Назад: Уровень 3 КУРЬЕР ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Уровень 4
СТРЕЛЬБА ПО БЕГУЩЕЙ МИШЕНИ

— Глупости, — сказал Кристофер Шин, — виртуальные ощущения ни в коей мере не сравнимы с реальными. Возьмем, к примеру, этот бокала шампанским, истекающим пузырьками углекислого газа, и пройдемся по цепочке ощущений. В данный момент у меня задействованы только органы зрения, но теперь я беру бокал с подноса, и тут же в работу включается осязание. Делаю глоток — получаю вкусовые ощущения. Далее через какой-то промежуток времени начнут работать органы пищеварения, почки и, простите за вульгарность, мочевой пузырь. Мало того, алкоголь воздействует и на мой мозг, внося коррективы в вестибулярный аппарат, органы зрения, память и так далее. А о каком, извините, метаболизме может идти речь в виртуальности? Нет, это грубая подделка вроде той, когда в мозг подопытной мыши вживляют электрод, способный заменить ей кусок сыра. Мышь чувствует себя сытой и умирает от истощения.

— А секс? — спросил Эдвард Смит.

— Что секс? Тот же суррогат. Ваш мозг отвечает на раздражители, и вы даже можете испытать оргазм. Но это будет мнимый оргазм, тот самый кусочек несуществующего сыра. Разве вы почувствуете себя удовлетворенным, вернувшись в нормальный мир? Виртуальный секс не вызывает даже поллюций, так что эротические сновидения в этом плане более эффективны. — Но вы забываете о рэйверах, — сказал я. — Отчего же? — Шин протянул свою пухлую руку к подносу, ставя на него пустой бокал и подхватывая новый. — В этом аспекте можно рассматривать три варианта. Первый — это когда один из партнеров является рэйвером, другой — графобом; второй: рэйвер — личностная матрица; и третий: рэйвер — рэйвер. Как видите, в первых двух случаях сексуальные взаимоотношения сводятся к тривиальному одностороннему получению мнимого удовольствия, о котором я говорил ранее. Пожалуй, это можно в какой-то степени сравнить с обычным употреблением некоторыми индивидуумами преимущественно женского пола различных стимуляторов вроде вибраторов и прочей дребедени. Хотя… гм… можно вспомнить и надувные куклы для мужчин. А вот третий случай не так уж и прост. Главный вопрос, который здесь возникает, — возможно ли зачатие в виртуальности? Ответить на него мы пока не в состоянии. Нужна экспериментальная проверка. Но, увы, у отдела нет времени отвлекаться на такие пустяки. И без того на разработку направлений, которыми мы сейчас занимаемся, уйдут годы и годы. К сожалению, ЦРУ пока не осознает до конца, какие перспективы открывает виртуальность. Отсюда те мизерные ассигнования, выделяемые (нашей службе. Шин допил шампанское и, поставив бокал на столик, Посмотрел на меня.

— Ну а вы что думаете обо всем этом по прошествии Двух месяцев работы в нашем не очень-то дружном коллективе?

— Что вы имеете в виду? Ассигнования или секс в «виртале»?

Шин сморщился.

— Ненавижу термин «виртал». Звучит как-то грубо и резко. «Виртуальность» — слово красивое и полностью объясняет суть явления. Не правда ли?

Дремавший доселе в кресле Кеннет Грипс вдруг вздрогнул, приоткрыл одно веко, пробормотал: «Да-да, конечно» и тут же тихонько захрапел, так и не закрыв глаз. Выглядело это довольно жутко.

— Вот видите, — медленно проговорил Шин, видимо, тоже потрясенный этаким зрелищем. — Старцы глаголют истину, и только ее. А мнением я вашим поинтересовался касательно зачатия в виртуальности, ибо к ассигнованиям вы не имеете совершенно никакого отношения.

— Смотря с какой стороны подойти к этому вопросу, — начал я. — Физиологически сие вполне допустимо, но, как вы правильно заметили, требует экспериментальной проверки. А вот что касается психологического аспекта…

— Психологического? — фыркнул Шин. — Дорогой мой, психологии не существует. Ее выдумали бездельники, которых я называю абстрактными мыслителями. Вся наша психология заключается в одной фразе: «Страх перед смертью». Да-да, именно страх перед смертью, ни больше и ни меньше. Присмотритесь получше к нашей жизни, и вы поймете, что все наши помыслы, все стремления связаны только с этим. И заметьте, Зигмунд Фрейд тоже не обошел этот аспект стороной. Вспомните его мортидо! Только вот зачем он приплел сюда секс с его дурацким либидо, я не пойму. Не сделай он этого, старика можно было бы записать в разряд величайших гениев человечества. А так получилась очередная пустышка. Современные же так называемые прогрессивные психологи вообще ни черта не смыслят в человеческой мозгах. А там, поверьте мне, сидит лишь маленький и липкий ужас перед неотвратимым концом. Мы недалеко ушли от животных, у которых, как вы знаете, основной инстинкт — это инстинкт самосохранения. И не всегда он выше материнского, как нас убеждают бездарные естествоиспытатели. Я видел, как моя кошка драпала из горящей квартиры, начхав на своих котят, которые так и сгорели заживо. Только вот человеческий инстинкт самосохранения следует помножить на два, так как мы еще и осознанно понимаем, что жизнь чертовски хорошая штука, чтобы с нею расставаться. И не верю я ни в какой героизм, самопожертвование или чувство долга. Все это чепуха и идеологическая трепотня.

— А войны? — спросил я.

— Что войны? Если вы не пойдете в армию, вас расстреляют как дезертира. Тут верная смерть, а на войне есть хоть какой-то шанс уцелеть. Выбора нет. Просто из двух зол выбирают меньшее. Это, заметьте, основная аксиома нашей жизни.

Я слушал его и думал, неужели я единственный кретин, решивший пожертвовать собой ради блага цивилизации? Нет, глупости. Из истории я знал тысячи примеров, когда люди шли на смерть ради спасения друга, семьи, страны. А если Шин прав и все это лишь патетика патриотизма и самоотверженности? Кто знает, о чем думали эти люди, заглянув смерти в глаза? Не проклинали ли они себя за необдуманный шаг, приведший их на край пропасти? Или же они попадали в такие условия, что выбирать уже было не из чего? Смерть или смерть — тут нет дилеммы. Ответить на этот вопрос я не мог, но и тем более не верил в собственную исключительность.

А Шин продолжал вещать своим размеренным менторским голосом:

— Бихевиористы были правы, когда сводили всю психологию к ответным реакциям подопытного на раздражители. Дайте вам возможность насладиться чем-то, ну… хотя бы хорошей пищей, вином или женщиной, но при этом скажите, что, прежде чем придет наслаждение, вы испытаете дикую боль. И поверьте мне, вы откажетесь от еды, даже если будете голодать, но согласитесь на эту боль, если наступит время умирать от истощения. Разве я не прав?

— Не знаю, — ответил я. — Вы заставили меня крепко задуматься. И, признаюсь, я сейчас не готов вступать с вами в полемику, если вообще найдется в этом необходимость.

— Ценю откровенность, — улыбнулся Шин, и его толстая физиономия расплылась от удовольствия. — Но вообще-то я бы хотел поговорить с вами вот на какую тему…

«Боже мой, — мысленно застонал я, — он сегодня замучит меня своими философскими размышлениями».

И тут словно фея из доброй сказки в комнату вошла Кэрол Тренси, крутя на указательном пальце коротенькую цепочку с ключами.

— Кого подвезти? — спросила она, рассматривая нашу слегка подвыпившую компанию.

— Еще полно шампанского, — сказал Шин. — Да и куда торопиться? Дома меня ждут только мыши.

Смит тоже отказался ехать, кивнув на спящего Грипса, дескать, кто присмотрит за стариком. Я же подхватился на ноги и, пожелав всем приятного вечера, поспешил за Кэрол.

Добрых полчаса мы выбирались из здания ЦРУ и шли до автостоянки, где застыл в ожидании хозяйки роскошный бирюзовый «ягуар».

— Вы любите красивые вещи? — спросил я.

— И дорогие, — улыбнулась Кэрол.

— Я о вас почти ничего не знаю, хотя в нашем отделе не так уж и много сотрудников.

— Неудивительно, когда в мужском коллективе всего одна женщина, не считая уборщиц, ей приходится не выставлять себя напоказ. Да и разве можно поговорить с мужчинами о дамских делах?

— Да, — вздохнул я, садясь в машину, — вам нелегко.

— Привыкла, — пожала плечами мисс Тренси. — И, может быть, так даже лучше. Меньше отвлекаешься от работы.

Она включила зажигание, и машина лениво выползла из теснины парковки.

— Вы уже обжились на новом месте? — спросила Кэрол, когда мы проехали последний пропускной пункт.

— Как вам сказать… Квартира неплохая, но все равно это клетка.

— Помышляете о побеге?

— И вы тоже?

— Зачем? Я сама предложила свои услуги ЦРУ.

— И мне незачем. Снова в тюрьму я не хочу.

— Я слышала, вы кого-то убили? — не слишком, на мой взгляд, тактично поинтересовалась мисс Трэнси.

— Гм… — прокашлялся я. — И вы после этого не боитесь ехать со мной в одной машине?

— Бруно о вас очень хорошо отзывается. Вы вытащили его из МИ-5. Признаться, надо быть смелым человеком, чтобы сунуться в это логово.

— Не знаю, — я пожал плечами, — может быть, я и смелый. Смотря с какого боку.

— Даже так? Тогда зачем вы рисковали жизнью, вытаскивая его из контрразведки?

— А как я мог вернуться без него?

— Причина только в этом?

— Тогда была в этом. Сейчас я сделал бы то же самое, но исходя из иных мотивов.

— Дружба? — улыбнулась Кэрол.

— Можно сказать и так.

Мы надолго замолчали, и я все это время с тоской смотрел в окно на приближающийся жилой массив Лэнгли. Вот моя новая тюрьма. Лучше, чем Стрэнк, но что с того? Вечерами я прихожу в пустую квартиру, ужинаю, включаю телевизор и смотрю на экран, не видя его. Нет, работа мне нравится и нравилась бы еще больше, если бы не столько повседневного риска. Смешное словосочетание — «повседневный риск» — и страшное. Бруно говорит, что к нашей работе можно привыкнуть. Верю, но с большим трудом. Тем более вот уже две недели, как я хожу в «виртал» один. Филетти научил меня всему, что умел сам, остальное придет с опытом. Если доживу до него, этого опыта.

В общем, на работе я занят, мне не до тоски-печали. Но вот после нее разом приходят и полное одиночество, и мысли, мысли, мысли…

Я так и не смог по-настоящему с кем-то сдружиться, даже с Бруно. Когда выдается мало-мальски свободная минута, он возится с компьютерами. Да и в компанию медленно спивающихся виртуалыциков, в которую я с недавних пор записался, он тоже не входит. Так что общаться нам с ним просто некогда…

Мы въехали в поселок, в основном застроенный одно— и двухэтажными коттеджами, и свернули на Линкольн-стрит, куда селили новобранцев вроде меня.

— Четвертый дом, — сказал я, и Кэрол послушно притормозила возле моего узилища.

— До завтра, — улыбнулась она.

«Черт, — подумал я, — до чего ж она красива. Как Лора Клейн, даже красивее».

Честно говоря, я устал от воздержания. Нет, когда меня отпускали на выходные в Вашингтон, я мог заплатить за любую проститутку, даже самую дорогую, но с юных лет у меня выработалась к ним брезгливость. Сколько было до меня у такой дамы мужиков — сотня, тысяча? Да и что это за секс сродни работе? Нет уж, увольте.

О Кэрол же я и не мечтал. Квазимодо и Эсмеральда при любом раскладе не пара. И все же я забросил удочку.

— В Вашингтоне я купил отличный кофе, может…

Но она не дала мне договорить, задав встречный вопрос: — А выпивка у вас есть?

— Нет, — честно признался я. — Мне хватает тепленькой компании во главе с Шином.

— Плохо, — сморщилась Кэрол. — Тогда сделаем так: сбегаете за своим кофе, а потом мы поедем ко мне.

— Понял, — сказал я, пряча улыбку. Похоже, наступил Квазимодин день!

* * *

У мисс Тренси был собственный особняк, да такой здоровенный, что я сперва подумал, будто мы подъехали к дому самого директора ЦРУ. Нет, эта дама положительно имела много денег и жила на широкую ногу.

Внутреннее содержание ее жилища соответствовало внешнему виду: всюду ковры, дорогая бытовая техника, мебель из натурального дерева и еще много всякой всячины, на описание которой ушло бы не менее получаса.

А еще у Кэрол была прислуга: три женщины, которые смотрели за порядком в доме, готовили обед и вообще занимались всем хозяйством. Как оказалось, мисс Тренси ненавидела домашнюю работу.

Покуда я рассматривал обстановку, она отдала приказ накрыть стол и вручила одной из служанок мою банку кофе.

— Нет, — встрепенулся я. — Сварю сам.

— Тогда позже, — улыбнулась Кэрол. — После ужина. А пока идем в библиотеку, выпьем немного, чтобы взбодриться.

— С удовольствием, — сказал я. — Правда, бодрости во мне хоть отбавляй.

Библиотека меня потрясла не меньше, чем все остальное. Я видел подобное изобилие разве что в хорошем книжном магазине где-нибудь на Мэлтон-стрит в Нью-Йорке.

— Вот это да… — выдохнул я, замерев на пороге.

— Интеллектуальные мужчины, — фыркнула Кэрол. — Почему-то вас всегда поражает больше всего библиотека, а не, скажем, этот «саркофаг» на две персоны или 786-я модель компьютера, которых в мире всего-то штук двадцать из-за сумасшедшей стоимости процессора.

Действительно, только сейчас я заметил стоявший на письменном столе черного дерева мощный сервер с монитором 72 по диагонали и странного вида широченный «саркофаг».

— Удивлены, откуда все это? Получила наследство от дядюшки. У него была своя компьютерная фирма.

— Я чужих денег не считаю, — честно сказал я и, не моргнув, выдержал ее пристальный взгляд.

— Похвальная черта, — усмехнулась Кэрол. — И вообще я вижу, вы положительный во всех отношениях человек. Что будете пить?

«Ну и переходы у нее, — подумал я, — похвалит и тут же кувалдой по голове: дескать, знаем мы ваше увлечение спиртными напитками».

Но я все же попросил бурбон, а пока она звенела бокалами, подошел к компьютеру. Оказалось, он работал, и на черном фоне хранителя экрана без конца бежала разноцветная надпись. Прочитав ее, я замер и долго стоял словно в трансе, не веря собственным глазам…

Красота порождает ненависть

А потом я тихо, почти беззвучно прошептал: «Маргарет» и, увидев, как напряглась спина мисс Тренси, услышав, как предательски звякнули в ее руке бокалы, понял, что не ошибся.

Кэрол повернулась ко мне, на ее губах играла презрительная усмешка.

— Хотите убить меня, как Лору? — спокойно спросила она.

— Нет, слишком поздно, — прошептал я.

— Неужели вы поумнели? — иронически заметила мисс Тренси, а потом добавила:— Когда вы появились у нас, я решила заменить экранную заставку, да все было недосуг, а потом вообще забылось. Честно говоря, была уверена, что вы провалите тест в Кэмп-Пири. Увы, ошиблась. Хотя… Какая теперь разница? Садитесь, мы должны поговорить.

Она протянула мне бокал, наполовину наполненный янтарной жидкостью, и уселась в кресло, закинув ногу на ногу. Но я так и остался стоять, пытаясь переварить новость, навалившуюся на меня тугой удушливой волной.

Маргарет Тревор жива! Значит, я не преступник? Значит, тогда я ее только ранил?

«Нет, — с тоской подумал я, — этого не может быть… Я видел то, что сделал с ее телом луч бластера. Такие раны смертельны, тут и неспециалисту ясно. Да и не дышала она тогда, я проверил. К тому же, если бы я только ранил ее, меня не осудили бы на пожизненный срок».

И тут я наконец понял, в чем дело, и, пристально поглядев на Кэрол, как ни в чем не бывало потягивающую бурбон из своего бокала, спросил:

— Так сколько вас теперь, мисс Маргарет, две, пять?

— Не знаю, — пожала плечами Тренси-Тревор. — Любой мой дубль может сделать себе сколько захочет клонов. Что может быть проще виртуального клонирования?

— Но вы-то — оригинал?

— Увы… Только я клон первого порядка, так же, как и Лора. Нас сделала сама Маргарет.

— А где она сейчас?

— Понятия не имею. Мы живем сами по себе, встречаемся раз в год в День благодарения. Нужно же обмениваться информацией. И даже этого чересчур много. Скучно находиться в компании с собой, зная заранее, что скажет твоя виртуальная сестрица. Хотя кое в чем мы различаемся. Лора, к примеру, обожала азартные игры, а я их терпеть не могу.

«Господи! — думал я. — Как далеко они зашли… Десятки, сотни женщин с одинаковым темпераментом, мышлением и даже запросами. Это как цепная реакция. Да и кто знает, может быть, уже появились дубли не только Маргарет? Ведь у каждого из них наверняка есть друзья или близкие, возжелавшие разойтись по всему свету, как сыны из-раилевы».

— А как выглядит сейчас мисс Тревор?

— Какая разница? — Женщина подняла бокал, полюбовалась цветом его содержимого.

— Уж наверное, не так, как выглядела прежде, — сам себе ответил я. — Готов поспорить: она создала себе самую шикарную матрицу. Рядом с ней и Клеопатра казалась бы дурнушкой. Как и рядом с вами…

— Да? — Кэрол обворожительно улыбнулась. — Спасибо. — Потом внезапно расхохоталась: — Господи, да вы и впрямь считаете, что я — Маргарет!

— Почему бы и нет?

— Думайте что хотите. — В ее глазах появились колючие льдинки. — Мне наплевать. Да и зачем вам Маргарет?

— Я могу с ней увидеться?

— Для чего?

«А действительно, для чего? — с тоской подумал я. — Чтобы с помощью ее доказать правосудию, что я убил вовсе не человека? Но разве клон — не мыслящее существо с душой и плотью? Нет, стоп. Так я могу договориться до чего угодно. Суд постановил, что я явился причиной смерти мисс Лоры Клейн, спасибо Хэлтропу, он не сказал, кто на самом деле убитая, а просто закрыл дело с исчезновением. Правда, теперь основная проблема именно в этом. Но все же у меня есть свидетель, который может рассказать правду, а значит, и надежда восстановить свое доброе имя.

Впрочем, и комплекса вины по большому счету я могу не испытывать, ведь на самом деле мисс Тревор я не убивал, а уничтожил лишь порождение «виртала», которое и человеком-то… Черт, я совсем запутался. Да и чему тут удивляться? Наша цивилизация еще не создала критериев, по которым можно было бы четко ответить на вопрос: кто есть гомо сапиенс, а кто…

— Стрэдфорд знает, кто вы? — спросил я.

— И кто же я? — изумленно вскинула она брови.

— Ну… — замялся я.

— Не человек? Вы это хотите сказать? Признаться, я даже покраснел.

— Так вот какую дилемму вы решали эти пять минут! Да, я — клон. Но чем я отличаюсь сейчас от Маргарет? Ее физическая сущность… Нет, зачем усложнять. Она, вернее, ее тело вошло в виртуальность, изменило физические параметры и вышло тем же человеком. Я же очеловеченный программный продукт, но во крови и во плоти, как и вы. «Cogito ergo sum — я мыслю, значит, существую», — сказал почти четыре века назад Рене Декарт, повторив фразу древнегреческого философа Парменида, изрекшего «Мыслить и быть — одно и то же». Право, точнее просто невозможно сказать.

— Может быть, вы и правы… — пробормотал я.

— Я права, и вы это понимаете. А чтобы удовлетворить вашу любознательность, отвечу на последний вопрос. Нет, говорить что-либо подобное Стрэдфорду я и не думала. Если бы вы размышляли, прежде чем задавали вопросы, то сэкономили бы кучу времени. Я — человек. И Лора была человеком! Вы убили человека!

— Нет! — вскинулся я.

— Да! Да! Да! — Лицо Кэрол внезапно исказилось, но оно осталось по-прежнему прекрасным. — Неужели вы думаете, что мы простили вам Лору? Не надейтесь! Свое вы получите… — Она так же внезапно успокоилась и почти ласково улыбнулась: — Не бойтесь. Это произойдет не сегодня. И не завтра. Убийца, даже раскаявшийся, должен нести свой крест долго, очень долго… А ведь вы не раскаялись…

«Почему все они так и норовят ткнуть меня мордой в грязь? То Лора, то она, — со злостью подумал я. — Окажись кто-нибудь из них на моем месте, у них бы и не так голова пошла кругом. Хотя… Хотя положение у Кэрол, если она, конечно, не врет, похуже моего. Кому-кому, а ей действительно не позавидуешь. Жить среди людей и знать, что ты не такая, как все. Бр-р-р».

Меня даже передернуло.

— Надеюсь, с вопросами мы покончили? — спросила Кэрол, допивая свой бурбон.

— Не знаю, — признался я. — Все так неожиданно, нужно обдумать это.

— Тогда проваливайте! Забейтесь в свою конуру и ломайте голову, как выпутаться из этой истории. А я устала и хочу спать. Завтра у меня тяжелый день…

* * *

Уснуть я не мог. Открытие ошарашило меня, выбило из колеи. Чем больше я думал, тем больше убеждал себя, что Кэрол лгала. Именно под ее личиной укрылась Маргарет Тре-вор! А как иначе объяснить ее богатство? Она же обмолвилась, что получила наследство от дяди, имевшего компьютерную фирму. Уж не от дядюшки ли Арчибальда? Не отдала бы жадюга Маргарет деньги своей матрице, никогда бы не отдала! Да и не верил я во множественное клонирование. Не сошла же с ума мисс Тревор, чтобы пойти на такое… Дублей, пусть внешне не похожих друг на друга, человечество не потерпит. И так нас слишком много на этом маленьком шарике, и без того чуть ли не половина человечества живет в скотских условиях, голодает и умирает от пустяковых болезней. А значит, клонов начнут преследовать, если вообще не отстреливать, как в старом фантастическом триллере «Бегущий по лезвию бритвы», где подобным образом поступали с киборгами. Наверняка Маргарет понимает это. И потому должна быть осторожной. Чертовски осторожной… Нет, Кэрол не матрица, она и есть Маргарет Тревор!

Всю ночь я ходил по комнате, словно загнанный в ловушку зверь, а утром прямиком отправился в кабинет шефа. Стрэдфорд был не в духе, хмурился, глядя на меня из своего глубокого кресла, да изредка поглядывал на монитор компьютера.

— Ну что еще? — проскрипел он, как несмазанная дверная петля.

— Я хочу расторгнуть контракт с ЦРУ, — сказал я.

— Что?!

— Повторяю, я хочу…

— Я понял, что ты сказал! — взревел Сгрэдфорд. — И еще я понял, что ты рехнулся. Больше устраивает жизнь за решеткой? Или подобным образом ты пытаешься добиться повышения по службе?

— Ни то и ни другое, — спокойно ответил я. — Тот крючок, на который подцепило меня ЦРУ, проржавел. Я хочу добиться в суде пересмотра дела.

— Хочешь сказать, что никого не убивал?

— Нет, этого я не говорю. Только вот убил я совсем не человека, и в этом весь вопрос.

— А кого же тогда? — опешил Стрэдфорд.

— Это и предстоит выяснить суду.

— Та-ак, — протянул шеф, — замечательно. Ну-ка садись и выкладывай все начистоту.

И я поведал ему все, начиная с того дождливого вечера, когда сержант Стоуни приехал за мной. Ну, почти все…

Когда рассказ наконец закончился, Стрэдфорд долго сидел в задумчивости, и я, как ни старался, не мог определить по выражению его лица, на моей он теперь стороне или нет. Впрочем, ответ, как мне казалось, я просчитал еше ночью, иначе не явился бы к нему со своей просьбой.

— Чего же ты ждешь конкретно от меня? — спросил наконец Стрэдфорд.

— Отсюда я не могу начать судебное разбирательство. Я хочу, чтобы вы негласно отпустили меня на некоторое время, пока я не выиграю дело.

— А если проиграешь?

— Вернусь обратно.

— Ладно. — Стрэдфорд вытолкнул свое тело из кресла и, подойдя ко мне вплотную, похлопал по плечу. — Я подумаю, как тебе можно помочь.

— Спасибо. Я знал, что вы порядочный человек, — пробормотал я.

— Ну-ну, — усмехнулся шеф и вернулся обратно к себе за стол. — Ступай. Я тебя вызову.

Я вылетел из кабинета, словно стал воздушным шариком, таким легким казалось тело, таким радостным мне виделось будущее. В дверях столкнулся с Дэвидом Нортоном, и он еще долго провожал меня взглядом, наблюдая, как я вприпрыжку бегу по коридору. А я изо всех сил сдерживал крик «Свобода! Я буду свободен!».

Почему даже зрелые люди иногда впадают в детство? Или радость, как и спиртное, низводит нас до уровня младенцев, которые умеют радоваться на всю катушку, не оглядываясь на какие-то, пусть пока отошедшие на второй план, но все же никогда не прекращающиеся проблемы?

И тут я наткнулся на Кэрол. А когда увидел ее глаза, радость моя улетучилась, словно аммиак, вырвавшийся из резервуара, — столько презрения было в ее взгляде.

— Значит, это из-за вас меня вызывает шеф, — не столько спрашивая, сколько утверждая, произнесла она. — Не думаю, что вы взвесили все «за» и «против». Но теперь уже поздно что-либо менять. Глупец…

— Но вы же еще вчера понимали, что вас ждет. — В моих словах было столько наивного удивления, что мисс Тренси расхохоталась:

— Бедненький и несчастненький! Один он попал под жернова системы. Нужно было радоваться тому, что вам предложили. Это самые мягкие жернова из всех возможных. Теперь же вас ждет кое-что пострашнее, чем работа виртуальным курьером…

— Глупости! Я добьюсь правды, чего бы мне это ни стоило! — зло выкрикнул я.

— Кто спорит? Только цена, которую вы за это заплатите, будет гораздо выше возможного приза.

Я повернулся и, не говоря больше ни слова, двинулся было дальше по коридору, но остановился, сознавая, что она все-таки смогла посеять во мне зерно сомнения… Резко крутнувшись на каблуке, я рванулся вдогонку за Кэрол.

Зачем? Я и сам не знал. Но мисс Тренси успела уже зайти к Стрэдфорду. Пришлось мне остановиться чуть поодаль от его кабинета и, опершись спиной о стену коридора, дожидаться или ее возвращения, или вызова шефа.

Прошло минут двадцать, а Кэрол все не появлялась, да и Стрэдфорд не давал о себе знать. Я уже истомился ожиданием. Честно говоря, в эти минуты меня больше всего интересовала собственная судьба, и не было мне дела до Тревор-Тренси-Клейн и всех прочих клонов вместе взятых. Нет, любопытство все же оставалось, но постепенно оно притуплялось, ибо свой смокинг всегда дороже. Мыслями я давно перенесся в Нью-Йорк, просчитывая каждый шаг, который мне предстояло сделать на пути к свободе. Я так увлекся этим, что не заметил, как подошел Бруно.

— Эй, атлант, — произнес он. — Ты чего это прилип к стене, боишься, что она обвалится?

Я невидящими глазами посмотрел на коллегу.

— Не дрейфь! — продолжал Филетти. — ЦРУ строило свою вотчину на века, если не на тысячелетия.

Наконец я сфокусировал на нем взгляд и улыбнулся.

— А, это ты, любитель макарон и острых соусов. Опять опоздал?

— Куда? — встрепенулся Бруно.

— На службу, разумеется.

— А-а, — итальянец махнул рукой, — я вообще не понимаю, зачем шеф заставляет нас торчать здесь с утра до вечера. Достаточно, чтобы один из троих дежурил, а если подвернется горячая работенка, то до Лэнгли-Сити рукой подать. Пять минут — и мы здесь.

— Ну так скажи это Стрэдфорду.

— Ага! Сам скажи.

— Слушай, отстань. Меня сейчас интересует нечто другое.

По моей радостной физиономии Бруно понял: что-то произошло.

— Тогда выкладывай, — сказал он. — Ты же знаешь, что итальянцы больше всего на свете любят сплетни.

— Это не сплетни.

— Еще лучше. Только пошли отсюда, мне возле кабинета шефа становится как-то не по себе. С тобой этого не происходит?

Я улыбнулся, и мы двинулись вдоль коридора к небольшой, но уютно захламленной стараниями Филетти комнате, где, собственно, и положено нам было находиться в ожидании виртуальных вылазок.

Наши «апартаменты» располагались рядом с экипировочной раздевалкой. Далее шли складские помещения и гигантское бомбоубежище, предназначенное для эвакуации правого крыла здания. Короче говоря, в этом закутке, кроме курьеров, никто не обитал, что нас вполне устраивало. Как говорят в армии: «Подальше от командира, поближе к сортиру». А мудрость народа — это мудрость всей нации.

Мы ввалились в свою резиденцию, изрядно напугав осоловелого от сна Смита.

— Дрыхнешь! — заорал Бруно. — Интересно, чем ты всю ночь занимался? Опять девочки?

Эдди благодушно улыбнулся, безуспешно пытаясь разлепить непослушные веки.

— Надо, надо умываться, если хочешь бодрым быть, — промямлил он.

— И еще предохраняться, раз не хочешь СПИД лечить, — гнусаво допел я куплет дурацкой, но почему-то ставшей шлягером песенки.

Эдди поднялся с дивана, который мы с Бруно сперли в прошлом месяце у интенданта, и отправился в ванную комнату. Я плюхнулся на его место, а Бруно отправился к холодильнику за пивом, запасы которого мы не забывали периодически пополнять. Кинул одну банку мне, вторую откупорил сам и спросил:

— Что у тебя за известия? Выкладывай побыстрей, пока я не занялся этой рухлядью. — И он кивнул на свой стол, где глыбой застыла куча металлолома, еще недавно называвшаяся компьютерной техникой.

— Вчера я был у мисс Тренси, — начал я и запнулся, прерванный репликой итальянца:

— И всего-то? Нашел чем удивить.

— Да я не о том, — разозлился я. — Знаешь, кто такая наша мисс Тренси?

— Богатющая суч…

— Заткнешься ты или нет! — рявкнул я.

— Все-все. Понял, не прав, молчу.

— На самом деле Тренси — это Маргарет Тревор.

— Кто?

— Я же тебе рассказывал. По ее милости я оказался здесь

— Ага, припоминаю. Так ты хочешь сказать… Погоди… Ты же ее… того…

— Оказывается, я убил всего-навсего ее виртуальный клон.

И тут до Бруно дошло окончательно. Он выпучил глаза.

— Ты хочешь сказать, что та страшилка стала теперь Кэрол? Боже мой, вот это поворот сюжета!

— Вот именно. Всей правды она не сказала, однако я ее раскусил. Но даже не это главное. Пойми, теперь все меняется коренным образом!

— Что именно? — озадаченно посмотрел на меня Бруно, и я уже хотел обозвать его тупоголовым кретином, но передумал и терпеливо пояснил:

— Понимаешь, я убил Лору Клейн, считая что это и есть Маргарет, но на самом-то деле она жива. А значит, с меня могут снять обвинение в убийстве.

— Но ты уверен, что Кэрол и есть мисс Тревор?

— Вот это я и хотел выяснить, поджидая вызова шефа, а тут заявился ты.

— Ничего, успеешь, — задумчиво сказал Бруно и через несколько секунд добавил: — А она что, у Стрэдфорда?

— Он ее вызвал после того, как поговорил со мной.

— Не понял? Ты что, все рассказал старику?

— В обшем-то да…

— О господи! — простонал Бруно. — Ты же…

И как обычно бывает по законам сюжета в приключенческих романах, дверь в этот момент открылась, и в комнате появились трое здоровенных охранников. Но хуже всего было то, что все это происходило не в развлекательном боевике, это была жизнь, и главным действующим лицом в ней был я сам.

— Кто из вас Эндрю Хопкинс? — спросил самый здоровенный охранник, щеголявший бульдожьей челюстью и кулаками размером с мою голову.

Я непроизвольно втянул голову в плечи, а Бруно сделал вид, что очень занят своей грудой металлолома.

— Молчуны, — хмыкнул второй охранник и шмыгнул свернутым набок носом. — Заберем обоих? Там разберутся.

«Бульдог» ловко отцепил со шлейки на поясе наручники и, косолапя, потопал к нам.

И тут открывается дверь ванной комнаты, появляется удивленная физиономия Эдди, глупо спрашивающего: «Это ко мне?», охранники поворачивают к нему свои рыла, Бруно орет: «Беги!» — и я ломлюсь к двери, правда, все это происходит гораздо быстрее, чем описывается.

Еще быстрее я соображаю, что мне все равно не уйти, что они меня стреножат на любом посту, а потом вспоминаю о виртуальности и лечу в раздевалку. Сзади слышатся вопли, глухие удары, а потом топот кованых сапог. Но я уже в раздевалке, оглядываюсь по сторонам и вижу швабру в руках уборщика. Именно в таком порядке. Я хватаюсь за швабру, но старый пень держит ее мертвой хваткой. «Убью»! — рычу я, но он не верит, и тогда я бью его ногой в пах. Намек уборщик понял и руки разжал. Я засовываю швабру в дверную ручку, но понимаю, что она слишком тонка, чтобы выдержать бизонью силу охранников. Зато у меня появляется несколько секунд. Я, словно заправский стриптизер, одним движением сбрасываю одежду, запихиваю ее в рюкзак, а затем выхватываю из ящика свой ВР-костюм и лихорадочно принимаюсь его напяливать. Благо за два месяца я научился делать это достаточно быстро. Швабра в дверях трещит, но пока держит, уборщик все еще держится за живот и приседает как заведенный. А я уже застегиваю змейку на животе, надеваю шлем.

— Аревидерчи, господа цэрэушники! Мне с вами не по пути…

А швабра все-таки выдержала. Умеют у нас делать хорошие вещи.

* * *

В экипировочном сегменте я набрал оружия, сколько мог унести. Вы думаете, в виртуальности тяжесть не ощущается? Еще как ощущается!

А дальше встал вопрос: куда теперь направить свои стопы? Конечно, хотелось сразу в Нью-Йорк к Хэлтропу. Но наверняка и они будут искать «убийцу Хопкинса» прежде всего там.

До меня стало наконец доходить, что я теперь вне закона и ЦРУ направит по моему следу целую свору гончих. Так, может, вернуться, пока еще не поздно, покаяться, объяснить, что я больше не буду взбрыкивать, что я уже конь объезженный и готов стоять в стойле, сколько прикажут? А потом проклинать себя всю жизнь за то, что не вырвался из их лап, что сдался, едва в воздухе запахло опасностью. Нет, они не хотят отпускать меня, но что может быть лучше свободы? И я ее не отдам!

Пока еще какое-то время у меня в запасе было, но не стоило на этот счет обольщаться. Пройдет полчаса, если не меньше, и здесь, в «виртале», меня тоже начнут разыскивать. Разыскивать для того, чтобы отправить в Стрэнк, а то и вовсе ликвидировать. ЦРУ умеет сохранять свои секреты.

Поэтому, быстренько модернизировав свой шлем по методу Тревор-Хопкинса (похоже, это я мог уже делать с закрытыми глазами), я поспешил в эллинг, где застыл в вечном ожидании виртуального полета модуль. Не знаю, был ли это тот самый, что мы бросили подле Лондона, или же они создали другой. Я так и не спросил об этом у Бруно. Да в общем-то какая разница?

Я залез в капсулу и долго смотрел на вьюер со шкалой деления, читая названия городов, куда мог попасть. Честно говоря, я и понятия не имел, что делать дальше. И посоветоваться было не с кем, ни знакомых, ни друзей…

— А Сюзан? — Я хлопнул себя ладонью по лбу. — Милая и добрая Сюзи! Из всех живущих на Земле только она будет рада моему появлению.

Я протянул руку к вьюеру, но выставить шкалу напротив Лондона не успел. Модуль, быстро набирая скорость, рванулся с места. Я ошалело уставился на панель, не понимая, что происходит. Неужели модулем можно управлять дистанционно, даже находясь в реальности? Черт! Он же подключен к телефонной сети, а значит, при желании можно контролировать через компьютер и управление им. Почему Бруно ни разу не заикнулся о том, что капсула имеет автоматику? Может, он и сам этого не знал?

Тем временем модуль все набирал и набирал скорость. Я включил стабилизирующую систему и откинулся на спинку сиденья, глядя на стрелку, застывшую возле отметки «Берлин». Для чего-то они хотели скинуть меня в Германию, знать бы только, для чего?

Эх, как же я мог ошибиться в Стрэдфорде? Добродушный, сердечный мозгляк… Или у него просто не было выбора? Нет. Выбор есть всегда, но, кроме того, имеются желания и возможности. Да, я сделал ошибку, неправильно рассчитав реакцию шефа на мою просьбу. А ведь просто надо было поставить себя на его место. Разве мог он допустить, чтобы на суде я заявил во всеуслышание, что виртуальная реальность дает возможность погружения человеческого организма в ирреальный мир? А если вспомнить еще и клонирование, и вывод объектов из «виртала» в реал…

Господи, я же сам когда-то пытался воспрепятствовать этому! А теперь что? Дошло дело до моей собственной шкуры, и я обо всем забыл. Вот такой, господа, перед вами борец за светлое будущее человечества. И поделом тогда мне…

Одно обидно, неужели Стрэдфорд не мог объяснить мне все это, не прибегая к доводам силы? А с другой стороны, почему я стараюсь его идеализировать? Мог, но решил иначе, значит, и душа у него не такая, как я предполагал. С гнильцой у него душа.

«Впереди преграда», — вывел сообщение на забрало шлема компьютер.

— Что? Какая преграда?!

«Обрыв виртуальной проекции», — бесстрастно сообщил комп.

— Тормози! — заорал я. — Немедленно экстренное торможение!

Тут же раздался громкий хлопок, кабина завибрировала, и я клацнул зубами, больно прикусив язык.

— Расстояние? — продолжал орать я.

«Виртуальный километр».

— У нас есть время на остановку?

«Не хватает данных. Туннель схлопывается с обеих сторон».

И тогда мне стало совсем плохо. Они сворачивали виртуальную проекцию кабеля. Каким образом? Если бы я знал! Но зато было ясно, что с туннелем «свернусь» и я. Навсегда свернусь. Как парень, закапсулированный вместе с программой, тот, о котором целую вечность назад рассказывал Бруно.

Я сидел скованный ужасом и словно со стороны наблюдал, как почти незаметно замедляется бег модуля, а впереди навстречу мне несется на дикой скорости волна бирюзового свечения. Я оказался словно в середине бикфордова шнура, подожженного с обеих сторон.

«Вот и все, — пронеслось в голове. — Вера в справедливость, куда же ты меня привела? В серьезных играх терпят поражение сперва доверчивые, а потом уж глупые. Я же оказался и тем, и другим. Но я, господа, обязательно исправлюсь, если, конечно, вы мне дадите на это время».

Модуль остановился. Я открыл колпак и выпрыгнул наружу. Две стены огня нависали надо мной, оглушительно треща электрическими разрядами.

Но я успел, фортуна по-прежнему не покинула меня! И я готов был станцевать для нее джигу, а может, даже принести ей на алтарь жертву. Человеческую. Но это произойдет позже, сейчас мне некогда.

— Выход! — выдохнул я приказ компу.

* * *

И внутрь меня хлынула вода. Я захлебнулся, запаниковал, чувствуя, что мои барабанные перепонки вот-вот лопнут из-за сумасшедшего давления.

Потом пришло понимание, что я вышел из «виртала» посреди океана, ведь трансатлантический кабель лежал на его дне. Только вот на какой глубине меня выбросило? Я поднял глаза кверху и увидел, что до поверхности было далеко, слишком далеко. Как я не потерял сознание из-за сумасшедшего перепада давления, до сих пор не понимаю. Впрочем, весь этот кошмар длился не более нескольких долей секунды. Я едва успел подумать о том, как отдать звуковой приказ компу, когда во рту полно воды, как он сам, видимо, оценив ситуацию, бросил меня обратно в виртуальность.

Я опять оказался в кабеле, но теперь никаких сверкающих электричеством стен не было. Все правильно, кабель многожильный, и я попал совсем в другой туннель. Только вот странным оказался этот туннель. До того странным, что я выхватил оружие и, прижавшись спиной к стене, готов был в любую минуту открыть пальбу.

А в туннеле на стенах, полу, потолке копошились какие-то ужасные твари, не то сошедшие с картин Босха, не то сбежавшие из горячечного бреда какого-то сумасшедшего. Да и как описать эту мерзость, имевшую зубы без ртов, щупальца без туловищ, глаза без голов? Многих тварей вообще нельзя было с чем-то сравнить, а значит, и нельзя описать, ибо, не оперируя известными понятиями, невозможно рассказать о том, что не попадает ни под одно из них. Так устроен человеческий мозг — везде искать аналогии. Нет их — нет и образа, нет и слов, которыми можно было передать то, что видят глаза или ощущают другие наши рецепторы.

— Где мы? — тихо прошептал я.

«В виртуальной проекции кабеля», — тут же отпечатал на забрале шлема комп.

— Это я и без тебя понимаю. Можешь сказать конкретнее, куда ты меня забросил?

«Нет. Я дал обыкновенную команду на погружение в „виртал“».

— Но ты видишь все это? «Что именно»?

— Этих тварей.

«Разумеется, вижу. Телеобъективы в норме. Электронные связи в норме…» — начал он тестирование системы.

— Прекрати! — прошипел я. — Я и сам вижу, что все в норме, только вот мы с тобой оказались в каком-то ненормальном месте. Ты когда-нибудь сталкивался с подобным?

«Нет».

«Вот это везение… — с тоской подумал я. — Понял Стрэдфорд, что в огне я не сгорел, и запустил новый вариант капсулирования. Ведь все это только видимость, а как эта дрянь выглядит на самом деле, только виртуальному богу известно. Может, я уже умер? Захлебнулся водой и умер? А это, так сказать, преисподняя. А что, неплохо — виртуальный ад, где и черти на чертей не больно-то похожи. Ладно, хватит— мечтать, мертвому и смерть нипочем, а тебе, братец, надо выпутываться из этой передряги».

— Слушай, — сказал я компу, — ты можешь выкинуть меня в другой кабель?

«Нет. Выход только через реальность».

«Ага! Значит, опять надо будет принимать холодные ванны. А где к тому же гарантии, что он меня не выбросит поближе к океанскому дну и я тут же не загнусь от чудовищного давления? Таких гарантий нет, но нет их и на то, что через секунду вся эта свора не навалится на меня и не слопает на завтрак. Веселенькое положеньице, просто замечательное. Однако надо что-то придумать, попытаться спасти свою шкуру. Черт, почему у меня нет под рукой бластера? Тогда бы у нас хоть шансы немного сровнялись».

Ладно, нечего мечтать. Надо действовать, надо сматываться отсюда, если, конечно, они мне это позволят…

Я осторожно сделал первый шаг, затем второй. Висящая у меня над головой клювасто-когтистая мерзость с тысячами мелких шипов по всему телу пошевелилась, зашипела, заглушив на миг шуршание и чавканье остальных обитателей виртуального Аида, а потом, расправив десяток кожистых крыльев, рванулась в мою сторону.

И пришлось стрелять, пришлось засадить в нее половину обоймы, прежде чем эта нечисть наконец издохла, выпуская бело-мутную слизь. И когда я кончил стрелять, я вдруг понял, какая тишина опустилась на это обиталище монстров. Я оглянулся. Тысячи шипов, клювов, оскаленных пастей были направлены в мою сторону. И я вытащил из сумки гранату и бросил ее в эти шипы, клювы и пасти.

«Что же это за виртуальная дрянь такая, если ее можно уничтожить обычным оружием? — билось в мозгу. — Как Стрэдфорд сумел такое создать? А может, он ни при чем? Откуда же взялась здесь вся эта пакость? Если монстры существуют в виртуальности, значит, они созданы руками людей. Только для какой цели? Кому такое понадобилось? Потом, все потом… Вот выберусь, буду сидеть в каком-нибудь уютном баре и потягивать пиво из запотевшего бокала, тогда на досуге можно будет поразмышлять, а сейчас…»

Скользя на слизистом полу и непрестанно спотыкаясь о тела издыхающих тварей, я шел и шел вперед, бросая одну гранату за другой и зная, что когда-нибудь они все же кончатся.

И вот последняя. Впереди — тысячи еще живых тел, наблюдающих за каждым моим движением. Они дождались своего часа. У меня лишь «узи» и два полных магазина к нему да еще безотказный автомат Калашникова с одним рожком. Но я уже знал, что не отдам себя на растерзание этим гадам ползучим, я отправлю в цель последний патрон и выпрыгну в океанскую пучину. Пусть на корм рыбам, но они все-таки милее, чем эти…

Вот одна из тварей, похожая на змею с множеством голов, извиваясь, выползает из общей массы. Я разношу ее в клочья и перезаряжаю автомат. Теперь семенит что-то необъяснимое с тысячами лап-усиков. Голова вращается вместе с шеей, будто они прикреплены к туловищу на шарикоподшипнике. Этакая бурильная установка о тысяче ног. Еще один труп и еще полрожка.

Пора, понимаю я, уже давно пора, но все оттягиваю этот момент. Даже такие минуты жизни краше, нежели небытие… Вот и все. «Калашников» вздрогнул и заглох.

— Выход! — командую я и оказываюсь… в какой-то комнате с круглыми окнами.

Пол под ногами качается, и комната слишком маленькая, с двухъярусной койкой и с девочкой, лежащей на верхней. Девочка смотрит на меня испуганными, но любопытными глазенками, и я слышу ее тоненький голосок:

— Дяденька, вы водолаз?

И только тогда я понимаю, что жив, что выбросило меня на какой-то корабль, чудом оказавшийся поблизости. И осознав это, я медленно оседаю на пол, срываю с головы шлем и улыбаюсь девочке той обезоруживающей улыбкой, после которой дети просто забывают, что надо орать во все горло при виде мужика, неизвестно каким образом материализовавшегося из воздуха посреди океана в твоей каюте. И девочка улыбается мне в ответ, и я ощущаю блаженство наподобие того, какое испытывает дрессировщик, засунувший голову в пасть льву и успевший вытащить ее до того, как подавившийся слюной зверюга щелкнул зубами…

— Дяденька, вы водолаз? — снова спросила девочка.

— Да, — кивнул я.

— А как вы вынырнули прямо в нашу комнату?

— Новые скафандры ученые придумали.

— А можно я надену ваш шлем?

— Валяй, — добродушно разрешил я.

Девочка соскочила с койки и ухватилась за края шлема.

— Ой, такой легкий! А как его надевать?

— Давай помогу.

Я нахлобучил ей на голову шлем, и она превратилась в смешного и милого головастика.

— Вот здорово! — восхищенно выдохнула она. — А куда цифирки бегут?

— Это компьютер. Он внутри шлема находится, — пояснил я. — А где твоя мама?

— Мамы нет, мы с папой плывем к ней в Дакар.

«Ага, — радостно подумал я. — Порт назначения мы знаем, теперь бы только папаша сговорчивый попался».

Увы, папаша сговорчивым не был. Он уже открыл дверь, да так и замер на пороге.

«Сейчас спросит, как я сюда попал», — с тоской подумал я.

Так и случилось. И что я мог ему ответить? Объяснить что к чему? Так он больше бы поверил в то, что я Кентервилльское привидение. Пришлось на ходу сочинять, что я боец подразделения «морские львы», что выполняю спецзадание, что… Но тут его дочурка ляпнула, что появился я прямо из воздуха.

— Та-ак, — протянул папаша, закрывая за собой дверь. — Мне нравятся фокусы, но не фокусники!

— Хорошо, — сдался я, — вы поверите мне, что наука смогла придумать такие приспособления, чтобы человеческий организм мог проникать в виртуальность и выходить обратно?

— Ой как здорово! — всплеснула руками ничего не понявшая девочка.

— Помолчи, — осадил ее суровый джентльмен.

— Папа, он же ничего плохого не сделал. Даже дал мне подержать свой замечательный шлем. Знаешь, там внутри есть компьютер, и он…

Но папа бросил на нее такой взгляд, что девочка осеклась и умолкла.

— Документы, надеюсь, у вас есть? — спросил он.

Документы у меня были. В кармане рубахи. А рубаха лежала в мокром рюкзаке, с которого на пол натекла уже целая лужа.

Я кивнул на рюкзак и сказал.

— Удостоверение там. Достать?

Он как-то странно посмотрел на меня и сказал:

— Обойдемся. Лучше я вызову представителей власти, пусть сами разбираются.

— А вот этого не надо, — сказал я и, повернувшись к девочке, добавил: — Ты уж извини.

И я врезал этому дотошному гражданину кулаком в челюсть. Он даже не охнул, просто отлетел к переборке и оплыл на пол в ту самую лужу.

— Я же не виноват… — сказал я девочке. — Он сам все это начал.

И я выскочил вон из каюты. Черт побери, когда все это кончится? Я обрету когда-нибудь покой хоть на пять минут? Вот теперь ищи, где можно спрятаться. Этот тугодум поставит на уши всю команду, и они перероют судно от кормы до носа.

Но первым делом надо было переодеться. Почему я не сделал этого в каюте, ведь была куча времени, я же балдел, сидя на полу, словно кот на печной трубе? Плохо быть умным задним числом, теперь не те времена, чтобы позволять себе подобную роскошь.

Пришлось раздеваться прямо в коридоре. Я стянул со спины рюкзак, вытащил оттуда хоть и помятую, хоть и влажную, но все же нормальную для реала одежду и принялся снимать с себя костюм. И надо же, когда я был в совершенно непрезентабельном виде, дверь одной из кают отварилась и в коридор выплыла дородная дама в белой пляжной шляпе и купальнике, обнажавшем ее рыхлые телеса.

— Боже мой! — воскликнула дама при виде моей обнаженной натуры. — Что вы тут делаете в таком виде?

— Конференция нудистов, — крякнул я. — Разве вы не знали, что почти все судно арендовала наша организация?

— Нет! — гневно сказала она. — Если бы знала, ноги моей здесь бы не было. Я порядочная женщина.

— Значит, вам не повезло, — двусмысленно посочувствовал я. — Но чтобы больше вас не расстраивать, позвольте я оденусь. Не думал, что мой вид вызовет столь бурную реакцию.

— Уж извольте, — сказала дама и, смешно колыша задом, поплыла по коридору, в конце которого виднелась дверь на палубу.

Я быстренько оделся и побежал в другую сторону — туда, где находилась лестница.

Так, а теперь куда — вверх или вниз?

Вверх, на дневной свет, почему-то не хотелось. Мне бы сейчас забиться в какую-нибудь щель и сидеть там, как таракану, не высовывая наружу даже усов. И еще очень хотелось узнать, далеко ли мы находимся от Дакара: от этого зависело, насколько серьезная игра в прятки мне предстоит. Но пока второй вопрос был менее важен, чем первый. И я нырнул в чрево судна, спускаясь по лестнице все ниже и ниже.

Исчезли коврики, прикрепленные к ступенькам стальными планками, стало грязнее, и не так блестел давно не крашенный пол. Наконец я оказался на последней пассажирской палубе, где располагались каюты четвертого класса.

«Прежде всего надо спрятать рюкзак, — подумал я. — Во-первых, улика, а во-вторых, я не слишком уж и похож на туриста».

Искать место для тайника даже и не пришлось, за сходнями вполне могло поместиться не меньше десятка таких же рюкзаков. Туда я его и засунул и лишь потом принялся разглядывать уныло освещенный тусклыми лампочками коридор со множеством дверей. Тесновато здесь, но, может, с моим помятым костюмчиком в этом улье как раз и удастся сойти за местную «пчелу»?

Я открыл первую дверь и заглянул внутрь. Какой-то важный негр читал газету, а рядом под неусыпным оком шоколадной мамаши возились ребятишки.

— Простите, — сказал я и направился к следующей двери.

Здесь дрыхли четверо здоровенных мужиков, и запах чеснока бил, как из брандспойта, тугой и мощной струей, выкинувшей меня обратно в коридор.

За третьей дверью играли в карты, играли по маленькой, и сюда набилось еще человек пять глазеющих. Что ж, на какое-то время есть где приткнуться, и на том спасибо! Не спрашивая разрешения, я вошел в каюту и через чье-то плечо принялся следить за ходом игры, сотворив на лице заинтересованное выражение.

Внимания на меня не обратил никто. На нижних палубах довольно часто можно увидеть подобное «карточное» времяпрепровождение. Люди, которым едва хватило денег на билет, не могут позволить себе корабельные развлечения вроде баров и дансингов. Так и коротают они время, выигрывая и проигрывая крохи, которые им кажутся целым состоянием. Увы, все познается в сравнении.

Через какое-то время мне удалось присесть на одну из коек, оттеснив впередистоящих. Теперь они оказались между мной и дверью. Дай бог, чтобы карточная игра продолжалась как можно дольше, а их спины послужили хорошим укрытием от чужих глаз.

Теперь оставалось ждать и надеяться, что тот нервный папаша не сможет убедить капитана начать крупномасштабные поиски. Впрочем, скорее всего произойдет как раз наоборот. Свое везение, равно как и невезение, я уже проверял сегодня не единожды. Очередь за невезением. Так и есть: скрипнула дверь, и над нами громыхнул грубый с хрипотцой голос:

— Это что здесь за казино, бездельники?! Марш по своим каютам! Еще раз увижу карты — пеняйте на себя.

Все повернулись к двери, хмуро глядя на седовласого моряка в лихо заломленной фуражке.

— Я сказал — выметайтесь! И не все разом! Выходите по одному.

Я аккуратно выглянул из-за чьей-то спины, и сердце забарабанило прямо по ребрам. Рядом с моряком стоял побитый мной папаша и внимательно вглядывался в лица. Любители карточных игр начали по очереди покидать каюту. Я, разумно решив, что не стоит быть в этой очереди последним, пристроился за худосочным низеньким человечком и, сотворив на лице безразличное выражение, направился к двери.

Удивительно, но на меня так и не указали пальцем, не заорали: «Вот он! Держи его, держи!» Я вышел в коридор и направился к лестнице, краем уха услышав вопрос, заданный хриплым голосом:

— Ну что, и здесь его нет?

— Я же вам объяснял! — заорал въедливый джентльмен. — Тот был в водолазном костюме и со шлемом.

«Лопух, — хмыкнул я про себя, — только страху на меня нагнал, паршивец».

Оказалось, мы были уже рядом с африканским берегом, и к двум часам пополудни следующего дня на горизонте показался Дакар.

Что знал я об этом городе? Практически ничего. Ну, о гонках Париж — Дакар знают все, о том, что это столица Сенегала, — тоже, и то, что страна эта славится на весь мир своим арахисом, — многие. Но вот чего я не знал, так это то, что дакарцы встречают заморские корабли чуть ли не всем городом. Когда мы вошли в акваторию порта, пристань, к которой наш пассажирский лайнер собирался швартоваться, была заполнена неграми, почему-то преимущественно мужского пола. Они радостно махали руками, кричали что-то на своем языке, в общем, радовались несказанно.

Я наблюдал за аборигенами с нижней палубы и не меньше их радовался тому, что окажусь наконец на суше и смогу по-человечески отдохнуть, ведь всю предыдущую ночь мне пришлось проторчать на данс-площадке, развлекая танцами не первой молодости дамочек. Они щедро угощали меня выпивкой, приглашали за свои столики, но почти не предлагали есть. Поэтому под утро я был пьян вдрызг и с трудом сумел перевалиться через борт шлюпки, где и продрых до полудня.

Эх, что вспоминать, паршиво мне было, да и теперь не очень-то хорошо. Зато впереди меня ожидал отдых. Я решил на несколько дней задержаться здесь и позагорать на роскошных пляжах, обдумывая план дальнейших действий. Однако для этого мне надо было сперва отправиться в виртуальность и раздобыть там денег, ведь я был на абсолютном нуле…

Кто-то подергал меня за рукав. Я вздрогнул и оглянулся. Это была девочка, в каюте которой я материализовался из «виртала». Она улыбалась мне широкой улыбкой.

— Дядя, это вы?

Я быстро стрельнул глазами по сторонам. Ее отца на горизонте не наблюдалось.

— Да, — выдохнув, признался я. — А где твой папа?

— Спит. Он вчера всю ночь гонялся за вами. И не нашел, и потому очень и очень злился. А я ему сказала, что вы хороший, а он мне ответил, что хорошие пап не бьют.

Я рассмеялся.

— Я не хотел его бить, но ты же видела — он сам все начал.

— Папа всегда такой въедливый, он ведь у меня.военный.

«Так, — уныло подумал я, — похоже, мне придется несколько подсократить свой отдых в Дакаре. Военный — не агент ЦРУ, но все же надо держать ухо востро. Этот парень дела так не оставит, припрется, чего доброго, в американское посольство и заявит о нашей нелицеприятной беседе. Ну ничего. Пока они отреагируют, пока займутся поисками, я уже Успею покинуть этот город».

Тем временем к лайнеру приблизились буксиры и начали толкать его к пристани.

— Тебя как звать, королева? — спросил я.

— Джулия, — покраснела девочка.

— Мне пора, Джулия. Боюсь, твой отец может в любой момент появиться на палубе. А неприятности нам ни к чему. Правильно?

— Пока, — сказала Джулия и побежала к себе в каюту. Я смотрел ей вслед и думал, что, может быть, и зря врезал ее папаше. Эх, да что там говорить! Все как-то с самого начала пошло наперекосяк.

Наконец подали сходни, и я выбрался на берег. Внимательно огляделся — слава Богу, ничего подозрительного.

Только теперь стало понятно, почему наше судно встречали так много негров. Они наперебой предлагали нехитрые свои товары: часы, бижутерию, ткани и даже портативные ноутбуки. Все это стоило раз в десять дешевле, чем в Америке, но и качество вполне соответствовало цене.

Я пробился сквозь толпу и вышел на длинную улицу, идущую вдоль океанского побережья. Чувствовалось, что я в Африке: солнце палило нещадно, а вокруг росли экзотические пальмы. Я и не знал, что есть так много их разновидностей. Одни были покрыты какой-то зеленой чешуей, другие — маленькие и пузатые, третьи — наоборот, высоченные, но почти без листьев, лишь на самой их верхушке торчал небольшой пук, будто кепка на темечке забулдыги. Были здесь и банановые пальмы, но с какими-то уж чрезвычайно маленькими плодами, и масличные с большими гроздьями. А между пальмами попадались манговые деревья, баобабы и еще бог знает что за растения с неизвестными мне названиями. В общем, Африка, что еще сказать?

Я свернул на первом же перекрестке и направился в сторону небоскребов, перстами пронзающих небо. По всей видимости, там и находился центр города. Я шел по красивой тенистой улочке, по обеим сторонам которой располагались небольшие магазинчики и очень похожие на парижские кафе. Неудивительно: Сенегал долгое время был колонией Франции.

Я беспрестанно крутил головой, посмеиваясь при виде женщин, несущих на голове здоровенные корзины. За спинами у многих из них были привязаны еще и детишки. Этакая кенгуриная сумка, где, безмятежно посапывая в две дырочки, спали маленькие негритосики. Улыбался я и при виде мужчин, которые на кой-то ляд носили в такую жару меховые шапки, гордясь тем чрезвычайно. Одним словом, экзотика!..

Постепенно улицы становились все шире и шире, и все больше они стали напоминать европейские. Появились кинотеатры с яркой рекламой, высокие дома, и еще я наконец увидел белых людей, спокойно идущих по своим делам.

Хотя нет, не все белые чувствовали себя здесь спокойно. Группка людей с опаской озиралась по сторонам. Это были русские моряки, я понял несколько слов из их разговора. Они искали лавки с недорогим товаром. Бедные русские, их страну вечно потрясают революции! Был царь, потом большевики, потом капиталисты, а теперь и вовсе черт знает что. Все никак они не найдут своего светлого будущего…

Я прошел еще несколько шагов и остановился. Надо было надеть костюм и отправляться в «виртал» за «выходным пособием». Но не переодеваться же прямо на улице… Оглядевшись по сторонам, я увидел кинотеатр со стереовывеской — страшный монстр с истекающей слюной пастью таращился на меня кровожадными глазами. Сверху пробегала надпись: «Чужие-18».

Вообще-то подходящее место для задуманного, но как туда попасть? Была бы хоть пара монет… На всякий случай я порылся в карманах. Пусто. Да и откуда там чему-то взяться? Я не был готов к тому, что брошусь в бега…

Откуда взялся тот негр, одному Богу известно. Он материализовался, будто из «виртала», и скороговоркой выпалил на ломаном английском:

— Господина нуждается деньги? Так моя он могу помочь. Твоя часы — на три тысячи франков. Честный ченч!

Я молча снял часы, и он радостно протянул мне деньги. Надул, конечно, стервец. Но иного выхода у меня сейчас не было. И на том спасибо.

Конечно, я не собирался смотреть затянувшийся сериал о похождениях третьего пилота Рипли, воюющей с мерзкими пришельцами. Меня больше интересовал туалет, где можно было закрыться в одной из кабинок и с помощью шлема заглянуть в меню местной сети. Правда, положа руку на сердце, признаюсь: меня трясло от страха при одной мысли, что надо опять отправляться в виртуальную реальность. Я не мог забыть ужасных тварей в проекции кабеля. Но разве у меня были другие варианты?

Я стоял в зале выбора игровых программ и просматривал названия игр. Азартных, где можно было набрать денег, было полно, но теперь меня начали терзать сомнения.

Как известно, наиболее тщательно человечество проверяет деньги. В любой захудалой лавке полунищий продавец протестирует твою купюру хотя бы просто на свет. Созданы ли виртуальные деньги программистами с должной тщательностью? Конечно, нет. Зачем им ломать голову над столь сложной проблемой. Черт! И что мне теперь делать? Все мои планы горели синим пламенем. Я уселся в кресло и принялся размышлять.

«Отправиться в Лондон я не могу. Без модуля, в одном костюме… Меня размажет о какую-нибудь виртуальную стену, и этим все кончится. Без денег же добраться до Британских островов вообще немыслимо. Хватит, покатался зайцем, надолго ощущений хватит».

И тут я вспомнил про негра, купившего у меня часы, и даже подпрыгнул от радости. А чем не выход? Надо только вытащить в реальность стоящий товар. Вот только какой? Я долго ломал голову, пока не придумал. Заделаюсь-ка я торговцем книгами. Неграм они, конечно, ни к чему, но тут ведь и европейцев полно. К тому же я знал, что существовавшая в Интернете виртуальная библиотека содержит копии всех прижизненных изданий классиков. Да на таких раритетах можно нажить целое состояние!

Я отдал компьютеру приказ на выход в Интернет и вновь окунулся в суету и движение. Действительно, эта глобальная сеть стала вторым Вавилоном, правда, пока в ней разгуливали личностные матрицы, но так ли уж далек тот час, когда здесь появятся рэйверы? Я знал, что недалек, но очень хотелось верить в то, что массовый исход в виртуальность затянется лет на двадцать—тридцать. Эх, да что тут говорить…

Из игрового зала я перебрался в тематический и, найдя библиотечный отдел, стал заказывать копии книг, создав себе временный сайт. Я вызывал трагедии Шекспира, поэмы Байрона, новеллы Меримэ, романы Стендаля, с упоением листал томики с пожелтевшей от времени бумагой, радуясь тому, что компьютерщики смогли в полной мере воссоздать вид и содержание древних фолиантов.

«Эти книги — да себе в библиотеку, — с тоской думал я. — Только нет у меня ни библиотеки, ни дома, и неизвестно, будут ли когда-нибудь вообще».

Наконец я выбрал нужные тома, нашел какую-то веревку и связал книги в стопку. Тяжелы они были, хоть и виртуальные, но надо было дотащить их до того места, куда я в этот раз вынырнул из реальности, иначе бог знает где можно было оказаться. Даже в кабинете шефа местного отделения ЦРУ, если уж не повезет на все сто.

Я выбрался из кинотеатра и вновь увидел негра, которому продал часы. Он сидел на корточках и безмятежно чавкал жвачкой. Негр приветливо помахал мне рукой. Я доплелся до него, потея и проклиная тяжесть книг.

— Не знала моя, что в киношке открылся книжный магазина, — сказал негр.

— Ага, — ответил я. — Моя тоже не знала.

— Мосье потратила все деньги, что моя дала за часы? Я кивнул.

— Тогда пиджака продай, хорошо деньги дам.

— Перебьешься. Лучше скажи, где у вас здесь рынок?

— Какая рынок, Сандага, Кармель или Тилена?

— Ну, не знаю… — замялся я. — А куда белые ходят?

— На Кармель.

— И как туда пройти?

— Иди по эта улица до площади Независимости,. потом свернешь налево и через два квартала сама увидишь. А вообще продала бы пиджака, да на такси доехала, господина.

Я покосился на палящее солнце, потом на книги и махнул рукой. Зачем в Африке пиджак? Негр дал мне пятьсот франков и даже поймал такси. Я забрался на заднее сиденье и, сказав водителю, куда ехать, принялся разглядывать местные достопримечательности.

В общем-то все походило на то, что я видел и прежде: лавки, ресторанчики, дома в колониальном стиле. Но вся эта экзотика кончилась, когда мы подъехали к площади Независимости, вокруг которой, возносясь к небу, стояли белоснежные здания банков, различных фирм и страховых обществ. За ними, уходя к центру города, проглядывали многоэтажные билдинги, выросшие вдоль широченной авеню Рум, в конце которой, как сказал водитель, находился Дворец Президента.

По широкому кольцу мы объехали утопающий в зелени акаций сквер, разбитый в центре площади, и наконец оказались возле базара. Я расплатился с водителем и, выбравшись из машины, замер, обалдев от дикого шума, суеты, буйства красок и запахов.

Здесь продавали овощи, лимоны, манго, мясники с хеканьем рубили говяжье и баранье мясо, торговки рыбой чистили свой товар прямо на месте, и серебристая чешуя разлеталась далеко вокруг. Были здесь и молочные продукты, самые разнообразные пряности, а рядом продавали ширпотреб, украшения, игрушки, видео— и аудиоаппаратуру. Я шел по рядам и поражался разнообразию товаров, какого ни в одном супермаркете мира не увидишь. А ведь Сенегал официально объявил на весь мир, что у них голод. И идут, идут сюда корабли с гуманитарной помощью…

Негр меня не обманул. Торговали на рынке в основном африканцы, а вот сновали среди рядов преимущественно белокожие покупатели.

Я долго искал, где бы приткнуться со своими книгами, пока не увидел целый книжный ряд. Туда я и направил свои стопы. Книготорговцы сверкнули на меня белками глаз, но ничего не сказали. Когда же они увидели, какой товар я принялся раскладывать на прилавке, то занервничали и, собравшись в кружок, начали о чем-то перешептываться.

Но нервничали торговцы зря. Я проторчал на базаре до сумерек, так и не продав ни одной книги. Нет, люди подходили, я им объяснял, что это прижизненные издания, но произведения классиков никому и даром не были нужны. Куда катится человечество, черт побери?! В конце концов негры-книготорговцы купили у меня все книги оптом, дав за них пять тысяч африканских франков, что соответствовало приблизительно двадцати американским долларам, и я, радуясь тому, что избавился наконец от довольно-таки тяжелой обузы, поплелся к выходу с рынка. Вот так терпят крах самые гениальные идеи…

Я сидел на каменной террасе «Туринг-отеля» и, попыхивая сигаретой, наблюдал за вечерней жизнью Дакара. Где-то гремела музыка, по дороге проезжали шикарные автомобили, в которых сидели в основном белые. Черные ходили пешком.

Стройные африканские женщины были одеты в длинные и яркие национальные одежды, мужчины — кто во что. Я завидовал их беззаботности и улыбкам на лицах. Да, Дакар разительно отличался от многих городов не только своей чистотой и простором, вечерами здесь не стреляли, и люди не разучились еще улыбаться.

«Вот только назойливости у них гораздо больше», — вздохнул я, наблюдая, как бочком подбирается ко мне очередной «коммивояжер» с отрезом ткани под мышкой.

— Три тысячи, — говорит он шепотом, — даром отдаю.

— Тысячу, — устало отвечаю я, понятное дело, не собираясь ничего покупать.

— Тысячу двести, — радостно соглашается черномазый.

— Пятьсот, — еще больше сбавляю цену.

— Тысячу! Вы сказали тысячу, — нервничает негр.

— Двести франков. — Я умильно смотрю на него, ожидая реакции.

— Пятьсот, — казалось, негр еще больше почернел.

— Сто.

Негр плюет и, развернувшись, уходит. Господи, а я собирался сделать в этом городе карьеру торговца! Да здесь весь Зеленый мыс можно скупить по дешевке…

Я поднялся из плетеного кресла и направился к себе в номер, который снял на ночь за последние деньги. Апартаменты мои, разумеется, не блистали ни роскошью, ни комфортом, но если учесть, что предыдущую ночь я прогарцевал на танцплощадке, а потом лишь на четыре часа сомкнул глаза, лежа на жесткой лавке шлюпки, то обычная кровать номера вызывала у меня щенячий восторг.

Скинув ботинки, я блаженно вытянул члены. Так, что же мы имеем? От цэрэушников я, похоже, сумел оторваться. Не сгорел, не утонул, отстрелялся… Никогда бы не подумал, что в «виртале» можно бросать обычные гранаты и палить из обычного же «Калашникова». Опять проделки блока Маргарет? Все равно не понимаю… Слишком уж реален этот абсолютно вымышленный мир. Хотя вышел-то я из кабеля без единой царапины…

В этот миг тонко звякнуло стекло. Я удивленно посмотрел на окно, увидел аккуратную маленькую дырочку, перевел глаза на стену и с тоской убедился, что в ней тоже появилось отверстие. В меня стреляли!

От сонливости не осталось и следа. Я слетел с кровати и растянулся на полу. Из окна меня теперь не было видно, но пробраться к двери и выйти из номера — об этом не могло быть и речи.

«Как же так?! — панически вопил мой мозг. — Как они смогли выйти на меня так быстро? Это тот неугомонный военный, отец маленькой Джулии! Черт бы его побрал».

В тот миг я не знал, что зря поминаю вояку недобрым словом. Моряки на лайнере над ним посмеялись, тем дело и кончилось. Он же почти до утра продолжал поиски в одиночку, а потом усталый и злой пошел в каюту спать. Отец Джулии искал меня в самых темных и глухих закоулках корабля, не догадавшись заглянуть туда, где было светло и шумно.

Нет, ЦРУ так быстро вышло на меня не из-за него. Они с самого начала знали, что я не погиб в «виртале», потому что в мой костюм был вмонтирован радиомаяк. Но, черт возьми, я-то об этом не догадывался!

Я заполз под кровать и долго смотрел из-под нее то на бегающий по комнате пурпурный луч лазерного прицела, то на стоявший у противоположной стены стул, на котором лежал рюкзак с костюмом. Было понятно, что уйти можно только через виртуальность, но вот как добраться до него, чтобы меня не подстрелили? Я мог проползти под самым окном, находясь вне зоны досягаемости снайпера, но дальше путь пролегал вдоль стены. Вот здесь меня и прищучат, охнуть не успею…

И еше, как назло, я не помнил, закрыл дверь на ключ или нет. Наверняка снайпер работал не один, а значит, гостей можно ждать и с другой стороны.

«Да сделай же что-нибудь!» — орал мой оптимизм.

«Поздно, — вздыхал пессимизм. — В аду тебе срочно готовится место в чане для убийц и предателей. Так что опусти лапки и заканчивай это все побыстрей».

«Нет, — уговаривал оптимизм, — наоборот, подними руки кверху и сдайся. Хоть в живых останешься».

А почему бы и нет? Конечно, меня запрут в таком месте, где даже Стрэнк покажется раем. Но лучше плохая жизнь, чем хорошая смерть.

Я оторвал от простыни кусок и, осторожно высунув руку из-под кровати, начал махать им, словно белым флагом. Но стекло опять звякнуло и, не выдержав появления второго отверстия, осколками осыпалось на пол. Появилась дырка и в моей тряпице. Как говорится, красноречивее ответов не бывает. Я не был нужен им даже в качестве завсегдатая тюремных камер. Что ж, спасибо за откровенность. По крайней мере теперь я знал, на что рассчитывать.

И вот когда я осознал это, то возмутился, а возмутившись, рассвирепел. Черт возьми, я не овца, которую можно спокойно вести на заклание, а она и не мекнет! Хватит бояться всего и вся. Я — человек, и никто не имеет права обращаться со мной, как со скотом.

— Плевать! — заорал я во все горло. — Плевать мне на вас! — потом вылез из-под кровати и рванулся к стулу.

Пули свистели рядом, глухо входя в стены. Как я выхватил из рюкзака шлем и дал компу команду на выход в «виртал», решив, что обойдусь там и без костюма, уже не помню.

Я стоял посреди коммуникационного туннеля и лихорадочно соображал, что делать дальше. Бросок по магистрали без модуля на неизвестно какое расстояние пугал. Любой звонок мог закинуть мое бренное тело куда угодно, даже на другой конец земного шарика. А это тебе не короткое путешествие по Лондону. Здесь бы меня расшибло в лепешку о фильтр-очиститель АТС. К тому же я боялся, что они смогут устроить мне какую-нибудь новую ловушку, поэтому дал компу указание на выход в Интернет.

«Не могу», — тут же отпечатал компьютер.

— Что?!

Я вновь и вновь перечитывал эту надпись и не мог поверить своим глазам. Неужели мои милые коллеги способны делать и такое? Но тогда… Тогда они выловят меня где угодно.

— О господи! — Я опять вспомнил рассказ Бруно о том, как погиб Стефансон, закапсулированый в виртуальной программе и затем стертый вместе с ней.

Выходило, что из огня я попал прямехонько в полымя. Обложили меня капитально, красиво, можно сказать, обложили.

— Выходим в реал! — приказал я, подумав, что там есть еще хоть какая-то возможность побороться за свою жизнь. Здесь, похоже, шансы у меня были нулевые.

«Невозможно», — ответил короткой надписью комп.

— Ну а куда-то есть выход? — взвыл я.

«В местную сеть Африканет».

— Давай туда!

И я очутился в зале выбора игровых программ.

— Сейчас можно выйти в реальность? — тут же спросил я. «Исключено».

— А в Интернет?

«Нет», — эхом отозвался компьютер.

Я затравленно огляделся по сторонам. Зал был полупустым, лишь несколько кустарных матриц слонялись вдоль дверей, выбирая игры по душе.

Я вывел на стену меню выхода. Оставалась слабая надежда, что хоть таким образом мне удастся выбраться отсюда. Тщетно. И в эту секунду сзади раздался слабый хлопок, будто стреляли из винтовки с глушителем. Я оглянулся, втянув голову в плечи. Поблизости не было никого, но все равно что-то здесь было не так, что-то изменилось в одночасье, но что именно, понять я не мог.

Ага! Исчезли матрицы. Все до единой. Куда это они всем скопом подались?

Новый хлопок, и я остолбенел, увидев, что дверь, над которой горела надпись «Спидвей IV», пропала. А потом, словно мыльные пузыри, одна за другой стали исчезать с глухими хлопками двери входа в другие игровые программы.

— Черт! Черт! Черт! — ругался я, не в силах сдвинуться с места, потому что понимал, что мне пришел конец. Сейчас местная сеть свернется, и я вместе с ней. — Дурак, решил поиграть с ЦРУ в Тома и Джерри… Такое могло прийти в голову только полному кретину!

Постепенно треск начал затихать, и, когда я открыл глаза, оказалось, что в зале осталась только одна дверь. Она то схлопывалась, то опять возникала на своем месте, будто сопротивлялась неведомой силе, пытавшейся отправить ее в небытие. Такого в принципе не могло быть, даже если при создании этой программы был введен запрет на стирание. Уничтожали не игру, уничтожали всю сеть, а значит, здесь попросту ничего не могло уцелеть! Даже зал выбора игровых программ начал медленно, а потом все быстрее и быстрее рассыпаться на куски.

— А, черт! — заорал я и бросился к оставшейся двери, в последний миг успев прочитать название игры: «Вторжение».

— Быстрей! Быстрей! — надрывался лейтенант, облаченный в бронескафандр. — Хаанские корабли в зоне! Да побыстрее, дьявол вас раздери! Если через минуту вы не взлетите, то уже можете никуда не спешить. Недоделки, вы же станете частью ядерного гриба!

Я несся сломя голову по длинному мерцающему голубым светом коридору вместе с десятком перепуганных парней. Никто из них на меня не набрасывался, да и не походили эти топорно сработанные матрицы на рэйверов. А я уж было подумал, что цэрэушники загнали меня в эту игру преднамеренно.

Само начало игры не очень-то меня и вдохновляло. Впрочем, я все еще был жив, так какая разница, куда бежать? Наконец мы оказались в огромном ангаре, служившем посадочной площадкой для доброй сотни маленьких космических истребителей, ощерившихся жерлами пушек. И лейтенант, сукин сын, принялся выкриками, а то и пинками загонять нас в эти летающие гробы.

— А я не хочу туда лезть, — нагло заявил я этому придурку.

«Выхода из игры нет», — предупредил компьютер, принявший реплику на свой счет.

Тем временем лейтенант, не говоря ни слова, расстегнул громадную кобуру на поясе и выволок на свет божий черт знает что за пакость. Впрочем, после сообщения компа мне совершенно расхотелось пререкаться, и я полез на приставную лесенку, ведущую в крошечную кабинку космолета.

— Ну и правильно! — крикнул лейтенант. — От деструктора болевой шок такой, что волосы дыбом встают. А утром…

Что он там еще говорил, я так и не понял, потому что прозрачный фонарь кабины автоматически закрылся, как только я уселся в противоперегрузочное кресло.

Пульт управления истребителем состоял из нескольких кнопок, под тремя из них светились надписи: «Пуск и остановка двигателя», «Взлет», «Катапультирование». Под остальными вообще не было никаких надписей, только иконки, расшифровать которые могли разве что создатели этой игры.

Особенно впечатляли педали наподобие автомобильных, выступавшие из пола. Сцепления, правда, недоставало, а вот «газ» и «тормоз» наличествовали. Похоже, программисты вдоволь повеселились, создавая подобное «чудо космической техники». Даже руль они сделали круглый, с «бибикалкой» посередке и с поперечной рукояткой, чтобы удобнее крутить его на поворотах.

Через прозрачный купол кабины я увидел, что почти все кораблики стартовали и, вырывавшись из открытой пасти ангара, затерялись на фоне черного, почти беззвездного неба.

«Ага, реактивные струи программисты прорисовать забыли, — подумал я. — А как же противника обнаружить? Этих, как их там… хаанов, что ли. Ну да ладно, разберемся», — и одновременно нажал на кнопки включения двигателя и взлета.

Взлетел… Честное слово, взлетел! А я грешным делом думал, что корабль — полная туфта, антуража ради. Ладно, посмотрим, как он меня будет слушаться. Я аккуратно нажал ногой на педаль газа, и истребитель пополз вперед.

Лейтенант забирался в соседнюю машину, и я, решив ему посигналить, шмякнул кулаком по «бибикалке», но вместо сирены заработали пушки.

— Вот это да… — затаив дыхание, пробормотал я.

Половина стены ангара исчезла, будто ее и не было; только громкий скрежет разнесся окрест, просочившись даже сквозь герметичный купол кабины.

Я видел, как лейтенант, повернувшись в мою сторону, машет кулаком. Потом он включил радиосвязь, и его голос прорвал наступившую тишину.

— Идиот! Ты что делаешь? — орал этот олух. — Хочешь разнести вдребезги базу?

— А чего ты так волнуешься? — усмехнувшись, спросил я. — Небось фанат этой игры?

— Я системный оператор, кретин! Возись теперь, восстанавливай программу… Ничего, фирма проследит, с какого «саркофага» ты вошел, жди счет на свой адрес!

«Ага! Размечтался».

Но вслух я ничего не сказал, а лишь вдавил педаль в пол до упора. Истребитель резво рванулся вперед, петляя, словно перепуганный заяц. Не так-то просто управлять космическим кораблем, крутя автомобильную баранку. Ничего, приноровлюсь, главное, что я пока еще жив, и цэрэушников по-прежнему не видно. Готовят ловушку впереди? Возможно, но непонятно, чего выжидают. Давно можно схлопнуть игру и меня вместе с ней. А может, дурацкая эта программа не свернулась, как остальные, независимо от желания моих бывших коллег? Почему? Даже я, со своими познаниями в области виртуальности, ответа на этот вопрос дать не мог.

Раньше все было понятно, раньше залез себе в «саркофаг», вышел в «виртал» да и гуляй, где душа пожелает. И даже если тебя невзначай там где-нибудь и грохнут, отделаешься болевым шоком, а то и вовсе синяком — так это ж мелочи! Теперь же все перепуталось в бедной моей голове.

Я ощущал себя мужем, неожиданно вернувшимся с работы и заставшим жену с любовником. Он так ей верил, так верил, а теперь стоит на пороге и, разведя руки в стороны, вопрошает:

— Что здесь происходит? Я вас спрашиваю, что здесь происходит?..

Между тем мой истребитель давно уже выбрался из ангара и двигался сам по себе. Наверное, работал автопилот, неся меня к слабым всполохам впереди.

«Ага, — подумал я, — там, наверное, и идет бой. Но меня, признаться, туда абсолютно не тянет».

Я крутанул баранку и одновременно потянул рулевую колонку на себя. Это означало, что корабль должен пойти вправо и вверх. Ничего подобного, автопилот и не думал менять курс. А как его отключить, кто бы мне подсказал? Хотя… Можно выключить сам двигатель. Битва — вон где, пока меня донесет туда по инерции, может, и воевать не с кем будет.

Я так и сделал. Отключил движок и, откинувшись на спинку не очень-то уж мягкого сиденья, блаженно сомкнул веки. Спать по-прежнему хотелось неимоверно, я ведь практически и не отдыхал последние двое суток…

— Отлыниваешь, гад?!

А, черт! Это вездесущий сопер-лейтенант подлетел на своем истребителе почти вплотную, и его дребезжащий голос разрывает мои перепонки:

— А под трибунал? А гальюны драить на тюремном транспорте? А из крысиного помета баланду жрать? Включай движок и марш на позиции. Нечего в окопах отсиживаться!

С окопами он, конечно, переборщил, но в общем-то был прав. Коль залез в игру — следуй ее правилам, выкрутасничать будешь дома, а здесь война, здесь приказы, которые надо выполнять. Не нравится — тогда забудь о боевиках и стратегических играх. Иди в бордель и наслаждайся вседозволенностью.

Но разве мог понять этот ограниченный системный оператор, что здесь я не играю, а нахожусь ради спасения собственной шкуры? А тут еще комп упорно долбит одно и то Же: «Выхода из игры нет…» Может быть, стоит пройти этот Уровень, авось дело и сдвинется с мертвой точки?

— Ну и черт с вами, — вздохнул я, "включая двигатель. — Хотите войны — я ее вам дам!

И я рванулся в самую гущу боя. Я крутился там, как волчок, я вертелся, как чертово колесо, я вращался, как мельничные жернова, я кружился, как вальсирующая пара, и все бил и бил кулаком по «бибикалке», расстреливая боезапас по дисколетам противника.

Потом в меня попали. Утлое суденышко вздрогнуло и затихло, обесточившись подчистую. Мне даже стало интересно, что придумали программисты при таком исходе дела. Наверняка арена битвы сдвинется куда-то в сторону и тут же появится команда спасателей, которые отбуксируют меня на базу. Увы, побоище продолжалось в той же точке виртуального пространства, где находился мой кораблик. А потом в меня попали вторично…

Очнулся я в какой-то грязной дыре, с трех сторон окруженной стенами, истекающими мутной жижей. С четвертой стороны стены не было, а шел длинный коридор с такими же нишами, в какой находился я сам. Чего только в этих нишах не было: и груды костей с человеческими черепами, венчавшими это «великолепие», и тлеющие трупы и даже печально взирающие на меня заморенные спрайты в форме космических сил Земли.

Да, создавая эту мрачную программу, программисты веселились вовсю. На гвозде, вбитом в стену, болтался встроенный в программу графический объект, подвешенный за шиворот форменной куртки Стеклянными глазами он смотрел в пространство, а язык высунул почти до пупка. Говорят, у повешенных язык всегда вываливается наружу. Не знаю, не видел. Но не зря же они так четко прорисовали висельника.

Я пошевелил руками, затем ногами. Они не болели и не были связаны, как я предполагал. Это обнадеживало. Я мог попытаться выбраться из тюрьмы, ибо предназначение коридора и ниш не оставляло сомнений в том, что я нахожусь в узилище. Правда, я совершенно не помнил, как сюда попал, но в общем-то какая разница? Надо было выбираться отсюда.

— Нет, не отсюда. Надо выметаться вообще из этой игры, — пробормотал я и в очередной раз обратился к компьютеру: — Есть выход в реальность?

«Нет».

— Черт! — взвыл я. — И что же мне делать?

Вопрос был чисто риторический, и я его задавал не компу, а скорее себе. Но компьютер ответил:

— Единственная возможность — пройти этот игровой уровень до конца.

— Думаешь? — скептически спросил я.

— Вероятность выхода — семьдесят два процента.

«Что ж, это не так уж и мало, — приободрился я. — Вот только где находится этот самый выход с уровня? Придется поискать».

Я поднялся на ноги и тут же наткнулся на невидимую стену, ощутимо шандарахнувшую меня электрическим током. Вот почему ниши не имели решеток! Замечательно, просто замечательно. Еще раз осмотрел груды костей, разлагающиеся трупы, и меня передернуло. А что, если выбраться отсюда нельзя в принципе, что, если матрицы, оказавшиеся в узилище, просто выводили меню выхода на стену и, выбравшись из «саркофага», отправлялись пить кофеёк на кухню?

Я попытался проделать это и сам, но менюшка не появилась.

— Фирма поздравляет с прибытием к месту захоронения, — пробормотал я, но запаниковать по-настоящему не успел, так как увидел, что кто-то движется по коридору. Слава Богу, это были не мои бывшие коллеги. Я все еще находился в игре.

Ну и чудищами оказались эти самые хааны! Нет, положительно, создавая эту программу, ребятки мрачно веселились, либо же у них не все было в порядке с психикой.

По сравнению с этой тварью даже «чужие» были красавцами. Сами прикиньте — из мешкообразного тела торчит множество трубок, при каждом движении выбрасывающих из себя струйки зеленоватой слизи, взгляд — как у медузы Горгоны. Только у той было человеческое лицо, здесь же им и не пахло. Наличествовало клыкастое рыло с десятком крошечных глазок, лишенных ресниц — их заменяли роговые пластины. Но больше всего впечатляло, что глаза этого чудища мигали вразнобой, и пластины, хлопая друг о друга, издавали неприятные щелчки, чем-то напоминающие звук кастаньет.

Я уже говорил, что описать что-то совершенно незнакомое, не опираясь на привычные понятия, невозможно. Так и здесь: я не могу передать всей отвратности приблизившегося ко мне существа. Можно добавить, что передвигался хаан при помощи таких же трубок, только гораздо более толстых, а рук как таковых он не имел — вместо них у него были полые щупальца. Тип, подползший ко мне, сжимал ими какую-то отливающую металлом штуковину, назначение которой сомнений не вызывало.

«Представитель внеземного разума» долго пялился на меня, хлопая роговыми пластинами.

— Чего зенки вылупил? — спросил наконец я.

«Ты не такой, как все», — ответил, не открывая рта, хаан.

«Телепат, гад», — в рифму подумал я, быстро прикидывая, что он имел в виду.

В виртуальности что спрайт, что матрица, что я со своим шлемом на голове — ничем не отличаются друг от друга. Разве что мастерством прорисованности, но встречались мне матрицы и графические объекты, выглядевшие гораздо лучше, чем некоторые представители реального мира. И тут до меня дошло… Наверняка ЦРУ запустило этот поисковый файл-отладчик, установив критерии, по которым следует искать необходимый объект. В принципе это несложно, я слышал о таких программах и раньше. Влип…

— Ну и что дальше? — спросил я. Надоело все это до рвоты. — Где там охотники на меня? Зови…

Хаан повернулся и пополз по коридору обратно. Я подождал пять минут, десять, полчаса… Никто не появился.

Странно это было вообще-то. Но я, честно говоря, обрадовался. Мгновенный приступ ярости и безрассудства схлынул, как талая вода, и я опять до той же рвоты хотел жить. Я сел на череп, валявшийся посреди ниши, и задумался.

«Не ладится что-то у цэрэушников. Похоже, игра эта не закрылась все же случайно, и они меня попросту потеряли. Что из этого следует? Остается шанс уцелеть. Нужно только выбраться из этой дурацкой программы. Итак, надо постараться пройти уровень. Судя по всему, „Вторжение“ — игра многоплановая. Сперва был космический симулятор, теперь вот уровень на прохождение, или, как еще говорят игроманы, — „ходилка“. А в любой „ходилке“, как известно, должны быть лабиринты, монстры и разного рода тайники с оружием, боеприпасами, аптечками и ключами. Почему бы в этой нише не оказаться одному из них?»

И я занялся поисками. Я ходил вдоль стен и сантиметр за сантиметром простукивал их, пока не понял, что на это может уйти вся жизнь. Может быть, полагалось согласиться с хааном и ждать его дальнейшей реакции? Маловероятно. Если б следующий ход зависел от моего ответа, хаан бы уже вернулся. Нет, по законам игры именно в нише должно быть что-то такое, что выделяется из общей текстуры, так сказать, скрытый рычаг, открывающий выход.

Я еще раз оглядел свое узилище. Ничего примечательного, кроме черепа, на котором несколько минут назад я сидел. Я подошел к нему и попытался взять в руки. Ага, тот случай! Похоже, он был прикреплен к полу намертво.

«Уже теплее», — подумал я, вспомнив детскую игру в прятки.

Я присел на корточки и принялся внимательно изучать череп. На вид — самый обычный, человеческий. Таких в соседних нишах полным-полно. Зато у меня всего один, и к тому же он не отрывается от пола. Значит, это и есть ключ.

Для начала я потер костяной затылок черепа, как Аладдин свою знаменитую лампу. Никаких изменений — не открылась потайная дверца, не посыпался с потолка дождь «изобилия» в виде снаряжения и, самое главное, не исчез силовой барьер. Попробовал покрутить череп вокруг оси. Ничего не получилось. И тогда я засунул палец в пустую глазницу.

Там что-то было внутри, я это чувствовал и давил на это что-то, царапал его ногтем — никакого эффекта. Тогда я вставил в другую глазницу второй палец.

Все-таки там оказалось две кнопки. Шуточки программистов. Сродни тюремным. Я нажал на обе кнопки одновременно и спокойно вышел из ниши.

Теперь следовало поискать оружие. Здесь обязательно должна быть пара-тройка тайников. Не может быть, чтобы не было…

Я подошел к висельнику (наиболее живописно выглядел именно он) и, сдерживая тошноту, принялся обыскивать покойничка.

Так и есть, в заднем кармане брюк обнаружился пистолет с полной обоймой.

«Вот и отлично, вот и замечательно, — подумал я. — Все едино, в начале уровня оружия помощнее не найдешь. Искать другие тайники сейчас бессмысленно. В глаза ничего больше не бросается, только драгоценное время потрачу на поиски».

На том и порешив, я направился к пластиковой двери, которой и заканчивался коридор, очень при этом надеясь, что она не заперта.

Зря надеялся. Дверь словно вросла в стену, сколько я ни пытался вышибить ее плечом. Пришлось стрелять из пистолета в какое-то утолщение, которое я принял за замок.

Дверь отворилась. За ней, направив на меня оружие, стоял хаан. Я засадил пулю в его мерзкую голову и чуть не сблевал, когда фонтан зеленого гноя ударил мне в лицо.

Выберусь — подам жалобу на фирму, создавшую эту игру. Никто не имеет права так измываться над людьми. Даже в виртуальности…

Перешагнув через труп, я оказался в просторном помещении с огромным, на половину стены не то окном, не то экраном, па миг показалось даже, что кто-то наблюдает за мной

из-за этого стекла, аж мороз пробежал по коже. Но нет, ничего там не было, кроме россыпи звезд на черном фоне. И я принялся разглядывать само помещение, заставленное кучей всевозможных приборов, назначение которых не понял бы и самый ушлый посетитель «виртала».

— Так… И куда дальше? — пробормотал я, видя, что из зала выходят по меньшей мере с десяток дверей.

Не люблю лабиринты, они заставляют чувствовать себя совершеннейшим кретином. При прохождении их не нужно иметь особого интеллекта, все дело в удаче, которая— светит почему-то чаще всего дуракам.

Придется использовать «правило лабиринта», проще говоря, сворачивать при движении по коридорам только направо. Мне это слово нравится больше, хотя что направо, что налево — никакой разницы нет.

И я двинулся через весь зал прямо к облюбованной двери. «Прямо» — оно ведь короче, чем право или лево. Вот только почему-то на кратчайшем пути всегда больше трудностей. Любой юзер знает основной закон «виртала»: «ближе — это когда идешь в обход».

За дверью оказался склад: стеллажи под самый потолок, какие-то ящики, сосуды странной формы, контейнеры. И еще там было полно хаанов.

Ближайший из них повернул голову в мою сторону и тут же издал пронзительный свист. Я уложил его с первого выстрела и ретировался. Но что толку? Меня засекли, и теперь начнется настоящая охота.

Я рванулся к соседней двери и вдруг замер. Казалось, кто-то вогнал здоровенный клин в мою голову. А потом послышался мягкий вкрадчивый голос:

— Вернись. Ты нам нужен. Ты один из нас.

Знакомое дело — виртуальное зомбирование, такой способ привлечения вражеского игрока на свою сторону программисты придумали давным-давно, еще в начале девяностых годов прошлого столетия, когда создавали веселую игрушку «UFO». Вот только очень уж требовательно прозвучал призыв…

Потенциальные соплеменники с пресимпатичненькими отростками-шлангами придвинулись ближе. Именно в этот момент в зал вломились люди, обмундированные отнюдь не в бронескафандры, типичные для этой игры. Разглядеть их как следует я не успел.

«Рэйверы!» — мелькнуло в голове.

Я покорно поднял руки и зажмурил глаза. Игра закончилась, пришло время суровой реальности. Господи, как я устал!

Почти сразу же загрохотали выстрелы. Однако ударов пуль, разрывающих мою плоть, я не почувствовал и, поколебавшись мгновение, хлопнулся на пол. И тут на меня обрушился телепатический удар такой силы, что я попросту потерял сознание…

Когда я пришел наконец в себя, никого из хаанов в живых не осталось. Гипнотизировать меня больше было некому. Программа так устроена — нет живых пришельцев, нет и психологического воздействия на спрайта или играющего. Но я никогда не мог себе представить, что виртуальному гипнозу может быть подвергнут и человек, находящийся в ВР. Да еще гипнозу такой силы! Впрочем, тогда я еще много чего не мог себе представить…

Но времени задумываться над всем этим не было. Надо было решать совсем другие проблемы. Я повнимательней пригляделся к лежавшему на полу графобу с простреленной головой и вздрогнул: на нем была экипировка рэйвера!

Но ведь в этой игре не может появиться личностная матрица, экипированная не так, как предусмотрено программой! Хотя бог его знает, может, в ЦРУ научились ломать программы таким образом, что в виртуальный мир можно запустить хоть черта лысого? Вот только какой в этом смысл?

Сумасшедший дом, да и только…

Но убитый и в самом деле оказался рэйвером-. Это я понял спустя тридцать секунд, когда убедился, что труп, за которым краем глаза я приглядывал, так и не испарился. Существует такое правило компьютерных игр: чтобы не засорять игровое пространство, отдавшие виртуальному богу души стираются специальными программками-очистителями — так эстетичнее и убираются препятствия продвижению игрока.

Вот и сейчас — трупов хаанов в зале уже не было, программа убрала их, отправила на ремонт и восстановление. Зато люди на полу лежали. Трое. Ни один из них не шевелился. Только из-за поваленного стеллажа доносились какие-то невнятные звуки.

«Ну, будь что будет», — решил я и громко заорал:

— Не стреляйте! Сдаюсь.

— Брось оружие! — тут же ответили мне. — Руки за голову и медленно поднимись.

А еще через мгновение я увидел двух рэйверов. Они осторожно подбирались ко мне, прячась за искусственными укрытиями. Ни Бруно, ни Смита среди них не было, зато сразу возникло ощущение, что эти парни — настоящие профессионалы. Черт! Откуда Стрэдфорд сумел откопать их да еще научить передвижению по «вирталу» за такое короткое время?

— Это он? — Один из рэйверов задал вопрос своему напарнику по компьютерной связи, не сообразив, что я тоже могу его слышать.

— Кто же еще? Он самый, — ответил второй рэйвер и направил ствол автомата прямо мне в переносицу.

— Не стреляй! — раздался в наушниках голос первого спецназовца.

— А приказ полковника Блэкмора?

— К черту полковника! Ты видишь, куда нас забросили? Отсюда даже в реал выйти нельзя. Посмотри лучше, что с ребятами.

Второй рэйвер подчинился и, сторожко озираясь, быстро обследовал лежащих. Потом выпрямился и сообщил дрогнувшим голосом:

— Мертвы…

— Та-ак, — протянул первый. — Хорошенькое дело… Чует мое сердце, что нужно уносить ноги. Этот пойдет с нами.

— Но у нас же приказ!

— А кто об этом узнает? Доложить полковнику можно все что угодно.

— Я не могу рисковать! Если они засекут его в реале, мы с тобой пойдем под трибунал.

— Сначала нужно отсюда выбраться! Мы влипли, неужели до тебя это еще не дошло? Парень знает «виртал», может, он понимает, что происходит?

— Ладно, — сказал я, и оба, вздрогнув, повернули головы в мою сторону, — хватит ругаться и спорить. Насколько я понял, вы решаете, не пристрелить ли меня прямо сейчас. А еще мне кажется, что вы не очень представляете, в какую переделку попали. Врать не буду: ответов на многие вопросы я не знаю. Однако выбраться отсюда хочу не меньше вашего. Мне кажется, что вместе шансов у нас больше. Решайте. Надеюсь, у вас хватит храбрости оставить меня в живых…

— Ну что, Фрэнк? — спросил рэйвер, бывший на моей стороне.

— Черт с тобой, — ответил Фрэнк, бывший, судя по голосу, совершеннейшим пацаном. — Но учти, Стив, как бы нам не оказаться в еще худшем положении, когда мы выберемся.

— Можно подумать, ты своей Молли никогда не вешал лапшу на уши. Не дрейфь, врать — не гранаты бросать.

И я облегченно вздохнул, радуясь, что моя смерть опять откладывается на неопределенное время.

Новые знакомцы служили в подразделении виртуального спецназа.

— Дожили, — хмыкнул я. — А дальше что?

— Не понял? — переспросил Стив.

— Это я так… Мысли вслух.

До меня наконец дошло, что виртуальностью занимались гораздо плотнее, чем я мог предположить. Если что-то известно ЦРУ, значит, об этом знают и в Пентагоне. Можно считать, что это закон. Но до каких глубин могли докопаться там, я даже представить себе не мог. Ведь на военное ведомство работали лучшие умы нации, да и не следовало забывать, что основная расходная статья бюджета выделяется на его нужды.

И тогда я понял, что все, с чем мне приходилось сталкиваться до сих пор, было лишь детским лепетом, что «виртал» — это не только курьеры и чисто теоретические исследования, что наш отдел в ЦРУ — всего-навсего официальная вывеска, за которой скрывались по-настоящему серьезные разработки военных.

Через год, может, два нашу планету ждал холокост. И никто уже не в состоянии был что-то изменить. Военное преимущество всегда заканчивается войнами. Так мы устроены — зариться на чужое, коль есть силы его отобрать.

Интересные вообще-то у нас, людей, моральные принципы: когда человек грабит человека — это разбой, когда одно государство другое — война. Нет, конечно, есть и военные преступники, но в их число записывают, по обыкновению, лишь особо отличившихся — типа фашистов или национал-экстремистов. Остальным же все прощается. Война без крови, сами понимаете, не бывает…

— Нет, нас готовили, конечно, для работы в виртуальности, но ведь никто не объяснил, что здесь можно столкнуться бог знает с какой дрянью…

Это уже Фрэнк не выдержал.

— У вас что, первый рейд? — поинтересовался я.

— Естественно, — буркнул мальчишка. — И сразу такое…

— Хватит, — перебил напарника Стив. — Пора уходить отсюда.

— Подожди, — попросил его я. — Что здесь все-таки про-зошло?

— А то ты сам не видел! — вскинулся Фрэнк. Пришлось признаться, что некоторое время я находился в отключке. Фрэнк пренебрежительно хмыкнул, но Стив сердито кашлянул, и мальчишка заткнулся.

— Пальбу эти уроды начали, едва мы проникли в зал, — заговорил старший рэйвер. — В первые секунды я на них и внимания не обратил, мы же не играть сюда пришли. Но тут вскрикнул Митрески, а потом упал сержант… Нет, ты скажи мне, с каких это пор раны, полученные в «виртале», стали смертельными? Ты о чем-нибудь подобном слышал?

— Ведутся такие исследования… — туманно изрек я.

— Исследования… — скрежетнул зубами Стив. — Сволочи яйцеголовые! Хоть бы одна падла предупредила…

— Хватит вам, — вмешался в разговор Фрэнк, испуганно крутивший головой. — Услышат еще. Куда пойдем?

— И действительно. — Стив посмотрел на меня. — Ждем твоих указаний.

«Где обычно в подобных играх бывают окончания уровней? — подумал я. — Находимся мы на вражеском космическом корабле. Меня взяли в плен, а значит, в конце уровня нужно убежать от пришельцев, то есть или покинуть-их корабль, или захватить его. Ну, о захвате не может быть и речи, следовательно, надо искать ангар, где стоят космошлюпки».

— А что говорят ваши компы? — спросил я.

— Тылдычат как заведенные, что выхода нет, — дернулся Фрэнк.

Странно, мой модернизированный шлем повысил шансы благополучного исхода нашей авантюры аж до восьмидесяти процентов…

— Так знаешь ты, как отсюда выбраться, или нет? — настороженно спросил Стив.

— Хорошо, — медленно начал я. — Надо до конца пройти этот уровень, и тогда появится шанс выйти из игры. Но сначала придется разыскать дверь, которая выводит из этого зала…

— Ясно, — отреагировал рэйвер. — Начали!

За очередной дверью, которую я открыл, тянулся темный узенький проход. Я осторожно пошел по нему, судорожно сжимая в руке рукоятку пистолета. Внезапно над головой что-то хрустнуло, я рванулся вперед и услышал тяжелый удар сзади. Волна затхлого воздуха разбилась о мою спину, и тут же ярко вспыхнули светильники. Я стоял в малюсенькой комнатушке, на стене которой горела яркая надпись: «Поздравляем! Вы нашли секретный тайник. Можете воспользоваться хранящимся в нем гранатометом».

— М-мать твою! — выругался я, рассматривая обломки тяжеленной гранитной плиты, едва не придавившей меня.

Но предоставленная нам передышка уже закончилась. В зале глухо захлопали выстрелы, и я, подхватив гранатомет, помчался на их звук.

Оказалось, там шла настоящая война. Дюжина хаанов осаждала моих рэйверов, молча отбивавшихся от превосходящих сил противника.

Не раздумывая, я шарахнул по инопланетянам из гранатомета, разнеся половину из них в клочья. Остальные быстренько ретировались в один из коридоров.

Еще раз выругав яйцеголовых придурков-ученых и собственных начальников, протирающих штаны и задницы в кабинетах, Стив сообщил, что за одним из стеллажей в том самом складе, куда я вперся в самом начале, начинается широкая лестница. Видно, интуиция не подвела старого игрока.

— Идем, — предложил рэйвер.

Однако в этот момент произошло неожиданное. Из-за поваленной колонны высунулось длинное щупальце, послышалось пронзительное шипение, и Фрэнка накрыло облако белесого морозного пара. На то, чтобы превратить затаившегося хаана в вонючую лужу, нам со Стивом хватило двух секунд, но помочь молодому рэйверу мы уже ничем не могли.

Стив испуганно посмотрел на меня и спросил:

— Что с ним?

Если бы я знал наверняка! Это обладателю матрицы, как мудро заметил когда-то Бруно, в «виртале» ничто не угрожает. А человеку? У меня до сих пор не прошла оторопь от осознания того, что вымышленное оружие способно убить рэйвера, проникшего в виртуальную реальность. Тем не менее я Постарался успокоить Стива и сказал:

— Это не смертельно. Он оттает. Только не надо его трогать, иначе рассыплется на мелкие осколки.

— Чем это его?

— Фрезером, — пояснил я. — Иначе говоря, замораживателем. Любой биообъект превращается в ледяную статую. Неужели ты никогда не играл в старого доброго «Дюка Ню-кема»?

Стив отрицательно покачал головой.

— Здорово было, — грустно улыбнулся я. — Пальнешь по свинопулеметчику из фрезера, а потом подбегаешь поближе да как дашь ему ногой под зад — только осколки в разные стороны.

— Ты, я смотрю, старый боец, — покосился на меня рэйвер.

— В те годы виртуальность только зарождалась, а игрушек было полно. Обычных, разумеется, где воюешь не так, как мы сейчас с тобой, а сидишь себе в уютной комнате, пялишься на экран монитора да катаешь мышку по коврику, покуда грязью не забьется, а значит, и прицел начнет дергаться. Ну да ладно… Плохо то, что оставаться здесь мы не можем. Не дадут нам дождаться, пока Фрэнк придет в норму. Стоп! А как мог попасть в эту игру замораживатель?

— Представления не имею, — ответил Стив, грустно глядя на то, во что превратился его напарник. — Да и знать не хочу. Придется идти. Я, как и ты, хочу поскорей выбраться отсюда. Первый раз в такой передряге. Но за Фрэнком я все равно вернусь!

— Вместе вернемся, — пообещал я. — Послушай, а как ваша команда проникла в этот зал?

— Черт его знает. Нас сразу выбросило в какой-то коридор с трупом на гвоздике.

Ага. Значит, они, как и я, вышли на начало уровня. Это плохо, я надеялся получить хоть какую-то дополнительную информацию.

— Пошли, — предложил я, но Стив меня остановил.

— Подожди. У меня патроны на нуле.

И мы потратили еще пять виртуальных минут, собирая оружие и боеприпасы. Трупам они, сами понимаете, ни к чему. Фрезер я прихватил с собой. Только оружие хаанов мы не взяли, потому что так и не поняли, где у него спусковой крючок.

Лестница вывела нас в кольцевой коридор с шахтами лифта. Над каждой из них была надпись в виде странных ломаных иероглифов, и я еще раз помянул создателей этой программы недобрым словом. Обычно в играх на прохождение бывают стрелки, указатели или хоть какие-то подсказки. Здесь же не было ничего, и приходилось полагаться только на везение.

Мы направились к ближайшему лифту, зашли в просторную кабинку и принялись рассматривать множество кнопок с опять же непонятными значками, нарисованными рядом с каждой из них.

— Что подсказывает тебе интуиция? — спросил я у Стива.

— Жми на нижнюю, а там поглядим, — предложил рэйвер.

Я так и сделал, и мы долго опускались, считая секунды и направив на дверцу свое оружие. Мало ли что нас ждало там, внизу. А когда створки лифта раздвинулись, я понял, что допустил оплошность.

Никакой это был не лифт, на самом деле шахты оказались выводными каналами разработчиков игры. Обычно они прокладываются для того, чтобы программист мог быстро попасть в необходимую строку ассемблера, а не искал ее по нескольку минут, пялясь на экран монитора.

Но вся беда заключалась в том, что этот «лифт» работал только на выход. Конечно, где-то были и входные каналы, но до них мы не могли добраться при всем желании, потому что сразу за дверцей начиналась великая пустота вне-програмья.

Что это за место, объяснить не так уж сложно, вот только осознать возможность подобного совсем нелегко. Реальность имеет свои пределы — это край нашей Вселенной, расстояние, на которое расширилось мироздание после Большого Взрыва. Виртуальность тоже имеет границы, свой пространственный объем, состоящий из множества компьютерных миров, созданных программистами. Но там, где эти миры кончаются, нет ничего — ни виртуальности, ни реальности.

Я сел на пол и тоскливо уставился в бесконечную черноту.

— Что случилось? — встревожено спросил Стив.

— Приехали, — вздохнул я и объяснил ему, во что мы вляпались.

— Неужели ничего нельзя сделать? — дрогнувшим голосом спросил рэйвер.

— Слить воду, — грустно пошутил я. — Хотя… Поинтересуемся у компов, может, уже есть выход в реал?

— Нет. Я только что спрашивал, — отозвался Стив. — Но он говорит, что мы можем вернуться на начало уровня.

— Что?! — Я вскочил на ноги. — Как же я раньше об этом не подумал?!

Мы вновь были в тюремном отсеке. Я опять находился в своей нише, рэйвер же стоял посреди коридора рядом с целящимся в него хааном.

— Стив! — заорал я. — Берегись!

Но было поздно. Рэйвер схватился за огромную рану в животе и рухнул на пол. Я рванулся к черепу, нажал на потайные кнопки и тут же выстрелил из фрезера. Затем подбежал к Стиву, нагнулся над ним.

— Подожди, когда Фрэнк оттает, — прошептал он, глотая кровавую пену. — Хоть кого-то выведи отсюда…

— Хорошо-хорошо. Только ты ничего не говори. Береги силы. Я тебя вынесу, — растерянно бормотал я.

— Поздно, — вздохнул рэйвер и умер.

— А-а! — заорал я, бросившись к хаану, и разнес его прикладом фрезера на куски.

Будь она проклята, эта виртуальность!

Я выскочил в зал, где совсем еще недавно Стив уговаривал своего напарника оставить меня в живых, и понял, что никогда уже не увижу Фрэнка. Только осколки льда на полу оплывали сукровицей…

— Ну, держитесь, твари! Я иду!

Сколько времени я воевал в переходах, коридорах и отсеках этого корабля, не знаю. Я уложил по меньшей мере сотню хаанов, с головы до пят был вымазан их зеленой слизью вперемешку со своей кровью. Мне ощутимо зацепили плечо, но я, вроде берсеркера, не ощущал ни боли, ни усталости. С оружием в руках я бегал по вражескому кораблю, как сама смерть. Да, наверное, я и был ею в тот миг.

Какими-то неисповедимыми путями меня все-таки занесло в шлюпочный ангар. Несколько секунд я думал, что никуда не уйду, покуда не уничтожу всех уродов на этом корабле, но все же здравый смысл взял верх.

Я залез в одну из шлюпок и начал бить кулаком по всем кнопкам, покуда не нашел включающую двигатель.

А потом я расстрелял из пушки подъемный пандус и через образовавшуюся брешь вывел свое утлое суденышко в космос.

— Уровень пройден, — неизвестно откуда донесся до меня хриплый голос сопера.

И я, вторя ему, скомандовал компу:

— Выход!

Компьютер оказался прав. Я вышел из этой чертовой игры! Вот только неизвестно куда…

Я стоял посреди огромной мусорной свалки. Горы искореженного метала и пластика, лужи вонючей жижи, кучи каких-то обломков и останки гигантских конструкций окружали меня. И по всему этому пробегали искрящимися змейками, стекали со склонов, вылетали фонтанчиками из глубин Цифры и символы. Порой они превращались во фрагменты каких-то тел или предметов, твердели, потом опять таяли, снова становясь цифрами и символами.

И еще я видел бродивших среди мусорных куч призраков. Чаще всего это были люди, но у многих не хватало рук или ног, а то и вообще головы. Были здесь и иные существа, странные и уродливые, совсем не похожие друг на друга. Они гонялись за людьми или за себе подобными, громко пищали, рычали и чавкали, пожирая добычу.

Существа эти чем-то напоминали мне тех, что я видел в туннеле под Атлантикой, и мне подумалось, что они сродни друг другу, эти монстры. Но я даже не удивился этому открытию, потому что члены и мысли мои сковал животный страх. Когда он приходит — нет места для размышлений. Я просто смотрел на этот ужасный мир и силился понять, куда меня занесло на этот раз?

Затем я оглянулся и увидел у самого горизонта огромную прозрачную стену и что-то невообразимо гигантское, шевелящееся за ней. И еще я чувствовал, что на меня кто-то смотрит, как тогда, в корабле хаанов.

Вздрогнув, я вновь повернулся спиной к стене. Передо мной стоял человек со странным, все время меняющимся лицом.

— Помоги мне, — прошептал он, глядя на меня одним глазом, потому что другой в этот миг уплыл куда-то на затылок.

Я попятился, но человек не дал мне уйти, цепко ухватившись за обшлаг моего комбинезона.

— Изыди! — заверещал я, тщетно пытаясь отцепить его руку.

— Отыщи моего создателя, — хрипел призрак, — передай, чтобы он, пока не поздно, меня допрограммировал. Иначе я сам его найду…

— Хорошо, хорошо, — пробормотал я. — Передам. Хватка ослабла, и я, отскочив назад, громко скомандовал:

— Выход!

Назад: Уровень 3 КУРЬЕР ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Дальше: Уровень 5 ВТОРЖЕНИЕ ИЗНУТРИ

Уровень 4 СТРЕЛЬБА ПО БЕГУЩЕЙ МИШЕНИ

* * *

* * *

* * *

* * *

Уровень 4
СТРЕЛЬБА ПО БЕГУЩЕЙ МИШЕНИ