитывал, но Энни нарыла в здешних закромах куда больше, чем можно было предполагать.
— Ты молодец, — сказал он, когда экран погас. — Нет, вправду — на все руки дока!.. Начинаю бояться, что ты сделаешься незаменимой. И как нам быть тогда?
— Ага, испугался!
Рассевшись на его бедрах, Энни уперлась ему в грудь прохладной ступней, будто именно себя полагала тут госпожой. А Геральд, в общем, не возражал. Он даже удивился, насколько нравилось ему подчиняться Энни.
— Сейчас опять укачу на весь день, — сообщил барон. — Столько хлопот!..
— Мало тебе вчерашних? — спросила она. — Хочешь заполучить новые прорехи на шкуре?
— Да разве это прорехи? И на царапины не тянут — скорее синяки. А фингалы, как ты знаешь, мужиков красят.
— Скорее раскрашивают, — проворчала Энни. — В синюшные цвета.
— Как у покойников, что ли? На это не рассчитывай — я слишком привык жить. И буду возражать, если станут торопить на тот свет. А аргументов у меня хватает.
— Господи, Гарри, да что ты за человек такой!
— Редкий, — ответил он. — Как сказано в словаре: «распространен широко, но всюду малочислен».
Вздохнув, Энни убрала ногу с его груди, но теперь улеглась на Геральда всем телом, будто на валун, подперев плечи локтями.
— Удобно? — спросил он. — Мне тоже нравится. Вот только одна деталь мешает.
— Ну, это поправимо, — откликнулась женщина, И в самом деле поправила, запустив руку под себя и слегка поерзав тазом. Теперь Геральду сделалось совсем хорошо — настолько, что и говорить расхотелось. Но его попытку перейти к действиям Энни пресекла: дескать, потерпишь, пока не добеседуем, — я же терплю?
— Как патрон, ты обязан меня воспитывать, — заявила она. — Это называется: растить кадры. Конечно, проще драконить их ночи напролет!..
— Как раз воспитывать больше любят лузеры — такая, понимаешь, закономерность. А наше, патронье, дело: руководить. И вести за собой.
— Куда: к обрыву?
— Ну уж!..
— Ты уверен, что тебя влечет цель? — спросила Энни. — Может, тебе важен процесс? По-моему, ты больше развлекаешься.
— Как и везде, тут важна мера, — сказал Геральд. — Главное, не заиграться. Если человек не понимает, где и с чем нельзя шутить… Но лишняя серьезность тоже не красит. Знаешь, бродят по жизни этакие ранние старики: сказок не терпят, забавляются в отведенных местах и в строгом соответствии с возрастом. Ску-учно!
— А станешь скакать жеребчиком, сойдешь за молодого?
— Я не хочу «сходить», — возразил он. — Хочу быть.
— И что, здесь это возможно?
— Надеюсь. Даже почти уверен.
— Мне не нравится «почти».
— Хочешь полной гарантии? Так не бывает.
— Но как ты намерен это устроить? Или о маршальских замыслах незачем извещать низшие чины?
— Я предупреждал: лишние сведения опасны. Или боишься, что надую при дележе?
Может, лучше сказать: «накачаю»? — подумалось ему. Впрочем, Энни пренебрегла этим нюансом.
— Вот уж о чем голова не болит! — сказала она. — Но зная цель, я смогла бы трудиться эффективней. Ты же сам признал, что моя суета имеет смысл?
— Ладно, — уступил Геральд. — Вкратце: в этом городе творятся чудеса. Рассказывать обо всех ни к чему, да и знаю я не так много. Но есть здесь такая штуковина, как Сила, — да-да, именно с большой буквы. То есть она имеется и в прочих местах, рассеянная по многим людям, но лишь тут завелись умельцы, способные концентрировать Силу настолько, что ее хватает на чудо.
— Они что, отбирают Силу у других?
— Как говорится, «не в бровь…» Именно, что отбирают, нередко вместе с жизнью. Грязная проделка, если разобраться. Этакое первичное накопление капитала — в лучших традициях, с грабежом и убийствами. Пресечь это, как понимаешь, не по нашим силам. Остается — что? Правильно: захватить и распорядиться наилучшим образом. — Геральд ухмыльнулся: — Уж что-что, а оправдывать себя мы научились!..
— И ты знаешь, где есть запасы? — деловито спросила Энни.
— Ага, — кивнул он. — И уж там Силу не пустят на добрые дела, так что угрызений будет меньше. Может, даже удастся прекратить сбор.
— И девственность соблюсти, и удовольствие получить — так?
— Точно, — снова кивнул Геральд. — Мою проблему ты знаешь: не хочу сдаваться старости. Пока счет в мою пользу, но на противника играет время. И я намерен зарядиться Силой настолько, чтоб одолеть свой глупый организм.
— Есть еще путь, — заметила женщина. — Через укус в шею.
— Заразиться вампиризмом? Милая, вряд ли это можно считать жизнью. Вампиры просто останавливают время, растягивая миг на столетия. Все их процессы, желания, мысли вертятся по кругу, оборот за оборотом, — от этого свихнуться можно!.. Разве такое привлечет тех, кто имеет вкус к радости?
Тут Энни сама подстегнула его к активности, словно уже не могла сдерживаться. И разве он когда-нибудь возражал?
— Вот теперь отпускаю с чистой совестью, — заявила женщина после. — И если тебя все ж потянет на сторону, моей вины тут не будет. Что могла, сделала — как честный человек, ты должен это признать.
— Да уж, себя оправдать мне будет сложно.
— Но ты же потом замолишь грехи? То есть, я имею в виду, отработаешь свою норму. И не станешь сваливать на усталость, занятость, плохую погоду…
— На сей счет можешь быть совершенно спокойна, — заверил Геральд, перемежая слова поцелуями. — Я не из тех, кто подводит партнера.
Самое время выяснять отношения — когда они сплелись конечностями, срослись телами. О женщины!.. Хотя Энни и это исполняет не как все.
— Пожалуй, мне пора отплывать, — прошептала она на ухо.
— Это хорошо, что ты любишь плескаться, — заметил барон.
— И почему, интересно знать?
— Пойдем-ка.
Приобняв за талию, он отвел Энни в ванную, помог ступить в поблескивающее корыто, поставил перед роскошным зеркалом на полстены.
— Мне покрутиться тут, да? — спросила женщина. — Я могу даже станцевать, хочешь?
— Тогда уж не здесь — поскользнешься. А пока… Геральд коснулся неприметного выступа на узорной раме, и зеркало скользнуло вбок, обнаружив за собой вместительную нишу. То есть двое-трое вполне могли поместиться там, даже не очень ограничивая себя в движениях.
— Шкатулочка-то с сюрпризом, — пояснил барон. — Я неспроста заказал именно этот номер. Когда-то я обитал здесь и кое-что модернизировал — на случай эксцессов.
— Но почему в ванной?
— Если помнишь, маньяки любят нападать в самых неподходящих местах.
— Ну, раз уж зашла речь, я знаю и более… неподходящие.
— Пошли, — потянул он женщину за собой. Заведя ее в туалет, и со здешним зеркалом проделал похожий финт. Хотя в эту нишу двое вряд ли бы втиснулись. Да и ни к чему вроде.
— Отвернись, пожалуйста, — попросила Энни. — Ты разволновал меня — надо излиться.
— А меня это не коробит, — ухмыльнулся барон. — Наоборот!
— Ну, тогда смотри.
И она в самом деле присела, широко разведя колени. Нет, все же молодец, подумал Геральд. По принципу: кто кого смутит первым, — это у нас такая игра.
— Самое смешное, что и меня это заводит, — закончив, призналась Энни. — Похоже, мы извращенцы, да?
— Лишь бы моя перверсия дополняла твою — тогда не страшно.
— Ну, если так… Вижу, ты опять готов?
Барон рассмеялся:
— Ты права: мне это трудней скрыть.
— Я знаю местечко, — подмигнула она. — Там никто не разглядит.
— Так веди!..
В результате Геральд чуть не опоздал на свидание, хотя в делах обычно точен до занудства. А за его утехи пришлось отдуваться Горбунку, очередной раз демонстрируя свою прыть.
Клер принимала барона в своем офисе, занимавшем целое здание, довольно импозантное, пусть и небольшое. Не виделись они давно, а в прежнее время, действительно, знались тесно, покуролесив от души. И расстались вроде бы без претензий, хотя в спешке. Тогда Клер лишь начинала «вставать на ноги», и Геральд помог ей кое-чем, благо рычагов хватало. Вообще с Клер можно вести дела к взаимной выгоде. Конечно, она охотно использует всех, но при этом не пытается выехать на даровщине.
Теперь она выглядела дамой — знатной либо состоятельной, к тому же с немалыми связями. И стерегли Клер плотно, система охраны выстроена на диво. Но в ее кабинет барона провели без проволочек.
— Как же ныне обращаться с вами, сударыня? — спросил он, вскидывая брови. — И до какого градуса кланяться?
— Пошел к чертям, Гарри! — сказала женщина. После чего надвинулась и поцеловала в губы, обвив руками за шею. — А ты, небось, генерал? В те времена был на взлете!
Усмехнувшись, он покачал головой:
— Из прежней конторы я ушел — так что давай уж без чинов.
За полтора десятилетия Клер мало изменилась — во всяком случае, это касалось абрисов. Та же изысканная худоба, упакованная в элегантные одежды, и прежняя легкость движений, почти сравнимая с грацией. Если в ее плоти и возникла дряблость, то под строгим костюмом это не разглядишь. На виду оставались лишь кисти и ступни, сухие, ухоженные, да еще лицо, тоже не выдававшее возраст. Следов подтяжек не заметно — стало быть, обходится пока массажем, кремами, диетой.
— Слава богу, ты не меняешься! — сказал Геральд с искренней радостью.
— Льстец, — улыбнулась женщина, снова прильнув к нему узким телом.
— Ну, почти, — сказал он, чмокнув в благоухающую скулу.
— Да и тебя будто из морозильника вынули.
— Из гроба, — усмехнулся барон, а на ее удивленный взгляд уточнил: — Как вампира.
Расселись в доверительной близости, почти касаясь коленями. Первые минуты больше разглядывали друг друга, болтая о ерунде, вспоминая знакомых. Кое-что рассказали и о себе — что каждый посчитал нужным, в лишние подробности не вдавались.
Затем Геральд спросил:
— И кто нынче у тебя в фаворитах?
— До недавних пор был Валуев, — не стала вилять Клер. — Начальник губернской полиции.
— Ты смотри! — удивился Геральд. — Недурное прикрытие. Сколько ж ему сейчас: под семьдесят?
— Шестьдесят шесть.
— Примечательное число, — усмехнулся он. — Хотя не полное.
— Уж не знаю, в числе ли причина…
— Ну?
— Пару лет мы неплохо ладили. Но недавно он как с катушек слетел. Искусал меня, представляешь?
— Валуев, — повторил Геральд задумчиво. — А чего, вполне может быть!.. Сможешь устроить нам встречу?
— Что, очень надо? Честно сказать, стараюсь держаться от него подальше.
— Тогда придумай, где можно его перехватить.
— Хорошо, постараюсь.
— Кстати, кому ты можешь доверять здесь?
— В городе? — Клер помолчала, качая ногой. — Своим мальчикам — пока они меня любят. Нескольким партнерам — пока их подпирает выгода. Двум-трем родичам — до известных пределов.
— А без оговорок?
— Только Шатуну, — сказала женщина. — Правда, он живёт за городом.
— А это что за личность?
— Не знаешь? Впрочем, да… Он тут не больше семи лет — залетная птица. Хотя корни пустил прочные и в нынешней кути понимает больше других. Тут ведь такой букет!..
— Он из крутарей?
— Вовсе нет. Но наезжать на него стерегутся все, от муселов до Семей. Ты же помнишь Калиду?
— Еще бы!
— Недавно он вдруг пошел на подъем, нагнал страху на многих. А укорот ему сделал как раз Шатун.
— Это в каком же смысле?
— А в таком, что о Калиде теперь не слышно, — тишь да гладь.
— Деталей не вызнала?
— Шатун — он и есть шатун, себе на уме. Сказал лишь, что с этого бока более не грозит.
— Действительно, чего еще! — фыркнул Геральд.
— Зато с гарантией. Сколько знакомы, ни разу не соврал. Но чужую дезу ловит в момент. Бог ведает — может, и Род заделался колдуном?
— Похоже, ты проверяла парня по полной программе, — заметил Геральд. — Да и он постиг тебя не поверхностно.
Тут ему вспомнилась Энни, любительница фраз с двойным дном. Неужто заразила?
— Ты что, ревнуешь?
— Ну, не то, чтобы… Просто ни о ком ты не отзывалась с таким пиететом.
— Ты ж спросил о доверии? Так вот Шатун — единственный, кто ничего от меня не ждет, но сам готов сделать многое. А его советы дорогого стоят.
— Вдобавок бесплатные, да?
— Для меня, — улыбнулась Клер. — В память о радости, которую мы доставили друг другу. Но остальные за его рекомендации платят. Собственно, Род и торгует знаниями — он тут главный по новым технологиям… Кстати, Гарри, — словно бы вспомнила она, — мы ведь можем продолжить взаимный экскурс — почему нет? Или ты из тех, кто дважды не вступает?
— Ты же знаешь, я не веду параллельных дел. Во всем люблю последовательность.
— Так у тебя новая пассия? То-то ты на таком взводе!..
— Так вышло, — ухмыльнулся он. — Я ведь не рассчитывал застать тебя свободной.
— Ну, с тех пор, как ты сбежал от меня… И к кому ты ушел тогда?
— Я ушел не к кому-то — просто ушел, — возразил Геральд. — Но ты действительно этому парню настолько веришь?
— К твоему сведению, я отписала Шатуну все имущество вместе с накоплениями, — сообщила Клер. — И растрезвонила об этом по городу. Теперь пусть попробуют подступиться!..
Барон присвистнул: действительно, это говорит о многом. Чтобы наша обольстительная акула рискнула самым дорогим!.. Вот мне она доверяла лишь тело.
— И впрямь занятный персонаж, — сказал Геральд. — Ну-ка покажи.
Наверняка у Клер был запасен не один снимок, но она предпочла этот — как видно, связанный с пиком в их отношениях. Из явно не здешнего моря выбирался на скалу экземпляр, прикрытый лоскутом ткани. В напряженной позе ощущались мощь, бугристые мышцы мерцали под солнцем, точно полированный гранит, — вообще здоровяк сильно напоминал статую.
— Bay, — не удержался гость. — Вот это машина! Этот парень нарастил даже те мускулы, о существовании которых многие не подозревают. Боже милостивый, да разве это плечи? Похоже, там не три пучка, как у всех, а по меньшей мере пять.
— Мне бы такие пекторали, как у него дельты! — сказал Геральд вслух. — Хотя и я «лежа жму сто пятьдесят». И что, он умеет со всем этим управляться?
— Род — эксперт по единоборствам и лучший боец в Приграничье.
Значит, и в стране, заключил Геральд мысленно. Потому как здешним крутарям приходится драться за жизнь, а прочие больше балуются.
— Кроме того, он берсерк, — добавила Клер.
— Тю! — удивился барон. — Уж на викинга он мало смахивает.
— Как-то Род в одиночку расколошматил гнездо шушеры, промышлявшей работорговлей. Я после заскакивала любоваться — впечатление, будто проехал бульдозер. Говорят, он крушил все подряд: мебель, двери, людей…
— Шушеру, — поправил Геральд. — Видно, его крепко рассердили.
— С тех пор здешние пакостники обходят Рода за километр. Он же чокнулся на личной свободе!
— Вот тут я солидарен с ним. А скажи: Шатун в самом деле понимает, что происходит вокруг?
— Во всяком случае, получше других. Почему-то это зацепило Рода. Насколько знаю, он прекратил все дела, чтоб вплотную заняться новьем.
— «Почему-то», — хмыкнул барон. — Уж эта рассейская беспечность — и это после недавнего Отделения. Ну, подумаешь, Колпак! Подумаешь, целая губерния сгинула с карты!.. Обычное же дело, через год случается.
— С чего ты взъярился, Гарри? — удивилась Клер.
— Да с того, что мы уже поимели вторжение — к счастью, неудачное. А все продолжают жить, будто ничего не было. Будто то же самое не может начаться вновь — в любом месте, в любой миг!..
— Ты что, дружок мой, в тарелочники записался?
— С некоторых пор я больше не записываюсь никуда, — отказался он. — Вольный казак.
— Ну, казаков у нас тоже хватает. Только на вольных они мало похожи.
— Н-да… А кого ты наметила взамен Валуева?
— Род советует держаться торгашей, — сообщила женщина. — Вот дворян и казаков не жалует, зовет «ряжеными». А по-твоему, как?
Барон усмехнулся: Клер в своем репертуаре. Ну да, баш на баш — всё по честному. Пришел час расплаты.
— В целом-то Шатун прав, — сказал он. — И его совет, в общем, неплох.
— Но? — подстегнула Клер, чуткая к таким нюансам.
— Но на днях конъюнктура изменилась. Возникли новые обстоятельства, о важности которых я пока не берусь судить.
— Ты про ту девицу, всплывшую ниоткуда? Еще один претендент на престол — большое дело!..
— Поначалу и я так решил. Дескать, пускай детки тешатся… Но ты же помнишь: я любопытен.
— И?
— В этот раз ситуация серьезней.
— У нее что, в самом деле хватает прав?
— Господи, да при чем тут права, кого это волнует!.. Ты помнишь сказку про Экскалибур?
— Ну-у, так, — сказала женщина неуверенно.
— Собственно, дело не в нем, а в первом мече, который Артур вынул из камня. Этим он доказал свое право на трон, понимаешь? И других оснований не требовалось, ибо парня избрал Господь.
— Так этой Лизке устроят испытание? Хороша же она будет с мечом!..
— Вообще я бы не отказался взглянуть, — хмыкнул Геральд. — Но обойдется скорее всего без меча. Видишь ли, с недавних пор среди дворян бытует мнение, будто древние жрецы наделяли правителей божественной силой, как раз и позволяющей властвовать. Конечно, из кандидатов отбирали самых перспективных. А пресловутое помазание — лишь отголоски настоящего ритуала.
— И что, в этой байке имеется смысл?
— В нее верят многие, включая Шувалова. Так и не выяснил, откуда она взялась, но ты же знаешь графа — к легковерам его трудно отнести. К тому ж хватает иных подтверждений, а на фоне последних событий такая гипотеза уже не кажется бредом. И потом, разве ты не слышала о Пророке?
— Н-нет…
— Ну! Впрочем, личность и впрямь загадочная. Во всяком случае, не смогли про него ничего откопать, хотя старались. А попытки проследить за ним результата не дают — как сквозь землю проваливается.
— Может, в самом деле? — предположила Клер.
— А-а, и ты слышала про потусторонних!.. Только не надо считать, будто преисподняя укрыта под землей, как белье под одеждой. Почему не допустить, что Пророк возносится на небо? Этакие челночные рейсы — туда-сюда. Вправит мозги тем, у кого они набекрень, и опять ретируется в райские кущи, чтобы подлечить нервы.
— Тоже вариант, — согласилась она, подумав.
Везет мне на рассудочных женщин, хмыкнул Геральд. Или сам выбираю — по контрасту?
— А самое забавное, что время от времени Пророка наблюдают сразу в двух местах, — сказал он. — Вездесущ как бог, хотя рангом не дотягивает.
— А как выглядит?
— Ничего броского: худощав, благообразен, одет скромно… типичный пророк. Бороды, правда, нет. Вообще мужественности явный недобор — скорее бесполый. Впрочем, симпатичен. Да и не стар вовсе.
— Вроде ангелов, да?
— Хм… А ты видала их? Впрочем, это лирика, — повернул Геральд. — Главное, что Пророк и впрямь выступает как толкователь воли богов… или Бога — кому что нравится. А заодно их порученец, к тому ж с немалыми полномочиями. На серафима не похож, но зеницы, сказывают, отверзает… перстами ли, нет — другой вопрос. И глаголом жжет ну очень больно, едва не всякого способен уболтать. То есть тут некий гибрид серафима с пророком — по принципу, передай другому. А натворил он уже довольно, чтобы в его дар уверовали многие, включая монархистов. Представляешь, какой инструмент они получают в руки?
— Да, — задумчиво молвила Клер, — тебе бы с Шатуном это обсудить.
— Полагаешь, имеет смысл?
— Уверена.
— Ну, поглядим.
После общения с прежней пассией, и впрямь оказавшимся не пустым, барон отправился на свою базу, выкупленную у Фанта вместе с обстановкой. Бывший хозяин наверняка уже убрался из города, радуясь, что отпускают живым, и вступать в законные права было самое время.
По пути Геральд позвонил Кторову, поинтересовался, как идут дела.
— А-а, лучше не спрашивай, — проворчал тот. — Опять угодил под Струю, и тут такое полезло!.. Персонажи плодятся как кролики. Уже начал и симпатяг убивать, а меньше не делается. Подумываю об атомном заряде, чтобы раз — и тишина!
— Это называется сублимация, — сообщил Геральд, ухмыляясь. — Видно, в настоящей жизни тебе не хватает действия.
— Предлагаешь взаправду укокошить парочку хмырей? Дело, понятно, прибыльное, зато и хлопот больше. Лучше уж сублимировать.
— Ну, помогай бог, — сказал барон, отключаясь. В дверь его новой квартиры названивал некий тип без особых примет. На попрошайку или коммивояжера он не походил: слишком мрачен. На убийцу, впрочем, тоже — даже если сделать поправку на вопиющий непрофессионализм большинства нынешних душегубов.
— Не открывают? — спросил Геральд сочувственно.
Покосившись на наглеца, тип раздраженно пробормотал что-то себе под нос.
— Тогда позвольте мне, — сказал Геральд, доставая ключи. Держался, однако, настороже — мало ли? А если тот устроился киллером на полставки, в свободное от основной работы время? Детишек-то надо кормить. И супружница каждый день пилит.
— Так вы живете тут? — сообразил гость.
И откуда он, такой умный? Как же его недоставало!..
— Ну, вы заходите? — осведомился барон. — Или будете продолжать трезвонить? Тогда я лучше отключу пищалку — нервы, знаете ли.
Приосанившись, субъект отрывисто кивнул и вступил в проем. Еще один поручик, надо же. Не наиграются никак. Или этот — штабс-капитан?
Посмеиваясь, Геральд завел его в комнату, которая у Фанта служила гостиной, указал на кресло. Сохраняя выправку, гость сел, быстро оглядел обстановку.
— Я от Шувалова, — произнес он значительно.
— Да я уже понял. Кроме него, про эту нору никто не знает. Кстати, вы раньше условленного.
— На четверть часа.
— В наших делах, поручик, — веско сказал Геральд, — каждая минута играет роль.
«Поручика» гость проглотил не поморщась — стало быть, попадание. И остальное скушал с серьезностью. Уважает!
— Кстати, ваше имя?
— Князь Потоцкий, — представился тип, дернув головой еще раз. — Корнелий Павлович.
«Маркиз Карабас», — едва не брякнул Геральд в ответ. И что они сплошь графы да князья — других титулов нет? Мелко я плаваю, вот что. Впрямь, что ли, на герцогство посягнуть? За особые, так сказать, заслуги. А Шувалов похлопочет перед великой княгиней. Сейчас-то к титулу не прилагают земли — так что проблем никаких.
— Ладно, — сказал Геральд, — рассиживаться не будем. В другое время, князь, охотно бы с вами поболтал, но ныне все дела — срочные. Кстати, вы не привели за собой «хвост»?
— Барон!..
Восклицание сопровождалось оскорбленной миной: дескать, обижаете, сударь, — с моим-то опытом конспирации!.. Н-да, явная самодеятельность. Народные, так сказать, таланты. Тут уж либо энтузиазм, либо умелость. Из всей тамошней команды лишь Шувалову удается совмещать оба качества.
— Видимо, князь, вам поручено проводить меня на совещание?
— Так точно-с, — клюнул тот головой снова.
— Ну так поехали!
Добирались на машине Потоцкого, предоставив Горбунку следовать сзади. И ехать оказалось близко — впрочем, в этом городке всё рядом. Совещание проводилось в старом доме, громоздившемся на краю обитаемого Центра и уже опустевшем наполовину. Под свои нужды Шувалов оккупировал там целый подъезд, а в огромном вестибюле устроил гараж. Впрочем, сегодня тот был заполнен под завязку, и машины пришлось оставить во дворе, сумеречном и угрюмом как колодец.
Следом за провожатым Геральд взошел на второй этаж, миновал величественную прихожую, вступил в изрядную залу. Все уже были в сборе, тем более что обитали они в этом же подъезде, а не в отеле, как большинство других. Конечно, если не считать Арсения Кедрина, аборигена. А если исключить и Шувалова, то в комнате присутствовали трое. И расселись они в разных углах, подальше друг от друга.
Князь Гиршфельд, якобы имеющий сродство с монаршей фамилией, требовался больше для антуража — импозантный, седовласый, величественный. Время от времени он даже подавал голос, хотя лучше бы помалкивал. Видом-то князь был предводитель, но во все времена увлекали его за собой другие, куда более инициативные. Вроде того же Шувалова, для которого монархизм сделался смыслом, а борьба за возвращение престола — способом жизни.
Еще один князь, Алексеев, — длинный, нескладный, с маленькой головой и мелкими чертами. Он имел все хрестоматийные признаки вырождения и откровенно гордился ими, как подтверждением своего аристократизма. Правда, соображал Алексеев неплохо, то есть был похитрей старого Гиршфельда и на рожон не лез. А иногда даже подбрасывал дельные мысли.
Графиня Криворукова — сухощавая, тонкая, напоминавшая балерину-пенсионерку или модель, из-за возраста покинувшую подиум. Красивой ее не назовешь, но к внешним проявлениям породы придраться трудно, что придавало графине известную сексапильность. Забавно, что она походила на Клер, точно родная сестра, — может, и впрямь общая кровь? Надо порыться в их родословных.
Из всех лишь Шувалов выглядел внушительно: рослый, плотный, решительный. Он-то и начал разговор:
— Кажется, вы слегка задержались, барон. Мы ждали вас вчера.
— С чего это? — удивился тот, усаживаясь так, чтобы видеть всех. — Разве я обещал?
— А разве нужно объяснять значимость нынешних событий? И княгиня тут уже вторые сутки!
Мысленно сосчитав до пяти, Геральд сказал, стараясь говорить плавно:
— По-вашему, у меня нет иных дел, кроме этой странной затеи с помазанием? Честно сказать, граф, до последнего момента я не был уверен, что соглашусь. И если б мне не сделалось любопытно…
— Вообще я рассчитывал на это, — усмехнулся Шувалов. — Поскольку наши цели вас не волнуют. А нынешняя наша… «затея»… и вовсе кажется вам авантюрой.
— Как это верно, граф! Я бы даже выразился сильней…
— Не стоит, — прервал тот. — Не та аудитория, чтобы выражаться. А я знаком с вами давно и вполне представляю, чего от вас ждать. Собственно, потому и позвал: вы нужны нам. С вашим опытом, навыками, даже с вашим скепсисом. Тем более, ситуация впрямь рискованная.
— Во что вы ввязались, Алексей Георгиевич? — спросил Геральд. — Я еще понимаю Арсения — он натура восторженная, склонен к перехлестам. В конце концов, вам не жаль девочку? Конечно, идеалы дорого стоят, но приносить на алтарь человеческие жертвы…
— Барон, не забывайтесь!
— Граф! — в тон ему воскликнул Геральд и прибавил совсем в ином стиле: — Может, выйдем на пару слов?
У Шувалова, однако, хватило ума сообразить, что над ним надсмехаются.
— Что имеете возразить по существу? — спросил он. — Уж вы не станете бубнить: «Этого нет, потому что не может быть»!..
— Ну допустим, Пророк действительно наделен таким даром, — сказал Геральд. — Предположим далее, что он не прочь поделиться этим с Лизаветой, сделав ее провидицей, слышащей Бога… а заодно открыв дорогу к престолу. Но вы не забыли про Алмазина?
— В каком смысле?
— В таком, что он тоже не лыком шит. Вы, граф, слишком сосредоточены на княгине и, что творится окрест, представляете смутно. А ведь здешний губернатор тоже лелеет планы и, по моим сведениям, набрал немалую силу.
— И что?
— Вы всерьез полагаете, будто Алмазин захочет делиться властью? — спросил Геральд. — Конечно, если у него больше ума, чем тщеславия, он может поиграть в герцога Ришелье, прикрыв срам слабым монархом, а заодно понукая его в хвост и гриву, — но это ж не вполне то, что вы навоображали?
— По-моему, барон, вас заносит. Слишком смелые прогнозы при явном дефиците данных.
— Кстати, о моем приезде знали на стороне, — сообщил Геральд. — Откуда утечка, не знаете?
— Послушайте, фон Ховен… — произнес Шувалов едва не с угрозой.
— Хованцев, с вашего позволения, — поправил тот, оскалив зубы.
— Не думаете же вы, что я…
— Вы — нет, — снова перебил барон. — Но кто знал помимо вас?
— Я вызвал вас на свой риск. Конечно, предварительно согласовав с митрополитом.
Геральд фыркнул в полный голос.
— Что вы хотите сказать этим?
— Я? — изумился барон. — Совершенно ничего.
Пожалуй, он и так сказал больше, чем следовало.
— Мне не нравится это ваше «пф-ф», Геральд Васильевич, — занудил из своего угла Гиршфельд. — Вы и раньше отзывались о духовных особах без подобающего пиетета. По-вашему, там сплошь предатели?
— Да отчего ж «предатели», князь? Нормальные гебисты. Даже патриоты — в некотором роде. Ибо пекутся о благе державы.
— Вы подразумеваете отца Ювеналия? — холодно спросил Шувалов.
— Ну да, я помню, что у вас к митрополиту давняя привязанность!.. Но слишком широк круг его знакомых. Вам известно такое прозвище: Богомол?
Лицо графа затвердело, глаза сузились в щелки:
— Что, вы уверены в этом?
— Разве забыли мой послужной список? — спросил Геральд. — Я просто-напросто знаю. Наши церковники настолько сдружились с «бесами», что уже не поймешь, кто у кого на службе. И цель у моего бывшего ведомства та же: душевное здоровье нации, — понятно, в своей трактовке. Так что теперь они в едином строю. А вы, извините, выбиваетесь из рядов — особенно в последнее время. И кто, по-вашему, «более матери-истории дорог»?
— Революционных поэтов цитируем? — осведомился старый князь.
— Да хоть мятежника Цурэна! — пожал плечами Гарри. — Было бы к месту.
Гиршфельд мигнул в некоторой растерянности, однако переспрашивать не решился. Похоже, его знание новейшей литературы не выходило за рамки школьной программы. Всё XIX-й век, понимаете ли, расцвет дворянства…
— Насколько знаю, — сказал Шувалов, — вы приехали не один.
— И что?
— Все привыкли воспринимать вас, как одиночку.
— Я не болтаю в постели, — отрезал Геральд. — То есть не разглашаю чужие тайны — свои, куда ни шло. А вообще это попытка маскировки… начинаю думать, не самая удачная. Не хватало, чтоб мою спутницу воспринял всерьез еще кто-то!.. Кстати, ваши агенты не засекли возле нас никакой возни?
— Вроде бы чисто все.
— Да? Я так и полагал.
— Намекаете на их некомпетентность?
— Да уж какие намеки, граф, — это и для вас не секрет. И вот с ними вы собираетесь защищать княгиню?
— Мы хотим привлечь к ее охране лучшего здешнего спеца, — сообщил Шувалов. — Некоего Родиона Шатова по прозвищу Шатун.
— Надо же! — хмыкнул Геральд.
И что тут от чего произошло: фамилия от прозвища или наоборот?
— Вы, случаем, не знакомы с ним?
Помолчав, барон ответил:
— Я не возникал тут больше десяти лет, а Шатун, насколько знаю, нарисовался позже. Кстати, удивляюсь вам, Алексей Георгиевич: доверить охрану августейшей особы безродному наёме!..
— За него поручился Кедрин, — возразил Шувалов несколько поспешней, чем следовало. Видно, укор попал по больному.
Барон перевел взгляд на Арсения. Действительно, поручитель из надежных — этакий местный юродивый. Умом, правда, не блещет, но людей чувствует сердцем. Вдобавок талантлив, этим оправдывая лишнюю простоту.
— Может, Родион не голубых кровей, — пылко вступил тот, — зато человек чести!
— Что, увы, не всегда соседствует, — усмехнулся Геральд.
— Я знаком с Родом не один год, — не унимался Арсений, — и доверяю, как себе. Моя бы воля, не задумываясь пожаловал бы ему дворянство.
— Ладно-ладно, убедили. Но он действительно сведущ в своем деле?
— Конечно, тут провинция, — сказал Шувалов. — Зато условия экстремальные, а это предполагает серьезную практику. К тому же естественный отбор — слабые не выживают. А Шатун поселился на отшибе и обитает один. По-моему, это говорит о чем-то, разве нет?
— В самом деле, самореклама недурная, — согласился Геральд. — Хотя рискованная… Ладно, я присмотрюсь к этому Шатуну, — сказал он. — Но постарайтесь не торопить события. Кстати, зачем вы затеяли общий сбор?
— Это предложила Елизавета, — ответил граф. — По ее мнению, присутствие многих единомышленников существенно повышает шансы.
— А заодно провоцирует свары. Как бы дело опять не кончилось дракой!
— Между прочим, в этом мы поддержали княгиню, — опять не утерпел Гиршфельд. — То есть я имею в виду членов ее будущего Совета.
— Что, вы уже и портфели распределили?
— Ну надо же быть готовым к развитию ситуации, — вступил Алексеев. — Кстати, не желаете участвовать? Ваши разнообразные дарования нашли бы здесь отличное применение.
И на что он намекает? Учитывая его репутацию, звучит странно.
— Если у меня возникнет потребность лобызать ягодицы… я не имею в виду дам, — тут Геральд слегка поклонился в сторону графини, — зачем влезать в эту шаткую конструкцию? Вокруг столько готовых пирамид!..
— Князь, никто не уполномочивал вас делать такие предложения, — ревниво заметил Гиршфельд. — Что-то вы очень расщедрились за чужой счет!
— Ах, князь, да полноте вам! — отмахнулся Алексеев, томно морщась. — От нас не убудет. А в Совете нужны те, кто умеет не только болтать.
— Может, и моим мнением поинтересуются? — напряженным голосом спросила графиня. — Или я тут вместо вешалки?
— Боже мой, Надежда Павловна! — ухмыльнулся Алексеев. — И что это вы свои больные мозоли разбросали по всей зале?
— Не смейте, князь! — взвизгнула она. — Вы сами-то…
— Хватит, — жестко сказал Шувалов. — Другого места не нашли? Оставим частности на потом.
— Н-да, чуда не случилось, — заметил Геральд меланхолически. — Пауки в банке не уживаются, сколько не дрессируй. А если подбросить еще горсть?
