Глава 14

Джон с трудом слез с кровати и пошел открывать дверь. Голова все же немного кружилась. «Незачем так ломится», — проговорил он, борясь с зевотой. На пороге стоял Мастер Душ: «Через пятнадцать минут выходим», — сказал он и тут же отправился к себе.

Мастер Бездны зашел в ванную и залез под прохладный душ. Немного, но все-таки помогло. На часах было половина пятого. Выспаться, как всегда, не дали. Но делать нечего, такие дела — тоже по традиции — совершаются ранним утром, и сном придется пожертвовать. Он начал застегивать рубашку, но тут же спохватился. Он снял ее и повесил обратно на стул. Для подобных случаев существовала универсальная спецодежда. Мастер Бездны пристально посмотрел на костюм, и одежда стала менять свои очертания.

Через пятнадцать минут все четверо встретились в коридоре. На них были одинаковые иссиня–черные доспехи, а на головах — рогатые шлемы. На поясе у каждого висел меч. Поверх доспехов были накинуты черные плащи, с вышитыми на них знаками Времени, Пространства, Души и Бездны.

— Так, все готовы? — спросил Мастер Душ.

Остальные лишь молча кивнули в подтверждение.

— Тогда вперед, господа.

Они спустились по лестнице, громко бряцая доспехами, но никто их не услышал — еще не время. При этом Джон, оступившись на крутой лестнице, чуть не полетел вниз, но Мастер Пространства успел-таки его подхватить в самый последний момент. Племянник Вика спал за столом рецепшина, уткнувшись лицом в раскрытую книгу. А больше в гостинице в столь ранний час они никого не встретили. Выйдя на улицу, Мастера увидели своих коней. Четыре громадных черных красавца нетерпеливо ждали хозяев, переминаясь с ноги на ногу. Они, как и седоки, были очень похожи друг на друга, но все же несколько отличались. Правда, об этих, столь незначительных отличиях могли поведать разве что их хозяева.

Залезая на лошадь, Джон был очень рад, что вчера применил силовой барьер. Сломанная после падения на всем скаку нога мучительно ныла при перемене погоды еще долгие годы.

— Ну, тронулись! — скомандовал Мастер Душ.

Небо только–только начало светлеть. Запоздавшие звезды погасали одна за другой, а два больших глаза совсем потускнели. Четыре черных тени стремительно неслись по пустынным улицам, а из-под копыт коней сыпались яркие искры. Ветер с нарастающим интересом пытался сорвать с их плеч плащи, а в небе между тем собирались тучи — черные громадины, похожие на сказочных великанов. За считанные минуты они заполонили весь небосвод до самого горизонта. Неуклюже двигаясь и переговариваясь гулкими раскатами грома, великаны неспешно прохаживались, и кое–где можно был заметить отсвет от гигантской зажигалки, а затем услышать чей-то оглушительный кашель. Иногда от их сигарет летели искры, превращаясь в молнии. А потом тучам стало совсем скучно, и пошел снег.

Белые пушистые хлопья летели целыми охапками. Снежинки кружились под музыку ветра в одном только им понятном танце, а падая, меняли свои белые праздничные платья на черные погребальные саваны. На земле и крышах домов стали скапливаться снежные шапки. Черные сугробы хвастались друг перед другом своими размерами и формой. Это выглядело зловеще, но неповторимо красиво. И весь мир был лишь белой полосой сверху и черной снизу. А между ними в безудержном полете мчались Черные Всадники. И ветер, запыхавшись, оставил их плащи в покое, поняв, что Всадников ему не догнать.

— Хорошая работа, — прокричал Мастер Душ, поравнявшись с Джоном.

— Старался, — улыбнулся Джон.

Они скакали по пустынным улицам еще не проснувшегося города. Мимо мелькали сотни темных окон, сотни чьих-то жизней, которым скоро наступит конец. А город все еще нежился в постели, проводя свои последние часы в сладком забытьи. Пусть лучше будет так. Никто ничего не узнает, когда время остановится и пространство тихими скорбными шагами уйдет в Бездну.

Город остался далеко позади, они мчались по пустынному шоссе. Очень уж не повезло бы какому-нибудь бедолаге–водителю попавшемуся по дороге. Всадники просто смели бы его на своем пути, оставив лишь кучку пепла. Но на шоссе было пустынно. И в покрывавшем его черном снегу оставались следы от раскаленных подков. Джон замедлил ход и постепенно перешел на легкую рысцу. Остальные последовали его примеру. Они свернули в подлесок около шоссе и, преодолев его, оказались на некошеном поле с холмом посредине.

— Вот мы и на месте, — сказал Джон, озираясь по сторонам. — Только холм стал немного больше.

— С появлением всех четырех Сила многократно возрастает, — сказал Мастер Пространства

— Похоже на гнойный нарыв, который вот–вот прорвет, — усмехнулся Мастер Душ.

Всадники стояли на холме. Ветер совсем стих, а снег шел не переставая. Липкие черные потоки стекали с рогатых шлемов. Но никто не обращал на это никакого внимания. Каждый был сосредоточен на своих обязанностях и концентрировал внутри себя потоки Силы.

Джон тоже накапливал Силу, чувствуя, как энергия переполняет его, выплескиваясь наружу пока что легкими волнами. Но с каждой секундой Силы становилось все больше и больше, и она вырывалась наружу штормовыми валами. В небе, среди непроглядной тьмы грозовых облаков, стали чаще сверкать молнии. В голову Джону вдруг пришла совершенно дурацкая мысль, что если идет снег, то грома с молнией вроде быть не должно, но он быстро выбросил подобную чушь из головы. Сила была готова разорвать его пополам и вырваться наружу. Но выпускать ее все же было рано. Мастер Бездны дождался того момента, пока не начали летать в безумном танце маленькие искрящиеся огоньки. При их столкновениях друг с другом сверкали тоненькие молнии. И создавалось впечатление, что вокруг Джона постепенно сплетается искрящаяся сеть. Но вот Мастер Бездны вытащил из ножен меч, и все частички энергии рванулись к нему, словно металлические стружки к магниту, исчезая от соприкосновения с лезвием. Когда последняя частица исчезла, меч запылал ослепительным белым огнем. Мастер Бездны чувствовал рукояткой сильную вибрацию. Он поднял оружие вверх и медленно направил прямо перед собой. Раздался оглушительный звон, будто сотни хрустальных фужеров одновременно упали на металлический пол.

В месте, куда указывало острие, появилась маленькая черная точка. Она стала стремительно расти, превращаясь в гигантскую бездонную воронку, внутри которой с бешеной скоростью вращался вихрь. Вот она, Великая Иншай'а, воспетая поэтами. Прекрасная и уродливая, завораживающая и отталкивающая, все и ничего. Сейчас ее страшный зев раскроется от земли до небес и за работу примутся другие. Она росла и пела нежным женским голосом. Это был язык Первых, но смысл слов уловить было нельзя. Может, слишком сильно завораживала красота голоса, а может и суть песни была ничто, как и сама Бездна.

Джону потребовалось приложить все свои усилия, чтобы она не расширялась столь быстро. Ведь стоит лишь на миг ослабить путы, и она ринется на свободу, словно вода из прорвавшейся плотины. Черная воронка росла, а вихрь внутри нее был подобен гигантскому языку, который нетерпеливо ворочался во рту, предвкушая трапезу. Остальные Черные Всадники заворожено смотрели на работу своего коллеги. Хотя они и видели это уж далеко не в первый раз, но все же зрелище было потрясающее. И каждый раз в Бездне можно было разглядеть что-то, чего как будто бы не заметил в прошлый раз.

И ни у кого из них даже не возникло предчувствия, что что-то не так. Мастер Времени, опьяненный входящей в него Силой, представлял себе стрелку огромных часов, вращающуюся с сумасшедшей скоростью и которую он вскоре должен будет остановить. Он был полностью поглощен Силой и с нетерпением ждал своей очереди. И ему не показалось странным, что вихрь в Бездне появился почему-то до того, как в этом мире остановилось время. Вихрь все ускорял свой бег против часовой стрелки, постепенно подбираясь к краю черной пасти. Но никто не обращал на это внимания. Ибо все были уверены в себе и остальных.

Мастер Бездны еще крепче сжал рукоять меча. Вены на висках набухли от напряжения и по щеке потекли капельки липкого пота. Он резко вознес меч, и рука тут же бессильно опустилась. Гигантский вихрь радостно вырвался на свободу. И огромная черная волна накрыла всех четырех. Это была рука Бездны, вырвавшаяся на свободу. Она искала что-нибудь живое. Что-нибудь, что чувствует и дышит, но уже не принадлежит этому миру, потому что в душе давно поселилась маленькая частица Бездны. Холодная и прекрасная, но равнодушная ко всему, кроме себя сомой. И нет спасения тому, в ком Иншай'а признала себе подобных.

«Как же болит голова!$1 — это была первая мысль, появившаяся в голове у Джона. Мастер Бездны был очень удивлен этому. Если есть боль, то, значит, есть чему болеть. И это могло означать только одно: ОН ЖИВ. Значит, все-таки ничего не получилось, или кто-то в последний момент успел ему помешать. До последней секунды все шло очень хорошо. Никто не удивился слишком раннему появлению вихря. Каждый, как и он сам, был полностью поглощен Силой и мыслями о ней. На это и делал ставку Джон. Но может, все-таки кто-то догадался, и в последний момент… А что бы он смог? Врата Бездны подчинялись только ему, и остановить вихрь мог только он. Или все же кто-то, кроме него, мог это сделать?

Джон попробовал пошевелить рукой. Рука по–прежнему сжимала меч. Он ясно чувствовал тепло рукояти. Но рука не двигалась. Все его тело словно онемело. Куда-то пропали все ощущения. Джон даже не мог понять, стоит он или лежит.

Постепенно чувства начали возвращаться к нему, и он понял, что лежит на земле лицом вниз. Он сделал еще одну попытку, пошевелится и на этот раз ему это удалось. Он разжал левую руку и попытался облокотиться. Правой руки словно и не было. Видимо, она была под туловищем и сильно затекла. Он приподнялся на левой и, встав на колени, сразу почувствовав приток крови в правую руку. Она стала нестерпимо болеть, но все же теперь ей можно было кое-как двигать. Он протер ладонями лицо, очищая его от черного талого снега, и открыл глаза. Уже совсем рассвело. И начался новый день. Такой не похожий на все предыдущие. Было очень пасмурно и довольно таки холодновато. Джон поднялся и огляделся вокруг, ища остальных. Он стоял на абсолютно ровной поверхности, лишенной растительности проплешине, которая раньше была холмом. Вокруг никого не было. Джон почувствовал сильное головокружение и сел. «Неужели все получилось?$1 — промелькнула сумасшедшая мысль. Он еще раз посмотрел по сторонам, а потом на пасмурное небо. «Так и есть. Все получилось», — стремительно пронеслось в голове.

Он поднял с земли меч и всунул его в ножны. Первые мгновения восторга бесследно улетучились, уступив место довольно резонной мысли: «А что же дальше?» О том, что будет дальше, думать совсем не хотелось, потому как перспективы вырисовывалась безрадостные. Во–первых, он не выполнил приказ и полностью сорвал всю операцию. Во–вторых, он отправил вместо этого мира в Бездну троих Черных Всадников — лучших Фигур Света. Какое наказание его за это ждет, даже и представить трудно. Наверняка, сам Дай–мэ–рак явится на суд, и он предстанет перед ним, закованный в кандалы. «По крайней мере, хоть раз Его увижу», — подумал Джон.

Скрываться было делом бесполезным, да и постыдным. Он сам должен прийти с повинной. Правда, в Чертог Света он войдет с гордо поднятой головой и в случае, если ему предоставят возможность сказать что-нибудь в свое оправдание, он не станет молчать. Джон хотел было открыть Ворота Перемещения, как подумал, что не мешало бы кое с кем попрощаться. Вряд ли потом у него появится такая возможность. За все в этой жизни нужно было платить. И не Дай–мэ–рак карает и вознаграждает людей, а сама жизнь. Потому что все всегда возвращается на круги своя. И это такой же вечный закон, как бесконечная борьба Света и Тени. Закон, который создал Дай–мэ–рак, чтобы никто не остался ни обиженным, ни неотомщенным.

Джон совершенно не представлял, где ее искать. Он даже не удосужился спросить у Фе–ай–та, где она живет. Хотя, возможно, поиски будут бесполезны, потому что она ушла из этого мира. Но попробовать стоило. У Мастера Бездны почти не осталось сил. Но все же самая маленькая частица Силы все еще жила внутри него, и ее хватило бы для последнего дела. Если она еще в этом мире, то он сможет до нее добраться, в какой бы его части она ни была.

Джон закрыл глаза и постарался в мельчайших подробностях воссоздать в памяти ее лицо. Это оказалось нелегко. Силы были на исходе, и голова болела немилосердно. Он постарался сосредоточиться и отбросить прочь усталость и боль, думая лишь о ней. Черты ее милого личика стали постепенно проступать в сознании. Сначала возникли глаза, он помнил их лучше всего, затем и лицо. Она смотрела и по обыкновению хитро улыбалась. Джон открыл глаза и понял, что стоит перед дверью самой обычной городской квартиры.