8
Три дня группа Баскакова ухлопала практически впустую. Если не считать за успех приобретение гужевого транспорта и нескольких сверхосторожных проникновений в Тигурен. Разведчики обползали всю округу, осмотрели все подходы к городу. Выучили не только названия мелких деревень вокруг, но и с закрытыми глазами могли сказать, где какие дороги, сколько колонок, сколько коров в стадах.
Оноженко, Бесков и Стасюк, переодевшись в гражданское, дважды заходили в сам Тигурен. То привозили купленные прямо в деревне сено, молоко, сметану. То заезжали на велосипедах (украденных, да простят владельцы), искали магазины и аптеки, закупали лекарства от простуды, кое-какие мелочи, выпивку.
Им повезло, аптекарь продал карту города пятилетней давности. А словоохотливые жители, покупая молоко и мясо, поделились сплетнями и слухами.
— Там не поработаешь! — вздыхал Оноженко. — В самом городе два пехотных полка, отдельные батальоны, артиллерия. В Гамтиуре — пригороде — артдивизион, дальнобойные пушки. Четыре батареи зенитных пулеметов. Полиции немного, но патрули повсюду. Смешанные — один полицейский, трое солдат. Документы проверяют выборочно, но часто. Правда, лазейки есть, но их в любой момент могут захлопнуть.
— На рынок еще попасть можно, — вторил Стасюк. — Несколько мелких лавок скупают сельхозпродукты, туда тоже путь открыт. Но в центр лучше не лезть. Площадь и прилегающие улицы под особым контролем.
— Часть населения вывозят в тыл, — добавил Бесков. — Готовятся к обороне города.
— В справочниках о захвате города речи не шло, — нахмурился Баскаков. — Хотя о попытках ничего не написано.
— Да черт его знает! — выругался в сердцах Оноженко. — Вон, канонада с каждым днем все громче.
— Плохо другое. Время идет, а пришельцев мы до сих пор не обнаружили. И нет гарантии, что найдем в ближайшее время.
Разведчики уже прикидывали, где бы могли быть пришельцы. Электростанцию отмели сразу. Там такой режим безопасности, такая проверка, что людей со стороны, пусть они трижды ученые, вряд ли бы взяли. И потом, одно дело устроиться на работу, даже грузчиком, другое — протащить свою аппаратуру, развернуть, подключить к питанию и хранить в тайне.
Наиболее логично предположить, что пришельцы сидят рядом с источником электроэнергии в городе или поблизости от него. Таких источников насчитали почти два десятка. Железнодорожный вокзал и депо, главная подстанция города, авторемонтный, приборный и цементный заводы, деревообрабатывающий комбинат, муниципалитет, насосная станция, аэродром, больницы, военные объекты, спиртзавод. Поди угадай, где они?!
Сразу отмели военные объекты, туда тоже не попасть чужим. Но остальные — все эти заводы, депо, — как там проверить?
Пытались вычислить методом исключения. Пришли к тому, что надо либо исключать все, либо ничего.
Первая идея возникла у Оноженко после очередного вояжа в город. Вернулся он злой и голодный. Не смог пройти к центру, был остановлен патрулем и отвертелся только благодаря наличию пакета с покупками, мол, из магазина еду к себе в деревню.
Старший полицейский сунул нос в пакет, вытащил упаковку с лекарствами, поморщился от острого запаха и махнул рукой.
— Вали к себе и можешь пару дней не вылезать никуда. И своим скажи. У нас осадное положение, к отражению штурма готовимся.
Он вдруг осекся, подозрительно посмотрел на Павла.
— А ты почему не в армии? Молодой, здоровый и не в строю?
Оноженко растянул губы в улыбке, одновременно прикидывая, сможет ли свалить всех четверых без большого шума, и ответил:
— Так у меня ночное недержание! Дважды призывали и дважды комиссовали.
Солдаты брезгливо поморщились, а полицейский отпихнул пакет.
— Ссышь в постель, что ли?
Улыбка Павла померкла.
— Хуже, — вздохнул он. — И не только в постель.
Полицейский отстранился, махнул рукой.
— Езжай, засранец! Смотри, по дороге не навали! А то тут скоро наши пойдут, твое дерьмо им нюхать не в радость.
Дважды просить Пашу не надо, он быстро оседлал велосипед и помчался прочь. Давя в душе желание послать заботливого полицая куда подальше!
Оноженко пересказал эту историю и добавил:
— Полицай большое трепло. Выдал чужому не только состояние дел на фронте, но и проболтался о подходе резервов.
— Впредь придется быть вдвойне осторожными, — заметил Баскаков. — Байки о дегенератах на велосипедах и деревенских торговцах вряд ли прокатят.
— К городу перебрасывают резервы, готовятся к уличным боям. И вывозят людей… А это шанс!
Все удивлено посмотрели на Оноженко.
— В каком смысле? — спросил Жарков.
— В прямом. У нас накопилось немало информации о дислокации частей армии коалиции, о позициях артиллерии, ПВО, о планах обороны. Что, если эти сведения попадут к консерваторам? Их разведка, конечно, действует, но данных, как всегда, мало. А тут им на блюдечке последняя информация.
— Дальше? — потребовал Баскаков.
— Дальше просто. Войска консерваторов подходят к городу, начинают штурм. Бои на улицах, свалка, неразбериха. В этой мутной воде мы вполне сможем половить свою золотую рыбку.
— Примут за врага и шлепнут, — предположил Стасюк.
— Риск, а куда деваться? С другой стороны, рискуют и пришельцы. Ретранслятор в опасности! Может, решат его перевести в иное место.
— Да нет, сложно! — протянул Баскаков. — И потом, как мы предупредим консерваторов?
— Пошлем пару человек через линию фронта. Вроде как доброжелатели, или наемники, решившие переметнуться к новым хозяевам.
— Вилами на воде, — не согласился Баскаков.
— Возможно. Но пока это единственный более или менее реальный план. Другого нет.
Разведчики замолчали, прикидывая плюсы и минусы идеи. И минусов выходило гораздо больше. Но это и впрямь пока единственный вариант.
Севастьянов вдруг нахмурился, подозрительно посмотрел на Пашу и спросил:
— А что ты говорил насчет пришельцев? Что они там?…
— Что они тоже рискуют. Ретранслятор в опасности.
— Да нет! Еще?
Оноженко пожал плечами.
— Что они могут спрятать его в более надежном месте…
Иван хлопнул себя по лбу.
— Вот! Спрятать! Они в любой момент могут покинуть город! Уехать на запасную точку. Наверняка на примете есть пара таких!
Баскаков посмотрел на Севастьянова.
— Есть только две дороги, по которым можно выехать. На юг и на восток!
— На южной сидим мы!
Баскаков помолчал, потом сказал:
— Иван! С Бесковым и Жарковым! Берите подводу и дуйте на трассу Тигурен-Коругард. Все одиночные машины и повозки проверять. Под видом выносного поста. Даже если две машины — проверять! Связь каждые полчаса!
Разведчики бросились к повозкам. Через десять минут группа Севастьянова выехала из леса. А группа Баскакова поспешила к дороге, шедшей на юг.
Очень рискованно проверять машины под носом у армии и полиции, но у землян не было другого выхода. Пришельцы действительно могли покинуть Тигурен, и тогда все старания пойдут насмарку. Сейчас любой риск обоснован, лишь бы не выпустить противника из города.
«Ждем до утра, — решил Баскаков. — Если ничего не изменится, завтра отправлю двух человек к линии фронта. Идея Павла, конечно, похожа на бред, но ничего иного пока нет. А тянуть дальше невозможно. Либо пан, либо пропал».
Утро было крайним сроком не только у разведчиков. Штаб Восточной армии консерваторов планировал решительным ударом прорвать фронт и овладеть Тигуреном — одним из стратегических центров обороны коалиции.
Командующий армией Гареб Аперель решил бросить в бой последний резерв — второй Добровольческий корпус. Корпус уже отличился в предыдущих боях и, хотя понес немалые потери, все же сохранял боеспособность. Во всяком случае, других резервов у Апереля не было и поддержать корпус он мог только артиллерией и авиацией. В последний момент командующий снял с соседнего участка фронта единственный танковый полк.
Вообще танки здесь официально именовались — боевые бронированные машины (БРОМ). Существовало два типа: колесные и гусеничные. Гусеничные еще называли пехотными, а колесные — скоростными. Пехотные машины для сопровождения пехоты, их вооружали пушкой и одним или двумя пулеметами. Скоростные имели два пулемета, один из них крупнокалиберный.
Были еще броневики — малые бронированные машины (МБМ) на колесном ходу, выполнявшие задачи разведки и охранения.
Как и другая техника, бронемашины быстро выходили из строя, а ремонт и тем более изготовление новых шли с большим трудом. Так что целый полк в подчинении командующего армией — это еще роскошь!
Правда, от штатной численности в полку не осталось и следа. Вместо шестидесяти двух машин всего двадцать. Плюс две самоходные артустановки. Но на безрыбье…
Наступление началось, как и положено по уставу, с восходом солнца. Загрохотала артиллерия, взмыли в небо самолеты, а пехота и танки пошли вперед. На штурм!
Ночка у разведчиков прошла весело. До часу сидели в кустах у дорог, пытаясь вычислить пришельцев. Совершенно напрасная затея, ибо в эту ночь из Тигурена эвакуировали всех, кого могли.
Вообще людей из города вывозили уже несколько дней. Сперва только желающих. Потом детей. А под конец всех, кто не был задействован в производстве или не мобилизован на работы.
Железная дорога действовала с перегрузкой, отправляя состав за составом. Но пропускная способность имеет свои пределы. И в ход пошел автотранспорт. Власти города смогли собрать около двух сотен машин, от грузовиков до автобусов. Однако и этого не хватало.
До войны в Тигурене жило двести тысяч человек. Сейчас осталось около ста двадцати. Вывезти даже половину — адский труд.
В первую очередь эвакуировали детей, стариков, женщин. Так что поезда, грузовики и автобусы сопровождал многоголосый гул. Ревели дети, стонали старики, кричали женщины.
Колонны машин часто останавливались, устраивая пробки. Часть машин выходила из строя, и пассажиры вынуждены были идти пешком или ждать следующий транспорт. Сопровождающие, как могли, поддерживали порядок, но их сил явно не хватало.
Понаблюдав за этой кутерьмой, разведчики пришли к выводу, что в такой толчее обнаружить противника, о котором ничего толком не известно, все равно, что найти иголку в стогу сена. Дотерпев до двух часов ночи, Баскаков дал команду отойти обратно.
— Либо их здесь нет, либо мы их проворонили, — сказал он.
— Надо идти в город, — предложил Стасюк.
— Надо. Но только не ночью. Ждем утра.
Энтузиазма в голосе командира не слышалось. Он, как и остальные, отлично понимал — шансы найти пришельцев во много раз меньше шансов налететь на военных или полицию. И тогда сказки о сельских жителях могут не пройти.
Но теперь был вполне допустим и такой риск. Иначе враг и правда исчезнет с концами, ищи его по всей стране.
Летняя ночь не долгая, Баскаков отвел на сон всего два часа. Но разбудить разведчиков не успел. За него это сделала канонада.
Разрывы ложились всего в нескольких километрах западнее города. Пока они были редки, артиллеристы только пристреливались. Судя по султанам взрывов и грохоту, калибры не менее полутора сотен миллиметров. Там же, над западными пригородами Тигурена мелькали в воздухе самолеты.
Разбуженные давно забытым, но таким привычным грохотом разведчики насчитали десятка полтора самолетов различных типов.
— Мать, мать, мать! — протянул Стасюк. — Вот это картина!
— Если так дальше пойдет, часа через два-три они выйдут к городу, — прикинул Севастьянов. — Фронт прорван, но где и какими силами? И что противопоставит коалиция?
— Скоро увидим.
— Что делаем, командир? — спросил Руслан Бесков.
Полковник выматерился в ответ. Толковых идей в голову не приходило.
— Надо идти в город, — предложил Оноженко. — Под шумок можем проскочить.
Баскаков смотрел на столбы дыма. Сейчас в городе будет очень жарко. Лезть туда — все равно, что спускаться в ад.
— Запрягаем подводы, — решился он наконец. — Идем по южной дороге. Заходим от аллеи и дальше к центру. Изображаем попавших в переплет сельчан. В случае осложнений действуем по обстановке. А там как кривая вывезет. Пошли!
Планы пришлось менять на ходу. Все дороги, ведущие в город, кроме восточной, были перекрыты баррикадами и завалами. На одну из них и налетели разведчики.
Поперек широкой асфальтовой дороги была протянута колючая проволока в два ряда. За ней шел завал из бревен, мешков с песком и больших контейнеров с гравием. Такую конструкцию и на танке не возьмешь.
Венчали баррикаду две пулеметные точки и орудийная позиция. Пушка маленькая, почти игрушечная, ствол тонкий, щит узкий и низкий, чтобы за ним спрятаться, надо стоять на коленях. Явно противотанковая. Ждут бронетехнику?
Первая подвода, на которой ехали Стасюк и Оноженко, выехала с грунтовки на дорогу и тут же встала. С баррикады кто-то заорал:
— Эй, остолопы! Валите отсюда! И побыстрее!
Павел вжал голову в плечи, вроде как испугался, подобрал вожжи и несмело спросил:
— А как же проехать-то? К куму вот еду, забрать его семью и вещички…
Из-за мешков показался рослый мужик средних лет в поношенной форме. На погонах угольник и три полосы — штаб-сержант.
— Слышь, тебе ясно сказано: вали отсюда, прохода нет! Если так приспичило родственников найти, дуй по Грунтовской, там еще не перекрыли. Только спеши. А вообще, не лезь в город. Детей и женщин эвакуировали, а кум или работает, или в строю.
— Благодарствую, благодарствую, — забормотал Паша.
Стасюк уже разворачивал подводу, но лошади не очень охотно перебирали ногами. Грохот взрывов пугал их.
— Ну, клячи! — шипел он, дергая вожжи. — Давайте!..
Кое-как подвода развернулась. Через минуту она была за поворотом, скрытая от дороги деревьями и заброшенным домом. Здесь стояла вторая повозка.
— Хана, не проехать! — спрыгнул на землю Оноженко. — Если только по Грунтовской или закоулками. Но там подводы могут не пройти.
— Черт с ними, едем на Грунтовскую! — крикнул Баскаков. — Там посмотрим.
С новой силой загремело на западе. Вслед за грохотом разрывов донесся слабый пока стрекот пулеметов. Бой катился к Тигурену.
Времени на поиск оставалось все меньше, и шансы отыскать пришельцев стремительно таяли.
Наступление консерваторов развивалось довольно медленно. Не хватало сил для решающего рывка или войска коалиции до поры сдерживали натиск. Как бы там ни было, но пока вражеские части не вошли в город. Зато неплохо работали артиллерия и авиация.
Снаряды уже рвались в центре Тигурена, а немногочисленные бомбардировщики сбрасывали смертоносный груз на выявленные позиции противника.
У коалиции самолетов явно не хватало. Только три или четыре устаревших истребителя поначалу пытались помешать консерваторам, но у тех в прикрытии было в два раза больше машин. Через час в небе безраздельно властвовали консерваторы. Несколько зенитных батарей остановить налет не могли.
…В город они проникли с третьей попытки. На Грунтовской их завернули, на Коневорской обстреляли. Причем кто именно, так и не увидели. Несколько пуль просвистели над головами, одна ударила в булыжник мостовой перед копытами битюга, срикошетила и расколола стекло в доме напротив. Разведчики быстро повернули повозки назад. Идти напролом не имело смысла.
Около часа земляне кружили по узким улочкам и кривым дорожкам, прежде чем обнаружили подходящее место. Им оказался овраг у городской свалки.
Свалка здесь мало напоминала привычные земные отстойники. Полсотни огромных контейнеров, ветка узкоколейки, подъемный кран, смонтированный на грузовике, два кара и бульдозер. И никаких курганов мусора, никаких костров, распространяющих вонь и смрад.
От свалки к городу вели две дороги — асфальтированная и грунтовая. Грунтовка шла по дну оврага и зигзагом выходила прямо к домам. Правда, она вела на подъем, и лошадям пришлось довольно туго, но тут не до жиру. Разведчики соскочили с повозок и начали толкать их сзади.
С трудом, но влезли. Дали пару минут отдохнуть лошадям, да и себе, осмотрели ближайшие дома (покинутые) и направились в город.
В тот момент, когда разведчики въезжали в Тигурен, наступающие части армии консерваторов наконец прорвали оборону противника и вышли к самому городу. Начинался штурм…