Ближе к вечеру в дубраве вокруг что-то неуловимо переменилось. Грэму показалось, что дубы пошли повыше, помогучей, небо стало как-то синей, зелень — ярче, голоса птиц — звонче, а вместе с тем, вокруг чувствовалось что-то таинственное и небезопасное.

— Вианор, эти противные дубы за нами следят, — пожаловался Стагга Бу, оглядываясь вокруг и поеживаясь.

— А почему же противные, Стагга?

— Мне кажется, они хотят выдворить меня отсюда.

— Мне тоже так кажется, — поддержал Дуанти. — То ли дело в степи или на море — все вокруг как на ладони.

— Дело не в этом, Дуанти, — отвечал Стагга. — Я не боюсь лесов. У себя в Унгурских горах мы постоянно бываем в них, и там все совсем не так.

— Я впервые в настоящем лесу, — сказал Грэм, — но мне он очень нравится — больше тех дубрав, что мы миновали.

— Это необычный лес, — объяснил Вианор. — Мы вступили во владения Дэмдэма Кра.

— А! Вспомнил! — воскликнул Дуанти. — Я слышал о нем. Это тот лесной барон, чей род идет от… от… забыл…

— От магистра Гладиона и лесной колоды, что оказалась зубрихой, — подсказал Трор.

— Расскажи, Трор! — попросил Грэм.

— Да, да! Расскажи! — поддержал Стагга. — Я занесу это в свою хронику.

— История необычная и довольно забавная, — принялся за рассказ рыцарь. — Однажды магистр Гладион, который тогда ещё не был магистром, неудачно посватался за одну знатную даму. Ему отказали, и он с друзьями, заливая досаду, хорошо посидел где-то в кабаке. Вот так, полупьяные, они и пустились в обратный путь и где-то на поляне устроили привал. «Экая важность, знатная сеньора! — сказал Гладион своим друзьям. — Будто мало невест в Кардосе. Да я хоть на этой колоде женюсь!» «И то, чем же не невеста!» — с хохотом отвечали друзья. Они обрядили валявшуюся вблизи колоду в подобие фаты, а замковый капеллан Гладиона, прихлебывая из фляжки, соединил Гладиона и колоду узами брака по обряду церкви Астиаля. «Объявляю вас мужем и женой!» — закончил капеллан. Все так и повалились со смеху, но колода вдруг ответила «Му-у-у-у!», поднялась с места и пошла в лес, помахивая хвостом, потому что это была не колода, а зубриха. «Это ж надо так набраться, — сказал кто-то, — чтобы не отличить зубра от колоды!» «Это ж надо так набраться, — сказал, внезапно протрезвев, капеллан, — чтобы надругаться над святым обрядом брака! Видит Астиаль, друид-епископ лишит меня сана, если вы меня заложите!» «Это ж надо так набраться, — сказал сам Гладион с довольно кислым лицом, — чтобы взять в жены колоду-зубриху! Братцы, если вы все расскажете, ни одна донна Кардоса не пойдет за меня замуж, будь она хоть трижды горбата!» Но тут все стали утешать Гладиона и капеллана и дали клятву хранить все происшествие в тайне. Может быть, они и сдержали бы слово, если бы не неожиданные последствия всего этого.

— Какие? Какие, Трор? Расскажи! — хором вскричали все, кроме Вианора, хорошо знавшего историю.

— Когда будущий магистр Кардоса вернулся домой, то спустя время он вновь собрался жениться. Но это ему никак не удавалось. Одна сеньора уже направлялась для венчания в церковь — и вдруг новый дубовый мост рухнул вместе с её каретой в реку. Прекрасная дама так перепугалась, что взяла назад свое согласие стать супругой молодого сеньора Гладиона. В другой раз на свадебный поезд неожиданно напал зубр… Тут-то злые языки и принялись рассусоливать про жену-зубриху, и уж конечно, это кто-то из друзей Гладиона болтнул чего не надо.

А в замке Гладиона в один прекрасный день появилась новая служанка — столь дородная и могучая, что все только диву давались. Ростом она была выше самого Гладиона — да и телом покрупней, а уж Гладион-то был молодец хоть куда. У иных гостей, охотливых до служанок в теле, глаза так и разгорались при виде Буровы, да только от её тумака иной рыцарь месяц не вставал с постели, так что заигрывать с ней желающие перевелись. Зато с сеньором Гладионом Бурова была сама кротость и ласка. Как вы уж поняли, наверное, будущий магистр Кардоса был не дурак заглянуть в чарку, и вот, проснувшись однажды, Гладион увидел рядом с собой на подушке голову волоокой Буровы. «Ты только не думай, милашка, — предупредил Гладион, — что из-за этой шалости я поведу тебя к алтарю как невесту». Но Бурова отвечала, что ей это не нужно, потому что необходимый обряд капеллан уже совершил. «Незачем делать то, что уже сделано», — так она сказала. Гладион допросил капеллана, но тот поклялся, что ни вчера, ни позавчера он не венчал никого пьяного или трезвого, и Гладион успокоился. Мало-помалу, однако, он привык к своей Бурове и даже стал называть её женушкой-коровушкой. Как-то раз он сам предложил ей узаконить их супружество положенным обрядом, но Бурова держалась своей причуды и отвечала, что они уже венчаны. Наконец, у них родилась двойня, два крепыша-мальчишки, и сразу после этого женушка-коровушка сеньора Гладиона исчезла — да ещё вместе с мальчишками.

— Это, конечно, была та зубриха? — не утерпев, спросил Стагга Бу.

— Или та колода, — проговорил, улыбаясь, Вианор. — Может быть, она была и тем, и тем.

— Да — или ни тем и ни тем, — возразил Трор. — Как бы то ни было, наш покинутый Гладион так и не смог разыскать свою жену. Он никогда уже не увидел её вновь, занялся, от нечего делать, разными воинскими забавами и в конце концов довоевался до того, что его избрали магистром.

А вот дети к нему вернулись. Через двадцать примерно лет в Кардороне к нему заявились, раскидав стражу, два здоровенных молодца, в которых магистр Гладион сразу признал своих сыновей. В них, странным образом, повторялись черты отца и матери, так что пройди хоть полсотни лет, Гладион не мог бы ошибиться. Понятно, он обрадовался, стал расспрашивать сыновей о матери, но так ничего толком и не узнал. Те рассказали только, что жили все это время в лесу в глухой чаще и построили там дубовый замок, а мать покинула их лет пять назад.

«Вот какое дело, ребята, — сказал магистр Гладион, — хоть я и магистр, но даже моей клятвы недостаточно, чтобы вас признали законными наследниками титула и замка Гладион. Все, что я могу, это объявить вас своими побочными сыновьями, и сделаю это с великой радостью. Но даже и в этом случае рыцарство вам может даровать лишь совет грандов Кардоса, — если, конечно, вы проявите себя, как подобает». Братья отвечали, что им не надо ни титула, ни замка, а приехали они потому, что так им наказала мать. «Хотя, — сказал старший из братьев, — несколько раз по дороге нам пришлось закидывать в кусты каких-то графов и баронов. Почему-то они хотели, чтобы мы их пропускали вперед и вставали на колени». «Да, такова привилегия знатных господ», — отвечал магистр Гладион. «Мне надоело каждый раз закидывать на дерево столько народу, — сказал старший из братьев. — Наверно, лучше самому стать бароном».

Магистр Гладион расхохотался и сказал, что для этого надо отличиться на войне или совершить иной подвиг. «А где сейчас война?» — спросили братья — и очень огорчились, узнав, что в Кардосе стоит мир. «На днях состоится великий рыцарский турнир, — утешил братьев отец. — Полагаю, что совет грандов снизойдет к просьбе своего магистра, и вам разрешат помериться силами с вольными ратниками. Постарайтесь, двоих лучших допустят к участию в рыцарском турнире». Тут магистр вспомнил, что до сих пор не спросил имен своих сыновей. Старший сказал, что его зовут Кра, а брата — Гра. «Нет, таких имен в Кардосе нет, пусть уж это будет фамилией, — возразил магистр Гладион. — А имя… Младшему подойдет Дэм». «Тогда я буду ДэмДэм, — сказал старший, — ведь я — старше и больше. Я — дважды Дэм».

А потом был турнир, где их так и представили — соискатели рыцарства Дэмдэм Кра и Дэм Гра. Воинское сословие Кардоса привыкло считать, будто их наука лучшая в Анорине, и не приняло всерьез двух увальней, даже и бычьей силы. А увальни не приняли всерьез воинскую науку Кардоса. Были повержены все.

— Как, один за другим?

— Сначала — один за другим. Герольды уже торжественно провозгласили о даровании рыцарства братьям-соискателям, но тут Дэмдэм Кра стал громко возмущаться и говорить, что его устроит только баронский титул. Тогда ему возразили, что для этого надлежит совершить какой-нибудь подвиг. Тогда братья вызвали на состязание сразу всех присутствующих рыцарей Кардоса. Гордые кардоронцы и так были донельзя раздосадованы, а тут — такой случай намять бока двум невежам. И они все кинулись на поле — и были опрокинуты все до единого. Худшего дня воинство Кардоса не знало со времени позорного поражения при озере Арнади. Кстати, и позже этого подвига никто не превзошел.

— Кроме одного заезжего рыцаря, — дополнил Вианор.

— Это был Браннбог Трор, я знаю! — воскликнул Дуанти.

— Да, отец мне тоже рассказывал, — подтвердил Грэм. — При том, ты был там один!

— Я просто встал в проходе у стены и имел дело не более чем с двумя-тремя сразу, — отозвался Трор. — Да и турнир был рядовой и не столь многолюдный. Но позвольте мне продолжить о славном Дэмдэме Кра.

Вскоре после этого ему наскучило в Кардороне, и он вернулся в дубовый замок, который стал отныне родовым поместьем баронов Кра. За многие подвиги в войнах роду Кра дарована неприкосновенность их заповедной дубравы. Впрочем, верней будет сказать, что они сами себе её даровали — касаться его дубов желающих нет.

— Но ты не говоришь про его брата, сеньор Трор! — напомнил Дуанти.

— Сейчас скажу. Его брату, Дэму Гра, повезло и больше, и меньше — как посмотреть. Он задержался в Кардосе дольше, влюбился в одну надменную грандессу и, чтобы стать достойным её руки, добился ценой подвигов титула графа. Так что младший брат превзошел старшего. Но в сватовстве он оказался не удачливей своего отца и так-таки не тронул сердца возлюбленной донны. После этого он отправился в скитание, перебрался на Очаку, и ныне его след потерян.

— Потерян в Анорине, — заметил Вианор.

— А когда это все было?

— Больше четырех столетий тому назад, Стагга, — отвечал Трор. — Как, старина Дэмдэм, у тебя не будет поправок к моему нехитрому рассказу? — поворотившись в сторону, неожиданно произнес он.

— Премного признателен за повествование о моей родословной, — прогудел в ответ могучий басовый голос — и всем почудилось в нем нечто зубриное.

А вслед за тем как-то сразу вдруг из-за дуба появился высоченный человек богатырского сложения. Еще немного — и его можно было бы назвать великаном.

— Вот так да! — восхитился Дуанти. — Наш Хорс рядом с ним — как я рядом с Хорсом.

— О ком глаголет этот отрок? — недоуменно вопросил Дэмдэм Кра.

— Это Дуанти, юнга славного капитана Хорса, а ныне — мой ученик, — отвечал Вианор. — А вот это — Грэм Эрскин, сын коменданта Эшпора.

— А я — гном-предсказатель Стагга Бу! — тут же встрял Стагга.

Дэмдэм Кра забавно наклонил голову, свысока рассматривая гнома — он и стоя на земле был лишь немного ниже Трора верхом на лошади. Неизвестно, что сказал бы Дэмдэм Кра, но тут Стагга Бу вздрогнул, заморгал, полез рукой за пазуху и, вытащив оттуда табличку, провозгласил в своей излюбленной манере:

— Пять и один! Нет встречи без разлуки! Нет разлуки без новой встречи! Двое поют о двоих, а… пшено кормит семерых, — растерянно закончил гном.

Все расхохотались, но Дэмдэм Кра с чрезвычайно заинтересованным видом молчал, как бы вдумываясь в смысл предсказания.

— Я не совсем понял, что это было, — сказал он наконец, — прорицание или урок арифметики, но в любом случае с меня сытный ужин. Милости прошу в мой замок.

Все тронулись в путь под водительством Дэмдэма Кра. Он без всякой видимой спешки шел впереди рядом с магом и гудел на всю дубраву:

— В одном, в одном, твой рассказ неточен, дорогой лорд Браннбог. Наше семейное предание по-иному рассказывает о том знаменитом турнире. Вызов всему рыцарству Кардоса бросил только один брат, старший. А когда младший попросил у него разрешения помочь, то мой предок не позволил и в одиночку опрокинул воинов Кардоса. Младший брат так на него за это обиделся, что нарочно решил превзойти его и завоевать графский титул. Это уже потом завистливые рыцаришки, чтобы умалить славу моего великого предка, сочинили, будто тогда бились сразу оба брата.

— В этом вопросе, Дэмдэм Кра, — согласился Вианор, — я лично склонен принять вашу семейную версию. Иначе почему бы вдруг после того турнира братья разделились и жили врозь?

— Слышишь, Браннбог? — торжествующе вскричал богатырь — и его голос презабавно сорвался на фальцет.

— Готов согласиться, старина, — отозвался Трор, замыкавший шествие. — Я никогда и не утверждал, что превзошел твоего великого предка.

— Ага! — воскликнул Дэмдэм. — Мне-то его точно не превзойти, потому что каждый из баронов Кра в свои двадцать лет повторяет этот вызов на большом турнире в Кардосе. Но, увы, рыцари Кардоса уже четыреста лет уклоняются.

— И есть отчего, — тихо сказал Грэм Дуанти, окидывая взглядом могучую фигуру лесного барона.

Похоже, слух у того был под стать его звериной мощи, потому что Большой Дэм тотчас отвечал:

— Ничего, ребята, откормитесь у старины Дэма настоящей пищей да поучитесь этак с годика два лесной жизни — и из вас тоже выйдут неплохие рубаки.

— Вот с этим не получится, любезный сеньор Кра, — отвечал маг. — Мы здесь только проездом, и два годика исключаются.

— А что такое?

— Сэпир.

— А…

Дэмдэм Кра понимающе покивал головой и принялся рассказывать на ходу, причем в наиболее волнующих местах его могучий бас смешным образом менялся на фальцет, совсем не вязавшийся с его богатырской статью.

— Вианор, ты — мудрый человек, — объясни мне, что же это нынче творится? Ну, Сэпир, он на то и черный колдун. Но взять наш Кардос — все будто рехнулись. Толкуют о какой-то чистоте веры, ольскам вот запретили посещать Кардос… Да кто и когда — от крайнего негодования голос Большого Дэма стал писклявым — кто и когда, я спрашиваю, видел что дурное от ольсков? Был я тут у шерифа, говорю, это что же — из-за одного мерзавца-чародея всякую ворожею теперь на столбе вешать? Он мне — отойди, сатана, пока тебя епископ еретиком не объявил. Я говорю — ольски, по-твоему, тоже еретики? Это же — полянка с ландышами и чуть птичьего щебета, а остальное душа — ведь вот же какой это народ. Он мне — ты с нашим магистром об этом толкуй, мое дело — за порядком в округе следить. Ага, говорю, то ты и следишь! Какого только сброда нынче по лесам не шатается, а ты что же? Молчит, сказать нечего. Ты веришь, сеньор Вианор, ведь уже и в мою дубраву — голос Дэмдэма вновь сделался писклявым — норовят заглянуть. Иду я тут недавно, слышу, сороки о неладном стрекочут. Пошел, гляжу — какой-то чудачок яму копает под деревом, а рядом сундучок, а рядом с сундуком бедолага со стилетом в груди валяется. А этот-то, чудачок, копает яму, барахлишко хочет спрятать — и где, под гордостью моей, украшением дубравы, Аталией Второй, да ты её знаешь, Прелестница у неё прозвище. А он ей в корни мертвяка хочет пристроить и золото это недоброе. Я смотрю — а от него в двух шагах смерть стоит, совсем уж скараулила малого — вот яму докопает, она его и возьмет. А он — туда же, клад хоронит, придти за ним надеется. Ну, окликнул я его, — он — а? что? простите, сеньор Кра, потом вскочил да как дернул со всех ног, и золото свое бросил. А смерть — по пятам за ним. Пяти минут не прошло — слышу крик — это он на гадюку наскочил. Эх, люди, люди… Ну, подобрал я этих двоих да сундучок да и свез шерифу — пусть разбирается как знает. А вот, ребята, уже и мой замок видать, — неожиданно закончил рассказ Дэмдэм Кра.

Грэм взглянул на него — и вдруг ему показалось, что рядом с Вианором шагает на задних ногах большой бурый зубр, только туловище его — так почудилось Грэму — было обернуто как бы в какую-то шершавую сероватую кору. Видение было таким отчетливым, что Грэм даже остановил свою лошадь и уставился с открытым ртом на большого Дэма. Трор, нагнав оруженосца, положил ему ладонь на плечо, повел головой в сторону Дэмдэма Кра и подмигнул:

— Поехали, Грэм.

Они миновали пару огромных дубов, чьи ветви соединялись вверху, образуя подобие арки, и очутились на просторной открытой лужайке, окруженной со всех сторон крепостными стенами, почти как в Эшпоре или ином замке.

— Что-то я не заметил снаружи никаких стен, — прошептал Дуанти Грэму.

— Это ещё что, — так же шепотом отвечал Грэм. — Присмотрись-ка к Большому Дэму.

— Уже, — понимающе сказал Дуанти.

А к Дэмдэму Кра уже подбежали двое слуг, почти такие же огромные и могучие. И если в Большом Дэме было что-то бычье, то один из этих слуг, повыше, чем-то походил на лося, а второй, поприземистей, — на кабана. Откуда-то сверху, меж тем, слетела сорока и принялась стрекотать, сидя на плече у лесного барона. Время от времени она умными глазками поглядывала на Трора и Вианора, и те, к удивлению Грэма, понимающе кивали головами, как бы участвуя в общей беседе. Больше того, у юноши появилось отчетливое ощущение, что и он понимает то, о чем рассказывает сорока. Голова оруженосца закружилась, в ушах послышался звон, и вдруг… а где же сорока? — На дворе стоял человечек не выше Стагги Бу и подпрыгивая, от возбуждения, болтал, то приветствуя пришедших, то сбиваясь на вопросы, то рассказывая всякую всячину.

— Погоди, погоди, Сорока, — урезонивал его хозяин, — дай нашим гостям пройти в дом и отдохнуть.

Все поднялись на крыльцо и прошли в дом. И опять — снаружи замок барона Кра показался Грэму большой бревенчатой доминой, крепкой, но грубой и угловатой, и явно не заслуживающей имени замка. Но внутри все было иначе. Пол и стены, действительно, были деревянными, но из какого-то очень красивого узорного дерева, а главное — внутри оказалось довольно просторно и уютно. Путников провели в покои наверху, и подниматься пришлось на третий этаж, а вверху ещё были, как сообщил не умолкающий Сорока, антресоли и чердак.

— Вианор, — спросил Грэм, когда их компанию наконец оставили отдохнуть до ужина, — как в такой небольшой дом — я имею в виду, небольшой снаружи — входит такой просторный дворец?

— Да, похоже на складной игрушечный домик, что продают на ярмарках! — поддержал Дуанти.

— Надо сказать, ты почти угадал, Дуанти, — отвечал маг. — Можешь считать, что когда ты входишь в этот замок, то он раскладывается.

— Но как это получается? — настаивал ученик.

— Ну, это фамильный секрет баронов Кра, — невозмутимо отвечал волшебник. — Кстати, далеко не единственный, — этот замок, например, вообще шкатулка с секретами. Скажем, у большинства замков есть подземный ход…

— В Эшпоре их было несколько, — сказал Грэм.

— Да, но, думаю, не так много, как в замке нашего хозяина. И ведь вели они куда-нибудь в укромные уголки острова, так?

Грэм кивнул.

— Вот, а ходы из этого замка могут, насколько мне известно, привести в какое-нибудь весьма отдаленное место — аж в Солонсию или на Увесту… или ещё дальше.

— То есть куда? — вновь спросил Дуанти. — И как это получается? Как в рулетке Сэпира?

— Нет, — отвечал Вианор, — сходство с рулеткой Астиаля здесь, пожалуй, только внешнее. У семейства Кра свой метод, их ходы — это корни деревьев.

— А почему, — начал было Дуанти, но его перебил Стагга, который не переносил, если надолго оставался в стороне от беседы.

— А почему, почему, — передразнил он. — Дуанти, ты говорил, что моей болтовней можно пытать, а сам трещишь больше этого слуги Сороки!

Тут дверь открылась, и в комнату вскочил никто иной как Сорока и, действительно, затрещал, приглашая всех к столу.

А за ужином произошло то, чего Грэм совсем уж не ожидал: в окно влетела вдруг та самая серая птичка, что помогла Грэму в Ориссе. Она что-то прощебетала, сделала круг по зале и уселась на верх стоявшего в столовой буфета.

— Та-ак, — протянул Дэмдэм Кра, — и кто же мы будем, барышня?

Птичка снова прощебетала, а Вианор объявил:

— Это хорошая знакомая нашего оруженосца, его помощница и подруга.

— А, ну что же, милости просим, — с неожиданным изяществом Дэмдэм Кра поднялся с кресла и согнулся в учтивом поклоне. Он согнул в локте руку, как бы приглашая даму, и птичка слетела и уселась на предложенную ей руку. Она что-то прощебетала еще. «Ах, вот оно что!» — понимающе покачал головой Дэмдэм Кра и вышел из залы вместе с гостьей.

А затем он вошел вновь, ведя под руку… Миранну! Она была в красивом дорогом платье, а её волосы были убраны в роскошную прическу, украшенную заколкой с ярким синим камнем. Трор и Вианор, а за ними и остальные, поднялись и приветствовали новую гостью.

Разумеется, у Грэма на языке вертелась уйма вопросов, но что ты скажешь? — ни одного из них задать ему не удалось. Едва он раскрывал рот, чтобы что-то спросить, как кто-нибудь из челяди Дэмдэма Кра тотчас подскакивал и чуть ли не силой впихивал кусок какой-нибудь снеди. А поскольку с Миранной в это время беседовали остальные, и более всех — сам хозяин, то Грэму не удавалось вставить даже полсловечка. И самое обидное, что беседа-то была о сущих пустяках, светская, как это называл это Стагга Бу. Впрочем, через какие-то полчаса гостья извинилась перед присутствующими и сказала, что она их покидает. И только тут, среди общих ахов и уговариваний Миранна удостоила Грэма самого нежного взгляда и улыбки — и — вышла из залы.

— Миранна! — крикнул оруженосец и кинулся следом.

Но, конечно, в коридоре, никого уже не было — только из окна, так послышалось Грэму, неясно донесся птичий щебет. Раздосадованный юноша пошел обратно и накинулся с упреками на присутствующих.

— Вианор, Трор, Стагга, Дэмдэм, почему вы не дали мне поговорить с Миранной?

Но остальные сами напали на него, упрекая, что не надо было сидеть проглотив язык, а с такой прекрасной гостьей поговорить хочется каждому, и Грэм виноват сам.

— Но, по крайней мере, можно было спросить её о моем отце, о том, как все обстоит в Эшпоре! — взмолился Грэм.

— А мы и спросили, не сомневайся, о мой нерасторопный друг! — гудел Дэмдэм. — У вас в Эшпоре все нормально, батюшка жив-здоров, про вас юная госпожа ему передаст все, что нужно, да!

Дуанти и Стагга о чем-то наперебой спрашивали Грэма, о Миранне, конечно, но оруженосец так расстроился, что уже ничего не воспринимал и кое-как доплелся до постели после ужина.

Но на этом приключения дня не закончились. Стоило Грэму заснуть, как кто-то начал сильно трясти его за плечо. В окно светила яркая луна, и Грэм увидел, что его будит Вианор. Маг сделал Грэму знак молчать и показал, что Грэму нужно одеться и следовать за ним.

Недоумевая, Грэм послушался и поспешил за молчащим волшебником по замку. Они спустились вниз, в подземелье замка, и пошли по какому-то ходу. Казалось, маг плывет по воздуху, так легко и бесшумно он двигался — и Грэму ещё показалось, что от всей его фигуры исходит голубоватое свечение. По крайней мере, он чем-то освещал их путь по подземным переходам, иначе бы там была кромешная тьма. Наконец, Вианор остановился недалеко от какой-то двери — и вдруг быстро растаял в воздухе.

Грэма обступила полная мгла.