Назад: Уровень 4 СТРЕЛЬБА ПО БЕГУЩЕЙ МИШЕНИ

Уровень 5
ВТОРЖЕНИЕ ИЗНУТРИ

Снова я был в Дакаре, и опять передо мной стояла проблема, где взять деньги. Три дня я прятался в порту на старом заброшенном буксире, питался протухшей рыбой, которую находил под паёлами рыбацких баркасов, зарос неимоверной щетиной, смывал соленый пот не менее соленой океанской водой и все думал и думал, как мне уехать из Африки в цивилизованный мир.

И еще у меня ужасно болело плечо. Как мог я его перебинтовывал, воруя по ночам простыни, которые негритянки вывешивали сушиться на веревках, натянутых между пальмами. Но все равно рана кровоточила не переставая. Страшнее всего то, что в любой момент могла начаться гангрена…

За эти дни я многое передумал и пришел к решению, что, выбравшись из Дакара, первым делом отправлюсь в Нью-Йорк, где всеми правдами и неправдами добьюсь пересмотра дела. Меня волновал не только (и, как это ни дико звучит, не столько) оправдательный приговор, сколько возможность выступить с заявлением перед широкой аудиторией. Я понимал, что о возможности проникновения человеческого тела в «виртал» молчать больше нельзя. И пусть массовый исход окончательно стал бредом: какой же дурак добровольно сунет голову в пасть голодного хищника? — но не могло это страшное оружие оставаться в руках кучки избранных, о нем должно было знать все человечество. Только тогда появлялся шанс сохранить в мире равновесие, без которого мы рано или поздно скатимся в хаос последней, почти мгновенной войны, когда через «виртал» хлынут войска, и миллиарды людей умрут, не успев даже понять, что случилось.

Дело оставалось за малым — достать деньги. Перебрав все возможные варианты, я осознал, что остается только одна возможность их раздобыть…

Ограбить банк.

* * *

Ночь. Тишина. Шаги гулко отдаются под сводами «Bank of Africa». Я крадусь по холлу, включив в шлеме прибор ночного видения и непрестанно крутя головой по сторонам. Где-то должны быть охранники, но я не знаю, где у них дежурка, И еще должны быть телекамеры. Но они не смогут зафиксировать мое лицо под забралом шлема.

И еще я знал, что ЦРУ теперь обязательно узнает о том, что я остался жив, и будет в шоке, не понимая, как мне удалось выбраться, а специально подготовленному отряду — нет. Но это меня уже не волновало. Я был на грани срыва. Меня трясла лихорадка, и плечо горело огнем, будто к нему прижимали раскаленный докрасна кусок железа.

Шатаясь, я брел вдоль банковских конторок, направляясь в противоположный конец зала к двери, за которой скрывалось хранилище. Я узнал это вчера, заскочив сюда на несколько минут, чтобы сделать рекогносцировку. Потом меня выгнали, невзирая на то, что я белый. Все правильно, сейчас я больше походил на оборванца…

Вот и дверь. Заперто. Так и должно быть. Я нырнул в «виртал», сделал несколько шагов и вернулся в реальность. Уже за дверью.

Теперь передо мной был коридор, заканчивавшийся стальной решеткой с прутьями толщиной в человеческую руку. За решеткой угадывался сейф с круглой, как у канализационного люка, крышкой. Я подошел к очередному препятствию и опять проделал фокус с прыжками туда и обратно.

На этот раз я оказался перед сейфом и разглядывал его механизм. Разумеется, при всем желании я не мог открыть эту тяжеленную дверцу. Я же Не медвежатник! Но зато я запасся хорошенькой бомбочкой, вытащив ее на свет божий из стратегической игры «Красная угроза».

Включив часовой механизм, я засек время, опять прыгнул в виртуальную реальность, подождал немного и вышел обратно.

Вовсю орали сирены, оглашая своими воплями здание банка. Я достал из кармана целлофановый пакет и принялся набивать его американскими долларами, хранившимися в сейфе отдельно.

А потом, когда даже сквозь шум сирен уже слышен был топот ног, я ушел. Прыгнул в телефонную сеть, а оттуда, специально протопав по кабелю километра полтора, выбрался в зал выбора игровых программ. Там я присел в одно из кресел, стараясь отдышаться. В глазах крутились огненные шары, грудь тяжело вздымалась, пытаясь засосать в легкие побольше воздуха.

— Все-таки ты сделал это, — говорил я сам себе. — Йо-хо-хо! Правда, теперь на тебе висит еще одно преступление. Но как говорится, одним больше, одним меньше…

Преступник поневоле. И посмеялся бы, да слезы мешают.

Я развернул пакет и, не обращая внимания на редких бездельников, которые даже ночами бродят по виртуальным мирам, принялся пересчитывать деньги. Выходило, что я спер сорок шесть тысяч семьсот два бакса. Что ж, неплохо для начинающего грабителя банков. Совсем неплохо.

Лондон встретил меня промозглой погодой с сильным ветром и дождем. Я спустился по трапу самолета и направился к зданию аэровокзала. На мне был длинный темный плащ и шляпа, надвинутая до самых бровей. В руке я сжимал спортивную сумку, где покоились шлем и фрезер с последним зарядом. Деньги давно ожидали меня в одном неприметном, но надежном банке. Ах да! Я еще потратил триста долларов, заплатив врачу за оказанные услуги. Плечо теперь почти не болело, хотя я старался нагружать его поменьше. Первая, так сказать, кровавая жертва «вирталу».

Но все равно настроение у меня было прекрасное. Я ведь прилетел к Сюзан!

Почему я не отправился в Нью-Йорк, как собирался это сделать раньше? Все просто — хотел немного передохнуть перед главным сражением своей жизни. Я ведь не заводная игрушка.

А где я мог отдохнуть лучше, как не у милой и доброй Сюзи?..

Вот и таможенный пост. Улыбчивый молодой человек в форменной фуражке и накрахмаленном воротничке подождал, когда я поставлю сумку на конвейер, и заглянул в свой «телевизор».

— А это что? — спросил он, кивая на экран. Я подошел ближе и уточнил:

— Что именно?

— Эта штуковина.

— А-а, — протянул я. — Это фрезер. Агрегат для быстрого замораживания..

— Можете показать?

— Пожалуйста.

Я достал фрезер и, оглядевшись по сторонам, увидел початую бутылку «пепси» за стеклом его конторки.

— Можно ваш напиток?

— Зачем?

— Вы же наверняка потребуете, чтобы я продемонстрировал работу прибора.

Молодой человек недоверчиво поглядел на меня, но достал бутылку.

Я установил фрезер на минимальную мощность и направил его на «пепси». Через секунду перед нами стояла запотевшая бутылка, исходящая дымком испарений.

— Вот здорово, — пробормотал таможенник. — Это опытный образец?

«Нет, это я опытный», — подумал я, но вслух произнес:

— Что вы! В любом магазине бытовых приборов продается.

— Да? — удивился таможенник, ставя печать на бланке. — Что-то я раньше не обращал внимания на такую вещицу. Как вы говорите, она называется?

— Фрезер, — ответил я без тени смущения, уже давно поняв, что таможенник — не юзер и компьютерными играми не интересуется, иначе так просто он бы меня не отпустил.

Опять повезло. Что ж, в жизни случаются и светлые полосы…

Я взял такси, назвал нужный адрес и, мурлыча веселенькую песенку, принялся разглядывать суетность лондонских улиц. Впрочем, это занятие мне вскоре прискучило, и я, откинувшись на спинку сиденья, задумался.

«Почему во мне такая радость от предвкушения встречи с Сюзан? Сердце так и поет, и хочется кричать на таксиста, потому что он ведет свою колымагу, как черепаший наездник, разве что не спит за рулем. Но и подгонять я его не хочу… Что, если Сюзи давно забыла про меня, я ведь ни разу не позвонил ей с тех пор, как мы с Бруно выбрались из той передряги. Как это было давно и… совсем недавно.

Хотя, конечно, я не виноват. Не имел я права звонить, потому что для нее это могло быть опасно. Думаю, на английских АТС отслеживаются звонки из Лэнгли, должны по крайней мере отслеживаться. Но я мог позвонить из Вашингтона, был же там пару раз. Но не позвонил…»

Вот и знакомый дом, возле которого арестовали Бруно, арка, откуда я вел огонь по группе захвата, подъезд, где живет Сюзан. Сердце замерло, когда я, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся на четвертый этаж и нажал на кнопку звонка…

Прошла минута, потом еще две. Я вновь надавил на кнопку. Бесполезно. В этот час она наверняка на работе.

А потом внизу скрипнула входная дверь, и тут же тишину подъезда разорвал женский крик. Сломя голову я бросился вниз и увидел Сюзи, бледную и испуганную. Она стояла, прижавшись к стене, и расширенными от ужаса глазами смотрела на что-то, скрытое от меня лестницей.

— Сюзан! — крикнул я, преодолевая последние ступеньки, но тут же уловил краем глаза какое-то движение-Под лестницей, шипя и щелкая клювом, сидела та самая шипастая тварь с десятком кожаных крыльев, которая напала на меня в туннеле. Нет, понятно, что не та самая, но такая же.

Сказать, что я был потрясен, — это ничего не сказать. Каким образом эта уродина попала в реальность? Не могла же она сама, без всякого оборудования, путешествовать между мирами? Это нонсенс. Чудес на свете не бывает — в этом я был твердо убежден. Впрочем, размышлять было некогда.

Я выхватил из сумки фрезер и выстрелил. Потом повернулся к Сюзи и пробормотал:

— Ну-ну, девочка, успокойся. Теперь эта пакость никому не страшна.

Сюзан бросилась ко мне, обхватила руками, прижалась изо всех сил.

— Ты… Ты, — шептали ее губы, — вернулся! Я так ждала — тебя…

— Ну, успокойся, милая, успокойся.

Я гладил ее волосы, а сам все думал о чудище, ледяной горкой застывшем у меня за спиной.

Неужели не только люди могут ходить в ВР, но и виртуальность способна просочиться в нашу жизнь? Нет, это бред, это невозможно просто физически. Значит, где-то есть открытый канал, который не контролируется? Стоп, что это я такое измыслил? Существует только два способа проникновения физических тел в «виртал»: с помощью шлема и «саркофага», оборудованного биоэнергетическим преобразователем. Или я не во всем осведомлен? А с чего это я решил, что знаю все? Как раз наоборот, я уже ни черта не знаю! Разве только то, что опять стал свидетелем чего-то невероятного, события, осмыслить которое до конца мне еще только предстоит…

Я обнял Сюзан свободной рукой, и мы начали подниматься по лестнице. Уже на третьем этаже я вспомнил, что забыл сделать нечто важное, попросил Сюзи подождать секундочку, сбежал вниз и каблуком разбил ужасную статую.

Чтоб ей пусто было.

Когда я проснулся, уже смеркалось. Сюзан тихо посапывала рядом, устроив из моей руки подушку. Я осторожно высвободился и, обмотавшись простыней, прошлепал на кухню. Покурить. А заодно и подумать.

У меня не было никаких сомнений, что замороженная мною шипастая гадость была точной копией той, в туннеле. Да и на виртуальной «мусорной куче» я видел нечто подобное. Куда же выбрасывал меня компьютер оба раза? Может, это была вовсе не виртуальность? Но что тогда? Параллельный мир? Или нет, не так — виртуальный параллельный мир, созданный иной цивилизацией…

Я усмехнулся. Бред, конечно, полный. А ответ, хочешь — не хочешь, надо найти. Я подсознательно чувствовал, что от него зависит очень многое.

Вернувшись в комнату, я включил компьютер и забрался в сайт хакеров, чтобы найти там страничку новостей.

Так и есть — хакеры гудели об участившихся сбоях систем, о какой-то пакости, пробивающейся иногда в программы, даже защищенные секретными кодами. В общем, взволнованы они были не на шутку. Там же я отыскал адрес их чата или, проще говоря, «комнаты для болтовни», которая была подсоединена в Internet Relay Chat, и теперь мог беседовать практически со всем миром при помощи программы-клиента, имеющей прямой выход на целую цепочку серверов.

Но сперва у меня затребовали E-mail, реальное имя, прозвище и адрес. Над прозвищем я долго ломал себе голову, потому что в Интернет-чате могут находиться одновременно до ста тысяч человек, но при этом нельзя, чтобы кличка повторялась, иначе сообщения будут приходить не на мой компьютер. Да и не только в этом было дело. Кличка становилась моим лицом здесь, и именно по ней в первый момент будут судить обо мне диалоггеры, так как ничего другого о моей личности знать не будут.

Я сидел возле компьютера с зависшими над клавиатурой пальцами минуты три, пока наконец не отпечатал: «Растерявшийся».

Кажется, этим словом я передал свое состояние.

Что же касается реального имени и адреса, то я дал координаты Сюзан. Впрочем, эти сведения шли только в компанию, обслуживающую сервер, через который я вышел в чат.

Через секунду я наконец получил выход на хакерский канал и быстро отбарабанил на клавиатуре:

— Привет.

Мне тут же ответили:

— Добро пожаловать, Растерявшийся. Проблемы?

— Масса.

— Новичок?

— В сети — да. Но не чайник.

— Понятно. Выкладывай.

— Сложно.

— А ты не психуй.

— Прочитал новости на вашем сайте. Те же проблемы.

— Интересно?

— Видел в «виртале» что-то необычное. Не могу понять.

— Интересно.

— Это вроде мусорной свалки. Горы требухи, метаморфозы, странные твари и призраки в человеческой оболочке.

— Мало информации.

— Один из призраков пристал ко мне, чтобы я передал сообщение его создателю.

— О чем сообщение?

— Чтобы его допрограммировали.

— Интересно. Дай подумать.

— Эй, Растерявшийся, — влез в паузу еще один диалоггер, — от одного малого лет десять назад я слышал, что он набрел в «виртале» на что-то подобное. Теперь это легенда, так как с таким никто больше не сталкивался, но если ты говоришь, то чем черт не шутит…

— Но какие-то идеи по этому поводу у вас были?

— Они и сейчас есть.

— И?..

— Это что-то вроде байки, — появился третий участник чата, — якобы где-то в виртуальности существует место, куда Интернет и другие сети автоматически скидывают весь свой мусор: раскатанные вирусы, обломки программ или файлов, устаревшие версии продуктов и игрушек, временные и кэшируемые файлы и прочую шелуху. То есть это своего рода огромная сетевая «корзина», с единственной разницей, что ее никто и никогда не очищает. А мусора, сам понимаешь, год от года добавляется все больше.

— Интересная версия, — отпечатал я на клавиатуре. — А что тогда представляют собой те монстры, которых я видел в «виртале»?

— Похоже, это и есть вирусы.

— Сегодня я столкнулся с таким монстром в реале.

— Что!

— Что?

— Что?!

— Что…

— Что? Да ты с ума сошел!

— Эй, без оскорблений, а то забаню доступ на канал, не достучишься.

— Молчу, «ОП», молчу, наш великий маг-оператор!

— Слушай, парень, а как ты попал на свалку?

— Не знаю, — соврал я, потому что не мог им все объяснить, пока не мог, просто не был готов к этому. — Одно могу сказать: с подобными тварями я сталкивался уже трижды.

— И не только ты. Я совсем недавно видел заметку в одной электронной газете. Сейчас поищу. Ага, вот она. Печатаю дословно:

«США. Штат Огайо. Двое фермеров утверждают, что на дороге, ведущей из форта „Виктория“, нашли останки какого-то животного явно внеземного происхождения. По их описаниям, тварь имела множество полых щупалец, длинные клыки и около десятка глаз…»

«Это не животное, — с тоской подумал я, — это совсем не животное. Но что же получается? Имеется обратная связь с „вирталом“? Нет, не могу в это поверить. Это же бред… Хотя, — у меня даже сердце замерло от нахлынувшей догадки, — при чем здесь обратная связь? Это эксперименты. Военные вытягивают из виртуальности все, что под руку попадется, и исследуют на предмет целесообразности применения в реальных условиях. Но случаются накладки, и какой-нибудь из этих тварей удается вырваться на свободу».

Я даже повеселел от этих мыслей и, глянув на экран, увидел быстро набираемую кем-то фразу:

— Киска, хорош газетные «утки» цитировать. Лучше послушаем, что Растерявшийся говорит. Меня больше интересует, где он в третий раз видел этих монстров.

«А вот этого, братцы, я вам не скажу», — подумал я и дал команду на выход из чата.

Представляю, какой шквал негодования я там вызвал! Как бы меня не «кикнули» из этой компании вообще, закрыв доступ на канал. Хотя вряд ли. Они будут днями и ночами дежурить на чате в надежде, что я снова объявлюсь. Может быть, когда-нибудь так и сделаю. Но не в ближайшие дни. Ибо, прежде чем лезть в бой, мне нужно как-то обустроить Сюзан. Да и отдохнуть…

Я и не услышал, как сзади подкралась Сюзи, закрыла ладошками глаза, а затем тоненько и протяжно муркнула в ухо, словно шаловливый котенок.

Почему порой так случается — только подумаешь о человеке, а он уже перед тобой? Телепатия или телекинез? Или, как говорят в России: «Легки дураки на помине». Впрочем, Сюзи я в эту категорию не зачислял.

— Выспалась? — спросил я.

—Угу.

— Выпить хочешь?

— Угу.

— А перекусить?

— Угу.

— Ну как тут совушку мою не уважить? Собирайся — в ресторан пойдем.

— Ура!

* * *

Мы сидели в китайском ресторанчике и орудовали палочками. Сюзи делала это так неуклюже, что я ухахатывался.

Она тоже смеялась, весело и беззаботно, а я никак не мог придумать, как ей по-настоящему угодить. Потом вдруг взял и выпалил:

— А не прокатиться ли нам в Париж, погулять там пару деньков, развеяться?

В ее глазах застыли испуг и радость. Испуг — от того, что она не могла понять, разыгрываю я ее или нет. Но, увидев серьезное мое лицо, Сюзи просияла.

— Господи! Как я хочу во Францию. Ты даже себе не представляешь, как мечтала я об этом все эти годы.

— Ну так мы выполним ваши заветные желания, — выпятив грудь, сказал я. — Мы ведь — великий маг и чародей Эндрю ибн Али Хопкинс…

А потом мы не спеша шли по ночным улицам Лондона, и Сюзи рассказывала мне о Франции, той Франции, которую она знала по детским своим воспоминаниям. И теперь я тоже мечтал попасть туда, где на холме Монмартр ослепительно сверкает под лучами солнца белоснежная церковь Сакре-Кер, и в тени каштанов продают свои шедевры художники, где зеленым островом в асфальтовом море Парижа застыло Марсово поле, где устремилось ввысь своими башенками древнее здание Консьержери, где собор Парижской Богоматери поражает прохожих готической холодностью, где… где… где…

Я уже любил этот город, хотя ни разу не бывал в нем, и у меня даже мелькнула шальная мысль, а не переехать ли нам с Сюзан жить в Париж? Я долго обдумывал эту идею и, когда мы вошли в подъезд, изложил ее Сюзи.

— Хорошо-хорошо, — как-то нервно ответила она, но я решил, что голос у нее срывается от счастья.

А потом мы зашли в квартиру, и я увидел сидящего в кресле Бена Берримора.

Я не сразу узнал шефа британской контрразведки, и лишь когда за моей спиной возникли два здоровяка с топорщившимися из-под пиджаков кобурами, понял, почему лицо этого усатого толстяка показалось мне знакомым.

Дергаться я не стал, справедливо полагая, что смысла в этом нет. Уложат, как тряпичную куклу, на пол да еще наручники нацепят. Успею их еще поносить, куда спешить? Я лишь покосился на Сюзан, присевшую на край тумбочки для телефона и потупившую взгляд. Эх, знать бы, где упадешь, тюфяков натаскал бы!

— Проходите, — сказал Берримор. — Присаживайтесь. Поговорим, обсудим дела ваши, а может быть, и наши. Да не стесняйтесь вы так, словно стриптизерша, в первый раз вышедшая на подиум.

— Хорошо, не буду, — согласился я, усаживаясь на стул.

— Сюзи, сварила б ты нам кофейку, что ли, — попросил Берримор.

— Перебьетесь, — зло ответила Сюзан.

— Ай-ай-ай, — хихикнул Берримор. — Молодая леди злится… Нельзя обижаться на сослуживцев.

— В гробу я видела таких коллег, — пробурчала Сюзи достаточно громко, чтобы мы ее услышали.

Я повернулся к ней и сказал:

— Слушай! Влезла в дерьмо, так не старайся казаться чистенькой.

— Дурак, — прошептала Сюзан, размазывая тушь по щекам. — Ты уехал, а они через неделю вычислили, что это я тебя прятала. Знаешь, как было страшно…

Я покосился на Берримора.

— Запугали, значит, девчонку? Рыцари!

Шеф МИ-5 молча развел руками: дескать, такая у нас работа…

— Ладно, черт с вами. Что от меня-то нужно? — спросил я.

— А как вы думаете?

— Хотите перевербовать? Зря стараетесь. Я уже не служу в ЦРУ.

— Это мы знаем, как и то, что вас ищут по всему миру.

— И что меня хотят убить, тоже знаете?

— Хотели, дорогой мой, хотели.

— Не понял?

— Теперь ваши шефы просто жаждут увидеть вас воочию и побеседовать. Вроде того, как мы с вами это делаем сейчас.

Я с удивлением посмотрел на контрразведчика:

— И что же так кардинально изменило планы ЦРУ?

— А вот это мы и хотим от вас услышать.

— Увы. — Я развел руками. — Вы мне сообщили великолепную новость, если, конечно, вас не дезинформировали, но поверьте, я, так же как и вы, хотел бы знать, что произошло за последние двое суток и что смогло отменить решение о моей ликвидации.

— Хоть какие-то версии?

— Нет.

— Жаль, — сказал Берримор. — Тогда собирайтесь. Поедем в контору.

— Но зачем я вам?

— Как зачем? — удивился моей наивности Берримор. — Нам ведь все интересно знать, может быть, что-нибудь о своей жизни и поведаете.

— Сомневаюсь, — буркнул я. — Мне-то с этого какой навар?

— Кто знает? — туманно отозвался Берримор. — О шлеме своем тоже ничего не хотите рассказать?

— Уже сунули туда нос? — сокрушенно поинтересовался я. — А если бы там была, к примеру, бомба?

— Была, — столь же сокрушенно вздохнул контрразведчик. — Ее-то мы отключили…

— И вся начинка выгорела, — закончил я за него. — Ай-ай-ай! Ну ничего, хороший шлем, вместо мотоциклетного можно использовать.

Берримор долго смотрел на меня, потом расстегнул портфель и достал из него фрезер.

— Что это? — поинтересовался он. Я пожал плечами.

— Игрушка. Купил где-то по случаю, у продавца сдачи не было.

— И как же она действовала? — полюбопытствовал контрразведчик.

— Никак, — пояснил я. — Игрушки вообще-то предназначены для развлечений.

— Трудный вы, Хопкинс, человек, — подвел итог разговору Берримор. — И развлекаться любите. То с мечом, то с лазером, то с этой штуковиной. Ладно, поехали.

Передо мной сидел какой-то юнец и сверлил меня взглядом.

— Спать! — причитал он. — Спать!

«Вот глупые, — подумал я, — дали бы мне коечку хорошую да вырубили свет, и не понадобилось бы никаких гипнотизеров».

— Спать! — нудно твердил паренек, будто других слов и не знал.ч

Берримор сидел в полумраке за спиной гипнотизера и, закинув ногу на ногу, чадил сигарой. Мерзавец он, однако, я ведь тоже курить хочу. До изнеможения.

— Спать!

Да отвяжись ты, молокосос! Меня сам великий Дэвид Копперфилд загипнотизировать не смог. Правда, в зале нас было человек пятьсот. Ну а какая, собственно, разница?

— Спать!

А может, действительно поспать? Пусть в мозгах моих покопаются. Не жалко. Там ведь и секретов больших нет. Для разведчиков, разумеется. У них ведь наверняка свой «виртал» есть, и с проникновением живых объектов туда дела обстоят не хуже нашего.

Я сладко зевнул и приметил, как радостно заерзал в кресле Берримор. А вот дудки тебе, болт железный с кетчупом.

И только я начал сопротивляться этому монотонному воплю «Спать!», как почувствовал, что веки мои превратились в два магнита с разноименными полюсами.

Через минуту я уже дрых, как беззаботный ребенок. И снилось мне, будто я скачу по «вирталу» на огненном жеребце, а за мной следует пешим ходом могучее войско, состоящее из двух сотен гоблинов, дюжины стальных големов, шестидесяти одного воина-гнома и десятка циклопов. И еще высоко-высоко в облаках парят мои восемь черных драконов — самых сильных существ в «Героях XXXII».

Мы идем осаждать крепость, охраняемую зеленокожим и красноглазым магом Талоном. Мне позарез нужна эта крепость, без нее на северных островах не закрепиться.

Настроение отличное. Я и сам теперь стал магом, у меня уровень знаний — 10, сила магии — 12, умение атаки — 8 и защиты — 7. И еще у меня в заплечном мешке куча артефактов, за обладание которыми пришлось биться с целыми ордами сторожевых монстров.

Мой родной город далеко, но я успел вырыть вокруг него ров, установить сторожевые башни, а главное — создать все пять гильдий магов. Они меня и научили целой куче боевых и информационных заклятий, самое сильное из которых — дубляж. Хм… почти как у Маргарет… Какой Маргарет? О чем это я? Небось злые колдуны хотят лишить меня разума при помощи своих чар. Но я мудрец-эксперт, мою защиту колдовскими штучками так просто не пробьешь.

Вот и лес. Смешанный, но преимущественно лиственный. Дубы, акации, клены. Посреди утоптанной копытами лошадей просеки стоит сундук.

«Ага! — радуюсь я. — Значит, здесь мои враги еще не побывали».

Открываю сундук. Внутри — 2000 золотых и звездочка Мастерства, дающая мне 1500 очков. Надо выбирать или то, Или это. Таковы правила игры. Я, конечно же, протягиваю руку за звездочкой, прекрасно зная, что в придачу к ней дается какое-нибудь из умений, которое может существенно облегчить мне жизнь.

Так и есть. Получив базовый «глаз орла», возношу хвалы Великому Архимагу. Теперь я могу, победив врага, выучить одно из его заклинаний первого или второго уровня.

— Пригодится, — хмыкаю я, забираясь обратно в седло, и отдаю команду своей армии: — Вперед, мои преданные соратники! Замок коварного Талона уже близок, сотрем его каменные стены в порошок. А после славной победы будет славный пир!

— Ура! — рявкнули сотни глоток. — Слава великому сэру Хопкинсу!

И войско тронулось с места: заскрипели телеги, задрожала земля под ногами стальных големов, напряглись вены на лбах гоблинов, волокущих за собою гигантскую катапульту.

— Хопкинс, что вы видели в «виртале»?

Оглядываюсь назад, не понимая, кто задал мне этот вопрос. За крупом моей лошади топают циклопы, хмурые и безучастные ко всему. Это не они, это Талон пытается влезть в мои мысли. Но он не знает, насколько я теперь силен!

Послав ответный мыслеимпульс, я приказываю магу повеситься на первом же суку. Если я смогу осилить его защитную магию, то крепость будет защищать лишь капитан гвардейцев. А сила магии у него — 1 и знаний не больше. Ну, пошлет он на меня разок шаровую молнию да на один из отрядов нагонит вялости, а дальше уж придется ему рубиться по-настоящему, без всяких колдовских штучек-дрючек.

Я же могу выждать, покуда катапульта разрушит стены, отправив при этом добрую половину войска Талона на тот свет при помощи боевых заклинаний. Своих ратоборцев надо щадить — за них плачены большие деньги. Ведь добровольно в армию идут единицы, да и то мелочь всякая вроде хоббитов да эльфов.

Лесок невелик, уже кончается, и сквозь просветы деревьев виден замок, застывший на вершине пологого холма. И еще клубится пыль на дороге — вражеское войско летит нам навстречу.

Проклятый Талон решил уберечь свой замок от разрушения и вышел в поле сразиться. Жаль, что он не повесился. Видать, тоже успел силу магии поднакопить. Ну ничего, к лютой сече я всегда готов. Не зря столько миль оттопал, за тем и войско сюда вел.

Но что это? Великий Архимаг! Войска у Талона состоят лишь из отборных монстров, самых дорогих и самых сильных. Я вижу среди них мечущих молнии черных титанов, у которых сила атаки и сила обороны — 15 очков; паладинов, нагоняющих страх своими длинными и острыми мечами; сверкающих огненными перьями фениксов, быстрых и мощных в бою; одноглазых циклопов, прожигающих врагов насквозь своими глазами… У Талона их гораздо больше, чем у меня! Но хуже всего, что этот проклятый маг имеет невиданную силу — целых тридцать черных драконов, готовых повиноваться малейшему движению своего владыки…

И армия моя занервничала, а значит, тут же упало количество очков удачи. А если в войске слабая мораль, то какое оно, к черту, войско — в руках нет силы даже меч поднять.

Но я и сам вижу, что мне с Талоном не совладать. У меня всего три выхода: биться, пока голову не сложу, сдаться в плен, тогда при мне останутся все артефакты, очки магии и мои верные бойцы, зато придется платить огромную контрибуцию, и третий вариант — бежать с поля боя. Тут я останусь при своих деньгах, но армии лишусь подчистую. А ведь я столько средств в нее вгрохал…

Нет, я не сдамся! Никогда еще великие рыцари Хопкинсы не бежали с поля брани. Вперед, мои верные войска, пусть ваша кровь прославит вас в веках во имя Великого Архимага NEW WORLD COMPUTINGa.

— Очнитесь, Хопкинс!

Кто это опять со мной говорит? Не пойму. Если выживу, обращусь к лекарю, пусть пороется в моих мозгах. Иначе не устоять мне против заклинаний проклятия…

Вижу, взмыли вверх Галоновы драконы. Они летят в самую гущу моих войск и одним ударом сжигают всех гоблинов. Будь они прокляты, эти крылатые бестии!

Бросаю в бой последние свежие силы, зная, что обрекаю их на верную гибель. Но ничего, мое дело не пропадет зря. Я все-таки ослаблю мощь Талона, и рано или поздно найдется смельчак, который бросит ему вызов. И может быть, тогда ненавистный враг будет наконец повержен?

Воины-гномы бьют по фениксам, уничтожают пять птиц и гибнут все до единого. Но смерть их напрасна. У Талона есть заклятие оживления, и фениксы восстают из пепла.

От моей когда-то могучей армии остается всего три дракона. Нужно нанести последний удар — удар мести! Но, увы, драконы в панике, у них даже нет сил, чтобы взлететь. Зато титаны бьют огненными молниями во всю свою мочь.

Вот и все, Талон ухмыляясь скачет ко мне, снимая на ходу металлическую перчатку. Я, не опуская глаз, смотрю на него в ожидании удара клинком.

Но нет, эта мерзкая тварь желает меня обесчестить! Он дает мне пощечину. И еще раз, и еще. Из глаз текут слезы, и я непроизвольно зажмуриваюсь.

— Да придите же наконец в себя, Хопкинс!

Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Берримора. Он со всей силы мутузил меня ладонью по лицу, продолжая неистово орать:

— Очнетесь вы или нет?!

— Уже… — застонал я. — И прекратите меня избивать. Я ведь могу ответить.

Берримор попятился назад и рухнул на стул, где еще недавно сидел гипнотизер.

— Фу, — выдохнул он, вытаскивая из кармана носовой платок и вытирая им пот со лба. — Ну и устроили вы нам концерт…

— Я?

— А то кто же? Вы что, обладаете гипнозом?

— Не замечал этого.

— Представляете, посреди сеанса Симпсон встает и идет в туалет. Нет его три минуты, нет пять. Вы дрыхнете, а я начинаю нервничать. Посылаю охранника, тот тоже куда-то пропадает. Потом слышу, какая-то возня в коридоре. Выглядываю, а там санитары укладывают Симпсона на носилки. Оказывается, парень ни с того ни с сего решил повеситься.

Глаза мои, конечно, полезли на лоб. А губы прошептали:

— Не может быть!

— Вы лучше у Симпсона спросите, может или не может…

— А где он?

— В реанимации, где же еще?

«Так-так-так, — подумал я. — Это что же получается? Выходит, мой мыслеимпульс все же достиг цели? И вместо того чтобы вздернулся на суку нарисованный маг Талон, руки на себя решил наложить гипнотизер… Нет, бред какой-то необъяснимый. Никогда не обладал я способностями к гипнозу, откуда же они взялись? А ведь поперся Симпсон в туалет на подтяжках своих вешаться. Отчего бы ему так приспичило?»

— Может, все-таки скажете, о чем ЦРУ хочет с вами поговорить? — донесся до меня голос Берримора.

Я пожал плечами.

— Повторяю: не имею ни малейшего понятия.

— Ну ладно, — сказал шеф МИ-5. — Черт с вами. Но Учтите, еще раз появитесь в Англии, головы вам не сносить. Эй, дежурный, приведи сюда парня из ЦРУ.

Я повернулся к дверям, ожидая кого угодно, но увидел Уильяма Мактерри, о котором, признаться, за всей этой суетой забыл вовсе.

— Ну вот, — входя в кабинет, сказал он. — Скоро меня окончательно припишут к твоей особе, чтобы я время от времени доставлял твои бренные останки в Лэнгли. Признаться ты первый, кого мне дважды пришлось вытаскивать из довольно дерьмовых местечек.

Берримор фыркнул, но промолчал.

Я, улыбаясь, поднялся из кресла и протянул Вилли руку. Мы обменялись крепким рукопожатием, и Мактерри покосился на насупившегося Берримора.

— Теперь мы можем покинуть ваше заведение?

Почти незаметный кивок головы, и мы выметаемся из комнаты, а затем и из самого здания британской контрразведки, садимся в машину, и Мактерри приказывает шоферу ехать в аэропорт.

Признаться, я был чертовски рад снова встретить этого добродушного коротышку, непонятно как оказавшегося сотрудником ЦРУ. Ему больше подошло бы сидеть в какой-нибудь солидной конторе и перекладывать с места на место толстенные бухгалтерские счета.

— Чего ради Стрэдфорд сменил гнев на милость? — не выдержав, спросил я.

— Узнаешь все на месте, — ответил Мактерри, протягивая мне свернутую в трубочку газету.

Это оказался позавчерашний выпуск «Вашингтон пост», и на первой же полосе я увидел фотографию, которая заставила меня вздрогнуть.

Пожилая женщина отбивалась зонтиком от какой-то кошмарной твари. Объяснять, что это за тварь, нужды не было. Я на них предостаточно насмотрелся в «виртале».

— Та-ак, — протянул я, — три случая — это уже закономерность.

— Если бы три, — вздохнул Уильям. — Гораздо больше.

— И в конторе не могут понять, что происходит?

— Точно. А тут еще ты влез в хакерский чат со своей историей.

— И среди хакеров есть агенты ЦРУ? — ошалело уставился я на Мактерри.

— Где их только нет…

— Но как они поняли, что в чат зашел именно я?

— Вот этого я не знаю.

«Впрочем, это как раз просто, — подумал я. — Разыскали компанию, обслуживающую сервер, через который я вышел в чат. Разыскали, еще не зная, что эта ниточка приведет прямо ко мне. А потом, узнав адрес, где находится компьютер Сю-зан, обнаружили, что координаты эти идентичны тем, которые мы с Бруно отметили в своем отчете два месяца назад. Правда, там мы указали лишь улицу и номер дома, где арестовали Филетти, а я отстреливался от группы захвата, но этого оказалось достаточно».

Да, в ЦРУ не зря едят свой хлеб. А впрочем, чему удивляться? В конторе стоит четыре десятка компьютеров, которые имеют базу данных с узкоспециализированной направленностью. В одном хранится список всех лиц, с которыми хоть когда-то приходилось контактировать оперативникам ЦРУ, в другом — где, когда и при каких обстоятельствах использовалось то или иное оружие, в третьем адреса, ну и так далее.

Получен адрес, тут же его проверяют, выявляя схожесть с уже имеющимися. Вот, пожалуй, и весь ответ, зря я только Вилли теребил.

Едва я явился в Лэнгли, меня тут же вызвали к Стрэдфорду. В кабинете он был не один. В углу сидел подтянутый, с легкой сединой в густой шевелюре полковник воздушно-десантных сил США.

Шеф хмуро смотрел на меня, сидя в своем любимом кресле. Я же стоял посреди кабинета и с неменьшей неприязнью испепелял его взглядом.

— Значит, так, — заговорил Стрэдфорд. — У меня на вас теперь зуб. Такой большой, что вам и не снилось.

Он показал размер пресловутого «зуба», раздвинув ладони. Увиденное впечатляло. Таких клыков не было и у знаменитых саблезубых тигров. А шеф продолжал свой монолог:

— Если бы не чрезвычайные обстоятельства, не знаю — встретились бы мы с вами когда-нибудь или нет.

«Встретились бы, — зло подумал я. — На том свете бы тебя разыскал и зубами глотку перегрыз».

— Но о наших делах потом, — неожиданно сменил пластинку Стрэдфорд. — Сейчас с вами хочет побеседовать полковник Блэкмор.

«Знакомое имя, — подумал я. — Ах да! Это же тот самый тип, который приказал бедняге Стиву и его друзьям пустить меня в расход. Вот сволочь!»

Я покосился на полковника и заметил, что лицо его как-то странно исказилось. С чего бы это? Схлопотал по шее за то, что его подчиненные не выполнили приказ? Поделом. У, рожа! Признаться, мне показалось, что Блэкмор ненавидит мою скромную персону всеми фибрами души — таким откровенным взглядом он смерил меня с головы до ног.

— Это и есть Хопкинс? — уточнил полковник, обращаясь к Стрэдфорду с таким видом, будто меня в кабинете не было или же речь шла о неодушевленном предмете, который сам не мог подтвердить, что именно он и есть тот самый глубоко презираемый Эндрю Хопкинс.

— Он, — подтвердил шеф, также не обращая на меня внимания.

И я решил вести себя адекватно.

— Что вы сказали, сэр? — спросил я у Стрэдфорда.

— С вами хочет побеседовать полковник Блэкмор, — терпеливо повторил шеф.

— А где он? — удивленно крутя головой, спросил я.

— Перед вами, — хмыкнул Стрэдфорд.

— Вы имеете в виду этого лейтенантика, нацепившего полковничьи погоны?

— Вы забываетесь! — рявкнул полковник.

— А вы? — ответил я, пристально глядя ему в глаза.

— Ладно, — сбавил он обороты. — Хватит паясничать. Меня интересует, что произошло с командой «Летучих мышей» в «виртале»?

— Летучих мышей? Это такие маленькие, серенькие, с кожаными крылышками?

— Прекратите, Хопкинс, — устало сказал полковник. — Неужели вы не понимаете, что мне очень важно узнать, как погибли мои люди. — И, немного помолчав, добавил: — Хотя бы для того, чтобы это не повторилось…

— Ладно. — Неожиданно мне надоело валять дурака. — Как вам угодно, сэр. Ваших спецназовцев перебили хаанские воины.

— Кто? — не понял полковник.

— Нарисованные монстры из «Вторжения», — пояснил я.

— Что такое «Вторжение»?

— А вы что, не знали, куда посылаете своих людей? Полковник опять смерил меня взглядом, и я уже решил,

что на этот вопрос он отвечать не подумает, но ошибся.

— У нас были ваши виртуальные координаты. Отряд забросили в нужный квадрат.

— Вы находились тогда в игре?! — дрогнувшим голосом спросил Стрэдфорд. — Но каким образом? Мы же полностью свернули локальную сеть, стерли все, что в ней находилось. Я думал, вам удалось улизнуть через виртуальную проекцию кабеля…

— Не угадали! — перебил его я.

— Но это же невозможно!

Стрэдфорд вскочил с кресла и начал нервно ходить по кабинету, о чем-то размышляя вслух.

— Нет, невозможно, — бормотал он. — После стирания мы отключили серверы, обслуживающие сеть. Значит, все игры должны были попросту исчезнуть.

— Но только не эта, — тихо сказал я, потому что мне и самому стало как-то неуютно.

— Нет, вы скажите, — Стрэдфорд посмотрел на меня испуганными глазами, — как может существовать игра, если

отключены механизмы, создающие само виртуальное пространство?

— Есть много, друг Горацио, на свете… — пожал я плечами.

— Можно я тоже задам наконец вопрос? — терпеливо спросил полковник.

— А? Да-да, — рассеянно ответил шеф, продолжая метаться по кабинету.

— Как выглядели эти самые хааны? Я поежился.

— На редкость мерзкие твари. Наверняка программисты, создававшие эту игру, были людьми мрачными, хотя и не лишенными столь же мрачного юмора.

— Меня не интересуют программисты, — отрезал Блэк-мор.

— Жаль, — вздохнул я. — Вдвоем мы начистили бы им физиономии с большей эффективностью. Ну ладно, хааны — это существа, которым и руки, и ноги, и все на свете заменяют белые полые трубки, плюющиеся зеленой слизью. Совсем недавно такую тварь нашли в штате Огайо, о чем вы наверняка осведомлены. Это ведь ваша заслуга? — Поскольку полковник ничего не сказал, я повернулся к Стрэдфорду. — Или наша?

— Вы с ума сошли! — завопил шеф, яростно глядя на меня. — Как нарисованные существа могут убить человека? Как виртуальное создание может попасть в реальный мир? Вас, любезный, надо лечить. Да-да! В сумасшедший дом, в компанию таких же ненормальных!

Полковник же снова внимательно посмотрел на меня.

— Вы уверены в том, о чем рассказали?

— Как и в том, что я сейчас нахожусь в штаб-квартире ЦРУ, — устало ответил я, понимая, что опять ошибся в своих предположениях.

Наконец Блэкмор ушел, а шеф немного успокоился и продолжил разборку со мной.

— О работе в нашем отделе теперь не может быть и речи, — заявил он. — Но мне поручено составить специальную группу из людей, хорошо ориентирующихся в виртуальности. Только не возомните о себе, что вы бог «виртала». Просто вы — единственный человек, который знает, как можно выйти на Зону Сброса или, как вы назвали это место, мусорную свалку.

— Зачем она вам? — не выдержал я.

— Не ваше дело! — Стрэдфорд сердито воззрился на меня. — На эту цель мы обязаны выйти. Любым способом.

Я даже встрепенулся. Ага! Прижали тебе хвост, причем хорошо прижали. Это замечательно, это просто прекрасно, это значит, что я могу выдвинуть и некоторые встречные условия. И я сказал:

— Ну что ж. Я согласен на ваше предложение. Но после выполнения задания вы меня полностью реабилитируете и отпустите на все четыре стороны.

Шеф скривился, будто проглотил килограмм лимонов, но все же, скрипнув зубами, ответил:

— Мы это предусмотрели. Документы на ваше освобождение готовы. Но вы их получите только после того, как будет ликвидирована проблема.

— По рукам, — ухмыльнулся я. — Когда приступим?

— Группа уже готова. Завтра отправляетесь в Дакар.

— Почему туда? — Мой голос дрогнул. Очень уж не хотелось мне снова встречаться с хаанами. Это ж чистое самоубийство!

— У вас есть другие предложения?

— Да. Я ведь действительно не знаю, как попал на свалку. Подозреваю, что это чистая случайность. Но странных существ я видел и в другом месте…

— Где? — заинтересовался Стрэдфорд.

Я пояснил. Шеф пожевал губами, что-то прикинул.

— Хорошо, — согласился он наконец. — Для начала отработаем этот вариант. Считайте, что карт-бланш в ваших руках. Но учтите, эти неограниченные полномочия распространяются только на ваши розыскные действия и не больше. Я кивнул и спросил:

— А кто входит в состав группы?

— Филетти, Смит и мисс Тренси.

— Она теперь курьер? — удивился я.

— Нет, но виртуальность знает по меньшей мере не хуже вас, — подпустил шпильку Стрэдфорд.

— А спецназа не будет? — не остался в долгу я.

— Не смешно. — Шеф растянул губы в злой гримасе. — Впрочем, можете хоть сейчас отправляться в свой родной Стрэнк.

— Ладно, не стоит горячиться, — вздохнул я. — Приз стоит того, чтобы попотеть. Теперь вы, наверное, рады, что не стерли меня вместе с локальной сетью Африканета…

За дверью ждал Бруно, радостно бросившийся мне на шею.

— Жив, чертяка! А я тут с ума сходил, когда за тобой устроили охоту с борзыми. Ну ничего, виртуального курьера голыми руками не возьмешь!

Я тоже был рад встрече с ним. Правда, тут же мелькнула мысль о Маргарет Тревор, свидание с которой мне еще только предстояло. Ну да бог с ней, с этой роковой для меня женщиной, из-за которой я страдаю уже почти год. Пусть ей хорошенько икнется, а я лучше пойду с Бруно в нашу комнатенку и выпью пива, которое этот стервец наверняка припас для такого случая.

Вертолет, разрывая винтами воздух, шел над пляжем. Мы летели к тому месту, где в океан уходит трансатлантический телефонный кабель. Мы — это команда, которую создал Стрэдфорд, плюс один из братьев-близнецов Обермайеров, напросившийся с нами в «виртал». Оказывается, этот теоретик ни разу там не был, потому что «мама не разрешала». Смех и грех!

— Думаете, приятно заниматься виртуальностью, не понюхав ее да пальчиками как следует не пощупав, словно женщину за соски? — орал Абрахам, заглушая вой винтов. — А тут еще подтверждается моя старая гипотеза, что виртуальность может жить сама по себе. Вот и хочу своими глазами посмотреть — прав я был или заблуждался.

— Увидите, — крикнул я, — если, конечно, повезет.

— Ага, как же, — хмыкнул Смит. — Вторую неделю мотаемся взад-вперед, и все без толку.

Что я ему мог сказать? Точку, откуда я попал на корабль, определить не удалось. Где-то у берегов Африки — координаты более чем туманные. По какому кабелю я уходил из Лэнгли, тоже неизвестно. Ребята Стрэдфорда с ног сбились, но вычислить его не смогли. Вот и приходится действовать методом тыка. Пока без каких-либо результатов. Но и оставлять реплику Смита без внимания тоже нельзя: я как-никак формально руковожу поисками. Поэтому создаю на физиономии выражение уверенности и кричу:

— Сегодня нормально нырнем! Куда следует. У меня предчувствие.

— Мы вас за язык не тянули! — орет Обермайер.

И все хохочут. Кроме Кэрол-Маргарет, разумеется. Она мрачна, как и в остальные дни, что мы работаем вместе. Простить, видимо, не может, что я раскрыл ее инкогнито. А мне плевать. У меня из-за нее гораздо больше неприятностей. И еще — я никак не могу определиться, как ее называть. Кто она на самом деле? Приходится изворачиваться, находить какие-то безличностные формы. Наверное, со стороны это выглядит невероятно глупо…

А за стеклом — океан, синий и бескрайний. По нему стрелой летит к горизонту солнечная дорожка, чтобы, ударившись об африканский берег, рассыпаться тучей звездных осколков в пене прибоя. Нет, какие бы миры ни создавали программисты, не сравнить их с реальной матушкой Землей! Разве в виртуальности сирень по-настоящему пахнет сиренью? Бледное подобие и только. Только те, у кого отвердело сердце и жизнь кажется в тягость, могут уйти в виртуальную реальность навсегда…

— Мы на месте, — повернувшись к нам, кричит пилот. — Снижаюсь до предельно допустимой отметки.

Я киваю и натягиваю на голову шлем. Все делают то же самое.

Сегодня мы прыгнем воду и, взявшись за руки, нырнем как можно глубже, чтобы достичь условий, максимально приближенных к тем, что были тогда, когда я попал в тот странный туннель.

Это опасно, я знаю. Но другого выхода нет. И дело даже не в постоянном брюзжании Стрэдфорда. За последнюю неделю зафиксировано тридцать два нападения виртуальных монстров на людей. Хааны, правда, не появлялись, и я уже сомневался, что в Огайо нашли останки именно этого урода. Виртуальных страшилищ мы называем теперь вирусами. Они ведь и на самом деле оказались компьютерными вирусами, только одушевившимися и принявшими донельзя отвратительную форму — «виртал» придал им облик, соответствующий содержанию… Каким образом? Для этого мы и разыскиваем этот чертов туннель. Стрэдфорд уверен, что там найдется ответ на многие вопросы.

Вертолет быстро снижается. Вот он уже завис над водой, взбивая под собой пену, словно миксер. Я гляжу в образовавшуюся воронку и жду приказа.

— Можно! — кричит наконец пилот, и мы один за другим прыгаем в воду.

Хорошо, что сейчас лето. Впрочем, в этих местах вода и зимой теплая и ласковая, как женские руки.

Я проводил глазами уходящий в сторону вертолет и поплыл к Бруно. Остальные тоже гребут к нему. О слаженности действий мы договорились заранее. Наконец все взялись за руки, включили синхронизацию компов, выставили таймеры на десятисекундное ожидание, и я громко скомандовал:

— Глубокий вдох! Ногами больше не болтать. Погружаемся!

Мы резко подняли руки вверх и начали медленно уходить в глубину. Интересно, видит ли вертолетчик наше «синхронное плавание»? Небось глаза у бедолаги на лоб полезли.

Вот и «переход». Наверное, в миллионный раз чувствую, как выворачиваются внутри кишки. Хлоп — и мы уже в «виртале».

Осматриваемся. Обычный кабель — никаких монстров.

— Опять пустышка, — зло фыркает Маргарет-Кэрол, но я ее недовольство игнорирую.

— Попробуем еще раз?

Никто не против, только мисс Тренси-Тревор молчит, как всегда. Плохо, конечно, что нет слаженности в команде. Но выбирать не приходится.

Выныриваем возле самого дна. Но здесь до поверхности недалеко. Вот и воздух. С жадностью наполняем легкие и готовимся к следующему прыжку в «виртал»…

Мы прыгали туда и обратно раз десять. Безрезультатно. Что ж, придется пробовать другой способ проникновения в таинственный туннель. Скорее всего мы с Бруно отправимся в телефонный кабель через виртуальность и где-то на середине пути «выпрыгнем» в океанскую глубину.

Только получится ли что-нибудь из этой затеи? В этом я абсолютно не уверен. А что делать? Идти в таинственную Зону Сброса через корабль хаанов? Благодарю покорно!

Впрочем, тот день запомнился мне отнюдь не бесполезными вылазками в «виртал»…

Обермайер, как я и думал, скис после второго погружения. Хорошо еще, что вертолет, сбрасывавший надувной плот, на котором мы отдыхали между погружениями, оказался неподалеку. По лестнице теоретик-виртуалыцик подняться не смог, и мы потратили немало сил и времени, надевая на него спасательную сбрую. Наконец Обермайер, сопровождаемый нелестными выражениями и с воды, и с воздуха, повис под брюхом вертолета на манер сосиски, привязанной на веревочке, а потом пилоту удалось затянуть его в чрево летательного аппарата. Мы же перешли к погружению парами. Все предыдущие дни я работал с Бруно, но на сей раз Кэрол-Маргарет обнаружила какую-то неисправность в снаряжении, Смит был уже в воде, и Филетти пришлось последовать за ним без промедления. Я остался вдвоем с женщиной, принесшей мне столько бед.

Несколько секунд в воздухе висела напряженная тишина. Наконец мисс Тревор-Тренси брезгливо оттолкнула кусок загустевшей нефти, прибитый волнами к плоту, и негромко произнесла:

— Изумительное свойство загадить все, до чего можно дотянуться…

Эта реплика вполне могла относиться к человечеству в целом (тем более что неподалеку по воде расплывалось большое радужное пятно), но я принял ее на свой счет.

— Вы мне исковеркали жизнь и при этом меня же ненавидите. Не находите, что это выглядит несколько нелогично?

— Что? — Ее глаза встретились с моими. — А… Странный вы человек, Хопкинс. — Она смотрела на меня с каким-то недоумением. — Впрочем, не буду скрывать, было время, когда я испытывала к вам сильнейшую, скажем так, неприязнь. Помнится, однажды даже ее высказала… А потом поняла, что это попросту глупо. Ведь, в сущности, кто вы такой? Обычный представитель homo sapiens, причем далеко не самый плохой. Трепыхаетесь, пытаетесь бороться. Пусть даже с ветряными мельницами… Нет, ненавидеть нужно не вас.

— Кого же?

Она отвела взгляд, наполовину отвернулась, я увидел ее лицо в профиль и в который раз невольно подумал, насколько же совершенной может быть красота… А потом зазвучали слова, задевшие меня и обидевшие. Слишком прозрачен был намек:

История достойная Рабле:

бросались крысы в водяную муть.

И столько было их на корабле,

что он внезапно перестал тонуть.

Вокруг меня мильён крысиных морд,

и в зеркале такой же мизерабль…

Вот хлынем мы однажды через борт —

тогда, глядишь, и выплывет корабль.

* Стихи Евгения Лукина.

— Замечательно! — саркастически хмыкнул я. — Вот только кому нужен корабль без экипажа, абсолютно пустой?

— Ас каких пор крысы зачисляются в экипаж?

— Значит, по-вашему, люди ничем не лучше крыс? Мы всего лишь паразиты, а цивилизацию нашу создал неизвестно кто. Может быть, зеленые человечки, а то и вовсе — мыслящие машины. Именно поэтому происходящее в последнее время вы считаете совершенно нормальным? — возмутился я.

Женщина пожала плечами:

— Не знаю. Мне это абсолютно безразлично. Какая разница, каков будет конец, если человечеству его уже не избежать?

— Даже так? — зло спросил я.

— Знаете, Эндрю, — голос ее был тих и печален, — мне очень часто приходит на ум легенда о том, что скорпион, оказавшийся перед лицом неминуемой гибели, убивает себя ударом собственного жала.

«Дались им эти скорпионы! — раздраженно подумал я. — Бруно придумал компьютерного, Маргарет-Кэрол поминает реальных…»

А женщина продолжала говорить:

— Легкая смерть… А человечество наносит себе ядовитые удары бог знает сколько лет и поколений. Итог предопределен, вопрос в одном: когда все кончится — сегодня или чуть позже…

— И если очередной удар нам нанесут порождения «вир-тала», вас это нисколько не расстроит? Тем более что вы к этому тоже приложили руку!

— Господи! — Она искренне рассмеялась. — Неужели вы думаете, что именно безобидная проделка Маргарет подтолкнула человечество к последней черте? Да оглянитесь же вокруг! Наша цивилизация насквозь прогнила. Мы хапаем все, что природа создавала в течение миллионов лет, а что производим взамен? Одни отбросы…

— Зачастую довольно роскошные, — пробурчал я. Она пристально посмотрела на меня:

— Что ж… В этом вы правы. И я не могу считать себя абсолютно безгрешной. Что делать, Маргарет, создавая нас, избавилась от некоторых черт характера, которые ей мешали. Лоре достался азарт, мне — сибаритство…

— Что же мисс Тревор оставила себе? — не удержался я.

— Талант. Работоспособность. Умение находить выход из безвыходных, казалось бы, ситуаций. Не так уж и мало.

— Но если человечество обречено, какой смысл гениальной Маргарет барахтаться? — съехидничал я. — Да и стоит ли беспокоиться о кучке крыс и производителей отбросов?

— Стоит, Хопкинс. Стоит. Вы это и сами понимаете, не можете только четко сформулировать. Мечетесь между абстрактной заботой обо всем человечестве и любовью к себе, несчастному, пытаетесь сохранить свободу, которой у вас никогда не было…

Несколько пузырей вырвались из воды рядом с плотом. Возвращались Смит и Бруно.

— Вот и все. — Женщина насмешливо посмотрела на меня. — Даже нормально поговорить нам не удается. Хотя… Почему-то я уверена: завтра вы попытаетесь отыграться.

Но на следующий день мы не встретились, да и в «виртал» я так и не попал. И через неделю тоже. Появились дела более важные и серьезные, чем поиск мусорной корзины глобальной компьютерной сети…

Утром меня вызвал шеф. В кабинете у него опять был полковник Блэкмор. Судя по раскрасневшимся физиономиям «высоких договаривающихся сторон», разговор состоялся далеко не мирный. Интересно, что они не поделили? Увы, при моем появлении выяснение отношений закончилось.

Полковник сердито кашлянул, покосился на меня и произнес:

— Значит, договорились. Я возьму у вас этого парня на несколько дней.

— Что? — переспросил шеф, похоже, еще не отошедший от спора.

— Этот парень нужен мне на базе. Через пару дней я его верну.

Стрэдфорд скривился, потом кивнул, но, не удержавшись, все же сказал:

— Часового не забудьте к нему приставить. А то он шустрый. Потом гоняйся за ним опять по всему миру…

— Что вы, шеф! — сотворив ангельское выражение лица, проблеял я. — Как можно? Я же прекрасно помню о подписанном освобождении, которое лежит в вашем столе…

Джип трясло на каменистой дороге, словно это была не лучшая модель «лендровера», а древняя безрессорная телега с деревянными колесами. Иногда мне казалось, что ребра вот-вот влезут в живот, да там и останутся, медленно перевариваясь в желудочном соке.

— Вы что, бетонку не могли здесь проложить? — спросил я у полковника, когда тряхнуло особенно сильно.

Он посмотрел на меня как на круглого идиота. Понятное дело — секретная база Пентагона с подъездной бетонной трассой через всю пустыню! Бред, конечно, полный. Да и общества по охране природы разорались бы наверняка, когда б так испохабили Долину смерти. И без того Пентагону с трудом Удалось добиться пересмотра статуса. Лет восемь назад это место еще считалось заповедником…

— А почему не вертолетом? — не сдавался я.

— Там нет места для посадки.

— Так сделали бы.

Опять тот же долгий, полный презрения взгляд.

Ну и черт с тобой!

Я уставился в окно, разглядывая унылые желтые скалы, опаленные солнцем россыпи камней и жалкие кустики, лишенные какой-либо листвы. В тени, которой здесь нет, плюс тридцать шесть по Цельсию, на нас же вовсю изрыгал охлажденный воздух автомобильный кондиционер. Но все равно в кабине было едва ли градусов на десять меньше, чем за бортом, и мы потели вовсю, тем более что одет я был в грубую камуфляжную форму цвета хаки и высокие десантные ботинки, которые, наверное, уже до краев наполнились влагой.

Бр-р-р! Самому противно.

Сперва мы прилетели на военном транспортнике из Вашингтона в Лас-Вегас, потом нас доставили на вертолете в небольшой городок, расположенный на краю пустыни. Я так и не запомнил, как он назывался. То ли Битти, то ли Батти. Впрочем, какая разница?

Мы тут же пересели в джип и отправились в забытую богом местность, которую во всем мире знают как Долину смерти. Кажется, и я теперь понял, почему ее так называют, — без кондиционера тут и часу не протянешь. Готов побиться об заклад.

Хорошо, что спорить со мной было некому. Я бы проиграл. Это стало ясно, когда впереди показались перекрывавший дорогу шлагбаум, сторожевая будочка без малейших признаков кондишн и изнывающий в ее хилой тени, но вполне живой солдатик.

Он подбежал к джипу и отдал полковнику честь.

— Рядовой Ленокс, сэр. Проезд на базу запрещен.

— Что?! — взревел Блэкмор. — Я командир этой базы! Вы что, рядовой, меня не узнаете?

— Узнаю, сэр. Но мне отдан приказ…

— Кем?!

— Генералом Шваркопфом

Я заметил, как побледнел полковник, как дрогнул его волевой подбородок. Он уже не орал, только тихо спросил у солдата:

— Что случилось, сынок?

— Я не знаю, сэр. Похоже, там идет бой.

Лишь теперь мне стало ясно, что за странные щелкающие звуки доносятся до нас уже добрую четверть часа. Я-то думал, что это тарахтит машина, подбрасываемая на ухабах…

— Проклятие! — дернулся полковник. — Почему мне ничего не сообщили?!

— С вами пытались связаться по каналу экстренной связи. Но нам сказали, что вы уже в пути.

— Почему не связались по рации с машиной?

— Я не знаю, сэр. Но мне запретили пропускать в зону кого бы то ни было.

— Что ты заладил, сынок? Я все понимаю, но ты ведь пропустишь своего командира?

— Никак нет, сэр.

Что-то здесь не клеилось. Но вот что — этого я никак не мог понять. Полковник же был настолько ошарашен, что, по всей видимости, не мог адекватно оценить ситуацию. Он выскочил из машины и принялся опять орать на солдата, я же тихо спросил у водителя:

— У тебя есть оружие?

Тот удивленно оглянулся, вытащил пистолет и… направил его на меня.

Я зажмурил глаза, вспоминая, чем мог так насолить Господу Богу, раз он любыми способами пытается отправить меня к своему воспитанничку в преисподнюю? Хотя я еще раздумываю? Я не верил в тебя, Господи! Вот ты и решил поквитаться за неуважение к твоей небесной персоне…

Голос Блэкмора стих. Я осторожно открыл один глаз, затем второй и увидел сквозь лобовое стекло полковника, поднявшего руки вверх. Рядовой Ленокс втолкнул его в машину и сам забрался на заднее сиденье.

Джип тронулся с места, и я облегченно вздохнул. Наша казнь откладывалась, и мне даже стало интересно, что тут произошло: военный переворот или полковник чем-то не угодил своему начальству и его решили отстранить от дел?

Но оказалось, что я даже представить себе не мог, как далек был от истины…

Надрывно ревя мотором, автомобиль перевалил через холм, и передо мной открылась панорама базы. И все бы, пожалуй, соответствовало общепринятому представлению о секретных военных объектах, если б метрах в десяти над землей не висело… дискообразное НЛО.

В общем-то оно было не очень и дискообразное, во всяком случае, совсем не походило на НЛО, которое мы привыкли видеть на картинках и любительских снимках. Формой эта штука напоминала морского ската — полукруглая носовая часть с квадратными прорезями, над которыми словно брови висели бронированные щитки, и треугольный вытянутый хвост. А еще из нее торчали массивные стволы пушек, направленные в небо…

То, что дисколет не был делом рук человеческих, я понял сразу. Слишком больших размеров он был, да и висел в воздухе просто так, не выбрасывая никаких реактивных струй. Насколько я знаю, наши ученые еще не додумались до приборов, создающих антигравитацию.

Почему-то при виде этой громадины мне показалось, что нечто подобное я уже встречал. Причем не так давно, но вот где — вспомнить не мог, и это злило больше всего.

Краем глаза я увидел отвисшую челюсть Блэкмора и понял, что подобное зрелище и для него в диковинку. Выходило, что, пока он катался за мной в Лэнгли, здесь что-то произошло, причем что-то из ряда вон выходящее — какой там переворот или отстранение от должности!

Злился я и на полковника, который так и не рассказал, для чего тащил меня в эту пустыню через полконтинента. Иначе кто знает, может, и появились бы у меня хоть какие-то идеи касательно происходящего. Но, увы, оставалось лишь разинув рот наблюдать за приближающейся тушей звездного корабля.

«Блэкмор вез меня, чтобы показать нечто такое, что я уже видел в „виртале“. — принялся размышлять я. — Все правильно, это и есть та пентагоновская база, где военными изучается виртуальная реальность. Именно отсюда забросили в ВР „летучих мышей“, из-за гибели которых полковник и отправился в Лэнгли на первую встречу со мной…»

Я попытался вспомнить наш разговор в кабинете Стрэд-форда. Шеф тогда ходил по комнате сам не свой, причитая, что игра не могла существовать при выключенном сервере, полковника же интересовало, как выглядели твари, уничтожившие его людей.

Господи! Уж не затем ли он вез меня сюда, чтобы показать хаана? Живого или мертвого.

Я еще раз более внимательно посмотрел на дисколет и понял, что не ошибся. Именно такой я видел тогда в игре, только пандус у него был разворочен. Значит…

И тут я заметил самих хаанов. Они были вооружены и позли к какому-то приземистому одноэтажному зданию, стоявшему в стороне от остальных. Тут же послышалась звуки стрельбы, и хааны залегли, открыв ответный огонь.

Мысли метались в моей голове, как пичуги, попавшие в сети птицелова, и я пытался ухватить их верткие тельца, открывая для себя все новые, все более пугающие факты.

Похоже, единичными случаями все это уже называть нельзя. Произошел настоящий прорыв виртуальности в реальность. Монстры мусорной корзины и хааны — это только начало. Дальше в реал попрет все, что мы создали ради развлечения бездельников и любителей острых ощущений в домашних условиях. Большинству из нас свойственна патологическая тяга — включить компьютер и затеять кровавую пальбу. Никакой реальной опасности, зато можно выпустить пар, снять, как сейчас говорят, стрессовое состояние. Ведь это так удобно — клац на кнопку, и ты уже супермен, ты уже можешь выместить зло на несуществующих врагах, мысленно представляя реальных недругов, тех, кто портит тебе кровь на работе, или дома, или еще где. Компьютерные игры — это своего рода куклы для битья, которых еще в прошлом веке придумали японцы. Но разве мог кто-то даже на миг допустить, что и куклы могут дать сдачи?

Я вспомнил вопрос, который задала мне Кэрол, когда Смит с Филетти уже подплывали к плоту.

— Скажите, Эндрю, — спросила она, — вы можете назвать мне хоть один виртульный мир, в котором вам хотелось бы жить? Не убивать время, не оттягиваться, а именно жить.

Я не успел ей ответить, да и вопрос показался нелепым, не имеющим отношения к нашему разговору, но вечером того же дня я о нем вспомнил. Долго думал и… не нашел ответа.

Господи, какого страшного джинна мы выпустили из бутылки! Ведь человечество давно уже осознало, что каждое новое техническое открытие прежде всего оборачивается во вред ему самому. Но мы ненасытны. Нам мало виртуальных ощущений. Мы захотели забраться в «виртал» сами, со своим несовершенным телом и гнилыми помыслами. А для чего? Что мы там забыли, в мире, который сами же и создали себе на потеху? Кто может ответить на этот вопрос?

Разумеется, открытие перехода материальных тел в виртуальность сравнимо с чудом или волшебством. Но ведь волшебники не всегда бывают добрыми, а их дела — благостными. Страшнее же всего то, что мир еще не догадывается о грозящей ему катастрофе. Он, как доктор Фауст, пока не подозревает о существовании Мефистофеля, уже вышедшего на поиски душ человеческих…

А пальба на базе все не затихала. Полковник ерзал на сиденье, видимо, переживая за своих людей, пытавшихся еще сопротивляться.

— А вы-то что?! Предатели! Они вас перекупили! — орал он то на водителя, то на Ленокса.

Те молчали, будто не слыша его яростных воплей, и потому я ответил за них:

— Не нервничайте, полковник. Это зомбирование. Хааны могут подчинять людей своей воле при помощи телепатии.

— Откуда вы знаете? — удивленно посмотрел он на меня.

— Вы забыли? Я уже встречался с этими тварями в виртуально…

— Молчать! — рявкнул Ленокс и ударил меня кулаком в лицо.

Из носа хлынула кровь, и я резко запрокинул голову, пытаясь унять кровотечение.

— Три дня назад часовой подстрелил одно из этих чудищ. Мы никак не могли понять, откуда оно взялось на территории базы, — скороговоркой произнес полковник и тут же получил от Ленокса свою порцию.

Правда, удар Блэкмор выдержал профессионально, без красной юшки, которой я все еще умывался. И тем не менее он так и не решился продолжить свой рассказ.

Да и в принципе что он мог еще добавить? Что передал сообщение в штаб и ему ответили, чтобы он ждал комиссию. Но по каким-то причинам приезд ее отложили, и тогда Блэкмор помчался в Лэнгли за парнем, который уже встречался с хаанами. Впрочем, все могло быть и по-иному — не суть важно. Ясно одно — пока еще никто не ударил в набат, не встревожился по-настоящему. Иначе военные давно уже оцепили бы весь квадрат.

А вообще чего я гадаю? Может, комиссия и работала, но ее вместе с гарнизоном накрыли хааны? Нет, и впрямь я кретин, нашел о чем думать в такую минуту! Сейчас надо соображать, как выпутаться из этой истории, а не ломать голову над вопросами, которые вполне могут оставаться без ответов. И ничего при этом не произойдет. Ну, будет у меня информации чуть больше, нежели раньше, а что в ней проку? Действовать надо, а не думать.

Мы с полковником сидели на заднем сиденье, Ленокс — рядом с водителем, но повернувшись так, чтобы видеть нас обоих. Однако при всем желании он не мог наблюдать за моими руками. И это была оплошность. Не его, конечно, а хаанов, которые его контролировали. Впрочем, я не знал, как использовать эту ошибку. Начать возню и получить пулю в лоб мне совершенно не хотелось. Так что оставалось ждать подходящего момента, если, конечно, он представится…

И вновь накатили мысли…

«Нет, даже в страшном сне не могло привидеться, что рисованные невсамделишные персонажи компьютерной игры вдруг оживут и станут вполне реальными и осязаемыми. Интересно, наделены они зачатками разума или действуют согласно алгоритму, созданному программистами? Скорее всего последнее. Разум — вещь уникальная и достаточно сложная, чтобы появиться у одухотворившихся графобов. Но легче ли нам будет от этого? Ведь они были созданы ради одной цели — убивать. Причем убивать не кого-нибудь, а нас, людей».

Но тут же вскинулся я-оптимист.

«Не говори ерунды. Одно дело бороться с разумными бестиями, другое — с животными. Да-да, именно животными. Ведь поведение, согласно выработанной, неизменяемой программе, — это тот же самый инстинкт!»

«Ага, — встал на дыбы пессимист, — это где ты видел животных, летающих на боевых космических кораблях?!»

«В любом случае человек умнее и хитрее, — стоял на своем оптимист. — Можно найти программистов, создавших „Вторжение“, и узнать алгоритмы, по которым действуют хааны. А знать, как мыслит враг, как он поведет себя в той или иной ситуации, — это равносильно победе».

«А про телепатию ты забыл? — не сдавался пессимист. — Они натравят нас друг на друга, и, чтобы подчинить себе наш мир, им самим даже воевать не придется».

«Вот это действительно проблема!» — согласился оптимист.

«Значит, я все-таки прижал тебя к стенке?»

«Ну уж нет! Есть и другие способы справиться с этой дрянью. Уверен, что они абсолютно не будут знать, как действовать, если и мы будем вести себя неадекватно».

Черт! А ведь, похоже, это и впрямь выход…

— Остановите машину! — громко приказал я. Ленокс удивленно уставился на меня.

— Вы поступаете в мое распоряжение.

Но по-прежнему на меня было направлено дуло пистолета, а водитель выжимал педаль акселератора, не собираясь притормаживать.

«Неужели не прошло?» — с тоской подумал я, не собираясь все же сдаваться.

— Я верховный хаан. Именно я руковожу операцией!

— Нам не отменяли предыдущего распоряжения, — без всяких эмоций ответил Ленокс.

Черт, почему я не гипнотизер?! Хотя… Я вспомнил, как сопливый помощник Бена Берримора побежал вешаться в туалет, и, зажмурив глаза, попытался внушить Леноксу приказ отдать мне оружие.

И тут же накатила знакомая душная волна…

— Ты один из нас, — зазвучало в мозгу, но давление было гораздо слабее, чем там, на корабле хаанов. Похоже, увлеченные боем твари выходили на меня опосредованно, через зомбированных солдат.

Черта с два! Я человек! И рядом со мной находятся люди. Мы не марионетки. И не вам управлять людьми, гнусные твари!

Казалось, моя голова расколется от боли, но в этот момент полковник, который, похоже, гипнотического влияния хаанов не ощущал, начал действовать.

Покуда Ленокс продолжал пялиться на меня, Блэкмор резко выкинул руку и выхватил у него пистолет. Мгновением спустя оба солдата, оглушенные мощными ударами полковника, оказались в отключке.

— За руль! Быстро! — рявкнул Блэкмор, открывая дверцы и выкидывая на дорогу тела водителя и Ленокса.

Машина, потерявшая управление, достаточно быстро катилась под уклон. Я поспешно перелез через спинку сиденья и надавил на тормоз.

— Не останавливаться! — заорал Блэкмор. — Вперед!

— Может, пока на нас не обратили внимания, попытаемся выбраться отсюда? — пролепетал я.

— Там мои люди! — прорычал полковник. — Хочешь — выметайся из машины или гони прямо к зданию, которое осаждают эти твари.

— Но нас же расстреляют в упор!

— А так нас прикончат в спину.

Может, он и прав? Неожиданность — мать атаки.

Я вдавил педаль акселератора до упора и погнал джип к зданию, которое пытались осадить хааны.

Тем временем полковник вышиб каблуком сапога лобовое стекло и выщелкнул обойму, проверяя, есть ли в пистолете патроны.

«Ну почему мне так везет?! — беззвучно ныл я. — Едва из одной истории выпутаешься, только оглядишься по сторонам — ба! — а ты, оказывается, уже давно в другую влип! Или свойство у меня такое — как магнит неприятности к себе притягивать? Так мне это ни к чему. Совершенно ни к чему».

Хааны уже заметили мчащийся джип и открыли беспорядочную пальбу. Полковник тоже начал стрелять, причем достаточно метко. И все равно мы бы не проскочили, не заметь нас обороняющиеся, которые открыли шквальный огонь и заставили хаанов залечь.

Я притормозил возле самого входа и, выскочив из машины, шлепнулся на землю, слыша, как за железной дверью ворочается что-то тяжелое. Похоже, оставшиеся в живых защитники базы забаррикадировались и теперь убирали завалы, чтобы мы с полковником могли попасть внутрь.

— Побыстрее! — взмолился я, понимая, что в любой момент пришельцы могут разнести в клочья и машину, и меня вместе с ней.

Но парней не надо было подстегивать. Они сами были рады, что появилось нежданное подкрепление, да еще в лице самого командира базы. Во все времена ничто так не поднимало боевой дух солдат, как появление впереди войска командира на лихом коне, да еще и с шашкой наголо.

Наконец дверь приоткрылась, и мы заскочили внутрь. Здесь было очень жарко, воняло пороховой гарью и под ногами звенели гильзы. Несколько человек в изодранной в клочья униформе, чумазых и потных обступили нас. Кто-то улыбался, кто-то, наоборот, хмуро смотрел на полковника. А сзади них грудой были свалены столы и стулья, огромные чаны и кастрюли, пустые консервные банки и какое-то дырчатое железо.

— Это все? — обводя глазами своих людей, спросил Блэкмор.

— Еще двое на кухне, сэр, — ответил сухощавый, обросший рыжей щетиной верзила в форме лейтенанта.

— Плохо, — сказал Блэкмор, — очень плохо. Со штабом связались?

— Так точно, сэр. Они выслали вертолеты, но, кажется, их перехватили эти. — Лейтенант кивнул в сторону летающей тарелки.

— Вы сообщили о провалившейся акции штабу?

— Нет, к тому времени рация уже не работала, а видео-компов, сами знаете…

— Ладно, — выдохнул полковник, оборвав офицера на полуслове. — Все по местам.

Нам сунули в руки по автомату, и солдаты поспешили занять позиции возле окон, скалящихся зубами осколков. Я тоже подошел к одному из проемов, осторожно выглянул наружу.

Было тихо, даже хаанов не видно в этом нагромождении раскаленных белых камней. Лишь по небу не спеша проплывали облака да дисколет висел на прежнем месте.

«Интересно, — подумал я, — почему они пошли на штурм? Не проще ли было разнести в пыль этот домишко, пальнув в него из пушки. Или в самом деле они действуют согласно алгоритму и корабль может вести огонь только по летающим объектам? Нет, опять это всего лишь догадки. На самом деле может быть все что угодно. Например, хааны экономят заряды или же считают, что легко справятся с горсткой защитников, не прибегая к тяжелой артиллерии».

Я оглянулся и увидел неподалеку лейтенанта, что-то с жаром рассказывающего Блэкмору. Пришлось напрячься, чтобы услышать его слова.

Оказалось, он рассказывал, как позапрошлой ночью часовые подняли тревогу, как из ВР-ангара поперла эта нечисть, вооруженная до зубов, как в течение двадцати минут был почти полностью перебит личный состав базы и как лейтенанту с остатками его роты удалось пробиться сюда, в офицерскую столовую. А вчера, разворотив ангар, из ниоткуда возникла летающая машина. Солдаты были в панике, не понимая, откуда взялись эти странные существа, и лейтенанту с трудом удалось восстановить дисциплину. Потом они ждали подкрепления, но оно так и не пришло. И вот уже два дня они отбивают атаки пришельцев, теряя людей и не веря, что хоть кому-то удастся уцелеть.

Я в это тоже не верил и еще не понимал, почему хааны до сих пор не зомбировали эту горстку людей, подчинив их своей воле?

Подойдя к лейтенанту поближе и выждав, когда пауза в его рассказе будет достаточно длинной, я задал ему этот вопрос. Офицер сперва непонимающе смотрел на меня, а потом пробормотал:

— Вообще-то было что-то подобное… У рядового Уиллиса сдали нервы, и он, выпрыгнув из окна, попытался убежать в пустыню, но тут же напоролся на этих тварей. И что, вы думаете, произошло? Он развернулся и начал стрелять в нас. Мы даже обалдели сперва, но убить своего же не решились.

Полковник пристально посмотрел на меня и спросил:

— Эти сведения могут хоть чем-то нам помочь?

— Не знаю, — честно сознался я, — но мне кажется, что хааны обладают не очень-то сильной телепатией, точнее, действует она на небольшие расстояния.

— А как же Ленокс и Харт?

— Я сказал о расстоянии, а не о продолжительности действия. Водителя за вами прислали с базы? Я правильно понимаю?

— Да. Из Лас-Вегаса я телефонировал сюда, чтобы выслали машину.

— Вот нам и прислали зомби. Они заранее знали…

Я осекся. Черт, как хааны могли спланировать эту операцию, не обладая хотя бы зачатками разума?! Неужели это все-таки возможно?.. Еще один пока неразрешимый вопрос. Как их много, этих вопросов, и как мало ответов!..

— Вы что-то хотели сказать? — спросил Блэкмор.

— Нет, ничего, — пробормотал я и отошел обратно к окну. За ним ничего не изменилось. По-прежнему ползли по

белому раскаленному небу рваные клочья облаков, и земля, истерзанная солнцем, была такой же бугристой, застывшей и мертвой. Хаанов нигде не было видно. Они то ли спрятались за камнями, то ли отошли к летающему блюдцу.

Я отвернулся от окна и обратился к полковнику:

— Послушайте, Блэкмор, мы здесь либо превратимся в иссушенные мумии, либо какой-нибудь бестии рано или поздно удастся подобраться к зданию достаточно близко и накрыть нас телепатемой.

— И что же вы предлагаете? — исподлобья посмотрел на меня полковник. N

— Надо попытаться пробиться.

— А дальше что? Вы сможете пройти сорок миль по пустыне до ближайшего городка?

— А если попробовать ночью?

— Ночью здесь тьма такая, что собственного носа не видать, — сказал лейтенант. — Свернуть голову в этих камнях проще простого.

— Нет, все правильно, Сэм, — покачал головой Блэкмор. — Этот парень мыслит верно. Отсиживаться бессмысленно. Я не уверен, что кто-то сможет сюда пробиться извне, так что будем рассчитывать только на свои силы. Кто у нас на кухне?

— Маклейн и Смилич. Там одно окно, так что двух человек вполне хватает.

— Здесь тоже оставьте двоих, а остальные — за мной, — приказал полковник.

Он резко повернулся и пошел к двери, которая, как я понял, вела на кухню. Лейтенант удивленно посмотрел командиру в спину, но отдал короткую команду и последовал за Блэкмором. Я тоже решил не отставать.

В кухне оказался еще больший бедлам, чем в самой столовой. Зачем было переворачивать тяжеленные кухонные плиты вместе со всей утварью, я так и не понял. Но передвигаться здесь надо было предельно осторожно, чтобы не сломать себе ногу или не напороться на какой-нибудь тесак.

Поэтому я лишь мельком глянул на две чумазые физиономии, радостно скалящие зубы при виде бодро шагавшего к ним полковника, да на труп с развороченной грудью, лежавший в луже крови возле стены, и теперь смотрел только под ноги. Впрочем, это не помешало мне увидеть гримасу на лице Блэкмора, согнувшегося над убитым.

— Кто это? — спросил он.

— Сержант Кэтч, — ответил лейтенант.

— Так чего вы его отсюда не уберете?

— Он погиб час назад. Дожидаемся ночи. Полковник выпрямился, повернул лицо к стоявшим возле окна солдатам.

— Маклейн.

— Да, сэр.

— Пойдешь в столовую, а Смилич останется здесь. Постарайтесь удержать периметр до нашего возвращения.

Несколько пар глаз удивленно уставились на Блэкмора, но вопрос задал лейтенант:

— Простите, сэр. Разве мы куда-то уходим?

— Да. И прямо сейчас.

Он повернулся к солдатам, толпившимся у входа.

— В полу должен быть люк. Надо его найти. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.

— Кажется, я на нем стою, — сообщил я, все еще продолжая пялиться себе под ноги.

— Ага! Это он, — радостно подтвердил полковник. — Тяните ручку на себя.

Я сошел с крышки люка и, ухватившись за ручку, отодвинул заслонку в сторону. В нос ударил запах мокрого бетона, аммиака и человеческих испражнений. От такой адской смеси меня даже передернуло.

— Это что, канализация? — спросил я.

— Нет, федеральное шоссе номер три, — хмыкнул Блэкмор, и солдаты за моей спиной недружно загоготали.

Не обращая внимания на их смех, я заглянул в отверстый зев люка и увидел металлические скобы, уходящие глубоко под землю. И еще я увидел там свет, который натужно выдавливали из себя пыльные, покрытые паутиной светильники с металлическими защитными сетками.

Почему-то мне совершенно не хотелось лезть в это смрадное нутро Долины смерти. Но полковник уже подталкивал меня в спину.

Под ногами хлюпала вонючая зеленовато-мутная жижа. Полковник утверждал, что раньше здесь было практически сухо, впрочем, сам он не спускался в подземные коммуникации месяца два. За такой короткий промежуток времени здесь никак не могло накопиться столько мерзкой, булькающей тухлыми сероводородными пузырями пакости, разве что забились канализационные отстойники. Но опять же, по словам полковника, забиться они не могли, потому что имели в глубину больше ста метров, да и диаметр их был порядка двадцати.

Как бы там ни было, мы медленно продвигались вперед, то и дело оскальзываясь на полукруглом полу и с трудом преодолевая сопротивление доходившей нам почти до пояса жижи. Через каждые десять метров с потолка мутно пялились блеклые, словно гнилушки, лампочки. Их света хватало лишь на то, чтобы выхватить из густой, плотной, почти осязаемой тьмы кусочек потолка да выделить желтым обручем зеленое, стоячее, сытно отрыгивающее пузырями болото.

Столько так шли — не знаю. Наверное, вечность. Несколько раз наш туннель пересекали другие, такие же бетонные, со стенами, покрытыми плесенью, все так же наполненные блеклым, гнилым светом и отвратительной жидкостью, из-за которой желудок выворачивало наизнанку.

Но мы шли не сворачивая. Так и должно быть — к конечной цели всегда ведет лишь одна прямая дорога. Черт бы ее побрал!

Вокруг были слышны только бульканье и ругань солдат. Кое-кто уже успел окунуться в жижу с головой и теперь проклинал все на свете, кроме полковника, разумеется. Я же поносил и его, правда, молча.

А потом мне показалось, будто Блэкмор предостерегающе поднял руку, и я едва не налетел на лейтенанта, мгновенно вросшего в пол. Непроизвольно сделав шаг назад, я оступился и ушел с головой в жижу.

Яркий свет пробился даже сквозь зеленую муть, даже сквозь закрытые веки. А потом он угас, но не совсем. И лишь когда я, с трудом нащупав дно, встал и продрал глаза, то понял, что это был за свет…

Еще горели, еще дымились обгоревшие туловища людей, еще высились они над гнилым этим потоком, медленно осыпаясь хлопьями пепла.

Я дико заорал и, развернувшись, рванулся назад, даже не пытаясь понять, откуда пришла эта невероятная и страшная смерть.

Не помня себя я то бежал, высоко задирая ноги, то пытался плыть, выкладывая все силы, рвя жилы и ежесекундно всхлипывая. Мне было страшно, как никогда еще не бывало страшно за всю мою не такую уж и короткую жизнь.

Но самое удивительное — я опять остался в живых, и это уже нельзя было назвать просто чудом. Не могло мне так везти, потому что никому не может так везти, потому что ни одному человеку на свете не дано заглядывать столько раз в глаза смерти и плевать в эти самые все знающие и терпеливые вежды. Смерть многое может снести, но только не презрение.

Я же брел по этой жизни среди трупов и развалин, теша себя мыслью, что и на этот раз костлявая проводит меня взглядом и вздохнет, сверяясь со своим реестром, в котором я, поди, уже на первой странице. Впрочем, я не брел, я бежал сломя голову. Бежал от погибели своей и ей навстречу.

Я резко остановился. А действительно, куда я бегу? Обратно по туннелю, наверх, в столовую? Даже если те четверо еще живы, то все равно они долго не продержатся. Значит, туда нельзя. А куда можно? В этих подземельях можно бродить до скончания века, а можно и миг, если напорешься на всепоглощающее пламя.

— Ну и черт с вами! — заорал я. — Мне надоело бояться. Я сейчас просто уйду! Уйду домой, и вы оставите меня в покое, вы все — и люди, и нелюди. Ибо я не ваш, я сам по себе, я хочу всего лишь обладать самим собой.

Но я знал, что меня не отпустят, чувствовал: еще мгновение — и произойдет что-то такое, что не даст мне уйти, заставит продолжать этот бесконечный бег по кругу…

И точно — где-то неподалеку послышался громкий всплеск, будто кто-то с силой шлепнул по воде тяжеленной палкой. Чтобы попугать, чтобы получить удовольствие от того, что моя смелость испарится, как тухлый болотный туман.

Я и впрямь испугался. Я опять затравленно посмотрел по сторонам, все еще не видя опасности, не зная, откуда она может подкрасться, тихонько, на цыпочках, а потом громко заорать прямо в ухо:

— Бойся! Я пришла!

Трясущимися пальцами я сдвинул предохранитель и, не целясь, выпустил очередь в бетонную глотку трубы, затихшую после всплеска, словно она поперхнулась чужим, незнакомым звуком. Жижа взбилась фонтанчиками, вспенилась, пуская круги по поверхности и пузыри из глубин. Я задрал ствол чуточку выше и, злобно ругаясь, вновь нажал на спусковой крючок. На этот раз пули громыхнули по бетону, завизжали, рикошетя и раскидывая по сторонам искры и пригоршни громкого эха. Меня оглушило, и я разозлился еще больше. Теперь даже если где-то кто-то и решит вновь поплескаться, вдохновляя меня на новые безумства, я его все равно не смогу услышать.

Прижавшись спиной к стене, я попытался разглядеть хоть какое-то движение. И мне это удалось. Не сразу, когда глаза уже вылезали из орбит, истекая слезами, — лишь тогда мне померещился какой-то мерцающий прозрачный силуэт.

Я направил на этот силуэт автомат и нажал на спуск.

Дикий вопль разорвал барабанные перепонки, и я опять оглох. Наверное, навсегда.

А потом из призрака фонтаном ударила кровь, хотя и кровью-то эту салатную светящуюся жидкость трудно было назвать. Но я знал, что это такое, потому что в игровых программах кровь у монстров почему-то зеленого цвета.

И в этот миг «призрак» стал обрастать плотью. Жуткое это было зрелище, леденящее. Вот проступили на фоне трубы длинные, блестящие серебристой тканью ноги и часть туловища, затем проявилась рука и ладонь другой с когтистыми многосуставчатыми пальцами. Когда же материализовалась голова с лысым черепом, маленькими глазками и пастью, по краям которой торчали два острых клыка, похожие на клешни краба, я понял, что за страшного противника уготовила мне судьба на этот раз.

Еще сопливым юнцом я бегал в кинотеатр на Бродвее, чтобы посмотреть фильм о том, как доблестный наш спецназ сражается в джунглях с пришельцем из космоса. Дикая, конечно, была история. Эта инопланетная тварь разделалась с крутыми вояками, будто те были не из элитарного подразделения, а какими-то молокососами-новобранцами. Правда, последний из них, кажется, командир отряда, которого играл, если память мне не изменяет, Арнольд Шварценеггер, все же отправил пришельца на тот свет. Но каких трудов ему это стоило…

Короче говоря, передо мной была эта самая пакость, только не киношная, а компьютерная, прорисованная с помощью 3D-графики. И я даже знал, из какого гейма она была. Еще в 2000 году была сделана игра «Чужой против хищника», потом она несколько раз модернизировалась, а пару лет назад вышла последняя ее версия, сделанная под «виртал». Так что сомнений по поводу бестии, стоявшей передо мной, у меня не было. Но и легче от этого тоже не стало.

Эти мысли пронеслись в моей голове за доли секунды. В следующий момент я увидел, как оружие на плече хищника разворачивается в мою сторону. Три тонких желтых лучика, расположенные треугольником, уперлись мне в грудь. И я, не задумываясь, прыгнул вперед рыбкой.

Вновь я с головой ушел в вонючую жижу, почувствовал, как она набивается в нос, старается просочиться сквозь веки. Я отпустил автомат, зная, что он, закрепленный ремешком на моей шее, никуда не денется, и принялся усиленно грести.

Но болото изо всех сил сопротивлялось, хватая меня за руки, стараясь загустеть, превратиться в твердую непробиваемую массу. Несколько раз я больно цеплял рукой о бетонную стену, отталкивался от нее и вновь греб и греб. Потом воздуха в легких не осталось совсем.

И тогда я вынырнул, вдохнул полной грудью, дико озираясь по сторонам. Нет, хищника я не увидел. Были лишь зеленые кляксы крови, уходившие вдаль светящейся цепочкой. Мой враг ретировался. И это правильно, это очень разумно с его стороны!

Слезы радости стекали по моим щекам, перемешиваясь с зеленой слизью. Я ведь совсем забыл, что эти охотники за черепами никогда не вступают в поединок, если не могут включить свою маскировку и превратиться в невидимок. Своей Шкурой они дорожат, а вот чужими…

Впрочем, я был только рад, что противник сбежал. Значит, у меня в запасе есть время, чтобы попытаться найти хоть какой-то выход из ахового этого положения.

Я побежал в противоположную сторону, и в мыслях не имея намерения преследовать безжалостную тварь. К тому же мне не давала покоя мысль об игре, откуда сюда пожаловал хищник. Если я не ошибался, то где-то по подземелью могли бродить и «чужие», которые во сто крат страшнее всех этих хаанов, «хищников» и прочей нечисти.

Господи, до чего только не додумаются люди с их буйной, прямо-таки параноидальной фантазией! Знали бы только они, что бредовые идейки могут воплощаться в жизнь. Но разве мог кто-то предположить, что даже мыслить следует осторожненько, с оглядкой, помня всегда, что у любой палки есть второй конец?..

Выбежав на развилку, я остановился. Надо было сворачивать, но куда? Я чувствовал себя путником, остановившимся возле камня и читающим надпись: «Пойдешь направо — зуб выбьют, налево — глаз выколют». Впрочем, здесь ни зубом, ни глазом не отделаешься. Ставка здесь повыше. Ставка сейчас — моя жизнь.

Я рванулся в правый рукав, потому что он показался более освещенным. Может быть, в конце туннеля есть выход? Лучше оказаться снаружи, пусть даже попав под обстрел, чем бродить здесь, в полутьме, ожидая, что в любой момент на мою голову может свалиться очередная тварь, только и мечтающая отправить меня на тот свет.

Через несколько шагов я ощутил, что туннель имеет пусть небольшой, а все же уклон, причем уклон вверх. И это меня обрадовало, так как жижа постепенно стала отступать. Сперва до колен, потом до щиколоток, а потом я и вовсе выбрался на сухое место, сел прямо под светильником, проверил, есть ли еще в магазине патроны, и оперся спиной о стену.

Ноги сильно болели, да и все тело словно пропустили через мясорубку. Нелегко бродить несколько часов кряду, находясь по пояс в вязкой, словно кисель, массе. Да еще при этом и бегать, и стрелять, и нырять в нее с головой…

И еще невыносимо хотелось есть. Последний раз мы перекусили с полковником (мир его праху!) еще в Лас-Вегасе. Это, пожалуй, часов четырнадцать назад. Впрочем, голод можно было бы стерпеть, а вот столько времени без воды…

Я облизал пересохшие губы и тут же сплюнул. Зеленая дрянь успела засохнуть, но от этого не стала менее противной. Надо выбираться отсюда. Даже если меня в этом подземелье и не убьют, то все равно я загнусь от голода и жажды.

Я встал и, с трудом передвигая ноги, побрел дальше. А что делать? Я знал, что мне не выбраться, что рано или поздно кто-нибудь все равно свернет мне шею или изрешетит пулями. И все равно я шел вперед, надеясь на что-то, мечтая о чуде, веруя в него, как верует приговоренный, идущий к сколоченному из необструганных досок помосту, где поигрывает секирой безучастный ко всему палач…

И тут я увидел еще одну развилку.

— Да тут целый лабиринт! — пробормотал я, а потом, зло плюнув на пол, выругался.

Блуждать совершенно не хотелось, потому я решил идти только прямо и минут через десять наткнулся на сплошную стену. Замечательно! Все как в настоящем лабиринте. Неужели мои мысли умеют материализовываться, словно кто-то всесильный наблюдает за мной со стороны и делает реальностью все, что приходит мне на ум?

Я даже остановился, пытаясь осознать эту мысль.

«А ведь это не так уж и далеко от истины, хотя идея, конечно, из разряда абсурдных. Но если вспомнить, что все, чего я опасался, чего пытался избежать, сбылось, то начнешь верить в марионеточность своего существования. Нет. Хватит! Это чушь собачья и не более. Никто не дергает меня за веревочки, просто человеком управляют обстоятельства. Что поделаешь, если эти самые обстоятельства для меня неблагоприятны?»

Я двинулся в обратный путь и вновь вышел к развилке.

«А что, — мелькнуло в голове, — сейчас и проверим гипотезу».

Не сворачивая, я вновь вошел в тот же туннель, откуда пришел, решив: дойду до жижи, а потом вернусь. Если, конечно, не напорюсь на «хищника».

Но даже страх перед ним не мог победить стремление подтвердить или отвергнуть эту безумную идею. Каково же было мое состояние, когда, пройдя метров сто, я вдруг увидел перед собой стену?!

Медленно, словно сомнамбула, я подошел к ней, ощупал рукой — ничего примечательного, обыкновенный бетон: смесь воды, цемента, песка и мелкого гравия. Но вот эта самая обыкновенность и напугала меня больше всего. Ноги подогнулись сами по себе, и я осел на пол, словно тряпичная кукла.

«Вот и все. Вот и все, что я хотел доказать самому себе. Кто-то невидимый и могучий управляет мной. Настолько могучий, что и представить себе невозможно. Такое под силу разве что Богу. Или дьяволу. Но я же в них не верю! Выходит, зря не верю? Теперь придете^ поверить, а иначе куда деваться?.. Почему раньше я не признавал их существование? Потому что они сами ничем не подкрепляли эту истину. Но теперь… Теперь совсем другое дело. Разве мало мне теперь доказательств?»

Я встал на колени, сложив руки перед собой, и воскликнул:

— Господи! Помоги мне! Я не верю, что это ты. Я не верю, что ты можешь опуститься со своих вершин до делишек наших мелких и неправедных. Что мы тебе, создавшему целую Вселенную? Букашки, грязь дорожная, земля… Но зачем ты нас создал, отдав на откуп дьяволу? Чем мы перед тобой провинились? Вот именно! Ничем. Все наши мелкие грешки — одно баловство по сравнению с Армагеддоном, который ты нам готовишь. Так помоги мне, Господи. Спаси меня и сохрани от козней сатанинских. А я тебе послужу, как прежде не служил никто, не пожалею ни живота своего, ни головы.

Я вопил это, причитая и роняя скупую слезу, и смотрел на стену, надеясь, что буду услышан, буду понят, буду спасен, и она исчезнет.

Как я верил в тот миг в чудо, и оно свершилось! Я увидел знак! Нет, стена не исчезла, просто она вдруг стала наливаться малиновым цветом. Не вся, только часть — большой круг прямо в центре.

— Господи, спасибо тебе! — уже не кричал, а выл я в экстазе.

А стена все больше краснела и краснела, пока не лопнула, разбрасывая вокруг мелкие осколки. Мне посекло лицо, но я даже не заметил этого. Я ждал Явления, которое со времен сотворения мира довелось лицезреть лишь жалкой кучке людей.

Вот уже камень поплыл, опаленный невиданным жаром. А потом сквозь дыру в туннель ворвался яркий, горячий поток. Если бы я не стоял на коленях, он бы в одно мгновение испепелил меня. Но Бог знает, что делает, зачем ему уничтожать своего раба?

А потом поток иссяк, и в тот же миг страшные удары сотрясли стену. Я поднялся и заглянул в отверстие, прожженное огненным лучом. За стеной, размашисто орудуя кувалдой, трудился «хищник».

«Вот тебе и бог…» — печально подумал я и, развернувшись, помчался прочь.

С тех пор, как я едва не приобщился к истинной вере, прошло восемь часов.

Я бродил по коридорам, словно слепой щенок, тыкался в стены, поворачивал назад, падал в изнеможении и вновь поднимался на ноги. И вдруг на меня дохнуло свежим воздухом. Шатаясь, я побрел вперед, не имея сил радоваться, что нашел выход. А еще я боялся, что перед самым носом сейчас, сию минуту, дверь закроется. Не дверь, конечно, — стена. Но какая разница?

За это время я успел многое передумать. Мысли о сверхъестественном при появлении «хищника» куда-то испарились. Я долго искал правдоподобное объяснение, покуда не пришел к заключению, что, по всей видимости, эти туннели так устроены, что где-то существует пульт, с которого можно перекрывать коридоры при помощи бетонных заслонок. Делалось это скорее всего для того, чтобы посторонние не могли проникнуть на территорию базы через подземные коммуникации. Только для чего было создавать циклопический лабиринт? Этого я не знал. Не могла же, в самом деле, крошечная база с десятком приземистых одноэтажных строений и двумя ангарами иметь такую разветвленную канализационную сеть. Или могла? Что, если здания на поверхности только видимая часть айсберга, а основное находится под землей?..

Но ведь тогда на базе должны работать сотни людей. Военные только охраняют объект, а где яйцеголовые? Именно здесь, насколько я понимал, и находился пентагоновский полигон по проникновению в «виртал». Где же ученые, техники, медперсонал, уборщики, наконец? Неужели все мертвы, и в живых осталась только та горсточка солдат, которых мы с полковником нашли в офицерской столовой?

Верить в это почему-то не хотелось. Ведь я мог и ошибаться, и не было здесь никаких подземных уровней, а был лишь выход в виртуальную реальность для специального отряда быстрого реагирования. Да и зачем тащить сюда, в пустыню, кучу людей, обустраивать их в этом пекле, тратиться на строительство шахт, жилых помещений, лабораторий, вбивать бешеные деньги на систему кондиционирования воздуха, на транспорт и еще на тысячу разных мелочей? Конечно, это глупо.

Но зачем же построен этот бесконечный лабиринт? Ответа на этот вопрос я так и не нашел…

Вот и конец туннеля. Впереди светят звезды, и до них осталось пройти несколько шагов: Но они самые трудные, потому что сил уже нет, и пропадает желание выбраться на свободу, найти выход из мышеловки, желание, державшее меня на ногах все это время… Я остановился. Дальше дороги не было. Обрыв. Насколько глубокий, я не знал. Было слишком темно, чтобы разглядеть землю. Ну и черт с ней. Сейчас я лягу и засну. Ничто другое меня не интересует. Кроме, конечно, воды. Но сон тем и хорош, что не ощущаешь ни голода, ни жажды.

Проснулся я от странного шума, будто где-то рядом стрекотала цикада. Причем довольно громко стрекотала, раз смогла разбудить меня.

Я открыл глаза и увидел свет. Было утро. Из-за горного кряжа выползало солнце, большущее и белое. Даже утром оно было жарким и злым. В пустыне солнце бывает только злым…

Нет, звук шел не снаружи. Я повернулся и принялся таращиться в непроглядную мглу туннеля. Ни черта не было видно. Однако звук приближался, становился громче и отчетливей.

Я вскочил на ноги, нащупал рукой автомат, снял с предохранителя. Тугой волной накатил липкий, леденящий шкуру страх. Кто бы там ни двигался в мою сторону, но это была не цикада. Или же цикада величиной с корову, настолько громким был звук.

— Эй… эй! — сперва тихо, а потом чуть громче крикнул я. — Кто там?

Стрекот на мгновение прекратился, но через полсекунды вновь возник, только гораздо громче. А потом из темноты чертиком из табакерки выпрыгнула какая-то страшная тварь, истекающая слизью, с длинным ребристым хвостом и огромной пастью, из которой медленно, роняя обильную влагу, выдвигалась, словно на шарнирах, громадная острозубая челюсть.

«Чужой»! — обомлел я, отступая на шаг, затем еще на один и еще. А чудовище затрещало пуще прежнего и присело на задних лапах, упершись хвостом в бетонный пол. Я понял, что сейчас оно прыгнет и одним движением разорвет меня на куски, но ошибся. Еще шаг назад, и я, почувствовав, что нога так и не нашла опоры, полетел вниз. И тогда я закричал, ибо, перекувыркнувшись в воздухе, увидел, что лететь мне до земли добрых тридцать метров. И еще я зажмурился, потому что страшно было видеть, как стремительно надвигается твердая, усеянная мелкими камнями вперемешку с песком поверхность. Вот и все…

Нет, звук шел не снаружи. Я повернулся и принялся таращиться в непроглядную мглу туннеля. Ни черта не видно. Однако звук приближался, становился все громче и отчетливей.

«Господи, — пробормотал я. — Неужели и сны могут превращаться в явь?» .

Я вскочил на ноги, нащупал рукой автомат, снял с предохранителя. Опять тугой, липкой волной накатил страх.

— Все это было, было! — пробормотал я. — И чем кончилось?!

Я упер приклад автомата в бедро и дал длинную очередь в темноту. Громкий визг и тишина. Ни стрекотания, ни звука шагов.

Оно затаилось, оно готовится в яростном прыжке дотянуться до меня. Не мог же я в самом деле одной очередью уложить «чужого».

Затаив дыхание, я ждал, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темном чреве туннеля.

Но капали мгновения, шли минуты, наполняя живительной силой реку времени, и ничего не менялось. По-прежнему в воздухе висела тишина, душная и тревожная. Только гулко стучало сердце, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки на волю, чтобы убраться подальше от этого страха, заставляющего работать на пределе, перегоняя затвердевшую от ужаса кровь. Я осторожно оглянулся назад. Так и есть — сзади пропасть, достаточно глубокая, чтобы расшибиться насмерть. Неужели вещие сны все-таки бывают? Раньше я как-то с ними не сталкивался. Впрочем, много с чем я раньше не сталкивался…

Подождав еще минут пять, я не выдержал и двинулся вперед, в полумрак, останавливаясь чуть ли не ежесекундно, чтобы прислушаться, чтобы доказать самому себе, что мой страх беспочвенен, что не слышно никакого стрекотания или вздоха, что мне повезло, и я убил эту тварь с одного выстрела.

А потом я увидел «чужого». Он стоял и, не мигая, следил за каждым моим движением. Я даже не успел нажать на спусковой крючок…

Проснулся я от странного шума, будто где-то рядом стрекотала цикада. Я открыл глаза и увидел свет. Было утро. Однако звук шел не снаружи, как мне сперва показалось. Я повернулся спиной к солнцу и принялся таращиться в непроглядную мглу туннеля.

«Странные здесь сны, — думал я. — Во сне я видел сон, что видел сон. Но тогда почему наяву все повторяется снова? Или это тоже сон? Нет, все слишком отчетливо и слишком страшно, чтобы ощущать такое во сне. Но тогда почему я просыпаюсь в третий раз и слышу то же самое стрекотание?»

— К черту! — рассвирепев, зарычал я. — Сейчас у меня остался только один вопрос: как выжить и уничтожить дрянь, которая с неумолимостью часового механизма в который раз идет меня убить.

Я нажал на спусковой крючок. Только на этот раз выпустил всю обойму, до последнего патрона. Потом, когда стрекотание затихло, приблизился к самому краю трубы и, держась за стену, осторожно высунул голову наружу.

Оказалось, что труба выпирала из скального монолита на несколько метров, словно дуло пушки. Отлично! Я посмотрел вверх. С потолка свисала ржавая арматурина, загнутая крючком. Я прыгнул вверх, стараясь дотянуться до нее… Не достал, чуть-чуть, самую малость, каких-то десять сантиметров.

«Нет, должен же быть какой-то выход, — подумал я. — Безвыходных положений не бывает».

Я поднял автомат и, рассчитав на глаз траекторию полета, подбросил его вверх.

Повезло сразу — ремень зацепился за крюк, и автомат, немного покачавшись на нем словно маятник, замер. Я подпрыгнул, одной рукой ухватился за ствол, другой — за приклад, и начал раскачиваться. Вверх — вниз, все сильнее и сильнее, а когда почувствовал, что ремень вот-вот слетит с крюка, отпустил руки.

Перевернувшись в воздухе, в самый последний момент кончиками пальцев я успел ухватиться за верхнюю кромку трубы и, пока еще были силы, быстро подтянулся на руках и выполз на наружную стену туннеля.

Только теперь силы покинули меня. Я лежал на раскаленном камне, обливаясь потом и со свистом втягивая в легкие воздух. И еще я понимал, что, избавившись от одной проблемы, приобрел новую: с короткого отрезка трубы, нависающего над пропастью, не было выхода. Скала, из которой труба выпирала, была совершенно отвесной. А как лазать по отвесным скалам, я не имел понятия.

Солнце обустроилось в зените и не собиралось покидать насиженного места. Сказать, что мне было жарко, — ничего не сказать. Голова гудела, словно по ней заехали здоровенным бревном, перед глазами плыли желтые замысловатые фигуры, и язык прилип к нёбу, так что никакая сила уже никогда не смогла бы его отлепить.

Я балансировал на грани сознания и беспамятства, понимая, что если случится обморок, то я уже не очнусь — так и умру, иссушенный этим неистовым солнцем.

Мысли путались, разбегаясь, как тараканы, застигнутые врасплох, когда ночью включаешь свет на кухне, а они этого

не ждут, они вовсю пируют крошками оброненного тобою хлеба. Хлеба… Нет, я не ощущал голода, я вообще ничего не хотел, кроме того, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Пусть даже летальным исходом. Что может принести человеку облегчение, как не смерть?..

Что-то громыхнуло, да так, что задрожал воздух, завибрировала труба, на которой я лежал. Неужели гром? Я запрокинул голову и посмотрел в белесое, без единого облачка небо. Нет, оно не смилостивилось надо мной. Над Долиной смерти дождей не бывает. Или все же бывают?

Снова громыхнуло, и еще, и еще… Множество раз, сливаясь в протяжный и мощный гул. А затем послышалось трескучее стаккато пулеметных очередей.

«Так ведь это же стрельба! — дошло до меня. — Значит, идет бой, значит, где-то есть люди, и они помогут мне, обязательно помогут…»

Я начал медленно разворачиваться на животе на сто восемьдесят градусов, ежесекундно рискуя соскользнуть с выпуклого бетонного хребта туда, вниз, в бездну, которая давно уже поджидала меня, скаля острые клыки-камни и облизываясь шершавым песчаным языком.

Но все же мне удалось развернуться, и я пополз к краю трубы, тратя последние силы, которые могли бы дать мне лишних полчаса жизни, нелепой и бессмысленной. Впрочем, не жизни даже, а агонии, когда мозг теряет контроль над умирающей плотью, когда ничего уже не чувствуешь, а только краешком подсознания понимаешь, что жив, что тебя еще не поглотила великая и ненасытная вечность. Так не лучше ли было потратить эти силы на то, чтобы в последний раз увидеть людей, порадоваться тому, как они бьют пришельцев, которых мы сами привели в свой дом?

Я подполз к краю трубы и посмотрел вниз.

Да, внизу шел настоящий бой. Лязгая гусеницами, ползли танки, замирая на миг, выпускали из длинных пушек струи огня и сизого дыма вместе с громкими, тугими хлопками выстрелов. Натужно ревели моторы, грохотали стационарные крупнокалиберные пулеметы, хрустели, лопаясь от тяжести железных машин, камни. И от этой какофонии звуков воздух вздрагивал, как живое существо, трясся, пугливо метался из стороны в сторону.

А потом я увидел тех, кого поливали огнем наши доблестные танковые войска. Это были хааны. Они уже успели отстроить оборонительный рубеж, состоящий из множества металлических площадок, на которых были установлены турели со странного вида орудиями, более походившими на раковины улиток. Но эти «улитки» плевались огненными шарами, яркими, рассыпающими во все стороны голубые искры.

Я зачарованно наблюдал за ходом сражения, словно Карл XII, застывший на холме с подзорной трубой. И чем больше я смотрел, тем меньше мне нравилось происходившее внизу.

Вот загорелся один из танков, и сразу же горячим, гудящим пламенем полыхнул второй. Из открытых люков, прячась за броню, отползая под прикрытие камней, посыпались черные фигурки. Чуть в стороне черным смоляным столбом задымил третий танк. Потом еще у одного на полном ходу слетела гусеница. Танк юлой закрутился вокруг своей оси, шрапнелью разбрасывая во все стороны каменное крошево. Затем центробежное движение стало замедляться, и танк замер, чтобы через мгновение разлететься в яростном взрыве на куски.

Долина быстро заполнялась черным смрадным дымом, и все труднее было разглядеть через эту пелену, что происходит внизу.

Но все же сквозь разрывы я увидел, как танковая армада сперва остановилась, а потом начала медленно пятиться.

«Неужели сюда послали необстрелянных новичков? — с ужасом подумал я. — Это же настоящее преступление! Или в Пентагоне не понимают, насколько все серьезно?»

И тут мощная струя воздуха прижала меня к трубе, а через секунду, гремя лопастями, над головой пронеслось вертолетное звено, с ходу пуская по огневым точкам противника ракеты «воздух-земля». Дым, разгоняемый винтами, начал быстро рассеиваться, и я увидел, как танки вновь замерли, а затем, заурчав моторами, все же поползли вперед.

Несколько огневых точек хаанов превратились в груды дымящегося железа, но остальные продолжали отстреливаться. Только теперь их мишенью стали летающие машины.

Тут же завалился набок один из вертолетов, а потом полыхнул и, кувыркаясь, полетел вниз, чтобы через мгновение озарить окрестности протуберанцем взрыва. Но танки уже всерьез занялись улиткообразными орудиями хаанов. Впрочем, если бы тех было столько же, сколько бронированных машин, победа оказалась бы не на нашей стороне. А так, потеряв еще четыре танка и вертолет, наземно-воздушные войска прорвали оборону противника. Нам это удалось! Не мне лично, разумеется, но разве я не человек?

Честно говоря, наблюдая этот бой, я забыл и о жажде, и о солнце, обжигавшем тело. Зрелище завораживало, будоражило, радовало, вливало силы в ослабевшие члены, возвращало к жизни.

А танковая армада перла сплошным потоком дальше, и я, наблюдая за нею, утешал себя мыслью, что сегодня же вторжение изнутри будет пресечено на корню и человечество вернется к своим проблемам, которых и без «виртала» у него предостаточно…

Когда последние танки скрылись за поворотом, я, пятясь, отполз от края и закрыл глаза, прислушиваясь к тому, как там, вдалеке, вновь загрохотали артиллерийские залпы.

Только бы мы победили, только бы заткнули эту страшную брешь между реальностями! А дальше, будьте покойны, всякое проникновение материальных тел в «виртал» будет запрещено под страхом смерти. Второй такой ошибки человечество себе не позволит.

Канонада быстро стихла, и я, разлепив веки, увидел, как через гряду перевалил вертолет и, почти припав к земле, быстро приближается. Он пролетел почти рядом со мной. Я увидел перекошенное, испуганное и в то же время удивленное лицо пилота…

Вертолет резко развернулся и, сделав короткую петлю, завис надо мной. Вниз полетела веревочная лестница. Я ухватился за нее, поднялся на ноги и начал медленно взбираться к железному брюху машины. Пилот не стал дожидаться, покуда я залезу в кабину, и повел вертолет отвесно вверх.

Меня крутило и переворачивало в воздухе, но я цепко держался за перекладины, радуясь холодному ветру, бьющему в лицо, радуясь тому, что я все-таки выбрался из этой передряги целым и невредимым.

Но через секунду улыбка сошла с моего лица. Я увидел паривший над горами дисколет и понял, что первую битву с «вирталом» мы так и не выиграли…

Назад: Уровень 4 СТРЕЛЬБА ПО БЕГУЩЕЙ МИШЕНИ

Дальше: Уровень 6 УТРАЧЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Уровень 5 ВТОРЖЕНИЕ ИЗНУТРИ

* * *

* * *

Уровень 5
ВТОРЖЕНИЕ ИЗНУТРИ