Впрочем, когда глаза Грэма привыкли к темноте, он увидел, что темнота все-таки не такая кромешная. От гнилушек на стенах исходило слабенькое свечение, а откуда-то из-за поворота пробивалась маленькая полоска света. Грэм пошел туда — и неожиданно разобрал голоса. Свет проникал через маленькую щель в стене комнаты, оттуда же шли и голоса, и это разговаривали Дэмдэм Кра, Трор и Вианор.

— …Стало быть, он сын Южаны? — задумчиво переспросил Большой Дэм Вианора.

— Верно, — произнес Вианор.

— Стало быть, наполовину ольск.

— Нет, — возразил Трор, — не совсем так. Южана, хотя ольски и считали её своей королевой, по матери принадлежит к другому древнему племени. Но оно в родстве с ольсками. Это нисхи.

— Не слышал о таких, — прогудел Дэмдэм.

— Их не осталось в Анорине, но на Очаке несколько тысяч их обитает в высокогорье.

— Неподалеку от моего замка, — подтвердил Вианор. — Нисхи согласились уступить мне несколько скал, чтобы я мог соорудить там жилище. Кстати, отец Южаны там и познакомился со своей будущей супругой, когда гостил у меня. Об этом мало кто знает.

— Так, так… И что же — теперь вы намерены предъявить его народу Анорины? Сына Бойтура, я имею в виду?

— Вот здесь самое трудное, — признал Трор. — Бойтур не успел узаконить свой брак с Южаной.

— Как это — узаконить? — переспросил Дэмдэм Кра. — Ведь в Анорине не требуется, как в Кардосе, все освящать в церкви. У них там и в Астиаля-то не верят. Я имею в виду, не считают его за Бога.

— Будь Бойтур обычный анориец, не было бы и сложностей, — возразил Трор. — Да, церковного обряда в Анорине не требуется, но когда речь заходит о правах на корону, то нужно что-то большое, нежели желание передать её своему наследнику. Его должны ещё признать анорийцы, народ и знать.

— Позволь, дружище Дэмдэм, напомнить тебе всю историю, — вмешался Вианор. — После похищения Южаны чародеями Тунга ольски призвали на помощь Бойтура, тогда ещё принца, а с ним на Тунг, кстати сказать, отправился и Веселин, нынешний владыка Ардоса.

— И кстати сказать, некто Вианор и Трор, — прогудел Большой Дэм.

— Верно, но для нашей истории важно другое. То, что освобождением Южаны она не закончилась. Бойтур и Южана полюбили другу друга и соединились в супружестве. Но они решили до времени сохранить это в тайне.

— Почему же?

— Ольски не захотели бы сразу после освобождения своей госпожи вновь расставаться с ней — это раз. Бойтуру предстояло отстоять свои права на престол в Анорине — это два. Ведь ты знаешь, надо полагать, что ольсков в Анорине не все любят, хотя и не гонят, как в Кардосе. Они не раз помогали Анорине, это верно, но предпочли сохранить свою свободу во времена Вторых, и многие анорийцы до сих пор считают, будто из-за этого и рухнула тогда их держава.

— И многие до сих пор мечтают возродить её в былом виде на всем континенте Анорины, — вновь прогудел Дэмдэм. — Да, я знаю это.

— Кстати, союз с владычицей ольсков мог бы тому прекрасно послужить, — заметил Трор.

— Верно, но объяснять все это тогда было бы совершенно не ко времени. Итак, они сохранили все это в тайне, и тем часом Бойтур занял престол королей Анорины. Как будто бы все наладилось, и Бойтур с Южаной собирались уже открыть свой союз Анорине. Сделать это было тем более необходимо, что прекрасная Южана родила сына. Но, — вздохнул маг, — тут-то и появился Сэпир с рулеткой Астиаля. Браннбог, ты как будто бы успел побеседовать с королем Бойтуром в Эшпоре?

В Эшпоре?!. Только тут Грэм сообразил, что невольно подслушивает чужой разговор. Нарочно бы он делать это не стал, но теперь он уже не мог уйти. Да и куда?

А Трор меж тем рассказывал Дэмдэму:

— Да, мы беседовали с ним. Все оказалось даже сложней и запутаннее, чем это передают по Анорине. Считается, что Бойтур проиграл Анорину Сэпиру на шестнадцать лет, и отправился в изгнание под чужим именем с условием никому не открываться за эти годы. Как выяснилось, это не все. На самом деле, Бойтур проиграл Анорину навечно.

— Навечно?! — от удивления голос Большого Дэма сорвался на фальцет. — Но как же тогда?..

— Все спасла Южана со своим даром, — ответил Трор на не высказанный до конца вопрос. — Когда произошла эта подлость, Южана поспешила на выручку своему супругу. Она с помощью своего волшебного дара смогла отыграть у Сэпира Анорину. «Навечно» заменилось на шестнадцать лет. Но…

Трор сделал паузу.

— Но Южана осталась заложницей у Сэпира — и, вероятно, замурована сейчас где-нибудь в темнице Черного Города. Что до Грэма…

Грэма?!.

— …то его Бойтуру разрешено было взять с собой. Но никто не должен рассказывать ему о том, кто он, иначе Бойтур и Южана уже не смогут вновь соединиться, а Анорина останется за Сэпиром.

— А если он все узнает сам? — возразил Дэмдэм.

— Это-то мы с Браннбогом и стараемся каким-либо образом устроить, — ответил маг. — Я надеялся, что мальчик отважится увидеть правду в зеркале серебристого дракона, но он постеснялся на догадку — и позже, после встречи с орисситами, тоже.

— А госпожа Миранна? Откуда она в Эшпоре?

— А! Это другой поворот одной истории, — объяснил Трор. — Помнишь, что с Бойтуром на Тунг отправлялся Веселин? Так вот, позже, на празднестве у ольсков по случаю возвращения их королевы, он познакомился с её двоюродной сестрой, Миленой.

— Ну, это-то не тайна, — сказал Дэмдэм Кра. — Он ведь и в Ардию её привез, и родил с нею дочь. Правда, Милена неожиданно исчезла…

— А ты знаешь — куда? Южана попросила её приглядеть за Бойтуром и сыном на Эшпоре. Некая тетушка Джамисса, повариха в Эшпоре, это и есть Милена, а Миранна — это дочь короля Веселина.

Миранна — принцесса! Но как…

— Но как же так! — взревел Большой Дэм. — Ведь после исчезновения королевы Милены дочь Веселина Нимарра осталась с ним, это все знают!

Ответа Грэм не услышал. В этот самый момент он сделал шаг вперед, пытаясь заглянуть в щелку и решив, наконец, подать весть о себе. Но в полутьме он запнулся о какой-то корень, полетел в пустоту и, выставив вперед руку, схватился за другой корень, торчащий из земляной стены. От сильного рывка и падения Грэм на миг потерял ориентировку, а когда попробовал снова встать на ноги, то не смог найти опоры и почувствовал, что скользит, как по канату, куда-то по корню — все быстрее и все дальше.

Грэм вспомнил слова Вианора о подземных ходах замка Кра — помнится, маг сказал, что они проложены по корням деревьев. Он решил остановиться, чтобы не унестись куда-нибудь далеко, и с опаской расцепил руку. Но ничего не изменилось — скольжение все равно продолжалось, хотя и не походило на то падение в пустоту, когда Грэма выносило к рулетке Сэпира. Скорее, это напоминало плавание — будто земля превратилась в воду, и Грэм скользил где-то глубоко в водной толще. Он с удивлением обнаружил, что начинает видеть — это под землей-то, во тьме! И все-таки, некоторые предметы, хотя они мелькали очень быстро, Грэм отчетливо различал. То мимо проносился старинный клад, то золото в рудной жиле, то какие-то корни чудовищной толщины, а то — самое удивительное — к Грэму приближались какие-то существа, похожие на огромных змей или рыб. Они пялили на него свои глаза — и пропадали из виду. А затем, так почувствовал Грэм, его стало выносить вверх, забрезжил неясный свет, будто открылась крышка колодца где-то выше, и Грэма что-то вытолкнуло на поверхность.

На миг юноша потерял сознание, но тут же очнулся и огляделся вокруг. Оказалось, он сидит под каким-то большим деревом в шаге от лесного ключа, с плеском бьющего из-под земли. Была звездная ночь, и в небе сияла та же ясная луна, что стояла над замком Дэмдэма Кра, когда Грэма поманил за собой призрак Вианора — теперь Грэм уже не сомневался, что это было привидение.

— Видимо, из этого родничка я и вынырнул, — вслух произнес Грэм. — Но странно, одежда сухая.

— Одежда сухая, — повторил чей-то тоненький голос — и легкий отдаляющийся шорох послышался в кустах, будто кто-то легконогий убегал прочь, опасаясь попасться.

Грэм вскочил на ноги и огляделся. Никого не было видно. Вопросы один за другим замелькали перед ним: где он очутился? как попасть обратно? может быть, нырнуть обратно в родничок? а если не получится? куда идти? а вдруг тут какие-нибудь звери? волки? рысь?

Юноше стало не по себе — и ко всему, он вдруг обнаружил, что на поясе у него нет ни кинжала, ни огнива, ни кошелька — ничего: собираясь второпях ночью, он не подумал все это захватить. «Пожалуй, лучше всего забраться до рассвета на этот дуб — если, конечно, это дуб, — решил оруженосец, — а там что-нибудь прояснится». Ему хотелось ещё обдумать как следует то, что он поневоле подслушал в подземелье замка, но сначала — хоть немного поспать.

Но и это Грэму не удалось — такой уж выпал ему день, а следом и ночь, что приключения, как горох из мешка, сыпались одно за другим. Где-то неподалеку замелькали всполохи света, разлилось неяркое сияние, и невысоко в воздухе показались какие-то огоньки, а точнее — разноцветные светящиеся шарики. Они расположились кружком шагах в четырех от Грэма, и один из огоньков подплыл к нему. Почему-то Грэму захотелось взять его в руку. Он было подумал — а вдруг это шаровая молния? — он знал, что такие бывают, — но огонек казался таким красивым, таким дружелюбным, что юноша не мог противиться своему желанию и раскрыл навстречу ладонь.

Шарик сразу же плавно опустился на ладонь, словно ткнулся пушистой теплой мордочкой, а сразу после этого Грэму открылась удивительная картина: вокруг него с такими же огоньками в ладони стояли красивые, смеющиеся, изящно сложенные люди.

Грэм сразу сообразил, что это ольски. Он видел их впервые, но много слышал об этом удивительном народе — от отца и тетушки Джамиссы, и от Вианора с Трором в дороге. Ольски, или олиски, или ольсики, — их называли по-разному — не пользовались языком людей, хотя, как передавали, при необходимости они легко могли выучить анорийский или любой иной. Говорили, будто ольски и были первыми людьми в Анорине, но отступали все дальше под натиском все новых и новых пришельцев. И не потому, что были такими уж хрупкими — хотя теперь Грэм сам убедился, до чего же верно описал их Дэмдэм Кра, назвав народом, состоящим из птичьего щебета. Нет, ольски были сильным племенем, мужественным и опасным в битве. Вот только не любили они этих битв и предпочитали уйти от войны, если только было возможно. А ещё все ольски были прирожденными магами, но это свое умение они хранили в тайне и редко пользовались им, находясь среди других народов. Не раз и не два они приходили на помощь владыкам и народам Анорины — и как воины, и как маги, — и все же, ольски старались держаться сами по себе, вдали от всех. Недаром лучшей для себя наградой они посчитали то, что Астиаль даровал некогда им в вечное владение леса северней Птиски, всю землю полуострова Олиск. Они и столицу свою стали называть Астиаль, когда приходилось общаться с иноплеменниками — в знак благодарной памяти. Впрочем, кроме птисских лесов в Анорине были и иные укромные уголки, где, по слухам, тоже обитали ольски.

Так что Грэм не мог с уверенностью сказать, что он оказался в стране ольсков — возможно, они тайно обитали совсем рядом с замком Кра. И он раскрыл рот, собираясь спросить об этом и обо всем остальном, а еще, конечно, намереваясь представиться.

Но ольски не дали ему задать ни единого вопроса. Они тихо рассмеялись своим чудесным смехом, и где-то в голове у Грэма прозвучало, что они все о нем знают. И получалось так, что едва юноше приходила на ум какая-то мысль, как она тут же волшебным образом находила отклик у ольсков, и он сразу как-то без слов звучал внутри Грэма, и теперь юноша понял, почему ольски не нуждаются в языке.

И мало-помалу до Грэма стал доходить царящий вокруг скрытый хор этих немых голосов и звуков, а также смысл, особое значение этой встречи. Молодые ольски, девушки и юноши, смеясь подхватили его за руки и повлекли за собой, и как-то сам собой начался удивительный танец, хоровод, и странным образом Грэм без раздумий находил все нужные движения.

А вокруг стояло вот это хрустальное беззвучное пение: «Сын Южаны! Принц Грэм! Сын Южаны!» — и длился, длился волшебный танец. И Грэму было легко и радостно, как никогда в жизни, и он знал, что происходит нечто важное и давно должное произойти. Он знал, что на все его вопросы будет дан ответ и он получит нужное ему знание, и свершится все то, что ему теперь нужно. А танец все длился, и уже очертания деревьев вокруг размылись, и лица ольсков, и звезды на небе превратились в размазанные полоски, и луна толстой светлой полосой протянулась в вышине — и Грэм знал как-то так без объяснений, что они не просто танцуют, но очень быстро двигаются по пространству Анорины.

А потом он забылся, а когда очнулся, то обнаружил, что уже начинается рассвет, ольсков вокруг нет, а он, Грэм Эрскин, сын Южаны и Бойтура, находится где-то в лесу. И хотя он ещё не совсем пришел в себя, не все уяснил сам себе и не все вспомнил из того, что свершилось во время этого чудесного танца, одно Грэм знал точно — и от замка Кра, и от той лунной лужайки с ольсками он отдален многими днями пути. А ещё он знал, что произошло много важного, хотя теперь, без окружения ольсков, он не знал слов, чтобы рассказать это сам себе.

— Все-таки я теперь подожду, пока совсем не рассветет, — решил Грэм. — Значит, вот оно все как!

И теперь лишь юноша понял весь горький ужас положения своего отца, заключенного в Эшпоре под видом главного тюремщика крепости. А ещё — он оценил его стойкость, ранее невидимую для глаза Грэма. Ведь король Бойтур не сдался, как теперь понимал Грэм, — он терпел пытку, и все, что он позволял себе, — это пара лишних кружек эля. А он-то ругал отца!

И лишь теперь принц Грэм сообразил, что с ночи его побега из Эшпора прошло всего десять дней. Десять дней! Ха! Да ему один рассказ Вианора о своей страшной мести показался за целую жизнь!

— Я знаю, что я — полный невежда и молодой неуч, — сказал себе принц Грэм, — но одно я теперь понял: мне есть что узнать и есть чему научиться, а ещё — мне есть за что и есть за кого биться!

И вот только теперь Грэм принял настоящее — правильное, как сказал бы Трор или Вианор, — решение: не отступая сражаться с Сэпиром, со всяким врагом вообще, и победить его, и вернуть Анорину законному королю Бойтуру Сколту!

А уже пели птицы и совсем рассвело. Грэм чувствовал себя свежим и бодрым — лучше, чем после самого хорошего сна, и не теряя времени он направился по лесу на северо-запад — что-то внутри, «моя предсказательная шахта», как называл это Вианор, подсказывало ему именно это направление.

И Грэм не ошибся. Очень скоро он наткнулся на тропку и последовал по ней. Минут через пятнадцать тропка вывела его на край леса, и Грэм увидел, что лес этот расположен в ложбине между горами. Из-за отрога одной из гор поднимались дымки, а значит, там находится селение. Грэм решил идти туда, — разумеется, соблюдая осторожность.

На жителей он наткнулся очень скоро — вот только были это не люди. Навстречу Грэму по тропке из-за поворота вылетела гурьба детишек совершенно малышового роста. Это были юные соплеменники его спутника неподражаемого Стагги Бу!

Завидев Грэма, гномья детвора оглушительно закричала:

— Дылда! Ды-ылда-а!..

И немедленно все кинулись врассыпную — кто в лес, кто обратно по тропке. Слегка обескураженный, Грэм начал аукать, но ответа, конечно, не было. Тогда он пошел прежней дорогой, время от времени громко провозглашая:

— Господа гномы! Я всего-навсего одинокий путник. Не бойтесь! У меня даже оружия нет. Господа гномы! Я не замышляю никакого зла!

Он прокричал это в пятый или шестой раз на своем пути, пока не последовал ответ:

— А вот мы посмотрим, что ты замышляешь!

Эти слова проговорил сердитый голос из кустов вдоль дороги, а следом оттуда же выскочило несколько гномов с заряженными арбалетами. Они целились прямо в сердце Грэму.

— А ну-ка, шпион Сэпира, стой! — скомандовал старший из гномов.

— Я не шпион Сэпира, я его враг, — отвечал Грэм.

— Как же, как же! — язвительно усмехнулся недоверчивый гном. — Небось, ты не первый такой засылаешься в наши Унгурские горы.

— В Унгурские горы? — переспросил Грэм. — Так вот куда меня занесло! Это не здесь ли где-то находится знаменитая предсказательная шахта?

— И ты будешь говорить, что ты не шпион! — возмутился гном-предводитель. — А ну, братва, вяжи его!

Гномы всей кучей накинулись на Грэма, но он не сопротивлялся. Через пару минут юноша уже был связан по рукам и ногам и недвижно лежал на земле.

— Что же это, нести такую тяжесть, — проворчал кто-то из гномов. — Охота тебе, Дагга, маяться дурью!

— Верное слово, Вигга! — одобрил другой гном. — Давайте его просто прогоним, чтобы не шлялся тут!

— Господа гномы, — подал голос Грэм, — я и сам пойду, если только вы развяжете мне ноги. Я потерял дорогу, не знаю, где нахожусь, и не убегу от вас — даю честное слово. Если не верите, то можете завязать мне глаза, хотя так я буду спотыкаться.

Поднялся было галдеж, но наконец гномы на этом и порешили. Не менее получаса Грэм, спотыкаясь и оступаясь, шел, понукаемый веревкой, и лишь вблизи от селения ему развязали глаза.

Грэм ожидал, что деревня гномов окажется скопищем пещер или хотя бы нор в земле, но ничего подобного — дома были как дома, хотя, конечно, не такой высоты, как у людей. Изгороди были ниже, улицы — уже, огороды — поменьше, но, кроме размеров, остальное было таким же.

Поглазеть на Грэма высыпала вся деревня, в том числе и та ребятня, что подняла тревогу при его приближении. Все галдели и обзывали Грэма шпионом и ещё по-всякому, но, по крайней мере, никто не бросал в него камнями или мусором. Наконец его привели в середину деревни, на площадь, и там Дагга, старший в отряде гномов, с поклоном доложил пожилой женщине:

— Матушка Бу, мы изловили коварного шпиона Сэпира. В жаркой битве мы свалили его на землю и…

— Что ты мелешь, Дагга! — возмутился один из гномов. — Да ведь дылда вовсе и не сопротивлялся.

Женщина топнула ногой и велела всем замолчать. Несколько мгновений она изучала лицо Грэма, а затем накинулась на Даггу:

— Ну и болван же ты, Дагга! Ты хоть на лицо его посмотри! Разве такие бывают шпионы? А ну-ка, развяжите молодого господина.

По всему, матушку Бу слушались беспрекословно, и путы с Грэма сняли тотчас. Грэм растер затекшие запястья, а затем, как следовало по правилам учтивости, сделал самый почтительный поклон:

— Рад нашему знакомству, сударыня. Позвольте представиться…

— Он не стал говорить — «Вайонси, оруженосец дона Уварры» — чтобы не усложнять дело, а назвался по-старому:

— …Грэм Эрскин, из Эшпора.

— Станна Бу Ансуз Станна Бу, вдова, из Чеквила, — в свою очередь сделала книксен госпожа Бу.

— Госпожа Бу, — продолжал Грэм, открывая в себе дремавший ранее дар учтивости, — позвольте осведомиться: вы, случайно, не матушка достопочтенного гнома некоего Стагги Бу?

— Неужто ты знаком с моим бездельником Стаггой, мастер Грэм? — поразилась матушка Бу.

— Мы расстались не далее, как вчера, — отвечал Грэм. — Спешу сообщить, что он в добром здравии и в очень хорошем обществе. Но мне не хотелось бы при всех рассказывать о нашем совместном… э… путешествии.

— А ты действительно знаешь моего сынка Стаггу? — подозрительно сдвинула брови госпожа Бу. — А ну-ка, опиши мне его характер.

— О, Стагга такой славный, — принялся живописать Грэм. — Веселый, выдумщик… то есть находчивый, — поправился он, — держится так… э… достойно, так солидно…

— Чванный зазнайка, ты хочешь сказать, — сделала свою поправку госпожа Бу. — Ну, ну…

— Э… знает толк в этикете…

— Зануда, каких свет не видел…

— Прекрасный рассказчик…

— Болтун и враль…

— Э… да… то есть нет, — покраснел Грэм, — ну, иногда он склонен преувеличивать свои заслуги…

— А то есть, ещё и хвастун, — подытожила сударыня Бу. — Что ж, все верно. Теперь я вижу — ты действительно знаешь моего сумасбродного сыночка.

Толпа гномов вокруг засмеялась — очевидно, и они хорошо знали Стаггу.

— Ну, сударь, — присудила госпожа Бу, — вот что я скажу. Пойдем-ка ко мне во двор, там и позавтракаем, и ладком потолкуем. А вы все расходитесь, небось, своих дел полно. Марш, марш!

Матушка Бу провела Грэма к себе во двор, и только считанное число гномьих старшин проследовало за ними. Очень скоро Грэм мог убедиться, что в чем другом, а в похвалах поварскому мастерству своей матушки Стагга Бу не грешил против истины. Что ж до расспросов, то их почти не было — Грэм сам рассказал все, начиная с появления Вианора на Сторожевой башне Эшпора. Он умолчал лишь о немногом, например, о катторхатской тени Вианора, а ещё о том, что ему открылось в эту ночь волшебства о нем самом и о короле Бойтуре и Южане.

— А как ты попал сюда? — спросила его наконец матушка Бу. — Ведь замок барона Кра, как ты говоришь, где-то на краю света, в самом, как его, Градусе.

— Кардосе.

— Во-во, Градусе.

— Ночью я провалился в секретный подземный ход замка, — объяснил Грэм, — а он переносит очень далеко, так говорил Вианор. И уже потом ольски вывели меня к вашей деревне.

— Сдается мне, — задумчиво произнесла матушка Бу, — не все ты нам рассказал, сынок. Но ладно, я тебе верю. Может быть, так оно лучше для нас, репоедов деревенских, не все знать-то.

— Ты вот скажи, — обратился гном-старичок с живыми умными глазами, — что теперь делать намерен?

Грэм пожал плечами.

— Попробую пойти, куда мы собирались все вместе, и там разыскать остальных.

— Так прямо и пешком пойдешь?

— Ну да, я же не птица… и не маг.

— А как же наш-то Стагга, пешком по морю, на водоступах?

— О, Вианор мне объяснил — это происходит силой колдовства гадательных табличек.

— Ну, — подтвердил старичок и хитро прищурился, выжидательно глядя на Грэма.

Грэм подумал, подумал — и догадался:

— А! Так вы советуете мне присмотреть в вашей шахте какую-нибудь подходящую предсказательную табличку? И… А вы проводите меня туда?

Гномы стали переглядываться.

— Ну, как решишь, матушка Бу? — спросил её старичок.

— Надо проводить, — приговорила матушка Бу. — Позовите-ка Виггу сюда, кто-нибудь. Пусть он и сходит с молодым господином.

И опять вся деревня высыпала на улицы провожать Грэма. Предстоял поход к горным гномам, и вот уже они должны были проводить его в ту свою сокровищницу, куда допускался далеко не всякий даже из числа гномов.

Когда Дагга и Грэм отошли далеко, матушка Бу сказала как бы сама себе:

— Как знать, как знать, госпожа Бу — не будешь ли ты ещё вспоминать о своем госте.

— Ты о чем это, Станна? — спросил её старичок с живыми глазами.

— А о том — и Трор, и Вианор, и серебристый дракон — неспроста это все. О том!

— Да ещё пострел Стагга тут же вертится, — улыбаясь, прибавил умный старичок.

— Ужо я его розгой выдеру! — посулила матушка Бу. — Пусть только вернется!