Глава четвертая
Расставания и встречи
— Фронтера! — показала большим пальцем куда-то вниз появившаяся в проходе стюардесса.
Бетси недоуменно посмотрела на девушку.
— Фронтера! — повторила та и добавила по-английски. — Граница!
А, все понятно. Их самолет пересек воздушную границу Колумбии.
Элизабет прижалась носом к иллюминатору, стараясь рассмотреть, что же там внизу.
Внизу были горы, покрытые густыми лесами. Показалось, что они стали как будто бы зеленее и как-то сочнее по сравнению с мексиканскими. Мисс МакДугал повернулась к соседу по ряду, чтобы спросить его мнение по этому поводу.
Хоакин мирно посапывал в своем кресле…
Обстоятельства ее отъезда в Колумбию напоминали землетрясение или цунами.
Главным источником стихийного бедствия стала, конечно же, многоуважаемая графиня Германгильда Клюге фон Клюгенау, примчавшаяся в Мексику, чтобы лично сопроводить под венец свою любимую племянницу Регентруду.
Сразу же навалилась масса «неразрешимых проблем».
— Ein — неприлично молодой девушке до свадьбы жить в доме холостого мужчины, пусть даже и жениха! Zwei — на свадьбе обязательно должны присутствовать родственники невесты, если не все, то как можно больше! Drei — отчего еще никто не позаботился о приличном подвенечном платье для новобрачной, а также о нарядах для подружки невесты и, главное, для её посаженных родителей?! Само собой, посаженными матерью и отцом невесты станут лично она, Германгильда, и сэр Арчибальд МакДугал, который из-за приступа подагры не смог прибыть вместе с графиней, но вот-вот воспоследует. Vier — почему до сих пор никто не озаботился тем, что невеста лютеранка, а жених — католик?! Надо же что-то решать!!..
Первым под напором будущей «тещи» пал сеньор Васкес. Вернее, ретировался подальше от урагана, сославшись на неимоверную занятость на выборах. «Последняя валькирия Третьего Рейха» милостиво приняла от него бразды правления в виде платиновой карточки «VISA» и символической связки ключей от дома.
Что касается любезной племянницы, то здесь нашла коса на камень. Баронесса Регентруда фон Айзенштайн, еле-еле вырвавшаяся из-под опеки графини, упорно не желала возвращаться «под материнское крылышко».
— Ein — я уже достаточно самостоятельная девочка, чтобы принимать ответственные решения! Zwei — свадьба моя, и я приглашаю на нее того, кого хочу!! Drei — кому не нравится, может катиться на все четыре стороны!
Естественно, ни о какой экспедиции в Колумбию при сложившихся обстоятельствах речи быть не могло. У дона Мигеля как-то сразу накопилось множество неразрешимых проблем в бизнесе и по предвыборным делам. Как бы ни ерепенилась Труди, но в резонах Германгильды имелись рациональные зерна. Особенно это касалось межконфессионального вопроса.
Так что, в конце концов, выяснилось, что в Колумбию может отправляться одна лишь Элизабет. Да и то ненадолго, чтоб поспеть к свадьбе, на которой ей уготовили роль подружки невесты.
Графиня Клюге фон Клюгенау попыталась было и тут вставить свое слово.
— Негоже тебе ехать Бог знает куда, едва-едва оправившись от тяжелой болезни! Поезжай-ка, милая, на курорт. В Баден-Баден или Лозанну. Горный воздух, прогулки на лыжах — это как раз то, что тебе сейчас нужно. Вот я телеграфирую своей кузине графине фон Болен унд Гальбах, чтобы она приготовила для тебя комнату в своем загородном доме на Женевском озере. Заодно познакомишься с ее внуком. Прелестный молодой человек! Погоди, где-то у меня была его фотография…
Еле отбилась, сославшись на необходимость внести выкуп за Крюгера и Думкопфа.
Васкес снабдил её нужной суммой и в качестве личного телохранителя выделил ей Хоакина. Элизабет немного поломалась для порядка, но на самом деле была вне себя от восторга. И сам парень ей нравился, да и ощущение мужского плеча в столь деликатном деле как общение с террористами — вещь немаловажная.
Кузина Труди была явно недовольна их тандемом, но это, как говорится, уже её подробности…
«Нет! — возмущалась про себя Бетси. — Надо быть именно мужчиной, чтобы вот так преспокойненько спать, прикрыв лицо газеткой, когда прямо под тобой, внизу расстилаются земли Колумбии, легендарного Эльдорадо!»
Из прочитанного перед отъездом вспомнилось, что по своей площади Колумбия превышает площадь Великобритании и Германии вместе взятых. Через всю страну сплошной цепью протянулась горные массивы Восточной, Центральной и Западной Кордильер.
К востоку от гор лежит почти не населенная равнинная часть Колумбии — Льянос Ориента — непроходимые джунгли. Движение здесь осуществляется только по рекам.
Восточная Кордильера с запада ограничивается глубокой долиной реки Магдалены — главной водной артерии страны, протянувшейся на сотни километров до северного побережья Колумбии, где она впадает в Карибское море вблизи города-порта Барранкилья. Второй по значимости рекой является Каука, по выходе из горных теснин сливающаяся с Магдаленой и вместе с ней текущая в теплое Карибское море…
— Всем сидеть на своих местах! — диссонансом ворвался в ее размышления резкий, похожий на треск попугая, голос.
Девушка оторвала глаза от расстилающегося внизу пейзажа и взглянула на источник шума.
У шторы, отделяющей кабину самолета от пассажирского салона, стоял коренастый мужчина средних лет в пятнистом маскировочном костюме. Всклокоченные курчавые волосы выбивались из-под черного берета. Пышные бакенбарды переходили в небольшую бородку и усы. Выпуклые, навыкате глаза горели мрачным безумием. В руках новоявленный Че Гевара держал автомат УЗИ израильского производства.
«Этого еще не хватало!» — подумала Бетси и тяжко вздохнула.
Да, она знала, что в Колумбии ей придется столкнуться с террористами, но не так же сразу. Не прямо же в воздухе!
Легонько толкнула локтем в бок Хоакина. Парень скосил на нее глаза и сделал едва заметный знак ресницами, дескать, ситуацию понял.
— Проклятые гринго, слушайте меня внимательно! — продолжал бесноваться захватчик. — Я представитель Объединенных Сил Самозащиты — единственной по-настоящему революционной силы нашей многострадальной Родины!
Понятненько.
Объединенные Силы Самозащиты. Ультраправая боевая организация, противостоящая сразу всем: и правительству, и так называемым «партизанам». По данным правозащитных организаций, семьдесят пять процентов политических убийств, происходящих в Колумбии, лежит на совести боевиков из ОСС.
Значит, дело серьезное. И подходить к решению проблемы тоже следует на полном серьезе.
Но почему он именует всех пассажиров «проклятыми гринго»?
Как заметила при посадке Элизабет, в их авиалайнере собралась достаточно пестрая компания. Добрую её половину составляли мексиканцы и прочие латиносы, было несколько китайцев или японцев, парочка индийцев в национальных костюмах. Собственно «гринго» или людей европейской внешности в салоне наберется не больше десятка.
Видимо, это обстоятельство не смущало Лупоглазого, потому что он продолжал упорно обращаться к пассажирам не иначе как к «гринго», сопровождая презрительную кличку всевозможными уничижительными эпитетами.
— Итак, паршивые гринго, сейчас мы меняем курс и садимся на нашей э-э-э базе. Там, значится, каждый из вас э-э-э пройдет проверку на лояльность к революционному движению… Чтэ? Не понял?! Кому-то что-то не нравится?! Молчать!! Значится, ублюдочные гринго, продолжаю э-э-э. Большую часть из вас наше командование отпустит на все четыре стороны. Мы э-э-э не воюем с честными людьми. Но некоторым э-э-э придется, значится, раскошелиться. Если, конечно, они захотят выбрать свободу, а не смерть!
Довольный своей «революционной» шуткой, террорист заржал, оскалив щербатый рот.
— Чтэ? Всем все понятно? Тогда сидите, и не рыпайтесь! Кто, значится, хоть немного шевельнется, станет покойником.
Он выразительно поводил дулом автомата перед лицами перепуганных пассажиров.
У Бетси почему-то не исчезало ощущение некоторой искусственности, картинности данной ситуации. Что-то было в ней от малобюджетного голливудского боевика. Вот сейчас в салон ворвется непобедимый спецназовец в исполнении Стивена Сигала или Майкла Дудикоффа и лихо расправится с террористом-одиночкой.
Да, вот это действительно странно. Обычно захватчики самолетов не действуют в одиночку. Как правило, их должно быть минимум трое. Один находится в кабине, а двое контролируют ситуацию в салоне.
Она снова хмыкнула. На этот раз достаточно громко. Так, что услышал Лупоглазый.
— Чтэ? Кто это там лыбится? Ну-ка, милашка, двигай, значится, сюда. Хочешь поиграть? Сейчас папа тебе кое-что покажет.
Мисс МакДугал не сдвинулась с места, и это вывело террориста из себя.
— Я не понял! Значится, у тебя плохо э-э-э со слухом? Потаскушка-гринго! Встать! Кому э-э-э сказал!
Он с лязгом передернул затвор автомата и направил его на девушку.
— Иди сюда! И не дергайся! А то получишь третий глаз во лбу!
Кто-то из пассажиров переднего ряда угодливо захихикал, но тут же присмирел под грозным взглядом захватчика.
Элизабет медленно поднялась из своего кресла. Хоакин тоже встал, чтобы дать ей возможность выйти. Шагнул в проход и… исчез.
У вояки от удивления отвисла челюсть, а глаза еще больше вылезли из орбит.
— Это э-э-э чтэ за фортели? Куда он, значится, делся?
— Отвечай! — рявкнул он на мисс МакДугал, выкинув вперед правую руку.
Автоматный ствол уперся девушке прямо в грудь. Неприятный холодок подступил к горлу.
— Где он? Где этот грязный мексикашка?
«Откуда он знает, что Хоакин мексиканец?» — мелькнула и сразу испуганно исчезла мысль.
— Не хочешь говорить? — зловеще обнажил гнилые зубы Лупоглазый. — Ладно! Выбирай сама, что тебе больше по вкусу: третий глаз или третий сосок?
Ствол УЗИ поочередно коснулся лба и груди Элизабет.
«Надоело!»
— Ты меня утомил! — сказала она вслух, заметив, как за спиной террориста образовалась неясная тень. — Сначала научись автомат держать!
С этими словами Бетси изо всех сил двинула Лупоглазого ногой в пах.
Мужик дико взвыл. Автомат в его руках дернулся, а затем куда-то пропал. Сильный удар обрушился прямо на черный берет. Террорист закатил глаза, его рот расплылся в блаженной улыбке. Постояв несколько секунд по стойке смирно, Лупоглазый с грохотом растянулся на полу. На спину ему тут же сел Хоакин и принялся скручивать террористу руки его же собственным ремнем.
Пассажиры в салоне сразу же повскакивали со своих мест, дружно загалдели. Появившаяся как чертик из табакерки стюардесса принялась их успокаивать, говоря, что все уже позади, все уже просто замечательно, а их лайнер с минуты на минуту прибудет в Боготу. Так что просьба ко всем занять свои места и покрепче пристегнуть ремни.
На помощь Хоакину поспешили двое крепких парней, представившихся агентами службы безопасности авиакомпании.
— Где вы раньше-то были? — поинтересовался парень, уступая им свою добычу.
— Извините, сеньор, мы действовали согласно инструкции, — виновато развел руками один из секьюрити. — Главное — безопасность пассажиров. Ведь могли быть жертвы. Он был настроен достаточно серьезно.
Безопасник ткнул террориста в бок носком туфли. Мужик приоткрыл левый глаз и уставился на обидчика.
— Ну-ну!
Секьюрити весь как-то сразу оплыл и съежился, его глазки виновато забегали.
Террорист открыл и второй глаз. Теперь его полный ненависти взгляд был устремлен на стоявших рука об руку Бетси и Хоакина. Он с трудом приподнялся и сел на полу.
— Вы покойники! — процедил сквозь зубы и сплюнул. — Оба! Вам э-э-э ясно? Тебя, мексикашка, значится, сразу в расход пущу! А ты, сиськастая, сначала помучаешься! Сама станешь умолять, чтоб тебя пристрелили.
Хоакин отвесил ему звонкую затрещину. У Лупоглазого аж голова дернулась. Он грязно выругался, а к мексиканцу подскочили безопасники и попросили быть повежливее с арестованным. Ведь тот как никак связан и не может ответить. Его нужно передать представителям закона, что и будет незамедлительно сделано по прибытии в аэропорт. Полиция уже предупреждена по рации.
Юноша пожал плечами и уселся на свое место.
— Странно они себя с ним ведут, — прошептала ему на ухо Элизабет. — Видел, как дернулся тот парень, когда бандит на него цыкнул? Его чуть по полу не размазало…
В аэропорту «Эльдорадо» самолет встречала шумная толпа, сплошь состоявшая из журналистов и полиции.
Террориста сопроводили к черному автомобилю, подкатившему прямо к трапу. Руки бандита освободили от пут и заковали в наручники.
Уже забравшись в машину, Лупоглазый обернулся к спускавшимся по трапу пассажирам и, найдя среди них своих обидчиков, погрозил им указательными пальцами сразу двух рук. Одним это сделать ему было затруднительно.
— Ждите! — пообещал. — Я приду!
Полицейский с лязгом захлопнул дверцу, едва не прищемив арестанту нос.
Кортеж из машин с мигалками, в центре которого находился автомобиль с заключенным, с воем умчался прочь.
Настал черед журналистов.
И тут Элизабет отметила еще одну очень странную особенность.
Ей неоднократно приходилось общаться с пишущей братией. И, как правило, щелкоперы отличались традиционной назойливостью и бесцеремонностью, словно мухи увиваясь вокруг интересующего их объекта. Порой они возникали в самых невероятных местах, вроде уборной комнаты или шкафа-купе. Да и в формулировке вопросов особенно не деликатничали: «Не спали ли вы с собственным отцом?» или «Как вы смотрите на проблему легализации наркотиков и проституции?». И это во время пресс-конференции, посвященной открытию сокровищницы в гробнице фараона Сети I!
Колумбийские представители «четвертой власти» были сдержанны и нелюбопытны. Словно солдаты, которым заранее раздали бумажки с текстом, а они его вызубрили, и теперь по чьей-то незримой команде задают высокому начальству заведомо легкие вопросы, чтобы не дай бог не поставить его в неловкое положение.
Уже первый вопрос, которым ее встретили журналисты, поверг Бетси в легкий шок:
— Как прошел полет?
За ним последовал аналогичный:
— Каковы ваши первые впечатления от Колумбии?
Ну, и такой же третий:
— Вы уже попробовали наш знаменитый колумбийский кофе?
— Черт знает что! — возмутилась мисс МакДугал. — По-моему, вы не о том спрашиваете!
— Да-да! — согласно закивали солдаты пера. — Конечно! Скажите пожалуйста, госпожа баронесса, вы твердо намерены отыскать легендарное Эльдорадо?
Вконец рассерженная англичанка повернулась к Хоакину и отрывисто произнесла:
— Пойдем отсюда, пока я не сделала кого-нибудь калекой!
Журналисты испуганно шарахнулись в разные стороны от разъяренной белокурой бестии.
Отослав носильщика получить их вещи и пройдя все необходимые процедуры, связанные с визами и таможней, молодые люди отправились в местное кафе. Элизабет неоднократно приходилось читать и слышать, что самый вкусный колумбийский кофе в этой стране можно попробовать лишь в аэропорту Эльдорадо, прилетев из-за границы.
— Должны же мы и впрямь продегустировать их «знаменитый кофе», — передразнила девушка журналистов.
Кофе и впрямь был божественным. Вкусный, душистый и невероятно крепкий. Бетси по привычке пила его без сахара, чем несказанно удивила обслуживающий персонал кафе. Официант, подававший им чашки и кофейник, несколько раз переспросил, не желает ли сеньорита сахару. А когда получил очередной сердитый отказ, то поспешно удалился за стойку и принялся что-то рассказывать бармену и двум другим своим коллегам. При этом он энергично жестикулировал и кивал головой в сторону их столика. Колумбийцы цокали языками, закатывали глаза, а бармен даже сделал выразительный жест пальцем у виска.
— По-моему, ты произвела на них неизгладимое впечатление, — усмехнулся Хоакин.
— Ага, что-то вроде пожирательницы огня или шпагоглотательницы. Бесплатный аттракцион! Последняя и единственная гастроль несравненной Элизабет МакДугал! Нервных просим не смотреть!
За второй чашкой кофе девушка изложила парню терзавшие ее сомнения и подозрения.
— У меня ощущение, что мы стали участниками какого-то дешевого балагана, — подытожила она.
— Однако автомат в его руках был отнюдь не муляжом, — возразил юноша. — Жаль, что мне не удалось проверить содержимое магазина.
— Но поведение секьюрити, журналистов? — повторила Бетси. — Как ты это объяснишь? И если самолет свернул с курса, то почему он так быстро приземлился в Боготе, словно и не было никакого отклонения?
— Бог его знает, — пожал плечами молодой человек. — Но это же сплошное сумасшествие! Подыгрывать шизофренику? Тогда кем он может быть? Президентом? Главой парламента? Сомневаюсь.
— Поглядим, что напишет об этом происшествии местная пресса, — разумно рассудила англичанка…
Богота произвела на Бетси благоприятное впечатление.
Она совершенно не походила на Мехико. Хотя и здесь еще можно было увидеть кварталы с неширокими улочками и строениями в колониальном, староиспанском духе, представляющие старый город, но не они характеризовали сегодняшнюю Боготу.
Широкие асфальтированные проспекты — «каррера», увенчанные современными многоэтажными небоскребами в центре. Более мелкие улочки — «калье», располагающиеся перпендикулярно каррерам. Утопающие в цветах уютные коттеджи в предместьях. И зелень, море зелени, расцвеченной пестрым разноцветьем диковинных бутонов.
А вверху неимоверная синь неба, от которой Элизабет уже почти отвыкла в задымленном промышленном гиганте Мехико.
В остальном же столица Колумбии была обычным многомиллионным муравейником-мегаполисом. Перенаселенность, перенасыщенность автомобилями, многочасовые пробки.
До отеля «Каса Данн Карлтон», расположенного на 94-й калье (все улицы Боготы обозначаются по порядку номеров и лишь отдельные, наиболее крупные калье и участки каррер выделяются как авениды, носящие какое-либо собственное имя), в десяти километрах от аэропорта Эльдорадо добирались почти час. Бетси вся изнервничалась.
К счастью, отель оказался выше всяческих похвал. Неизвестный, выбравший «Каса Данн Карлтон» в качестве резиденции для мисс МакДугал, вероятно обладал хоть малой толикой вкуса.
Восьмиэтажный, построенный в современном стиле, отель располагался в сердце самого престижного района Боготы. Великолепные номера, очень комфортные и оборудованные по последнему слову туристического бизнеса. На последнем этаже находилась терраса, где был закрытый бассейн, гимнастический зал, кафе, где подавали прохладительные напитки и традиционный колумбийский кофе. Элизабет все-таки отметила, что в аэропорту кофе и впрямь был гораздо вкуснее. Или это ей просто показалось?
Но, главное, с террасы открывался изумительный вид на город.
Санта Фе де Богота. Богота Святой Веры. Таково полное название колумбийской столицы.
— Чем займемся? — поинтересовался Хоакин, когда они, наконец, управились с вещами.
Номера у молодых людей были смежными, соединяющимися общей дверью.
— Есть какие-нибудь соображения? — ответила вопросом на вопрос девушка.
— Да, знаешь, как-то не хочется целыми днями просиживать в отеле, ожидая, когда некто соизволит выйти с нами на связь. Новый, незнакомый город. Десять часов утра. У нас еще уйма времени до вечера. Правда, если ты устала…
Бетси фыркнула и подбоченилась.
— Это я-то? Да как ты смеешь говорить подобные вещи настоящему археологу?! Я тебе еще фору дам в соревновании на выносливость. Ну, что у тебя там за мысли?
— Предлагаю прошвырнуться в Сипакиру…
Элизабет наморщила лоб. Название показалось ей знакомым.
— Постой, Сипакира.… Это не там ли похитили наших приятелей? Полагаешь, нужно провести разведку местности?
Юноша помялся.
— Вообще-то я хотел осмотреть одну из местных достопримечательностей — соляной собор. Ну, и заодно помолиться…
— Если это тебе так необходимо, то я, в принципе, не возражаю.
Сама мисс МакДугал была равнодушна к вопросам веры. Её с детства воспитывали в духе религиозной терпимости. Мать — католичка, как и все шотландские МакДугалы. Отец — лютеранин. Но ни один из родителей не настаивал, чтобы дочь сделала окончательный выбор между костелом и кирхой. Так Бетси и выросла почти атеисткой…
Поселок Сипакира, издавна славившийся крупными соляными месторождениями, располагался в тридцати милях от столицы.
Молодые люди за смехотворную сумму в двадцать пять долларов наняли на стоянке у отеля такси и по дороге, идущей вдоль ровного горного плато, отправились к чудо-храму.
В середине шестидесятых годов по инициативе католической церкви провинции Кундинамарка, к которой относится и Богота, один из отработанных подземных соляных рудников было решено превратить в храм Господень. К богоугодному делу подключился Банк Республики, взявший на себя львиную долю финансирования, и работа закипела. Вскоре Сипакира обогатилась уникальным сооружением, ставшим не только культовым центром, но и памятником, привлекательным для тысяч туристов.
Выйдя из такси, Бетси и Хоакин подошли к входу в храм, зиявшему у подножия довольно крутой горы. Здесь столпилась группка нищих, выпрашивающих подаяние. Молодой мексиканец достал кошелек и начал оделять убогих.
Элизабет отошла в сторонку. Не то, чтобы она не сострадала этим несчастным. Просто вид нищеты всегда вызывал у нее какую-то брезгливость. Она с трудом понимала, как можно опуститься до такой черты, чтобы униженно попрошайничать, даже и Христа ради. Ну, пусть там калеки или дряхлые старики, которые уже не могут самостоятельно заработать себе на кусок хлеба. Так нет же. Чаще всего среди тех, кто клянчит на паперти деньги у добрых христиан, она замечала людей среднего возраста, еще вполне способных добыть пропитание собственным трудом.
Вот и здесь то же самое. Молодая женщина с ребенком на руках с такой прытью расталкивает локтями конкурентов, что впору позавидовать ее энергии. Инвалид лет сорока с небольшим перевязал руку, но все время забывает, что она у него калечная. Вон как наподдал ею в бок старухе, попытавшейся сунуться раньше него.
А этот негр. Что он здесь делает со своей морской свинкой? Нашел место для фокусов! Еще и темные очки надел в пол-лица. Небось, думает никто не сообразит, что он не слепой. Между тем глазки-то так и бегают за стеклами. Вон как на неё уставился. Даже рот открыл от удивления.
«Утри слюни, дорогой!» — так и подмывало посоветовать.
Хоакин, разобравшись с нищими, подошел к своей спутнице и предложил проследовать в храм.
— Молодые люди! — внезапно обратился к ним негр на вполне приличном английском языке. — Не желаете ли испытать судьбу? Недорого. Всего один доллар с двоих.
— Нет, спасибо! — вежливо, но сухо поблагодарила Бетси и хотела пройти мимо гадателя, но тот уцепился за подол ее платья, которое девушка специально одела перед походом в церковь.
— Один доллар за то, чтобы заглянуть в грядущее! Ну же, леди, не мелочитесь. Испытайте судьбу!
Что-то знакомое почудилось ей в этом глубоком, проникновенном голосе. До того знакомое, что Элизабет остановилась и повнимательнее присмотрелась к негру.
Да нет, вроде бы они нигде раньше не встречались.
Старый, оборванный мужчина с жутким шрамом на левой щеке и со сведенными артритом пальцами рук. Нет, она его положительно не знает.
И все же девушка достала кошелек и извлекла оттуда долларовую купюру. Колумбийскими песо она обзавестись еще не успела. В отеле вполне хорошо шла североамериканская валюта, да и за прокат такси с них тоже взяли долларами.
Гадатель проворно схватил бумажку с презрительным анфасом Вашингтона. И как только он ее «разглядел»? Не иначе на шелест ткнул руку.
— Ну, Лара, — обратился негр к своей четвероногой подружке. — Поработай для молодых людей.
Толстенькая аккуратная морская свинка деловито просеменила по ноге хозяина к небольшой картонной коробке, в которой лежала груда карточек. Сев на задние лапки, двумя передними она извлекла кусочек картона.
— Молодец! — похвалил зверька гадатель и ласково почесал за коричнево-черным ушком. Свинка затрещала от удовольствия и лизнула хозяйскую руку.
— Давай, Лара, тащи вторую.
Когда была извлечена и вторая картонка, животное было вознаграждено кусочком киви, который оно незамедлительно начало поедать, громко повизгивая. Совсем как ее большие тезки с пятачками.
Негр протянул Хоакину и Элизабет карточки. Каждому отдельно.
— Что у тебя? — полюбопытствовала девушка, заметив, что мексиканец, прочитав карточку, нахмурился.
— Ерунда! — попытался отмахнуться парень. — Бред какой-то!
— Нет, — заупрямилась она, — покажи-и! «Будь начеку! Опасность рядом!» И впрямь глупости. Да и у меня не лучше: «Расставания и встречи». Такое любому подойдет. Эх, Лара, Лара, что же ты нам нагадала?
Свинка внимательно уставилась на Бетси черными глазками-бусинками. Словно понимала, о чем идет речь. Потом презрительно фыркнула, как бы желая сказать: на всех не угодишь, и продолжила уплетать свое киви.
По просторному, чуть наклонному тоннелю молодые люди проникли под землю и, осторожно ступая в полумраке по сыроватой почве, побрели куда-то в глубину горы. Путь этот, в свое время использовавшийся горнорабочими для транспортировки добытой соли на поверхность, показался Элизабет неимоверно долгим. Или это у нее просто испортилось настроение из-за дурацкого гадания?
Внезапно они оказались в огромном подземном зале с тускло поблескивающими соляными стенами.
Здесь все было сделано из соли!
Огромные соляные колонны уходили ввысь на добрых тридцать футов, атлантами подпирая своды старого рудника. Статуи, кресты, алтарь, вырубленные из хлористого натрия.
Все было очень эффектно, хотя и не ярко освещено люминесцентными лампами. Некоторые из них смонтированы в окошечках, вырезанных в соляных колоннах и стенах так, что создавалась иллюзия, будто свет в помещение лился извне.
Кое-где сверху с большой высоты падали капли соляного раствора, глухо ударяясь о пол.
Бетси и Хоакин подошли к огромному, футов десять-пятнадцать в высоту, соляному кресту. Символ мук, перенесенных Спасителем во искупление грехов людских, таинственно мерцал, заставляя задуматься о бренности существования.
Не верилось, что это творение рук человеческих. Наверное, сама природа постаралась создать его людям в назидание и для поклонения.
Невольный трепет и восторг объял душу Элизабет. Она протянула руку в сторону спутника и натолкнулась на его протянутую к ней руку.
Их пальцы переплелись.
Они рядом. Они вместе. Они команда.
И это главное.
И плевать им на любые пророчества…
Возвратившись в отель, сразу же поднялись к себе.
Даже не стали ужинать.
Не хотелось расплескивать то драгоценное, что возникло между ними в соляном соборе Сипакиры.
Договорились встретиться через полчаса в номере Бетси, чтобы выработать план дальнейших действий.
«Выработать план действий, — хмыкнула девушка, отправляясь в душ. — Это теперь так называется».
Предварительно она открыла засов на смежной двери. Мало ли что соседу придет в голову. Зачем создавать парню лишние препятствия?
Долго с наслаждением плескалась под душем, время от времени прислушиваясь, не скребется ли кто в двери ванной комнаты. Кто-то, мечтающий потереть ей спинку. Или принять совместную ванну.
Никто не пришел.
Она даже слегка расстроилась.
Ладно, может быть, ее приятель привык принимать водные процедуры в гордом одиночестве. Мало ли у кого какие понятия о личной гигиене.
Некоторое время обсыхала, закутавшись в простыню. Потом надела халат и слегка забеспокоилась. Заснул он там, что ли? А как же их стратегическое совещание?
Подождав еще полчаса, девушка, плюнув на все условности, закреплявшие право на инициативу за мужчиной, поскреблась в соседний номер.
Дверь, поддавшись ее несильному натиску, бесшумно отворилась. Элизабет просунула нос в образовавшуюся щель…
Её изумленному взору предстал жуткий беспорядок. Все вещи были разбросаны по полу. Стол и кресла перевернуты.
И никого.
Лишь на простынях разобранной кровати алели два небольших пятна.
Кровь?!
Тихий стук отвлек внимание Элизабет.
Кто-то осторожно скребся в дверь её номера.
Вернувшись к себе, девушка подошла к двери и вполголоса спросила:
— Кто?
— Бетси, открой. Это я, Перси.
Голос показался ей знакомым.
— Перси? Какой Перси?
— Перси Лоуренс! Открывай побыстрее!
Итак, ей все-таки не почудилось там, в Сипакире…
